В основе большинства проблем с лечением человека (особенно, если пациент уже леченый-перелеченный) лежит, не удивляйтесь — избыточность системы защиты. Это только кажется, что человек потому и болеет, что защита (кто-то называет это иммунитетом) не работает, а тем временем человека кто-то или что-то безнаказанно «грызет». А на самом деле зачастую все наоборот — система защиты гиперактивна и просто не дает телу покоя. Собственно она сама его и грызет. Вот как это происходит.

Есть довольно веские основания полагать, что система защиты человека выстроена на так называемых конъюгированных двойных связях (точнее на конъюгированных жирных кислотах). У любознательного читателя может возникнуть вопрос: как убедиться в том, что такие образования действительно существуют, и как измерить их количество? Для этого можно использовать 2 метода: 

1.Спектральный анализ в ультрафиолете и первой части видимого света.

2.Изучение местоположения двойных связей в молекуле жирной кислоты путем молекулярного расщепления и анализа образующихся фракций.

А вот метод испарительного фракционирования (газовая хроматография) присутствия конъюгированных жирных кислот не выявляет. Первый и, особенно, второй метод предоставляют ценную информацию, позволяющую пронаблюдать появление конъюгированных жирных кислот при патологических состояниях. Подобные исследования показали, что самыми «жесткими» защитниками, от которых непонятно, чего больше — вреда или пользы — являются так называемые конъюгированные триены. Стало очевидно, что с усугублением патологии их количество резко нарастает, но самым важным открытием стало то, что смерть объекта наступает тогда, когда их концентрация в теле достигает критической величины.

Конъюгированные триены — чрезвычайно мощная разрушительная сила, против которой не могут устоять не только большинство патогенных микроорганизмов, но и, зачастую, сам организм. Разрушая патогены, организм частично разрушает сам себя. Есть лишь ограниченное (как по количеству, так и по качеству) число гормонов, вырабатываемых надпочечниками, которые способны держать конъюгированные триены «в узде», дабы не допустить в буквальном смысле самоликвидации организма. Конъюгированные триены (традиционной медицине часть из них известна как эйкозаноиды — лейкотриены, простагландины, тромбоксаны и пр.) ответственны за все воспалительные процессы в организме. Они появляются при любой травме, радиационном облучении, гиперинсоляции, нервном возбуждении любого генеза, особенно при страхе или сильном испуге, короче говоря, при стрессе. Подобные образования являются активнейшими захватчиками и перехватчиками кислорода, что приводит к прямой конкуренции с клеточным дыханием вплоть до полного его подавления.

Небольшой экскурс в историю. Хорошо известно, что длительное пребывание человека или животных в среде, содержащей токсические окисляющие соединения, сопровождается развитием симптомокомплекса, внешне напоминающего картину старческой дегенерации. Так, например, переутомление, интенсивная физическая работа, мышечные сокращения, кислородная интоксикация сопровождаются накоплением в различных тканях (особенно в печени, сальнике, мышцах, сетчатке глаза) липоперекисей. В 1936 году канадский патофизиолог Ганс Селье описал стереотипный синдром физиологического напряжения (то, что и было названо «стрессом»), который возникал у подопытных животных при остром или хроническом воздействии сильных повреждающих агентов (стрессоров), в том числе сильных окислителей или факторов, активирующих свободнорадикальное окисление. Свои классические опыты Селье поставил на лабораторных крысах, которых он затравливал раствором формальдегида. Согласно Селье, синдром стресса начинается «фазой тревоги» в виде суммы признаков функционального напряжения системы «гипофиз-кора надпочечников». Если действие стресс-фактора продолжается, то через несколько дней у подопытных животных наступает период адаптации. В это время животные выглядят практически здоровыми, но у них сохраняется повышенный фон гипофизарно-адреналовой активности. В случае дальнейшего действия факторов стресса наступает функциональный срыв и декомпенсация, гипофизарно-адреналовая система истощает свой пластический и энергетический ресурс, и в организме начинают преобладать процессы дегенеративно-дистрофического типа, напоминающие геронтологическую патологию. Это даже дало повод Селье назвать стресс «ускоренной версией старения».

Возвращаясь к основной теме можно сказать, что если сверхокислителей не слишком много, то организм справляется с ликвидацией их избытка за счет работы надпочечников, но, конечно, уже после того, как нервная система «докладывает наверх» об устранении патогенного фактора. Но если патогенный/вредоносный фактор персистирует достаточно долго (по какой бы то ни было причине), то надпочечники полностью истощаются (лишаются своего суданофильного наполнения), сморщиваются, вслед за чем нарастает каскадное, практически неконтролируемое разрушение тканей. По такому же принципу возникают и развиваются все хронические состояния.

Не исключено, что рак — это защита от защиты. Фредерик Кох был убежден в том, что, растя опухоль, организм пытается что-то нейтрализовать, в большинстве случаев безуспешно. Вполне возможно, что рак — это попытка синтезировать нейтрализат для убойной силы в виде конъюгированных триенов и их производных.

Никакими «чистками» вывести из организма конъюгированные триены невозможно — это вещества сугубо липидного (т.е. жиро- или даже олифа-подобного) характера, а отнюдь не водорастворимые вещества. Они могут как оконная замазка «сидеть» в организме годами, омываясь «водой», но совершенно в ней не растворяясь и, следовательно, не уносясь с током крови.

Далее, до тех пор, пока нервная система будет детектировать наличие опасности любого рода — будь то бактерии, вирусы или просто состояние страха или волнения — конъюгированные триены будут персистировать в организме, нанося все больше и больше вреда. В принципе это может объяснить, почему человек, охваченный паникой (например, после оглашения бесперспективного диагноза), сгорает как свеча. Более того, практически любые вещества, «неравнодушные» к нервной системе (т.е. прямо или косвенно влияющие на нее) как, например, наркотики, обезболивающие, транквилизаторы, сигареты, крепкий алкоголь, действуют как прямые стимуляторы триенов.

Парадоксально, но первый эффект от них — да, «срезание» (хотя правильнее говорить тушение) триенов. Но вслед за этим следует производство триенов в прогрессирующем количестве, за тем следует потребность увеличить дозу «нейтрализата», после чего круг замыкается. Именно так возникают все зависимости — нарко-, алко-, табако-, лекарственная. И все это управляется нервной системой.

Эммануэль Ревичи проводил очень интересный эксперимент. Он брал двух крыс и облучал их летальной дозой рентгена. Но первая облучалась при жизни, а вторая — сразу после декапитации (отрубания головы). Так вот в первом случае спектральный анализ тела крыс показывал резкое увеличение количества конъюгированных триенов (и, что характерно, только их), а во втором их не наблюдалось практически вообще. Так было еще раз доказано, что механизм «включения» или отсутствия защиты полностью управляется нервной системой. Данные, аналогичные данным Ревичи, сообщал доктор Гайский (ссылка на него содержится в диссертации Самохоцкого) еще в 1921 году. В статье «Чума у сусликов, зараженных в состоянии глубокой зимней спячки» описано, как после занесения чумной палочки в организм спящего животного, оно долго-долго остается интактным, не проявляя никакой реакции. Но при пробуждении животного болезнь быстро развивается и оно погибает. Из хирургии также хорошо известно, что местная анестезия обычно тормозит развитие воспаления у пациента, но в дальнейшем оно протекает интенсивнее, чем у прооперированного без таковой. Иными словами, если нервная система «спит» или «отключена» каким-либо химикатом, то можно пережить практически любую патогенную атаку. Однако стоит нервной системе «очнуться» и детектировать наличие патогена или вредоносного воздействия — может иметь любая степень выраженности защиты, вплоть до самоликвидации. Это именно то, что происходит при любом шоке (сильной травме, ранении, переливании крови, не соответствующей по групповому признаку, анафилаксии и т.д.). Например, пулевое/осколочное ранение (если не в сердце, не в голову, а, например, в мягкие ткани и при условии недопущения больших потерь крови) само по себе не является достаточным для наступления смерти. Однако в большом проценте случаев оно приводит к смерти достаточно быстро именно благодаря участию нервной системы, генерирующей лавинообразное «производство» конъюгированных триенов. Более того, при наличии в организме избытка конъюгированных триенов, любое вводимое лекарство может восприниматься как «вредоносное», что будет только усиливать защиту и отторжение.

Поэтому первое, с чего нужно начинать лечение больных — с нейтрализации конъюгированных триенов и их производных, т.е. со снятия защиты, с отключения «оборонного периметра» и предоставления организму покоя. Причем нужны такие вещества, которые не воспринимались бы организмом как «вторженцы», т.е. например, традиционные наркотики (вроде морфия) или обезболивающие строго противопоказаны. Нужные вещества были обнаружены, в частности, Александром Святославовичем Самохоцким. Он показал, что удаление из организма конъюгированных триенов имеет глобальные последствия — организм перестает реагировать на любые раздражающие факторы и снимает защиту. При этом не происходит наркотического «отката». К сожалению, сам Самохоцкий ничего не знал о триенах и до конца своей жизни так и не смог найти объяснения происходившим явлениям. Зато это удалось сделать Ревичи.

Конъюгированные триены «построены» на особой геометрии расположения определенных атомов и межатомных связей, причем главенствующую роль играют двойные (ненасыщенные) связи (детализация вопроса, разумеется, выходит за рамки этого повествования). «Поломать» триены можно, в частности, прицельно разорвав связи, участвующие в их создании. Вероятно, это можно сделать не только химическим, но и электромагнитным путем. Например, путем подведения к телу колебаний определенных частот. Триены и их производные характеризуются совершенно определенными спектрами поглощения — если попасть в резонанс, то связи рвутся точно так же, как рушится крепчайший мост под ногами солдат, идущих в ногу, — а зловредное образование распадается на неактивные составляющие. Для наибольшей эффективности следует использовать излучение, свопирующее по частоте — чтобы не думать, «попали» на нужную частоту или не попали. Вероятно именно на этом самом принципе основано действие цепперов Хильды Кларк, всевозможных отечественных СКЭНАРов, «Порогов» и даже питерского «Витафона». Но это — всего лишь предположение.

Небезынтересно рассмотреть с этих позиций хорошо известный из акустики факт, что человек очень положительно относится к четным гармоникам и не замечает их наличия даже в очень больших количествах. В то же время даже очень малые количества нечетных гармоник воспринимаются «против шерсти». Причина этого, вообще говоря, до сих пор неясна. Можно предположить, что это обусловлено ничем иным, как «раздражением» механизмов защиты. У нас нет здесь возможности уходить в эту тему глубоко и широко — поэтому я лишь напомню читателю, что патологическая физиология выстроена на ТРИенах, хотя бывают и патологии, вызывающиеся ТЕТРА-, ПЕНТА- и ГЕКСАенами. Так, например, наиболее суровые канцерогены (метилхолантрен или бензпирен) имеют максимумы в спектрах поглощения, строго соответствующие ТЕТРАенам.

После того, как я перенес довольно сильный стресс, я через какое-то время обнаружил, что меня очень сильно раздражают лампы дневного света — я их слышу (да-да, именно слышу, а точнее ощущаю нутром) даже если они исправны и не гудят.

Я нашел спектр излучения типичных флуоресцентных ламп

и обнаружил в нем два мощнейших пика (за номером 5 и 12) — первый соответствует частоте 2-й гармоники ТРИенов, а второй — 2-й гармонике ТЕТРАенов. Более того, я стал «слышать» обычные телевизоры даже тогда, когда они поставлены в режим «mute», но кинескоп при этом картинку показывает. Проведя измерения спектра фонового шума в помещении с включенным телевизором и с выключенным — я закономерным образом обнаружил пик на частоте строчной развертки 15.750 Гц. Аналогично, я заметил, что испытываю дискомфорт от включенного монитора (на складе стоит довольно старый кинескопический ViewSonic) — там я обнаружил довольно мощный пик 31.500 Гц = 2 х 15.750 Гц.