Попытки объяснения сознания и личности человека по аналогии с Божественной сущностью имели место в христианской теологии неоднократно. Все эти объяснения исходили из полагания отношения Лиц Троицы или ипостасей внутри Лица Сына в качестве модели отношений, образующих природу человека. Проекции ипостасных отношений на устройство человеческого сознания, принадлежащие Аврелию Августину, П. Флоренскому, В. Лосскому, Л. Карсавину, позволяют говорить о существовании «ипостасных» моделей сознания. Специфическое качество последних – представление содержаний сознания как тождественно-различных, различающихся только в себе, относительно друг друга, но проявляющих тенденцию к совпадению при определенном аспекте их рассмотрения.

Ключевые слова: триединство; христология; ипостась; воипостасность; модус; сознание; личность.

Учение о Христе, в котором совпадают две природы, божественная и человеческая, тесно связано с христианским подходом к проблеме личностности. Можно говорить о развитой христианской антропологии, проблемами которой являются сопоставление образа и подобия, дуализм телесного и духовного, приоритет этических характеристик личности. В ней также присутствует аналогия между ипостасной природой Бога и организацией человеческого сознания, рефлексируемая в исследовательской литературе достаточно редко. Для анализа моделей человеческого сознания интересен факт существования его «ипостасных» версий; в учении Отцов Церкви и религиозных философов последующих веков имеют место концепции, в которых триединство божественной личности различным образом проецируется на человеческое устройство. В данном случае мы не имеем в виду хорошо известную триаду «тело – душа – дух», являющуюся своего рода аналогией Божественной троичности. Речь идет об экстраполяции самого принципа ипостасной связи лиц внутри божественной личности на духовую организацию человека. Для того чтобы уловить признаки такого философско-богословского метода, нужно осмыслить специфику связи Лиц Троицы в том виде, в каком она представлялась религиозным философам.

В лице триединого Бога, согласно христианской догматике, люди встречаются с бесконечным пределом, превышающим всякое понятие личности. Это сверх-личность, так как она едина в трех лицах. Если человеческие личности разъединены и не существуют одна в другой, то божественные Лица, имея одну природу, одну волю и силу, сопребывают друг с другом, соединяются, не сливаясь. Термин υπόστασις (ипостась) призван отсечь идею абстрактного божества: нельзя мыслить Бога вне трех Лиц, самый источник Божества – личен [1. С. 218]. Таким образом, ипостасное совпадение трех Лиц имеет принципиальную связь с феноменом личности вообще.

Для христианства понимание Бога как личности принципиально важно. Высшие христианские добродетели – вера в Бога и любовь к Богу – встречают на пути своего осуществления серьезные препятствия. Трудно уверовать в неощутимое абсолютное начало и возлюбить его, неслучайно более «теплые» культы имеют в истории христианства Иисус, Богоматерь, святые. Христианство настаивает на личностности триединого Бога, одновременно это – залог возможности любви к нему.

Начиная с периода зрелой патристики тайна божественного образа и подобия в человеке истолковывается именно как личность. То есть неповторимая индивидуальная духовная сущность человека и есть его общее с Богом качество. Однако, как отмечает В.Н. Лосский, ипостась ни в коей мере не может быть истолкована в значении «индивидуальное». Индивидуум принадлежит виду, он имеет общую со всеми другими людьми природу, как бы обладает своим «осколком» этой природы, которая бесконечно раздроблена и остается всегда одной и той же в индивидуумах, без подлинного различия [1. С. 214]. Оυσια (усия) же в Троице, т.е. ее божественная сущность, – это не абстрактная идея божества, которая бы связывала три божественных индивидуума. Ни одна из ипостасей, обладая божественной природой, ее не разбивает, каждая обладает ей во всей полноте, безраздельно.

Основная особенность Троицы, согласно христианскому учению, состоит в том, что Лица, или ипостаси, тем более различны, чем более они едины. То есть нераздельность сообщает им неповторимость. Их единство – это не безличное единообразие, а плодотворная напряженность безусловного различия, взаимопроникновение без смешения и примеси. Парадоксальным образом безраздельное единство сообщает ипостасям индивидуальность. Ипостасные отношения суть саморазличающееся тождество.

Существует ряд попыток выразить эту особенность Троицы с помощью логических формул. По Флоренскому, это формула «А есть А, ибо А есть не-А». Божественная сущность в своем само-отвержении получает себя. А есть А через утверждения себя как не-А, т.е. через «усвоение и уподобление себе всего» [2. С. 48]. Мы получаем, по сути, формулу «А есть всё», близкую к девизу учений, называемых нами модальными1, – pan en panti, «все во всем». Интересно, что аналогичным образом Д.Т. Судзуки объясняет сущность установки дзен: «Дзен – это отказ от обычного образа мыслей, от утверждения и отрицания. Мы обычно говорим, что А есть А и никогда не может стать Б. Но в свете дзен, однако, А не есть А, и далее, вследствие того А есть А» [3. С. 334].

Если обозначить не-А как Б, то относительно Б также нужно выстроить формулу: Б = не-Б. В свою очередь, если не-Б обозначить как В, то круг замыкается – в не-В А находит себя как А, не-В = А. Внутри Б переставая быть А, А в то же время приравнивается к Б, но поскольку Б есть В, то в В, опосредованно, А получает себя уже доказанным, установленным. Каждая из ипостасей утверждается в другой, будучи ею.

формате PDF (348Кб)

Впервые опубликовано: Мёдова А. А. Тринитарный дискурс и ипостасные модели сознания // Вестник Томского государственного университета. № 359 (июнь 2012). С. 38-43. https://journals.tsu.ru/vestnik/&journal_page=archive&id=872&article_id=5431