|
|
Костюченко С.В.
О природе целого:
Основания предельного формализма, или
Карл Маркс, «Капитал» т. 1 — последний урок диалектики (часть 3)
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Итак. Если взглянуть на весь состав представленного здесь содержания I тома «Капитала» Карла Маркса, на это иное его изложение, и добавить сюда искреннее стремление отечественной философской мысли выявить в этом содержании моменты диалектики (в традиционныхом для нее терминах: конкретное и абстрактное, отрицание и отрицание отрицания, переход количества в качество, единство и борьба противоположностей, идеальное (в смысле – в человеческой голове отраженное) и материальное, субстанция и субъект…). И представить себе, что характер целого, зафиксированный в субъекте стоимости (в его рождении, становлении, приобретении адекватности формы…) так или иначе имеет отношение, я бы сказал, ко всем системам, исходящих и касающихся мира сего. Что характер отношения предельной дополнительности, как он зафиксирован в представляемой работе, имеет место в том числе и для самое этого выявленного здесь характера. И если добавить сюда еще некий момент целого, момент живой встречи (внутренне-внешне дополняющей, уникальной)… То пред нами предстанет предельный формализм — как начала предельной/адекватной формы диалектики (предельной... ибо всему есть предел, в том числе и диалектике), диалектики, посильно повествующей о природе целого. (А целое в смысле предельного формализма, - это все то, что (в каком-то смысле – и кто) имеет некоторую самостоятельность, некоторый достаточно выделенный свой собственный предел или границу.)
Естественный предел предельного формализам, его общей природы, связан с внутренней ограниченностью самого материала, на котором он вырос. – Здесь предел его оснований. Главные его моменты следующие.
В отношениях «самоотдачи» капитала-наемный рабочий нет «благодарности»: капиталист потирает руки от предвкушения прибыли, а наемный рабочий вступает в эти отношения с чувством, что его «шкуру сейчас будут дубить», — здесь «эмоциональный» (скрытый) предел общности вычленяемых отношений (конечно, здесь имеется в виду иное, чем «просто эмоции»…).
Основания предельного формализма – это целостное (в определенной форме, на определенной ступени организации) отношение двух начал, иногда и противостоящих, и взаимоисключающих/обособляющихся (здесь нет самоотдачи) друг от друга. – И тут предел (уже формальный) общей природы предельного формализма. Содержательная структура («топология») предельного формализма имеет свои принципиальные граниченные условия. Они налагают необходимые ограничения на общие вариации отношений, возникающие/могущие возникнуть в предельном формализме, как таковом1
, если рассматривать его как нечто само по себе («без царя в голове»). В целом и главном — эти граниченные формальные условия находятся в структуре (хотя бы так…) отношений Лиц Пресвятой Троицы (по св. Иоанну Дамаскину, «Точное изложение православной веры»). В предельном формализме лицо (субъект) есть отношение, есть нечто сложное. (Вспомните, говорили: «человек есть совокупность общественных отношений»…- это можно рассматривать в качестве частной формы предельного формализма.) В Пресвятой Троице первично Лицо (Ипостась)2 — «простота», — а их отношение вытекает уже из характера этих Лиц…
Чудным образом «дела» середины (теперь уже) позапрошлого столетия нашли свое продолжение в нынешнем общественном контексте. Всеобъемлющая целокупность общественного состояния (эмоциональное состояние людей, — в том числе тогдашние неподдельный порыв радости и реально появившаяся надежда, нашедшие свои проявления и в музыке,- организованность их жизненных мотивов, научные (фундаментальные и прикладные) концепции, достижения и «затемнения», — знания человека о самом себе, формы его мыслительной и практической (сознательной и не до конца осознанной) деятельности, поверхностное, мутное или трезвое, глубинное отношение к религии… и еще то, что никогда не поддается описанию), итак – эта целокупность времени (и места), когда (и где) имели место «Коммунистический манифест» и «Диалектика природы », частично нашло себя, а отчасти и потеряло в исследовании тайны капиталистического накопления. Общественное состояние же нашего времени, в чем-то более мутное, а в чем-то сделавшее еще один шаг к своему принципиальному (онтологическому) пределу вообще, удержало в себе некоторые тогдашние проблемы, преобразовав и проявив («модифицировав») их глубинные оттенки. Сознательно атеистический и материалистический подход к проблемам жизни на том же предметном месте, но в другое время трансформировался в другой подход к «тем же самым» проблемам. Там, где сознательно отвергался Триединый Бог (и зачастую с оттенком язвительности), где, по видимости, «его и духа не было», выяснилось нечто противоположное. В этом «там» всегда присутствовал, его поддерживал и содержал, пусть – неявно, Его Дух, Его печать… Но это уже – тема другого разговора.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Собранные здесь выписки, вырванные из своего контекста, сами по себе труднопонимаемы. Я сам убедился в этом: несколько лет этот текст был мне не нужен; обратившись же к нему вновь, был немало озадачен им…, но я все же надеюсь на «терпеливую заинтересованность» читателя.
Итак. Выявим текстовые различия Рукописей 1857-58гг (том 46, часть 1 и 2) и «Капитала», связанные с актом рождения капитала.
В предложенных рамках вполне оправдано эти различия разбить на следующие пункты:
А. Исследуя последовательность становления денег, Маркс в Рукописях выстраивает такую логическую — непосредственно связанную — цепочку: «Как всего лишь мера деньги уже подвергнуты отрицанию в них самих как средство обращения; как средство обращения и как мера они подвергнуты отрицанию в них самих как деньгах. Таким образом, отрицание денег в этом последнем определении есть вместе с тем отрицание их в обоих первых определениях» (ч.I с.180- 181). Далее из этих определений выводится, что из себя должны представлять деньги, сохраняющие все свои свойства и как меры, и как средства, и как денег, плюс их «отрицательное единство» с обращением (ибо деньги сохраняются как деньги, только выйдя из обращения, но уже вне обращения они просто металл). «Это отрицание, будучи взятое в целом, в своих положительных определениях, содержит в себе первые элементы капитала» (ч.I с.200).
И в «Капитале» — то же: также рассматриваются три ступени становления денег, но здесь отсутствует такая «трехчленная» нумерация этих функций, прямо не говорится о их отрицании друг друга. Это «отрицание отрицания» рассредоточено скрывается и в анализе причин, от которых зависит масса обращающихся денег (см. напр. «Капитал» т.I с.128), и в исследовании противоречия денег в качестве средства платежа (см. там же с.149) и т.д. Хотя, когда заходит речь о деньгах как деньгах (см. там же с.140), отмечается, что деньгами становится только такой товар, который, уже функционирует и как мера, и как средство, но непосредственного акцента на их отрицательное единство нет. И еще: при анализе функций денег в «Капитале» логически целостное движение «обрывается» именно на функции денег как денег, отсутствует прямое продолжение (отрицание денег как денег), — имманентная их трансформация в капитал. Это выясняется уже в другой главе. Например, на стр.144 рассматривается определенность денег в качестве сокровища, но, однако, не упоминается, что без обращающихся товаров, т.е. без наличия реального богатства, без действительной связи с последним, — они ничто, только блестящий металл. (Хотя в определенное историческое время именно в своем фиксированном виде, будучи изъятые из обращения, они и образуют сокровище, реальность всеобщего богатства.) И только уже на стр.164, в другой главе, когда речь идет о капитале, «продолжается» оборванная нить; ощущение непрерывности этого движения уже угасло, к тому же — это уже лишь иллюстрация в своем контексте: «Непрестанного возрастания стоимости, которого собиратель сокровищ старается достигнуть, спасая деньги от обращения, более проницательный капиталист достигает тем, что он все снова и снова бросает их в обращение». Правда, еще в «К критике п/э» (т.13 с.103) Маркс непосредственно отмечает: «... деньги в обеих своих функциях, как мера стоимости и как средство обращения, подчиняются законам, которые не только противоположны друг другу, но, по-видимому, противоречат противоположному характеру обеих этих функций». В «Капитале» же подобного уже нет, здесь данные отрицания-противоречия рассыпаны. (Хотя в данной главе «Деньги, или обращение товаров» три ее параграфа так и названы: мера стоимостей, средство обращения, деньги. Но явного, именно «ключевого» слова, их противопоставления друг другу здесь нет, — три денежные кирпичика «распались». Что и «рассеивает» внимание; нет того специфического выражения реального перетекания денег в капитал.)
Б. Единство обращения и производства в «Капитале» в главе «Превращение денег в капитал» раскрывается в таком виде. Из эмпирического факта обращения товаров и денег Маркс выводит всеобщую формулу капитала, «как он непосредственно проявляется в сфере обращения» — Д-Т-Д' (с.166). Затем, анализируя внутреннюю структуру простого обращения, он делает вывод, что «капитал не может возникнуть из обращения и так же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении» (с.176). Единственный выход из создавшегося положения состоит в том, что изменение должно произойти с потребительной стоимостью товара в формуле капитала: потребительная стоимость этого товара обладает оригинальным свойством — самое его потребление есть непосредственно источник стоимости; такой товар — способность к труду, или рабочая сила (см. с.177-178). Таким образом, т.е. через открытие на рынке специфического товара, в данной главе показывается единство обращения и производства, что и составляет суть капитала по сравнению с просто стоимостью или деньгами (см. т.46, ч.I, с.263-264, 290 и др.).
В Рукописях же единство обращения и производства раскрывается по-другому. Здесь проникновение обращения в производство имманентно связано с анализом функций денег в их трех определениях и с их положительным единством. Одновременно исследуется, что при этом происходит с меновой стоимостью, читай стоимостью, какую трансформацию претерпевает единство потребительной стоимости и меновой стоимости. В этой связи вновь обратимся к «Капиталу», посмотрим, как освещаются эти нюансы здесь, а затем все это сравним с Рукописями.
Анализируя формулу Д-Т-Д, Маркс отмечает, что в таком виде она бессмыслена, тавтологична. «Поэтому полная форма рассматриваемого процесса выражается так: Д-Т-Д', где Д'=Д+DДІ (по сути это есть принципиальная характеристика капитала, как он проявляется в обращении). Затем выясняется, что Д по существу в такой же степени ограниченная сумма, как и Д', поэтому обе денежные суммы обладают одинаковой формой, пригодной для того, «чтобы снова начать процесс возрастания». «Следовательно, конец каждого отдельного кругооборота... уже сам по себе образует начало нового кругооборота».
В обращении денег «и товар и деньги функционируют лишь как различные способы существования самой стоимости: деньги как всеобщий, товар — как особенный и, так сказать, замаскированный способ ее существования. Стоимость постоянно переходит из одной формы в другую, никогда, однако, не утрачиваясь в этом движении, и превращается таким образом в автоматически действующий субъект (в какого-то автомата, исполняющего весь этот процесс, как бы сам по себе, в силу присущего ему устройства — изд. Полякова с.96; капитал — самовоспроизводящееся существо, — стоимость, вечно сохраняющаяся и возрастающая в силу прирожденного ей свойства — см. т.48 с.439). Если фиксировать отдельные формы проявления, которые возрастающая стоимость попеременно принимает в своем жизненном кругообороте, то получаются такие определения: капитал есть деньги, капитал есть товар. Однако на самом деле стоимость здесь становится субъектом некоторого процесса, в котором она, постоянно меняя денежную форму на товарную и обратно, сама изменяет свою величину, отталкивает себя как прибавочная стоимость от себя самой как первоначальной стоимости, самовозрастает. Ибо движение, в котором она присоединяет к себе прибавочную стоимость, есть ее собственное движение, следовательно ее возрастание есть самовозрастание. Она получила магическую способность творить стоимость в силу того, что сама она есть стоимость...
Как активный (неуловимый — там же, изд. Полякова) субъект этого процесса, в котором она то принимает, то сбрасывает с себя денежную и товарную формы и в то же время неизменно сохраняется и возрастает в этих превращениях, стоимость нуждается прежде всего в самостоятельной форме, в которой было бы констатировано тождество с нею же самой. И этой формой она обладает лишь в виде денег. Деньги образуют поэтому исходный и заключительный продукт всякого процесса возрастания стоимости... Но сами деньги играют здесь роль лишь одной из форм стоимости, потому что их здесь две. Не приняв товарной формы, деньги не могут стать капиталом. Таким образом, здесь деньги не выступают против товаров полемически (не занимают враждебной позиции по отношению к товару – т.49 с.189), как при накоплении сокровищ...
Если в простом обращении стоимость товаров в противовес их потребительной стоимости получала в лучшем случае самостоятельную форму денег, то здесь она внезапно выступает как саморазвивающаяся, как самодвижущаяся субстанция, для которой товар и деньги суть только формы. Более того, вместо того чтобы выражать собой отношения товаров, она теперь вступает, так сказать, в частное отношение к самой себе. Она отличает себя как первоначальную стоимость от себя самой как прибавочной стоимости, подобно тому как «Бог Отец» отличается от самого себя как «Бога Сына», хотя оба они одного возраста и в действительности составляют лишь одно лицо...
Стоимость становится, таким образом, самодвижущейся стоимостью, самодвижущимися деньгами, и как таковая она — капитал. Она выходит из сферы обращения, снова вступает в нее, сохраняет и умножает себя в ней, возвращается назад в увеличенном виде и снова и снова начинает один и тот же кругооборот».(см. «Капитал» т.I, с.161-166). (Результат этого процесса «столь же неизменно принимает вид его предпосылок, как его предпосылки — вид его результата» («Капитал» т.3 с.949). «Настоящий предел капиталистического производства — это сам капитал, а это значит: капитал и самовозрастание его стоимости является исходным и конечным пунктом, мотивом и целью производства». (там же с.274).
Теперь обратимся к Рукописям, посмотрим, как здесь выводится субъект стоимости; приведем одно из характерных мест.
«Посредством простого акта обмена каждый из обоих предметов обмена — товар и деньги — может потерять свое определение в пользу другого только тогда, когда он реализует себя в этом другом. Ни один из них, переходя в другой, не может сохранить свое прежнее определение». «Повторение процесса как со стороны денег, так и со стороны товара не заложено в условиях самого обмена. Акт может повторяться только до тех пор, пока он не завершен, т.е. пока обмен не произведен на всю сумму имеющейся меновой стоимости. Он не может разгореться вновь сам от себя. Таким образом обращение в себе самом не несет принципа своего самовозобновления. Моменты обращения предпосланы обращению, а не создаются им самим. Необходимо, чтобы товары постоянно все снова и снова бросались в обращение извне, как топливо подбрасывается в огонь. Иначе обращение индифферентно угасает. Обращение угасло бы в деньгах как индифферентном результате процесса; деньги, — поскольку они уже не находились бы в связи с товарами, ценами, обращением, — перестали бы быть деньгами и выражать производственные отношения; от них осталось бы только их металлическое существование, а их экономическое существование было бы уничтожено... Следовательно, обращение должно... быть опосредствовано не только в каждом из своих моментов, но также и в целом, как совокупный процесс опосредствования». (Здесь и далее — авторское выделение.) «Непосредственное бытие обращения оказывается поэтому чистой видимостью. Обращение есть внешнее проявление процесса, протекающего позади обращения». (Примерно так же данное содержание присутствует и в «Капитале», предшествуя отрывок, приведенный выше.)
« Теперь обращение подвергнуто отрицанию в каждом из своих моментов: как товар, как деньги и как отношение обоих друг к другу, как простой обмен и как простое обращение обоих. Если первоначальный акт общественного производства выступал как процесс создания меновых стоимостей, а этот последний в своем дальнейшем развитии выступал как обращение, — как полностью развитое движение меновых стоимостей по отношению друг к другу, — то теперь само обращение возвращается назад к такой деятельности, которая создает или производит меновые стоимости. Обращение возвращается к ней как к своей основе. Предпосылку обращения образуют товары (будь то в их особой форме, будь то во всеобщей форме денег), представляющие собой воплощение определенного количества рабочего времени и в качестве такого воплощения являющиеся стоимостями; следовательно, предпосылкой обращения является как производство товаров трудом, так и производство их в качестве меновых стоимостей. Это есть исходный пункт обращения, и через посредство своего собственного движенияобращение возвращается к производству, создающему меновые стоимости, как к своему результату.
Таким образом, мы опять добрались до исходного пункта, до полагающего, создающего меновые стоимости производства, но на этот раз так, что оно предполагает обращение как развитый момент и выступает как непрерывный процесс, который полагает обращение и из обращения непрерывно возвращается в себя с тем, чтобы снова полагать обращение. Следовательно, движение, полагающее меновую стоимость, теперь выступает здесь в значительно более сложной форме, поскольку оно уже не является только движением заранее предпосланных меновых стоимостей или движением, формально полагающим их как цены, а представляет собой вместе с тем и движение, создающее, производящее меновые стоимости как предпосылки. Само производство здесь уже не наличествует до своих результатов, т.е. оно не предположено заранее, а выступает как такое производство, которое в то же время само порождает свои результаты; но производство порождает свои результаты уже не так, как это было на первой ступени, не как производство, всего лишь ведущее к обращению, а как такое производство, которое вместе с тем предполагает обращение, предполагает развитое обращение уже в ходе своего собственного процесса» (ч.I, с.202-204).
В других местах Рукописей, где раскрывается это же содержание, ударение делается чуть на ином слове или другой стороне превращения денежного кокона в живое существо — капитал. Но что наиболее существенно отличает эти отрывки в Рукописях от соответствующих выдержек из «Капитала» так это то, что ясно прослеживается внутренняя, генетическая связь всех предшествующих моментов стоимости, в своем единстве образующих субъект стоимости. Делается ударение именно на качестве происходящей трансформации и содержании отдельных составляющих моментов, благодаря которым возникает капитал, чье свойство отнюдь не сводимо к простой, арифметической, сумме его составляющих. Вот именно на внутреннем своеобразии этого качественного шага (на моменте возникновения «целого») и делается ударение, этот шаг — светится своей жизнью, прозрачен в своем формировании, возникновении. В Рукописях есть также места, где это превращение денег в капитал очень похоже на изложение в «Капитале» (см., например, ч.II, с.475-476), но находясь в несколько ином контексте, нежели в «Капитале», они несут в себе соответственно и иное своеобразие.
Теперь приведем многочисленные характерные выдержки из Рукописей, не комментируя их, а лишь отмечая те особенности, которые находятся в «Капитале» либо в скрытом виде, либо вообще отсутствуют. (Цель такого пространного цитирования — обратить внимание, что освоение с материалом есть само нечто в своем роде, а не только намек, предвестник еще чего-то.) Следующие выдержки в основном связаны с внутренним изменением обращения, когда оно полагает производство, и с метаморфозой денег.
(т.46, ч.II, с.477) «Деньги существуют только по отношению к обращению и как возможность войти в него. Но они теряют это определение, как только они себя реализуют. Они отступают назад к обеим своим функциям — меры и средства обращения. В качестве просто денег они не выходят за пределы этого определения. Одновременно, однако, в обращении положено, что они остаются деньгами, существуют ли они как таковые или как цена товара. Движение обращения должно выступать не как движение их исчезновения, а напротив, как движение их действительного самополагания в качестве меновой стоимости, реализации себя как меновой стоимости».
(с.481) «Обособление выступает не только в той форме, что капитал противостоит обращению как самостоятельная абстрактная меновая стоимость — деньги, но и в той, что обращение в то же время является процессом его обособления, что оно возникает из обращения как нечто самостоятельно обособившееся».
(ч.I, с.212) «Для того чтобы выход из обращения стал действительным, меновая стоимость тоже должна стать предметом потребности и быть потреблена в качестве такого предмета, но она должна быть потреблена трудом и таким путем вновь себя воспроизвести».
(ч.II, с.482) «Деньги должны сохранять себя как деньги и в своей форме денег и в форме товара; смена же этих определений, процесс, в котором с ними происходят эти метаморфозы, должен выступать вместе с тем и как процесс их производства, как созидание их самих, — т.е. как умножение их стоимостной величины. Когда деньги становятся товаром, а товар как таковой необходимо потребляется в качестве потребительной стоимости и должен исчезнуть, то само это исчезновение должно исчезнуть, само это уничтожение должно себя уничтожить, так что потребление товара в качестве потребительной стоимости само выступает как момент процесса саму себя воспроизводящей стоимости».
Следующее в основном выделяет метаморфозу меновой стоимости, читай стоимости, как единства потребительной стоимости и меновой стоимости, читай стоимости.
(с.476) «...меновая стоимость в самом деле должна быть обменена на потребительную стоимость, и товар должен быть потреблен как потребительная стоимость, но в этом потреблении он должен сохраниться как меновая стоимость, другими словами, его исчезновение должно исчезнуть и само должно быть лишь средством для возникновения большей меновой стоимости, для воспроизводства и производства меновой стоимости — производительным потреблением, т.е. потреблением через труд с тем, чтобы овеществлять труд, создавать меновую стоимость».
(с.478) «Нельзя сказать, что меновая стоимость реализует себя в обращении, потому что потребительная стоимость не противостоит ей как таковая, ею самою определяемая потребительная стоимость. И обратно, потребительная стоимость как таковая не становится сама меновой стоимостью (ч.I, с.218...не находится в отношении к меновой стоимости, а только потому становится определенной меновой стоимостью, что общее свойство потребительных стоимостей — быть рабочим временем -...) или становится ею лишь постольку, поскольку определение потребительных стоимостей — быть овеществленным всеобщим трудом — накладывается на них как внешний масштаб. Их единство еще непосредственно распадается, а их различие еще непосредственно растворяется в единстве. То, что потребительная стоимость как таковая опосредствуется меновой стоимостью и что меновая стоимость сама себя опосредствует через потребительную стоимость, теперь должно быть положено.
В простом обращении мы имели всего лишь два формально различных определения меновой стоимости — деньги и цену товара; и всего лишь две вещественно различных потребительных стоимости — Т-Т, для которых деньги, меновая стоимость, являются лишь мимолетным опосредствованием, формой, которую мимолетно принимают эти потребительные стоимостии. Действительной связи (ч.I Действительное отношение...) между меновой и потребительной стоимостью не возникало (не имело места ч.I там же)».
(ч.I, с.210) «Капитал как меновая стоимость, предпосланная обращению, или как меновая стоимость, предполагающая обращение и сохраняющаяся в нем, не только idealiter является в любой момент каждым из обоих моментов, заключающихся в простом обращении, но и принимает поочередно форму то одного то другого; однако он делает это уже не так, как при простом обращении, т.е. уже не только переходит из одной формы в другую, но в каждом из этих определений является вместе с тем отношением к противоположному определению, т.е. идеально содержит его в себе».
Далее цитирование по ч.II, продолжающее мысль в ч.I, только здесь отсутствует слово «идеально», а просто (ч.II, с.482-483): «...вместе с тем сохраняет отношение к противоположному моменту. Если он (капитал) выступает в качестве денег, то это теперь всего лишь одностороннее абстрактное выражение его как всеобщности; сбрасывая и эту форму, он сбрасывает только ее основанное на противоположности определение (сбрасывает основанную на противоположности форму всеобщности). Если он положен как деньги, т.е. как эта основанная на противоположности форма всеобщности меновой стоимости, то в нем одновременно положено, что он, в отличие от того, что происходит в простом обращении, должен потерять не всеобщность, а ее основанное на противоположности определение, или что он принимает форму денег лишь мимолетно, т.е. снова обменивается на товар, однако на такой товар, который даже в своей особенности выражает всеобщность меновой стоимости и поэтому постоянно меняет свою определенную форму.
Товар есть не только меновая, но и потребительная стоимость, и в качестве последней он должен быть целесообразно потреблен. В то время, когда товар служит потребительной стоимостью, т.е. во время его потребления, меновая стоимость должна вместе с тем себя сохранять и выступать как целеопределяющая душа потребления. Процесс исчезновения товара должен поэтому выступать вместе с тем как процесс исчезновения его исчезновения, т.е. как воспроизводящий процесс. Потребление товара, следовательно, направлено здесь не на непосредственное удовлетворение потребности, а само выступает как момент воспроизводства его меновой стоимости. Меновая стоимость, таким образом, является в итоге не только формой товара, а выступает как огонь, в котором сгорает сама его субстанция. Это определение вытекает из самого понятия потребительной стоимости. А в форме денег капитал, с одной стороны, будет выступать лишь мимолетно как средство обращения, а с другой стороны всего лишь как момент, как мимолетное состояние его положенности в его определенности адекватной меновой стоимости».
(с.484) «Они (деньги как капитал) являются единством товара и денег, но их совершающим процесс единством, и в такой же мере, в какой они не являются ни товаром, ни деньгами, они вместе с тем являются как тем, так и другим».
(с.485) «В своей противоположности, в своем становлении потребительной стоимостью и в процессе потребления потребительнойстоимости они (деньги) должны одновременно сохраняться и расти как меновая стоимость, т.е. превращать само потребление стоимости — как активное отрицание ее, так и ее полагание — в воспроизводство и производство самой меновой стоимости».
В. Сейчас же будут приведены те места из Рукописей и «Капитала», где рассматривается особенность товара рабочая сила. В «Капитале» характеристика этого товара выводится из анализа противоречий всеобщей формулы капитала. В Рукописях эта метаморфоза (появление новой потребительной стоимости) раскрывается иначе (хотя результат тот же).
(ч.I, с.181) Деньги в своей вещной форме, как такая форма богатства, имеют внешний и случайный характер отношения к индивидам. Деньги как капитал должны, наоборот, «выступать как производство богатства,а богатство — как результат отношений индивидов друг к другу в прцессе производства».
(ч.II, с.487) «Деньги теперь — опредмеченный (овеществленный) труд,
независимо от того, обладает ли он формой денег или особенного товара. Ни один из предметных способов существования труда не противостоит капиталу, а каждый из них выступает как возможный способ его существования, который он может принять путем простой смены формы, перехода из формы денег в форму товаров. Единственной противоположностью опредмеченного (овеществленного) труда является труд непредметный, противоположностью объектированного труда — субъективный труд. Или, в противоположность прошлому во времени, но существующему пространственно труду — имеющийся на лицо в настоящее время, живой труд... Противоположность капиталу как самостоятельно, прочно обособившемуся опредмеченному (овеществленному) труду может составить только сама живая рабочая сила, и, таким образом, единственным обменом, посредством которого деньги могут стать капиталом, является обмен между владельцем капитала и владельцем живой рабочей силы, т.е. рабочим».
(с.489-490) «Для денег потребительная стоимость является теперь не предметом потребления, в котором они пропадают, а уже только такой потребительной стоимостью, посредством которой они себя сохраняют и умножают. Для денег как капитала не существует ни какой другой потребительной стоимости. Именно это и есть отношение капитала как меновой стоимости к потребительной стоимости. Единственной потребительной стоимостью, которая может составить противоположность и дополнение к деньгам как капиталу, является труд, а этот труд существует в рабочей силе, существующей как субъект. В качестве капитала деньги существуют только в связи с не-капиталом, отрицанием капитала, и они являются капиталом только в рамках отношения к этому отрицанию капитала. Действительным не-капиталом является сам труд...
Обмен, посредством которого деньги становятся капиталом, не может быть их обменом с товарами (вообще), а может быть только обменом с их понятийно определенной противоположностью, с товаром, находящимся с ним самим в понятийно определенной противоположности — с трудом... Деньги... могут утратить свой простой характер не в результате обмена с этими (особыми) товарами, поскольку теперь всегда может быть предположено, что они существуют в той или другой форме. А в результате обмена, во-первых, с единственной формой потребительной стоимости, которой они сами непосредственно не являются, а именно — с непредметным трудом, и вместе с тем — с непосредственной потребительной стоимостью для них как совершающей процесс меновой стоимости, т.е. опять-таки — с трудом. Поэтому превращение денег в капитал может быть осуществлено только путем их обмена с трудом. Потребительной стоимостью, на которую могут обменять себя деньги как потенциальный капитал, может быть только такая потребительная стоимость, из которой возникает, себя производит и себя умножает сама меновая стоимость. А такой потребительной стоимостью является только труд».
В «Капитале» же товар рабочая сила выводится, скорее, из внешних затруднений эмпирического факта. «...капитал не может возникнуть из обращения и так же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении.
Мы получили, таким образом, двойственный результат.
Превращение денег в капитал должно быть раскрыто на основе имманентных законов товарообмена, т.е. исходной точкой должен послужить нам обмен эквивалентов. Наш владелец денег, который представляет собой пока еще только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их же стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы». И далее.
«Изменение стоимости денег, которым предстоит превратиться в капитал, не может совершиться в самих деньгах, ибо как покупательное средство и средство платежа они лишь реализуют цену товаров, покупаемых на них или оплачиваемых ими, между тем как, застывая в своей собственной форме, они превращаются в окаменелости неизменных величин стоимости. Столь же мало может возникнуть это изменение из второго акта обращения, из перепродажи товара, т.к. этот акт лишь превращает товар из его натуральной формы опять в денежную. Следовательно, изменение должно произойти с товаром, покупаемом в первом акте Д-Т, а не с его стоимостью, т.к. обмениваются эквиваленты, причем товары оплачиваются по их стоимости. Таким образом, это изменение может возникнуть только из потребительной стоимости товара как таковой, т.е. только из его потребления. Но извлечь стоимость из потребления товара нашему владельцу денег удастся лишь в том случае, если ему посчастливится открыть в пределах сферы обращения, т.е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, — такой товар, действительное потребление которого было бы овеществлением труда, а следовательно, созданием стоимости. И владелец денег находит такой специфический товар; это — способность к труду, или рабочая сила» («Капитал»,с.176-178).
Г. Здесь же обратим внимание на то, как Маркс прослеживает эволюцию отношения между потребительной стоимостью и меновой стоимостью, читай стоимостью, в процессе превращения простого обращения в капитал, и — одновременно — как это отношение предстает в категориях формы и содержания.
Ситуация в простом обмене следующая (в таком же виде для простого обмена она есть и в «Капитале»). «Если товар положен в качестве цены, то, хотя он представляет также и меновую стоимость, реальным, однако, является его бытие в качестве потребительной стоимости; его бытие в качестве меновой стоимости является лишь его отношением (к другим товарам), его идеальным бытием. В деньгах, хотя он и представляет собой также и потребительную стоимость, реальным, однако, является его бытие в качестве меновой стоимости, т.к. потребительная стоимость, когда она выступает как всеобщая, является лишь идеальной.
В товаре материал обладает ценой; в деньгах меновая стоимость материалом». (ч.II, с.460)
Тут, как пишет Маркс, отсутствует еще действительное отношение между потребительной стоимостью и меновой стоимостью: это единство непосредственно распадается, а их различие находится непосредственно в единстве, растворяется в нем — на одной стороне реальная потребительная стоимость и идеальная меновая стоимость, на другой — идеальная потребительная стоимость и реальная меновая стоимость (см. с.478-479) «Раздвоение и чередование товара в обоих определениях: товар и деньги — главное содержание обращения» (с.465), обеспечивающее реализацию потребительной стоимости. Итак: содержание простого обращения — потребительная стоимость, осуществляющей себя в форме товара, беспокойно пробегающей два полюса обмена.
Но именно здесь происходит рождение стоимости, и не со «стороны содержания (вещества) нам следует искать дальнейшего определения формы» (с.467) «То, что в обращении, если рассматривать саму его форму, становится, возникает, производится — это сами деньги, и ничего больше» (с.469). С другой же стороны: «...в качестве цели обмена, т.е. в качестве такого движения, которое своим содержанием имеет саму меновую стоимость, сами деньги, — единственным содержанием (процесса) является увеличение меновой стоимости, накопление денег. Но на самом деле это увеличение оказывается чисто формальным. Здесь нет того, чтобы из стоимости возникла стоимость, а имеет место следующее: стоимость в форме товара бросают в обращение с тем, чтобы извлечь ее оттуда в виде бесполезной стоимости как сокровище» (с.472-473). Следовательно, содержанием денежного обращения является меновая стоимость, но она предстает еще только лишь формально; форма, «в которой выступает обособление меновой стоимости» лишь абстрактная форма, да и сам процесс обособления, накопления денег есть также абстрактная форма, т.к. реально выходит, что «обогащение предстает как добровольное обеднение». «Ибо доказательством богатства является пользование им» (см. с.473-474).
Но тем не менее форма ІД-Т-Т-Д означает, что деньги обмениваются на товар, а товар на деньги; это движение, выражающее куплю с целью продажи и образующее определение формы торговли, характеризующее капитал как торговый капитал, встречается в самых ранних укладах экономического развития; это — первое движение, при котором меновая стоимость как таковая образует содержание, представляет собой не только форму, но и свое собственное содержание». (ч.I, с.200-201) То обстоятельство, «что деньги являются первой формой, в которой меновая стоимость доходит до определения капитала», ни в коем случае нельзя смешивать с адекватной формой капитала, — это лишь первая форма его прявления (см. с.208). Поэтому эта «форма как таковая не получает, однако, в простом обращении никакого содержания, не выступает даже как движение содержания, — как такое движение обращения, для которого меновая стоимость является не только формой, но также самим содержанием и самою целью и которое поэтому является формой самой совершающей процесс меновой стоимости» (ч.II, с.482).
В «Капитале» же по этому поводу говорится следующее: «Та форма обращения, в которой денежная куколка превращается в капитал, противоречит всем развитым раньше законам относительно природы капитала, стоимости, денег и самого обращения. От простого товарного обращения ее отличает обратная последовательность тех же самых двух противоположных процессов, продажи и купли. Но каким чудом такое чисто формальное различие может преобразовать самое природу данного процесса?» (с.166). Далее здесь рассматриваются условия и существо товарного обращения и вывод таков: в обращении капитал в принципе возникнуть не в состоянии, однако эмпирический факт остается упрямой реальностью. Отсюда вывод: должно произойти нечто существенное с товаром, который опосредствует самовозрастание денег, появляется товар рабочая сила. В Рукописях же данное чудо, формально зафиксированное в обращении, раскрывается следующим образом.
(ч.II, с.488-489) «Меновая стоимость может приобрести самостоятельность как меновая стоимость вообще только по отношению к потребительной стоимости, противостоящей ей как таковой. Только в рамках этого отношения меновая стоимость может приобрести самостоятельность как таковая, может быть положенная как таковая и функционировать. В деньгах меновая стоимость должна была бы сохранять эту самостоятельность путем абстрагирования от потребительной стоимости, и эта активная абстракция — пребывание в виде противоположности потребительной стоимости — явилась бы здесь на самом деле единственным методом сохранения и увеличения меновой стоимости как таковой. Теперь же меновая стоимость в ее бытии в виде потребительной стоимости, в ее реальном, а не только формальном бытии в виде потребительной стоимости, должна сохранить себя как меновую стоимость — как меновою стоимость в потребительной стоимости как потребительной стоимости — и создать себя из нее. Действительное бытие потребительных стоимостей есть их реальное отрицание, их поглощение, их уничтожение в потреблении. Следовательно, именно в этом их реальном отрицании как потребительных стоимостей, в этом им самим имманентном отрицании и должна меновая стоимость подтвердить себя как сохраняющую себя по отношению к потребительной стоимости, или, лучше сказать, сделать активное бытие потребительной стоимости подтверждением меновой стоимости. Это — не то отрицание, которое имеет место, когда меновая стоимость как цена представляет собой лишь формальное определение потребительной стоимости, в котором последняя идеально снята, на самом же деле здесь как мимолетное формальное определение выступает только меновая стоимость. Это — не ее закрепление в золоте и серебре, неподвижная твердая субстанция которых предстает как окаменевшее бытие меновой стоимости. На самом деле в деньгах положено, что потребительная стоимость есть всего лишь материализованное выражение меновой стоимости, ее реальность. Однако это — лишь мнимое осязательное существование ее абстракции. Но поскольку потребительная стоимость как потребительная стоимость, т.е. само потребление товара, определяется как полагание меновой стоимости и как всего лишь средство ее полагания, постольку потребительная стоимость товара на самом деле представляет собой лишь выявление совершающей процесс меновой стоимости. Действительное отрицание потребительной стоимости, существующее не в абстрагировании от нее (не в напряженно замерзшем противостоянии ей), а в ее потреблении, это ее реальное отрицание, являющееся вместе с тем ее осуществлением в качестве потребительной стоимости, должно стать поэтому актом самоутверждения, самовыявления меновой стоимости. А это возможно лишь постольку, поскольку товар потребляется трудом, поскольку его потребление само выступает как опредмечивание (овеществление) труда и поэтому — как созидание стоимости. Поэтому для того, чтобы себя сохранить и выявит не только формально, как в деньгах, но и в своем реальном существовании в качестве товара, опредмеченная (овеществленная) в деньгах меновая стоимость должна присвоить себе самый труд,обменять себя на него». см. еще ч I с.265 и др.
Вот и все. Теперь вернемся обратно.
Примечания
Костюченко С.В. О природе целого: Основания предельного формализма, или Карл Маркс, «Капитал» т. 1 — последний урок диалектики (часть 3) // «Академия Тринитаризма», М.,Эл № 77-6567, публ.10419, 16.05.2003
[Обсуждение на форуме «Наука»]
О природе целого:
Карл Маркс, «Капитал» т. 1 — последний урок диалектики (часть 3)
А) специфика рассмотрения внутренней связи 3-х основных функций денег и их имманентная трансформация в капитал;
Б) связь обращения и производства, единство потребительной стоимости и стоимости;
В) вывод особенности товара рабочая сила;
Г) метаморфозы формы и содержания стоимости.
Примечания
Прим.: или - на его основе, но уже, может быть и бессознательно, в частных - самостоятельных формах (не имеющих своим специальным предметом исследование природы целого), где необходимость границ - или неявна, или вообще - не нужна...- Прим.: Здесь природа всеобщности.
Костюченко С.В. О природе целого: Основания предельного формализма, или Карл Маркс, «Капитал» т. 1 — последний урок диалектики (часть 3) // «Академия Тринитаризма», М.,
 |