Дискуссии - Наука

Д.К. Маслов

Аннотация: Настоящая статья представляет обзор современных исследований и проблематизирует тематику онтологического и методологического холизма и индивидуализма в рамках социальной метафизики. Подготавливается рассмотрение этого вопроса, исходя из гегелевской перспективы. Первая часть статьи дает общий обзор современных дискуссий и коротко характеризует варианты холизма и индивидуализма в онтологической и методологической перспективе. Вторая часть представляет гегельянскую концептуализацию этой проблематики, предложенной Джиллиан Роуз. Она аргументирует в пользу неприемлемости холизма и индивидуализма (функционализм и теория действия) и указывает на третью, объединенную перспективу, адекватное выражение которой находит у Гегеля.

Ключевые слова: онтологический холизм, онтологический индивидуализм, методологический холизм, методологический индивидуализм, Джиллиан Роуз, Гегель.

I

Зарождение науки о социальном в его разных аспектах (история, культурология, социология, социальная антропология и пр.) с первой трети XIX в. сопровождалось дискуссиями о природе самого объекта и подходящем методе исследования [Розов, 2008]. На сегодняшний день эти дисциплины скорее во многом сами отошли от дискуссий об основаниях и заняты исследованием эмпирического материала, применением теоретических фреймов. Тем не менее, концептуальные исследования не прекращаются полностью: вопросы о методе познания социального и его онтологии продолжали обсуждаться на протяжении всего ХХ в. и ведутся по сей день [см.: Zahle, 2007].

Центральные дискуссии строятся вокруг природы социального и ведутся вокруг позиций индивидуализма и холизма в методологическом и онтологическом плане [см.: Gilbert, 1989; Tuomela, 2010, 2013]. Единичные индивиды, их действия и поведение, рассматриваются как объекты микроуровня; институты, комплексные события и т. д. как объекты макроуровня. С первого взгляда кажется, что разные типы фактов требуют разных видов объяснения; однако этому противостоит естественная тенденция к унификации и сведению одного уровня к другому. Два основных вопроса, касающихся индивида или сообщества: что является онтологически фундаментальным (первичным), и исходя из какой перспективы следует вести исследование. Сходные проблемы стояли еще со времен зарождения социального знания (и, естественно, эта ситуация уходит далеко в прошлое); так сложились две ведущие парадигмы, которые наиболее ярко представлены в работах таких ключевых теоретиков как Макс Вебер и Эмиль Дюркгейм¹. Немецкий социолог исходит из перспективы единичных акторов, поведение которых определяется их индивидуальным целеполаганием и целерациональностью. Исходя из их единичных воль и поведения складываются социальные факты, так что такие факты редуцируются к индивидам, их установкам и действиям. Французский социолог, напротив, при объяснении поведения индивидов прибегал к структурным факторам, институтам, так что поведение индивидов рассматривается как производное от окружающих их структур (что в том числе дало импульс для структурализма в социологии и социальной антропологии)². Пафос обеих программ состоит в том, что они, преследуя научный идеал унификации, претендуют на объяснение всех социальных фактов через редукцию к фактам одного из этих уровней; по меньшей мере, это верно для методологического индивидуализма³.

В основе методологического индивидуализма лежит принцип, согласно которому социальные факты сводимы к фактам и высказываниям о единичных индивидах. Тем самым, следует объяснять все события через отсылку к установкам и действиям единичных индивидов. Салли Хаслангер иллюстрирует это с помощью такого примера: «Тот факт, что преступность увеличивается в летние периоды – это просто факт о действиях индивидов летом, и эти действия являются результатом паттерна поведения людей в теплую погоду» [Haslanger, 2022, p. 512; также см. Haslanger, 2015]. Фрэнк Джэксон и Филипп Петтит указывают на то, что социальные факты зависят от «действий [индивидов], которые вызываются установками [индивидов], и результатов этих действий»; они продолжают: «… тот факт, что богатые довольствуются более высоким статусом, чем бедные, является вопросом установки, которую люди занимают по отношению к богатым и бедным; падение числа курильщиков – это вопрос действий индивидов в прошлом и настоящем. В таких случаях социальные факты имеют место в силу установок и действий индивидов, и, возможно, контекста, в котором они случаются» [Jackson, Pettit, 1992b, p. 97]. Тем самым, методологический индивидуализм вписывается в естественнонаучно ориентированную тенденцию сведения сложных структур к простым фактам и сущностям, при том, что индивиды оказываются некоторого рода социальными атомами (см., напр., [Elster, 1983] с его small-grained explanation).

Часто методологический индивидуализм идет рука об руку с онтологическим индивидуализмом. Крайне влиятельная традиция онтологического индивидуализма, берущая свой исток в философии Нового времени (Декарт и, особенно, Гоббс), исходит из тезиса о подлинном и собственном существовании индивидов. Гоббс различает естественных и искусственных индивидов (natural / artificial individuals)⁴, и, более того, говорит о личности государства (a person of Commonwealth). Подобная позиция не лишена смысла. Можно предположить, что она стала общим местом, поскольку отвечает позитивистскому представлению о том, что существуют только материальные объекты. В этом отношении онтологический индивидуализм рассматривает личностей как фундаментальную ступень ввиду их телесности, физической данности, тогда как производные сущности (собственно, сфера социального, нормативного, ценностей, одним словом, субъекта: собственность, деньги, государство и т. д.) суть лишь фикции или конвенции. Согласно этому взгляду, индивиды образуют абстрактные общности через взаимодействие в договорном, контрактуалистском или конвенционалистском ключе, такие как семья, предприятия, государства [см., напр.: Lewis, 1969]. Принцип объяснения социального оказывается подобен механистическому объяснению в физике [см.: Van Buowel, 2019]. В рамках современных англоязычных дискуссий до недавнего времени позиция онтологического индивидуализма была практически безальтернативной [см.: Epstein, 2009, p. 188]. Позиция методологического индивидуализма до сих пор весьма распространена, хотя некоторые исследователи утверждают, что она нуждается в спасении [Guala, 2022]⁵.

С точки зрения методологического холизма, и социальные факты в целом, равно как и действия единичных индивидов, объясняются не их целями и установками людей, взятых по отдельности, но структурами и институтами того социального целого, частью которого они являются⁶. Исследователями выделяется несколько разновидностей такого структурного воздействия [Jackson, Pettit, 1992b]: в частности, среди прочего, речь ведется о программировании или фильтровании действий индивидов. Так, рост криминального поведения будет объясняться не жарой или индивидуальным выбором индивидов, но уровнем безработицы. Институт брака, его состояние и нормы, определяет сексуальное поведение людей, и он в целом не зависит от идиосинкразии единичных индивидов. Методологический холизм представляет собой утверждение, что социальные структуры, институты, нормы и пр., иными словами, сообщество и общество, обладают методологическим приоритетом при объяснении действий и установок последних. Ярким примером такого подхода является марксизм (т. е. в метафизической сущности – гегельянство с модифицированной в сторону «материализма» онтологией) с его понятиями классов, классового интереса, идеологии, ложного сознания и т. д. Холистическая позиция в отношении социального познания (в марксистской форме) была подвержена серьезной критике со стороны философии науки, в результате чего потеряла влияние к концу века; на сегодняшний день, она снова оказывается теоретически влиятельной, хотя и в иной форме: в частности, на волне критики структурного расизма и внимания к структурному неравенству, ущемляющему права женщин и меньшинств (также не стоит забывать про мирсистемный подход). Эта традиция оперирует понятиями, которые считались подозрительными или «ненаучными» с точки зрения эмпиризма или пост-позитивизма ввиду их нефальсифицируемости (Поппер), поскольку она не соответствует стандартам научного объяснения через указание на законы (explanation by covering laws) (Гемпель), ввиду их абстрактного характера или непроверяемости. Считалось, что поэтому такие сущности и теории, постулирующие их, либо должны быть изгнаны из научного дискурса и объяснения, либо же сведены к наблюдаемым фактам. Тем самым структурные социальные факты должны быть сведены к индивидуальным агентам, их действиям, интересам и целям, в конечном счете, к психологии (бихевиоризм) и рациональности (теория игр, экономика). Построенные на этом основании общие высказывания должны опираться на и быть сводимыми к единичным фактам о единичных индивидах. Тем не менее, такая критика (пусть и полезная в некоторых моментах) оказывается предвзятой, поскольку, с одной стороны, в социальном познании не может быть достигнута точность естественно-научного объяснения (описания и предсказания), а, с другой стороны, такой паттерн объяснения устраняет собственно предмет социального познания – человечество и его свободу (как возможность (сознательного, произвольного) изменения установленных схем).

Холизм находит приверженцев и сегодня [Jackson, Pettit, 1992a; Haslanger, 2022, etc.]. Его преимущество состоит в том, что он позволяет нам взглянуть на взаимодействия индивидов с точки зрения системы тех отношений и общества, в котором они действуют; холизм находит понимание и в метафизических дебатах о мереологии, о природе универсума и пр. Индивид (как любой объект, так и личность) определяется через ряд своих свойств, так и человек определяется через рад своих свойств (социальных ролей), решений, мыслей и т. д., которые могут иметь только холистический характер.

II

Историко-систематический анализ идей Гегеля помещает нас в мета-позицию в отношении этих дебатов, он позволяет соединить перспективы холизма и индивидуализма, которые представляют собой органическое целое, образуя некоторого рода круг. Однако полное развертывание этого тезиса не входит в цели настоящей работы⁷. Здесь ограничимся предварительными замечаниями.

Любопытно обратиться к неканоническому анализу состояния дискуссий, предложенному Джиллиан Роуз, в котором она использует свою интерпретацию системы Гегеля. В своей недооцененной работе она формулирует проблемное поле, которое соответствует нашему обсуждению в первой части статьи, в терминах теории действия и структур. При этом она возводит спор по меньшей мере к Канту и Фихте [Rose, 2009, ch. 1]. Она интерпретирует критики чистого и практического разума Канта как отражающие два вышеописанные направления: первая прочитывается как теоретическое основание для структурализма, поскольку этот трактат занят вопросом обоснованности, валидности (Geltung) наших притязаний на познание в отвлечении от индивидуальной психологии. В ней исследуется объективность и общезначимость нашего познания и суждений. Здесь видится сильное допущение, поскольку Роуз совершает скачок в интерпретации и без дополнительного обоснования приближает такой подход к структурной социологии. Тем самым проект критики теоретического разума распространяется с теоретического познания предметов точных наук и формальной логики на социальное познание (в частности, Роуз включает Лотце, марбургскую школу неокантианства в эту традицию). В результате этого правила валидного вывода и объективного познания оказываются объективными и надындивидуальными, тем самым они полагаются в основу структурной модели, которую позже развивали Дюркгейм и разного рода структуралисты⁸. В этом отношении, указывает Роуз, структурная социальная теория закрепощает индивида и лишает его возможности самостоятельной деятельности, не предопределенной структурами. В некотором смысле это устраняет свободу и индивида. Напротив, в практической философии Канта и в философии Фихте с его упором на индивида (Я) она видит основание для программы методологического индивидуализма (она именует ее теорией действия («action theory»), соотнося с веберовским подходом). Недостаток такого подхода она видит в распадении социальной реальности на множество ограниченных перспектив, так что социальная реальность воспроизводит эти частные репрезентации и в результате индивид оказывается ничем не связанным абсолютом [Rose, 2009, p. 228-229]. Роуз заключает: «Структурная социология “пуста”, теория действия “слепа” … [это приводит к] абсолютизации необусловленного актора, с одной стороны, и полностью обусловленному агенту, с другой» [Там же].

Верное, на мой взгляд, предложение Роуз состоит в том, чтобы с опорой на Гегеля отказаться от этих крайностей [Rose, 2009, p. 45-51, 227f.]⁹. Идея Гегеля, которую он развернул в феноменологии, логике и философии права, состояла в объединении («примирении») теоретического и практического разума и тем самым перспектив холизма и индивидуализма, чего не удалось достичь Канту и многим другим философам, так что они только воспроизводили это разделение [Там же, p. 48, 227-228f.]¹⁰. Несомненно, что тем самым Роуз затрагивает нерв самой дискуссии, и предложение Гегеля имеет существенную ценность. Поэтому нам необходимо обратиться к исследованию философии Гегеля и реконструкции его воззрений на этот счет, что позволит лучше понять самого Гегеля, а также поспособствует развитию новой перспективы в теоретической дискуссии по вопросам холизма и индивидуализма.

Гегель прочитывается в холистическом ключе с оговоркой о круговом характере соотношения индивидов и общества [см. теоретическую интерпретацию нескольких его высказываний в: Maslov, 2024, forthcoming]. Тезис Гегеля «истина есть целое» (das Wahre ist das Ganze) указывает на методологическое и онтологическое первенство холизма как системы общества, что, однако, не влечет за собой пренебрежение или подчинение индивида тоталитарному целому государства (см. § 36 «Философии права» с его императивом: Будь личностью!). Гегель не являлся апологетом прусского государства, как и не был идеологом тоталитаризма (обратные утверждения – плод недомыслия под влиянием Поппера). Тем не менее, индивидуализм, взятый абсолютно, оказывается неадекватной теоретической и практической перспективой (отсюда не следует, что индивидуализм вообще не должен иметь применения)¹¹. Онтологически в разных смыслах индивиды производны по отношению к сообществу (как совокупности структур, институтов, норм, правил, ценностей и т. д.), порождающему их и создающему индивидов и физически, и нормативно, ценностно. Однако эти индивиды и составляют общество, они и есть общество. Методологически действия, желания, намерения и т. д., которые совершают индивиды, направляются структурами, нормами, ценностями общества. Индивидуальное действие в том смысле, что оно является подобно созданию мира ex nihilo, невозможно точно так же, как невозможен индивидуальный язык. Подробное развертывание этих идей последует в других работах.

Список литературы

Дуглас, M. (2020). Как мыслят институты. М.: Элементарные формы. Douglas, M. (2020). How Institutions Think. Moscow. (In Russ.)

Ницше, Ф. (1996). Сочинения. В 2 т. Т. 2. М.: Мысль. Nietzsche, F. (1996). Works. In 2 vols. Vol. 2. Moscow. (In Russ.)

Розов, Н. С. (2008). Спор о методе (Methodenstreit) и проблема специфики социогуманитарных наук. Статья первая: основания, предыстория и начало спора. Сибирский философский журнал. Т. 6. № 1. С. 37-42. Rozov, N. S. (2008) The dispute about the method (Methodenstreit) and the problem of specificity of social sciences and humanities. The first paper: grounds, background and the beginning of the dispute. The Siberian Philosophical Journal. Vol. 6. No. 1. Pp. 37-42.

Теннис, Ф. (2002). Общность и общество. СПб: Владимир Даль.

Tönnies, F. (2002). Gemeinschaft und Gesellschaft. St. Petersburg. (In Russ.)

Филиппов, А. Ф. (2002). Между социологией и социализмом: введение в концепцию Фердинанда Тенниса. Ф. Теннис. Общность и общество. СПб.: Владимир Даль. С. 386-446.

Filippov, A. F. (2002). Between Sociology and Socialism: An Introduction to Ferdinand Tönnies' Confession. In F. Tönnies Gemeinschaft und Gesellschaft. St. Petersburg. Pp. 386-446. (In Russ.)

Buzzoni, M. (2004). Poppers methodologischer Individualismus und die Sozialwissenschaften. Journal for General Philosophy of Science. Vol. 35. Pp. 157-173.

Bubner, R. (1995). Hegels politische Anthropologie. In R. Bubner. Innovationen des Idealismus. Göttingen. Vandenhoeck und Ruprecht. Pp. 72-85.

Danto, A. (1962). Methodological Individualism and Methodological Socialism. Filosofia. Vol. 13 (4 Supplemento). No. 626. Pp. 312-337.

Douglas, M. (1986). How Institutions Think. Syracuse, N.Y. Syracuse University Press.

Elster, J. (1983). The Case for Methodological Individualism. Theory and Society. Vol. 11. No. 4. Pp. 453-482.

Epstein, B. (2009). Ontological individualism reconsidered. Synthese. Vol. 166. No. 1. Pp. 187-213.

Gilbert, M. (1989). On Social Facts. London. Routledge.

Guala, F. (2022). Rescuing Ontological Individualism. Philosophy of Science. Vol. 89. Iss. 3. Pp. 471-485.

Haslanger, S. (2015). What is a (Social) Structural Explanation? Philosophical Studies. Vol. 173. No. 1. Pp. 113-130.

Haslanger, S. (2022). Failures of Methodological Individualism: The Materiality of Social Systems. Journal of social philosophy. Vol. 53. No. 4. Pp. 512-534.

Hobbes, T. (1839). Leviathan. In Molesworth, W. (ed.). The English Works of Thomas Hobbes of Malmesbury. Vol. III.

Jackson, F., Pettit, P. (1990). Program Explanation: A General Perspective. Analysis. Vol. 50. No. 2. Pp. 107-117.

Jackson, F., Pettit, P. (1992a). In Defense of Explanatory Ecumenism. Economics and Philosophy. Vol. 8. Pp. 1-21.

Jackson, F., Pettit, P. (1992b). Structural Explanation in Social Theory. In Charles, D., Lennon, K. (eds.). Reduction, Explanation, and Realism. Oxford. Clarendon Press. Pp. 97-131.

Just, R. (2004). Methodological Individualism and Sociological Reductionism. Social Analysis: The International Journal of Anthropology. Vol. 48. No. 3. Pp. 186-191.

Knapp, P. (1986). Hegel's Universal in Marx, Durkheim and Weber: The Role of Hegelian Ideas in the Origin of Sociology. Sociological Forum. Vol. 1. No. 4. Pp. 586-609.

Lewis, D. (1969). Convention: A philosophical study. Cambridge, MA. Harvard University Press.

Maslov, D. (2024, forthcoming). I that is We and We that is I: A Defense of Methodological Holism and the Primacy of Collective Agency. The Russian Sociological Review. Iss. 1.

Neuhouser, F. (2000). Foundations of Hegel’s Social Theory: Actualizing Freedom. Cambridge, Mass. Harvard University Press.

Olson, M. (1965). The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups. Cambridge, MA. Harvard University Press.

Pettit, P. (2011). Groups with Minds of Their Own. In Goldman, A., Whitcomb, D. (eds.). Social Epistemology: Essential Readings. New York. Oxford University Press. Pp. 242-268.

Pettit, P., Schweikard, D. (2006). Joint Actions and Group Agents. Philosophy of the Social Sciences. Vol. 36. No. 1. Pp. 18-39.

Pippin, R. (2008). Hegel’s Practical Philosophy: Rational Agency as Ethical Life. New York. Cambridge University Press.

Rose, G. (2009). Hegel Contra Sociology. Oxford University Press. London. Verso.

Searle, J. (2010). Making the Social World: The Structure of Human Civilization. Oxford. Oxford University Press.

Skinner, Q. (2002). Visions of Politics. Vol. 1. Cambridge. New York. Cambridge University Press.

Stekeler-Weithofer, P. (2019). On Hegelian Logic of Us. Hegel Bulletin. Vol. 40. Special Iss. 3. Hegel and the Philosophy of Action. Pp. 374-397.

Stekeler-Weithofer, P. (2021). Hegels Grundlinien Der Philosophie Des Rechts: Ein Dialogischer Kommentar. Hamburg. Felix Meiner Verlag.

Tännsjö, T. (1990). Methodological Individualism. Inquiry. Vol. 33. Pp. 69-80.

Tuomela, R. (2010). The Philosophy of Sociality: The Shared Point of View. New York. OUP.

Tuomela, R. (2013). Social Ontology: Collective Intentionality and Group Agents. New York. New York. Oxford University Press.

Van Buowel, J. (2019). Do mechanism-based social explanations make a case for methodological individualism? Journal for General Philosophy of Science / Zeitschrift für Allgemeine Wissenschaftstheorie. Vol. 50. No. 2. Pp. 263-282.

Wood, A. W. (1990). Hegel’s Ethical Thought. Cambridge, England. New York. Cambridge University Press.

Zahle, J. (2007). Holism and Supervenience. In Turner, S., Risjord, M. (eds). Philosophy of Anthropology and Sociology. Pp. 311-342.

Ссылки

¹ В немецкой социологии конца XIX – первой трети XX вв. велись сходные по характеру дискуссии о природе общества и предпочтительном способе его устройства. Ф. Теннис сформулировал это отличие в терминах Gesellschaft и Gemeinschaft, что переводят как общество и общность [Тeннис, 2002]. А. Филиппов дает краткую характеристику: «В Gemeinschaft’е есть совокупное “мы”, мир единой судьбы всех его членов. В Gesellschaft’е есть только неопределенно-личное “man”» [Филиппов, 2002, с. 442, см. 435-446]. Речь идет о понимании общества как образования договорного типа для решения вопросов материального и экономического благополучия, так что отношения между индивидами носят внешний и договорной характер, или же общности как органического целого с прочными культурными и эмоциональными связями между индивидами, понимающими себя как часть большего целого. Эти перспективы исходят из разных антропологий и имеют принципиально различные следствия для политических теорий и политики.

² Дж. Серл удачно выразил это тем образом, что мы все погружены в море институциональных фактов, так что привычка мешает нам замечать их. Все они укоренены в языке и производны от него [см.: Searle, 2010, p. 90].

³ Разумеется, существуют промежуточные вариации сочетания этих аспектов. В частности, можно говорить о коллективном агенте, но признавать его «фиктивную» природу [Дуглас, 2020, Douglas, 1986; Searle, 2010; Jackson, Pettit, 1990; Pettit, Schweikard, 2006; Pettit, 2011].

⁴ Признавая это, стоит учитывать часто отмечаемый факт «инородности» Гоббса для англоязычной политической традиции в том, что касается искусственных индивидов и персоны государства. Англоязычная традиция, пошедшая скорее по пути либерализма и утилитаризма, концентрируется на индивидах и их правах, тогда как Гоббс ставил интересы государства, представленного монархом, выше интересов индивидов в качестве основного условия недопущения belli omnium contra omnes [Hobbes, 1839].

⁵ Эта позиция представлена многими исследователями. В частности, кроме Вебера к ней можно отнести и таких мыслителей, как фон Хайек, Поппер [см.: Buzzoni, 2004], И. Гофман, М. Олсон [Olson, 1965], А. Данто [Danto, 1962], Дж. Эльстер [Elster, 1983] и др. [Tännsjö, 1990; Just, 2004] Некоторые дисциплины, такие как теория игр и экономика, построены на предпосылках индивидуализма.

⁶ Это может проявляться в разных вариациях. К. Скиннер [Skinner, 2002, p. 114-122] представляет этот подход в рамках истории понятий, однако это можно распространить и на наше время. В одном из своих выступлений он отмечает, что интертекстуальность представляет собой основу приписывания интенций и тем самым объяснения действий через намерения. «Несомненным следствием моего подхода», – пишет он, – является то, что основное внимание должно уделяться не индивидуальным авторам, но более общему дискурсу их времени» [Там же, p. 118]. Дискурс в этом плане не сводим к установкам и психологии индивидов.

⁷ Литература, исследующая социальную онтологию и методологию Гегеля, обширна. Только некоторые из работ: [Wood, 1990; Bubner, 1995; Neuhouser, 2000; Pippin, 2008; Stekeler-Weithofer, 2019, 2021]. Об отношении Гегеля к традиции социологии [см.: Knapp, 1986].

⁸ Интерес представляет ее оценка социальных теоретиков ХХ в. В частности, она относит популярность Хабермаса в англо- и немецкоязычных мирах на счет его укорененности в немецкой традиции социального познания, наследующего духу Лотце и тем самым неокантианства [Rose 2009, p. 36].

9 Она обвиняет марксистскую традицию в мистификации мысли Гегеля, в разделении ее на консервативную систему и радикальный метод, которое, по ее мнению, Гегель преодолел [Rose, 2009, p. 43-44].

¹⁰ Нельзя не отметить, что Роуз видит высшее развитие унификации Гегеля в логике, а не феноменологии или философии права, на что указывает и сама структура ее книги, тем самым достигается методологическая унификация философии Гегеля. (Одна из проблем гегелеведения – вопрос соотнесения «Феноменологии духа» и поздней системы с логикой как «фундаментом»). Определенно, Роуз желала практического воплощения своих идей и радикального переустройства общества как абсолюта, познающего и создающего самого себя, началом чего должна послужить корректная интерпретация. Мы видим оборачивание одиннадцатого тезиса Маркса. Подлинное изменение мира совершается через переинтерпретацию и создание понятий, изменение практики – это следствие этого. Философия, интерпретация мира есть и его изменение.

¹¹ Здесь нельзя не привести пространную цитату из Ницше «По ту сторону добра и зла»: «Но нужно идти еще дальше и объявить беспощадную, смертельную войну также и “атомистической потребности”, которая, подобно еще более знаменитой “метафизической потребности”, все еще существует в опасном паки-бытии в таких областях, где ее никто не чует; нужно прежде всего доконать также и ту другую, еще более роковую атомистику, которой успешнее и дольше всего учило христианство, атомистику душ. Да будет позволено назвать этим словом веру, считающую душу за нечто неискоренимое, вечное, неделимое, за монаду, за atomon, – эту веру нужно изгнать из науки! Между нами говоря, при этом вовсе нет надобности освобождаться от самой “души” и отрекаться от одной из старейших и достойнейших уважения гипотез, к чему обыкновенно приводит неуклюжесть натуралистов, которые, как только прикоснутся к “душе”, так сейчас же и теряют ее. Но путь к новому изложению и утонченной обработке гипотезы о душе остается открытым; и такие понятия, как “смертная душа”, “душа как множественность субъекта” и “душа как общественный строй инстинктов и аффектов”, с этих пор требуют себе права гражданства в науке» [Ницше, 1996, с. 250].

Respublica Literaria, 2024, Т. 5. № 1. С. 61-70. DOI: 10.47850/RL.2024.5.1.61-70

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]