|
Если при анализе «Рукописей», как предтечи «Капитала», своей целью иметь раскрытие тайны капиталистического производства, тайну, почему же бывший «владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначительно посмеивается и горит желанием приступить к делу; другой бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру и потому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной: что эту шкуру будут дубить» [«Капитал», с.187]. Если своей целью иметь показать господам филистерам, что обмен между капиталом и товаром рабочая сила не есть простая стилизация простого обмена, а напротив, при обмене между капиталом и трудом «потребительная стоимость обмененного на деньги /товара/ выступает как особое экономическое отношение, а определенное применение обмененного на деньги /товара/ образует конечную цель обоих процессов» [ч.I, с.225], то тогда видно, что на самом деле все мудрствования вокруг того «кто кого полагает», «кто кого отрицает и «переотрицает», «кто на кого замыкается» и прочие вариации на тему «гегелевской манеры» выступают как строительные леса, только после снятия которых завершенное здание закрасуется во всей своей стройности, где «гегелевская манера» уже лишь для придания материалу образности, кокетничание. Потому, наверно, и в «Первоначальном варианте.».. эти строительные леса рассматриваются лишь схематично, галопом: вот, вот и вот [см. с.108]. Акцент делается на ином, в частности на генезисе раскрытия тайны, отчего же стоимость получила «магическую силу творить стоимость», класть «золотые яйца» прибыли [см. «Капитал», с.165]. А вот что же при этом происходит с самой стоимостью, как нечто совершенно живым, как субъектом, остается «несущественным», но существенна тайна эксплуатации труда капиталом, так сказать, в чувственно-осязательном, в наглядном виде владелец определенной суммы денег плюс исторически родившийся владелец рабочей силы; а что ненаглядно, что само собой, что «в уме»: что происходит в данный момент с единством потребительной стоимости и стоимости, как таковым, то «от лукавого».
А если результат тот же, и действительно: принципиальный вывод при анализе капитала вообще в данных местах «Рукописей» и итог выведения всеобщей формулы капитала, как он проявляется в обращении, в соответствующем месте «Капитала» абсолютно один и тот же, то, «само собой разумеется»: что нагляднее, четче, да и завершеннее, то и определяет ценность, направленность того, что лишь в форме освоения с материалом.
Почему же у Маркса так? Отчасти потому, что и его цель именно в раскрытии «тайны», ее исторического разрешения. А с другой стороны, только такая форма, как в «Капитале», и могла реализоваться, ибо: первоначальная полная абстракция анализ противоречий простого товарообмена, товара, сути субстанции стоимости, выполнила свою задачу; затем последовательная ее конкретизация, начиная с простого обмена и вплоть до появления капитала, а тут уже как непременное условие два товаровладельца: владелец товара капитал в виде денег и владелец товара рабочая сила живые проводники исторически определенных экономических отношений; да еще тем более, что чуть выше присутствует вывод и всеобщей формулы капитала, самое себе. Все логично и все верно...
Но все же анализ единства потребительной стоимости и стоимости в «Рукописях», его специфичное превращение в субъект; то, что в скрытом, неявном виде, что не заметно, а, может быть, его вовсе «нет», т.е. в принципе не видно без «Рукописей», т.е. без непосредственного единства движения и его среза, предварительного итога, в котором, как непременном условии, присутствует вполне однозначная потенциальная тенденция, определяемая весом всего предыдущего. Все это не дает покоя... Ведь и там и тут /в простом товарообмене и обмене товаров капитал и рабочая сила/ два противостоящих друг другу товара, хотя здесь весьма и весьма специфические: деньги и способность к труду, но все равно пусть сначала по аналогии: а причем здесь их владельцы, собственно, когда речь идет об определении капитала вообще? Не напоминает ли это, пусть сначала очень и очень поверхностно, ситуацию, но уже в обратном порядке, связанную с «К критике п/э» и «Капиталом», с двумя формами анализа противоречий обыкновенных товаров? Ведь и момент появления капитала качественная ступень по сравнению с простым товарным обращением, подобно тому, как и появление обмена излишков продуктов труда также качественный шаг по сравнению с определенностью продукта труда просто как потребительной стоимостью, а не как товара. В простом обмене «действительные субъекты» товаровладельцы, в капитале «действительные субъекты» капиталист и рабочий...- и несмотря на две формы изложения одного и того же, итог один: в первом случае в «Капитале» и «К критике п/э» далее следует рассмотрение функций денег, во втором в «Рукописях» и «Капитале» рассматривается появление на товарном рынке рабочего и, в связи с этим, реального производства стоимости, не предшествующего обращению, а находящего его предпосланным. /Хотя есть еще одно «но»: переход продукта труда как только потребительной стоимости к продукту труда как товару действительно качественный шаг, а вот переход от простого обращения к капиталистическому обращению это тоже качественный шаг, но, так сказать, качественный шаг уже в рамках стоимостного качества... все так, но, тем не менее, вопрос на самом деле все равно не решен.../
Итак, отчего же все же реализовались две тенденции: в форме стоимости, чтобы окончательно развеять миф о деньгах как о просто выдуманном инструменте обмена и прочая, стремление к полноте абстракции и первоначальной «ненаглядности» без товаровладельцев; в раскрытие тайны превращения простого накопления денег в капиталистическое накопление осуществилось обратное, вообще говоря, реализовалось чувственно-наглядное ее раскрытие непосредственно с владельцем денег и владельцем рабочей силы, т.е. абстракция здесь в принципе неполна, а потому может утаить в себе что-то весьма важное, скрыв его за своим внешним проявлением, похоронив нечто существенное в «реально-верной» форме. По крайней мере эта неполнота отчетливее видна в том, как в «Капитале» вводится товар рабочая сила: она выводится из внешних затруднений эмпирического факта. «...капитал не может возникнуть из обращения и так же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении».
Мы получили, таким образом, двойственный результат.
Превращение денег в капитал должно быть раскрыто на основе имманентных законов товарообмена, т.е. исходной точкой должен послужить нам обмен эквивалентов. Наш владелец денег, который представляет собой пока еще только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их же стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы. И далее.
«Изменение стоимости денег, которым предстоит превратиться в капитал, не может совершиться в самих деньгах, ибо как покупательное средство и средство платежа они лишь реализуют цену товаров, покупаемых на них или оплачиваемых ими, между тем как, застывая в своей собственной форме, они превращаются в окаменелости неизменных величин стоимости. Столь же мало может возникнуть это изменение из второго акта обращения, из перепродажи товара, т.к. этот акт лишь превращает товар из его натуральной формы опять в денежную. Следовательно, изменение должно произойти с товаром, покупаемом в первом акте Д-Т, а не с его стоимостью, т.к. обмениваются эквиваленты, причем товары оплачиваются по их стоимости. Таким образом, это изменение может возникнуть только из потребительной стоимости товара как таковой, т.е. только из его потребления. Но извлечь стоимость из потребления товара нашему владельцу денег удастся лишь в том случае, если ему посчастливится открыть в пределах сферы обращения, т.е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, такой товар, действительное потребление которого было бы овеществление труда, а следовательно, созданием стоимости. И владелец денег находит такой специфический товар; это способность к труду, или рабочая сила» [«Капитал», с.176-178].
Сравните эту выдержку с аналогичным местом в «Рукописях»,.. В «Капитале» товар рабочая сила выводится /практически/ из затруднений эмпирического факта, в «Рукописях» из необходимости действительного потребления стоимости, из необходимости действительно реального сохранения денег в обращении и т.д. Хотя, по правде говоря, в [т.46, ч.II на с.487] и присутствуют владелец капитала и владелец рабочей силы..., но того, что есть в «Рукописях», нет в «Капитале», а это как-то, но меняет весь фон отрывка.
Но опять же можно сказать: когда Маркс в «Рукописях» выводит товар рабочая сила, он уже знает, что происходит на самом деле, а все остальное лишь манера изложения /что приписывали и приписывают самое методу «Капитала».../. А может быть наоборот: только так первоначально проследив рождение капитала в «Рукописях», он затем и смог представить это превращение, как в «Капитале»?..
Итак, главный итог нашего сравнительного анализа такой: т.к. капитал есть «качественно новое состояние самой стоимости, в котором она, наконец, получает свое наиболее полное» [«Первоначальный вариант.».. с.108], завершенное развитие, и т.к. стоимость как субстанция есть единство потребительной стоимости и стоимости, то необходимо тщательнейшим образом охарактеризовать эту метаморфозу с точки зрения формы и содержания, чтобы понять: в чем суть именно трансформации субстанции в субъект, как это представляется в единстве потребительной стоимости и стоимости. Для чего все это раскроется дальше. Форму изложения выберем следующую. Так как капитал есть завершенная, адекватная, форма стоимости, то, значит, должна быть и неадекватная форма стоимости, момент ее рождения вообще. Этим и займемся.
Предположим, что существуют еще два момента в становлении стоимости, так же, в такой же степени важные для нее самое и непременные для понимания ее сути, как и момент ее субъективации, т.е. появления капитала: это единичный обмен и денежная форма стоимости. Товарная форма вообще впервые появляется на свет, когда совершается случайная меновая операция двух различного рода продуктов труда, что здесь происходит с продуктом труда, очень важно для всего дальнейшего исследования. Когда же форма стоимости дорастает до денежной формы, то товар становится равным своему понятию. В деньгах находит последующую форму движения элементарная ячейка стоимости, вернее деньги есть ее имманентное становление; с выкристаллизацией денег проявляется существо «обыкновенной» товарной формы деньги есть «экстракт всех вещей» [см. ч.I, с.164], товар всех товаров. В капитале же стоимость, как единство потребительной стоимости и стоимости, получает свою конкретно-завершенную, или адекватную форму, где посредством товара рабочая сила находит себя действительное отношение потребительной стоимости и стоимости; стоимость превращается реально в нечто самостоятельное, самовозгарающееся, полагающее самое себя, отталкивающееся от всех своих моментов, чтобы вновь эти моменты породить и отождествиться с ними. «Капитал это... не простое отношение, а процесс, в различных моментах которого он всегда остается капиталом» [ч.I, с.207].
Могут ли быть еще другие качественные ступени, так сказать, той же мощности, той же значимости для самой стоимости? Элементарная ячейка единственна; процесс выявления сути товара, т.е. результат разрешения товарного рынка, зафиксирован в свойствах денежной формы стоимости; трансформация простого обращения в денежное своим венцом имеет первую форму капитала. /Но, безусловно, и капитал, как таковой, имеет свое развитие, но он либо остается суть капиталом, либо взрывается изнутри социальной метаморфозой об этом и о другом подробнее позже./ Итак, для понимания, что такое становление целого-стоимости, что такое целое по сравнению с тем, когда субстанция еще не превратилась в субъект, ибо капитал самодвижущаяся субстанция, необходимо и достаточно трех форм, трех качественных этапов: элементарный товарный обмен, денежная форма стоимости, субъектное состояние стоимости. Попробуйте выбросить хотя бы одну из них, и у вас ничего не получится капитал есть самоумножающиеся деньги, а тайна золотого отблеска на каждом товаре ретроспективно разрешается в непосредственном, единичном обмене; если же, наоборот, добавить еще что-то, то вряд ли это принципиально изменит ситуацию, скорее обратно нагромождение лишнего, несущественного на данный момент не даст возможности разобраться по сути, чтоб затем вывести, развернуть всю конкретность целого в его развивающемся наглядном, живом виде.
Предварительно отметим, что вышепроведенный анализ «Рукописей» и «Капитала» выявил ту картину, которая сопровождает появление на свет капитала; вне зависимости от того, в какой форме мы фиксируем эту метаморфозу, она происходит в любом случае нарождается нечто новое, неся с собой и свою суть. И наше дело состоит лишь в том, чтобы максимально примкнуть к реальности такого превращения, т.е. сознательно его зафиксировать. Первая цель последующего состоит именно в этом. Вторая в том, чтобы также разобрать две последующие метаморфозы становления стоимости. Т.е. необходимо проникнуть в «кухню» рождения и развития стоимости, или хотя бы приоткрыть туда дверь... Что здесь нового по сравнению с тем, что есть в «Рукописях» и «Капитале», и почему у Маркса вышло именно то, что вышло, это, думаем, станет ясным дальше.
1) Прямой, или безденежный обмен. Здесь обмениваются лишь излишки, как заметил Маркс, и сам обмен излишен. Но не суть. Действительной и единственной целью операции является реализация потребительной стоимости продукта труда. Определяющим и ведущим тут является потребительная стоимость. Меновая стоимость всецело продолжает, непосредственно связана с потребительной стоимостью. Эта связь определяется двояким образом: само производство всей своей структурой направлено на создание потребительной стоимости, а, во-вторых, обмен ограничен по пространству и времени. Т.е. вступить в такое отношение могут, наверняка, лишь совершенно определенные продукты труда, да и то тогда, когда оба из них в излишке. Иными словами, обмен полностью замкнут совершенно определенными продуктами труда. Итак: содержание такой, если можно так сказать, целостности, единства составляет потребительная стоимость. Меновая стоимость, т.е. количественная пропорция продуктов труда, в которой они сравниваются, форма реализации этого содержания, его имманентное продолжение; данная количественная пропорция не вполне определяется затратами на производство продуктов, а скорее непосредственно связана с их потребительными свойствами.
С точки зрения того же единства, т.е. с позиции нечто уже как-то похожего на товар, содержание и форма адекватны друг другу, т.е. они взаимополагают только друг друга, взаимопродолжают и проникают друг в друга в конечном счете, это именно так, по сути: совершенно определенная особая потребительная стоимость в виде излишка полагает свою меновую стоимость, представленную в заданном количестве вещества противоположного продукта, тоже совершенно определенного, т.е. такое содержание полагает свою форму. Можно сказать, что форма и содержание находятся в одной и той же модальности бытия, реальности их адекватны: в единстве потребительной стоимости и меновой стоимости, как неделимом целом, содержание и форма представляют из себя, в конечном счете, одно и то же потребительное свойство одного продукта, как содержания, непосредственно связано с определенным количеством определенного продукта, как формой реализации потребительной стоимости первого; то же, с точностью до наоборот, с точки зрения противоположного продукта данное «единство непосредственно не распадается», а «различие» или «противоречие», т.е. то, что и обеспечивает такое «единство», «действительно непосредственное различие» особенности продуктов труда.
Итак, в целом: содержание единства реализация потребительной стоимости, его форма меновая стоимость; содержание оформлено, т.е. воплощено в веществе продукта, а форма содержательна, т.е. меновая стоимость, как количественная пропорция, в виде потребительной стоимости другого продукта. Единство потребительной стоимости и меновой стоимости, с точки зрения «третьих» продуктов, замкнуто в себе, на себя; а с другой стороны, оно, как самое себе, находит «действительное отношение» между своими содержанием и формой, оно конкретно».
Для стоимости вообще, как становящегося целого, эта его форма, вообще говоря, неразвита, составляет его малое, или ограниченное, бытие, первую ступень, реальность которой мимолетна, существует лишь непосредственно в акте меновой операции, лишь еще только обнаруживает себя, есть отношение лишь «вовне». Вообще-то двойственный характер продукта труда всецело заключен в рамках его потребительной стоимости, «одномерности», если можно так выразится, отрицающим самою суть потребительной стоимости, но только благодаря такому «уничтожению» /в обмене надо принять форму количественной пропорции/, продукт труда действительно становится и реализует здесь свою потребительную стоимость. Товара, как такового, еще не существует вообще, а есть только « мгновенно отрицательная форма» потребительной ценности, или стоимости, /wert/, и это «отрицательное мгновение, меновая стоимость, исчезающе мало, является внутренне необходимым принципом последней, потребительной ценности, всецело поглощено и заслонено ей.
/Несколько слов по поводу терминов меновая стоимость и просто стоимость: меновая стоимость есть количественная пропорция зафиксированная в веществе продукта, или эквивалента, который служит формой стоимости данного продукта; когда же данная пропорция уже выражает худо-бедно общественно необходимые затраты, в виде рабочего времени, на производство продуктов, и мы помним, где и как является эта форма, то замена меновой стоимости просто стоимостью служит только для сокращения [см. «Капитал», т.I, с.70], но не только для сокращения, а это есть выражение более существенного момента в становлении стоимости, подробнее об этом дальше. Формирующаяся целостность, стоимость, есть единство потребительной стоимости и стоимости./
2/ Здесь предметом рассмотрения будет всеобщая форма стоимости, вернее денежная форма стоимости. Результатом развития товарообмена является выкристаллизация денег. Усилием всего рынка находится такой товар, который своим бы опосредствованием позволил осуществить обмен любого товара на любой другой: товар имеет цену, его продают за деньги, всеобщий товар, затем за деньги покупают необходимый, или два товаровладельца опосредовано, в уме, сравнивают свои товары с этим третьим, с деньгами, и обмениваются ко взаимному удовлетворению. Иными словами, первоначальное единство потребительной стоимости и своей стоимости взрывается изнутри плюс внешнее влияние других продуктов труда, т.е. расширение потребности и возможности обмена.
Имеется множество разнородных и в принципе одинаково необходимых, т.е. равномощных, не выделенных по отношению друг к другу особых потребительных стоимостей. Они своей целостной совокупностью выделяют из своих рядов, так сказать, особеннейшую потребительную стоимость, которая в своей особенности адекватно несет отпечаток меновых отношений всех товаров, т.е. уже действительных, в понятии, меновых операций. Целью обмена по-прежнему являются потребительные стоимости продуктов труда, но способ их реализации определяется уже своим ансамблем, как неделимым целым. Итак, действительное содержание этого этапа потребительная стоимость, вернее вся его совокупность, обязательно осуществляющаяся посредством цены /не своей меновой стоимости/, т.е. внутренняя структура такого процесса реализации потребительной стоимости и образует форму данной реалии. Что здесь с единством потребительной стоимости и стоимости?
Потребительные стоимости какими были, такими и остались, особыми потребительными стоимостями, лишь прибавилось их количество. Результатом такого количественного увеличения является отделение стоимости, ранее крепко-накрепко привязанной к какой-либо особой потребительной стоимости. Теперь это уже не особые стоимости, ограниченные по пространству и времени, не имеющие ничего общего с другой «такой» же, а общая всем продуктам труда, не висящая в воздухе, а воплощенная в особеннейшей потребительной стоимости, или простая, т.е. всеобщая. Итак, потребительные стоимости те же, а форма этой целостности уже качественно иная, она отражает состояние товарного рынка как целого. Иначе говоря, содержание и форма теперь уже находятся не в прежнем непосредственном единстве, а в разнесенном, разорванном виде; если прежде они были адекватны друг другу, то теперь, вообще говоря, форма, стоимость, или количественная пропорция, безразлична к любой особой потребительной стоимости, наоборот она существует в каждой из них и благодаря им всем, продолжает всю совокупность потребительных стоимостей как целого; здесь стоимость, или форма, многолико рассыпана, распылена, но в то же время особеннейше воплощена в деньгах, тем не менее оставаясь прозрачной любой каждой потребительной стоимости.
Теперь, если на это же состояние посмотреть с позиций формирующегося единства, как его предтечу, то все выглядит следующим образом. Нарождается новое явление /здесь значение слова «явление» употребляется не в смысле противопоставления сущности, т.е. внешнее внутреннему, а в значении факта, события и подобное/, суть которого, с одной стороны, рассосредоточена между многочисленными актами обмена, составляет их посредующее звено и представляет не нечто свое в каждом обмене, а одно и то же, лишь в количественном различии отрезки общественно необходимого рабочего времени; с другой стороны, стоимость откристаллизована а денежном товаре. Т.е. имеем: содержание формирующегося целого, здесь овеществленное общественно необходимое время, которое выделено зафиксировано в особеннейшей потребительной стоимости имеем оформленное содержание становящегося нового, его адекватное выражение. Но, с другой стороны, еще отсутствует сама форма этого содержания, нынешняя его форма представляет из себя ансамбль потребительных стоимостей, т.е. рынок, куда выносятся продукты труда для реализации их потребительных стоимостей. /Здесь само производство направлено и на обмен, и в такой же степени своей целью может иметь и потребительную стоимость, и меновую, короче две цели производства практически уравновешивают одна другую./
В такой форме стоимость, единство потребительной стоимости и стоимости, лишь мимолетна, реально существует лишь непосредственно в акте обмена, и то не в адекватной форме, т.к. выражает тут стоимость отдельного товара; все оставшееся время она представлена идеально, т.е. либо в виде цены особой потребительной стоимости идеальна стоимость /здесь стоимость абстрактный момент единства потребительной стоимости и стоимости/, либо самое потребительная стоимость идеальна, хотя в этом особеннейшем продукте стоимость, как абстрактная сторона единства стоимость /потребительной стоимости и стоимости/, реальна, в том смысле, что адекватно выражена в деньгах в отличие от цены. /Но этот продукт на ряду со своей реальной, особой потребительной стоимостью имеет и вторую потребительную стоимость, всеобщую, как вещественный носитель стоимости, и именно она идеальна, или формальна, поэтому состояние стоимости, как единства потребительной стоимости и стоимости, идеально, а не реально/. Поэтому, вообще говоря, когда утверждаем, что содержание оформлено, то форма содержания есть лишь идеальная форма, она «реальна» лишь в непосредственной связи с неадекватной формой, т.е. с ансамблем товаров, в виде мгновения обмена. Отсюда данное состояние формирующегося целого абстрактно, или формально, само по себе не несет и не образует никакого своего реального содержания, а только мимолетно и неадекватно. Оно адекватно, но уже лишь идеально, в деньгах.
Назовем эту ступень Ideell ступенью, по двум причинам: т.к. содержание оформлено /т.е. денежный продукт своей предметностью представляет состояние товарного рынка/, но, вообще говоря, деньги существуют в непосредственной связи с обменом, в момент обмена, форма содержания, или здесь форма стоимости, вплоть до денежной формы стоимости, цены, ideell форма, и для подтверждения своего содержания, сущности требует непрерывного движение обмена, которое, однако, все время прерывается; с другой стороны, что главное для такого определения ступени становления стоимости, самое содержание стоимости, как целостности, требует своего адекватного, реально-определенного бытия, т.к. единственное ее свойство количество и все время, имманентно увеличивающееся количество овеществленного времени, т.е. необходима такая потребительная стоимость, которая реально составила бы действительное отношение со стоимостью, чтобы стоимость из потенциальной и неопределенной безбрежности просто «общественно необходимого времени» превратилась в определенное и реальное количество времени, но все время, имманентно возрастающее. Эта ступень становления стоимости Ideell ступень существует лишь в плане развития самое стоимости как будущего целого.
Целостность стоимость, т.е. единство потребительной стоимости и стоимости, уже есть отношение к самое себе, но его единство непосредственно распадается: в целом как противопоставление оформленного содержания и неадекватной содержательной формы, «в частности» как реальная особая, не несущая в себе всеобщности, потребительная стоимость и идеальная, неадекватная стоимость, цена, с одной стороны, с другой как идеальная, всеобщая, или формальная, потребительная стоимость, воплощенная в особеннейшей потребительной стоимости, и реальная стоимость. Его различие растворяется непосредственно в единстве: каждый товар есть единство особой потребительной стоимости и его отрезка общественно необходимого времени /это всецело касается денежного товара/ а потому единство потребительной стоимости и стоимости абстрактное единство, не есть действительное отношение единства; противоречие на противоположных чашечках-весах имеет «различный вес», хотя внешне «действительное» противопоставление.
3/ Субъект стоимости, капитал. Все особые товары, т.е. все потребительные стоимости, даже особеннейший товар превратились реально, на самом деле в лишь мимолетное осуществление стоимости, как овеществленного общественно необходимого труда, именно во всех них, во всей их совокупности она и существует, как бы овивая все их частные отношения друг к другу, составляя ауру отношения ансамбля продуктов труда. И это осуществляется все благодаря тому, что на рынке находится наиособеннейший, назовем его так, товар рабочая сила, который придает ей свойство определенности самодвижения, т.е. весь хаос рынка приобретает реальную целенаправленность своего движения. Он теперь самодвижется в сторону своего содержания, которое по-прежнему оформлено, адекватно и самотождественно, т.е. осуществляется принцип самовозрастания денег; а с другой стороны, и самое такое стремление, самонаправление и есть действительно настоящее содержание стоимости. Стоимость как фиксированный капитал противостоит текучему капиталу, овеществленный труд живому труду. Вместе с тем они образуют конкретное единство, ибо в особенности потребительной стоимости способность к труду, или наиособеннейшей потребительной стоимости, прозрачно светится стоимость; реальное осуществление этой потребительной стоимости есть ее целенаправленное потребление производство непосредственно стоимости в любом и каждом продукте, который имманентно выбрасывается на рынок, возобновляя процесс заново. Содержание «вновь» адекватно форме, вернее, содержание получило, положило форму, адекватную своему понятию, своему существу в конечном счете самое себя. И содержание и форма находятся в одной и той же модальности бытия, содержание как раз и есть это самодвижение, внутренняя структура которого и есть его форма то и другое есть одно и то же, ибо единство потребительной стоимости и стоимости уже не распадается, а составляет конкретное, непосредственное единство: стоимость в виде денег плюс особые товары, как обеспечение процесса труда, полагает свою особенность, свою потребительную стоимость; живой труд в своем реальном бытии рождает стоимость в виде товаров, которые есть деньги явно в деньгах и замаскировано в особых товарах, т.е. эта, наиособеннейшая, потребительная стоимость имманентно несет в себе всеобщность стоимости производство общего многообразия товаров, но это многообразие просто как деньги. Ибо единство потребительной стоимости и стоимости непрерывно сохраняет свое различие, и оно действительное различие: деньги и рабочая сила, но деньги осуществляют себя во всей совокупности товаров, а не только в действительных деньгах, но в то же время в деньгах они наиболее и на самом деле адекватны себе, здесь различие овеществленного и неовеществленного труда. Субъект стоимости сохраняет все свои моменты, сформированные до него. В своей самонаправленности они суть его самовозгарающееся движение, самодвижение, где товары имеют цену, существует идеальная стоимость, а деньги идеальная потребительная стоимость..., все эти моменты выражают, так сказать, частную потребность в движении. Но простая, арифметическая сумма их не есть капитал. Это качественное состояние не сводится ко всем порождающим его причинам, они стали теперь лишь его следствием, подобно тому как многоклеточный организм не сводится к простой сумме своих клеток, причем уже качественно иных, нежели клетки одноклеточного организма, и к их взаимодействию между собой, они лишь абстрактные моменты целого.
Стоимость, как таковая, получила свою реальную, завершенную форму, она самое и есть эта форма, ибо ее самодвижение самовозрастание денег и есть она сама. /Но вместе с тем по-прежнему «содержание оформлено» и «форма содержательна», т.е. в наличие деньги и товарный рынок, но образующие генетически непосредственную связь как суть одно и то же, овеществленный труд, и потому они уже принципиально не то, что значили на Ideell ступени, здесь иное качественное состояние, непосредственно отразившееся и на его моментах, и на их взаимодействии между собой./ Содержание целостности стоимость есть самовозрастание овеществленного общественного необходимого рабочего времени, выделено фиксирующего себя в деньгах, в их движении-самовозрастании, что и есть их суть; адекватная форма целостности стоимость есть способ реализации такого содержания, непрерывно имманентно осуществляющего себя и вообще впервые появляющегося лишь при рождении, или возбуждении [см. т.46, ч.I, c.216], наиособеннейшего товара капиталом в виде денег. Субстанция стоимости, как единство стоимости и потребительной стоимости, превратилась в субъект, т.е. вездесущее единство потребительной стоимости и стоимости особым манером «оструктурировалась» в себе, замкнулось самое на себя, имея предел самое себя /а потому оно вездесущее/ непрерывное возрастание, возгорается самое из себя, представляет только самое себя и для себя «структурированность» элементарной ячейки, хотя и самоя элементарная ячейка от единства особой потребительной стоимости и особой меновой стоимости претерпевает метаморфозу через ряд шагов в наиособеннейшую потребительную стоимость и всеобщую стоимость. И теперь просто налицо потребительная стоимость и стоимость, или стоимость, элементарная ячейка теперь действительно реальная и исчезающая прозрачная элементарная ячейка, т.к. везде одно и то же, везде «стоимости», и самое их «остоимостение» есть «стоимость». Стоимость теперь выражает собой не частные интересы, отношения товаров, например, а выступает как действительное отношение к самое себе /как определенное количество денег и большее количество денег, выросшее из предыдущей суммы/. Это отношение, которое обеспечивается внутренней структурой субъекта-капитал, и есть ее суть, образующая действительно реальную и не прозрачную для нее самое форму. Форма стоимости, адекватная, или истинная, содержанию стоимости, т.е. капитал, есть Ideal форма стоимости.
Итак, зафиксировали содержание трех этапов становления стоимости, так сказать, формальные срезы ее развития: Малое Бытие, Ideell, Ideal /полемику по поводу правомерности гипертрофирования «гегелевской манеры» отложим на потом.../.
В первом промежутке, между Малое Бытие /МБ/ и Ideell, рождается стоимость как «недвижение» /в котором затем, но уже в развито адекватном виде, будет фиксироваться, или осуществляться вообще, тождественность стоимости себе/, как овеществленный труд. Этот первый промежуток тоже есть нечто в себе. Его МБ совпадает с МБ стоимости вообще. Его Ideell ступень есть развернутая форма стоимости, когда в принципе каждый товар разворачивает свою стоимость, т.е. выражает ее во всех и вновь появляющихся товарах сколько товаров, столько и форм стоимости. Ideal форма овеществленной стоимости есть денежная форма стоимости, где «недвижимая» стоимость предстает адекватным образом.
Завершение первого промежутка является одновременно началом второго, где рождается стоимость как «движение». Первая форма движения, т.е. его МБ, есть товар в виде цены, мимолетно реализующий свою стоимость, может быть, и виде посредничества всеобщего товара, денег, вернее еще не устоявшихся. Ideell ступень формирования стоимости как денежная есть развернутое обращение товаров, которое осуществляется посредством реальных денег или через их заместителей. Ideal движения стоимости это деньги в третьем определении, как нечто самостоятельное, но уже образующее генетическую связь с производством, т.е. положившие товар рабочая сила; самодвижение стоимости есть самовозрастание, или действительно реальное осуществление овеществленного труда. Т.е. только и именно здесь овеществленная стоимость, как таковая, получает свою завершенную, реально-действительную форму, ибо товарная форма действительно становится всеобщей, еще и из-за товара рабочая сила, осуществляющего реальность овеществленного труда; а с другой стороны, деньги только как мировые деньги есть действительные деньги, в своем непосредственном виде и только так, такие деньги есть адекватное представление всеобщего общественного времени, « недвижимой» стоимости, одновременно являясь «началом», «концом» и вновь и вновь возгорающимся моментом самодвижения стоимости. Капитал есть Ideal форма стоимости, как самодвижущаяся субстанция стоимости, самотождественная, т.е. адекватно проявляющаяся в деньгах.
Все это есть логически очищенное /и то весьма и весьма приблизительное/ отражение истории становления стоимости как таковой. Необходимо вдохнуть в нее реальную историю, но именно логическое дает истинный ключ для понимания исторических «шараханий из стороны в сторону», дает возможность вывести, развернуть их конкретную форму.
Первая функция денег «состоит в том, чтобы доставить товарному миру материал для выражения стоимости, т.е. для того чтобы выразить стоимость товаров как одноименные величины, качественно одинаковые и количественно сравнимые». Товар, функционирующий как всеобщая мера стоимостей, и прежде всего в силу этой функции, становится деньгами [см«.Капитал», т.I, с.104]. С этой функцией имманентно связана вторая функция денег, средство обращения, т.е. как посредника обмена товаров, уже представших в виде цены. С одной стороны, это из-за того, что деньги, вообще говоря, есть товар до того как стать деньгами, этот продукт был вполне обыкновенным товаром, т.е. находился в обмене благодаря своей потребительной стоимости, затем он превратился в один из эквивалентов стоимостей других продуктов и потом во всеобщий эквивалент стоимости, получив при этом всеобщую идеальную потребительную стоимость, иначе он все время как-то присутствовал на рынке. А с другой стороны, товар в виде цены стремится на самом деле реализовать свою стоимость, стремится стать реальными деньгами, чтобы приобрести форму реальной особой потребительной стоимости и выпасть из экономической формы.
Какой продукт становится денежным? Т.к. товар есть единство потребительной стоимости и стоимости, то отсюда и два пути становления денег. Форму денег, но, правда, в узких пределах, может приобрести, с одной стороны, наиболее важный из предметов, который получают путем обмена извне, он представляет из себя естественно выросшую форму проявления меновой стоимости местных продуктов, «деньги» вначале функционируют «как мера»; с другой стороны, форма денег, опять же в узких пределах, может срастись сначала с предметом потребления, который составляет элемент местного отчуждения, т.е. с продуктом, посредством которого можно получить или который можно обменять на нужный, т.е. «деньги» вначале функционируют как «средство обмена» [см. там же с.98-99]. Все это две стороны одной ступени, ступени формирования самой функции меры, т.е. содержание овеществленной стоимости; когда же она сформирована, то «подбирается» такой товар, который удовлетворял бы требованию данной функции; и тут действительно на самом деле появляются реальные деньги. /Хотя реально и формирование функции, и подбор подходящего товара один и тот же процесс, но надо различать./
Другими словами, такой «двойной» путь рождения всеобщего эквивалента характеризует становление стоимости вообще. «Однако, так как исторически деньги могут выступать как мера, прежде чем они выступают как средство обмена, и могут выступать как средство обмена, прежде чем они выражены как мера, в последнем случае они существовали бы только как предпочитаемый всеми товар, то деньги могут исторически выступать и в третьем определении, прежде чем они выражены в первых двух. Но накопление золота и серебра как денег возможно в том случае, если они уже существуют в одном из двух первых определениях, а в развитом виде деньги могут выступать в третьем определении лишь при условии, что они уже развиты в обоих первых. В противном случае их накопление есть всего лишь накопление золота и серебра, а не накопление денег». [т.46, ч.I, с.162-163].
/Такое же, двойное, формирование несет в себе и процесс рождения овеществленной стоимости, или первый промежуток становления стоимости вообще, МБ Ideell: процесс рождения содержания стоимости, т.е. стоимость как продукт приходящий извне и образующий форму стоимости, это с одной стороны, а с другой процесс оформления этого содержания, т.е. подбор товара для роли всеобщего эквивалента переход развернутой формы стоимости во всеобщую. Так же устроен процесс формирования движения стоимости, т.е. второй промежуток становления стоимости вообще, Ideell-Ideal: само формирование функции обращения и что ее обеспечивает, например, либо заместители денег, либо непосредственно сами деньги, но как не-мировые деньги./
Хотя две функции денег, как мера и как средство, исторически возникают, наверняка, одновременно, но вначале это еще не есть функция денег, это еще лишь только намек на деньги, ибо самих денежных функций, как таковых, еще нет. Первой, как было показано, появляется функция всеобщего эквивалента, а затем из нее вырастает уже настоящая функция всеобщего средства обращения. Но, однако, и до состояния всеобщего эквивалента «деньги» уже были наряду с «мерой» и «средством», но в последнем случае именно средством обмена, или обращения, но в весьма узких пределах /если кратко, то отличие обмена от обращения состоит в том, что в последнем случае товары выходят на рынок уже в виде цены; более подробно см., например, т.46, ч.I, с.140-141]. Когда две функции денег совпадают в одном продукте, то они перво-наперво образуют функцию всеобщей меры, меры еще и потому /кроме выше указанных причин/, что расширяющийся обмен не может быть удовлетворен ограниченным количеством денежного материала, поэтому как функция меры этот продукт вполне справляется со своими обязанностями, но на функцию всеобщего средства обращения, минуя всеобщую меру, он не тянет. Когда же функция меры сформирована, появляется возможность выполнять функцию всеобщего средства обращения и через своих заместителей, которая имманентно вырастает из последней функции, функции средства обращения, но в узких пределах, таким образом, она взрывает себя изнутри, становится всеобщей.
Так деньги и в их третьем определении влачат свое существование как лишь металл, а не как деньги, а деньги как деньги имеют совершенно определенный логическо-исторический рубеж своего появления: с одной стороны, как результат совпадения двух функций в одном продукте под функцию денег как реальных денег ищется адекватная потребительная стоимость; а с другой стороны само золото «вдруг» становится всеобщим богатством.
Итак, стоимость вообще формируется двумя путями: как становление оформленного содержания, т.е. под формирующуюся функцию подбирается соответствующий материал, так и в виде выкристаллизованного отражения содержания формы /т.е. в форме выделенного, предпочитаемого благодаря своей потребительной стоимости, обособленного товара; вся содержательная форма есть ансамбль товаров/ в виде далее развивающейся потребительной стоимости, т.е. реализующей себя, расширяющей посредством обмена свои узкие, вообще говоря, родо-племенные границы, или в виде формы, приобретающей содержание новой целостности, стоимости.
С первого взгляда, т.е. внешне, обе формы становления нового равноправны, хотя и равноправны где-то по-своему. Когда же в принципе нет еще выкристаллизованного содержания, т.е. когда реален обмен, а не обращение, то они на самом деле равны, хотя потенциально уже нет, ибо одна несет все же отпечаток меновой стоимости, а другая особой потребительной стоимости; но когда в меновых операциях реально необходима, вообще говоря, в основном только особая потребительная стоимость, то обе формы «одинаковы». А с другой стороны, когда деньги есть деньги, как первая функция капитала, или почти как мировые деньги, путь становится уже не важен, вернее потерял свою непосредственную значимость, но, быть может, не окончательно, он в снятом виде; точнее когда деньги есть капитал, то денежный товар уже такой, каким он и должен быть, форма адекватна функции. Ну а по существу реальное формирование нового связано только с оформлением содержания, содержательная форма непременное условие и «дополнение», эфир становления такого процесса. К тому же второй путь формирования денег, через средство обмена, получает свое завершение, свою адекватную форму, когда деньги реальные деньги, в их третьем определении, а в то же время движение теперь уже не сводится лишь к обращению...; хотя с точки зрения итога, например, денег уже как денег, и первоначальное накопление золота, как всего лишь металла, светится своим завершенным видом, другие же продукты, которые ранее выполняли функции денег порознь или в весьма ограниченном масштабе, отходят на задний план, а потом и совсем тают как деньги, оставаясь реальными в своей особенности. Поэтому становление новой реальности осуществляется на самом деле посредством оформления содержания, хотя здесь оно прозрачно, т.к. функцию денег, т.е. уже «денег», может играть то один, то другой продукт. Но и содержательная форма, если ее особый представитель выделен и в последствие может стать особеннейшим, или хотя бы приблизиться к этому, образует кроме всего прочего весьма и весьма существеннейшее, да и непосредственно непременное дополнение. Но с самого начала это «непременно непосредственное условие» вовсе может отсутствовать или играть совсем что-то иное, а может быть и отрицательную, т.е. тормозящую роль, по отношению к обмену, только уже после сформирования хоть чего-то похожего на содержание нового, т.е. какое-то его оформление, появляется и данное «условие».
Итак, зафиксировали три имманентные этапа становления стоимости, реализующие себя посредством двух форм; давайте немного порассуждаем об этом факте.
Выделение этих этапов их характеристик ни в чем, по сути, не противоречит ни «Капиталу», ни «Рукописям». Внешне это выглядит как просто акцентирование внимания на существенных ступенях развития стоимости, практически и терминология та же, и принципиальное содержание то же. Здесь нам важно понять сущность, всеобщее определение становления субъекта стоимости, именно стоимости как активного самоначала, и чем по существу отличается самовозобновляющееся явление от тех моментов, когда оно в виде нечто пассивного, следствия. Безусловно, и капитал от момента своего возникновения и далее движется, проходит какие-то свои вехи в собственном развитии; но, несмотря на последовательность различных своих форм, вернее только благодаря им, он остается суть конкретным единством потребительной стоимости и стоимости. Другое дело, что данное единство имеет свои пределы, и совершенно четко определенные, для нас сейчас это несущественно; предметом нашего анализа является становление единства потребительной стоимости и стоимости от единичного обмена до капитала, причем во всеобщих определениях. В праве ли мы так поступать: ограничивать рассмотрение стоимости рамками единичного обмена и появлением капитала вообще? Нижняя граница понятна сама собой: до возникновения меновых операций вообще говорить о такой определенности продукта труда не имеет смысла, да и вредно. А вот верхняя там ведь тоже что-то развивается... Но определяется же товар как просто единство потребительной стоимости и стоимости вне всякой зависимости от дальнейших определений формы, вне зависимости от цены, которой здесь еще нет, и прочее подобное. Что же нам мешает выявить суть капитала, т.е. субъекта стоимости, как всего лишь единство производства и обращения, но не просто в виде «слова», а зафиксировав его общее, даже правильнее всеобщее определение, конкретное с точки зрения единства потребительной стоимости и стоимости, хотя представляющее из себя полную абстракцию, но совершенно правомерное и необходимое? Поэтому, с одной стороны, такое определение капитала является итогом изучения становления стоимости, ее всеобщего определения, а с другой стороны, такое определение лишь начало конкретных исследований: как же реально, в эмпирической действительности реализуется эта «формула», но одновременно и продолжение предварительного анализа.
Еще раз: предмет нашего анализа становление субъективного явления, здесь капитала, в его всеобщих определениях. Если попытаться определить капитал как-то иначе, или хвататься лишь за его формы, пусть даже первую, не уяснив его сути, то ничего путного, по меньшей мере, не выйдет, что и показала Марксова критика политической экономии; конкретно-историческое возникновение капитала, как такового по существу, дает ретроспективный взгляд на его действительную предысторию, и перспективно-потенциальную возможность верно увидеть его дальнейшую судьбу. Итак, капитал либо есть, либо его нет, либо есть такое единство стоимости, либо его нет. Непосредственное же единство итога со своим становлением, т.е. непосредственная генетическая взаимосвязь развития и его завершенного вида, правда, также беспокойного, есть конкретное понимание предмета, или понятия. Таким образом, вскрыть тайну капиталистического производства и его историческую перспективу и что такое стоимость как каптал очень близкие, но все же разные задачи, тут необходимо различать, хотя и тут, и там итог «один» историческая перспектива капиталистического способа производства.
Следовательно, становление целого-капитал укладывается в три ступени становления: МБ, Ideell и Ideal формы. Первая представляет из себя момент возникновения, всецело находящегося в порах определения продукта труда как потребительной ценности; вторая это формирование, так сказать, субстанционального определения стоимости, когда она выражается в бесконечном и все увеличивающемся разнообразии продуктов труда, идеально представлена в денежной форме стоимости; третья когда субстанция в виде овеществленного времени полагает еще один свой оттенок, наиосбеннейший /тем самым действительно становясь субстанцией/, противостоящей ей как таковой, в понятии, отрицающий ее предметность, т.е. суть ее самое, но в то же время одновременно создающий ее самое и придающий ей действительную определенность, т.е. ограниченную а потому всамделишную реальность денежной суммы, правда, внутренне свойство которой состоит в имманентно-непрерывном возрастании. Это суть движения стоимости, ее собственная природа, проявляющаяся в том, что сумма денег порождает увеличенную сумму денег. Т.е. субстанция стоимости становится субъектом, когда полагает своим же собственным моментом не-стоимость, а тем самым и самое себя, или становится действительно реально всеобщим определением продукта труда, когда сам процесс труда суть непосредственный источник ее увеличения, или движения; субъект стоимости это стоимость, самоотрицающая себя и посредством этого имманентно своего в понятии отрицательного момента приобретающая характер самотождественности, т.е. свойство самодвижения.
Как было уже отмечено, стоимость, как единство потребительной стоимости и стоимости, развивается двумя путями: меновая стоимость может привносится извне, в виде продукта труда, единственно играющего роль меновой стоимости, и второй в виде продукта труда местного отчуждения, т.е. стоимость здесь растет «изнутри» потребительной стоимости /хотя и в первом случае она также вырастает «»изнутри»», но необходимо различать/. Эти формы и представляют реальность путей формирования денег, они взаимообусловлены и дополняют друг друга. В обоих случаях имеем нечто двоякое: в первом что-то, с которым можно сравнить продукт труда, обладает к тому же и своей, кроме общей, потребительной стоимостью; во втором особый продукт труда «вдруг» приобретает свойство обмениваемости на другой особый продукт. Там и тут возникает что-то двоякое и различное: в первом случае нечто неосязательное имеет черты особой потребительной стоимости, во втором обыкновенная потребительная стоимость несет в себе что-то неуловимое, но вполне реальное, проявляемое в предметности продукта, пришедшего из меновой сделки. Тем не менее с самого начала появления меновых операций эти «двоякости» всецело связаны со вторым путем, т.е. с удвоением свойства продукта труда, ибо сначала действителен только он. Когда же, находясь в порах потребительной стоимости, меновая стоимость срастается с каким-нибудь продуктом /от первого или второго пути/, т.е. фиксируется, оформляется каким-то образом, то уже после этого «есть функция», есть «что-то новое», а до этой фиксации оно было неуловимо-исчезающим, неактуализированным на фоне потребительной стоимости, как лишь ее /последней/ собственный «мгновенно-невидимый» отрицательный момент, но по сути, как ее следствие. Далее под эту функцию уже может искаться подходящая потребительная стоимость, или же она вновь может заслонится другой потребительной стоимостью.
Мерой становления нового стоимости, или его качественными вехами, как раз и являются три этапа становления стоимости вообще; но эта мера может, да и работает и в уменьшенном масштабе, начиная от промежутков между основными этапами и вплоть до единичного акта Т-Д-Т /вначале же вообще Т-Т/, а затем и Д-Т-Д, где свои две формы реализации. Итак, реальный процесс формирования стоимости вырастает из отрицания продукта труда как потребительной стоимости чтобы приобрести себя, реализовать свою потребительную стоимость. И это отрицательное свойство продукта труда /плюс сам продукт труда, его потребительное свойство/ в процессе развития меновой торговли оформляется, развивается и, наконец, становится самопорождающим, положив уже свой отрицательный момент, свой в понятии появляется капитал.
Три ступени становления стоимости это качественные вехи, логическое /логико-историческое/ отражение, т.е. реальные пределы, формируя и перешагивая которые, стоимость движется к своей «вершине». Две формы становления историческое /историко-логическое/, так сказать, зеркало реального процесса. Эти два момента три ступени и две формы образуют одно генетическое единство.
На ступени МБ две формы практически и на самом деле равноправны, но стоимости самой, потому и ее логики еще не существует, т.к. МБ, но которого тоже нет, а есть завершение развития продукта труда в родоплеменных рамках. На Ideell ступени две формы действительно различны, но различны только в плане развития, потенциально, т.е. Ideell; в промежутке Ideell-Ideal стоимость, но как только овеществленный труд, развивается на своей собственной основе, как продукт труда, уже разворачивающий свою реальную двойственную природу, но в форме реализации особой потребительной стоимости. На Ideal ступени имеет место действительное различие и не-различие двух форм, т.е. стоимость просто стоимость, как «одномерность», т.к. она есть только отношение к самой себе, и действительно реально разворачиваются этапы формирования стоимости, но уже в снятом виде, как итог, актуально заявивших о себе в абстрактных моментах субъекта-капитала.
Продолжение, часть III