Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Чудинов В.А.
Проблема возникновения болгарской культуры
(Рецензия на книгу Гезы Фехера о протоболгарах)

Oб авторе
Проблема появления славянской культуры в Болгарии относится к числу весьма увлекательных и очень сложных, поэтому работа венгерского исследователя Гезы Фехера, самого ярого противника этого влияния [1], оказывается в этой связи крайне актуальной. Первых жителей Болгарии VIII-IX вв. (при хане Аспарухе) он называет протоболгарами, праболгарами и первоболгарами. Если эти болгары были тюркского происхождения, их правильнее было бы называть тюркоболгарами, полагает профессор Петр Миятев, чтобы отличать от болгар-славян. Рассматриваемый труд Гезы Фехера претендует на тюркские истоки славянской культуры, и моей задачей является рассмотрение обоснованности этого мнения.

Очерк Дьердя Арато о Гезе Фехере. Геза Фехер — венгр, родившийся в 1890 году, и относящийся к поколению лауреатов Нобелевской премии (Сентдьорди, Нойманн, Теллер, Вигнер). В университете Фехер изучал византийский греческий язык и занимался угро-финской проблематикой. Докторское звание получил за разработку вопроса о местонахождении венгров до их прихода в бассейн Карпат («Наименование и территория Ателкюзю», 1913 г.). Исследуя прежде всего византийские источники расселения венгров в XI веке, он приходит к рассмотрению венгерско-болгарских связей, нашедших отражение в его работе 1921 года [ 2]. В 1922 году он появляется в Болгарии, где публикует целый ряд статей, а затем включается в археологические раскопки культурных центров VII-X века: Плиски, Калугерицы, Свештари. Исследует конный рельеф в Мадаре, о котором в 1928 году пишет монографию [ 3]. В частности, перед фигурой коня находит текст, говорящий об отношениях между ханом Тервелом и византийским императором Юстинианом II. Этот текст и перевод Фехера остаются единственным надежным местом в надписи. В честь этой надписи в Болгарии была отчеканена монета с рельефом Мадарского всадника. В 1931 году на венгерском и французском языках публикует монографию о связях протоборгарской и венгерской культур, за что в Венгрии был удостоин звания профессора, а в Болгарии награжден царем Борисом III в 1934 году. В 1943 году был избран академиком Болгарской академии наук. При его участии были созданы этнографические и географические монографии ученых Иштвана Ечеди и Золтана Силади, распространена в Венгрии книга болгарина Николы Мавродинова о сокровище в Надьсентмиклош, в 1941 году подписано соглашение об учебе болгарских стипендиатов в Венгрии. После немецкой оккупации Венгрии в марте 1944 года он переезжает вначале в Болгарию, затем в Турцию. После окончания войны венгерское правительство официально уполномочило его открыть кафедру венгерского языка в Стамбуле. Однако позже последовали обвинения в коллаборационизме со стороны советских властей Венгрии, и он не смог вернуться на родину; не позволили ему и посетить Болгарию. На дискуссии, проходившей в Болгарской академии наук по поводу состояния и задач болгарской археологии в феврале-марте 1948 года, прозвучали слова и о Фехере. Член-корреспондент БАН П.Д. Димитров, в частности, отметил, что под влиянием чуждой антиславянской пропаганды исключительная роль в создании ранней средневековой культуры была приписана неславянскому элементу, что нашло выражение вначале в деятельности австрийского профессора Йозефа Стжиговского, а позже венгра Гезы Фехера. Последний внушал болгарским ученым мысль о том, что в памятниках Мадара, Преслава и Плиски воплощена культура туранских праболгар, культура, донесенная ими с прародины по соседству с сасанидской Персией и едва ли не из Китая. А между тем первостепенной задачей является выяснение проблемы роли славян в создании культуры болгарской державы и вообще византийского мира . «Главной проблемой является то, как славяне восприняли античную культуру, какова была ее роль и ее влияние и трансформация в культуру средневекового общества европейского Юговостока» [ 4, с. VI]. При всех несколько прямых выпадах Димитрова мне его позиция кажется много ближе позиции автора предисловия венгра Дьердя Арато, ибо в этногенезе многих славянских народов всегда неоправданно завышалась роль других народов, например, в этногенезе русских с позиции норманской теории огромную роль приписывали варягам. Хотя Дьердь Арато полагает, что ему не следует изучать особенности стиля Димитрова, он все же напоминает читателю, что «русская и советская наука традиционно показывала малую склонность в признании не только чуждых влияний в создании славянских государств (роль скандинавского элемента в образовании Киевского государства, или праболгар в создании Болгарского), но и в оценке культуры тех источников, которые весьма упрощенно назывались «кочевыми» сообществами. Характерным примером того является некий Никитин, который не только активно участвовал в нападках на Фехера, но одновременно и нападал на логику, полагая, что архитектурные памятники в Плиске, если они не славянские, то не могут быть и болгарскими, и приписал их персам» [ 4, с. V-VI]. Тем самым Д. Арато выдвигает Гезу Фехера на роль оппонента советскому и русскому подходу в археологии.
Д. Арато отмечает, что последовавшие за этой дискуссией статьи повторяют стиль Димитрова. Арато считает, что эти авторы либо не читали, либо не понимали трудов Фехера. «Процветавшие в тени советской гегемонии панславянские взгляды и скрытое под маской интернационализма отступничество от своих корней упразднили за десятилетия конкуренцию, которую создавали книги и исследовательская деятельность Гезы Фехера в болгарском национальном самосознании. Венгерский ученый стал персоной нон грата в стране, где он работал почти 2 десятилетия и чье прошлое и культуру неустанно популяризировал в Европе» [ 4, с. VII]. Его книги изымались или не отражались в карточках каталогов библиотек. Неизвестной оказалась судьба и его домашней библиотеки, и его двадцатилетнего архива. Его приятели и последователи, за исключением академика Гаврилы Кацарова, отреклись от него. Ярким примером этого является искусствовед Мавродинов, который в ходе дискуссии говорил: «Естественно, мы открыто признаем, что в нашей среде имеются уклоны к фашизму, к пангерманизму, к праболгаристике в ущерб славистике» [ 4, с. VII].
Несмотря на опалу, Гезу Фехера принимают в том же 1948 году на родине сотрудником Венгерского национального музея, где он работает до своей смерти в 1955 году. Здесь он работает над исследованием археологических памятников Венгрии IX-XI вв., и эта часть его работы слабо известна в Болгарии. Самым значительным его трудом являются раскопки у Залавара, результаты которых были опубликованы его коллегами уже после его смерти. Дьердь Арато полагает, что всеохватный анализ достижений Гезу Фехера является неосуществимой задачей и предлагает вниманию читателя данный труд, появившийся в 1941 году, и переизданный в 1993 году. Вероятно, современная Болгария стыдится своего славянского происхождения и ищет своих предков среди венгров и тюрок.

Предисловие. Оно было написано в апреле 1939 года, и Геза Фехер к моменту выхода данной работы 17 лет прожил в Болгарии. О своих взглядах он пишет так: «В основе этого моего труда лежит убеждение, что культура венгров была очень близка к культуре праболгар, и что все то, что известно о праболгарах, известно о мадьярах. Одинаков был их внешний и внутренний облик: одежда, прически, религия, церемонии, военная культура, художественная промышленность, экипировка и т.д. Это означает, что древние венгры по своей культуре стояли очень близко к своим учителям — праболгарам. Более того, когда мадьяры впервые появились на сцене европейского мира, они были названы «онгур» — имя, которое им дают и сейчас все европейские народы, и которое в сущности означает самих праболгар, «оногуриев». Это объясняется тем, что мадьяры по культуре были оногуриями, то есть болгарами, так что европейские народы, и прежде всего славянские их соседи считали, что имеют дело с болгарами... Но я понял и другой важный результат... роль и значение праболгар состояла не только в том, что они дали организацию и культуру мадьяр, и что они организовали в настоящее государство народы восточных и средних Балкан. Стало ясно, что они имеют со всемирно-исторической точки зрения еще большее значение: владея в течение ряда столетий территориями по средней Волге, Северному Кавказу, между Доном и Днепром, в Бессарабии и на Балканах, праболгары сыграли огромную роль в построении цивилизации Восточной Европы, особенно у славян — то есть вывели Восточную Европу в культурный мир» [ 1, с. 5-6].
Странная точка зрения. Она может быть оправдана только в одном случае — если культура мадьяр и праболгар тюркского происхождения была выше славянской. Но это очень сложно доказать, и, как мы увидим ниже, автору это так и не удалось сделать, несмотря на его горячее желание. Что же касается внешнего сходства между болгарами и венграми, то оно вполне объяснимо, поскольку предки тех и других жили на Волге в непосредственной близости друг от друга. Мы очень часто говорим «прибалты» или «кавказцы» о жителях соответствующего региона, хотя балтские языки литовский и латышский не имеют ничего общего с эстонским, языком финской языковой группы; точно так же на Кавказе армяне являются индоевропейцами, грузинский язык относится к картвельской семье, а азербайджанский является типичным тюркским языком. В данном случае и болгары, и венгры являлись жителями Волги.
Что же касается имени «оногур», то мы находим у венгерского исследователя Петера Хайду такие строки: «В основе внешнего (употребляемого другими народами) названия ВЕНГРЫ, (H)UNGARUS и т.п. лежит славянское ОнГ(Ъ)Р-, через германское посредство распространившееся в европейских языках. Русское ВЕНГР представляет собой заимствование из польского we gier. Непосредственно славянскоеОнГ(Ъ)Р- отражено в древнерусском УГРИН, «венгр», мн. ч. УГРЕ (например, в «Повести временных лет»), а также сохранено в украинском языке (УГОРЦI, УГОРЩИНА). Это славянское слово в конечном счете восходит к булгарско-тюркскому названию союза племен ongour (on — «десять» и gour — «стрела», как название племени... Предки венгров в V-VI вв. были более или менее связаны с государством Онгур, и благодаря союзническим и соседским связям за ними закрепилось название союза племен, создавшего это государство» [ 5, с. 15] (подчеркивания мои). Как видим, сходство между венграми и болгарами объясняется их вхождением в одно государство, но название этого государства дошло до Европы только через славян. Иными словами, только благодаря славянам за венграми закрепилось название УГРЫ/ВЕНГРЫ (самоназвание этого народа — «мадьяры»). Таким образом, европейцы не знают венгров как МАДЬЯР или болгар как ТЮРОК, а знают лишь их славянские названия — ВЕНГРЫ (УГРЫ) и БОЛГАРЫ (ВОЛГАРИ). Так что если Геза Фехер хотел приподнять венгров по их раннему названию «десять стрел», отметя всякое влияние славян, то на деле он как раз уже в имени народа подчеркнул славянское посредничество.
Итак, единство костюма, прически, экипировки, религии, военной культуры объясняется просто: эти разные народы были воинами одного государства. В современной армии России мы видим то же единообразие: тюрки (как-то: татары, башкиры, карачаевцы и т.д.) выглядят в рядах вооруженных сил совсем так же, как и угро-финны (карелы, мордва, коми, мари и т.д.). Вместе с тем, по языку и национальной психологии тюрки и угро-финны очень далеки друг от друга и входят в совершенно различные языковые семьи: алтайскую (тюрки) и уральскую (угро-финны). Так что если переходить от внешности к национальному характеру и расовым признакам, то черноволосые и монголоидные (в разной степени), очень темпераментные тюрки совершенно не похожи на светловолосых европеоидов с весьма уравновешенным, несколько заторможенным характером — угро-финнов. Тем самым первое положение Гезы Фехера о сходстве культуры венгров и протоболгар хотя до некоторой степени верно, но не слишком глубоко, и делать из него далекоидущие выводы рискованно.
Теперь рассмотрим положение о том, что протоболгары вывели Восточную Европу и славян в культурный мир. Об этом Фехер пишет очень определенно: «Тут, однако, требуется отметить, что и попавшие под культурное влияние праболгар мадьяры также сыграли значительную роль в культурном развитии Восточной Европы. — Мой синтез имеет цель послужить объяснению их роли» [ 1, ч. 6-7]. Короче говоря, культуру в Болгарию принесли не славяне, а прежде всего тюрки-болгары и оболгаренные венгры. Для подкрепления своей точки зрения Фехер приводит такие примеры: при раскопках в болгарской местности Мадар праболгарского времени был окрыт зал, который служил капищем. В нем был обнаружен священный камень; о существовании священных камней у болгар известно из сочинений папы Николая I. — Сразу замечу, что если для идентификации протоболгар нахождение священного камня представляет определенный интерес, то для понимания протоболгар как культуртрегеров данный пример просто убийственный: по сравнению со славянскими идолами богов болгарские молельные камни были большим шагом назад. Другой пример: когда византийский император не заплатил ежегодную дань, венгр Ботонд вбил секиру в Золотые Ворота Царьграда. Сходным образом рассуждал и тюркоборгарский хан Крум: или император заплатит деньги, или в Золотые Ворота Царьграда будет вбито копье. Фехер полагает, что так обозначалось начало войны. Однако и Пушкин в «Песни о вещем Олеге» писал: «твой щит на Вратах Цареграда!», так что аналогичный обычай существовал и у славян. Я не буду рассматривать и иные примеры: они либо говорят о более низкой культуре венгров и протоболгар по сравнению с культурой славян (например, расчленение собаки при заключении договора и совместное вкушение ее крови), либо они передают то, что было известно и славянам, например, ювелирное искусство. Так что уже при постановке проблемы Фехером чувствуется определенный политический заказ.

Первая глава. Значение праболгар. «Буду говорить об одном очень интересном и с огромным значением народе, который, оценивая его со всемирно-исторической точки зрения, играл огромную роль» [ 1, с. 13], — начинает Фехер свое исследование. Здесь я вынужден согласиться: любой народ является жителем планеты Земля, и каждый народ внес определенный вклад в развитие цивилизации. Но с научной точки зрения роль каждого народа все-таки неодинакова.
Большой вклад праболгар в культуру Фехер усматривает в том, что можно найти праболгарские слова в арабском, греческом, латинском и славянском языках [ 1, с. 14], и это сущая правда. Фехер, однако, не вдается в проблему, какие же слова были заимствованы. Так, в русский язык вошло слово ЛОШАДЬ (из тюркского «алаша ат») и СОБАКА. Прекрасно! Однако славянские слова КОНЬ и ПЕС все-таки сохранились, так что тюркские слова лишь расширили наш лексикон. То же можно сказать и о тюркском слове БАШКА в качестве параллели славянским словам ЧЕЛО или ГОЛОВА. Но вот слова БАШЛЫК, ШАШЛЫК, БАЛЫК и прочие не имели русских параллелей; в данном случае вошли слова для обозначения нерусских и неславянских реалий. Но так вообще обстоит дело с заимствованиями: каждый народ берет что-то у другого народа. Европейцы заимствовали одно словечко даже у аборигенов Австралии — слово КЕНГУРУ, что на местном диалекте обозначало просто «я вас не понимаю!» О каком заимствовании культуры в последнем случае идет речь? Налицо просто забавный лингвистический казус. И никому в голову не придет говорить о большом вкладе в европейскую культуру австралийских туземцев. Естественно, что любые народы-соседи заимствуют слова друг у друга, и если мы хотим говорить о влиянии одного народа на другой, имеет смысл навести статистику: сколько слов заимствовали, например, славяне у тюрков-болгар, и сколько слов было заимствовано в обратном направлении. Только тогда утверждение о заимствовании культуры преимущественно в одну сторону встанут на прочное основание. А можно не сомневаться в том, что заимствования в тюркских языках из славянских намного превышают обратные заимстования славянских языков из тюркских.
«Мы знаем, что волжские болгары имели столицу, в которой находилось 10 000 каменных зданий, между ними великолепные палаты, общественные здания и т.д. Но также и в Дунайской Болгарии они имели большие центры, как Плиска, Мадара, Преслав с великолепными каменными постройками. Это показывало не только мощь основателей государства, но и их культурные нужды» [ 1, с. 14-15]. Прав Фехер и в этом. Однако характер строительного материала зависит прежде всего от ресурсов данной местности. На Руси было полно леса, а в Месопотамии — глины; у египтян было плохо и с тем, и с другим, и они строили пирамиды из песчаника, тогда как у греков был в ходу мрамор. Но из этого совершенно не вытекает более высокий характер культуры той или другой страны; греческие колонны сохранили вид бревен, подпирающих фронтон; переход к мрамору был, видимо, обусловлен вырубкой лесов, наиболее крупных деревьев, идущих на строительство храмов. Так что если бы не хищническая вырубка леса, то и многие греческие храмы классического периода были бы построены бревенчатыми. Что же касается цифры в 10 тысяч строений, то это может быть и много, и мало, в зависимости от эпохи. Фехер, к сожалению, не указывает, к какому веку он относит это количество. Поэтому данные примеры показывают лишь то, что болгары имели достаточно высокую культуру, однако этого факта мало, чтобы из него вывести превосходство данной культуры над славянской.
«Праболгарские заимствования в языках других народов показывают, что праболгары занимались в древние времена и земледелием, которому обучили и соседние с ними народы...» [ 1, с. 15]. — Рад за праболгар, за то, что будучи в своей массе скотоводами-кочевниками, они немного занимались и земледелием. У славян же земледелие существовало по меньшей мере со времен скифов-пахарей, то есть с V века до н.э. Но из этого следует, что типологически праболгары стояли на более низкой ступени экономического развития по сравнению со славянами. « Обстоятельство, что праболгары были многочисленными, также показывает, что они были оседлым, земледельческим народом: они в одно и то же время имели многочисленные поселения на Волге, на Кавказе, между Доном и Днепром, и на Дунае. Такая плодовитость возможна только у оседлого народа-земледельца» [ 1, с. 15]. На мой взгляд из одного не следует другого; арабы были скотоводами и завоевали полмира, расселившись очень широко; из этого вовсе не следует, что они все стали земледельцами.
Более интересным, на взгляд Фехера, является то, что праболгары были торговцами и торговали прежде всего кожей, которую же сами и выделывали [ 1, с. 15]. Но из этого факта тотчас следует скотоводческий характер их хозяйства, поскольку, будучи земледельцами, они торговали бы овощами или, на худой конец, бахчевыми культурами. — Торговали они и товарами с Востока, попадавшими в Волжскую Болгарию транзитом [ 1, с. 16]. — Опять-таки из этого никак не следует более высокий характер их собственной культуры, а можно видеть лишь выгодное использование географического положения. Продемонстрированы остатки двух плохо сохранившихся построек на фотографиях развалин из Булгар [ 1, с. 17]; первая похожа на какой-то очень большой кирпичный сарай без окон, вторая — на крестово-купольный храм; ничего оригинального в этих сооружениях не видно. Таким образом, каких-то особых достижений болгар Волжской Болгарии Фехер не приводит.
Что касается дунайских болгар, то Фехер отмечает, что спустя 35 лет после создания, в 716 году Болгария уже заключила выгодный для себя торговый договор с Византией. Сто лет спустя военные действия хана Крума вынудили византийцев его возобновить. — На мой взгляд, речь идет вовсе не о каких-то культурных достижениях, а о войнах и торговле; ими занимались все народы, как-то входившие в круг интересов Византии, например, хазары, печенеги, половцы. Однако эти народы (а кое-кто из них — тюрки) Фехер не спешит объявить образцами культуры. Взятие Софии ханом Крумом в 809 году, а затем взятие Ниша и Белграда, на взгляд Фехера, «стали важным фактором и для жизни Европы, ибо в болгарские руки попала самая важная часть большого торгового пути Балканского полуострова, который ведет с востока на запад» [ 1, с. 19]. Опять-таки, речь идет о занятии важного стратегического положения, но никак не о поднятии культуры.
Подчеркивая успехи праболгар, он отмечает: «Болгары основали в IX веке восточно-венгерские города, между которыми и город Пешт» [ 1, с. 16]. Непонятно только, почему же болгары (которые, по Фехеру, действовали совершенно без славян), назвали город не тюркским, и не мадьярским именем, а нарекли славянской Печью? — Словом, вся первая глава у Фехера славословит праболгар, хотя на поверку их дела либо обусловлены географическим положением, либо в точности повторяют дела соседей, либо, наконец, совершенно немыслимы без славянского субстрата. Никакой особой культуры праболгар в этом разделе Фехер не демонстрирует.
Проблема славян на Балканах. Кстати, совершенно ничего Фехер не говорит о славянском субстрате. А между тем, по мнению болгарских историков, «первые нападения на славян со стороны Византии начались с конца V века и усилились в первой половине VI века. Чтобы остановить нашествие славян, византийцы построили ряд крепостей на Дунае, по горам Стары Планины, в Эпире и Македонии. Но все их усилия оставались напрасными. Славяне продолжали массово и непрестанно проникать в Византию» [ 6, с. 18]. Тем самым, хан Крум просто продолжил те усилия, которые за два века до прихода праболгар предприняли славяне. Более того, «в продолжение почти одного века (шестого), преодолевая совпротивление византийской империи, славяне заняли почти весь Балканский полуостров. Большое число славянских племен заняли некогда римские провинции Мизия и Фракия. Кроме того, славяне заселили Северную, Среднюю и Южную Грецию и Албанию, а некоторые поселились и на Эгейских островах. При заселении Балканского полуострова анты остановились в восточной части страны, а славины заняли средние и южные области. В северо-западной части полуострова поселились близкие к антам и славинам сербохорватские племена» [ 6, с. 18]. Как видим, по военной мощи славяне не уступали праболгарам.
Возникает вопрос, почему в данном случае следует верить болгарским историкам, а не Фехеру. Ответ прост: прежде всего, Фехер ничего не говорит о славянском субстрате, а историки говорят. И не просто говорят, а различают антов и славинов. Что касается антов, то с позиций советского историка и лингвиста А.И. Попова «авторы говорят об антах только в промежутке примерно между 550 и 630 гг., то есть в течение 80 лет, после чего имя антов полностью и навсегда исчезает со страниц истории, несмотря на то, что все признавали многочисленность и силу этого племенного союза. Все обстоятельства указывают на то, что это был именно племенной союз, и самое слово анты означало не название какого-либо особого славянского племени, а постороннее, не свое, обозначение временного политического объединения многих племен славянского происхождения. Неизвестно, был ли этот союз только славянских племен, или славяне объединялись и с другими этническими группами. Замечательно, что анты VI-начала VII веков упоминаются обычно в связи с тюркским именем аваров. Это наводит на мысль искать объяснение имени анты в тюркских языках. И, действительно, общетюрксое ant означает «клятва», «присяга», а отсюда во многих алтайских и иных языках образованы слова такие, как эвенкийско-нанайское anda «друг», «товарищ», andaha «гость из другого стойбища», «гость», манчжурско-монгольское anda «друг» и ряд других аналогичных данных, причем все эти слова имеют значение «верный», «давший клятву быть верным всю жизнь», «друг», «приятель», «побратим», «попутчик», «товарищ в деле», «гость» и т.п. Этого рода термины распространились вплоть до крайнего востока Азии... Все это показывает, что анты, по-видимому, не этническое (в собственном смысле слова) наименование, а только обозначение группы племен, связанные союзными обязательствами между собою или с другими племенами. Одним словом, вероятнее всего, анты — тюркское (аварское) название обширного племенного союза многих славянских племен, которое от аваров было воспринято и в Византии, и у готов» [ 7, с. 34-35]. Тем самым, видимо, нет смысла называть первыми жителями Болгарии славян или праболгар — это был племенной союз антов, куда входили прежде всего славяне, причем славяне восточные, но также и тюрки — авары, волгари, возможно, и венгры. Тем не менее, его основу составляли славяне.

Увеличить >>>

Рис.1 Имя словен было представлено в разных формах их прямыми потомками, западными славянами

Совершенно иной была группировка славенов. «Что касается названия славяне, как его передают авторы, живущие в VI веке или несколько позже, то обычно они пишут Sclaveni, Sclavini, Stlavini, Sclavi, Stlavi. Все эти написания совершенно закономерно соотносятся с именем словене, которым издревле называют сами себя многие славяне» [ 7, с.33-34]. Интересно то, что словенами и производными от них этнонимами словаки, словенцы, славонцы, склавины и т.д. называли себя западные славяне, как это видно из карты, заимствованной мной из [ 8, с. 83], рис. 1. Даже новгородские словене по ряду языковых показателей стоят ближе к западным славянским языкам, чем к восточным. На карте есть исключение в виде сорбов (вендов), относящихся к другим типам названий. На самом деле, самоназвание этих народов по крайней мере в Х веке были «склавины», как мне удалось прочитать на груди фигурки бога Прове из Ретры [ 9, с. 27, рис. 10], рис. 2-2. В том, что такая лигатура для слова РУСЬ возможна, нас убеждает гончарное клеймо на горшке из Киева [ 10, с. 59, табл. III, № 9], рис. 1-4, которое мы читаем НА РУСЬ или НА РУСИ, рис. 1-5. А чтобы не было сомнения в разложении монограммы, автор надписи продублировал первые три знака, но не налепом, а вмятинами; они читаются СЬКЪЛА, поясняя наименее понятные элементы надписи, рис. 1-3. Так что, согласно надписи, ободриты считали себя склавинами. Вообще говоря, надписи такого типа существуют и вне Германии; например, на поясной пряжке из Врапа, Албания, [ 11, с. 191, рис. 1-4], рис. 1-6, можно прочитать БОМЕ, БОМОВА РУСЬ, т.е. ЧЕХИ, ЧЕШСКАЯ РУСЬ. Тем самым на территории Албании примерно в Х веке находились чехи. Такого типа надписи могли делать только славяне, да и то, в Iтысячелетии н.э.

Увеличить >>>

Рис. 2. Мое чтение надписей национальной принадлежности

Таким образом, на Балканах повторилась ситуация всей Европы: запад Балкан был занят западными славянами, а восток — восточными. Правда, возникает вопрос о том, кто такие праболгары. На него отвечают болгарские историки. «Праболгары относятся к тюркской этнической группе. Вместе с другими тюркскими племенами они дошли во II веке н.э. из Центральной Азии до Европы и заняли область между Каспийским и Черным морем. Они делились на ряд племен: котраги, сарагуры, оногундуры и др. Интересно, что имя «болгары» было общим племенным названием всех этих племен. Во второй половине IV века часть праболгарских племен была покорена гуннами и вошла в гуннский племенной союз. После 453 года, когда умер вождь гуннов Аттила, они снова получили свою самостоятельность. Идя с аварами из Центральной Азии во второй половине VI века, часть праболгарских племен отошла от аварской массы и попала в область Среднего Дуная и Тиссы.... Начал объединять племена хан Кубрат (Курт). К 660 году, когда хан Кубрат уже умер, племенной союз праболгар подвергся нападению хазар и распался. Часть праболгар была покорена на месте и их вождь подчинился хазарам. Другой племенной вождь по имени Котраг пошел на север вверх по течению Волги, где позже возникла так называемая «Волжская Болгария». А третий вождь по имени Аспарух (Исперих) подался со своей дружиной к устью Дуная и поставил лагерь в Южной Бессарабии. Это случилось к 70-м годам VII века. Придя в непосредственное соприкосновение с Византийской империей, праболгары с Аспарухом начали входить на ее территорию и опустошать ее. Чтобы справиться с новым врагом, тогдащний византийский император Константин IV Погонат предпринял в 680 году поход, который закончился полным поражением. Византийские войска в беспорядке отступили, преследуемые праболгарами, которые глубоко продвинулись в нынешнюю Северо-восточную Болгарию и достигли Старой Планины. Победители праболгары во главе с Аспарухом вошли в противоречие с местной славянской аристократией, которая возглавляла союз семи славянских племен. Были предприняты меры по организации общего болгарославянского государства, которое создавалось для отражения новых ударов со стороны Византии и других врагов» [ 6, с. 20]. — Как видим, картина здесь рисуется иная, праболгары показаны прежде всего как завоеватели, вторгшиеся на славянские земли.
«Смешанный этнический состав славяноболгарского государства в VII-VIII вв. нашел отражение и в характере материальной культуры того времени. Как видно из археологических исследований селищ и некрополей, проведенных в последние годы, эта материальная культура не была единой по своему характеру. В ней преобладали элементы и черты, свойственные славянам, которые были более многочисленным населением, но наряду с этим наблюдались элементы и черты, свойственные только праболгарам» [ 6, с. 21]. — Как видим, в отличие от Гезы Фехера болгарские авторы рисуют гораздо более объективную картину. Иначе трактуют они и действия хана Крума. «Особенно большие успехи и новое значительное территориальное расширение славяноболгарского государства произошло при преемника хана Кардама (777-803 гг.) хане Круме (803-814 гг.), одном из самых замечательных болгарских правителей средневековья. Первые годы царствования Крума проходили в мире с Византией. Это дало возможность славяноболгарскому государству направить взгляд на северо-запад, к своим соседям аварам, чье государство, расположенное на сегодняшней Венгерской равнине, было ослаблено ударом, нанесенным ему франками. В 805 году болгары окончательно уничтожили государство аваров и присоединили к своей территории обширные области между Дунаем и Карпатами. Особенно ценным приобретением их было присоединение Транссильвании, богатой солевыми рудниками. После того болгары направились против Византии и в 809 году завладели важным городом Сердикой (ныне Софией)» [ 6, с. 22]. Ясно, что сражались с аварами не столько праболгары, сколько славяне, которых было большинство населения.
Когда славяне появились на Балканах. Этот вопрос осложнен проблемой этногенеза славян, а проблема этногенеза упирается в две частных проблемы: археологической различимостью славянского материала и славянским этнонимом. Археологи различают культуру славян только начиная с VI века н.э., называя ее «пражско-корчакской» и локализуя в районе Чехии [ 12, с. 15, рис. 6]. Более ранняя культура понимается ими как «римская провинциальная»; она уже включает в себя ряд других этносов, ведших усиленную торговлю с Римом. Тем самым этнически разные народы имели сходные памятники материальной культуры, что не позволяет археологам их различить. Что же касается имени славян, то «первые достоверные упоминания этнического имени славяне относятся к VI веку, и с тех пор это имя повторяется во многих источниках с небольшими фонетическими вариациями то в применении к отдельным славянским племенам, то как общий термин, покрывающий понятие о всем славянсктве в совокупности. Иногда думают, что уже Птолемей знал это название (в искаженной форме), но это по меньшей мере недоказуемо» [ 7, с. 32]. Таким образом, существовал иной вариант названия славян до данного времени, однако какой он был, филологам понять трудно. Тем самым археологические и лингвистические трудности привели к тому, что о славянах исследователи говорят только применительно к VI, иногда — к V веку н.э. Вообще говоря, ситуация вокруг славян складывается несколько анекдотическая: бессилие наук в выявлении большого европейского народа объявляется свидетельством о его отсутствии в Европе. Это все равно как сказать, что человек, видимый с улицы, исчезает вовсе, как только он входит в дом.
Мне было ясно, что решать проблему праславян надо с понимания их этнического имени в разные эпохи. Если бы удалось установить некоторую закономерность эволюции этого имени, то можно было бы реконструировать его для разных эпох. Подобную закономерность установить удалось: это — понимание этнонима славян с позиции народной этимологии. В отличие от научной этимологии, народная этимология понимает какое-либо слово по аналогии с существующим. Так, очень много славистов последних двух веков полагали, что слово славяне означает славные. Однако очень скоро выяснилось, что слово славяне существует только последнюю тысячу лет; прежде оно выглядело как словене. Это сразу указало на неверность понимания славян как славных. Но тогда возникла вторая народная этимология: словене как владеющие словом в отличие от немцев, которые немуют. Но выше было показано, что лет за 400 до этого существовала форма скловене, стловени, склави. Тем самым сопоставление славян со словом оказалось неверным. Но тогда возникла третья этимология: склави как рабы. Этот вариант вполне устраивал западноевропейцев, но был оскорбительным для славян, поэтому ни те, ни другие дальше не пошли. Действительно, западноевропейцев вполне устраивала рабская сущность славян, и иное объяснение поколебало бы это приятное заблуждение; славяне же, оскорбившись, отбрасывали эту третью версию, возвращаясь на очень комфортную для них вторую. Мне же стало ясно, что и это — народная этимология, и что истину можно открыть только вчитываясь в разночтения между скловенами и стловенами или склавами и стлавами. Чуткие греки искали наиболее точную передачу того славянского звука, который был почти как К, но с придыханием, что передавалось греками как q. Такое К «с придыханием» могло обозначать только славянский звук КЪ, так что название народа было не склави, а скълави, и тем самым значение рабы было ошибочным. Однако можно заметить, что ударение в ряду скълави-склави-скловене-словене-славяне постоянно смещалось на конец, а О заменялось на А. Из этой закономерности следовало, что до слова скълави существовало слово съклови с ударением на Ъ. А знак Ъ является редуцированным звуком на месте звука полного образования О. Следовательно более ранним вариантом слова скълови было слово сколови. Но в последнем можно заподозрить исчезновение гласного звука после С, ибо по закону открытого слога сочетание СК возможно только после падения редуцированных. Следовательно, пока редуцированный Ъ не исчез, он существовал после С, и слово выглядело как съколови. Но редуцированный Ъ был прежде звуком полного образования О, так что до того слово выглядело как соколови, то есть соколовы. Однако суффикс -ОВ является притяжательным, показывая принадлежность к слову обозначенному корнем, а корень здесь будет сокол. Теперь вся цепочка слов выяввлена: сокол-соколовы-съколовы-сколовы-скъловы-склавы-скловене-словене-славяне [ 13]. Эту цепочку можно отметить также цифрами 1-2-3-4-5-6-7-8-9; ясно, что попытка этимологизаци славянского этнонима у славянских исследователей была посвящена только этнонимам 8 и 9, тогда как германские слависты продвинулись до этнонима 6, а мне удалось решить загадку этнонима 5, самого сложного; более ранние значения стали ясны из значения 5. Неожиданное подтверждение я получил из работы Б.А. Рыбакова, который предположил, что один из обнаруженных на берегах Днепра этносов, называемый сколоты, представлял собой славян. « Возможно, что лесостепные земледельцы — сколоты, — жившие на юг от Киева и создавшие свою особую, отличную от скифской, генеалогическую легенду, имеют отношение к праславянским племенам, располагавшимся в этой лесостепи задолго до Геродота», — сделал вывод Б.А. Рыбаков [ 14, с. 59]. Но то, что славяне называют с притяжательным суффиксом -ОВ, например, лев-львов; житель Кипра мог быть назван кипровец, то греки называют с суффиксом -ОТ, -ИТ, -ИД и тот же лев, который по-гречески будет леон, перейдет в Леонид, а житель Кипра будет назван киприот. Следовательно, то, что по-славянски будет иметь имя сколов, то по-гречески будет звучать как сколот. Тем самым, подтверждено реальное существование имени 4, которое существовало по крайней мере в V веке до н.э. и несколько столетий до этого. А тем самым имя сколоты оказывается не именем одного из славянских племен, а одним из этапов развития общеславянского имени сокола, причем славян Днепра звали не сколоты, а сколовы. Перестановка суффикса говорит о том, что греки понимали строение этого слова и перевели на греческий его суффикс. Так удалось разобрать один завал и показать, что греки о славянах знали, а славяне уже существовали под своим именем (хотя и несколько отличным от теперешнего) за тысячу лет до V-VI вв. до н.э. Но если они существовали под собственным именем в античности, то нет никаких оснований называть их праславянами — ведь не называем же мы ахейцев, дорийцев, ионийцев и т.д. прагреками; а между тем термина эллин для них еще не существовало. Так что славянский народ был и, что важнее, существовал на том же месте на Днепре, что и во времена Киевской Руси. Иными словами, это были просто ранние славяне, а не другие этносы.
Можно разгрести и другой завал, археологический. Появлялись ли славяне во времена античности на Балканах? Об этом можно сказать утвердительно, если верить русской императрице Екатерине Великой. «Сказывают, будто Руссы Филиппу Македонскому еще за 310 лет до РХ в войне помогали, також и сыну его Александру, и за храбрость от сего грамоту золотыми словами писанную достали...» [ 15, с. 16]. Это, так сказать, славяне, пришедшие на время помочь в войнах. Но существовали и местные славяне, автохтоны. Прежде всего речь идет о Македонии. Когда произошел в 90-е годы ХХ века раскол Югославии на независимые государства, и славянская Македония стала суверенной державой, очень возражала против такого названия Греция, считая, что славяне использовали греческое имя. Однако мне попал в руки любопытный археологический документ, рис. 3. Рассмотрим примеры употребления данных знаков в узорах. Первый случай относится к фрагменту ручки сосуда IV в. до н.э., найденного в Македонии, с греческой надписью qASIWNHRO FANTOS (СВЯЩЕННИК ФАСОСА) [ 16, с. 28, табл. IV № 3], рис. 3-1. Помимо греческой надписи тут помещен узор, который я читаю ЖИВИНА РУСЬ, рис. 3-2, имея в виду Русь с культом богини Живы. Возможно, что уже в этот период праславяне находились на землях Македонии, будучи автохтонами и продолжая во времени протославянскую культуру Винча. Возможно, что в процессе колонизации данной местности греки наряду с другими народами застали здесь праславянский субстрат. В таком случае не вызовет удивления и употребление письма русов в Византии как письма весьма древнего и понятного части подданных Византийской империи. В анализе узора IV в. н.э. [ 17, с. 484], я рассмотрели фрагмент (под левой птичкой), помещенный на рис.3-3. Помимо слова РУСЬ тут можно прочитать и менее ярко выраженное слово ВЬЗЬНТИЙ (с ударением на последнюю гласную, как показывает написание слоговыми знаками), что образует словосочетание РУСЬ, ВИЗАНТИЙ (РУСЬ, крепость ВИЗАНТИЙ). Так что и через 800 лет имя РУСЬ в данной местности не исчезло. Вместе с тем, РУСЬ ВИЗАНТИЯ — это не ЖИВИНА РУСЬ, а другое географическое название. Интересно, что Константинополь, единственный город в истории, имел русское название, отличающееся от общепринятого: он назывался Царьград. Это показывает, что у русов было к нему особое отношение. Возможно, что это объясняется наличием русского этноса на территории Византии в течение всех средних веков, а не только его присутствием в древности.

Увеличить >>>

Рис. 3. Мое чтение слова РУСЬ и сопровождающих его слов на узорах

Еще через 400 лет соседнюю область, Албанию, посетили другие народы. На язычке пряжки 781-787 гг. из Врапа [ 11, с. 191, рис. 1-4], рис. 2-6, можно прочитать слово БОМЕ (т.е. ЧЕХИ), а на поясной накладке, примыкающей к пряжке (кверху ногами) мы читаем БОМОВА РУСЬ, т.е. ЧЕШСКАЯ РУСЬ, рис. 2-7. Эта Русь, видимо, располагалась западнее ЖИВИНОЙ РУСИ и много западнее РУСИ ВИЗАНТИЯ. Известно, что на территории Чехии примерно с VI в. существовало славянское государство Само, которое, видимо, и было БОМОВОЙ РУСЬЮ. Кроме того, как видно из поясной накладки того же времени из того же Врапа [ 11, с. 191, рис. 1-6], рис. 3-5, ЖИВИНА РУСЬ существовала еще в VIII в., которую частично занимали СЬЛОВАКИ РУСИ, как о том нам повествует ЦЬРЬСЬКИ ВЬНЪЗЕЛЪ, рис. 3-6, т.е. ЦАРСКИЙ ВЕНЗЕЛЬ. Заметим, что названия СЬЛОВАКЪСЬКИ РУСЬ нет. Таким образом, по меньшей мере в IV веке до н.э. на Балканах существовала славянская область ЖИВИНА РУСЬ.
А прежде? Есть ли доказательства существования славян на Балканах и в более раннее время? До 1999 года их у меня не было. Однако летом 1999 года при осмотре одного из широко известных чернофигурных сосудов древней Греции я такое доказательство нашел, рис. 4 [ 18, с. 337], ибо орнамент, рис. 4-2, вполне можно принять за знаки славянского слогового письма, тем более, что греческий текст на рисунке отсутствует.

Увеличить >>>

Рис. 4. Мое чтение орнамента на греческой вазе

Подозрение усилилось, когда стало ясно, что первый же знак, выделенный из лигатуры орнамента слева, есть знак ЗЕ, что может означать начало имени ЗЕВСА, рис. 4-3. Это предположение сразу же подтвердилось; действительно, орнамент означает имя ЗЕВЬСЬ с зеркальным изображением СЬ. Дальше можно выделить слог НЪ в значении НА и знак КЪ с дополнительным диагональным штрихом, уходящим в изображение вазы. Точно такой же зеркальный знак КЪ виден справа от вазы с косой чертой, входящей в него из вазы. Если соединить обе косые черты, получится слоговой знак V со значением ВЪ, а все вместе дает началослова, КЪВЪКЪ – КАВКАЗ (это тоже легко предположить, ибо Прометей был прикован на Кавказе). Окончанием слова, однако, будет большой знак СЕ, что дает чтение КЪВЪКЪСЕ, то есть КАВКАСЕ. Затем есть косой штрих в самом низу справа, который мы читаем И, выше из лигатуры можно вычленить НЪ и остается два знака, ВЕ и ЗЕ; однако, как нам кажется, ВЕ надо повернуть на 2700и читать ВА, что дает осмысленное чтение И НЪ ВАЗЕ. Итак, полная надпись гласит: ЗЕВЬСЬ НЪ КЪВЪКЪСЕ И НЪ ВАЗЕ, что означает ЗЕВС НА КАВКАЗЕ И НА ВАЗЕ, рис. 4-3.
Данный текст полностью согласуется с изображением, ибо левый персонаж – это Зевс, правый – Прометей. Место действия – Кавказ. Кроме того, внизу находится орнамент с изображением вазы; это – второй сюжет, упомянутый в надписи. Этот второй сюжет понадобился для того, чтобы надпись оказалась симметричной по графике. При этом слово КАВКА симметрично самому себе, поэтому оно помещено в центре; но слово ЗЕВС должно быть при отражении словом С ВЗЕ; слог СЕ присоединяется к слову КАВКА, давая КАВКАСЕ, а из ВЗЕ возникает слово ВАЗЕ. Чтобы оправдать слово ВАЗА рисуется изображение вазы в центре надписи в стиле капители дорического ордера.
Надпись нанесена на внутреннюю поверхность килика (блюдца на ножке) из Лаконики и относится к 550 году до н.э.; хранится в Риме в Ватиканском музее. Правда, почему-то левый персонаж атрибутирован как Атлант; однако Атлант никогда не покидал своего места у Гибралтаровых столбов и вояж на Кавказ к Прометею не совершал. Причиной такой ложной атрибуции, видимо, было чернолаковое изображение неба, расположенное на уровне плеча персонажа. Зато Зевс, по воле которого и был наказан Прометей, должен был присутствовать на изображении, поскольку являлся исполнителем назначенного им же наказания; так что его присутствие и зафиксировано в надписи. Кстати, такое расхождение с признанной атрибуцией очень полезно для доказательства подлинности надписи, ибо показывает, что не дешифровщик подгонял знаки под уже известные имена, а, напротив, надпись заставила пересмотреть привычную атрибуцию.
На первый взгляд, присутствие славянской надписи на греческом килике понять трудно. Однако если допустить, что как и в любой крупной стране, в древней Греции могли жить мастера из других стран или племен, то можно предположить, что данную вазу (и надпись) делал праславянский мастер, например, сколот из Скифии. И тогда получится, что контакт греков с праславянской культурой существовал еще в античное время, в середине VI века до н.э. К сожалению, из представленных мной единичных фактов трудно составить себе картину о том, как много славян жило в Греции — вероятно, их было немного. Но впечатляет другое — Лакония располагалась на самом юге Греции, а не в ее северных провинциях.
Приведенные примеры, несмотря на свою малочисленность, все-таки свидетельствуют о существовании славян на Балканах задолго до вторжения туда антов. Что же касается больших массивов славян, то, по мнению В.П. Кобычева, «можно даже определить тот предел, до которого славяне первоначально заселяли Карпатские горы на юге. Эта территория совпадает с Лесистым, или Северным, Карпатским хребтом и Трнсильванией, известной в средние века под названием Семиградье» [19, с. 113]. Иными словами, постоянное обитание большого количества славян размещалось на севере нынешней Румынии, примерно в 600-800 км от Балканского полуострова. В принципе, это не такое уж большое расстояние, преодолимое пешком меньше чем за месяц.
Вторая глава. Культура праболгар. «Ничто не говорит более ясно о культуре праболгар, как строительная деятельность Омуртага», полагает Геза Фехер [ 1, с. 25]. Посмотрим же, какой вклад в строительство был внесен в этот период тюрками, и какой — славянами. «От праболгарской эпохи сохранились до нас окопы и окопные укрепления, каменные крепости и палаты, надписи, скульптурные памятники и другие предметы, которые показывают, что памятники сработаны одним цивилизованным народом» [ 1, с. 16]. Против этой мысли возразить нечего, остается лишь установить этническую принадлежность этого цивилизованного народа. К сожалению, характер описанных Фехером построек в Плиске и Преславе не позволяет судить об этнической принадлежности строителей. Вместе с тем, можно судить о строительной деятельности ранних строителей в других местностях, поскольку они оставили свои метки.

Увеличить >>>

Рис. 5. Надписи на плинфе церкви в Ботево Видинской области Болгарии и мое их чтение

У нас, однако, есть возможность посмотреть на характер надписей в других частях современной болгарии. Так, в храме села Ботево под Видиным, построенном в V-VI веках н.э., остались надписи на плинфе, рис. 5-1, 5-2 и 5-3 [ 20, с. 74, рис. 58]. Первую надпись я читаю РУСЬ ВОЛЕВА, рис. 5-4, что означает СВОБОДНАЯ ЕВРОПА, то есть ЧАСТЬ ЕВРОПЫ, в данный момент не имеющая этноса, претендующего на роль наиболее значительного, за которым должна закрепляться данная земля. Вторая лигатура, рис. 5-2, много сложнее для разложения, чем первая, и одним из вариантов ее чтения является РУНА ВЬ ВИДЪНЕНСЬКОМЪ, то есть ПИСЬМЕННЫЙ ЗНАК ВИДНЕНСКОЙ ОБЛАСТИ, рис. 5-5. Наконец, на последней лигатуре, рис. 5-3, можно прочитать слово СЬТЕНА, то есть СТЕНА, рис. 5-6. Все эти слова строго славянские, и если первые две лигатуры допускают некоторые варианты иного разложения и, следовательно, иного чтения, то третья лигатура, в силу малочисленности знако, может быть прочитана только как слово СЬТЕНА, то есть по-славянски.
Однако возникает вопрос, нельзя ли прочитать данные надписи с помощью одного из тюркских рунических алфавитов? Для того, чтобы исключить подобную возможноть, я помещаю изображения трех тюркских рунических алфавитов — донского (Д), кубанского (К) («почти все известные автору рунические надписи Восточной Европы принадлежат ко вновь выделяемому кубанскому типу» [ 21, с. 27]) и южноенисейского (Ю) алфавитов (рунические письменности Азии – енисейская, орхонская и таласская). Мы воспроизвели сравнительную таблицу рун [ 21, с. 55, табл. ХVII] и добавили к ней графически сходные знаки славянского слогового письма (С), получив рис. 6. Легко видеть, что почти всем тюркским рунам соответствуют точные или похожие аналоги славянского слогового письма, что предполагает возможные ошибки эпиграфистов, принимающих один вид письма за другой. Вместе с тем, можно отметить, что в прочитанной нами надписи знака СИ в виде трезубца (первого в слове СЬТЕНА) в тюркских рунах нет (похожий знак № 15 пишется иначе); знака ТЕ в виде прямого креста там тоже нет; нет и знака НА. Так что признать самую достоверную третью надпись тюркской нет никаких оснований. Но и в других надписях отсутствуют многие знаки тюркских рун. Так что надписи на плинфе храма в Ботево — славянские, а не тюркоболгарские.

Сопоставительная таблица тюркских рун и славянского слогового письма
Увеличить >>>

Рис. 6. Сопоставительная таблица тюркских рун и славянского слогового письма

При описании построек в Плиске Геза Фехер обращает особое внимание на статую льва у восточной двери. Он пишет: «В Чаталарской надписи читаем также, что Омуртаг построил крепость с четырьмя колоннами и двумя львами. Одна из более новых находок в Плиске проливает свет на это известие: именно, найдена статуя льва, чье предназначение можно определить. Лев найден у восточной двери. А факт, что на правой стороне и спине он не закруглен, но обработан как строительный камень, ясно говорит о том, что он был встроен, прикреплен в правую сторону двери с самого начала, и что была видна только левая его сторона. Кроме того, и вверху спины льва имелся камень — веротяно, столб в форме четверти. Можно определить даже и место, где был поставлен лев: имелось по одному льву с каждой стороны двери, и они были прикреплены так, что их головы и гривы выходидли за внешнюю линию стены. Праболгарское происхождение этих статуй проясняется из того факта, что они являются составной частью единой праболгарской постройки и выработаны из того же самого камня, из которого построена крепость, и что они поразительно схожи со львом из Мадарского наскального рельефа. Они являются произведением того же искусства, которое создало Мадарского всадника» [ 1, с. 34]. На мой взгляд эти рассуждения довольно странные. Это все равно как сказать: если Иосиф Сталин был грузином, то и все постройки советского времени были грузинскими. Действительно, строил (то есть выступал заказчиком) хан Омуртаг. Но откуда видно, что строителями были тюрки и что строительство велось в духе тюркской архитектуры? Тут показательно, что цитируется Чаталарская надпись. Поскольку пока ни одна тюркская руническая надпись в Болгарии не прочитана, Чаталарская надпись (раз она прочитана) не может быть тюркской. Стало быть, Омуртаг писал не на своем тюркоболгарском языке. Почему же тогда он должен был строить постройки в тюркском духе?
Далее, примечательна фигурка льва. Болгары-славяне настолько любят это животное, что оно помещено не только на герб всей страны, но и находится на гербах отдельных областей. Сходную символику мы не найдем ни в какой тюркской стране, зато обнаружим у славян, почти соседей болгар — у чехов. А на Украине существует город Львов. Так что пристрастие ко львам в качестве символа власти — это славянская, а не тюркская черта. Более того, на некоторых фигурках львов имеются славянские надписи. Так, в болгарском местечке Цар Крум найдена фигурка льва со знаками [ 22, с. 39, рис. 11 б], рис. 7-1, а на северном фасаде церкви Михаила Выдубицкого монастыря в Киеве помещен рисунок «лютого зверя» ХI века [ 23, с. 47], рис. 7-2. Я читаю ЧЕЛО и ЛЕВЬ, рис. 7-3, и ДИКЪ ЛЕВЪ (волосы и правое ухо), НО СЬМИРЕНЬ (левое ухо, правый глаз, левый глаз). СЕ – НЕ ЛЕВЪ (губы). Р и Е – буквы, знаки СЕ, МИ и Е – зеркальные, рис. 7-4 [ 24, с. 33]. Плохое знание направления слоговых знаков говорит об активном вытеснении их в Киеве в ХI в. Для болгар написание ЛЕВЬ с мягким ВЬ – крайне архаично.

Увеличить >>>

Рис. 7. Мое чтение надписей на фигурке и рисунке льва

Так что приведенные два примера свидетельствуют в пользу славянского, а не тюркского пристрастия к изображениям львов. Иными словами, опять Фехер пытается черты славянской культуры выдать за признаки тюркоболгарской.
Самые интересные письменные доказательства приведены Фехером в разделе «Мадара». Фехер пишет: «Праболгары построили путь от Плиски до скальной стены, лежащей в 12 км к югу, где природа дала возможность проложить путь по Мадарскому плато, которое очень важно со стратегической точки зрения. Знаки, рис. 8-1, которые найдены в скалах, показывают, что путь тут был построен действительно болгарами» [ 1, с. 36]. Итак, теперь вывод о тюркской строительной деятельности выводится уже не косвенно, а непосредственно: если надписи тюркские, то и строителями были тюрки. Что ж, посмотрим, что это за надпись, рис. 8-1.

Надпись Мадара и мое ее чтение

Рис. 8. Надпись Мадара и мое ее чтение

Прежде всего из сравнения с тюркскими рунами видно, что знаков такого типа там нет. Следовательно, эта надпись — не тюркская. Но зато она читается по-славянски, только чтение надо проводить не слева направо и сверху вниз, а наоборот. Тогда первая справа лигатура читается как ВОЛЬ, второй знак — как ГИ, а третий знак мне очень хорошо знаком, как один из вариантов слова ПЕЧАТЬ; в данной случа он читается как слово БЪЙЧАТА, но означает ПЕЧАТЬ. Итак, мы получаем надпись ВОЛЬГИ БЪЙЧАТА, то есть ВОЛГИ ПЕЧАТЬ. Иными словами. Действительно болгарскую надпись, но знаменательную в трех отношениях: 1) она написана славянским слоговым письмом; 2) она упоминает имя болгар, скрепленное печатью, практически не отличающейся от обычных видов славянских печатей на надписях и 3) болгары названы ВОЛГИ, а не БОЛГИ. Тем самым подтверждается мысль многих исследователей о том, что слово БОЛГАРЫ означает просто ВОЛГАРИ. Так что и в этом случае вместо мнимого тюркского присутствия мы видим славянскую фиксацию пришествия в Мадару волгарей из Руси. Возможно, что часть этих волгарей была тюрками, однако это из надписи не следует — речь идет только об их имени.
«Но в Мадаре имеются следы и того, что праболгары почитали пещеры, — продолжает Фехер. — Предметы и одна надпись, найденная в так называемой «большой пещере», доказывают, что эта пщера представляла в римское время нимфеон. Но там имеются следы и праболгарских построек. Уже на стенах пещеры виден один праболгарский знак. Что эта пещера действительно служила у праболгар культовым местом, доказывается тем, что найдено в других тамошних пещерах. Над всадником, около середины отвесной скальной стены, имеется лишь одна доступная пещера. Перед входом в эту пещеру находим праболгарские знаки, но и между букв двух надписей самого входа в пещеру с ее правой стороны имеем также праболгарские знаки» [ 1, с. 45, рис. 19]. На самом деле Фехер помещает на своем рис. 19 две надписи. Я сначала воспроизвожу нижнюю, рис. 9-1. На ней виден некий предмет в виде масленки для машинного масла и сама надпись, вытянутая в линию строки. Сначала я читаю строчную надпись, которая содержит элементы тайнописи, а именно: все знаки, кроме последнего, следует читать вверх ногами и, кроме того, первый знак надписи находится посередине (знак МА).

Пещерные знаки Мадара и мое их чтение
Увеличить >>>

Рис. 9. Пещерные знаки Мадара и мое их чтение


Линейная надпись гласит МАДЬЖЬРОВА, рис. 9-2, а «воронка» является лигатурой уже знакомого нам слова БЪЙЧАТА в смысле ПЕЧАТЬ, рис. 9-3. Тем самым надпись можно прочитать как МЪДЬЖЬРОВА БЕЙЧАТА, то есть МАДЬЯРОВА (ВЕНГЕРСКАЯ) ПЕЧАТЬ. Как видим, надпись полностью идентична предыдущей по характеру, только вместо слова ВОЛЬГА (ВОЛГАРИ) здесь употреблено слово МАДЬЖЬРЫ (МАДЬЯРЫ, ВЕНГРЫ). Если учесть, что сами венгры произносят свое название в наши дни как МУ ДЬЯР, можно понять, что славяне данной местности великолепно транслитерировали это слово слоговыми знаками. В самом деле, первый слог можно прочитать и как МА и как МО, и он должен быть ударным, ибо ЖЬ может стоять только без ударения (если бы надо было изобразить слог ЖЯ вместо ЖЬ, был бы употреблен не знак F, а знак Х). Кроме того, очевидно, почти полторы тысячи лет назад венгры произносили не аффрикату ДЬЗЬ, а скорее ДЬЖЬ, так что слово звучало ближе к МУ ДЬЖЯР, что и было зафиксировано в письме. Наконец, наличие некоторых элементов тайнописи (как и в предыдущей надписи, которую надо читать справа и снизу) свидетельствует о том, что писали не волгари и не мадьяры (зачем им утаивать собственное присутствие?), а славяне и для славян, как предупреждение: ВНИМАНИЕ! ЗОНА ВОЛГАРЕЙ или ВНИМАНИЕ! ЗОНА МАДЬЯР. Однако для людей, привыкших читать знаки слева направо, данные надписи нечитаемы, так что их легко принять за надписи других народов, к чему, собственно говоря, и стремились авторы надписей.
Говоря о крепости на Мадарском плато, Фехер полагает: «не исключено, что она была построена еще до праболгарской эпохи. Но конечно же она была использована праболгарами, которые наименовали ее еще с IX века как Мундахра. От этого имени может происходить сегодняшнее название села Мадара. Около XIV века между крепостями, взятыми турками, находим и крепость «Матара»» [ 1, с. 36]. В данном случае я склонен верить Фехеру. Тюрки, не различая МО и МУ, вполне могли назвать мадьяр мундхарами, передавая ДЬ как НДХ, поскольку, видимо, палатального Д у них в языке не было. Но в слове МУНДХАРА славяне уже не узнали слово МУ ДЬЖЯР, так что постепенно МУНДХАРА стало произноситься как МАДАРА. Здесь мы сталкиваемся с двумя отражениями венгерского слова MOGYAR: славянским МУ ДЬЖЯР и тюркоболгарским МУНДХАРА. Ясно, что славянское произношение и написание гораздо ближе к венгерскому оригиналу.
Теперь вернемся к верхней надписи на с. 19 гезы Фехера, рис. 10-1:

Надпись у входа в пещеру Мадара и мое ее чтение

Рис. 10. Надпись у входа в пещеру Мадара и мое ее чтение

Действительно, на рисунки вновь видны знаки, но не праболгарские, а знаки кириллицы и славянского слогового письма. Чтение слева направо начинается с верхней части ромба, ЛИ; затем читается знак в виде двойного треугольника, ЛИ (два таких разных знака означают одно и то же, как в кириллице Д и D); наконец, низ ромба – ВА. Получается ЛИЛИВА, то есть ЛИЛИЯ в несовершенной слоговой записи. Затем идет кирилловский текст с лигатурами, ТУК ПСАЛА, то есть ТУТ ПИСАЛА. Нижняя строка содержит слоговую лигатуру РУНЕВЕ, то есть РУНЫ; а затем предлог СЬ, то есть С и в слоговой записи слово КАТАБА, что в свете сказанного можно понять как арабское название книги. Получаем надпись: ЛИЛИЯ ТУТ ПИСАЛА РУНЫ С КНИГИ. Так что в данном случае мы видим не надпись-маркер, предупреждающую путника о вхождению на территорию иного этноса, а надпись девочки, овладевшей грамотой (что в условиях средневековья было, видимо, большой роскошью, доступной лишь немногим лицам женского пола) — она весела от того, что умеет писать и буквами кириллицы, и слоговыми знаками, которые она списывает с какого-то письменного текста.
Замечу попутно, что если Лилия могла писать РУНЫ (то есть славянские слоговые знаки) С КНИГИ, стало быть КНИГИ у славян БЫЛИ. А между тем, черноризец Храбр упрекал славян за отсутствие книг. Другое дело, что они назывались КАТАБЫ (а не КНИГИ), но это уже детали. И почему мы должны верить монаху Храбру, презиравшему язычников (поганых суще) со всей их поганьской культурой, и не верить болгарской девушке Лилии, писавшей в ту же пору руны с китаба? Таким образом, у славян было нечто, что по-арабски называлось «книга» (или нечто «писаное»). Так что перед нами не просто надпись, а весьма интересная славянская зарисовка, показывающая, что в средние века писать могли даже женщины. Кстати, имя девушки — Лилия, и это имя до сих пор весьма популярно среди славянок Болгарии — это ведь не Лейла! Так что и в данной надписи нет ничего тюркоболгарского, хотя сам Фехер делает вывод о том, что «Мадара была средоточием праболгарского культа» [ 1, с. 46]. Бог ему судья.
Следующий раздел монографии Фехера посвящен скульптуре. Вначале Фехер говорит о каменных идолах, представляющих мужчин и женщин, и распространенных как на юге Руси, так и в Болгарии, и приводит прориси изображений как одних, так и других. Здесь Фехеру можно верить в полной мере: такое тюркское творчество нам известно. Сходство между болгарскими и русско-тюркскими «бабами» действительно большое: у них укороченные ноги и удлиненные руки, плохо смоделированные лица, но зато хорошо переданные детали одежды. На Руси «каменные бвбы» половцев хорошо известны, однако этот продукт тюркского художественного творчества никогда не воспринимался как национальный шедевр, а особенно такой, который ознаменовал новый взлет культуры. Не настаивает на этом и Геза Фехер. Рассмотрение достаточно грубой повседневной культуры тюркоболгар понадобилось ему для того, чтобы перейти к рассмотрению Мадарского всадника.

Надписи из Мадары и Преслава
Увеличить >>>

Рис. 11. Надписи из Мадары и Преслава и мое их чтение

«В пользу праболгарского происхождения Мадарского всадника имеем совершенно надежные доказательства. 1. Само место, где в скалу врезан этот рельеф, Мадара, является праболгарским центром. При раскопках были найдены праболгарские постройки, праболгарские надписи и другие предметы той эпохи» [ 1, с. 56]. — На мой взгляд, доказательство выглядит весьма шатким. Именно потому, что место называется Мадара, оно имеет отошение к мадьярам, но никак не к тюркам. Если Фехер не может различать болгарские и венгерские древности, то найденные вблизи постройки могут с равным успехом оказаться и венгерскими. «2. Надпись на рельефе, как установлено в моей книге о надписи, говорит о хане Круме» [ 1, с. 56]. — До этого утверждения Фехер, ссылаясь на мнение Б. Филова, пришел к выводу о том, что по стилю рельеф всадника не имеет ничего общего с тюркскими каменными бабами, а выполнен в стиле, средним между античным (эллино-фракийским) и персидским [ 1, с. 48]. Однако из этого он не сделал вывода о том, что в таком случае перед нами, скорее всего, творение византийского мастера, ибо именно в византийском искусстве переплетались античные и восточные мотивы. Теперь вглядимся в надпись, фрагмент которой приведен на рис. 11-1. На ней видны греческие буквы и, более того, можно прочитать греческое слово АРХОНТ, рис. 11-2. Это нас еще больше укрепляет в мысли о византийском, а не тюркском происхождении рельефа всадника.
В пунктах 3-5 Фехер приводит мелкие подробности, которые, по его мнению, свидетельствуют о тюркском происхождении данного памятника: чаша в левой руке, как принято у тюрков, опахало на копье из конского хвоста, длинные волосы всадника [ 1, с. 56-60]. Я могу поверить, что объектом изображения были тюрки, но из этого не следует, что рельеф делали они же; ведь и на греческих скульптурах мы видим представителей других этносов, например, галлов, из чего, однако, не следует, что вместо греческого мы должны говорить о галльском происхождении изваяний. Так что данный памятник для меня остается византийским и к тому же единственным; хан Крум вполне мог призвать специалистов из Византии. Так что в данном случае речь идет тоже не о тюрках, хотя и не о славянах.
Наконец, к тюркским изделиям Фехер относит и более позднюю плиту с изображением льва-грифона из Преслава; фрагмент верхней части я помещаю на рис.11-3. И лев, и грифон относятся к весьма почитаемым у славян изображениям, но о них ничего не известно у тюркских народов. К тому же наверху плиты есть узор, рис. 11-4, который я читаю РУСЬ, КОЦЕЛА или КОЦЕЛЪ, рис. 11-5. Имя Коцела хорошо известно — так звали князя паннонского княжества словаков со столицей в Блатнограде; в IX веке оно было северным соседом Болгарии, так что князь Коцел вполне мог в качестве подарка болгарскому хану послать своих мастеров отделать ряд помещений дворца. Здесь уже не только видно славянское присутствие, но оно доведено до имени отдельного лица, по поручению которого велось строительство. Как видим, и здесь ничего тюркского нет.
Следующий раздел посвящен ювлирному искусству. «Самой интересной находкой является Мадарский второй пояс, найденный в одной могиле Мадары в качестве украшения погребенного со своим конем болгарина. Он состоит из одного предмета, который имитирует край ремня, 5 малых ременчатых подвесок и 9 малых круглых вмонтированных бляшек... Самую ближайшую параллель этой находки представляетсеребряное сокровище из Хацки Киевской губернии» [ 1, с. 69]. Так может быть речь и идет об изделии из Киева? Во всяком случае, на взгляд они действительно мало отличаются друг от друга. «В качестве подлинной днепровской кутригур-болгарской культуры мы считаем и части ремня из Садовеца» [ 1, с. 71], рис. 12-1, 12-2 и 12-3.

Бляшки и наконечники поясов из разных мест
Увеличить >>>

Рис. 12. Бляшки и наконечники поясов из разных мест и мое чтение надписей на них

При ближайшем рассмотрении выясняется, что все три поясных накладки из Садовеца читаются одинаково: и ввеху, и внизу на них написано КИЕВЪ, рис. 12-7. Тем самым на Днепре центром производства поясов для знтных людей, в том числе и для болгар-кутригуров был Киев, что вовсе не свидетельствует в пользу какой-то самобытности культуры болгар. Впрочем, на венгерской аналогии предмета из Преслава [ 1, с. 92, рис. 61], то есть на бляшке из Гестереда, рис. 12-4, я читаю КИЕВЪ тоже, рис. 12-8, вместе с надписью РУСЬ. Так что Киев снабжал галантерейными иизделиями не только днепровских болгар, но и венгров. На бляшке из Херсона, рис. 12-6 [ 1, с. 87, рис. 54], я читаю РУСЬ ЛОЗОВА, то есть ВИНОГРАДНАЯ РУСЬ, рис. 12-9. Наконец, на бляшке из Плиски, рис. 12-6 [ 1, с. 87, рис. 54], я читаю ЖИВИНА РУСЬ, рис. 12-10. Таким образом, ни одной болгарской или венгерской бляшки среди рассмотренных я не вижу, они или конкретно из Киева, или из других славянских земель. Другие представленной Фехером бляшки часто не содержат читаемого орнамента, поэтому определить их подлинную этническую принадлежность затруднительно.
Весьма интересно сравнить эти надписи с теми, что Фехер привел на орнаментах, относящихся к Волжской Болгарии. На рис. 12-11 и 12-13 приведены изображения на бляшках из Болгар, а на рис. 12-12 — из Вереба [ 1, с. 98, рис. 70]. На рис. 12-11 и 12-12 можно прочитать надпись ВОЛЬГИ, рис. 12-14, а на рис. 12-13 — надпись РУСЬ, ВОЛЬГА, рис. 12-15. Представляется, что надпись РУСЬ, ВОЛЬГА можно понимать как географическую, тогда как ВОЛЬГИ — как этнографическую, то есть как название народа, ВОЛЬГИ (которые позже стали называться БОЛГИ, а еще позже — БОЛГАРЫ). Опять-таки, видно, что хотя орнамент относится к волжским тюркам, надпись сделана славянскими знаками и вполне понимаема по-русски.

Бляшки из Венгрии, Болгарии и Швеции
Увеличить >>>

Рис.13. Бляшки из Венгрии, Болгарии и Швеции и мое чтение их надписей

На бляшках из Секешфехервара (Венгрия), рис. 13-1 [ 1, с. 131, рис. 78], можно прочитать РУСЬ ХУНЬНОВА, то есть РУСЬ ГУННОВ (в державу гуннов входили и венгры). Весьма любопытно, что на бляшках из Софии, рис. 13-2 и 13-3 [ 1, с. 132, рис. 79], можно прочитать абсолютно те же слова, РУСЬ ХУНЬНОВА, рис. 13-4 и 13-5. Иными словами, какое-то время София принадлежала венграм.
Крайне любопытно, что Фехер сравнивал находки из Болгарии и Венгрии с находками из Швеции, пытаясь доказать влияние праболгар на Западную Европу. По моим данным, до заселения Швеции германскими племенами там существовали обширные славянские поселения. Это как раз и выявляется при анализе поясных украшений из Швеции, а именно из Готланда, рис. 13-6 [ 1, с. 98, рис. 70], и из Бьорко, рис. 13-7 [ 1, с. 131, рис. 78]. На первом из них читается РУСЬ, рис. 13-8, СЬВЕНЬНОВА, рис. 13-9, на втором — то же самое, но не через знак СЕ, а через знак СИ, рис. 13-8 и 13-10; кроме того, на рис. 13-7 я читаю надпись сбоку БЕРЬСЕРЪКИ, рис. 13-11 — название, видимо, племени (из истории известно, что берсерками назывались самые сильные воины, которые в любой мороз сражались обнаженными по пояс, поскольку употребляли наркотические вещества их мухоморов). Что касается слово СВЕННОВА, то оно вполне соответствует нынешнему названию Швеции, СВЕНСКА, представляя собой уже не притяжательное, а обычное прилагательное, вполне понятное славянину и очень похожее на название другой славянской страны по способу своего образования — Польска, то есть Польша.
Возникает вопрос, что в таком случае означает слово СВЕННОВА, если оно славянское? — На этот вопрос вполне можно ответить. Германское имя Гюнтер у шведов звучит как Гуннар, что означает, что сочетание НТ переходит в сочетание НН. В таком случае славянская основа слова СВЕННОВА должна звучать как СВЕНТОВА. С другой стороны, мы знаем, что греки транскрибировали имя СВЯТОСЛАВ как СФЕНДОСЛАВ или СВЕНТОСЛАВ. Так что СВЕНТОВА РУСЬ означает СВЯТОВА РУСЬ, то есть СВЯТАЯ РУСЬ. На первый взгляд кажется непонятным, каким образом святая Русь могла оказаться в Швеции. Однако ответ на этот вопрос можно вполне уловить в таких строках из книги В.Н. Демина: «Не приходится сомневаться, что древняя Гиперборея имеет непосредственное отношение к древнейшей истории России, а русский народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей гиперборейской цивилизацией» [ 25, с. 144]. В таком случаев в понятие Русского Севера могла входить и та часть Скандинавии, которая затем была занята северогерманскими племенами, позже образовавшими Свенску.

надписи из Фенноскандии

Рис. 14. Мое чтение надписи из Фенноскандии

Подозрения о том, что в Швеции есть очень древние образцы праславянской культуры, появились у меня давно. Возможно, что предки славян были здесь еще несколько тысяч лет назад. Так, В.А. Семенов [ 26, с. 5 рис.2] атрибутировал один из наскальных рисунков Фенноскандии периода бронзы из монографии М. Молмера [ 27] как «Тор и Хюмир ловят рыбу», рис. 14-1. На наш взгляд, однако, ряд деталей рисунка (а-е, кроме ж) не могут быть объяснены изображениями фрагментов снастей, а являются знаками слогового письма, которое мы читаем НА ЛОВЪ РЪБЪ. НЕРЕСЬТЪ, рис. 14-2. Мифологические персонажи тут не упомянуты, и судя по надписи, писали в этом регионе Фенноскандии праславяне, а не германцы.
Но и в более позднее время мы периодически сталкиваемся со славянскими надписями в Швеции, причем именно в районе Готланда. Я имею в виду рунные камни, где сами надписи написаны руническими германскими знаками, а узлы в соответствии с традициями русского узелкового письма передают информацию о племенах, воины которых тут похоронены: чехи, белорусы, киевляне. Так что речь идет не о влиянии тюркоборгар и венгров на культуру германцев, как полагает Фехер, а о различных областях славянской культуры, включающей в себя и области компактного проживания венгров (РУСЬ ХУНЬНОВА), болгар (РУСЬ ВОЛЬГИ) и шведов (РУСЬ СЬВЕНЬНОВА).
Так обстоит дело с наиболее существенными «доказательствами» Фехера. И потому как насмешка звучит его утверждение: «на основе вышесказанного ясно, что ювелирное дело у праболгар было сильно развито» [ 1, с. 102]. Ни одного праболгарского символа или знака письменности Фехер не продемонстрировал; напротив, там, где были хоть какие-то знаки, они оказывались славянскими.
Примеры из области керамики я рассматривать не стану, ибо они уже достаточно поздние — относятся к христианскому искусству и несут на себе черты несомненного византийского влияния.
Что же касается религии, то «в Мадаре найдена одна надпись, в которой прочитано слово ТАНГРА — праболгарская форма общетюркского слова ТЕНГРИ — Бог. Значит, болгары называли своего бога ТАНГРА» [ 1, с. 112]. Очень рад за тюркоболгар. В Москве сегодня тоже можно найти ряд вывесок, где написаны тюркские слова, например, ШАШЛЫК или БАЛЫК, что не означает, что мы утратили слово МЯСО или ОТБИВНАЯ. Так что из упоминания слова ТЕНГРА вовсе не следует, что основная славянская часть населения молилась ТЕНГРЕ.
Последняя глава монографии посвящена влиянию праболгарской культуры. Здесь Фехером опять проводятся старые мысли, но в ином контексте. «Идея, что... собранные на огромной территории серебрянные сокровища являются праболгарскими, весьма плодовита. В отношении вопроса, как эти находки попали к славянам, имеем другое понимание его у Алфелди, который утверждает, что кутригуры-болгары в первой половине VI века находились в сильной политической связи со славянами. Конечно же, эти болгары испытывали большое влияние со стороны соседних славян в отношении их организации и культуры, однако болгарское влияние, которое отражается в упомянутых серебряных находках, пошло совсем по другому пути» [ 1, с. 127]. Странно слышать, что после того, как была рассмотрена славянская принадлежность изделий ювелирного искусства, они все-таки считаются праболгарскими. Правда, теперь речь идет о хождении монеты. Однако сам Фехер приводит свидетельства ибн Руста о том, что волжские болгары пользовались арабскими серебряными дирхемами. Более того, « через викингов и славян огромное количество арабских монет попадали на Запад из Волжской Болгарии» [ 1, с. 128]. Стало быть, праболгары были такими же потребителями арабских монет, как славяне и шведы. Так что и здесь я не вижу какой-то особенной роли праболгар.
«Организаторская сила праболгар состояла только в том, что они принимали в свою организацию население завоеванных земель. Это вообще отвечает духу тюркских народов» [ 1, с. 137]. — Утверждение абсоютно голословное. Когда турки-османы завоевали Болгарию и Сербию, покоренным славянским народам жилось под их владычеством очень тяжело. Сложным было отношение русских и с татаро-монголами. Если слово «принятие» означает порабощение, вроде того, что происходило с похищенными русскими в Чечне, одной из тюркских провинций России, то тюрки в таком случае принимали (читай порабощали) завоеванное население.
В монографии присутствует также раздел под названием «военное дело», однако Фехер пересказывает в нем книгу Й. Дарко, поэтому углубляться в эту тему я бы не хотел. Фехер, во всяком случае, утверждает, что византийцы восприняли от тюркских народов вооружение и конскую упряжь. В это вполне можно поверить, ибо у скотоводов кони были гораздо лучше, чем у земледельческих народов. Но в этом я усматриваю не преимущества культуры, а присущий данному этносу способ существования. Скажем, эскимосы отлично бьют котиков, а ряд северных народов великолепно выращивает оленей. Из этого вовсе не следует, что перед нами — народы с крайне мощным культурным потенциалом.
То же самое можно сказать и по поводу еще одного обычая, перенятого византийцами у болгар — о мадьярской или скифской походной бане черге с кожанным корытом. Естественно, что когда армии стали состоять преимущественно из конницы и производить длинные переходы, они могли позаимствовать часть быта кочевых народов. Однако, вернувшись на родину, в Византию, солдаты, вероятно, ходили в мраморную баню и не носили туда с собой кожанных корыт.
Рассматривается также влияние болгарского языка на славянский на основе рассмотрения 15 слов и в отсутствие аналогичного рассмотрения славянских заимствований в тюркских языках. Причем некоторые слова, например, бояре-боляре — явно славянского происхождения.
В последнем разделе — о влиянии праболгар на славян — Фехер спрашивает: «Болгаро-славянское письмо, литература, культуре — это мать культуры славян. Но можно ли предположить, что такая болгаро-славянская культура могла тут родиться, если бы отсутствовала старая организация, которая могла бы создать эту культуру?...» [ 1, с. 154]. На взгляд Фехера, такой культурой была тюркская, на мой взгляд — культура всех прочих славян. Кстати, новгородское письмо является не меньшим источником славянской культуры, чем письмо Болгарии.
Подводя итог рассмотрению монографии, можно сказать, что она представляет собой, как ни странно, ценный вклад в историю славянства. Только слово тюркоболгары в нем надо заменить на слово славяноболгары, и тогда станет понятна великая роль славянского начала в сложных племенных союзах славян с венграми и болграми-волгарями. Что же касается самих волгарей, то кроме каменных баб и некоторых черт кочевого быта типа кожанных корыт, да еще нескольких слов они вряд ли внесли что-либо существенное в культуру самой Болгарии, а тем более — Восточной Европы.

Литература

  1. Фехер Геза. Ролята и културата на прабългарите. Значението на прабългарската и старомаджарската култура в изграждането на цивилизацията на Източна Европа. София, 1997
  2. Fehér Géza. Bulgarisch-ungarische Beziehungen in den V.-XI. Jahrhunderten // Keleti Szemle XIX/2. (1921), 4-190
  3. Фехер Геза. Надписът на Мадарския конник. София, 1938
  4. Арато Дьердь. Геза Фехер — исследовател на прабългарската култура (предговор към фототипното издание) // Фехер Геза. Ролята и културата на прабългарите. Значението на прабългарската и старомаджарската култура в изграждането на цивилизацията на Източна Европа. София, 1997
  5. Хайду Петер. Уральские языки и народы. Перевод с венгерского. М., 1985
  6. Косев Д., Христов Хр., Ангелов Д. Кратка история на България. София, 1966
  7. Попов А.И. Названия народов СССР. Введение в этнонимику. Л., 1973
  8. Šalvi Jožko, Bor Matej, Tomažic Ivan. Veneti. First Builders of European Community.Tracing the History and Language of Early Ancestors of Slovenes. Editiones Veneti, Wien, 1996
  9. Чудинов В.А. Реабилитация славянских надписей. Издательский центр научных и учебных программ, научные доклады, вып. 3. М., 1999
  10. Шовкопляс Г.М. Знаки на древнеруському посудi з Ки? ва // Археологiя, 1944, № XVII. С. 66, табл. VII № 46
  11. Rusu Mircea. Le trésor de Vrap a-t-il apparteuu au prince slave Acamir de Belzita // Зборник посветен на Бошко Баби? . Прилеп, 1986
  12. Седов В.В. Слявяне в раннем средневековье. М., 1995
  13. Чудинов В.А. Мировоззренческая основа названий славянских племен // Мир человека и человек в мире. Сб. ГАСБУ, М., 1997, с. 306-329
  14. Рыбаков Б.А. Новое прочтение географии Геродота //Природа, 1977, № 11
  15. [ Екатерина II] . Записки касательно Российской истории, ч. 1. СПб, 1787
  16. Соколовска Викториjа. Исар-Марвинци. Археолошки ископува? а во 1977 и 1978 година // Археолошки музеj на Македония. Зборник (1979-1982). Скопjе, 1983
  17. Энциклопедия «Открытие мира юношеством». Пер. с франц. Т.6.М., 1997
  18. Лосев А.Ф. Прометей // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т.2. М., 1997
  19. Кобычев В.П. В поисках прародины славян. М., 1973. Цит по : Славяне и Русь. Проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении. М., 1998
  20. Станчев Станчо. Църквата в Ботево, Видинско // Археология, 1959, № 3
  21. Кызласов И.Л. Рунические письменности евразийских степей. М., 1994
  22. Дончева-Петкова Людмила. Знаци върху археологически паметнице от средновековна България V I I -Х век. София, 1980
  23. Высоцкий С.А. Надпись ХI века на стене церкви Михаила Выдубицкого монастыря в Киеве //Средневековая Русь. М., 1976
  24. Чудинов В.А. Надписи на фигурке и рисунке льва //Четвертые культурологические чтения ИППК МГУ и Института молодежи, “Культура и образование”. М., 1999
  25. Демин В.Н. Тайны русского народа. М., 1997
  26. Семенов В.А. Мифологические сюжеты в наскальном искусстве неолита и бронзового века Фенноскандии // Проблемы развития зарубежного и русского искусства. СПб, 1995
  27. Molmer Mats P. A Chronological Study of North European Rock Art. Stockholm, 1982
Чудинов В.А. Проблема возникновения болгарской культуры (Рецензия на книгу Гезы Фехера о протоболгарах) // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.10501, 01.07.2003

[Обсуждение на форуме «Праславянская Цивилизация»]

В начало документа
© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru