Письмо посла СССР в Австрии И. Ефремова

После возвращения в Таганрог я окунулся в кафедральную работу, учебный процесс, семейные дела и начал постепенно забывать об Австрии, а через месяц начал думать, что обещание советника посольства о научной поддержке является вежливым дипломатическим «трепом». И вдруг австрийские события вновь напомнили о себе. Где-то в мае 1976 года то ли к ректору, то ли к проректору последовал звонок из Москвы с грозным сообщением, что из столицы «едет ревизор» в связи с письмом посла СССР в Австрии по поводу пребывания профессора Стахова в Австрии. Из такого сообщения ректоратом был сделан вывод, что Стахов сотворил что-то весьма серьезное в Австрии, если уж сам посол удосужился написать какое-то письмо в соответствующие инстанции. На всякий случай о звонке из Москвы было проинформировано Таганрогское КГБ, и до приезда московского гостя началась тотальная проверка моей деятельности в ТРТИ (прежде всего научной и изобретательской деятельности). Я в это время находился в командировке, и из этого факта было сделано предположение, что, возможно, я сбежал из Таганрога, чтобы уйти от ответственности.

Московским гостем оказался эксперт отдела патентования Государственного Комитета СССР по делам изобретений и открытий Агапов Виктор Михайлович, который вручил мне копию письмо посла СССР в Австрии И. Ефремова, датированное 2-м апреля 1976 года, следующего содержания:

«Государственный Комитет Совета Министров СССР по науке и технике

Министерство Высшего и Среднего Специального Образования СССР

В период с 8-го января по 5 марта 1976 года по приглашению Австрийского министерства науки и исследований в Австрии в научной командировке находился зав. кафедрой информационно-измерительной техники Таганрогского радиотехнического института профессор, доктор технических наук Стахов Алексей Петрович. За период командировки проф. Стахов А.П. познакомился с работой ряда кафедр Венского и Грацкого технических университетов, Инсбрукского университета и Института обработки информации Академии Наук Австрии. В заключительной стадии командировки проф. Стахов А.П. выступил с двумя докладами на объединенном семинаре математических кафедр двух Грацких университетов и совместном заседании компьютерного и кибернетического обществ Австрии.

Выступления проф. Стахова А.П. вызвали большой интерес австрийских ученых к проблематике его исследований. Один из крупнейших математиков Австрии директор 1-го математического тнститута Грацкого университета проф. Айгнер в своем отзыве пишет: «Оригинальные идеи проф. Стахова А.П. в области алгоритмической теории измерения и компьютерной арифметики представляют значительный интерес с точки зрения теоретической арифметики и теории чисел. В процессе доклада, а также в результате длительной личной беседы я имел возможность ближе узнать и оценить глубокие идеи проф. Стахова» (отзыв проф. Айгнера прилагается).

Исследования проф. Стахова А.П. касаются оснований арифметики цифровых вычислительных машин. В этом направлении ему удалось построить оригинальную теорию новых двоичных систем счисления (так называемых «фибоначчиевых» систем счисления), которые обладают по сравнению с классической двоичной системой счисления новым качеством — высокой способностью обнаруживать ошибки в вычислительных машинах. Эта теория открывает новые перспективы в повышении информационной надежности ЦВМ и создает предпосылки для создания высоконадежных само контролирующихся ЦВМ. Эта часть доклада вызвала особенно большой интерес у австрийских ученых, занимающихся разработкой ЦВМ. В настоящее время в Австрии интенсивно задачей повышения информационной надежности ЦВМ (особенно ЦВМ специального назначения) и есть все основания предполагать, что в Австрии (в частности, в лаборатории фирмы «IBM») начнут заниматься практической реализацией «фибоначчиевых» систем счисления.

С целью закрепления приоритета советской науки в этом направлении считаем целесообразным выступить со следующими предложениями:

Посол СССР в Австрии И. Ефремов»

Конечно, это письмо сняло с меня все подозрения, но ректорату ТРТИ было стыдно за бурную деятельность по «раскрытию антисоветской деятельности профессора Стахова за рубежом», и у ректора института так и не нашлось времени, чтобы принять эксперта Госкомизобретений. Этот факт, однако, оставил в моей душе неприятный осадок и стал одной из причин моего последующего решения о переезде в Винницу.

«Фибоначчиевые» патенты

Как известно, изобретательская деятельность является одной из форм творческой деятельности. Имена выдающихся изобретателей широко известны (Эдисон и др.). Каждое изобретение является определенным творческим шагом по сравнению с известными решениями в этой области, называемыми прототипами или аналогами. Как и во всякой области творческой деятельности, изобретение изобретению — рознь. Особую ценность представляют изобретения пионерного характера, то есть изобретения, которые не имеют прототипа или аналога. Их появление можно считать своеобразным открытием в технической области.

Документом, защищающим авторские права на изобретение, в СССР являлось авторское свидетельство, а в странах Запада — патент. Необходимо также отметить, что защита изобретения с помощью авторского свидетельства или патента имеет локальный характер, то есть они защищают права автора только на территории того государства, в котором выдан патент. В частности, за пределами СССР такое изобретение могло быть использовано любой фирмой без каких-либо юридических или экономических санкций со стороны СССР. Однако в тех случаях, когда государство признавало особую ценность того или иного изобретения, а также тогда, когда речь шла о защите приоритета или экономических интересов страны, ставился вопрос о патентной защите такого изобретения в других странах. В качестве таких стран, как правило, выбирались потенциальные производители продукции, которая может быть создана на основе этого изобретения.

Для получения зарубежного патента оформляется соответствующая заявка с учетом требований патентного ведомства той или иной страны, и эта заявка подается в это ведомство с ходатайством выдать патент на изобретение. Надо отметить, что патентное ведомство какой-либо страны не заинтересовано в выдаче патента, потому что это ущемляет права собственных производителей, и с этой целью проводится весьма тщательная патентная экспертиза, которая в большинстве случаев заканчивается отказом в выдаче патента. Необходимо также отметить, что все услуги по патентованию (даже в случае отрицательного решения) оплачивает страна, которая ходатайствует о выдаче патента. Вот почему решение о патентовании советских изобретений за рубежом (особенно в области электроники и вычислительной техники) принимались только в исключительных случаях. Таким исключительным случаем оказалось и мое изобретение (вернее комплекс изобретений).

Основная цель патентования моих изобретений, как следовало из письма посла СССР в Австрии, состояла в том, чтобы «защитить приоритет советской науки». Предметом патентования была новая компьютерная арифметика. Однако в соответствии с патентными законами большинства стран невозможно получить патент на математическое изобретение, каким, в сущности, и была «фибоначчиева» арифметика. Поэтому возникла мысль о косвенной защите этой арифметики через компьютерные устройства, ее реализующие. Такими устройствами являются регистры, счетчики, сумматоры, множительные и делительные устройства и т.д., то есть основные операционные устройства Фибоначчи-компьютера. При этом желательно было придумать такой оригинальный операционный элемент, который мог бы «потянуть» на пионерное изобретение, на основе которого можно было бы создать все остальные операционные элементы. В результате таких рассуждений родилась идея многозвенной формулы изобретения, первый пункт которой и защищал бы пионерное «фибоначчиевое» изобретение.

Что же должно было стать пионерным «фибоначчиевым» изобретением? Анализ «фибоначчиевой» арифметики показал, что основными операциями «фибоначчиевой» арифметики являются «свертка» и «развертка» фибоначчиевых разрядов, с помощью которых код Фибоначчи может быть приведен к «минимальной» или «максимальной» формам. Вместе со своими аспирантами, которые принимали активное участие в подготовке патентных материалов, я разработал новый элемент компьютерной техники, который был назван «устройством приведения кода Фибоначчи к минимальной форме». Функционирование этого элемента основано на операциях «свертки» и «развертки».

Этот элемент не имел прототипов и был признан в СССР, а затем и в других странах изобретением пионерного характера. Затем были разработаны другие операционные элементы Фибоначчи-компьютера (в частности, счетчики и сумматоры). Это также были новые элементы компьютерной техники, но они не были пионерными изобретениями, поскольку все они основывались на «устройстве приведения кода Фибоначчи к минимальной форме».

Следующим моим пионерными изобретениями стали устройства умножения и деления «фибоначчиевых» кодов. Алгоритмы умножения и деления, восходящие к египетскому «методу удвоения», были разработаны мною, а их реализация в виде технических устройств осуществлена моими аспирантами.

С экономической точки зрения (стоимость патентования) выгоднее патентовать заявку на изобретение с так называемой многозвенной формулой. По существу речь шла о такой крупномасштабной заявке, которая включала бы в себя несколько десятков технических решений, объединенных общей идеей и общей формулой изобретения. Вот такой и была первая моя заявка на изобретение Фибоначчи-компьютера. Ее центральными (пионерными) техническими решениями были способ приведения кода Фибоначчи к минимальной форме и устройство для его реализации; на основе этого устройства строились все остальные операционные узлы Фибоначчи-компьютера.

Первая моя заявка, принятая к патентованию, по своему объему представляла собой книгу средних размеров, так как содержала свыше 200 страниц текстового материала, около 100 рисунков (операционные устройства и их элементы), а многозвенная формула изобретения состояла из 85 пунктов. Это означало, что на патентование выдвигалось 85 технических решений, то есть 85 изобретений. Всего же к патентованию было принято 12 заявок.

Патентование осуществлялось в 8 странах (США, Япония, Англия, Франция, ФРГ, Канада, Польша и ГДР). Для этого каждая из 12 заявок составлялась с учетом патентного закона каждой страны и затем переводилась на соответствующий язык. Таким образом, по каждой заявке мне приходилось работать с 8 экспертами-патентоведами (специалистами по патентным законам соответствующих стран) и с 5 техническими переводчиками (английский, французский, немецкий, польский и японский языки).

Эта грандиозная работа выполнялась мною и моими аспирантами Лужецким, Вишняковым, Соляниченко и другими (они также были соавторами этих изобретений) в довольно сжатые сроки. Особенно напряженными были 1976, 1977 и 1978 годы. Новый дополнительный объем работ навалился на нас после того, как началась переписка с патентными ведомствами стран патентования. На эти письма необходимо было отвечать очень оперативно, так как задержка ответа грозила отказом в выдаче патента.

У меня установились деловые отношения с Председателем Госкомизобретений СССР Иваном Семеновичем Наяшковым, который лично следил за ходом патентования и очень много помог мне в развитии моего научного направления. Прекрасные отношения, которые потом переросли в личную дружбу, у меня установились с ведущими сотрудниками отдела патентования Шабановым Рудольфом Борисовичем и Питерцевой Валентиной Николаевной. Это были мои настоящие друзья, которые верили в меня, в мое научное направление и объективно оценивали тот огромный объем работ, который мне приходилось выполнять.

Увеличить >>>

Увеличить >>>