Советская и постсоветская славистика в России стоит на точке зрения, что святые Кирилл и Мефодий создали глаголицу, а язык был специально создан первоучителями на основе болгарского языка того времени. Насколько эту точку зрения разделяют наши болгарские коллеги? В качестве примера я привожу мнение старшего научного сотрудника БАН Трендафила Крыстанова, приводя полностью его статью из сборника в моем переводе с болгарского (1, с. 20-37) и с моими комментариями. Ссылки на литературу даны в круглых скобках, мои комментарии – цифрами в верхнем регистре.

Каким был язык святых Кирилла и Мефодия? Болгары не задаются этим вопросом, как не стремятся чистить воздух, пока в нем не появятся удушливые элементы. По мнению болгар, а также точных и беспристрастных ученых, языком святых Кирилла и Мефодия был болгарский.

В 1982 году я открыл в Ватиканском греческом кодексе 2502 «славянский палимпсест» (2, 3) в сто листов. Следовало установить, что представлял собой тот первоначальный текст, что он содержал и, наконец, на каком славянском языке был написан. После того, как евангельский текст был идентифицированный как написанный на кириллице (3-6), осталось разрешить последний вопрос: на каком он был языке? (7) После прочтения различных исследований (8), я с удивлением установил, что только в болгарской и германоязычной научной литературе наиболее древний книжный славянский язык назван староболгарским (9-14) в том смысле, что он является языком славян болгарской группы в Юго-Восточной Европе, в отличие от других славянских языков и языка болгар хана Аспаруха, называемого праболгарским (15) или протоболгарским. В отличие от других славянских языков тот первый книжный язык называется различно: старославянский, старословенский, церковнославянский, староцерковнославянский, даже старомакедонский и т.д. (16) Почему?

Жизнь и дело святых Кирилла и Мефодия лежат в основе славистики, а вопрос об их происхождении и языке представляет саму сердцевину этой международной науки (17). Она возникла в XVIII веке в центральной Европе, и вначале болгарский язык даже не вспоминали среди других славянских языков. Но в 1820 году русский ученый Александр Востоков открыл одно из основных отличий первого славянского книжного языка – ринизм, или носовые буквы, которые он определил как присущие СЛАВЯНОБОЛГАРСКОМУ языку (18).

С середины XIX века и во второй его половине в Вене утверждается авторитет профессоров В. Копитара и Ф. Миклошича. Эти двое – словенцы, и поддерживают так называемую «Паннонскую теорию», согласно которой святые Кирилл и Мефодий в качестве миссионеров приехали в Паннонию и только там перевели основные книги на язык местного словенского населения.

Точные методы исследования языка дали основание немецкому ученому ¹ определить, что этим книжным языком является староболгарский (19). То же мнение подтвердили и диалектные исследования В. Облака, и обобщенно – хорватским ученым Ватрославом Ягичем в 1913 году, что это был язык, возникший на основе южнославянских болгарских говоров к востоку от Солуня и до Константинополя (20) ². Примечательно, что Ягич не пишет только о солунском говоре, но о много более широкой общности юго-восточных болгарских говоров.

Новым подтверждением того же вывода явилось исследование Стефана Младенова, обнародованное в 1929 году на немецком языке и в «Истории болгарского языка» (21). Там приложена и карта болгарского языка, из которой следует, что Солунский говор относится к группе восточных славянских говоров. В 1935 году Стефан Младенов и Христо Кодов отпечатали и исследование быта и языка болгар Беломорской Фракии и Малой Азии, с выводом, что это говор является одним из ближайших к предполагаемому Кирилло-Мефодиеву языку (22-23) ³. Последовали и другие исследования, которые определили юго-восточные болгарские говоры области Родопских гор ⁴ как наиболее как наиболее близкие к первому письменному языку (24-28).

В 1929 году Н.Н. Дурново (29) отпечатал свои «Мысли и предположения о возникновении славянской письменности». Он не привел никаких фактов и доказательство, а построил чисто логическую гипотезу: первые переводы на славянский язык святых Кирилла и Мефодия имели элементы Солунского говора с К’ и Г’, которые в Великоморавии и Паннонии были заменены на Ц и З, а после переезда их учеников в Восточную Болгарию соответствующие буквы были заменены на характерные ШТ и ЖД. Целый ряд ученых отклонил эту гипотезу (30), но Н.Н. Дурново ответил, что эта гипотеза могла бы существовать и без доказательства, поскольку противоположная ей доказана быть не может (31).

В 1992 году в журнале «Славяноведение» появилось сообщение по архивным материалам из архива КГБ относительно Н.Н. Дурново и Н. Трубецкого (32). Там появился ключ к разгадке вопроса о возникновении и развитии этой беспочвенной гипотезы. Н.Н. Дурново заявил, что в 1929 году отпечатал свои мысли и предположения, который могли быть названы и фантазиями, поскольку были недоказуемыми. Но они нападали на неких балканских грамматистов, подобно сербскому профессору А. Беличу, который не видел различия между наукой и политикой (33). Н. Трубецкой был его единомышленником, а на младограмматиков нападали потому, что они были склонны к радикальным гипотезам ⁵.

Николай Трубецкой, один из виднейших языковедов ХХ века, пишет о гипотезе Н.Н. Дурново как настолько логичной, что она была неколебима. Но когда он останавливается на единственном конкретном уточнении этой гипотезы о К’ и Г’ в северомакедонских говорах, Н. Трубецкой восклицает: «Это фальшиво!» (34), ибо подобные явления относятся к более поздним и отражают сербское влияние. По этой причине проглядывает песочная основа всего логического построения, созданного Н.Н. Дурново и поддержанного его другом Н. Трубецким.

Но почему иностранные ученые не называют этот язык староболгарским? Имеется много объяснений. Одно из них то, что они не знали, или не сочли естественным развитие этого языка в продолжение тысячи лет. Часто сравниваются наиболее старые найденные памятники староболгарского языка с сегодняшним новоболгарским языком, выясняются их различия, и из этого заключают, что отсутствие падежей, инфинитива и других особенностей были признаками иного языка. Но подобное развитие и изменения наблюдаются во всех языках с длительной письменной традицией. Известна огромная разница между языком Гомера по сравнению с классическим древнегреческим языком, как и его развитие и изменения во время эллинистической эпохи с формированием «общего» языка «койне» или «кини», затем имеется своеобразная форма новозаветного греческого языка, продолжавшая изменения в Восточной риской империи (Византии) и до нашего времени, когда в Греции имеется два «языка» – катаревуса и димотика, то есть, «чистый» и «народный». Так что и перемены, и названия этих языков, все это есть факты развития одного языка – греческого. Очевидные различия отмечаются и между старофранцузским и сегодняшним, между древнеанглийским и «американским», но никто не называет их различными языками ⁶.

Изложим тут еще только несколько фактов в связи с созданием первого славянского книжного языка.

Святые Кирилл и Мефодий родились в Солуни в семье римских граждан-христиан ⁷. Отец их был военачальником в римском войске. Еще в молодые годы два брата переселились в другие части полиэтничной Восточной римской империи (Византии). Мефодий был определен в славянское КНЯЖЕНИЕ, однако позже стал монахом на горе Олимп в малоазийской провинции Вифиния, а после этого – игуменом монастыря Полихрон на той же горе. Константин как младший блат вращался в родной ему среде в Солуни, и попал в круги византийской образовательной и административной среды, где изучались различные науки и несколько языков: древнегреческий, латинский, сирийский, арабский, еврейский. По причине важной государственной миссии он также уединялся в монастырь на горе Олимп, где со своим братом и с их учениками и последователями «беседовал с книгами». Вероятно, византийский император знал, с какими книгами он беседовал, поскольку заявил, что только Константин может создать славянскую азбуку, как и переводить книги на славянский язык (35) ⁸.

Весьма странно, что византийские хронисты целых два века не сказали ни слова о славянских просветителях и их переводах ⁹. Но первое сведение поступило от грека с острова Евбея Феофилакта, архиепископа «Ахридон ке пасис Булгариас» (архиепископ Охрида и всея Болгарии), которое недвусмысленно гласило, что святые Кирилл и Мефодий перевели священное писание на язык болгар ¹⁰ (подробности – в пространном Житии святого Климента Охридского от Феофилакта, архиепископа Болгарского, названного «Болгарская легенда») (36).

С другой стороны, имена и дела святых Кирилла и Мефодия вместе с их учениками с общим наименованием «святые Семичисленники» записаны в такие самые древние болгарские памятники, как Асеманово евангелие, Савина книга, и другие евангелия и синаксари (37), однако о них не вспоминает ни один древний греческий памятник ¹¹. Лишь в середине ХХ века греки вписали их в свой календарь как «эллинских» святых! Но если они и были «эллинами» по происхождению и языку, то когда и где они изучали «славянский» язык, чтобы переводить библейские книги? Может быть, в Магнаурской школе или в Гарварде?

В 1940 году болгарский ученый Куйо Куев изложил Малоазийскую теорию языка святых Кирилла и Мефодия (38), которая осталась мало известной иностранным ученым, может быть из-за войны. Ее сущность состоит в следующем: два солунских брата продолжали говорить на своем славянском языке и в столице Царьграде, и в монастыре на горе Олимп, и в малоазийской провинции Вифиния, куда в VIII веке переселились несколькими путями болгарские славяне из различных областей – Солуни, Фракии, и других. Лишь в 761 году из Восточной Болгарии переселилось 208 000 славян на реку Артан в Вифинию! (39). В 1971 году солунский профессор А.-Е. Тахиаос подтвердил эту теорию с новыми фактами и аргументами (40-41). Он установил, что святой Климент Охридский происходил от «европейского мизийца» или от тех самых славян, переселенных в VII-VIII веках из Европейской Мизии, то есть, Болгарии, в Малую Азию. Профессор Тахиаос с основанием говорит о миссионерской деятельности и книжном творчестве святых Кирилла и Мефодия и их учеников и последователей у болгарских славян до 863 года (то есть, в пределах Византийской империи и в соседней Болгарии, границы между которыми часто менялись и перемещение населения было частым явлением) ¹².

Открытие нового источника и переоценка некоторых мнений породило мысль, что начало болгарской литературы можно отнести к моменту до дела Солунских братьев в памятниках болгарской книжности на других языках: на международном греческом языке или на языке Аспаруховых болгар (42). Веселин Бешевлиев собрал десятки первоболгарских надписей, написанных на первоболгарском языке греческими буквами или на в то время разговорном греческом языке и выразил мнение, что болгарская литература началась с таких памятников (43-45) ¹³.

Этот факт подтверждается мнением болгарского книжника черноризца Храбра (46), который пишет, что славяне вначале не имели азбуки, но обходились чертами и резами (открытыми во множестве граффити на болгарской земле); а когда приняли христианство (а они поселились в Восточной Римской империи, где христианство было с IV века обязательной официальной религией), то славяне были вынуждены писать «римскими и греческими буквами» и это было много лет ¹⁴. И сжалился над ними Бог, и послал им святого Кирилла, кто им предложил 38 букв. Очевидно, тут стоит слово о славянах болгарской группы (47), которые поселились в Восточной римской империи до того, идя вслед за первоболгарами, которые имели один и тот же славянский язык.

В болгарской земле практика записывать болгаро-славянские тексты или имена греческими буквами продолжалась до наших дней. Во время византийского владычества и особенно во время пятивекового османского турецкого господства, когда болгарская православная церковь была уничтожена и духовенство руководилось грекоязычной вселенской константинопольской церковью, официальным языком и на болгарской земле продолжал быть общий греческий язык ¹⁵. Этот факт отражен в большом количестве памятников, написанных болгарами на греческом языке. В 1867 году Григор Пърличев написал письмо редактору вестника «Македония» Петко Славейкову «Графо грекисти Булгарос он», или «Написав по-гречески, остаюсь болгарином» (48-49). Маньо Тоянов направил один список из около 20 таких болгарских памятников (50-52), но их много больше, и предстоит их собирание и обнародование.

Приведенные примеры подтверждают мысль, что еще до святых Кирилла и Мефодия болгарские славяне записывали некоторые имена или тексты иностранными азбуками, и что они делали переводы отдельных христианских текстов. Я выдвинул также и предположение, что святой Мефодий переводил «воскресные» евангельские чтения и богослужебные тексты, которые он записывал греческими буквами еще до изобретения азбуки Константином Философом (53) ¹⁶.

Кроме этого предположения, имеется еще одно, уже достоверное. Заключение ряда ученых от прошлого до наших дней, что язык святых Кирилла и Мефодия отразил особенности болгарского славянского языка, подтверждается по бесспорной причине и последним открытием.

Профессор Кирилл Мирчев, историк болгарского языка, высказал предположение, что имелись еще и восточноболгарские памятники, которые содержали старинные элементы, изученные в самых старых глаголических рукописях (54). Георгий Попов открыл неизвестные произведения святого Климента Охридского и Константина Преславского, которые подтверждают единство болгарского языка в двух болгарских просветительских книжных кругах – Плиско-Преславском и Охридском (55) ¹⁷.

Новым подтверждением единства первого книжного славянского языка первых переводов святых Кирилла и Мефодия и в болгарских славянских книгах в двух книжных кругах, как на глаголице, так и на кириллице, стал новооткрытый «славянский» евангельский текст в Византийском палимпсесте.

Что же представляет собой «славянский палимпсест» из Ватикана?

1. Новый текст на кириллице. 2. Содержание – краткое выборное евангелие или ранняя перепись предполагаемого первого перевода на славянский язык святых Кирилла и Мефодия еще до Моравской миссии 863 года ¹⁸. 3. В этом тексте на кириллице встречаются наиболее старые слова и выражения, которые были изучены в самых старых списках на глаголице из юго-западных областей болгарских говоров (56). 4. В этом тексте нет никаких элементов восточноболгарской Преславской редакции евангельских переводов конца IX – начала Х веков, следовательно, датировка нового текста отражает первоначальный Кирилло-Мефодиевский перевод до того времени ¹⁹. 5. По внешнему виду и письму с наклоном вправо новооткрытый текст относится к Савиной книге, но по составу – к Остромирову евангелию, переписанному в России в 1056-1057 годах из подобного восточно-болгарского извода. 6. Наличие ШТ/Щ и ЖД на месте *tj, *dj стопроцентно, нет никаких замен на Ц, З или Ч, Ж. Имеется постпозитивное употребление указательных местоимений СЬ и ТЬ. Этимологично употребление йотованных гласных, эпентетичного Л и других элементов, что определенно доказывает, что этот «славянский» текст содержит новые основные черты болгарского славянского языка в отличие от всех остальных славянских языков. В языковом отношении он находится ближе всего к Зографскому евангелию Х века. 7. Старинное написание еров без вокализации Ь в Е или Ъ в О, например, ВЬСЬ МИРЪ, ТЬКЪМО и многих других, определяет текст как болгарский говор к востоку от Солуня и Константинополя, из Родоп и из Малой Азии, где в VI веке и позже обитали славяне болгарской языковой группы. 8. Тождественность языка святых Кирилла и Мефодия в нашем памятнике с исследованным языком святого Климента Охридского, который происходил из «европейских мизийцев», которых византийские авторы признавали за болгар, подтверждает давно известную истину о болгарской сущности наиболее древнего славянского книжного языка и о единстве между восточными и западными болгарскими говорами. 9. Отмеченные факты дают основание для определения новооткрытого текста как наиболее древней переписи первого перевода евангелия на славянский язык, которое отстоит от оригинала примерно на полвека, тогда как Асеманиево евангелие отстоит примерно на два века (57).

Вопреки источникам, текст выборного евангелия, подобного новооткрытому, был переведен святыми Кириллом и Мефодием еще до их поездки с миссией в Моравию в 863 году. Этот текст был завезен ими не только в среду балканских славян Византии, но и к западным славянам, где он был понятен и остался неизменным ²⁰. Кроме того, он был завезен в Рим, признан и благословлен римским папой, а после того завезен в Константинополь, где также был признан византийским императором и вселенским патриархом Фотием ²¹. По той же причине этот перевод стал священным, и так его назвал черноризец Храбр. Естественно, что такой священный текст не может быть изменен в течение полувека, а должен оставаться неизменным целое тысячелетие, так что никакие отличия отдельных редакций не изменяют его болгарскую славянскую сущность.

Новооткрытый «славянский» текст в Ватиканском палимпсесте содержит основные черты славянского болгарского языка. Кроме того, он является наиболее древней переписью первой славянской книги, и, к тому же, отстоит лишь на половину столетия от первоосновы и имеет авторитет священного текста, и это дает нам основание утверждать, что язык святых Кирилла и Мефодия есть болгаро-славянский, основанный на юго-восточных славянских говорах Солуня, Фракии, Родоп и Малой Азии, где славяне болгарской группы поселяются с VI века. Этот славяно-болгарский или болгаро-славянский язык в период IX-XI веков называется староболгарским.

В староболгарском языке слово ЯЗЫКЪ означало как язык, так и народ, который говорил на этом языке. Известно, что святой Климент Охридский происходил из славян Восточной Болгарии, переселенных в VIII веке в Малую Азию. Он являлся болгарином в том смысле, что он был славянином болгарской группы. Язык святого Климента тот же самый, как и язык святых Кирилла и Мефодия. Святой Климент назван ПЕРВЫМ ЕПИСКОПОМ НА БОЛГАРСКОМ ЯЗЫКЕ. Нечто подобное можно было бы сказать и о происхождении святых Кирилла и Мефодия ²². Они были также среди византийских или, более общо, римских подданных христиан, рожденных в Солуне, но их язык ²³ отражал болгарские говоры от Солуня до Константинополя, как и язык болгарских славян, переселенных в Малую Азию. Следовательно, и из этого тоже можно выяснить, что они были того же болгаро-славянского происхождения ²⁴, что и святой Климент Охридский.

Открытие «славянского палимпсеста» в Ватиканском греческом кодексе 2502 является новым доказательством и подтверждением научной истины о том, что первый перевод святых Кирилла и Мефодия отражал основные черты и свойства болгарского славянского языка, и потому с основанием этот первый книжный славянский язык называется староболгарским в период IX-XI веков, но, в сущности, он был просто болгарским языком в отличие от других славянских языков ²⁵.

Болгарская сущность языка Кирилла и Мефодия не противоречит другим, ибо понятен и другим славянским народам, и он исполнял функции международного языка православных славян и не славян, таких как влахи, молдаване и другие народы IX века и вплоть до XVIII века ²⁶ (58).

Суть статьи болгарского ученого. Здесь кончается статья болгарского слависта, и начинаются мои размышления. Я специально привел эту работу в качестве последнего, самого свежего достижения славистики, чтобы еще раз утвердиться в том, что 1) наиболее древний текст («Ватиканский кодекс – палимпсест»), известный на сегодня, написан на кириллице, а не на глаголице и 2) он отражает язык наиболее близких к Византии славянских областей, то есть, Болгарии, Фракии, Малой Азии, Родопских гор; иными словами, это – славянский болгарский язык IX-XI веков.

Проблема. На первый взгляд, данная статья не поднимает никаких проблем, она только отражает сложившееся в славистике мнение. Правда, в любом современном учебнике старославянского языка мы найдем утверждение, что святые Кирилл и Мефодий создали глаголицу, однако данные Трендафила Крыстанова этому не противоречат, ибо найденный им кирилловский палимпсест отстоит от собственных трудов этих славянских просветителей на полвека.

Правда, некоторая трудность возникает в связи с предположением данного исследователя о том, что оба славянских просветителя записывали «воскресные чтения» греческими буквами. От них легко переходит к кириллице, но довольно сложно – к глаголице. Но, опять-таки, прямого противоречия тут нет.

Проблема возникает только у меня, а не в академической науке. И проблема эта заключается в том, что в те же IX-XI века, а также и ранее на Руси существовала протокириллица, и на ней были написаны тексты на русском языке. Проблема, следовательно, состоит в том, зачем была нужна кирилловская азбука, если уже существовала протокириллица, и зачем делать книжным языком болгарский, когда существует более древний язык и более крупного населения – русский?

Современная историография хитро обходит эту проблему. Согласно современной академической науке, на Русь в 863 году был приглашен княжить Рюрик, и история Руси начинается с этой даты, как если бы до нее Руси не существовало, русские люди ни читать, ни писать не умели, а с приглашением Рюрика буквально «из ничего» выросло целое государство, где народ каким-то непонятным образом за год стал грамотным. И почти тогда же, в 863 году святой Кирилл был приглашен в Моравию для распространения славянского богослужения на болгарском языке. Не является ли почти дословное совпадение этих дат на самом деле точкой бифуркации, разделением истории на два потока: европейский и русский? Иными словами, не следует ли считать, что с приглашением Ивана Рюрика, могучего пирата из русской Вагрии, Русь в очередной раз окрепла, а Византия сделала ответный, весьма важный ход, противопоставив древней русской культуре новоиспеченную церковнославянскую культуру на базе болгарского языка? При таком предположении всё становится на свои места.

Римская неудача Руси. Насколько мне стало ясным после дешифровки этрусского языка и чтения тайных надписей на бронзовых зеркалах, Северная Италия стала для Москвы местом особых интересов, куда были посланы ее войска в виде отрядов этрусков и скифов. Правда, скифы оказались менее удачливыми воинами, предпочитавших пиво и наркотики военным завоеваниям, но этруски оказались на высоте, создали мощное государство Этрурию (на их родной «этрусетской мове» оно называлось Этрузией), и для окончательного закрепления на этих землях создали на своем юге весьма крупный город Мир, который при чтении справа налево стал произноситься как Рим. Этот чисто русский город быстро рос и развивался, привлекая к себе массу иностранцев, в частности, латинян. И Русь, и этруски были уверены, что Рим будет им беспрекословно подчиняться, что и было до определенного времени. Однако со временем, когда Рим стал действительно очень крупным и сильным не только городом, но и государством, он более не захотел подчиняться этрускам. До Москвы было далеко, а Этрурия натиску римлян противостоять не смогла. Таким образом, либо в поздней античности, либо в раннем средневековье (пока точнее сказать трудно), Русь потеряла не только Северную Италию, но и весь регион, подчиненный Риму, вообще. А Гай Юлий Цезарь вообще запретил не только писать на любых славянских языках (имея в виду в первую очередь, несомненно, русский), но даже использовать славянские шрифты (и, надо полагать, прежде всего, протокириллицу). Так неудачно закончилась для Руси учреждение Рима и борьба с ним.

Византийская неудача Руси. Правда, под властью Руси находились прибалтийские земли, прежде всего – Порусье. Удалось направить не только готов, но смешанное германо-славянское войско вандалов (единственное войско, обладавшее флотом) для разгрома Рима. Рим был разгромлен и уничтожен, но, как выяснилось, не весь. Уцелела Восточная Римская империя, Византия, которая поначалу признавала право Руси на Балканы, однако со временем перестала это делать. Какое-то время Византия противостояла арабам, выстояла, и вот тогда-то решила противопоставить Руси ее же другую часть, волгарей, которые когда-то вышли из Руси с Волги и заняли Мизию и Фракию, но чуть позже стали называть себя чуть иначе, не «волгари», а «болгари», то есть, болгары. Болгары непосредственно контактировали с Византией, и потому были обращены в христианство много раньше Руси.

Таким образом, замысел Византии был достаточно прост: на основе греческого алфавита (который в свое время был просто одним из вариантов русской протокириллицы) создать новый славянский шрифт, а болгарский язык сделать языком новой книжности и новой церковной литературы. Тем самым, с одной стороны, удовлетворялось естественное желание южных славян к обретению соответствующей их языку письменности, а с другой стороны – удовлетворялось желание Византии противопоставить русскому языку и русскому письму, протокириллице, новый (хотя и близкий) язык и новое письмо. И в этом Византия (в союзе с Римом) преуспела. Новый славянский христианский центр стал, в том числе, и центром славянской культуры; со временем Русь вначале перешла от язычества к христианству, а затем и переняла церковнославянскую книжность от болгар, а, по сути – от Византии. Константинополь получил возможность через православную церковь влиять на Русь. Таким образом, Рим через свою восточную часть империи, до некоторой степени взял реванш.

Но никакого другого выбора у Византии и не было. Западные и часть южных славян восприняли католицизм с латинской письменностью. Однако западные славяне находились и в языковом, и в культурном отношении дальше от Руси, чем славяне южные, особенно болгары. Поэтому, хотя по числу населения болгар было немного, именно на них Византия сделал ставку – и не прогадала.

Историографическая неудача Руси. Со временем деятельность Руси стала изгоняться из учебников истории и из академической науки Запада. Однако Россия Рюриковичей этому успешно противостояла. В наших монастырских архивах имелось немало исторических свидетельств большой культуры Руси античного периода.

Положение изменилось с приходом Романовых, которые установили тесный контакт с Германией. Если в XVII веке еще сохранялась старая историография, то в XVIII веке с созданием Петербургской академии наук, место историков заняли немцы, которые привнесли с собой под именем «европейской науки» русофобскую идею о ничтожности Руси и как государства, и как цивилизации. И уже со времени Алексея Михайловича «тишайшего» наши монастырские архивы стали чистить от всяческих исторических свидетельств нашей былой культуры. Возможно, что к этому приложил руку и Карамзин. Во всяком случае, Романовы стремились доказать, что при Рюриковичах Русь была слабой и никчемной, и лишь при Романовых она расцвела. Иными словами, Романовым была не нужна сильная древняя Русь, а также культурная Русь Рюриковичей.

А Советской власти в ХХ веке была не нужна культурная и процветавшая царская Россия, а была нужна «тюрьма народов» и «лапотная немытая Русь»; поэтому Пролеткульт и РАПП призывали «сбросить Пушкина с корабля революции» как дворянского поэта. Здесь интересы иностранцев, прежде всего немцев, сомкнулись с интересами правящей верхушки. Поэтому протокириллица Руси и литература на ней были сначала изъяты и уничтожены, а затем преданы забвению, вместе с русским язычеством (ведизмом), тогда как вокруг деятельности Кирилла и Мефодия была поднята мощная PR-кампания. Так что в плане историографии Руси тоже был нанесен сокрушительный удар и от чужих, и от своих.

Хотя можно было бы задуматься хотя бы в таком ключе: как могла маленькая Болгария стать без посторонней помощи центром славянской культуры? По сегодняшним меркам во всей Болгарии проживает 9 миллионов человек, тогда как только в одной Москве без приезжих имеется около 10 миллионов москвичей. Полагаю, что и прежде соотношение было примерно таким же. Если же болгары настолько талантливы, что они в кратчайшие сроки смогли создать новую культуру, то почему они этого не сделали раньше, когда жили на Волге? Или Родопы и Балканы оказались лучше волжских берегов?

Ясно, что дело тут вовсе не в болгарах, а в греках, точнее, в Византии как империи. Ни чехам, ни полякам, ни лужичанам, ни Рим, ни Константинополь не позволили вести богослужение на славянском языке, они стали католиками (хотя некоторое время сопротивлялись). Однако такое право почему-то получил небольшой народ, ближе всего в языковом отношении стоявший к Руси и сам вышедший из Руси.

Возможно, что такой вывод казался бы довольно странным еще недавно, когда существовал Советский Союз. Но с одной стороны, помощь западных держав в его развале, а с другой стороны, натравливание на Россию ее юго-западной части, Украины, которую уже собираются включить в НАТО, показывает, что старая римская политика «разделяй и властвуй» работает до сего дня.

Вывод. Славянские святые, греки Кирилл и Мефодий, выполнявшие общий заказ Ватикана и Константинополя по созданию письма, противостоящего русским рунам Рода (протокириллице) и созданию немного отличного от русского церковнославянского языка, блестяще выполнили свою миссию. Стремясь вытеснить Русь из культурной области, Мир и Царьград, успешно выполняя данную цель, смогли (против своего желания) сплотить значительную часть славян, а весьма усердные и толковые греки стали славянскими просветителями, которым возносятся вполне заслуженные похвалы.

Но в дальнейшем этот план запада обернулся своей противоположностью. Русская культура вовсе не была вытеснена церковнославянской; напротив, впитав ее лучшие достижения, она обогатилась и в языковом, и в литургическом плане. Мы чтим создателей кириллицы, и они действительно сделали великое дело для южных и части западных славян, дав им возможность совершать богослужение на одном из славянских языков.

Теперь, по прошествии почти 1150 лет после деятельности великих греческих братьев, мы видим удивительную вещь: современный болгарский язык очень далеко ушел от церковнославянского (который был просто книжным и литературным болгарским языком), тогда как русский язык, имевший многотысячелетнюю историю, изменился весьма мало. И сейчас разница между современным русским и церковнославянским языком меньше, чем между церковнославянским и современным болгарским. Иными словами то, что было сделано Византией против Руси, на деле стало лишь дополнительной краской в ее языке (ныне церковнославянизмы составляют пласт торжественной русской лексики); византийская литургия вообще стала литургией русской; но не в обиде остались и болгары, которые получили мощный импульс для своего культурного развития.

Не только этот пример, но и многие другие приводят к странной мысли: чем больше враги Руси стараются ей помешать, тем больше, оказывается, они способствуют ее развитию. Так, победа западников в XVIII веке в лице Петра Великого и череды германских по происхождению русских императриц подготовила прорыв русской культуры в XIX веке на мировой уровень. Россию старались онемечить. Удалось ли это? В каком-то смысле – да. Мы стали немцами по платью и по образу мысли. Но не перестали быть русскими. Потом увлеклись французским языком и культурой Франции. Переболели – и стали в чем-то не хуже французов. Сейчас Западу кажется, что после того, как он приберет к рукам всю экономику сегодняшней России, от нее ничего не останется. Но это мы еще посмотрим. Чужих завоеваний мы в своей истории пережили множество, даже многовековых. Но выжили, и даже начали пытаться реконструировать свою подлинную историю. И рассмотренная выше попытка Византии противопоставить мощной русской культуре культуру специально облагодетельствованной греками Болгарии, закончившаяся совсем не так, как ее замышляли, дает нам право смотреть в будущее с оптимизмом. Сама природа России, стоящей на многотысячелетнем культурном фундаменте такова, что даже вычищенная из монастырей, библиотек и музеев, она ухитряется заявлять о себе даже из обычных булыжников, на которых изумленный читатель находит руны Рода и древнейшие русские тексты.

Избавить Русь от ее древнейшей культуры невозможно – ни физически, ни психологически! И приведенный пример как раз и свидетельствует об этом.

Примечания

•  ¹⁾ Имеется в виду, видимо, тот же Востоков, который был обрусевшим немцем по фамилии Остенбек.
•  ²⁾ Обычно обращается мало внимания на то, что это был не столичный говор Преслава или Сердики (будущей Софии), а говор далекой периферии. Иными словами, если бы церковнославянский язык предложили бы создавать самим болгарам, они предпочли бы язык столицы; но с точки зрения Константинополя гораздо удобнее именно константинопольский диалект, хотя это и периферия для болгар.
•  ³⁾ А это уже просто прекрасный результат: в основу общеславянского языка класть язык болгар столь далекой провинции, как территории нынешней Турции! Неужели болгарскому исследователю не бросилась в глаза нарочитость, противоестественность такого выбора Византии?
•  ⁴⁾ Язык горцев как ядро будущей славянской культуры – тоже воспринимается как насмешка.
•  ⁵⁾ Как видим, древность перекликается с сегодняшним днем: Византия по политическим соображениям сделала язык болгарских горцев и болгар, проживавших в Константинополе, языком культурных славян-христиан, а Н.Н. Дурново по политическим соображениям приписал болгарским диалектам несвойственные им звуки. К сожалению, от политических моментов ни религия, ни наука избавиться не может.
•  ⁶⁾ Та роль, которую играл для всех славянских языков (включая русский) язык церковнославянский, как язык наиболее совершенный, абсолютно несравнима с той незначительной ролью, которую играет современный болгарский язык. Он оказался наиболее аналитическим из всех славянских и потому наиболее удаленным от церковнославянского. На болгарском говорят сегодня только в Болгарии, причем Западная Болгария, полтора века назад отделившаяся от Восточной, сейчас считает своим языком македонский (хотя это практически тот же болгарский язык). Иными словами, болгарский язык в наши дни не пользуется особым почитанием. Для меня это недоумение западных исследований является весьма сильным (хотя и косвенным) доказательством того, что церковнославянский язык был искусственным образованием. Без помощи Византии язык Родопских горцев и Анатолийских пастухов вряд ли мог бы претендовать на статус наиболее продвинутого и точного славянского языка, и за последующее время без такой поддержки он стал самым рядовым.
•  ⁷⁾ Как видим, братья были даже не византийцами, но римлянами, так что никакой врожденной симпатии к славянам испытывать были не должны. Другое дело, что Рим и Константинополь возложили на них важную миссию духовного противостояния Руси – они эту миссию выполнили с честью. Но в данном случае мы имеем счастливый случай – совпадение интересов части славян с культурной политикой Византии, направленной на ограничение культурного господства Руси.
•  ⁸⁾ Задание, как нам показывают, было возложено на братьев не только по духовной линии, но еще и по светской – на них пал выбор самого императора Византии! Иными словами, проект славянского просвещения с самого начала был чисто византийским, а не болгарским.
•  ⁹⁾ С точки зрения Византии это была типичная диверсия, хотя и в культурной области. А ни одна разведка мира не выдает своих агентов. Если бы это была культурная инициатива самих болгар, и она бы совпала с планами Византии, то болгарских первосвятителей, вне всякого сомнения, предали бы гласности. Так что здесь мы имеем еще одно косвенное подтверждение нашим предположениям.
•  ¹⁰⁾ Заметим, что и здесь не указаны причины столь непонятной акции. Можно было бы с таким же успехом сделать носителями самой передовой славянской культуры карпатских русин. Так что писатели лишь констатировали непонятные действия Византии, но никак их не объясняли.
•  ¹¹⁾ Понятно, что для болгар святые братья сделали огромное дело, хотя и не вполне понятна была их доброта. Для Византии же это был лишь один из многочисленных планов по борьбе с Русью, к тому же – тайный, поэтому особых текстов по этому поводу она не оставили.
•  ¹²⁾ Здесь и лежит разгадка: византийцы решили сделать носителями высшей культуры именно тех славян, которые проживали наибольшим числом именно в пределах Византийской империи. Пусть их общее число было и не столь велико, а роль в жизни других славянских народов и не так велика. Византия тем самым показала, что она любой народ по своему желанию может сделать наиболее культурным.
•  ¹³⁾ Здесь происходит подмена понятий. Десятки надписей хотя и образуют массив текстов, но не создают массива художественной или научной литературы, и, тем самым, не требуют наличия литературного языка. Поэтому назвать массив разрозненных текстов «болгарской литературой», как я полагаю, неправомерно.
•  ¹⁴⁾ Теперь становится понятным, почему славяне-христиане были вынуждены писать только латинскими и греческими буквами, но не русскими: потому что в пределах Римской империи разрешалось писать лишь этими двумя видами письма.
•  ¹⁵⁾ Иными словами, все еще как бы продолжались условия Восточной Римской империи с ее законами.
•  ¹⁶⁾ В моей книге «Загадки славянской письменности» я показывал, насколько крупными становятся неудобства при записи славянских текстов греческими буквами. Приходится буквально разгадывать ребусы. Поэтому святой Кирилл был вынужден ввести 14 славянских букв из протокириллицы.
•  ¹⁷⁾ Заметим, что два перечисленных культурных круга возникают не во времена Кирилла и Мефодия, а позже, во времена Климента Охридского. Теперь они охватывают столицы как восточной Болгарии (Преслав и Плиску), так и один из центральных городов Западной Болгарии (Македонии) – Охрид. При нормальном развитии событий последовательность должна была бы быть обратной: литературный язык должен был появиться сначала в столицах, а уж затем на периферии.
•  ¹⁸⁾ Из этого следует, что кириллица была создана святыми братьями еще до поездки в Моравию, а, возможно, и до их приглашения туда Ростиславом. Иными словами, кириллица и появилась на территории Византии, безотносительно к дальнейшим поездкам Кирилла и Мефодия. То есть, заказчиками кириллицы выступали не славяне, а греки Византии.
•  ¹⁹⁾ Иными словами, тексты и не думали делать для столичных болгар, которые жили несколько иной жизнью, чем Византия, но только для своих, византийских болгар. То есть, на первом плане стояли не интересы болгарского государства, а интересы Византийской империи.
•  ²⁰⁾ Здесь описана интересная «проба сил»: только что переведенные на болгарский язык тексты оказались достаточно понятными и западным славянам, так что замысел византийских политиков достиг цели: болгарские тексты годились всюду, кроме Руси.
•  ²¹⁾ Понятно, что если бы инициатива перевода исходила от самих болгар, такого быстрого его признания самыми влиятельными людьми того времени ожидать бы не пришлось. Следовательно, инициатива создания азбуки и перевода исходила не от болгар.
•  ²²⁾ О Кирилле и Мефодии нельзя сказать, что они были первыми епископами среди болгар, ибо они были греками, и родным их языком был греческий. Возможно, что они как-то могли изъяснятся по-болгарски и устно, но, скорее всего, не бегло и с акцентом.
•  ²³⁾ Имеется в виду тот письменный язык, который они разрабатывали, но не тот, на котором они говорили бегло.
•  ²⁴⁾ Из одного не вытекает другое: можно быть неплохим письменным переводчиком и даже как-то разговаривать на общие темы на чужом языке, но из этого вовсе не следует, что переводчик имеет происхождение из того народа, на языке которого он говорит. Святые Кирилл и Мефодий были греками, и письменными переводчиками с греческого на болгарский. Святой Климент Охридский был болгарином, но владел греческим языком. И в этом состоит их различие.
•  ²⁵⁾ Полностью соглашаюсь в данном вопросе с выводами автора статьи. Подобно тому, как кириллица представляет собой греческое по происхождению письмо (24 буквы), дополненное немногими буквами из протокириллицы (14 букв), церковнославянский язык представляет собой болгарский говор, дополненный достижениями греческого литературного языка, насколько их удалось перенести в этот славянский диалект русского языка. Однако, поскольку эти достижения были в него привнесены извне, а не явились продуктом его собственного языкового развития, они очень быстро оказались болгарским языком забыты, так что это искусственно созданное лидирование оказалось к XII веку утраченным.
•  ²⁶⁾ С этим тоже можно согласиться. Многие мертвые языки, например латынь, оказывались языками международного общения. В этом, кстати сказать, заключается тот неожиданный побочный эффект, который возник от появления церковнославянского языка. Пока славянские языки не разошлись друг от друга достаточно далеко, церковнославянский был им понятен. Но лишь теперь, когда язык сербов остался столь же синтетическим, как и язык древних болгар, а язык болгар стал аналитическим, о церковнославянском языке можно сказать, что для тех же болгар он стал и «старославянским», то есть, староболгарским. А для русского языка он является в некотором отношении языком будущего, ибо от нашего полногласия до старославянской экономии на гласных еще требуется пройти значительный путь языкового развития.

Литература

1. Кръстанов Трендафил. Какъв е езикат на св. Кирилл и Методий? // Славянските култури и съвременната цивилизация. Славянски летописи, том III. София, 1999, фондация «Славяни». Център за научни изследования при Федерацията за приятелство с народите на Русия и ОНД
2. Кръстанов Трендафил.Неизвестен старобългарскиръкопис-палипсест, вероятно от XI век в Ватиканската библиотека (Vat. gr. 2502). Духовна култура, год 62, 1982, книга 7, с. 32
3. Кръстанов Трендафил. Следи незаличими. Новооткрити бъргарски палимпсести във Ватиканската библиотека // За буквите. Кирилло-Методиевски вестник, № 8. София, 1982, с. 6 с ил.
4. Кръстанов Трендафил. Български Ватикански палимпсест // Кирилско кратко изборно евангелие от Х век в Cod. Vat. gr. 2502 // Старобългаристика / Palaeobulgarica XII, 1988, № 1, с. 38-66
5. Сhrstanov Trendafil. Apografo di evangelario cirillico dei secoli X-XI nel «Palinsesto Bulgaro» (Vat. gr. 2502) // Christianity among the Slavs. The Heritage of Saints Cyril and Methodius. Acts of the International Congress held on the Elementh Centenary of the Death of St. Methodius. Romeq October 8-II, 1985. // Orientalia Christiana Analecta 231, p. 261-265
6. Кръстанов Трендафил. Най-древните преписи на первия превод на старобългарски език от св. Кирилл – «кратко изборно евангелие» // Международен Симпозиум 1100 години от блажената кончина на св. Методий. Т. 2. София, Синодално издателство, 1989, с. 54-58
7. Кръстанов Трендафил. Какъв е езикът на св. Кирилл и Методий? Истини и спекуляции // «Век 21», № 19 (210), год 5, 17.05-24.05 1994, с. 1 и 9
8. Многочисленная научная продукция отражена в нескольких изданиях: Ильинский Г.А. Опыт систематической кирилло-мефодьевской библиографии. София, 1934. Попруженко М.Г. и Ст. Романски. Кирилометодиевска библиография за 1934-1940 гг. София, 1942. Дуйчев Ив., Кирмагова А., Паунова А. Кирилометодиевска библиография 1940-1980. София, Софийски университет «Климент Охридски», Университетска библиотека, 1983 и другие.
9. Мирчева Дора Иванова. Старобългарски, старославянски и среднобългарската редакция на старославянски // Константин-Кирил Философ. Юбилеен сборник по случай 1100 години от смъртта му. София, 1969
10. Кронщайнер Ото. По въпроса за названията старобългарски и староцърковнославянски. // Език и литература, 1987, № 3, с. 53-57
11. Дограмаджиева Е., Костова К. Проблемы дефиниции древнеболгарского языка на основе определения других болгарских языков // Славянска филология, т. 19, София, издателство БАН, 1988, с. 25-26
12. Дограмаджиева Е. Новая гипотеза об этнической принадлежности древнеболгарского (старославянского, древне-церковнославянского) языка // Старобългаристика / Palaeobulgarica XII, 1988, № 2, с. 8-14
13. Кронщайнер Ото. По въпроса за названията старобългарски и староцерковнославянски // Доклади на Втория международен конгресс по българистика Симпозиум Кирилометодиевистика. София, Издателство БАН, 1989, с. 32-37
14. Schaller W. Helmut. Der Begriff «Altbulgarisch» in Vergangenheit und Gegewart // Балканско езикознание (София), 31, 1988, № 3-4, с. 117-134
15. Дончев Слави. Писмеността на прабългарите и славянската азбука // Исторически преглед. 1971, № 2, с. 96-109
16. Подробности в пункте 9
17. Jagic V. Entstehungsgeschichte der kirchenslavischen Sprache. Berlin, 1913
18. Подробнее см.: Смирнов Савватий: А.Х. Востоков как основоположник славянского сравнительно-исторического языкознания в России (К 125-летию со дня смерти) // Старобългаристика, XIII, 1989, № 2, с. 116-127
19. См пункт № 9
20. Jagic V. Entstehungsgeschichte der kirchenslavischen Sprache. Berlin, 1913, S. 174, 180
21. Mladenov St. Geschichte der bulgarischen Sprache. Berlin und Leipzig, 1929
22. Младенов Ст. Принос към изучаване на българските говори в Източна и Западна Тракия (въз основа на наблюдения върху бежанците из казаните области и Мала Азия) // Тракийски сборник, книга VI. София, 1935, с. 5, 11 и сл.
23. Кодов Хр. Езикът на тракийските българи. София, 1935, с. 10 и сл.
24. Кабасанов Ст. Един старинен български говор (село Тихомир Кърджалийско с остатъци от носовки). София, 1963
25. Тилков Д. Остатъци от старобългарското относително местоимение ИЖЕ в говора на с. Тихомир, Кърджалийско // Славистичен сборник. София, 1963
26. Стойков Ст. Към вокалната типология на родопските говори (застъпници на старобългарските Носовы и ерови гласни) // Славистичен сборник. София, 1968, с. 229-243
27. Гълъбов Ив.Кирил и Методий са говорили на родопско наречие // Родопи, 1966, № 5
28. Бояджиев Тодор. Архаични черти в българските диалекти // Die slavische Sprachen. 1982. S. 5-10
29. Дурново Н.Н. Мысли и предположения о происхождении старославянского языка и славянских алфавитов // Byzantinoslavica, I, 1929, c. 48-85
30. Кульбакин Ст. Рец. В Jужнославянска филология, VIII
31. Дурново Н.Н. Еще о происхождении старославянского языка и письма. Несколько разъяснений по поводу рецензии профессора Ст. М. Кульбакина на мои «Мысли и предположения» // Byzantinoslavica,1930, с. 68-78
32. Робинсон М.А., Петровский Л.П., Дурново Н.Н. и Трубецкой Н.С. Проблема евразийства в контексте «дела славистов» (по материалам ОГПУ-НКВД) // Славяноведение, М., 1992, № 4, с. 68-82
33. «Белич… не может отделить науку от политики; ему могли понравиться мои соображения, потому что подвергают сомнению один из главных болгаризмов Солунского наречия IX века« (там же, с. 75)
34. Trubetzkoy N. Die aksl. Vertretung d. ursl. *tj, *dj // Zeitschrift fьr slavische Philologie, XIII, 1936, S. 91
35. О жизни и делах святых Кирилла и Мефодия основные источники и труды собраны в нескольких библиографиях, см. 4, а также в «Пространных житиях святых Кирилла и Мефодия», издававшихся неоднократно. Здесь они цитируются по изданию: Климент Охридски. Събрани съчинения. Том трети. Пространни жития на Кирилл и Методий. Подготовили за печат Боню Ст. Ангелов и Христо Кодов. София, издателство на БАН, 1973, с. 136
36. Пространное житие святого Климента Охридского Охридского архиепископа Феофилакта опубликовано на греческом языке с переводом на болгарский Александром Милевым: Гръцките жития на Климент Охридски. София, издателство БАН, 1966
37. Нанков С. Църковно-богослужебна прослава на светите Братя Кирилл и Методий. София, Синодално издателство, 1962, 220 с.
38. Куев К. Малоазийската теория за езика на св. Кирила и Методия // Училищен преглед, 1940, кн. 1, с. 25-36
39. По византийскому летописцу Никифору 208 000 славян из Фракии переселились в Малую Азию — Nicephorus. Opuscula historica, p. 68-69; по: Греческие источники о болгарской истории, 3, с. 303. – Г. Острогорский полагает, что в эту цифру включены и женщины, и дети (Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. Mьnchen, 1963). О полной обстановк того переселения см. История на България, том втори. Първа българската държава. София, Издателство на БАН, 1981, с. 121 и примечание с. 201
40. Тахиаос А.Е. Создание и деятельность литературного круга Константина-Кирилла до Моравской миссии // Константин-Кирил Философ. Доклади от симпозиума, посветен на 1100-годишнината от смъртта му. София, 1971, издателство на БАН, с. 285-293
41. Тахиаос А.Е. Малоазийската теория се приемаи от Имре Тот // Константин-Кирил и Методий. София, 1981, Издателство на Отечествен Фронт, 1981, с. 37 и сл.
42. Дуйчев Иван. Из старата българска книжнина. 1. Книжовни и исторически паметници от Първото българско царство. София, 1940, Хемус, с. VII
43. Beseliev V. Die Anfange der Bulgarischen Literatur // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. S’ Graventage, 4, 1961, p. 116-145
44. Sotirov G. Y a-t-il eu une ecriture autochtone en terre slave avant le temps de Cyrille et Methode? // Canadian Slavic Studies I, 1967, P. 79-94
45. Динеков П. Делото на Кирилл и Методий и розвоят на старата българска литература // Хиляда и сто години Славянска писменост 863-1963. София, издателство на БАН, 1963, с. 5-6
46. Куев К. Черноризец Храбър. София, Издателство на БАН, 1967, с. 188
47. Шрайнер П. Греческий язык и кириллица на территории Болгарии // Кирилло-Методиевски студии, кн. 4. София, 1987, Издателство БАН, с. 274-282
48. Михайлов К. Неизвестно писмо на Григор Пърличев до Петко Р. Славейков // Антени, 9 април 1980, с. 3
49. Кърстанов Т. Предание за унищожението на Охридската Архиепископия. Писмо на българина Григор Пърличев до П. Р. Славейков // Църковен вестник, год 91, бр. 33, 15 септ. 1990, с. 7-8
50. Стоянов М. Български ръкописи с гръцки елементи // Известия на Народна библиотека «Кирилл и Методий», IX, 1969, с. 315-352
51. Стоянов М. Гръцко-български речници и учебници // Проучвания по случай втория международен конгрес по балканистика. Мофия, 1970
52. Стоянов М. Райковски дамаскин // Родопски сборник, том III. София, 1972, с. 225 и сл.
53. Кръстанов Т. «Обратник на буквите» // Църковен вестник, 5 май 1989
54. Мирчев К. Климент Охридски и развоят на български език // Климент Охридски. Материали за неговото честване по случай 1050 години от смъртта му. София, 1968, Издателство на БАН
55. Попов Г. Триодни произведения на Константин Преславски // Кирилло-Методиевски студии, книга 21. София, 1985, Издателство на БАН, с. 33 и сл, особенно с. 43 «Новооткритият старобългарските цикъл за Рождество Христово и Богоявление – свидетельство за съвместната книжова дейност на Кирилло-Методиевите ученици в българската столицв Плиска (886).
56. Кръстанов Т. Откритието на Българския ватикански палимпсест в подкрепа на Малоазийската теория за Кирилло-Методиев език. Наука, 1, 1992, с. 22-25 и наблица на с. 24 на первичната лексика на Кирилло=Методиевите преводи и Преславската редакция
57. Lunt G. Horace. On Old Church Slavonic Gospel Texts // Byzantynoslavica, Sofia, VIII, 1986, p. 112-121
58. Galabov I. Das Altbulgarische und das Latein im Europдischen Mittelalter. Zur Problematik der ьbernationalen Kultersprachen // Salzberger Uneversitдtsreden, 45, Salzburg-Mьnchen, 1973