Академия Тринитаризма -- Институт Ноосферного Естествознания -- Конференции -- Григорьев С И -- Идеи ноосферизма В И Вернадского для современного развития виталистской социологии социологический витализм

АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА

Григорьев С.И.
Идеи ноосферизма В.И. Вернадского для современного развития виталистской социологии, социологический витализм – современному ноосферизму

Oб авторе

В связи с заявленной темой для рассмотрения прежде всего констатируем тот факт, что в последней трети минувшего столетия, на рубеже XX–XXI веков в условиях смены доминирующей научной картины мира и типа общественного развития в числе ключевых идей человечества в его поисках ответов на главные вопросы о сохранении и развитии цивилизации оказались теория эволюции ноосферы В.И. Вернадского (См. 1, 2, 3, 4, 5 и др.) и разнообразные концепции виталистского осмысления рисков бытия современного человечества, интегрирующиеся в современном социологическом витализме (См. 6, 7, 8, 9, 10 и др.). Это закономерно потребовало выяснения характера взаимовлияния идей ноосферного развития и современных социальных воззрений виталистского характера, оценки целого ряда идей В.И. Вернадского, оказавших стратегическое влияние на развитие современной теории ноосферы и социологического витализма, их взаимовлияние.

Обращение в творчеству В.И. Вернадского и его последователей сегодня (Н.Н. Моисеев, В.П. Казначеев, Е.А. Спирин, А.И. Субетто и мн. др.) в главном обусловлено обострением комплекса проблем развития современного человечества, общества и природы, который носит преимущественно витальный характер, определяя пути поисков спасения современного социума и индивида как биопсихосоциального существа, их оптимального, устойчивого социокультурного развития, динамики жизненных сил. Очевидно, что кризис классической истории человечества в XX веке, особенно в связи с обострением, глобализацией социальных проблем капиталистического развития, неудачей масштабного социалистического эксперимента в бывшем СССР, странах распавшейся в начале 1990-х годов мировой системы социализма явно актуализировал идеи ноосферизма и виталистского видения проблематики личностного и общественного прогресса, бытия современного человечества.

Вопрос о спасении жизни человечества, нарастании рисков, опасностей для отдельных народов, социальных групп, индивидуально-личностного бытия на пороге XXI века стал главным, ключевым по целому ряду причин (создание и распространение оружия массового поражения, сырьевой кризис, моральная деградация человека и пр.), создавших в мире тупиковую ситуацию. В этой связи А.И. Субетто специально подчеркивает: «Учение о ноосфере и ноосферогенезе, основы которого заложеныВ.И. Вернадским и развитие которого приобретает масштабы «вернадской революции», становится своеобразным фокусом, в котором пересекаются «токи» напряженной мысли человечества по поводу поиска выхода из того тупика, в котором оно оказалось в конце XX века» (См. 7 стр. 16).

Основным узлом противоречий, но и ключевым перекрестком на пути к истине, столкновения различных точек зрения на характер развития, сохранения, защиты жизненных сил человека и социума, природы в условиях возникновения ноосферы является определение роли, сочетания в ней «естественного», стихийного и «неестественного», «искусственного», «не-природы», Разума. При этом ноосфера у В.И. Вернадского приобретает двойное значение: она мыслится и как «царство разума» в биосфере, и как сама биосфера, ассимилированная человеческим разумом. Биосфера во все возрастающих масштабах закономерно переходит в ноосферу по мере усиления влияния на развитие природы, общества и человека его Разума.

Очевидно и то, что В.И. Вернадский связывает начало ноосферогенеза с началом антропогенеза – рождением и эволюцией социальных сил человека, становлением социальной составляющей человека как биопсихосоциального существа. Становление социального облика человечества предстает у него одновременно и как развитие ноосферы. При этом ноосфера рассматривается как результат метаморфозы биосферы под воздействием антропогенеза и социогенеза.

Не менее очевидно и то, что В.И. Вернадский усиление жизненных сил человека в процессе превращения биосферы в ноосферу связывает прежде всего с ролью науки, превращающейся в XX веке в основную производительную силу, главный фактор общественного прогресса. Он пишет: «Биосфера XXстолетия превращается в ноосферу, создаваемую прежде всего ростом науки, научного понимания мира и основанного на нем социального труда человечества» (См. 1, стр. 501).

Такого рода заключения активно подтверждаются и развиваются современными последователями В.И. Вернадского. Так, В.П. Казначеев формирует вывод о «ноосферном взрыве» в истории человечества, связанном с развитием знания, его влиянием на образ жизни, жизненный потенциал человека (См. 11, стр. 107), называя его аналогом Большого космологического взрыва и Большого биологического взрыва. А.И. Субетто пишет, говоря о ноосферной эволюции, о Бионоосферном (3-5 млн. лет назад) и большом соционоосферном взрыве (7-10 тыс. лет назад), приобретающем сегодня особую интенсивность и масштаб по его последствиям (См. 5, стр. 17).

В этой связи сегодня приобретает особое значение этика социального развития, общая культура социальной организации социальной жизни, ибо ноосферная революция в условиях доминирующего технократического и вульгарно-экономического, прагматического мышления классической стихийной истории человечества оказалась дискредитированной отрицательными, губительными для жизни человека социальными и техногенными последствиями цивилизационного развития. Это породило нарастающую волну критики классического социального мышления, классических для стихийной истории человечества форм социальной организации, типов общественного развития, о чем свидетельствуют не только известные разработки данной проблематики Римским клубом, но и традиции альтернативистики, неклассической социологии (См. 12, 13, 14 и др.).

Эта критика углубляется фактически во всех идеологических и национально-культурных контекстах развития современного социального мышления, среди сторонников и капиталистического (Дж. Сорос, Дж. Несбит, П. Эбурдин и др.), и социалистического типа (Н. Моисеев, А. Субетто, С. Кара-Мурза и др.) общественного развития. Вместе с тем, как правило, всеми подчеркивается рост значимости ответственности, гуманистической, социально-экономической направленности действий человека, его коллективистской (социальной) культуры. Максима требований современного общественного развития определяется, как никогда в прошлом, необходимостью сочетания в нем не только естественных процессов стихийного природного, индивидуального и социального развития с достижениями разума, науки, производственно-технологической практики, коммуникационной революции, но и совершенствования социально-этических, духовно–культурных основ формирования и осуществления жизненных сил человека и социума.

Эта проблематика по–существу стала ключевой для решения современных проблем социального прогресса, поиска оптимальных форм и содержания развития потенциала современного человека и общества, смысла их жизни, эволюции жизненных сил. Размышлениями об этом насыщена, например, известная книга Дж. Сороса «Кризис современного капитализма» (См. 15, с.7–19), футурологические труды Э. Тоффлера (См. 12, стр. 33–71), публикации Дж. Несбита и П. Эбурдин (См. 16; стр. 23–55), исследования известного российского социолога И.В. Бестужева–Лады (См. 13) и др.

Дискуссии на эту тему несмотря на обострение внутригосударственных проблем, их явное умножение в 1990-е годы, продолжаются в отечественном обществознании, науковедении и социальной философии, в социологии и политологии. Так, например, А.И. Субетто, рассматривая труды академика Н.Н. Моисеева, критически оценивает целый ряд его воззрений на эволюцию ноосферы и ее роль в обеспечении прогресса современной цивилизации: «Систему воззрений Н.Н. Моисеева пронизывает глубокое противоречие: с одной стороны, абсолютизация дарвиновской парадигмы эволюции на базе триады – «наследственность, изменчивость, отбор», определяющей стихийно–самоорганизующее начало в логике эволюции, с другой стороны, признание нарастания роли интеллекта в эволюции, как антипода стихийным механизмам развития». До поры до времени разум ограничивает сферу своего активного воздействия на окружающий мир лишь «локальным проявлением разумности», мало меняется общий стихийный характер процесса самоорганизации. Но на определенном этапе развития общества и биосферы человек вынужден формировать коллективный «нелокальный разум». Вместе с тем он никогда не сможет исключить стихийное начало (См. 17; стр. 134). Выход из этого противоречия Н.Н. Моисеев связывает с концепцией коэволюции (См. 5; стр. 18)¹

В свою очередь, В.А. Кутырев концепцию коэволюции характеризует в ином ключе. Он рассматривает рациональный ноосферизм как утопию, ставит вопрос о коэволюции с позиции сохранения человеческих духа и культуры, ограничения вмешательства науко-техники, вульгарного технократизма в телесно-духовное, социо-культурное бытие человека. Это ведет, по его мнению, к размыванию оптимистического потенциала стратегии коэволюции (См. 18; стр. 7-31).

А.И. Субетто в этой связи полагает, что коэволюция не снимает означенные выше противоречия, ибо любая эволюция всегда есть гетероэволюция как система взаимодействующих эволюций, «каналов эволюции» (Н. Моисеев). Поэтому коэволюция есть всегда только момент эволюции, ее неустойчивая фаза, ведущая к появлению новой системы – носителя эволюции. Коэволюция человечества и биосферы (по мнению А.И. Субетто) диалектически «снимается» переходом ее в эволюцию новой системы – ноосферы, в которой совокупный разум человечества, отдельных обществ превращается в «биосферный разум», то есть в разум, репрезентирующий не только человечество, но и Биосферу как суперорганизм.

Важным во взглядах Н.Н. Моисеева отмечает А.И. Субетто и то, что в ноосфере видится проблема Учителя («система Учителя»), которая связана с реализацией необходимости качественной перестройки не только системы прагматического научного знания, но и морали, нравственности. В этой связи будущее Homo sapiensи его цивилизации видится в зависимости от того, насколько он сможет отказаться от ряда традиционных норм поведения и приспособить их к новым условиям обитания. Таким образом, образование и воспитание как система становятся важнейшим механизмом ноосферогенеза и выживания человечества на рубеже XX–XXI веков (См. 5: стр. 18-19).

Кроме того, отметим идеи В.П. Казначеева и Е.А. Спирина о необходимости в ноосферизме видеть не только разумно–прагматическое, но и единство Истины, Добра и Красоты, синтез научных и универсальных духовно-культурных представлений, восходящих к концепции оправдания Добра как абсолютной ценности у В.С. Соловьева (См. 11; стр. 9-27). Обратим также внимание на идею космической ответственности духа (человека), пронизывающего «русский космизм» как течение научной, религиозной и философско-художественной мысли в России, догадки о становлении автотрофности человечества, впервые сформулированные В.И. Вернадским еще в 1920-е годы (См. 11; стр. 248-285).

В этой связи подчеркнем принципиальное значение выводов В.П. Казначеева, много сделавшего для преодоления узости натурфилософских рамок учения о ноосфере и жизненных силах человека, поставившего сформулированную еще В.И. Вернадским проблему «большого синтеза» всей человеческой мысли прошлого и настоящего в науке, религиозных системах, философии и искусстве на новую высоту. Истоки ноосферизма он согласовывает со свойством теленомичности разумного живого вещества, проявляющегося в двух программах бессмертия: в продолжении рода и в социально-культурной активности (См. 11; стр. 217).

Исходя из законов Бауэра–Вернадского, принципа Реди («живое от живого»), Казначеев высказывает гипотезу о том, что единство организованного монолита живого вещества определяется существованием целостного «биосферного генома». Второй вид бессмертия разумного живого вещества в лице человечества на Земле он связывает с реализацией функции – 3 популяционного здоровья (первые две функции – конкретный живой труд и социально-биологическое воспроизводство последующих поколений) – воспитание и обучение последующих молодых поколений, то есть функции образования как социогенетического механизма, на который особое внимание обращает А.И. Субетто.

Развитие социологического витализма сегодня как совокупности идей, знаний о закономерностях формирования, сохранения и использования жизненных сил человека и общества, конечно, испытывает серьезное влияние идей ноосферного обновления цивилизации. Наиболее серьезное воздействие на этот процесс оказывает становление концепции управляемой социоприродной эволюции как альтернативы стихийному развитию классической истории. При этом роль интеллекта, образованности, ответственности и новой культуры управления приобретает ключевое значение.

А.И. Субетто в этой связи подчеркивает: «Интеллект и феномен управления оказываются сопряженными. История человечества предстает как история возвышения «управления» и сопряженная с нею история возвышения интеллекта». Им еще на рубеже 1980-90-х гг. сформулирован закон роста идеальной детерминации в истории как всемирно историческая тенденция, закономерность. Этот закон характеризуется как закон возвышения роли общественного интеллекта в исторической детерминации, его функций творения Будущего – проектирования, программирования, планирования, создания новых технологий социального развития человека. Причем общественный интеллект в эволюционно-родовой его характеристике определяется непосредственно как управление будущим со стороны общества как единого целого, управление развитием жизненных сил человека, его социального пространства. Поэтому закон роста идеальной детерминации в истории предстает одновременно и как закон роста влияния управленческого начала в исторической детерминации, законом эволюции человека и человечества как субъекта истории, ее творца, гаранта развитости своих жизненных сил (См. 5; стр. 19-21).

С точки зрения базовых, фундаментальных положений современного социологического знания, основу которых составляют категории, характеризующие первичные, базовые социальные отношения людей в обществе, определяющие характер его социальной организации, социальных сил, образ жизни человека, социальную типологию личности, специфику процессов социального развития, изменения социального пространства–времени (См. об этом 19; стр. 5-31, 54-67). Эти отношения представляют основу формирования субъектности человека, социального механизма формирования и реализации, использования человеком своих жизненных сил. Они формируются как взаимозависимость людей по поводу их жизненного пространства, средств воспроизводства и совершенствования жизни, как система владения, пользования, распоряжения и распределения, присвоения, потребления (система отношений собственности на жизненное пространство, средства к жизни).

Современный социологический витализм, характеризуя жизненные силы человека как его способность воспроизводить и совершенствовать свою жизнь индивидуально-личностными, социально-групповыми и общественными средствами, представляет их и как интеграцию индивидуальной, групповой и социальной субъектности в условиях конкретно–исторического и социокультурного пространства бытия. Преодолевая традиционный субъективизм и мистицизм, а также натурализм, современный социальный витализм, социология жизненных сил человека, также как и ноосферизм, выходит за пределы только стихийного развития общественных процессов, располагаясь в зоне формирования современного неклассического социального мышления, неклассической социологии.

Нам уже приходилось обстоятельно высказываться по этому поводу (См. 8, 9, 10, 20 и др.). В частности, в работе «Основы неклассической социологии» (в соавт. с А.И. Субетто) нами рассмотрен общий мировоззренческий и теоретико-методологический контекст становления социологического витализма в зоне взаимодействия классического и неклассического научного социального знания, в потоке формирования идей, систем категорий неклассического социального мышления. В этой связи обратимся к некоторым ключевым положениям и категориям виталистской социологии²

Исходными понятиями рассматриваемой теории выступают категории «жизненные силы» и «жизненное пространство» человека как биопсихосоциального существа, субъекта общественных отношений. Взаимозависимость, взаимодействие данных явлений и понятий составляют фундамент системы социологического знания, изложенного в категориях социологии жизненных сил человека.

В этой связи нельзя не подчеркнуть важного значения трактовок предмета и объекта социологии как науки. Эта проблема периодически выходит на передний план дискуссий социологов по важнейшим теоретико-методологическим аспектам, основаниям эволюции и функционирования системы социологического знания, особенно – в кризисные периоды развития общества и наук о нем.

В XX в. дискуссии на эту тему чаще в главном опирались на две исходные позиции: во-первых, они определялись различиями в трактовках объекта социологии как научной дисциплины (объектом социологического осмысления реальности, как правило, представлялось либо общество в целом, либо его социальная сфера, социальные отношения); во-вторых, они вполне определенно дифференцировались превалированием человекоцентрической, проблемно-личностной, деятельностной проблематикой, либо обществоцентрическими, структурно-организационными подходами. При этом постоянно воспроизводилась и воспроизводится тематика взаимодействия общества и человека, общественного, коллективного и личностного, индивидуального.

Все разнообразие точек зрения, опирающееся на различия в трактовках означенных здесь позиций, на симпатии к тем или иным научным картинам мира и соответствующим им способам познания (мифологической, схоластической, механистической, статистической, системной, диатропической) оформлялось и оформляется в виде сосуществующих социологических парадигм – систем понятий, опирающихся на ключевые положения каждой данной общей социологической теории, имеющей специфические характеристики объекта и предмета социологии как науки. Эти представления социологов задают угол зрения на социальную реальность, специфику видения общества и человека.

В последние годы предпринимаются плодотворные попытки объединить тяготеющие друг к другу социологические парадигмы или разработать интегративную социологическую метатеорию. Так, многие полагают, что все парадигмы можно условно разделить, во-первых, на структурные³

, рассматривающие прежде всего организационно-функциональные, системные, общественные стороны социальной жизни, общество как целостность, его элементы. Во-вторых, выделяются, выявляются т.н. интерпретативные парадигмы⁴

, которые делают акцент на изучении, интерпретации человеческого поведения, мотивации деятельности личности. В-третьих, обычно говорят об объединительных (диалектических) парадигмах⁵

, где социальная реальность анализируется сквозь призму единства объективного и субъективного, структурного и динамического, общественного и личностно-индивидуального (С.А. Кравченко, М.О. Мнацаканян, Н.Е. Петровский и др.).

Каждая из социологических парадигм, их группировок в качестве исходных, базовых характеризует некоторые ключевые понятия. Есть они и в интегративной социологии жизненных сил человека. Сущностная характеристика понятия «жизненные силы человека» чаще всего сводится к способности людей воспроизводить и совершенствовать свою жизнь индивидуально-личностными и организационно-коллективными средствами. Последнее позволяет использовать понятия «индивидуальная субъектность» и «социальная субъектность» человека как составляющие содержания категории «жизненные силы человека».

Формирование, развертывание жизненных сил человека как биопсихосоциального существа в основных сферах общественной жизни трансформируется, оформляется в виде его производственно-экономических, общественно-политических, духовно-культурных, социоэкологических (валеологических) и социально-бытовых сил как способности воспроизводить и совершенствовать свою хозяйственно-экономическую, социально-политическую, духовно-культурную, социоэкологическую и социально-бытовую жизнь. Кроме того, это позволяет употреблять для более детальной характеристики обозначаемых данными понятиями явлений общественной жизни такие категории, как производственно-экономическая субъектность, политическая субъектность, духовно-культурная субъектность, социоэкологическая субъектность и социально-бытовая субъектность.

В зарубежной традиции социологического осмысления характеризуемого круга явлений нередко употребляется и такая группа взаимосвязанных понятий: «субъектность в сфере государственного управления», «субъектность в бизнесе», «субъектность в «третьем секторе» как сфере деятельности неправительственных и некоммерческих организаций. Они отражают, соответственно, воспроизводство и совершенствование жизни человека в сфере государственного регулирования общественной жизни, бизнеса и «третьего сектора».

По мере все более отчетливого обозначения контуров данных сфер общественной жизни современной России в отечественной социологии появляются труды, характеризующие дифференциацию поведения людей, занятых в госслужбе, бизнесе и «третьем секторе», появляется все больше оснований для характеристики соответствующих форм и содержания субъектности человека в условиях современного российского общества. Следует подчеркнуть, что для России это – достаточно нетрадиционный взгляд, имеющий относительно слабую в недавнем прошлом социальную базу и традицию социального мышления.

Мы специально подчеркиваем данное обстоятельство, однако не столько в силу его новизны, сколько по причине особой важности в осмыслении различий субъектности, способов жизнеосуществления в названных трех сферах, обусловленных в главном характером мотивации деятельности занятых в них людей. Это позволяет во многом по-новому рассматривать формирование, характер осуществления, специфику реабилитации жизненных сил представителей различных слоев общества, тяготеющих преимущественно либо – к госслужбе, либо – к «третьему сектору», либо – к бизнесу.

Впрочем, у этой относительно новой для нас традиции осмысления жизненных сил человека, заимствованной в западной социологии, помимо известных достоинств, есть и существенные недостатки, даже – в сравнении с более привычной нам практикой выделения специфики деятельности населения в экономике, политике, социокультурной и социально-бытовой сферах общественной жизни. В главном они сводятся к следующему: во-первых, ориентация на трехсекторное видение сфер жизнеосуществления людей (госслужба, бизнес, «третий сектор»), их жизненных сил существенно сужает спектр рассматриваемых явлений, ограничивает их объемное видение, обедняет представления о них. В частности, в этой связи становится очевидным выпадение из поля зрения целой сферы деятельности людей в обществе – духовно-культурной, которая в данном контексте как бы растворяется в других сферах. Поэтому нам представляется отечественная традиция четырехсферного или пятисферного деления общества для определения основных групп, видов деятельности, жизнеосуществления человека в целом эвристически и практически более приемлемой. Она позволяет дать более разностороннюю характеристику жизненных сил человека, его индивидуальной и социальной субъектности.

В этой связи важно определить соотнесенность данной традиции осмысления жизненных сил с марксистской теорией сущностных сил человека, хорошо известной в отечественной социологии и социальной философии, а также категорией «производительные силы», употребляемой для характеристики различных этапов общественного развития, государств, их объединений, отдельных предприятий. Об этом мы уже достаточно подробно говорили, поэтому кратко подчеркнем лишь наиболее важное в новом контекстеанализа. Данный аспект рассматриваемой проблемы, как отмечалось, в значительной мере был осмыслен в трудах М.Я. Боброва и П.Н. Гуйвана в 1980-е гг. В частности, были опубликованы их монографии, соответственно, «Объективные законы общественного производства материальной жизни» (Красноярск, 1986), «Общие законы развития человека» (Барнаул, 1989) и «Становление марксистской концепции человека: опыт методологического анализа» (Томск, 1985). И хотя категория «жизненные силы человека» здесь употребляется преимущественно в рамках марксистской традиции философского и социологического мышления, ее активное использование и содержательный анализ подготовили создание более адекватной современному обществу социологической концепции жизненных сил человека, призванной «очеловечить» анализ общества, «оживить» в нем человека, преодолеть вульгарный экономизм и технократизм в понимании общественной жизни. Иначе говоря, формирующий новый подход к построению современной системы социологического знания ориентируется на поиск комплексных оснований становления новой культуры социальной жизни человека, его общественного интеллекта, социального мышления, организации совместности бытия людей, их деятельности, социальных чувств.

Достоинством и недостатком, главной особенностью марксистской трактовки сущностных сил человека является то, что они характеризуются как таковые преимущественно в контексте взаимодействия производительных сил и производственных отношений общества, главным образом на базе предметного видения жизненных сил человека как его способности к труду. К. Маркс постоянно подчеркивал предметную направленность сущностных сил человека, полагая, что каждая из них реально проявляет себя лишь в определенном предмете и через предмет: «…Мой предмет может быть только утверждением одной из моих сущностных сил, следовательно, он может существовать для меня только так, как существует для себя моя сущностная сила в качестве субъективной способности…». При этом за предметом, сущностной силой человека постоянно видится производственное отношение как базовое социальное отношение, характерное для того или иного общества, развития его производительных сил.

В отличие от традиционной марксистской точки зрения социология жизненных сил человека в определении базовых социальных отношений идет от понимания фундаментального значения взаимодействия жизненных сил человека и жизненного пространства его бытия, взаимозависимости субъектов общественной и индивидуальной жизни по поводу жизненного пространства, средств обеспечения, воспроизводства и совершенствования жизни во всем ее разнообразии. Жизненное пространство при этом чаще всего понимается как среда обитания человека, позволяющая ему так или иначе воспроизводить и совершенствовать свою жизнь, совокупность элементов, составляющих естественную и социокультурную основу воспроизводства жизни человека как биопсихосоциального существа.

Принципиальное значение в этой связи имеет характеристика сущности и различий жизненного пространства и жизненных сил человека. Прежде всего, существенно значимо то, что понимание неразрывного единства данных понятий и явлений дает возможность рассматривать жизненные силы человека не только в пределах собственных атрибутивных характеристик, но и через осмысление развитости жизненного пространства, характера его взаимодействия с жизненными силами.

Не менее важна и стратегия анализа соотношения жизненных сил и жизненного пространства бытия человека в разрезе их дифференциации, осмысления различий, логики взаимодействия. Это приводит к необходимости охарактеризовать, прежде всего, взаимозависимость субъектов жизненных сил в обществе по поводу использования для воспроизводства и совершенствования жизни того жизненного пространства, которое их окружает, что закладывает основы понимания природы первичных социальных отношенийкак базовой ячейки любой формы организации общественной жизни человека.

Воспроизводство такой взаимозависимости происходит как взаимовлияние, взаимодействие жизненных сил и жизненного пространства человека. При этом объективно они воздействуют друг на друга своими количеством, качеством и мерой. В процессе такого воздействия жизненных сил на жизненное пространство, средства осуществления жизни возникают первичные социальные отношения владения, пользования, распоряжения. Обратное, встречное воздействие средств жизнеосуществления, жизненного пространства на жизненные силы человека порождает первичные, неперенесенные социальные отношения распределения, присвоения, потребления.

Это означает, с одной стороны, что жизненные силы человека, воздействуя на средства жизнеосуществления, жизненное пространство своим количеством, качеством и мерой, порождают, соответственно, отношения владения, пользования, распоряжения. Иначе говоря, это значит, что в зависимости от степени наличной развитости жизненных сил человека зависит характер осуществления им владения, пользования и распоряжения своим жизненным пространством. Характеризуясь известным количеством, качеством и мерой, жизненные силы человека определяют масштаб воздействия, использования им своего жизненного пространства для воспроизводства и совершенствования жизни.

С другой стороны, одновременно жизненные силы человека зависимы, испытывают воздействие средств жизнеосуществления, жизненного пространства, количество, качество и мера которого порождают отношения распределения, присвоения, потребления. Таким образом, возникает органичное единство, основа формирования всей системы общественных отношений, опосредуемых производственно-экономическими, политическими, духовно-культурными и социально-бытовыми факторами и условиями конкретно-исторического бытия людей.

Фундаментальное значение имеет то обстоятельство, что виталистская социология учитывает особенности основных типов, каналов взаимодействия жизненных сил человека и его жизненного пространства. В качестве таковых рассматривается, во-первых, слепое, стихийное, природное взаимодействие жизненных сил и жизненного пространства бытия человека. Во-вторых, выделяются особенности, специфика взаимодействия жизненных сил и жизненного пространства человека с помощью устойчивых систем культурных символов, формируемых религией, наукой, искусством, философией, моралью, массовым сознанием, общественной психологией. В третьих, характеризуется и такой тип взаимодействия, как преобразующая духовная и материальная деятельность, обусловленная активной, творческой природой человеческого сознания, психики человека, его социальных действий.

Таким образом, демонстрируемый виталистской социологией подход к характеристике взаимодействия, взаимозависимости жизненных сил и жизненного пространства бытия человека, воспроизводства первичных, базовых социальных отношений существенно отличается от традиционной марксистской трактовки и «родовых», и сущностных, и «производительных» сил. Такой подход не просто расширяет спектр характеристик основ социальной жизни, индивидуальной и социальной субъектности человека в обществе, но кардинально меняет угол зрения на движущие силы общественного развития, систему общественных отношений, понимание роли природных и общественных, производственных и социокультурных, духовно-идеологических компонентов, объективных и субъективных условий и факторов социального развития, эволюции культуры социальной жизни, управляемого и стихийного в ней.

В этой связи закономерно трансформируются, формируются заново и представления об объекте и предмете, системе основных законов и категорий, методах и методологии, структуре социологического знания, выстроенной в логике социологии жизненных сил человека. Иначе говоря, формируется новая основа воспроизводства культуры социологического мышления.

В качестве объекта социологии как науки в рамках ее формирующейся виталистской парадигмы чаще всего представляется такая его характеристика: объектом социологии выступает способ жизнеосуществления человека как биопсихосоциального существа (культура его социальной жизни), определяющий его возможности воспроизводить и совершенствовать свою индивидуально-личностную и организационно-коллективную жизнь. В этой связи предметом социологии определяются закономерности формирования и осуществления исторически конкретного способа жизнеосуществления человека как биопсихосоциального существа, т.е. воспроизводства и совершенствования культуры его социальной жизни.

В пределах данной интерпретации объекта и предмета социологии как науки встречается их редакция, опирающаяся на содержательно-концептуаль-ный потенциал понятия «образ жизни человека», достаточно обстоятельно раскрытого в отечественном обществознании вообще и в социологии, в частности, дискуссиями 1970-1980-х гг., значительным количеством публикаций (см. труды В.И. Толстых, В.З. Роговина, Н.В. Касьяненко и др.). На стадии формирования базовых представлений о виталистской социологии, основах становления системы ее категорий – это – вполне закономерный процесс, показывающий преемственность в развитии отечественного обществознания, несмотря на революцию в политическом, экономическом, социально-бытовом и культурно-идеологическом устройстве российского общества последнего десятилетия.

Более акцентированно-нетрадиционно выглядит иная попытка определить объект и предмет социологии в ее виталистской парадигме, сформулированная в ходе дискуссии на межкафедральном методологическом семинаре, проведенном на факультете социологии Алтайского госуниверситета в декабре 1996 г. В главном она сводится к следующему: объектом социологии как науки было предложено считать процесс взаимодействия жизненных сил человека и среды его обитания, жизненного пространства бытия людей. В качестве предмета социологии в данном подходе характеризуется специфика закономерностей взаимодействия жизненных сил и жизненного пространства, средств воспроизводства и совершенствования бытия человека как биопсихосоциального существа в исторически конкретной ситуации.

Наконец, нельзя не отметить и такой вариант определения объекта и предмета социологии жизненных сил, также защищавшийся в ходе дискуссии декабрьского методологического семинара факультета социологии АГУ: в качестве объекта социологии как науки его сторонники предлагают рассматривать эволюцию первичных социальных отношений, их развертывание во всех сферах общественной и индивидуально-личностной жизни человека. Как предмет социологии в данном контексте ее статусного определения характеризуются законы эволюции первичных социальных отношений, закономерности их развертывания во всех основных сферах общества – экономике, политике, духовно-культурной, социоэкологической и социально-бытовой жизни человека.

Разумеется, в отмеченных подходах можно заметить немало дискуссионного, что вполне объяснимо в силу стартового периода формирования виталистской концепции социологического знания. При этом имеющиеся публикации по данной проблеме, анализ особенностей разработки так называемых интегративных социологических теорий последних лет демонстрируют наличие некой общей тенденции к расширительному толкованию объекта и предмета социологии как науки.

Отмеченное обстоятельство, в свою очередь, ведет к существенному изменению взглядов на специфику собственно социологических методов, которые дополняются чаще всего междисциплинарными комплексными методиками, интегрированием уже известных классических социологических методов с методами психологии, экономики, истории, педагогики, теории и методики социальной работы, психоэндокринологии, валеологии и др. При этом, конечно, существует реальная опасность размывания границ социологии как науки, разрушение логики ее внутреннего строения, соотнесенности со смежными областями знаний о человеке и обществе.

Вместе с тем очевидно и другое – реальная возможность возникновения такой системы интегрированного социологического знания, методов социологического анализа жизни человека в обществе, которые могли бы более полно и точно отражать специфику, процесс воспроизводства и совершенствования жизни современного человека, становления, реабилитации и осуществления его жизненных сил, прогнозирования их эволюции в исторически конкретных формах и масштабах.

Одним из доказательств плодотворности разворачивающихся дискуссий, усилий социологов по созданию виталистской социологии сегодня можно считать постановку вопроса об измерении жизненных сил человека и подходы к его решению. Принципиально важно то, что способность человека к воспроизводству и совершенствованию своей жизни во всех сферах общества связывается, с одной стороны, с естественными основами индивидуально-личностной и общественной жизни людей, а с другой и вместе с тем – с развитостью культуры социальной жизни, фундаментом которой выступает не только общественный интеллект, но и признание необходимости постоянно сохранять и учитывать биопсихосоциальную природу человека, естественные и психические основы его жизни.

Существенно важны предложения по разработке базовых характеристик (показателей) развитости жизненных сил человека, представляющих не только физическое здоровье, физическую силу человека, но и возможности его психики, социального потенциала, общественных связей, умений, навыков, знаний. Заслуживает внимания и экспериментальной проверки эвристическая и практическая значимость такого показателя развитости жизненных сил человека, как количество социально значимых результатов его деятельности на единицу времени.

Следует подчеркнуть, что постановка данной группы вопросов для отечественного обществознания также не является неожиданной. Она в значительной мере подготовлена разработками философов, педагогов, биологов, психологов последних десятилетий, связанных с исследованием проблем человека, всестороннего и гармоничного развития личности, ее социальной активности, субъектности, систем деятельности, квалиметрии образования, общества и человека. В особенности значимыми оказались усилия ученых, посвященные комплексному анализу человека, разработке основ квалиметрии личности и общества, образования и общественного интеллекта, труды по социобиологии, социальной психологии, валеологии, теории и методике социальной работы, социальной истории (см. работы И.Т. Фролова, А.М. Ковалева, А.И. Субетто, Г.А. Андреевой, И.А. Зимней, Н.А. Селезневой, В.Г. Бочаровой, Е.И. Холостовой и многих других).

Все это позволяет значительно углубить и расширить разработки основ социологии жизненных сил человека. Значение данного направления развития социального знания для России сегодня трудно переоценить. Прежде всего, потому, что ХХ в. для нее завершается новым революционным переустройством всех сфер общественной жизни, затрагивающим основы формирования и воспроизводства жизненных сил человека. И вновь население страны подвержено серьезным испытаниям, терпит колоссальные лишения, потери, что касается как физического, так и психического, духовного, социального благополучия человека .

Со всей остротой поставлен вопрос о необходимости повышения роли общественного интеллекта в регулировании социального развития страны, организации здесь целесообразной жизнедеятельности человека. Как императив выживаемости стоит вопрос о переходе к цивилизации управляемой социоприродной эволюции, способной создать благоприятные условия для дальнейшего развития жизненных сил человека, его индивидуальной и социальной субъектности, сохранения воспроизводства и совершенствования жизненного пространства в его природной и социокультурной составляющей. Ноосфера неклассической цивилизации творит новое жизненное пространство, а также новую индивидуальную и социальную субъектность человека, его жизненные силы.

Примечания

Речь идет о коэволюции человека и биосферы, что отражает, по мнению Н.Н. Моисеева, особенности той альтернативы, в которой так нуждается человечество. Коэволюция человеческого общества и биосферы по смыслу, который вкладывается в это словосочетание, практически синоним термина "ноосфера", который ввел В.И. Вернадский, Э. Леруа и Л. Тейер де Шарден. Нахождение условий альтернативы, решение ее проблемы - это и есть обеспечение коэволюции (См. 5; стр. 18).
Витализму как течению в философии и естественно-научном знании посвящена достаточно обширная (в основном критическая) литература. См. об этом подробнее в наших публикациях (8, 9, 10, 20 и др.).
См. работы сторонников социологического функционализма, структурно-функционального анализа, системной социологии, социологии конфликта, в том числе марксистской социологии.
См. работы представителей социологической теории социального действия, символического интеракционизма, феноменологической социологии, этнометодологии.
См. труды П. Сорокина, П. Бурдье, П. Улиса, П. Штомпки, Э. Гидденса, В. Немировского, А. Субетто и др.

Литература

Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М.: Наука. 1988.
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.
Казначеев В.П. Проблемы человековедения. М.-Новосибирск, 1997.
Буровский А.М. Антропоэкология (концепция антропогеосферы, ее сущности, морфологии, структуры, динамики, истории). Красноярск: НЭИ, 1994.
Субетто А.И. Ноосферизм. Т. I. С.–Петербург: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2001.
Казначеев В.П. Здоровье нации. Просвещение. Образование. М.-Кострома: Исл. центр КППУ им Н.А. Некрасова, 1996.
Субетто А.И. Социогенетика: системогенетика, общественный интеллект, образовательная генетика и мировое развитие. С.–Петербург–М.: ИЦПКПС, 1994.
Современное общество и личность в социологии жизненных сил человека. В 3-х томах (ред. С.И. Григорьев и Л.Д. Демина). Барнаул: Изд-во АРНЦ СО РАО, 1999.
Современное понимание жизненных сил человека: от метафоры к концепции (становление виталистской социологической парадигмы). М.: Магистр–Пресс, 2000.
Григорьев С.И. Виталистская социология: парадигма настоящего и будущего. Барнаул: Азбука, 2001.
Казначеев В.П., Спирин Е.А. Космопланетарный феномен человечества. Проблемы комплексного изучения. Новосибирск: Наука, 1991.
Тоффлер Э. Третья волна. М.: ООО «Фирма». Изд-во АСТ, 1999.
Бестужев-Лада И.В. Альтернативная цивилизация. М.: Владос, 1998.
Социология на пороге XXI века: новые направления исследований (ред. С.И. Григорьев, Ж. Коэнен–Хуттер). М.: Интеллект, 1998.
Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. Пер. с англ. М.: Изд-во ом ИНФРА–М, 1999.
Несбит Дж., Эбурдин П. Перспективы 1990-х. Мегатенденции общественного развития на порге XXI века. Пер. с англ. М.: Наука, 1990.
Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. М.: Наука, 1987.
Кутырев В.А. Естественное и искусственное: борьба миров. Н.-Новгород: Изд-во «Нижний Новгород», 1994.
Бобров М.Я. Гомология. Барнаул: Изд-во АГУ, 1997.
Григорьев С.И., Субетто А.И. Основы неклассической социологии. Новые тенденции развития культуры социологического мышления на рубеже XX–XXI веков. М.: Русаки, 2000.

Григорьев С.И. Идеи ноосферизма В.И. Вернадского для современного развития виталистской социологии, социологический витализм – современному ноосферизму // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.10495, 26.06.2003

[Обсуждение на форуме «ИНЕ»]