Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Дудин А.П.
Балтийский вопрос в первой половине XVIII века.
Часть 2 (окончание)


Oб авторе
      Глава 2. Внешняя политика Петра I после окончания Северной войны.
так, в конце августа 1721 года главная цель, которой жил Петр, — завоевание выхода в Балтийское море — была с блеском достигнута. Россия получила только отнятые некогда шведами «отчины и дедины», и приняла участие в разделе Шведской империи, захватив Эстляндию и Лифляндию.
Но что же дальше? Ясно, что выход в Балтику нужен был Петру не для удовлетворения своего тщеславия и же не для восстановления справедливости. Петр был сыном своего времени — времени господства в умах государственных деятелей концепций меркантилизма и протекционизма. Государство должно обогащаться, накапливая золото и серебро, что достигается активным торговым балансом, преобладанием вывоза над ввозом.
Петр, как мы знаем, придавал огромное значение paзвитию торговли как основы могущества государства и благосостояния подданных. Он считал, что отсутствие у государства морских пристаней, через которые оно могло вести торговлю, — явление ненормальное. Поэтому можно говорить о доминанте торговой политики в общей системе внешней политики России после Ништадтского мира. Именно с этой доминантой связаны многие направления петровской дипломатии.
Наиболее существенным был так называемый «зундский вопрос». Суть его состояла в том, что Дания с давних времен взимала с кораблей, проходящих по проливам Зунд и o6оим Бельтам, пошлину. Швеция имела льготу, и ее корабли могли беспошлинно проходить проливы. 7 ноября 1721 года русский посол А. П. Бестужев-Рюмин (будущий канцлер России при Елизавете) предложил Петру воспользоваться одной из статей Ништадтского договора, согласно которой отошедшие к России прибалтийские города сохраняли все свои привилегии и права, в которые входило и право свободного прохода через Зунд. Иначе говоря, товары из Петербурга облагались пошлиной, а из Пярну или Ревеля — не облагались. Петр сразу же ухватился за идею Бестужева. Для Балтийского региона «зундское дело» целых шесть лет было одним из важнейших, ибо в нем были замешаны могущественные державы, и в первую очередь Россия. Беспокойство в Копенгагене после соответствующих демаршей Бестужева было велико, ибо к «зундскому делу» Петр привязал «голштинский вопрос».
Международный статут Балтийского моря обычно определяется той державой, которая господствует над проливами, служащими выходом из него в открытое Северное море и в Атлантический океан. Из балтийских государств в наиболее выгодном географическом положении находится Дания, самой природой, так сказать, предназначенная владеть ключами от Балтийского моря. Однако маленькая Дания не была в состоянии подолгу обеспечивать свою торговлю и политическую гегемонию, против которой в средние века успешно боролись ганзейские города, в XVI-XVII вв. — Нидерланды и Швеция, а позже — Англия и Россия. Но те же державы, которые сопротивлялись усилению Дании, охотно поддерживали ее политическую независимость. Западноевропейские государства, заинтересованные в балтийской торговле, не могли допустить, чтобы Швеция, Россия или другая великая держава подчинили себе Данию, получив таким образом возможность закрыть проливы для своих торговых и политических соперников.

воеобразная «балканизация» Балтийского моря стала традиционной политикой, которая вплоть до XX в. охотно поддерживала Англия. При этом политика Дании, находящейся под постоянной угрозой нападения со стороны моря, определяется наиболее сильной морской державой, флот которой осуществляет контроль над выходом из Балтийского моря в Атлантический океан (в XVIII веке это была Англия). Петр 1, открывший для России широкий доступ к восточной части Балтийского моря, не мог примириться с ролью Англии в качество верховного арбитра в балтийском вопросе и после заключения Ништадтского мира продолжал против нее борьбу, начавшуюся еще в 1717 году. Новый этап борьбы в 20-х годах XVIII в. был связан с голштинским вопросом.
Голштинский вопрос своими корнями уходит вглубь средних веков. Возникновение его, а также его обострение на отдельных этапах борьбы за Балтийское море было связано с географическим положением Голштинии, задолго до прорытия Кильского канала служившей мостом между двумя морями — Балтийским и Северным. С XV в. пользовались сухопутной дорогой через Голштинию, чтобы уклониться от уплаты зундской пошлины в пользу Дании. Словом, действуя через Голштинию, враги Дании могли подорвать ее торговую монополию и источники государственных доходов. Соперники Дании, завладев Голштинией, имели возможность нанести удар военно-политической гегемонии датчан в западной части Балтийского моря. Поэтому датские короли всегда стремились присоединить Голштинию к своим владениям, чтобы таким образом предотвратить опасность перехода ее в руки врага Дании.
В XVII в. Голштиния обычно находила поддержку у Швеции, причем политическое сотрудничество оформлялось брачными союзами между представителями Гольштейн-Готторпского герцогского и шведского королевского домов. В конце XVII в. герцог Фридрих IV (1694-1702) был женат на Гедвиге-Софии, старшей сестре шведского короля Карла XII. Тесные политические связи привели к тому, что во время Северной войны Голштиния стала ареной военных действий и герцог Фридрих IV был вынужден сражаться на стороне шведов. Он погиб в 1702 г., а его сын Карл-Фридрих (1702-1739) из-за военного поражения Швеции в 1713-1720 гг. лишился своих владений, оккупированных Данией. Только после смерти бездетного Карла XII герцог воспрянул духом. Будучи сыном старшей сестры Карла XII, он не терял надежды занять шведский престол. Однако сторонники Карла-Фридриха, получившие в Швеции название голштинской партии, оказались в меньшинстве, и шведский престол занял Фридрих Гессенский, муж младшей сестры Карла XII.
Таким образом, к концу Северной войны голштинский вопрос связывался со спором о правах на шведский престол и с территориальными претензиями, предъявляемыми Карлом-Фридрихом к Дании, которая завладела Шлезвиг-Голштинией и только в 1720 г. возвратила герцогу г. Киль и его окрестности. С исчезновением Голштинии, казалось, голштинский вопрос должен был навсегда исчезнуть со страниц истории, но Петр 1 решил им воспользоваться для достижения своих внешнеполитических целей.
С 1721. г. Петр 1 приблизил к своему двору вечного неудачника герцога Карла-Фридриха. Русский царь, недовольный сепаратным миром, заключенным Данией со Швецией, а также настаивая на освобождении русских кораблей от уплаты зундской пошлины, начал открыто поддерживать территориальные притязания голштинского герцога. Англия и Франция еще в 1720 г. гарантировали Дании обладание Шлезвигом и в дальнейшем также продолжали оказывать ей помощь. Петр 1 поддерживал также притязания герцога Карла-Фридриха на шведский престол и этим оказывал сильное давление на шведское правительство, заставляя его пойти навстречу отдельным русским требованиям. Таким образом, в руках Петра 1 голштинский вопрос приобрел общеевропейское значение.

онечно, Петр 1 часто забывал обещания, данные им своему союзнику Карлу-Фридриху, и жертвовал его интересами в угоду своим политическим планам. Например во время мирных переговоров со Швецией русские дипломаты неоднократно использовали голштинский вопрос, чтобы добиться уступок со стороны Швеции, однако в Ништадтском мирном договоре оказались совершенно обойденными интересы герцога Карла-Фридриха.
Но вскоре Карл-Фридрих дождался лучших дней: под прямым нажимом со стороны России в 1723 г. шведский риксдаг принял постановление о выплате ежегодной пенсии голштинскому герцогу, за которым признали также право на титул «королевского высочества».
В 1724 г. Швеция согласилась поддерживать антидатскую политику России, и в русско-шведском договоре от 11 (22) февраля 1724 г. предусматривались совместные действия обеих держав с целью удовлетворения требований герцога голштинского или предоставления ему соответствующих компенсаций. За русско-шведским договором 1724 г. последовало бракосочетание Карла-Фридриха и Анны Петровны, дочери Петра 1.
Но Петр 1 не ограничился тем, что заручился шведской поддержкой в голштинском вопросе, а добивался еще от Пруссии, по крайней мере, заявления о благожелательном нейтралитете. В связи с этим обнаруживались и подлинные цели, преследовавшиеся Петром 1 в его голштинской политике. Он предполагал устроить в Киле порто-франко для вывозимых из России товаров. Русский царь был особенно раздражен сопротивлением англичан, которые противодействовали его намерению приобрести себе по ту сторону Балтийского моря порт, откуда можно было бы проходить в океан.
Как известно, в 1720 году в Швеции был ликвидирован режим абсолютизма, к власти пришла родовитая аристократия. Россия в лице Петра и его резидентов не упускала возможности вмешаться в дела Швеции, активно поддерживая аристократических «республиканце», ибо в отсутствии сильной единодержавной власти Петр видел самый надежный залог того, что в Швеции не возникнет реваншизм и, увлеченная борьбой группировок ослабленная политически и экономически, она не будет опасна России. Поразительно, но одним из условий Ништадтского договора был пункт, согласно которому Россия обещалась не только не интриговать против строя, возникшего после олигархической «революции» 1720 г., но и «все, что против того вознамерено будет и его царскому величеству учинится, всяким образом мешать и предупреждать искать изволит». Такая позиция могущественного соседа весьма импонировала шведской знати, только что укрепившейся у власти. Поэтому, когда начались переговоры о заключении союза, русские представители поставили условие, что если шведы не будут искать иного наследника престола, кроме герцога голштинского — жениха Анны Петровны, то Россия будет не только соблюдать Ништадтский договор, но и во всех других делах тоже поддержит аристократию.

ледствием этих переговоров стал оборонительный союз России и Швеции сроком на двенадцать лет, подписанный в феврале 1724 года, — документ, уникальный в истории (в целом враждебных) русско-шведских отношений. Петр в этой ситуации проявил себя как тонкий дипломат и, будучи в целом политиком возможного, достиг невозможного — втянул своего вчерашнего непримиримого врага в союз, выгодный прежде всего России, ставшей подлинной властительницей Балтики. Как часто бывает, суть соглашения была заключена в секретных артикулах. В первом из них предусматривалось, что Швеция и Россия будут добиваться для Голштинии возвращения Шлезвига, во втором — что Россия и Швеция должны приложить все усилия к тому, чтобы «польскую республику стараться защищать при древней ее вольности, отвращая все противные в таковом деле предприятия и замыслы». Говоря проще, российский император так же, как и в случае со Швецией, выступал против абсолютистских поползновений Августа, радея о сохранении режима дворянской республики в Польше, т.к. это не позволяло Польше усилиться и оказать сопротивление все возрастающему влиянию России в польских делах. На протяжении почти всей Северной войны русские войска не покидали пределов Речи Посполитой, активно влияя на ее политическую жизнь.
Немаловажным был третий артикул договора: Россия разрешала Швеции беспошлинный вывоз хлеба, пеньки, льна и мачтового леса.
Союз со Швецией стал мощным оружием против влияния в северном районе Англии, утратившей прочные позиции в Стокгольме, и особенно против Дании, упорствовавшей в собственной трактовке зундских пошлин. Причем важно отметить, что Россия была последовательно враждебна к Англии. Петр был готов к урегулированию отношений на какой-либо паритетной основе, базирующейся на признании сфер влияния на Балтике.
В целом же русская политика на Западе после Ништадта отличалась активностью, особенно в Германии, где сходились интересы сразу нескольких крупных держав.
Неизмеримо выросло влияние России в Курляндии. Причем Петр действовал очень продуманно и тонко, российские эмиссары, выступая от имени вдовствующей герцогини Анны Ивановны, выкупали заложенные некогда курляндскими герцогами домены. В итоге этих частноправовых операций к Анне (точнее к России) пepexoдят владения герцогов и соответственно их сеньориальные права.
Активность петровской европейской политики, разумеется, получала весьма однозначную негативную оценку в политических кругах тех стран, которые также мечтали упрочить свое влияние в Германии, Прибалтике и Польше. Среди них были Англия, Франция, Австрия и поднимающая голову Пруссия. Весьма своеобразным выражением этого отношения стало так называемое «политическое завещание» Петра Великого, получившее широкую огласку и весьма популярное до сих пор, когда речь заходит о внешней политике царской России, да и Советского Союза. Вот его полный текст, опубликованный в СССР лишь раз, в 1946 году, в «Ученых записках» Московского историко-архивного института:
  1. Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха; оставлять его в покое только для улучшения финансов государства, для переустройства армии и для того, чтобы выждать удобное для нападения время. Таким образом, пользоваться миром для войны и войной для мира в интересах расширения пределов и возрастающего благоденствия России.
  2. Вызывать всевозможными средствами из наиболее просвещенных стран военачальников во время войны и ученых во время мира для того, чтобы русский народ мог воспользоваться выгодами других стран, ничего не теряя из своих собственных.
  3. При всяком случае вмешиваться в дела и распри Европы, особенно Германии, которая, как ближайшая страна, представляет более непосредственный интерес.
  4. Разделять Польшу, поддерживая в ней смуты и постоянные раздоры, сильных привлекать на свою сторону лотом, влиять на сеймы, подкупать их для того, чтобы получить возможность участвовать в избрании королей, доводить на этих выборах своих сторонников, оказывать им покровительство, вводить туда русские войска и временно оставлять их там, пока не представится случая оставить их там окончательно. Если же соседние государства станут создавать затруднения, то их успокаивать отменным раздроблением страны до тех пор, пока можно будет отобрать назад то, что было им дано.
  5. Захватить как можно больше областей у Швеции и искусно вызывать с ее стороны нападения, дабы иметь предлог к ее покорению. Для того изолировать ее от Дании и Данию от Швеции и заботливо поддерживать между ними соперничество.
  6. В супруги к русским великим князьям всегда выбирать германских принцесс для того, чтобы умножать родственные союзы, сближать интересы и, увеличивать в Германии наше влияние, тем самым привязать ее к нашему делу.
  7. Преимущественно добиваться союза с Англией в видах торговли, ибо это именно та держава, которая для своего флота наиболее нуждается в нас и которая может быть наиболее полезна для нашего флота. Обменивать наш лес и другие произведения на ее золото и установить между ее и нашими торговцами и моряками постоянные сношения, которые приучат нас к торговому мореплаванию.
  8. Неустанно расширять свои пределы к северу и югу, вдоль Черного моря.
  9. Возможно ближе придвигаться к Константинополю и Индии. Обладающий ими будет обладателем мира. С этой целью возбуждать постоянные войны то против турок, то против персов, основывать верфи на Черном море, мало-помалу овладевать как этим морем, так и Балтийским, ибо то и другое необходимо для успеха; ускорить падение Персии, проникнуть до Персидского залива, восстановить, если возможно, древнюю торговлю Леванта через Сирию и достигнуть Индии как мирового складочного пункта. По овладении ею можно обойтись и без английского золота.
  10. Установить и старательно поддерживать coюз с Австрией, поощрять для виду ее замыслы о будущем господстве над Германией, а втайне возбуждать npoтив нее недоброжелательство в государях. Стараться, чтобы те или другие обращались за помощью к России, и установить над страною нечто вроде покровительства (протектората) с целью подготовки полного ее порабощения в будущем.
  11. Заинтересовать Австрийский дом в изгнании турок из Европы, а по овладении Константинополем нейтрализовать его зависть, или возбудив против него войну или дав ему часть из завоеванного, с тем чтобы позднее отобрать это назад.
  12. Привлечь на свою сторону и соединить вокруг ее себя всех греко-восточных схизматиков, распространенных в Венгрии, Турции и южной Польше, сделаться их средоточием и опорою и предуготовить всеобщее господство над ними посредством установления духовного главенства; таким образом приобрести столько союзников, друзей, сколько окажется их у каждого из наших врагов.
  13. Когда Швеция будет раздроблена, Персия побеждена, Польша покорена, Турция завоевана, армии соединены, Черное и Балтийское моря охраняемы нашими кораблями, тогда надлежит под великою тайной предложить сперва Версальскому двору, а потом и Венскому разделить власть над вселенной. Если который либо из них, обольщаемый честолюбием и самолюбием, примет это предложение — что неминуемо и случится, — то употребить его на погибель другого, а потом уничтожить и уцелевшего, начав с ним борьбу, в исходе которой уже будет нельзя сомневаться, ибо Россия в то время будет обладать всем Востоком и большей частью Европы.14. Если, паче чаяния, тот и другой откажутся от предложения России, то надлежит искусно возжечь между ними распрю и истощить их во взаимной борьбе. Тогда Россия, воспользовавшись решительной минутой, должна устремить свои заранее собранные войска на Германию и одновременно с этим выслать два значительные флота, один из Азовского моря, другой из Архангельска, со своими азиатскими ордами под прикрытием вооруженных флотов Черноморского и Балтийского. Выйдя в Средиземное море и океан, они наводнят, с одной стороны, Францию, с другой — Германию, и когда обе эти страны будут побеждены, то остальная Европа уже легко и без всякого сопротивления подпадет под наше иго. Так можно и должно будет покорить Европу».

ак и в случае с «Прутским завещанием», ни подлинника, ни современной копии «политического завещания» Петра нет, и, по-видимому, они никогда не попадут в руки историков, так как их не существует в природе. Впервые «завещание» было опубликовано во Франции в 30-х годах XIX века. Одни историки относят его появление ко времени похода Наполеона в Россию, когда императору французов были необходимы аргументы против своего северного противника. Другие полагают, что «завещание» было сочинено небезызвестным кавалером д'Эоном, Прославившимся в середине XVIII века своими похождениями в мужском, а чаще в женском платье. Он утверждал, что нашел его во время своего пребывания в России в Петергофском дворце. Между тем «завещание» не упоминается ни в одном документе преемников Петра, хотя необходимость в нем, особенно во времена Елизаветы, постоянно заявлявшей о верности «началам» Петра, явно испытывалась.
Текст «завещания» пестрит многими несуразностями, явно отражает незнание международной обстановки петровского времени. Тут и Германия, охарактеризованная как ближайшая к России страна, что могло быть только после разделов Польши, и крайне странная для такого опытного политика, каким был Петр, недооценка политической роли Англии, которая вместе с другой, даже не упомянутой в документе, великой морской державой — Голландией, играла в первой четверти XVIII века колоссальную роль на Балтике и в мире, представляя cepьезную опасность для русских интересов.
Петр почему-то не упомянул в «завещании» о путях победы над Англией или, по крайней мере, не отвел ей места при предполагаемом разделе мира: в пункте 13-м речь идет лишь о трех «повелителях мира» — Версале, Вене и Петербурге. Может быть, подобная оценка более чем скромной роли Великобритании обусловлена временем сочинения «завещания», когда континентальная блокада подорвала могущество Англии и многим казалось, что дни ее сочтены. Под обаяние этой иллюзии, разделяемой не только Наполеоном, возможно, подпал и, автор «завещания». По тем же причинам, вероятно, в «завещание» не попала и разбитая Наполеоном Пруссия, которая в политических комбинациях Петра всегда играла заметную роль, шла ли речь о Германии или Польше, — Петр не мог бы умолчать о ней в наказе потомкам. Полон нелепостей и план совместных действий Балтийского и Черноморского флотов, выходящих на завоевание Европы почему-то из Архангельска и Азовского моря. Термин «орда» применительно к русской армии явно принадлежит не ее создателю, а противникам России.
Одним словом, перед нами явная подделка, цель которой — обосновать в общественном мнении необходимость и правомерность борьбы с Россией. Вместе с тем фальшивка имела долгую жизнь и была популярна. Причины этого феномена состоят не только в том, что для неразборчивых противников России она была верным оружием, но и в том, что Россия в своих действиях в XVIII-XX веках очень часто подтверждала идеи, высказанные автором «завещания Петра». Иначе говоря, полностью отрицая достоверность документа, необходимо отметить, что составитель уловил многие общие тенденции имперской политики России XVIII века и экстраполировал их на более раннюю историю, точнее — на время Петра. Бесспорно, что великий реформатор стал основателем не только Российской империи, но и имперской политики, начала которой были успешно развиты его преемниками, особенно Екатериной II.
    Глава 3. Балтийская проблема после Петра I.
нешнеполитическое положение России к моменту смерти Петра Великого в 1725 г. можно без особого преувеличения назвать прочным, а влияние ее на европейские дела — существенным. В ходе долгой Северной войны Россия отвоевала прибалтийские территории, присоединила к своим владениям Эстляндию и Лифляндию. На длительный период Балтика стала мирным районом: договор о взаимопомощи со Швецией (1724 г.) зафиксировал упадок Швеции как великой державы и означал коренное изменение ситуации в районе Балтийского моря.
В основе внешнеполитической доктрины Петра 1 на последнем этапе его жизни лежало стремление сохранить отвоеванное русской кровью на Балтике, расширить торговлю с Европой и достаточно гибкими и разнообразными действиями воспрепятствовать сколачиванию коалиций антирусской направленности. Петр оставил после себя не только достижения, но и нерешенные проблемы. К их числу относилась судьба русско-австрийских, а также русско-французских и русско-английских отношений. Остро, как и прежде, стоял «причерноморский вопрос», ибо Турция оставалась могучим и непобежденным противником.
Внешнеполитические доктрины, как бы глубоко они ни продумывались, не бывают раз и навсегда данными, ибо зависят нередко от массы объективных, а подчас и субъективных факторов, которые могут привести к распаду целостной внешнеполитической системы, утрате ею сбалансированности и гибкости. В первые же годы после смерти Петра сложное сооружение петровской внешней политики стало быстро разрушаться. Правительство Екатерины 1 ступило на скользкий путь династических авантюр, чего никогда не позволял себе Петр.
Наиболее энергичное выступление России в голштинском вопросе относится ко времени царствования Екатерины 1. Она уступила герцогу Карлу-Фридриху все государственные доходы с о. Эзеля (Сааремаа). Этим дан был повод к усилению тех иллюзий, которые распространялись в Швеции приверженцами голштинской партии. Они распространяли слухи, будто бы Россия согласна уступить Карлу-Фридриху всю Лифляндию и Эстляндию, которые вместе составят отдельное герцогство. Шведские дипломаты в Петербурге совместно с русским правительством вырабатывали план военного нападения на Данию. Одну из шведских гаваней в Сконии предполагалось отвести под зимнюю стоянку русских кораблей, а также сделать ее оперативной базой для военно-морских сил России на тот случай, если им придется выступить против объединенного англо-датского флота. Летом 1725 г. Россия была на шаг от войны с Данией. Герцог торопил свою тещу с подготовкой apмии. Холодные головы в правительстве Екатерины уговорили ее не спешить с войной против Дании, но весной 1725 года приготовления десанта велись необычайно активно. В Копенгагене царила паника, датчане просили Англию о вооруженной поддержке, и в начале лета англо-датский флот блокировал русскую эскадру в Ревеле, простояв якорях до осени.
Англо-испанские и франко-австрийские противоречия на Средиземном море привели к тому, что Англия и Франция, позабыв на время противоречивость своих интересов, 3 сентября 1725 г. заключили так называемый ганноверский союз. В противовес ему существовал венский союз, основанный Австрией и Испанией 30 апреля 1725 года. Соперничавшие между собой группировки западных держав были заинтересованы в том, чтобы привлечь на свою сторону молодую великую державу — Россию. Между тем как голштинский вопрос исключал всякую возможность присоединения России к ганноверскому союзу, Австрия нашла вполне возможным присоединиться 16 апреля 1726 г. к существовавшему с 1724 г. русско-шведскому союзу, а вслед за этим, 6(17) августа 1726 г., Россия заявила о своем присоединении к венскому союзу. Голландия, а потом Дания (1727) открыто поддерживали ганноверский союз. Только Пруссия порвала с ганноверским союзом и заключила договор с Россией 10(21) августа 1726 года. Обе стороны обязывались оказывать поддержку голштинскому герцогу, до применения вооруженных сил включительно.

локада Гибралтара, объявленная испанцами в феврале 1727 г., казалась началом общеевропейской войны, которая при обострении голштинского вопроса неизбежно должна была распространиться на район Балтийского моря. Но в самый разгар голштинского кризиса английская и французская дипломатия сумела добиться расторжения русско-шведского военного союза. Ha шведском риксдаге 1727 г. Арвид Горн при поддержке английских и французских дипломатов разгромил русофильскую голштинскую партию. Английский флот в 1726 г. не ограничивался демонстрациями на Балтийском море. а занял угрожающие позиции у входа в Финский залив, под Ревелем, чтобы отрезать для русского флота выход в открытое море. Демонстрация английского флота у входа в Финский залив заставила Россию ускорить свое присоединение к венскому союзу. Весною 1727 г. английский флот снова появился в Балтийском море. Между тем военные силы Австрии оказались прикованными к Италии и Средиземному морю; на присоединение Пруссии к России в случае войны на Балтийском море нельзя было особенно рассчитывать. Поэтому Меншиков после смерти Екатерины 1 резко изменил общее направление внешней политики России: вместо прежней политики союза со Швецией он в 1727 г. вступил на путь русско-датского сближения; герцог голштинский был удален из пределов России, и военная опасность была устранена.
В 1728 г. в Суассоне собрался конгресс, примиривший Англию с Испанией; на этом конгрессе рассматривался также голштинский вопрос. Дания, поддерживаемая Англией, категорически отклонила всe проекты о выдаче компенсации Карлу-Фридриху. Хотя голштинский вопрос не был окончательно урегулирован, но в 30-х годах он утерял свою прежнюю остроту. 15 (26) мая 1732 г. Россия заключила договор с Данией, за которой признавалось право на владение Шлезвигом при условии, что Карл-Фридрих получит вознаграждение в размере 1 миллиона ефимков. Договор 1732 г. с Данией был лишь первым шагом в сторону англо-русского сближения.
В XVIII в. все англо-французские соглашения или союзы оказывались лишь более или менее кратковременными эпизодами, за которыми следовали новые вспышки дипломатической и вооруженной борьбы. В начале 30-х годов XVIII в. Англия и Франция снова оказались в противоположных лагерях. Ганноверский союз распался в 1731 г., и Англия вернулась к союзу с Австрией, хотя во время борьбы за польское наследство (1733-1738) она предпочитала оставаться в стороне от военных конфликтов на континенте. Франция ответила в 1733 г. заключением с Испанией так называемого эскуриальского фамильного договора Бурбонов, направленного против Англии и Австрии. Однако военное поражение Австрии (потеря Лотарингии) и усиление Франции заставили английских государственных деятелей придерживаться более активной политики в континентальных делах. Союз с Австрией заставил их подвергнуть пересмотру свои отношения к России, которая с 1726 г. являлась членом венского союза. В войне за польское наследство Россия вышла победительницей над Станиславом Лещинским и ликвидировала французское влияние в Польше. В Стокгольме, Копенгагене и Берлине русская дипломатия боролась против Франции, добившейся восстановления «восточного барьера». Антифранцузская политика, хотя и по разному понимаемая, оказалась той основой, на которой наметилось сближение между английскими и русскими дипломатами.
Обе стороны убедились, что существующие между ними политические противоречия на Балтийском море не исключают возможности совместных выступлений против третьей стороны -Франции — и никоим образом не являются помехой для развития англо-русской торговли. Подозрительность англичан уменьшилась, когда стало очевидным, что крепостная дворянская Россия не скоро станет великой морской державой. После смерти Петра 1 приостановился рост русского военного и торгового флота. Спор о проливах и зундской пошлине при почти полном отсутствии русских кораблей дальнего плавания приобретал чисто теоретический характер. Обширная морская торговли Петербурга, Нарвы, Ревеля и Риги обслуживалась иностранными кораблями.
К началу 30-х годов XVIII в. усилилась конкуренция между морскими державами, заинтересованными в торговле с Россией. Не только Англия, но также Франция и Голландия начали добиваться заключения торгового соглашения с русским правительством. Но французская политика «восточного барьера» исключала возможность русско-французского торгового договора, поэтому серьезными конкурентами для англичан оставались лишь голландцы, которые до 1763 г. сохранили свои позиции на Балтийском море, завоеванные ими еще в XVI-XVII веках. В хлебной торговле Данцига и Риги голландцы оставались монополистами. Но в результате войны за испанское наследство Голландия перестала быть великой державой, а ее морская торговля начала уступать английской, находившейся под защитой сильнейшего военного флота.
С самого основания Петербурга в нем занял прочные позиции английский торговый капитал, который полностью сохранил свое положение в годы голштинского кризиса. В ответ на враждебные действия английского военного флота русское правительство неоднократно заявляло, что предпринимаемые им ответные репрессии не распространяются на английских подданных, участвующих в торговле с Россией.
До промышленной революции второй половины XVIII в. Англия лишь в исключительных случаях нуждалась в привозном хлебе. Зато она в большом количестве ввозила кораблестроительные материалы, спрос на которые всегда превышал предложение. Северные государства, в частности Россия, занимали первое место по вывозу леса. Англия особенно дорожила кораблестроительным лесом, среди которого выделялся по своей ценности дубовый, употребляемый на корабельные корпуса, а также мачтовый лес. Еще большую ценность для Англии представлял вывоз из России товаров, известных под общим названием «судовые припасы»: пеньки и изделий из нее (канаты, парусный холст), а также льна, смолы, дегтя, железа и др. В течение XVIII века удвоилось общее количество военных кораблей и в пять раз увеличился торговый флот, соответственно этому рос спрос на «судовые припасы» и корабельный лес. В русском экспорте Англия занимала первое место, и в конце столетия на ее долю приходилось 75-80% железа, 90% лесных материалов и две трети пеньки и льна, вывозимых из России.

нглия в 30-х годах XVIII в. упорно отказывалась от политического союза с Россией и предпочитала ограничиваться торговым договором, заключенным в Петербурге 2 декабря 1734 года. Война за австрийское наследство заставила английское правительство изменить свою позицию. 3 апреля 1741 г. был заключен первый русско-английский военный союз, сроком на 20 лет, но после дворцового переворота он был объявлен русским правительством недействительным (1742). В 1747 г. между обоими государствами были заключены три конвенции: 1(12) июня, 8(19) ноября и 27 декабря (9 января) 1748 года. Вторая из них предусматривала посылку корпуса русских войск в Западную Германию на помощь Англии и Голландии. Но когда в 1747-1748 гг. русские войска направились к Рейну, они были возвращены с пути, так как, по аахенскому миру, были прекращены военные действия против Франции. Граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин (1693-1766), с 1742 по 1758 г. канцлер Елизаветы Петровны, придерживался политики сближения с Австрией (союзный договор от 1746 г.) и Англией.
В XVI-XVIII вв. большой популярностью пользовалась теория «политического равновесия». Впоследствии большими поклонниками этой теории оказались английские государственные деятели, так как «равновесие» сил враждовавших между собою континентальных государств означало для Англии свободу действий на морях и в колониях и, кроме того, обеспечивало положение «третьего радующегося» в Европе.
Во время Северной войны теорию «политического равновесия» стали распространять и на район Балтийского моря. При этом говорили о «равновесии на Севере», «спокойствии на Севере», «северной тишине» или «об умиротворении Севера».
В 30-х и 40-х годах за теорию «политического равновесия» на Севере ухватились государственные деятели Англии, Франции и других великих держав. При этом каждое государство преследовало свои, особые цели, и поэтому в популярные политические термины «равновесие», «успокоение» и т. п. вкладывалось весьма различное содержание. Не случайно в Петербурге с особой настороженностью относились ко всем подобного рода политическим теориям о «северной тишине».
Улучшение англо-русских отношений и заключение торгового договора 1734 г. имели исключительно важные политические последствия для дальнейшего развития международных отношений на Балтийском море. Англия теперь не собиралась из-за голштинского вопроса и Дании портить свои хорошие отношения с Россией. Но в то же время английские государственные деятели старались поддерживать дружественные отношения также и с Данией и не особенно возражали против заключения датско-французского договора, острие которого было явно направлено против России. Англия хотела вести только выгодную торговлю с Россией, и поэтому она была против политического или военного союза с русским правительством, но в то же время не собиралась мешать другим вооружаться против России.
В 1734 г. Дания и Швеция заключили на 15 лет союз с целью сохранения территориального status quo, т. е. Швеция гарантировала Дании владение Шлезвигом. Формально Россия не имела основания возражать, так как за два года до этого (1732) она сама дала Данин подобную гарантию. Но шведско-датский договор имел совсем другое значение: он должен был обеспечить Швеции тыл на случай войны с Россией. Одновременно с улучшением шведско-датских отношений прекратилась традиционная вражда между Швецией и Польшей, сближение которых в 1732 г. было вызвано деятельностью французских дипломатов, старавшихся нажить политический капитал на русской опасности.
Таким образом, в 30-х годах англо-русское сближение, лишавшее Данию и Швецию надежды на помощь английского флота, было одной из основных причин «умиротворения Севера». В то же время улучшение англо-русских торговых и политических отношений было использовано Францией в целях восстановления «восточного барьера», и, следовательно, обострялись франко-русские отношения на Балтийском море.
В 1734 г. Англия также подписала союзный договор с Данией, но обязуясь выплачивать субсидии. В ответ на франко-прусское сближение английское правительство постаралось лишь застраховать себя на тот случай, если Франция захотела бы использовать вооруженные силы Дании против Англии или ее союзников на западе. Вообще Англия старалась поддерживать хорошие отношения с государством, господствующим над входом в Балтийское море, но государственные деятели Англии предпочитали ограничиваться династическими связями. В конце 1743 г. состоялся брак датского престолонаследника с дочерью английского короля, а в 1765 г. датский король Христиан VII женился на племяннице английского короля.
Шведское правительство в 1735 г. согласилось на возобновление шведско-русского договора от 1724 г, но в то же время в июне 1735 г. был подписан шведско-французский союз, который в 1738 г. был открыто направлен против России. Дания и Швеция по отношению к враждовавшим между собой противникам, Франции и Англии, оказались в разных лагерях, но от этого нисколько не менялись их взаимные отношения, а также не изменилась их вражда к России. Особенно усилилось в Швеции стремление к реваншу во время русско-турецкой войны 1735-1739 гг., и при содействии французских дипломатов был подписан сначала торговый договор между Швецией и Турцией (1737), а потом шведско-турецкий военный союз. Таким образом, в результате французской политики «восточного барьера» к концу 30-х годов появился общий фронт враждебных России держав. Он растянулся на громадное расстояние — от Константинополя через Варшаву до Стокгольма, — охватывая всю западную и часть южной границы России.
Мобилизация враждебных России сил проводилась Францией под прикрытием тех же громких фраз о «северном равновесии» «умиротворении Севера» или о «спокойствии на Севере» и т. д.

ардинал Флери, с 1726 по 1743 г. руководивший политикой Франции, в поисках союзников против Австрии и России стоял за датско-шведское сближение, т. е. продолжал традиционную политику Людовика XIV. Новое в его балтийской политике заключалось лишь в том, что в «восточном барьере» он старался заменить Польшу, окончательно утерянную для Франции после войны за польское наследство, Пруссией, военной державой, которая считалась исконным врагом Австрии.
После смерти Петра 1 наблюдалась некоторая отчужденность в русско-прусских отношениях. Прежний союз с Россией, находившейся теперь в союзе с Австрией, потерял смысл для Пруссии. Отношения осложнялись еще частичными недоразумениями между Пруссией и Россией по поводу Курляндии и польских дел. Флери, склоняя Пруссию на сторону Франции, должен был позаботиться насчет безопасности тыла для своего нового союзника. Образцовая армия Гогенцоллернов могла быть использована Францией только при условии, если самой Пруссии не угрожала опасность с востока, со стороны России. Для успешной войны против Австрии (союзница Англии) Франция нуждалась в создании балтийского плацдарма войны против России. Французские дипломаты активно участвовали в дворцовом перевороте в пользу Елизаветы Петровны, так как во Франции рассчитывали, что новая русская императрица переменит английскую ориентацию на французскую и откажется от союза с Австрией. Но французская дипломатия, правильно учитывая, что для перемены внешнеполитической ориентации России личные симпатии или антипатии Елизаветы Петровны могут оказаться недостаточным поводом — а в этом очень скоро убедились, — прибегла к своего рода перестраховке. Одновременно с организацией дворцового переворота она вызвала шведско-русскую войну (1741 — 1743), которая казалась более надежным средством помешать России выполнить свои союзные обязательства по отношению к австрийским Габсбургам нежели моральные обязательства, полученные от Елизаветы до дворцового переворота. Оставшаяся без русской помощи Австрия действительно потерпела поражение и потеряла Силезию. Но за победу Франции и Пруссии пришлось дорого поплатиться другому союзнику Франции — Швеции, — которая, по Абосскому миру 7(18) августа 1743 г., потеряла часть Финляндии до реки Кюмене, уступленную России.
Швеция в 1741 г. начала войну под предлогом содействия дворцовому перевороту в пользу Елизаветы Петровны. Таков был формальный повод к войне, а по существу в Швеции рассчитывали воспользоваться внутренними смутами в России для захвата Выборга и Карелии. Между тем события в Петербурге 25 ноября 1741 г. опрокинули все расчеты шведских и французских государственных деятелей. Елизавета Петровна заняла престол, не встретив серьезного сопротивления, а русская армия не только не потеряла боеспособности, но буквально на другой день после переворота оказалась вполне готовой дать отпор шведам.
Война возникла и продолжалась исключительно по вине шведского правительства, которое настаивало на возвращении Швеции части территории, утерянной ею по Ништадтскому мирному договору. В ходе военных действий обе стороны старались использовать внутренние противоречия в лагере противника. Россия заявила о своем согласии признать независимость Финляндии, но сепаратистские тенденции в рядах финляндского дворянства, состоящего из шведских помещиков и землевладельцев, оказались слишком слабыми и не оправдали надежды русского правительства. Зато вполне эффективным средством в руках русской дипломатии оказался вопрос о шведском престолонаследии, тесно связанный со старым, голштинским вопросом, а также с вопросом о шведской конституции.

осле смерти Карла XII произошли существенные изменения в государственном строе Швеции. Взамен абсолютной монархии установилось политическое господство дворянской олигархии, поддерживаемое высшим духовенством и крупной буржуазией. Носителем высшей власти являлся риксдаг, который состоял из представителей четырех сословий: дворянства, духовенства, горожан и крестьян. Власть короля сохранилась, но имела чисто поминальное значение. Хотя подпись короля ставилась на всех важнейших государственных документах, но при peшении вопросов в государственном совете он имел лишь два голоса. В «эпоху свободы» королевская власть фактически стала выборной (в связи с прекращением Пфальцской династии), поэтому имена претендентов на престол нередко становились знаменем политической борьбы, что, однако, не укрепляло авторитета королевской власти. В XVIII в. дворянские вольности, или привилегии, настолько расшатывали государственный аппарат управления Швеции, что вмешательство иностранных держав во внутренние дела Швеции стало постоянным явлением.
В ст. 7-й Ништадтского мирного договора речь идет о сохранении существующего государственного строя в Швеции, но начиная с 1723 г. русская дипломатия толковала эту статью в том смысле, что Россия является гарантом шведской конституции 1720 года. Со стороны Швеции пытались потом отстаивать диаметрально противоположную точку зрения и злополучную 7-ю статью толковали как принятое на себя русским правительством обязательство не вмешиваться во внутренние дела Швеции. Но, как все международные споры, вопрос о шведской конституции и толкование 7-й статьи Ништадтского мирного договора решались не юристами, а реальным соотношением сил. В войне 1741-1743 гг. сила оказалась на стороне России: русские войска оккупировали Финляндию и стали угрожать Стокгольму.
В этих условиях шведские сословия сочли более благоразумным принять требования царского правительства и 26 октября 1742 г. провозгласили герцога голштинского Карла Петра Ульриха (сына умершего в 1739 г. Карла-Фридриха) шведским престолонаследником. 7 ноября 1742 г. был опубликован манифест о том, что герцог принял православие под именем Петра Федоровича и был объявлен русским престолонаследником. Этим обстоятельством воспользовались французские и датские дипломаты, которые выдвинули кандидатуру датского принца. В случае реализации подобного проекта на датском и шведском престолах оказались бы представители старшей линии Ольденбургского дома.
Политическое сближение Дании и Швеции вполне соответствовало планах французской дипломатии времен Флери. Но возрождение Кальмарской унии угрожало интересам России, которая не могла допустить объединения Скандинавии и заявила свой категорический протест против кандидатуры датского принца. Русское правительство в ультимативной форме потребовало, чтобы шведским наследником был признан Адольф-Фридрих Гольштейн-Готторп, занимавший должность епископа в Любеке. Шведское дворянство согласилось на новое предложение русского правительства.
Шведские крестьяне и связанные с ними рудокопы Далекарлии всегда относились враждебно к господству дворянской олигархии. Крестьянское сословие в риксдаге неоднократно протестовало против политики военных авантюр, связанной с увеличением налогового гнета. Позорная война против России и еще более позорная капитуляция перед русским правительством послужили в 1743 г. непосредственным поводом для восстания шведских рудокопов и крестьян. Восстание было направлено против господства дворян: в первую очередь восставшие добивались свержения правительства дворянской олигархии.
В обстановке военного разгрома, связанного с угрозой вторжения русских войск в Швецию, крестьяне выступили со своей программой внешней политики и в целях обеспечения внешней безопасности государства настаивали на политическом сближения скандинавских стран. Восставшие заняли даже часть Стокгольма, но были вытеснены из столицы соединенными усилиями дворян, духовенства и крупной буржуазии, объединившихся перед опасностью революции. Дворянское правительство, нe полагаясь на шведскую армию, обратилось за помощью к России. Еще в 1723 г. русский посол в Стокгольме предлагал при помощи царских войск расправиться с непокорными шведскими крестьянами и оппозиционно настроенной буржуазией. Тогда шведское правительство отказалось от этой услуги. В 1743 г. объединенный шведско-русский флот, чтобы прекратить сношения восставших с Данией, блокировал побережье Швеции.
В сентябре 1743 г. корпус русских войск в составе 12 тыс. солдат был размещен в центральных областях Швеции, где оставался вплоть до июля 1744 г. Подавление восстания шведских крестьян в 1743 г. было как бы репетицией той роли жандарма, какую Россия стала играть в Европе со времен Екатерины II. В результате событий 1743 г. влияние русского правительства в Швеции достигло своего кульминационного пункта.
Под давлением русского правительства Швеция была вынуждена подписать договор с Россией о поддержке и защите прав Петра Федоровича (Петра III) на земельные владения Гольштейн-Готторпов. В то же время русское правительство контролировало внешнюю политику Швеции и в 1744 г. воспротивилось заключению шведско-прусского договора.

днако в Швеции, в противовес России, начало усиливаться прусское влияние. Адольф-Фридрих, наследник шведского престола, женился на Луизе-Ульрике, сестре прусского короля Фридриха II. Политика прусского короля Фридриха II в Швеции и его отношение к России в первую очередь определялись австрийскими делами — борьбой за Силезию. Россия продолжала оставаться союзницей Австрии, и в случае возобновления австро-прусской войны можно было ожидать, что русская армия выступит против Пруссии. Учитывая опыт недавней русско-шведской войны 1741-1743 гг., Фридрих II имел все основания надеяться, что при помощи Швеции он сможет в дальнейшем удержать Россию от вмешательства в германские дела. Энергичная Луиза-Ульрика пыталась в Швеции противодействовать русскому влиянию и группировала вокруг себя сторонников усиления королевской власти. Русский канцлер Бестужев теперь больше всего опасался воцарения Адольфа-Фридриха, бывшего некогда ставленником России, но оказавшегося потом в лагере ее соперников. Начиная с этого времени русское правительство считало своей главной задачей получить надежные гарантии против каких бы то ни было изменений шведской конституции 1720 г., обрекавшей короля на полное бездействие из-за ограниченности его власти. Восстановление абсолютной монархии понималось всеми как возвращение к великодержавной политике времен Карла XII. Русский посол барон Корф во время риксдага 1746-1747 гг. открыто угрожал интервенцией в случае противодействия русской политике.
Однако методы, оказавшиеся вполне эффективными по отношению к Польше, в Швеции вызвали всеобщее негодование. Грубым промахом русского дипломата сумели воспользоваться Франция и союзная с нею Пруссия. Барон Корф был заменен ловким дипломатом Никитой Паниным, но от этого политика России по отношению к Швеции не изменилась.
В 1749 г. в Европе с тревогой ожидали возникновения новой русско-шведской войны. Декларация русского правительства от 18 января 1749 г., по существу, была ультиматумом, предъявленным Швеции, и только энергичное выступление Франции и Пруссии заставило Бестужева воздержаться от немедленного применения вооруженных сил. Тем не менее в своей ноте от 23 августа 1749 г. царское правительство заявило о том, что в случае смерти шведского короля Фридриха и вступления на престол Адольфа-Фридриха русские войска займут Финляндию и останутся там до тех пор, пока не будет дана надежная гарантия верности нового короля конституции 1720 г., включая признание 7-й статьи Ништадтского мирного договора.
В Петербурге больше всего опасались дальнейшего усиления Пруссии, которая до этого завладела Силезией и угрожала свести на нет русское влияние в Польше и Курляндии, создавая серьезную опасность политическому положению России на Балтийском море. Со стороны Пруссии, как позднее признавался сам Фридрих II, российская империя считалась в военном отношении почти неуязвимой, в то время как русская армия без особых затруднений могла занять Восточную Пруссию.
В Петербурге опасались, что Пруссия использует Швецию в качестве военного союзника для нападения на Россию. В этом случае наиболее опасным для России оказался бы финляндский плацдарм, расположенный вблизи Петербурга. В связи с этим становится понятным, почему в 1750 г. царское правительство в ответ на прусско-шведское сближение намеревалось оккупировать Финляндию.

встрия и Англия выступали в роли посредника между Швецией и Россией и предлагали свои гарантии шведской конституции. Военная опасность миновала лишь после того, как Россия убедилась, что правящая партия шведских дворян (так называемые «шляпы») успешно сопротивляется усилению королевской власти. Подозрения Бестужева окончательно рассеялись, когда риксдаг в 1755-1756 гг. постановил казнить приверженцев Луизы-Ульрики, организовавших заговор с целью восстановления абсолютной монархии.
К этому же времени (в 50-х годах) произошла новая перегруппировка держав, которая коренным образом изменила в обстановку на Балтийском море. Вопрос о шведской конституции на время потерял свою актуальность. Зато усиливались противоречия между великими державами, приведшие их к Семилетней войне.
Taким образом, в продолжение первой половины XVIII в. в роли главного соперника России на Балтийском море выступали по очереди все великие державы, за исключением Австрии. С 1717 г. фронт враждебных России государств возглавлялся Англией, которая в 30-х годах уступило свое место Франции. В 40-х годах, за исключением первых месяцев царствования Елизаветы Петровны, продолжалось франко-русское соперничество, но постепенно на первый план выдвигались прусско-русские противоречия, обостренные отношениями обоих государств к Австрии.
Несмотря на отдельные неудачи как во время Северной войны, так и после Ништадтского мира, русская дипломатия cумела отстоять завоевания Петра 1 и укрепила позиции России на Балтийском море.
      Заключение.
се перечисленные международные вопросы, составлявшие в целом балтийскую проблему, затрагивали самые существенные, жизненные интересы России. Только в историческом аспекте, с учетом предшествующих этапов этой борьбы, можно по-настоящему оценить значение балтийской проблемы, как для России, так и для остальных европейских стран в первой половине XVIII века.
XVIII век в русской истории является временем некоторого подведения итогов многовековой борьбы русского народа за выход к Балтийскому морю.
Во-первых, Россия, наконец-то, добилась полноценного выхода в Балтийское море. Последствия завоевания Прибалтики Россией не поддаются полному учету в кратком очерке. Добившись выхода к Балтийскому морю, русский народ мог более полно приобщиться к передовой, европейской культуре, науке и технике. Без этой «европеизации» Россия не могла бы играть ту прогрессивную роль по отношению к восточным народам, которую она действительно выполняла на Востоке. Выход России к Балтийскому морю оказался не менее выгодным и для западноевропейских капиталистических стран, в первую очередь для Голландии и Англии. В XVIII в. торговый и военный флот обеих морских держав мог развиваться и вырасти до огромных размеров лишь благодаря вывозу из России кораблестроительного леса, пеньки и холста. Восточная Европа служила для западноевропейских стран не только рынком сбыта, но также источником важнейших видов сырья. В XVIII в. торговля с Россией занимала самое видное место в хозяйственной жизни Англии и Голландии. Естественно, что и для самой России внешняя торговля была крайне важна — помимо получения непосредственных доходов она оказывала стимулирующее воздействие на развитие российской промышленности и сельского хозяйства путем повышения спроса на продукцию этих отраслей экономики.
Во-вторых, Россия, благодаря победам в Северной войне, стремительно вошла в круг великих европейских держав, став не просто равноправной, а даже определяющей стороной в европейской международной политике. Вместо международной изоляции Россия стала входить в разнообразные военно-политические блоки.
В-третьих, внешняя политика России пошла по новым путям, указанным новыми хозяйственными и социальными условиями ее жизни. В этих путях, несомненно,
      Источники.
  1. Желябужский И.А. Записки // Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей / Сост. А.П. Богданов. М., Современник, 1990.
  2. Законодательные акты Петра Первого. Т.1. М.- Л., 1945.
  3. Из «Записок» Юста Юля // Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. Сост. А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина. М., Проспект, 1999.
  4. Маркиз де Ла Шетарди в России. 1740-1742 гг. СПб, 1862.
  5. Ништадтский мирный договор // Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. Сост. А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина. М., Проспект, 1999.
  6. «Обстоятельная реляция» о Полтавской битве // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XVIII века. Сост. П.П. Епифанов, О.П. Епифанова. М., Просвещение, 1989.
  7. Письма и бумаги имп. Петра Великого. Т.IX. вып.1. М.-Л., 1950.
  8. Полное собрание законов Российской империи. Т.VI, №3819,3840. Т.VII, №4465,4605,4946,4947. Т.IX, №6782. Т.XI, №8658. Т.XII, №9414
  9. Прошение сенаторов царю Петру I о принятии им титула императора. // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XVIII века. Сост. П.П. Епифанов, О.П. Епифанова. М., Просвещение, 1989.
  10. Реляция капитана Наума Сенявина // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 г. Сост. П.П. Епифанов. М., Просвещение, 1980.
  11. Реляция о случившейся морской баталии между российской авангардией и шведской эскадрой // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 г. Сост. П.П. Епифанов. М., Просвещение, 1980.
      Литература.
  1. Андерсон М.С. Петр Великий. М., 1997.
  2. Андерссон И. История Швеции. М., Изд-во иностр. лит-ры, 1951.
  3. Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л., 1989.
  4. Анисимов Е.В. Петр I: рождение империи // Вопросы истории, 1989, №7.
  5. Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века.: Борьба за наследие Петра. М., Мысль, 1986.
  6. Артамонов В.А. Россия и Речь Посполитая после Полтавской победы. М., Наука, 1990.
  7. Баггер Х. Реформы Петра Великого. М., 1985.
  8. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России. Ч.4. М., 1902.
  9. Бескровный Л.Г. Очерки военной историографии России. М., 1962.
  10. Бобылев В.С. Внешняя политика России эпохи Петра 1. М., 1990.
  11. Буганов В.И. Петр Великий и его время. М., 1989.
  12. Возгрин В.Е. Заключение русско-датского союзного договора 1709 г. // Исторические записки, 1974, т.93.
  13. Возгрин В.Е. Петровская эпоха в новейшей скандинавской историографии // История СССР, 1981, №3.
  14. Возгрин В.Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны. Л., 1986.
  15. Володарский Я.Е. Петр I // Вопросы истории, 1993, №6.
  16. Геделунд Л.Н. История Дании. СПб.-М., 1907.
  17. Епифанов П.П. Россия в Северной войне // Вопросы истории, 1971, №6,7.
  18. Зутис Я.Я. Балтийский вопрос в политике великих держав (от Полтавской битвы до Семилетней войны) // Историк-марксист, 1941, №2.
  19. История дипломатии. Под ред. Зорина В.А., Семенова В.С., Сказкина С.Д., Хвостова В.М. М., Госполитиздат, 1959, Т.1.
  20. История Северной войны. Ред. И.И. Ростунов. М., Наука, 1987.
  21. История Швеции. Под ред. А.С. Кана. М., Наука, 1974.
  22. История Эстонской ССР. В 3-х т. Под ред. А. Вассара и Г. Наана. Т.1. Таллин, Эстгосиздат, 1961.
  23. Кан А.С. История Скандинавских стран (Дания, Норвегия, Швеция). М., Высшая школа, 1980.
  24. Кафенгауз Б.Б. Внешняя политика России при Петре 1. М., Госполитиздат, 1942.
  25. Кафенгауз Б.Б. Эпоха Петра Великого в освещении советской исторической науки // Петр Великий: Сб. статей. М.- Л., 1947.
  26. Ключевский В.О. Сочинения. Курс русской истории. Ч.3,4. М., Мысль, 1989.
  27. Кротов П.А. Создание линейного флота на Балтике при Петре I // Исторические записки, Т.116. М., 1988.
  28. Крылова Т.К. Россия и «великий союз» // Исторические записки, 1942, №13.
  29. Крылова Т.К. Франко-русские отношения в первую половину Северной войны // Исторические записки, 1940, Т.7.
  30. Мавродин В.В. Рождение новой России. Л., Изд-во ЛГУ, 1988.
  31. Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М. 1990.
  32. Некрасов Г.А. Роль России в европейской международной политике. 1725-1739 гг. М., Наука, 1976.
  33. Некрасов Г.А. Русско-шведские отношения и политика великих держав в 1721-1726 гг. М., 1964.
  34. Никифоров Л.А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны: Ништадтский мир. М., 1959.
  35. Никифоров Л.А. Русско-английские отношения при Петре I. М., Госполитиздат, 1950.
  36. Павленко Н.И. Петр I и его время. М., 1989.
  37. Поршнев Б.Ф. К вопросу о месте России в системе европейских государств в XV-XVIII веках. // Ученые записки Академии общественных наук. М., 1948, вып.2.
  38. Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. М., Международные отношения, 1995, вып.2, кн.1.
  39. Репин Н.Н. Изменение объема и структуры экспорта Архангельского и Петербургского портов в первой половине XVIII в. // Промышленность и торговля в России XVII-XVIII вв. М., Наука, 1983.
  40. Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. М., Мысль, 1989. Кн.3,4.
  41. Сорина Х. Аландский конгресс // Вопросы истории, 1947, №6.
  42. Тарле Е.В. Русский флот и внешняя политика Петра I. М., 1949.
  43. Тарле Е.В. Северная война и шведское нашествие на Россию // Соч., Т.10. М., 1959.
  44. Тельпуховский Б.С. Источники и литература о Северной войне // Военно-исторический журнал, 1940, №1.
  45. Тельпуховский Б.С. Северная война. М., 1946.
  46. Фейгина С.А. Аландский конгресс: Внешняя политика России в конце Северной войны. М., 1959.
  47. Фейгина С.А. Петровская эпоха в работах историков капиталистических стран // История СССР, 1972, №4.
  48. Шмурло Е.Ф. История России (IX-XX вв.). М., Аграф, 1997.
  49. Шутой В.Е. Северная война 1700-1721 гг. М., Просвещение, 1970.
  50. Яковлев Н. О так называемом «завещании» Петра Великого // Исторический журнал, 1941, №12.

Дудин А.П. Балтийский вопрос в первой половине XVIII века. Часть 2 (окончание) // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.10722, 02.10.2003

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru