|
|
Петр Золин
Рис.1. Часть типичного городища-города лесостепной среднеантичной Скифии. 25 веков назад
Медиевисты со своей «древнерусской спесью» упорно лишают отечественную историю реальных древних городов. Академия Тринитаризма возвращает россиянам память о городских реалиях Отечества на глубину в несколько тысяч лет.
Правда, соответствующие сайты по истории городов и градостроительства на землях России упорно не учитывают впечатляющие истоки этой истории, связанной не только с Аркаимом и его округой (крепости 18 – 16 вв. до н.э.). Был и еще период яркой славы Великой Скифии, во многом способствовавшей развитию Древней Греции. Гомер (киммериец) отчасти отразил это в своих поэмах, где действует голубоглазый скифский царь Ахилл.
8 – 6 века до нашей эры стали вершиной известных и признанных мировой наукой исторических достижений Киммерии (с центром в Приазовье) и вновь сменившей ее около 722 г. до н.э. Скифии (основные силы скифов вернулись после очередных азиатских завоеваний). Наряду со многими другими исследователями сравнительно подробно досредневековые деяния Великой Скифи довелось отразить в ряде своих работ и мне.
Давно доказывается, что скифы – по сути, — свято берегли свои огромные города-базы, на ресурсах которых и произрастали многообразные достижения великой державы. Лесостепные города скрывались от врагов, упорно веками во внешний мир внедрялась дезинформация, что никаких городов у скифов и нет. Но без таких мощных ресурсных баз никаких ратных и внешнеполитических успехов у Великой Скифии бы не было.
В. Ю. Мурзин (Киев), Р. Ролле (Гамбург) в работе «Большие городища лесостепной Скифии» отметили ( http://balkaria.narod.ru/istoria/skiftown… «; http://www.kurgan.kiev.ua/Skiftown.html ; http://www.rolemancer.ru/sections…48), что позднеантичный скифский период в истории Украины и России стал качественно новым этапом в развитии древнего населения данной территории и могучих скифских городов.
В качестве материального символа, отражающего могущество этого политического образования, обычно вспоминают так называемые царские курганы высшей скифской аристократии в Нижнем Поднепровье и Приазовье, Бердянский, Мелитопольский, Солоху, Гайманову и Толстую Могилы, Огуз, Чертомлык и др. Гораздо реже с этой целью привлекаются городища, а по сути – реальные многофункциональные города. Города лесостепи, связанные еще более с лесной зоной – и вплоть до священной округи Рип.
Остается дискуссионным умозрительный вопрос о северной границе Скифии и, следовательно, о правомерности включения этих огромных городищ — реальных городов — в состав памятников державы. По мнению ряда ученых, лесостепные районы в любом случае входили в зону политического влияния скифского государства. В особенности это касается территории расселения скифов-пахарей Геродота, которых большинство специалистов считает в основе своей протославянами (сколотами-скловенами) и размещает между средними течениями Днестра и Днепра, а также в среднем течении Ворсклы. Судя по последним данным, сюда же следует включить и бассейн Среднего Псела. Есть подобные городища и на территории России, но сведения о них упорно не суммируются археологами. Действует какое-то космополитическое табу на исследования этого плана.
Севернее Черного моря в лесостепи сосредоточено значительное количество скифских городищ и селищ. Так, только на территории киево-черкасского локального варианта данного этнокультурного массива, которая протянулась вдоль правого берега Днепра примерно на 380 км, зафиксировано 64 поселения, в том числе 18 городищ. А это регион и существования трипольских «протогородов» 4 тыс. до н.э. Протогорода Великой Скифии
Среди «среднескифских» (послетрипольских) самое небольшое — Шарповское (площадь 8 га, но к городам средневековой Руси относят и крепости с начальной площадью 2 — 3 гектара), тогда как основная масса городищ насчитывает десятки (Макеевское, Хотовское, Млынок и др.) или же сотни (Матронинское, Трахтемировское, Журжинцы и др.) гектаров. Правда, как и в трипольское время. Эти сравнения пока не проводятся.
Близкая картина наблюдается и в бассейне реки Ворсклы. Несколько хуже исследованы и, в силу этого, менее известны городища на территории восточно- и западноподольских локальных вариантов. Однако и тут имеются крупные по площади памятники — Севериновское, Переоркское, Григоровское городища, среди которых особое место занимает Немировское площадью около 100 га.
К западу от очерченной территории — в Средней и Западной Европе, в эпоху поздней гальштатской и ранней латенских культур были обычно распространены сравнительно небольшие городища-убежища, расположенные на мысах или возвышенностях. Подобных «новиедунов-новгородов» немало и на Северо-Западе России. Позднее вся огромная территория распространения латенской культуры оказалась покрытой сетью кельтских крепостей-оппидумов (дунов-тынов), укрепленных, в отличие от городищ скифского времени, стенами из деревянных конструкций и каменных блоков.
Городища более восточных по отношению к украинским, на территории Среднего Подонья, также укреплялись земляным валом и деревянной оградой, однако по размерам были гораздо меньше и, как правило, не превышали двух десятков гектаров (но 20 га – это все же в десять раз больше Аркаима). Здесь авторы забывают и об укреплениях времен Дария 1. Еще восточнее — на территории Волго-Камья — в раннеананьинское время известны простые мысовые городища, укрепленные с напольной стороны. А они тоже имели площадь в десятки гектаров.
Скифские городища по размерам, конструктивным особенностям оборонительных сооружений (земляные валы с деревянными конструкциями), планировке, зачастую довольно сложной, и другим характерным признакам заметно выделяются на фоне многих подобных «городов» того временни. Авторы отмечают три городища-гиганта: Большое Ходосовское, Каратульское и Бельское (его чаще связывают с Гелоном, упомянутым Геродотом; рис.2).
Бельское городище, расположенное на высоком правом берегу среднего течения р. Ворсклы представляет собой сложную систему укреплений — Восточного, Западного и Куземинского, объединенных общим валом и рвом Большого Вольского городища (рис. 2). Площадь более 4000 га (в 10 раз больше протогорода Майданецкого, но на 3 тысячи лет его младше, почти в 200 раз больше Аркаима, но на 1000 лет его младше), общая длина валов около 35 км. По Геродоту, площадь Гелона была около 3600 гектаров (30 на 30 стадий, примерно 6 на 6 километров).
Есть версия А.П.Медведева « Гелон Геродота: к проблеме соотношения античного нарратива и историко-археологических реалий» (// АМА. Вып. 11. Саратов, 2002. С. 131-140; http://ama.sgu.ru/ama11/ama1123.html ), который с некоторой иронией цитирует Геродота:
Рис. 2. Бельское городище 8 – 4 вв. до н.э. Гелон (? у Геродота)
При описании «страны будинов» Геродот упоминает единственный в Скифии город: «Будины — племя большое и многочисленное; все они светлоглазые и рыжие. В их области выстроен деревянный город; название этого города Гелон. Длина стены с каждой стороны — 30 стадиев; она высокая и целиком из дерева; и дома у них деревянные и храмы. Там есть храмы эллинских богов, украшенные по-эллински деревянными статуями, алтарями и наосами. И каждые три года они устраивают празднества в честь Диониса и впадают в вакхическое исступление. Ведь гелоны в древности — это эллины, которые покинули гавани и поселились у будинов. И говорят они на языке отчасти скифском, отчасти эллинском» (IV. 108). И в целом Медведев приходит к выводу, что в рассказе о Гелоне есть преувеличения площади города и город не связан с округой Бельска.
«Здесь уместно напомнить, что отождествлению с Гелоном противятся и другие признаки Бельского городища: его географическое расположение в Левобережье Борисфена-Днепра, а не в Левобережье Танаиса-Дона, к северу или к северо-востоку от «земли савроматов», если строго следовать тексту Геродота; его неправильно треугольная (но не четырехугольная, как в расчетах длины стен Гелона у Б. А. Гракова и Б. А. Шрамко) форма; принадлежность обитателей Западного Бельского городища к правобережной культурной традиции, которую современные исследователи могут связывать либо со скифами-пахарями, либо с неврами, но никак не с гелонами.
Наконец, ясно описанные Геродотом храмы, статуи, алтари и даже культ Диониса, свидетельством которого вряд ли могут быть примитивные глиняные антропоморфные фигурки, найденные на этом, как впрочем, и на многих других лесостепных городищах. На мой (А.П.Медведева) взгляд, видеть в подобных находках следы культа, близкого дионисийскому — это требовать от источника гораздо больше информации, чем в нем на самом деле содержится».
К сожалению, столь масштабные городища до сих пор должным образом не исследованы, так как на тщательные раскопки всего 1 гектара при небольшом культурном слое требуется не менее сезона. А здесь работ – на тысячи лет, если именно все осторожно копать и тщательно просеивать. А крупных лесостепных городов, действительно – много.
Каратульское городище, что находится к югу от г. Переяслав-Хмельницкого, — это огромный комплекс разветвленных валов и рвов, общей длиной 74 км, перекрывающих междуречье Днепра, Трубежа и Супоя (рис.3).
Рис. 3. Каратульское городище. Площадь городища примерно 17 х 25 км., что составляет более 400 кв. км (более 40 тыс. гектаров, в 10 раз больше Гелона).
Принципиально для истории Киева (которому все еще отказывают в античной древности) Большое Ходосовское городище (Круглик). Оно и расположено на южной окраине Киева, имеет площадь свыше 2000 га (рис. 4), окруженную двумя подковообразными валами общей длиной около 12 км. М. П. Кучера считает, что в древности существовали валы, объединявшие в единую систему не только Большое Ходосовское, но также Хотовское и Малое Ходосовское городища скифской эпохи. В таком случае, данный комплекс укреплений не уступает по масштабам ни Бельскому, ни Каратульскому.
Кроме необычайно больших размеров огромные скифские города, существовавшие почти 3 тыс. лет назад, объединяет ряд особенностей.
1. Эти контролирующие стратегические территории Городища расположены на пересечении важных речных и сухопутных коммуникаций (Ходосовское и Каратульское ? возле переправ через Днепр; возле Вольского пролегал сухопутный путь, известный под названием Муравского, здесь же сближались речные системы Днепра и Северского Донца, ведущего к Танаису-Дону и Меотиде-Азовскому морю). И здесь все шансы – к примеру — перевозчику Кию царствовать с братьями, быть царем.
2. Территории, где находятся городища, с трипольских времен, да и раньше, играли ключевую роль в противостоянии степняков и оседлого населения Лесостепи. Свидетельством этого служит, например, включение Большого Ходосовского и Каратульского городищ в более позднюю систему Змиевых валов Киевской Руси. В окрестностях Вольского городища в XIV в. была построена крепость для защиты от золотоордынцев, а в 1390 г., по одной из версий, произошла битва между войсками литовского князя Витовта и отрядами Темир-Кутлуя.
3. Конечно, лишь на незначительной части этих огромных городищ пока выявлены следы застройки. На Бельском городище они зафиксированы на Западном и Восточном укреплениях, тогда как на территории Большого Бельского городища выявлено только десять сравнительно небольших селищ. Культурный слой зафиксирован и на небольшой части Большого Ходосовского городища. Судя по всему, такая же ситуация имела место и на Каратульском городище, где в результате разведок выявлен немногочисленный подъемный материал. Хотя повторные исследования столь бегло изученных огромных культурных слоев могут дать и более значительные результаты.
По этим признакам в выделенную группу городищ включают также Трахтемировское в Поросье и Немировское в Побужье, хотя они и несколько меньше по размеру — соответственно свыше 500 и около 1000 га. Но и на этих городищах региона — ранее крупнейших трипольских протогородов — была заселена лишь часть площади. На Трахтемировском застройка выявлена в северо-западной части (Малые Валки), что составляет гектар, на Немировском — во внутреннем укреплении, известном под названием Замчиско.
Рис. 4. Ходосовское городище (территория Киева; город Великой Скифии)
Несомненно, по оценке авторов, что сооружение таких укреплений предполагает наличие достаточно сильной политической власти, способной концентрировать трудовые и экономические ресурсы значительных масс населения обширных территорий. Не случайно Б. А. Шрамко видит в Бельском городище своеобразный город-государство, а Ю. В. Павленко пишет о наличии протославянских княжеств со своими столицами. Вот этого «мировая историография» терпеть не в силах.
Пока трудно объяснить причины столь бурного полигенеза в раннескифское время, строительства городищ-гигантов, которые появляются практически одновременно в конце VII или начале VI в. до н. э. и не имеют никаких прототипов среди предшествующих им чернолесских городищ. Но не стоит забывать о трипольском времени.
Катализатором процессов урбанизации нередко представляют «скифскую угрозу», которая и вынудила создавать огромные городища, защищавшие не только их жителей, но и принадлежавшие им посевы, скот и выпасы (именно последним обстоятельством пытаются объяснить отсутствие следов застройки на подавляющей площади рассматриваемых нами памятников). Однако угроза со стороны степняков существовала и раньше, например, в срубную и киммерийскую эпоху, тем не менее создаются такие городища лишь в конце VII-VI вв. до н. э. Но не создавали ли эти города те же степняки (как часть населения Скифии) ?!
Отсутствие следов застройки на большей части городищ авторы принимают за доказательство — здесь могли располагаться кибитки и юрты номадов, что требовало, как известно по этнографическим данным, значительного пространства. Достаточно вспомнить рассказ Рубрука о кочевье одного из родственников Батыя — Скатая, которое насчитывало лишь около 500 человек, а издали напоминало большой город.
Известны такие кочевые города и по археологическим данным — например, уйгурские крепости в Туве, гарнизон которых жил, видимо, в юртах, поскольку внутри валов почти не обнаружено капитальных построек. Часто возле таких городов возникали посады торговцев, ремесленников и земледельцев, как это определено по материалам Булгара, Саркела, Каракорума и других средневековых центров.
Вместе с тем стоит помнить и о раннесредневековых данных о славянах. «Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, причем каждый часто меняет место обитания. Все они велики ростом и чрезвычайно храбры… Телом и волосами они не очень белы, но не склоняются и к черноте, но все рыжеваты. Как и массагеты, они имеют образ жизни суровый и неприхотливый, вечно грязны. Однако они не злодеи и не хитрецы; неукоснительно соблюдают они гуннский обычай. Да и имя у славян и антов издревле было единым: и тех, и других называли в старину спорами, потому, я думаю, что они селятся по земле то там, то здесь, спорадически. Поэтому-то им и нужно много земли — ведь они одни занимают почти весь противоположный берег Истра…»
Это хорошо знавший славян 5 – 6 веков нашей эры Прокопий Кессарийский. Ему связи славян с массагетами (известны с 6 века до н.э.) и их неукоснительные гуннские обычаи некоторые ученые никак простить не могут. Как и подвижность чехов-таборитов кое-кого раздражает. Хотя при распространении индоевропейства кибиточная жизнь была характерна и для протославян, она сохранялась тысячи лет и активными группами более поздних славян (особенно различных казаков, новгородских землепроходцев и тому подобное)
Исходя из исторических параллелей объясняются функции и застроенных частей больших скифских городищ Лесостепи, таких как Западное и Восточное укрепления на Бельском, Малые Валки на Трахтемировском и т.д., где, вероятно, обитали выходцы из местных оседлых народов, поставляющие дружинам Великой Скифии продукты земледелия и ремесел. Подобную планировочную структуру имеет и более позднее (с 4 в. до н.э.) Каменское городище на Нижнем Днепре (12 кв. км; 1200 га площадью) — акрополь, где размещался постоянный гарнизон, ремесленный посад и город – во многом «из кибиток и юрт», что занимал свободное пространство шириной в несколько километров, прослеженное между акрополем и посадом.
Вместе с тем подобное отчасти прослеживается в Ольвии, Пантикапее (Керчи), Тире Днестровском и других античных городах Северного Причерноморья. Это даже средневековеды иногда помнят, но упорно забывают описание Геродотом Гелона или Приском столицы Аттилы.
В многотомной «Истории Европы» (Том 1) вместо Великой Скифии в 9 главе Ю.Г. Виноградов описывает «Западное и Северное Причерноморье в классическую эпоху». По его мнению, переломным моментом в истории Юго-Восточной и Восточной Европы, надолго предопределившим судьбы ее населения, явилась греческая колонизация, широко охватившая и побережья Черного моря — Понта Евксинского. Но откуда пришли на юг сами эллины как индоевропейцы ?!
Освоение эллинами Причерноморья было не изолированным феноменом, но частью того глобального процесса, который охватил в VIII-VI вв. огромный средиземноморский и причерноморский регион от Геракловых столпов на западе до р. Фасиса (совр. Риони) на востоке и получил в литературе условное название Великая греческая колонизация. Появление греков на западном и северном берегах Черного моря относится к более позднему, второму этапу колонизации и приходится на середину VII в. до н. э.
Освоение греками берегов Понта было несинхронным процессом, и происходило оно отнюдь не в одном направлении и не постепенно шаг за шагом, начиная от черноморских проливов далее на север. Ведущую роль в колонизации Причерноморья играл малоазийский полис Милет, выведший, по свидетельствам древних, 60 или даже 80 апойкий (общин), из них большинство — на побережья Черного моря. Первыми милетскими выселками были на западном берегу Истрия, расположенная южнее дельты Истра (Дуная), и Борисфен или Борисфенида, основанная в устье Днепровского лимана (Борисфена) на полуострове, который спустя несколько веков отделился от материка и представляет собой ныне остров Березань. По свидетельству Евсевия, первая апойкия была основана в 657 г. до н. э., а вторая — на десять лет позже. Археологические исследования, полностью подтвердив вторую дату, заставляют пока примерно на четверть века приблизить к нам первую.
На втором этапе понтийской колонизации, начавшемся на рубеже VII-VI вв., основываются, судя по данным письменных и археологических источников, милетские колонии Аполлония (совр. Созопол), Одессос (совр. Варна); жители Березанского поселения вместе с новым потоком милетских колонистов основывают при устье Бугского лимана Ольвию, те же милетяне выводят на западный берег Боспора Киммерийского колонию Пантикапей (совр. Керчь), Нимфей, Тиритаку, а на восточный — Кепы. Тогда же ионийцы вместе с лесбосцами основывают Гермонассу.
На третьем этапе — от середины VI до начала V в.- Милетом основывается целый ряд причерноморских апойкий: Томы (совр. Констанца), Тира (совр. Белгород-Днестровский), Феодосия. Ионийскими колониями были также Дионисополь, иначе Круны (совр. Балчик), Керкинитида (совр. Евпатория) и Фанагория, основанная около середины VI в. теосцами, бежавшими от насилия персов; в последнем случае мы имеем типичный пример вынужденной эмиграции.
На этом же этапе широко разворачивается так называемая вторичная, или внутренняя, колонизация — основание новых городов из уже основанных колоний: по-видимому, Истрия основывает на левом берегу Днестровского лимана Никоний, Пантикапей — несколько городков по обоим берегам Боспора Киммерийского и, возможно, Синдскую гавань (совр. Анапа). Во второй половине VI в. к колонизационному процессу подключаются и доряне: мегарцы вместе с калхедонцами и византийцами основывают Месембрию (совр. Несебр), мегарская же колония на южном берегу Понта, Гераклея, выводит, в свою очередь, апойкию Каллатис (совр. Мангалия). Неизвестная метрополия основывает раннее поселение на месте, куда позднее гераклеоты вывели Херсонес.
Важно отметить одну особенность колонизационной практики: греки, хорошо знакомые с Западным и Северным Причерноморьем еще до середины VII в., основывали свои первоначальные поселения на защищенных самой природой местах — на островах или полуостровах, где им было легко отгородиться от окружавших их варваров вне зависимости от того, были те враждебно (как фракийцы, тавры или меоты) или мирно (как кочевые скифы или синды) к ним настроены.
Это говорит о том, что греческая колонизация имела за своими плечами уже богатый опыт и применяла устоявшиеся модели, разработанные в метрополии. Одной из таких моделей был «скачок на материк» — основание из первоначального укрепленного пункта на острове или полуострове нового поселения на материке, которое часто становилось центром будущего полиса. Нередко, видимо, такой «скачок» мог быть осуществлен за счет принятия добавочных колонистов из метрополии или других полисов.
Из античных авторов и эпиграфики хорошо известно, что в основании новых апойкий нередко принимали участие не одни только жители метрополии (например, Милета), но и выходцы из других городов, порой отличавшиеся даже по языку (к примеру, родосцы или лесбосцы).
В имущественном и социальном отношении состав переселенцев также не представлял собой единства: в него входили как представители городских низов — обезземеленные крестьяне, лишенные доли наследства младшие братья, так и члены аристократических семей, зажиточные торговцы.
Во главе любой колонизационной экспедиции стоял ойкист, получавший для основания новой апойкии благоприятный оракул в одном из знаменитых эллинских прорицалищ. Эту часть формирования российского образования историки российской педагогики упорно опускают. Это и важная составная часть истории отечественной экономики. Здесь великое поле для исследований.
Известным «скифским» и полиэтничным античным городам Северного Причерноморья, включая и города на территории нынешней России, уже посвящены сотни научных работ, включая десятки внушительных монографий. Все более обилен сведениями по этим городам Интернет. Но наши любимые «древнерусские медиевисты» в начала отечественного градостроения те города упорно не пускают.
Ну и Гелон с ними…
Петр Золин, Гелон – символ высот градостроения Великой Скифии // «Академия Тринитаризма», М.,
 |