Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Дискуссии - Публицистика

Егор Холмогоров
Полтава
Oб авторе



300-летие Полтавской битвы проходит в России как-то непозволительно сдержанно, а ведь речь идет не просто о юбилее одной из великих битв русской истории (а таковых у нас было немало — от Чудского озера и до Сталинграда). Речь о дне рождения русского великодержавия.

До Полтавской баталии Россия жила сама по себе, иностранцы и, прежде всего, европейцы, относились к ней либо с любопытством, либо с пренебрежением. В 1700 году после разгрома русской армии под Нарвой европейцы аплодировали «новому Александру Македонскому» — Карлу XII, загнавшему «азиатов» назад к медведям.

И в самом деле — на что рассчитывали эти дикари, решившие тягаться с лучшей армией Европы, появление которой на полях сражения весь XVII век решало исход общеевропейских войн в ту или другую сторону.

Выделанный из лучшей стали шведский «замок» надежно запирал Балтику в интересах английских и голландских купцов — и ни датчанам, ни полякам, ни русским, ни ливонским немцам, ни всем им вместе никак не удавалось его сбить. Шведы разгромили всех своих врагов в войне 1655–1661 и повторили то же самое в 1700–1707 — всего в несколько приемов оставив русского царя без союзников. «Александр» бросал свои полки от Дании в Прибалтику, из Прибалтики в Польшу, оттуда в Саксонию — и вот двинул их на Россию — дабы покончить с русскими раз и навсегда. Направление подсказала ему, кстати сказать, английская дипломатия, опасавшаяся, что если шведский король не удалится на восток, он может поддержать врага Англии — Францию и напасть на союзницу англичан Австрию.

Армия шведов была классической армией «блицкрига». Снабжения из тылов Карл XII не признавал — опирался только на реквизиции и беспощадный грабеж населения («Все, кто медлит доставкой или вообще в чем-нибудь провинится, должны быть наказаны жестоко и без пощады, а дома их сожжены… Местечки, где вы встретите сопротивление, должны быть сожжены, будут жители виновны или нет», — поучал Карл своих генералов). Артиллерию шведский король не любил, перестрелок не уважал — его пехота и кавалерия сомкнутым строем атаковали центр неприятеля с помощью холодного оружия и попросту опрокидывали врага.

Победив, шведы не щадили никого и отличались особой жестокостью к русским: разгромив русских и саксонцев при Фраушадте, полководец Карла Реншильд устроил кровавую расправу над русскими солдатами, которую современный шведский историк описывает так: «Саксонских солдат щадили, но русским не приходилось ждать никакой милости. Реншильд приказал поставить шведские отряды кольцом, внутри которого поставили всех взятых в плен русских. Один очевидец рассказывает, как потом около 500 пленных "тут же без всякой пощады были в этом кругу застрелены и заколоты, так что они падали друг на друга как овцы на бойне". Трупы лежали в три слоя, размочаленные шведскими штыками… Другой участник сражения рассказывает: "Узнавши, что они русские, генерал Реншильд велел вывести их перед строем и каждому прострелить голову; воистину жалостное зрелище!"» (под Полтавой Реншильд попал в русский плен, где его усадили за один стол с царем и вообще обращались с ним исключительно гуманно, слишком гуманно, учитывая его военные преступления).

Петр Великий как-то сказал: «Мой брат Карл мнит себя Александром, но он не найдет во мне Дария». И в самом деле, никакого блицкрига не получилось — два долгих мучительных года шведская армия продвигалась через восточную Польшу, Белоруссию и Украину. Перед нею сжигали посевы и уводили скот, в спину били отряды доведенных до ярости шведскими реквизициями крестьян, армия блицкрига попросту увязала в полесских болотах, изнемогала от голода и дизентерии. Вместо того чтобы диктовать правила игры, Карл играл по правилам Петра, принятым на совещании в Жолкиеве в 1707 году (Карл через изменника Мазепу знал о содержании «Жолкевского плана»): заманивать шведов вглубь страны, не давать им найти продовольствие, истощать их малой войной и довести до полного ничтожества.

Шведский король плясал перед русским царем, как змея перед факиром с дудочкой. Потеряв год на марш через восточную Польшу, шведский король неожиданно остановил свой поход на Россию на границе Смоленщины. Как ни странно, Карлу хватило догадливости на то, чего не понял сто лет спустя Наполеон — в России его армия погибнет вне зависимости от результатов сражений.

Карл повернул на Украину — к Мазепе. Об этом персонаже, ставшем главным героем юбилея этого года благодаря напору оранжевых властей Киева и недостаточной подготовленности наших собственных пропагандистских мощностей, надо сказать отдельно. Худшего «дедушки» для украинской национальной идеи невозможно и выдумать — Мазепа был похож на борца за свободу Украины не больше, чем был похож на борца за свободу России пресловутый генерал Власов.

Прежде всего, Мазепа был активным участником гражданской войны, которая шла в России и на Украине в конце XVII и начале XVIII века. Именно так — Петру I пришлось вести настоящую гражданскую войну с собственным народом, не принимавшим ни брадобрития и немецкого платья, ни ужесточения крепостного гнета и повальных рекрутских наборов. И эта война была куда опасней любого шведского короля — в 1705 году восстала Астрахань. Приводить в покорность ее пришлось не столько силой, сколько обещанием царских милостей и амнистии, в 1707-1708 годах нарушение старинного правила «с Дону выдачи нет» привело к булавинскому мятежу, подавленному лишь с большим трудом. На Украине шла своя большая и малая гражданская война, когда казаки во главе с Семеном Палеем начали борьбу против Польши и освободили значительную ее часть (а Польша тогда была союзницей России по Северной войне). Во всех этих войнах Мазепа был против народа и за царей и королей, был самым беспощадным подавителем любых мятежей, самым жестоким угнетателем крестьян и самым беспощадным из петровских палачей. Куда там «князю-кесарю». Обманом схватив Палея, Мазепа предал и свободу Украины, и казацкую вольность еще раньше, чем перешел к шведам.

Собственно самим мотивом мазепиного предательства было желание «сбросить» слишком хлопотное дело управления Украиной и получить нехлопотную синекуру. «Вся Украина, включая княжества Северское, Киевское, Черниговское и Смоленское, должна вернуться под владычество Польши и оставаться под её Короной, за что Мазепа награждается титулом князя и получает Витебское и Полоцкое воеводства с теми же правами, которые имеет Герцог Курляндский в своей земле».

Корыстный торговец землями и людьми, подавлявший всякую свободу и жизнь в угоду тому, кто сильнее и больше платит (а Петру содержание его любимца обходилось в копеечку: Мазепа был владельцем 19654 дворов на Украине и 4117 дворов (всего порядка 100000 душ) на юге России) — таков «отец-основатель» украинской незалежности по версии оранжевых. Впрочем, при жизни украинцы платили Мазепе заслуженной им монетой — они его ненавидели, героем он был не для народа, а для такой же, как он, полупольской шляхты. Перебежав к Карлу, Мазепа с трудом смог увлечь за собой не более 3 тысяч казаков, — большинство украинцев отвернулись от нелюбимого гетмана — более того, наличие в шведском войске Мазепы скорее усилило антишведские настроения и партизанскую борьбу народа: прежний барин и палач шел на Украину в обозе армии басурмана и иноверца, чтобы теперь уже от его имени попить народной кровушки.

Переход на его сторону Мазепы стал для шведского короля главнейшей стратегической неудачей. Неудачей настолько серьезной, что не будь у нас строго документированной фактуры, авторы исторических фэнтези могли бы сочинить историю в духе тех, которые декаденты и гностики порой сочиняли про Иуду как якобы «лучшего ученика Христа, который предал по воле самого учителя и принял на себя вечный позор ради того, чтобы послужить делу спасения». И в самом деле Мазепа развернул войска Карла с пути к Москве на Украину, туда, где вряд ли можно было одержать стратегическую победу. Измена гетмана привела к разгрому русскими войсками Батурина и Запорожской сечи, причем и в том и в другом случае дело сопровождалось жестокой резней (Петр был к предателям беспощаден). Эти разгромы лишили шведов на Украине продовольственной базы (Батурин) и ценного союзника (Сечь).

После разгрома шведов именно скоротечная переправа Мазепы на другой берег Днепра у Переволочны подтолкнула Карла к решению переправиться и самому и лишила оставленные им шведские войска последнего шанса на спасение. Так что если бы у нас было в чести ставить памятники иудам, Мазепе следовало бы поставить большой и из чистого золота, так много он сделал для поражения шведов.

Но последний и решительный удар шведской гордости нанесло все-таки воинское искусство самого Петра. Даже очень умные историки порой поддаются соблазну мифа о Карле XII и начинают рассказывать, какой он был блестящий военачальник по сравнению с Петром, который был блестящим политиком, дипломатом, стратегом, но не военным.

История полтавской баталии этот взгляд опровергает. Создав Карлу стратегически невыносимое положение, лишив его возможности кормиться за счет захваченной страны, обрекши на голод, Петр затем вчистую разбил его и на поле боя, не дав шведам реализовать ни одного из тактических преимуществ своей прекрасной армии.

Со времен Нарвы Петр строил русскую армию как полную противоположность шведской. Карл презирал артиллерию — Петр с помощью гениального артиллериста Василия Корчмина создал лучшую артиллерию в тогдашней Европе, мощную, скорострельную, грамотно организованную, ввел даже новый вид войск, прежде нигде и никем не применявшийся — конную артиллерию. Карл планомерно снижал роль огня в сражении, повышая роль штыкового удара (в этом его учеником может показаться Суворов, однако сравнение ложное — Суворов умел и любил стрелять, и штыками считал нужным бить только турок, а не, к примеру, французов), Петр, напротив, учил свою армию стрелковому бою — у него стреляли и пехота и конница, хотя и в рукопашной они драться умели. Карл вообще ничего не понимал в военной инженерии — Петр стоял в этом вопросе не только вровень веку гения военной инженерии Вобана, но и существенно выше его. Даже небольшие русские крепостицы типа Веприка (крохотный город, о который, однако, шведская армия обломала немало зубов) или Полтавы оказались фактически неприступными — и это в то время, как русские в Ингерманландии щелкали орех за орехом. Даже одержав победу над Петром в поле, Карл, скорее всего, вынужден был бы разбиться о цитадели Смоленска, Киева и Москвы (слава Богу, не дошел — ради укрепления Кремля в 1708 году готовы были даже снести Покровский собор).

27 июня (ст.ст.) 1709 года на поле битвы под Полтавой Петр доказал, что неизмеримо превосходит Карла и как полководец. Голодающая, страдающая от дизентерии, все более теснимая русскими шведская армия понимала, что единственный ее шанс — это генеральное сражение. Карл принял решение ночью провести свою армию сквозь линию прикрывавших русский лагерь редутов, а затем атаковать сам лагерь.

В темноте, позабыв во многих частях даже о молебнах, шведы двинулись на север и… наткнулись на поперечную линию редутов, которую русские начали строить, закончив продольную. Стоявшие буквой Т русские укрепления разрезали шведскую армию на части, а темп и темнота были потеряны. Вместо того чтобы проскользнуть мимо русских, шведам пришлось идти на штурм под оружейным и орудийным огнем сразу с нескольких сторон. После упорных атак были захвачены передние недостроенные укрепления, но штурм первого же полностью готового третьего редута превратился для шведов в кровавый ад.

На шведскую пехоту обрушились драгуны Меньшикова, уже показавшие, чего они стоят, и под Калишем и под Лесной. Меньшиков, уже привыкший бить шведов, был так уверен в победе, что просил у Петра подкреплений, чтобы решить дело. Петр отказал — не в его интересах было «побить» шведа в ситуации, когда его требовалось разгромить.

Меньшиковских драгун отвели, бросившаяся за ними в погоню шведская кавалерия попала под артиллерийский огонь из русского лагеря, а за нею под тот же огонь попала с трудом прорвавшаяся сквозь редуты пехота генерала Левенгаупта (самого несчастливого из шведских полководцев — Лесная, Полтава, Переволочна).

Чтобы хоть немного скрасить себе пилюлю, шведские историки придумали версию, что атакуй Левенгаупт в тот момент русский лагерь, и победа была бы на стороне шведов.

На деле же часть шведской пехоты оказалась под жестоким артиллерийским огнем, и Левенгаупт поспешил увести ее на запад, на соединение с королем.

Тем временем русские редуты нанесли свой последний и самый страшный удар шведской армии — 3-й (по шведскому счету) или 8-й (по русскому) редут, тот самый, который из достроенных был выдвинут дальше всего вперед, превратился в могилу уже для 1,5 тысяч шведов. Оставшиеся под командованием генерала Рооса шведы, так и не сумев его взять, откатились назад в лес, как и кавалерийский отряд генерала Шлиппенбаха. Шведская армия оказалась без трети своей пехоты. Карл XII в нерешительности ждал, когда появится Роос, а русские, не отрывая слишком много сил от своей армии, начали охоту за оторвавшимися шведами. Пять полков русской конницы и пять батальонов пехоты сначала разбили шведскую конницу и заставили бежать пехоту Роса, загнали ее на один из шведских осадных шанцев у стен Полтавы и заставили там капитулировать. Героическая Полтава, сдерживавшая шведов несколько месяцев, была деблокирована.

Тем временем на поле перед русским лагерем с тем, что осталось еще от шведской армии, разворачивался последний акт драмы. Шведский король почему-то думал, что русские будут сидеть в лагере и ждать, когда их величество придет и соизволит их победить. Их величество царь Петр Алексеевич придерживался на сей счет другой точки зрения. Русская армия в полном порядке вышла из лагеря, построилась в две боевых линии, которые были существенно длиннее шведской линии, поставила на флангах кавалерию и создала угрозу охвата шведов. Пользуясь численным преимуществом (сколько лет Петр работал над тем, чтобы создать это преимущество в нужное время и в нужном месте!), русский строй был сделан очень глубоким: русские полки были построены в две линии по пять шеренг. Царь рассчитывал, что даже самая стремительная штыковая шведов попросту увязнет в таком глубоком построении. В промежутки между русскими батальонами были поставлены по три в ряд трехфунтовые пушки.

Развернутым боем, со знаменами и барабанами, с едущими впереди фельдмаршалом Шереметьевым и царем русская лавина медленно надвигалась на шведов. Наверное, именно тогда и могли впервые зародиться представления, легшие в основу образа русской армии как «парового катка». Никаких криков «ура!», которыми изобилуют пушкинская поэма и патриотические фильмы, не было. Петр категорически запрещал любые крики, которые могут помешать войскам слушать команды офицеров.

Навстречу русским двинулась жиденькая линия шведской пехоты, позади которой в полном беспорядке следовала кавалерия. У шведов оставался последний призрачный шанс: решить дело штыковым ударом в русский центр и опрокинув всю русскую армию.

Это было, конечно, невозможно, но ничего другого попросту не оставалось. Левенгаупт быстрым шагом повел шведских гвардейцев на приступ русского строя — это на правом фланге, а на левом захваченные началом русского наступления врасплох шведы едва строились, причем строились неудачно, создав между полками огромный разрыв.

«Последний и решительный» удар шведской гвардии превратился в кошмар: когда войска сблизились на дистанцию полета ядра, 68 русских полковых пушек начали расстреливать шведов. На этот расстрел шведам было даже нечем ответить (Карл, начиная атаку, как обычно, пренебрег артиллерией и оставил ее в лагере, пожертвовав огневой мощью ради скорости), и он стал, наверное, одним из самых страшных зрелищ в истории войн: ядра, затем картечь вырывали шведские шеренги, разрывали людей надвое, с 60 шагов к русским пушкам прибавился стройный ружейный огонь, на который шведы тоже толком не могли ответить из-за отсыревшего пороха.

Шведы на то и были лучшей армией Европы, чтобы и в этих условиях их гвардия сохранила железную дисциплину так же, как сохранила дисциплину петровская потешная гвардия под Нарвой. Батальоны Левенгаупта ударили в рукопашную на первый батальон Новгородского полка, который дрогнул и побежал.

В этот момент русский царь оказался на высоте не только полководческого и стратегического искусства, но и личной храбрости. Петра предвзятые историки часто попрекали в трусости — он панически бежал из дворца в 1689 году, он бросил армию перед Нарвой, он запаниковал, оказавшись в тяжелой ситуации в Прутском походе. Но этот страх, очевидно, не имел ничего общего со страхом на поле битвы — это были страхи политика. В бою царь себя повел как величайшие полководцы древности: пустив галопом свою Лизетт, он в полторы минуты проскакал строй семи батальонов, взял второй батальон новгородского полка и повел его в контратаку. Пуля в седло, пуля в шляпу и, наконец, пуля, которую остановил нательный крест, но всего несколько минут — и положение поправлено.

Готовя битву, Петр сделал всё, чтобы самая сильная атака лучшего шведского подразделения была не более чем булавочным уколом. Пока шведские гвардейцы атаковали, русские гвардейцы на русском правом фланге вошли в прорыв между шведскими батальонами левого фланга, на шведов обрушилась и русская кавалерия.

Расстроенные неудачами, преследовавшими шведов с утра, расстрелом русской артиллерией и неуверенностью в тыле нервы шведских не-гвардейцев не выдержали, и они побежали. Остановить их было некому, заткнуть дыры было нечем. Хотя линейная тактика XVIII века не предполагала такой фигуры как «Канны», она сложилась естественным ходом событий — удар шведской гвардии по русскому центру привел лишь к десинхронизации шведской линии и обрушению флангов. В течение нескольких минут все было для шведов потеряно. Масса русских войск вдавливалась в интервалы между шведами. Окружала их с флангов и тыла. Для тех шведов, кто не успел бежать в лес, наступило жесточайшее избиение.

Победа была настолько полной и впечатляющей, что Петр первое время даже не очень заботился о преследовании бегущих шведов (и этим дал Карлу возможность улизнуть). Русские молились и праздновали победу вместе со знатными пленными шведами. Петр I пил за «учителей», хотя в этом он порядком лукавил или обманывал сам себя. Гораздо честнее с его стороны было бы, как это сделал Сталин в 1945-м, выпить за русский народ.

Петр учился у шведов воевать, не столько копируя их, сколько изощряя свой природный русский ум на изобретение способов противопоставить русский огонь и мощь шведской выучке и напору. Чисто «западническая» армия Петра, набранная им в 1700-м, была разбита Карлом под Нарвой, и Петру пришлось учиться у собственного народа — у русских пушкарей, у ненавистных ему стрельцов, за полвека до Полтавы на равных сражавшихся с шведской армией, бывшей тогда в гораздо лучшей форме, у русских городовых и земельных дел мастеров.

План Петра по истощению армии Карла не имел никаких шансов на удачу, если бы не массовая поддержка народа. Даже старообрядцы, бежавшие от «антихриста» на польскую границу, и те встретили шведов ожесточенной партизанщиной. Сражение с общим врагом сплотило русский народ так, что гражданская война, ведшаяся против Петра русским крестьянством, после 1709 года практически прекратилась — победа примирила царя-реформатора и народ.

А во внешнем мире день Полтавы стал днем рождения России как великой державы. Причем в этом помогло все, даже спасение жизни Карла XII, — если бы король тогда погиб, то Швеция, конечно, заключила бы с Россией мир на весьма умеренных условиях Петра.

Продолжавшиеся еще 9 лет приключения незадачливого «Александра Македонского» позволили России присоединить Прибалтику, стать хозяйкой Польши и Северной Германии, отстроить мощный флот, с которым пришлось считаться даже Британской владычице морей. С того самого дня ни одно большое или малое дело в мировой политике не решалось без России. Все прочие акты русского самоутверждения в военно-политической истории, включая и самый выдающийся — Победу в Великой Отечественной войне, были ничем иным как упрочением, подтверждением на новом военно-технологическом и идеологическом фундаменте последствий «полтавской виктории». Мы и по сей день несем на своих плечах и высокую честь, и великую привилегию, и державное бремя полтавских победителей. Будем же достойны этой великой битвы, наверное, самой успешной по итогу во всей нашей истории, и сделаем все для того, чтобы ее исторические итоги никому и никогда не удалось «ревизовать».


http://novchronic.ru


Егор Холмогоров, Полтава // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.15414, 18.07.2009

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru