Дудин А.П.
Балтийский вопрос в первой половине XVIII века. Часть 1

ВВЕДЕНИЕ.

XVIII в. к так называемым балтийским, или северным, державам обычно относили пять весьма различных по своему политическому удельному весу государств: Россию, Польшу, Данию, Швецию и Пруссию. В результате Северной воины (1700-1721) Россия в военном н политическом отношениях заняла первое место на Балтийском море. Остальные балтийские государства оказались настолько слабыми, что были лишены возможности вести свою самостоятельную внешнюю политику и обычно выступали сателлитами какой-нибудь великой державы.

В продолжение XVIII в. часто менялся круг держав, активно участвовавших в «решении» балтийского вопроса на отдельных стадиях его развития, но Россия никогда не оставалась и не могла оставаться в стороне от дипломатической или военной борьбы, происходившей в том или ином районе Балтийского моря. Можно сказать, что в первой половине XVIII в. международное положение России в качестве великой европейской державы определялось военно-стратегическими позициями, занимаемыми ею на Балтийском море. Вот почему для России балтийский вопрос в течение XVIII в. был неотъемлемой составной частью ее внешней политики.

Остальные три великие державы XVIII в.: Англия, Франция и Австрия — придавали району Балтийского моря лишь второстепенное значение. Вопрос об исходе англо-французского торгового и военного соперничества (в которое часто вовлекалась также и Австрия) решался не на севере Европы, а на Атлантическом океане, на Рейне, в Италии или в других местах Западной Европы. Все же отдаленная Северная Европа привлекала внимание названных трех великих держав. Как правило, в своей балтийской политике Англия прежде всего стремилась к защите своих торговых интересов; а Франция и Австрия пользовались балтийским вопросом как средством приобрести себе политических и военных союзников. По этой причине балтийский вопрос в XVIII в. нередко становился проблемой общеевропейского значения.

собое место в истории балтийского вопроса в XVIII в. занимает так называемый голштинский вопрос, уступивший потом в смысле актуальности свое место вопросу о шведской конституции. Непосредственно к ним примыкает польский вопрос, поскольку он был связан с политической судьбой Данцига, Польского коридора, Курляндии и других территорий, расположенных на южном побережье Балтийского моря. Но, взятая в целом, польская политика России, Пруссии, Австрии и других держав выходила за пределы балтийского вопроса, и поэтому мы вынуждены отказаться от ее рассмотрения в данной связи. С точки зрения внешней политики России, польский вопрос был более непосредственно связан с ее борьбой за северные берега Черного моря. Только в аспекте русско-прусских отношений польские дела приобретали специфически балтийскую окраску, поскольку речь шла о притязаниях Пруссии на польское Поморье.

Все перечисленные международные вопросы, составлявшие в целом балтийскую проблему, затрагивали самые существенные, жизненные интересы России. XVIII век в русской истории является временем некоторого подведения итогов многовековой борьбы русского народа за выход к Балтийскому морю. Только в историческом аспекте, с учетом предшествующих этапов этой борьбы, можно по-настоящему оценить значение балтийской проблемы как для России, так и для остальных европейских стран в XVIII веке. Именно это и является целью данной работы.

Задачами работы являются: анализ дипломатических отношений между всеми государствами, касающимся в своей внешней политике бассейна Балтийского моря, выявить основные противоречия, их причины и последствия для судеб этих стран; указать значение экономического фактора в борьбе за Балтику; выяснить решающую роль России в воздействии на европейскую политику XVIII века.

Напомним, что господство Швеции на Балтийском море в XVII в. заметно тормозило экономическое и политическое развитие России. Политический барьер в виде шведских прибалтийских владений и экономический барьер из прибалтийско-немецкого и шведского купечества препятствовали прямой связи России с Западом. Особенности географического положения Прибалтики — в зоне непосредственных контактов Восточной и Западной Европы, у побережья важного в хозяйственном и стратегическом отношении Балтийского моря — продиктовали жизненную необходимость для России в приобретении балтийских портов. Данное обстоятельство понудило ее силой оружия преодолеть антирусский барьер в лице Швеции и таким образом открыть широкие возможности для экономического, политического и культурного развития Российского государства.

До настоящего времени отсутствуют специальные работы, обобщающие историю борьбы России за выход к Балтике, закрепление на ее берегах и последующим за этим превращением страны в великую державу (все работы касаются только отдельных аспектов процесса или рассматривают их слишком бегло). Во взглядах на необходимость выхода России к Балтике все исследователи на редкость единодушны — все говорят о необходимости этого. Расхождения начинаются в нюансах. Например, М.Н. Покровский и С.В. Бахрушин сводят стимулы борьбы за Балтийское побережье к интересам русских купцов, желавших приобретения удобного морского порта. Тогда как Б.Б. Кафенгауз, И.П. Шаскольский, П.П. Епифанов, В.В. Мавродин расширяют набор стимулов и считают, что выход к морю был необходим для экономического, политического и культурного развития России. По мнению В.О. Ключевского «Петр следовал указанию своих предшественников и должен был пробиться к Балтийскому морю до естественных границ и для связей с Западом». Как считает Б.Н. Флоря «отсутствие выхода к Балтийскому морю ограничивало русское правительство в дипломатических сношениях с рядом государств Западной Европы, т.к. сухопутный путь шел через Речь Посполитую, а с ней отношения очень часто были напряженными и это могло парализовать деятельность русской дипломатии в странах Европы, т.к. путь через Белое море был доступен лишь три месяца в году».

М.Н.Покровский объяснял всю преобразовательскую деятельность Петра влиянием торгового капитала. По его мнению, именно интересам торгового капитала была подчинена внешняя политика Петра 1. Покровский искажает и постановку балтийского вопроса. «Торговый капитал, — писал он, — заставил Петра биться двадцать лет за Балтийское море, а позже гнал его на Каспийское».

При Петре 1 главной целью внешней политики России стало достижение господства на Балтийском море. В Северной войне 1700-1721 гг. потребовались героические усилия со стороны русских, чтобы завоевать побережье Балтийского моря от Риги до Выборга и приобрести свободный доступ к морю.

оследствия завоевания Прибалтики Россией не поддаются полному учету из-за краткости работы. Добившись выхода к Балтийскому морю, русский народ смог приобщиться к передовой, европейской культуре. Без этой «европеизации» Россия не могла бы играть прогрессивную роль по отношению к восточным народам. Выход России к Балтийскому морю оказался не менее выгодным и для западноевропейских стран, в первую очередь для Голландии и Англии. В XVIII в. торговый и военный флот обеих морских держав мог развиваться и вырасти до огромных размеров лишь благодаря вывозу из России кораблестроительного леса, пеньки и холста. Восточная Европа служила для западноевропейских стран не только рынком сбыта, но также источником важнейших видов сырья. В XVIII в. торговля с Россией занимала самое видное место в хозяйственной жизни Англии и Голландии.

Собирать источники и писать историю своего царствования начал еще сам Петр 1. Русское правительство поручило барону Гюйсену писать историю царствования Петра, а П.П. Шафирову «Какие законные причины его царское величество Петр 1... к начатию войны против короля Карла XII имел» (СПб., 1717).

В составлении «Рассуждения» Петр принимал непосредственное участие. Им написано так называемое «Заключение к читателю», в котором проводится мысль о необходимости довести войну со шведами до конца и не мириться до тех пор, пока не будет обеспечено обладание Балтийским побережьем.

Петр 1 принимал участие и в составлении «Гистории Свейской войны». Пять из восьми редакций «Гисторий» правлены рукой Петра, им же сделано несколько поправок фактического порядка. «Гистория Свейской войны» была издана при Екатерине II историком Щербатовым под названием «Журнал или поденная записка Петра Великого».

К настоящему времени имеется более двухсот трудов о Северной войне и полководческой деятельности Петра. Огромное количество источников о Северной войне 1700-1721 гг. хранится в государственных архивах. Значительная часть из них опубликована в XIX и в начале XX вв. в различных сборниках и журналах. Укажем здесь главнейшие из них: Сборники русского исторического общества, тома XX, XXV, XXXIX, L; «Чтения в обществе истории и древностей российских», кн. 2 (69); «Гистория Свейской войны»; «Книга Марсова» (сборник подлинных реляций, современных эпохе чертежей и планов баталий); «Северная война-1705-1708 гг». (СПБ, 1892 г.), приложения к трудам Масловского «Записки по истории русского военного искусства» и «Письма и бумаги Петра Великого» (СПБ, 1879-1918 гг., т. 1-VII).

ужно отметать, что «Письма и бумаги Петра Великого» -. исключительно ценный сборник, так как в нем опубликовано много материалов, не использованных до последнего времени. В «Трудах Русского Военно-исторического общества», тт. 1 и III (СПБ, 1909), опубликованы главным образом материалы о Полтавской битве: «Дневник пребывания царя в Воронеже» и «Дневник военных действий Полтавской битвы» (в III томе). Эти два документа содержат богатый материал, характеризующий международное положение русского государства; они показывают, как были подготовлены к Полтавской битве обе стороны, и освещают ход военных действий под Полтавой. Правда, «Дневник военных действий Полтавской битвы» требует критической проверки и сопоставления его, с другими источниками, так как он содержит много фактических неточностей.

Переписка Петра с его сподвижниками также представляет большой интерес.

Ценный материал по истории царствования Петра собран курским купцом Голиковым в его «Деяниях» (12 томов), изданных в 1788-1789 гг., и дополнениях к ним в 18 томах. Второе издание выпущено под общим названием «Деяния Петра Великого» в 15 томах (1837-1843 гг.). Оно лучше первого, так (как дополнения в нем расположены в хронологическом порядке. В последнем томе имеется именной указатель. Но труд составлен без критической проверки и поверхностно обработан.

ольшую ценность представляют документы, собранные Ф. Туманским под заглавием «Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деятельности государя императора Петра Великого», но хаотичность расположения документов затрудняет пользование ими. На основе этих материалов русскими дворянскими и буржуазными историками написано много монографий; кроме того, эти материалы использованы в общих курсах по истории Петра 1. Среди монографий и общих трудов надо отметить работу Н. Устрялова «История царствования Петра» (СПБ, 1858-1863). Автором собран большой фактический материал и приложенo много документов, извлеченных из русских и иностранных архивов.

Большую ценность для исследования представляют труды русских военных историков. Подробный рассказ о Северной войне дан Бутурлиным в «Военной истории походов россиян», т. II-III (СПБ, 1821 — 1822 гг.); этот рассказ основан на «Гистории Свейской войны» и «Книге Марсовой». В работе использован известный автору документальный материал, а также записки шведского историка Адлерфельда, показания которого Бутурлиным принимались без всякой критики и впоследствии с его легкой руки повторялись другими историками.

Большой интерес представляют работы шведских историков и донесения дипломатических агентов западноевропейских государств при русском дворе, описания путешественников и просто лиц, посетивших русское государство накануне и во время Северной войны. Важнейшей из этих работ является «Военная история Карла XII» Адлерфельда, изд. 1740 г. Автор, восторженный поклонник Карла XII, находился в шведской армии при Карле до Полтавского боя, как официальный историк. Будучи непосредственным участником войны, он дает интересный материал, хотя и стремится показать шведов в выгодном для них свете. В «Современном сказании о походе Карла XII в Россию» Гилленкрока («Военный журнал» № 6 за 1884 г.), события Северной войны доведены до Полтавы. Полтавский бой описан Гилленкроком в особой реляции. Он стремится оправдать себя и шведский генералитет за провал кампании, Главная причина разгрома шведов заключается, по мнению Гилленкрока, в том, что Карл XII не слушал советов своих генералов и нарушил ранее принятые генералитетом планы. Неправильно он излагает и оперативные планы Карла XII. К суждениям Гилленкрока надо отнестись с большим недоверием, тем более, что его точка зрения пронизывает шведскую историографию и повторялась затем русскими дореволюционными военными историками.

аботы шведского историка профессора Стилле «Оперативные планы Карла XII в 1707 — 1709 гг». и «Карл XII, как стратег и тактик в 1707-1709 гг»., вышедшие в свет в связи с 200-летним юбилеем Полтавской битвы, были переведены на русский язык накануне первой мировой войны, но не использовались русскими историками. Между тем сопоставление этих работ с другими проливает свет на ряд вопросов, которые были неправильно решены русскими военными историками. Профессор Стилле привлек богатый архивный материал из государственных архивов в Дрездене, Венеции и Копенгагене. Он опровергает мнение Гилленкрока о трех планах похода Карла XII и доказывает, что шведский король еще в Саксонии наметил план кратчайшего похода на Москву с тем, чтобы «там подвести итоги, т.е. сразу разгромить могущество царя Петра». Неправильно освещая характер Северной войны, Стилле называет ее оборонительной со стороны шведов. Он даже не хочет признать, что Карл потерпел поражение под Полтавой, и считает, что шведская армия была пленена под Переволочной по глупости Левенгаупта, Отсюда автор делает неверный общий вывод, что Карл XII не проиграл бы кампании, если бы исполнители его замыслов соответствовали своему назначению.

Большой и интересный материал по вопросам Северной войны изложен Витвортом, английским чрезвычайным посланником при русской дворе («Сборник русского исторического общества», т. XXXIX). Проницательный, пронырливый иностранец в донесениях правительству подробно описывает внутреннее состояние русского государства и дает пространные обзоры международного положения. Для характеристики русской армии ценным материалом являются донесения австрийского дипломата Оттона Плеера («Чтения в обществе истории и древностей российских», 1874 г., т. II). Интересен также дневник Корба, секретаря австрийского посольства, охватывающий первые годы царствования Петра; но события и оценку деятельности русского правительства он не всегда излагает правдоподобно. В «Путешествиях Корпилия де Бруина через Московию» («Чтения в обществе истории и древностей российских», 1892 г» кн. 2) автор дает ценное описание состояния вооруженных сил русского государства и) очень подробно освещает быт тогдашнего общества.

Как известно, одним из основных положений зарубежной историографии является тезис об извечной «агрессивности» России, об ее экономической и политической «экспансии». Войны в правления Петра 1, Елизаветы Петровны, так же как и Екатерины II, характеризуются большинством иностранных историков только как захватнические, агрессивные, при этом не делается особых попыток проанализировать социально-политический характер этих войн, вскрыть их смысл и значение.

В частности, немецкие историки, правильно констатирующие возрастание международного веса России после Полтавской победы (1709 г.), в то же время твердят о «русской агрессии» и об усилении «русской опасности». Так, Г. Деррис говорит о «расслабляющем страхе всей Европы перед военным и политическим распространением русского великана», а Э. Хассингер силится представить Пруссию начала XVIII в. даже как «антагониста экспансионистских тенденций России и Швеции». «Проблема русской опасности с XVIII в. до настоящего времени, — утверждает Г. Раух — показывает, что европеизация... при Петре Великом ни в коей мере не должна была уменьшать эту угрозу»; Г. Раух вопреки фактам пытается убедить читателя, что многовековая борьба Русского государства за выход к Балтике в XVI-XVIII вв. и восстановление здесь своих былых позиций не базировалась ни на хозяйственной, ни на юридической основе, так как Россия якобы не имела на эту территорию прав и не нуждалась в ней для развития своей экономики. Германский историк И. Пауль, также оспаривавший права России на Восточную Прибалтику и рассматривавший «прибалтийское пространство» как важнейшую немецкую территорию, утверждал, что Россия и Польша являются якобы «чуждыми Балтике державами».

емецкий историк Г. Деррис рассматривает правление Петра 1 как время «вторжения» России в Европу, а Р. Виттрам (ФРГ) — как переход России в «Европу нового времени». Р. Виттрам, в частности, отмечает, что преобразования при Петре 1 приняли такой темп и широкий размах, что приходится говорить о событиях всемирно-исторического значения; Россия тогда стремилась к политическому и экономическому сближению с европейскими странами.

Сходной точки зрения придерживаются английские историки Б. Самнер и М. Андерсон, подчеркивающие, что Россия при Петре 1 включилась в сферу «большой европейской политики» и на протяжении XVIII в. развивала интенсивные политические и экономические отношения с ведущими странами Западной Европы. При выяснении причин этого усиления России ряд зарубежных историков, однако, преувеличивает роль иностранных влияний в ее развитии.

Германские историки К. Руффман и В. Медигер относят усиление международного престижа России уже к 40-м годам XVIII в. К. Руффман усматривает проявление этого обстоятельства в повышении в то время ранга британских послов при царском дворе, а В. Медигер — в переходе России в канцлерство А. П. Бестужева-Рюмина (1744-1758 гг.) к «агрессивному» курсу, открывшему, по его мнению, новую эру во внешней политике России. В последнем утверждении нетрудно углядеть оправдание агрессивных устремлений Пруссии, против которых и была направлена политика России при Бестужеве-Рюмине.

основу данного исследования был положен сравнительно-сопоставительный метод анализа исторических источников, а также анализ и сравнение разных взглядов историков на конкретные проблемы балтийского вопроса.

Автор данной работы исходил из той концепции, что система русско-шведских, русско-датских, русско-польских, русско-прусских, русско-английских, русско-французских и русско-австрийских отношений являла собой картину сложного противоречивого взаимодействия принципов и закономерностей, а также факторов, в том числе личностных, влияющих на международные связи.

Можно констатировать, что проблема балтийского вопроса в первой половине XVIII века нуждается в более полном освещении причин и следствий, вследствии важного значения данного вопроса на историю России.

Глава 1. Великая Северная война.

еверная война 1700-1721 гг. была выдающимся событием пер. четверти XVIII столетия. Она сыграла огромную роль в исторических судьбах народов России, Швеции и ряда стран Западной Европы, во многом определила их последующее развитие. Вооруженная борьба отличалась большим размахом и продолжительностью. Война явилась важным этапом в эволюции военного искусства. Она обогатила теорию и практику военного дела.

Первая печатная работа о Северной войне вышла в свет в 1713 г. Она носила название «Книга Марсова или Воинских дел..»../ 1 / Этo был сборник реляций и гравюр о победах русских войск в войнe со Швецией. Петр 1 лично редактировал эту книгу.

В конце Северной войны было начато составление «Гистории Свейской войны». Петр 1 принимал непосредственное участие в подготовке труда, выступая в качестве его автора и редактора. С. 1721 г. каждое утро по субботам он работал над этой книгой. Труд вышел уже после смерти Петра 1, в 1770-1772 гг., под плаванием «Журнал или Поденная записка блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великого с 1698 года даже до заключения Нейштадтского мира». В чем подробно рассмотрен ход войны, показаны ее результаты.

Большой вклад в изучение причин Северной войны внес П. П. Шафиров. / 2 / Этому вопросу он посвятил труд, послесловие к которому написал Петр 1. В этом сочинении проявилось достаточно отчетливое для современника понимание значения происходящих событий, в первую очередь создания армии и флота, поенных побед, а затем культурных реформ, развития промышленности, административных преобразований. К труду П. П. Шафирова примыкают работы другого современника Петра 1 — Феофана Прокоповича. /3/ Он также подчеркивал важность военных реформ, высоко оценивал победы русской регулярной армии и военно-морского флота в Северной войне.

В конце XVIII в. вышел в свет капитальный труд И. И. Голикова. / 4 / В этом труде было собрано большое количество материалов, отображавших экономическую, политическую и военную историю конца XVII — первой четверти XVIII в. Автор, сын кypcкoгo купца, особо подчеркивал роль Петра 1 в развитии торговли и промышленности. Немало места в труде было отведено описанию военных событий. Произведение И. И. Голикова сохраняет свое значение как один из источников по истории петровского времени, в том числе и истории Северной войны 1700-1721 гг.

собенно крупные успехи в изучении Северной войны были достигнуты в XIX — начале XX в. Тогда вышли в свет фундаментальные, основанные на глубоком изучении первоисточников труды Д. П. Бутурлина, А. П. Карцева, В. И. Баскакова, А. 3. Мышлаевского и других видных военных историков России. /5/

А. К. Пузыревский, обращаясь к истории Северной войны, отметил, что как стратег Петр 1 превзошел во всех отношениях Карла XII. Петр 1, писал А. К. Пузыревский, тщательно подготовился к борьбе с сильнейшим в Европе противником. Он удачно разрешил вопрос о воинской повинности «на столь широких и верных началах, как ни в одном из западных государств». В отличие от Карла XII Петр 1 всесторонне подготовил тылы и в то же время постарался лишить противника возможности получать подкрепления и провиант. /6/

Много сделали русские военные историки и в области публикации документов по истории Северной войны 1700-1721 гг. Особенно велика заслуга в этом Русского военно-исторического общества, которое в течение 1909-1912 гг. выпустило в свет семь томов «Трудов». Первый и третий тома представляли собой сборники документов. Всего было опубликовано 465 документов, в том числе подлинные письма Петра 1 и Б. П. Шереметева, Дневник военных действий Полтавской битвы» и др. На основании этих документов продолжалось дальнейшее изучение истории Северной войны 1700-1721 гг. В частности, действительным членом общества Н. Л. Юнаковым было создано историческое исследование «Северная война: Кампания 1708-1709 гг.: Военные действия на левом берегу Днепра», составившее второй и четвертый тома «Трудов».

В отношении причин Северной войны можно выделить две основные идеи. Первая заключается в том, что «Петр I следовал указанию своих предшественников и должен был пробиться к Балтийскому морю до естественных границ и для связей с Западом», что «без выхода к морю нельзя было преодолеть технико-экономическую отсталость и устранить политическую и экономическую блокаду», что «Петр хотел вернуть старинные русские земли по берегам Балтийского моря».

Другая точка зрения сводится к положению, что «Великое посольство 1697 года убедило, что союз против Турции невозможен», поэтому «Петр I увлекся мыслью о борьбе со Швецией» и переключился на Балтику. «Против Швеции складывался естественный союз из Дании, Речи Посполитой и России. Это заставило Петра повернуть свои усилия с берегов Черного и Азовского морей к Балтике. Новая европейская конъюнктура перебросила его с юга к Неве и Нарве, где у него ничего не было заготовлено». «Союзники убедили Петра, что наступило очень удобное время для действий против Швеции».

пыт Северной войны 1700-1721 гг. внимательно изучался и зарубежной историографией. За пределами нашей страны вышло огромное множество работ, посвященных этой проблеме. Работы эти не равноценны по своему научному уровню. Одни авторы стремились к объективному освещению событий. Другие, наоборот, преднамеренно искажали историю России в угоду интересам своих государств. Рассмотрим в этой связи работы английских историков Дж. Ченса (Chance J. F.), С. Грехэма (Graham S.) и Е. Малкольма-Смита (Malcolm-Smith Е.), прямо или косвенно освещавших политику России в период Северной войны 1700-1721 гг.

Анализируя политику Англии по отношению к России в последнем периоде войны, Дж. Ченс и С. Грехэм указывали на полный провал британской дипломатии, пытавшейся оказать давление на Русское государство. Главным виновником этого они считали короля Георга 1. Они утверждали, что Георг 1 не выражал интересы Великобритании, а отстаивал свои династические притязания как курфюрст Ганноверский. / 8 /. На самом деле антирусская политика Великобритании была плодом английского правительства, поддержавшего Георга 1 в его стремлении максимально ослабить позиции России в регионе Балтийского моря. Об этом наглядно свидетельствуют изданные в Англии в 1922 г. документы по внешней политике.

Совершенно иную позицию занял Е. Малкольм-Смит. Вопреки исторической правде он попытался реабилитировать английских дипломатов. Е. Малкольм-Смит восхищался дипломатической деятельностью лорда Д. Картрета, стремившегося всеми способами сколотить антирусский блок на Балтике. Английский историк называет лорда «самым блестящим дипломатом века», который создал «союз буферных государств» и сумел остановить продвижение России на Запад. Устрашенная Россия, по мнению Е. Малкольма-Смита, была вынуждена подписать мирный договор со Швецией. / 8-9 /.

Многие зарубежные историки (например, Дж. Вольф и Б. Самнер) так и трактуют возникновение Северной войны, указывая, что причиной войн в первой четверти XVIII в. являлись либо этнические, либо религиозные антагонизмы. /10-11/.

Более серьезный подход к освещению событий Северной войны 1700-1721 гг. обнаруживают те английские историки, которые обратились к первоисточникам по русской истории, к работам российских авторов. В представлении Я. Грея (Grey J.) русский царь — Петр 1 — как политик и полководец превосходил своего противника Карла XII. Благодаря энергии и дальновидной политике Петра 1 Россия стала великой державой. В солидной монографии Грея обнаруживаются и недостатки, свойственные многим историкам, и прежде всего — преувеличение роли личности в истории. Поступательное движение России он приписывает исключительно энергии Петра, «разбудившего» русский народ от летаргического сна. Этот тезис автор обосновывает отрицательными характеристиками русских людей, которые находит в высказываниях иностранных путешественников. Народные массы остались вне поля зрения английского историка. Поэтому, признавая значение Полтавской победы 1709 г., Я. Грей пытался объяснить причину поражения шведской армии тем, что Карл XII устранился от командования накануне битвы, а не мужеством воинов русской армии, их возросшей боеспособностью, помноженной на всенародную поддержку. / 12 /.

Б. Самнер не понял исторических прогрессивных задач России по возвращению отторгнутых у нее земель, ошибочно заявлял, что Петр 1 и его наемники будто бы всегда стремились не только вмешаться в дела европейских государств, но и расширить территорию Русского государства за счет завоевания сопредельных стран. / 13 /.

М. Андерсон возникновение Северной войны 1700-1721 гг. объясняет не только агрессивностью Швеции по отношению к своим соседям, но и тем, что Дания и Саксония желали упрочить свое положение в Центральной Европе, а Россия воспользовалась этой ситуацией и решила возвратить исконные земли в Прибалтике. Кроме того, Петр 1 был против государственного устройства Швеции. Он желал разрушить агрессивный монархический строй в шведском государстве и заменить его республиканским, который был менее опасен для соседей. / 14 /.

А. Джонг пишет, что все новшества как в литературе, так и в военном деле пришли в Россию из Немецкой слободы. В ходе Северной войны успехи русской армии достигались якобы благодаря бесчисленным жертвам, а Полтавская битва 1709 г. была выиграна Петром 1 потому, что Карл XII передоверил командование шведскими войсками фельдмаршалу Реншильду. После Полтавы, вполне серьезно заявляет автор, война затянулась лишь потому, что «русским всегда казалось легче воевать, нежели добиваться успехов в дипломатии». Характеризуя состояние русской армии и флота, А. Джонг не преминул заметить, что в вооруженных силах России боеспособными были только офицеры-иностранцы. Русский флот не имел подготовленных матросов. По этой причине экипажи не могли управлять кораблями при сильном ветре и в течение всей войны русский флот не сражался в открытом море. После окончания Северной войны 1700-1721 гг. Россия, по словам А. Джонга, встала на путь будущего территориального расширения по всем направлениям. / 15 /.

Некоторые западные историки признают победоносное завершение кампании 1708-1709 гг., историческое значение Полтавской победы, хотя и со многими оговорками. Так, например, американский профессор Дж. Вольф, обращаясь к событиям 1708-1709 гг., утверждает, что шведская армия понесла гораздо более жестокий урон от холодной зимы, нежели от русских пуль. Он предпочитает объяснять поражение Карла XII неблагоприятными климатическими условиями и умалчивает о всенародной борьбе с интервентами. / 16 /.

есколько слов о работах украинских историков XIX и пер. половины XX в. Основная концепция украинских историков дореволюционного периода сводилась к схеме о возможности существования независимого украинского государства в XVI начале XVIII в. При этом не учитывалось, что реальная политика казацкой старшины как раз не исходила из этого принципа, а стремилась к поиску опоры и протектората либо у России, либо Османской империи, либо у Речи Посполитой или Швеции.

Н. И. Костомаров, используя труды шведских историков И. Нордберга, Г. Адлерфельда, А. Фрюкселя, в основном верно осветил сложнейшую игру И. С. Мазепы с Карлом XII, Станиславом 1, Петром 1 и сандомирянами (А. Н. Сенявским), а также противоречия украинского гетмана с запорожцами и правобережным казачеством. Костомаровым был выдвинут тезис, что настоящим спасителем России в переломные 1708-1709 гг. был украинский народ, который в это время из «двух зол» выбрал меньшее — Россию.

М. С. Грушевский, развивая эту мысль, считал шведско-украинский союз Карла XII и Мазепы настолько мощным, что в 1708 г. решался вопрос, быть или не быть Русскому государству. Грушевский оправдывал измену Мазепы непосильными тяготами, наложенными на Украину в связи с Северной войной, из-за чего там якобы могло вспыхнуть всеобщее восстание, если бы не присутствие русской армии. В то время как польские историки много писали о захватнических планах Петра по отношению к коронному Правобережью, Грушевский, наоборот, считал, что царь предавал Украину полякам и что «патриот» Мазепа вопреки воле Петра 1 объединил обе части Украины и не подчинялся приказам вернуть Правобережье Речи Посполитой. Нельзя согласиться с положением этого историка, что в l710-1713 гг. Османская империя «отвоевывала» Украину для украинцев. Исторические источники бесспорно свидетельствуют об экспансионистских планах Порты на Украине.

М.. Андрусяк перенял концепцию польского историка Ю.Фельдмана об «антирусском барьере» Швеция — Польша — Турция и дополнил этот барьер Украиной. Андрусяк выдавал союз Карл XII — Мазепа — Лещинский за равноправный, который-де под эгидой Швеции сдержал бы захватнические устремления России и Польши и привел бы к созданию украинской государственности. Нельзя считать верным представление об исключительности репрессий (экономических и политических) Петра 1 на Украине. Северная война наложила тяжелое бремя на все государство.

Тенденциозность приводила к тому, что такие герои украинского народа, как С. Палий, в противовес Мазепе оценивались как «разбойники», а Полтавская битва объявлялась национальной катастрофой как для Швеции, так и для Украины. Д. Дорошенко, работа которого вышла в Лейпциге в 1941 г., воспевал героизм Мазепы за попытку отбросить Петра 1 в Азию и сокрушался об «уничтожении» Украины, относя его, впрочем, не к 1709, а к 1711 г. (заключение русско-турецкого договора на Пруте), после чего Украина «была превращена в колонию».

Для польской историографии межвоенного времени, как ни для какой другой, были свойственны стремление осовременить исторические события, пристрастность и острое переживание за исторические неудачи своей страны. Изложение событий исключительно под углом зрения позднейшей антипольской политики царизма присуще трудам даже таких крупных историков, как В. Конопчиньский и Ю. Фельдман.

Обоими историками была подробно разработана концепция «предохранительного барьера» против России, в состав которого должны были входить Швеция, Польша Лещинского, Крым и Османская империя при поддержке Западной Европы. Эта концепция, вызванная к жизни межвоенной политикой Польши, привела к искажению международных отношений некоторых восточноевропейских государств. Петр 1 характеризовался исключительно как деспот, сознательный разоритель и виновник будущих бед Польши, стремящихся к отторжению украинских, прибалтийских и белорусских земель Речи Посполитой и передаче польской короны царевичу Алексею или А. Д. Меншикову. Оба автора писали о «польско-шведском братстве» и постоянных поисках поляками союза с османами. Фельдман представлял Полтавскую победу апогеем опасности для Польши, осознанным выражением которой в шляхетском обществе явились решения Варшавской рады в 1710 г.

Своеобразно характеризовали В. Фельдман и Ю. Конопчиньский Августа II, который потенциально, при помощи Швеции, мог бы выполнить роль освободителя Польши от России. Но оппозиция сторонников Станислава 1 и давление султана в 1709-1714 гг. вынудили его вести двойную игру и придерживаться союза с Россией. Система русско-польско-саксонского союза рассматривалась ими как пагубная для Польши. Этим союзом Речь Посполитая была втянута в «бессмысленную» войну со Швецией, причем Петр 1 и Август II, отличаясь коварством, в любой момент якобы были готовы предать поляков шведам. Неудачи шведского короля в Османской империи объяснялись субъективным нерасположением к нему отдельных визирей, а не шведско-турецкими противоречиями.

Современными польскими историками (например, Ю. Геровским) делается упор на моменты, замалчивавшиеся их довоенными соотечественниками: грабительский характер шведской оккупации, неравноправность шведско-польских договоров, роль Сандомирской конфедерации в защите независимости Польши.

В отличие от Фельдмана Каминьский представил Сандомирскую конфедерацию не сателлитом, а партнером России, продолжавшим самостоятельную польскую политику.

В одной из последних работ Ю. Геровский в отличие от работ первых послевоенных лет дал позитивную оценку польско-саксонской унии, которая предоставила потенциальную возможность для экономического и социального подъема Речи Посполитой. Он показал напряженность отношений между Карлом XII и Лещинским и незаинтересованность Швеции в объединении Речи Посполитой, чтобы оставить ее слабой и неспособной к сопротивлению шведской политике. Геровский первый из польских историков осветил реакцию польского общества на Полтавскую победу. Не озлобленность, а воодушевление, подъем и надежды испытала шляхта в июле 1709 г.

Война Польши со Швецией и борьба за Лифляндию часто представляются польскими историками бессмысленной авантюрой, причем указывается, что Петр 1 ради мира со Швецией, не колеблясь, пожертвовал бы в 1708-1709 гг. польским союзником, и что совместный отпор Саксонии и Речи Посполитой смог бы сдержать рост русского влияния в Восточной Европе. Содержание источников не позволяет согласиться с тезисом, что уже в первом десятилетии Ceверной войны Петр 1 ставил цель раздела Речи Посполитой.

емецкая историография выделяется стремлением рассматривать Северную войну исключительно под углом зрения «русской угрозы». Факты частого расхождения интересов северных союзников позволяли и позволяют искусственно выдвигать на первый план противоречия России с Саксонией, Речью Посполитой и тогдашними великими державами. Почти во всех трудах немецких историков доказывалась «реальная возможность» единого фронта стран Центральной и частично Восточной Европы против «полуазиатского» Русского государства, который бы мог пресечь стремление России к «мировой гегемонии». Восточная политика немецких государств — Пруссии и Саксонии, — находившихся в союзе с Россией, рассматривалась двояко. С одной стороны, балтийская и польская политика Саксонии была вроде перспективной для немецкого проникновения на Восток, причем Речи Посполитой отводилась роль колонии, с другой — отмечалась авантюристичность политики саксонского курфюрста, вовлекшего страну в разорительные войны. В то же время на эти два имперских княжества возлагалась историческая ответственность за то, что они фактически способствовали проникновению «восточных варваров» в Европу.

О. Хайнтц, как и Конопчиньский, восхваляет историческое предвидение Карла XII, который хотел отбросить Россию к допетровскому состоянию и тем самым «остановить будущий расцвет славянских народов под знаменем царизма». Для периода 1708-1709 гг. Хайнтц приводил доказательства, что военный гений «нового Ганнибала» поставил Россию на грань катастрофы. Залогом успеха был высокий «германский дух», всегда приводящий к победам над численно превосходящими «славянскими толпами». Польшу автор считал нежизнеспособным лоскутным «моллюскообразным» образованием, которое необходимо было расчленить ради создания шведско-прусско-саксонского блока.

По мысли Е. Хассингера, Бранденбург-Пруссия выступал соперником Швеции и России и одновременно воплощал связь событий в Западной и Восточной Европе. Он привлек массу проектов тогдашней кабинетной дипломатии с целью доказать, что Россия уже с 1711 г. якобы уже стояла перед перспективой столкновения со всей Европой. В отличие от Дройзена и Хайнтца Хассингер включает Польшу в антирусский кордон, причем спасти польский государственный организм от анархии, могла только Пруссия, конечно, за цену части польских земель.

В отличие от Хассингера Р. Виттрам считал, что в 1711 г. русская дипломатия не испытывала страха перед турецкой войной. Координация действий северных союзников в 1711 г. блокировала шведский удар из Померании по Речи Посполитой. Правильно усматривает Виттрам главную причину отхода Речи Посполитой и польского короля от Северного союза в трениях по лифляндскому вопросу.

Критически анализируя источники и литературу о Полтавском сражении, Р. Виттрам корректирует оценку действий Карла XII в украинской кампании 1709 г., данную в работе шведского генерального штаба «Карл XII на полях сражений». Он указывает, что решающую ошибку шведский король совершил в расчетах перед Полтавской битвой, предполагая, будто русские полководцы действуют под влиянием представления о шведском превосходстве; между тем к 1709 г. в русской тактике произошли решительные перемены, и Петр готовился к генеральному сражению. Воспоминания о «первой Нарве» давно перестали быть фактором, определявшим русские оперативные планы. Оценивая влияние военных задач на все мероприятия царя, Виттрам считает, однако, неправомерным признание войны «матерью» петровских реформ. Эти реформы, по его мнению, находились в тесной связи с потребностями времени, с переменами, коснувшимися всех сторон жизни. Говоря о том периоде Северной войны, когда военные действия были перенесены в Северную Германию, Виттрам правильно характеризует проблему нейтрализации германских владений Швеции и показывает заинтересованность России в перенесении туда войны. Акт о нейтралитете 1710 г. был отвергнут Карлом XII, пишет Виттрам, так как шведский роль стремился использовать свое предместное укрепление в Передней Померании, где стоял сильный шведский корпус генерала Крассау. Виттрам не оценивает ввод русских войск в Мекленбург, как подготовку вторжения в Швецию; он отказывается видеть в этом мероприятии, осложнившем отношения России с Англией — Ганновером и даже с Данией, попытку России приобрести выход в Северное море, минуя зундскую пошлину, и не склонен видеть в Петре безудержного завоевателя.

ценивая политику Петра в отношении населения Лифляндии, и в первую очередь ее дворянства, как «великодушную», Р. Виттрам выдвигает ряд предположений о мотивах этой политики. Основным мотивом он считает задачу прочной инкорпорации вновь завоеванной провинции в состав русского государства, превращения ее привилегированного сословия в верноподданных царей. Консолидация правовых условий в прибалтийских портах преследовала цель примирения морских держав, заинтересованных в балтийской торговле, с переходом их к России.

Р. Виттрам ставит вопрос, не привлекал ли Петр к кораблестроению и мореплаванию больше человеческих сил и материальных средств, чем требовали того реальные условия. Известно, что секретарь прусского посольства в России Фокеродт через тринадцать лет после смерти Петра пришел к заключению, что русский корабельный флот слишком вырос для оборонительных целей, а для наступательных не годился вследствие особенностей береговой линии в странах, являвшихся потенциальными противниками России. Виттрам не согласен с этой точкой зрения; он указывает, что заморская торговля большого масштаба была невозможна без флота, и лишь наличие крупного флота обеспечивало безопасность балтийских портов. Нельзя не отметить позицию Виттрама в вопросе, вызвавшем к жизни немалую литературу и рассматриваемом в статье, о которой речь пойдет ниже. Это так называемое «Завещание» Петра, до сих пор вызывающее споры историков. Автор категорически отвергает мнение о подлинности этого сочинения.

Двухтомную работу по существу рассматривающую выход Русского государства в Балтийское море, опубликовал другой германский историк, Вальтер Медигер — «Мекленбург, Россия и Англия-Ганновер, 1706-1721. История Северной войны». Свое исследование автор начинает с характеристики торговой политики Густава II Адольфа и его предшественников в отношении России, в течение длительного времени стремившихся монополизировать русский рынок. Препятствуя развитию североморского торгового пути и закрыв выход русским на Балтийское море после отторжения Нарвы и эстляндских владений в 1583 г., шведы рассчитывали полностью овладеть pycской торговлей. Эта изоляция России стала полной, когда в войне с Польшей Густав-Адольф овладел Лифляндией с устьем Двины и Ригой. Карл XII рассчитывал, продолжая военные действия, занять весь район к северу от Новгорода и Пскова, чтобы разорить Архангельск и ликвидировать его торги.

В. Медигер показывает и внутреннюю борьбу русского купечества, противопоставляя торговлю в северо-восточных областях с их богатыми сырьевыми запасами и производственными предприятиями, составлявлявшими сферу деятельности московского купечества, и в новгородско-псковском районе — особой хозяйственной территории, обращенной к Балтийскому морю, чьи купцы посредничали в русской торговле с Западом. Медигер полагает, что к началу войны со Швецией у Петра существовал план захвата всей азиатской торговли с целью направить ее в Европу, Россию и русские балтийские порты. Приводя предложение мекленбургского тайного советника Петкума продолжить водный путь, соединявший Висмар с Эльбой, до русской системы каналов. Медигер считает его идеальным решением проблемы, стоявшей перед русской экономикой после того как шведский барьер был прорван, но выход из Балтийского моря все еще был закрыт.

Медигер приписывает Петру намерение, заняв Мекленбург, принудить английский флот служить русским военным задачам. Соблазнительную для историков мысль, что Петр рассчитывал, заняв Мекленбург и обойдя зундскую пошлину, вывести свою торговлю в Северное не подтверждают источники; согласно им Мекленбург в русской политике был лишь трамплином для осуществления десантов на скандинавском побережье Швеции и принуждения ее к миру. Это признает в вместе и сам В. Медигер.

Говоря о якобитском заговоре против английского правительства, который был связан со шведскими дипломатами, и о надежде Петра, что авантюра рассорит Англию со Швецией, Медигер без оснований приписывает английскому статс-секретарю Стенгопу «инсценировку» возникшего скандала и использование «пугала» якобитской опасности. Ведь известны реальные, совсем не иллюзорные попытки высадки якобитов в Англии. Известно, что во время поездки во Францию Петр питал надежду на занятие русскими войсками Висмара и будто бы заявил об этом в феврале 1717 г. в беседе с прусским посланником. Слова царя о том, что он не намерен увеличивать свои владения за счет Германии, но сохранит порты на Балтийском море, следует отнести к восточной Прибалтике, а отнюдь не к Висмару. Да и сам Медигер справедливо пишет, что мекленбургская политика Петра была органически связана с его решением, принятым в конце 1715 г., завершить войну со Швецией десантом в Скандинавии. Вывод же русских войск из Мекленбурга вызывался не невозможностью осуществить проект Петкума после отказа от этого решения, а необходимостью пойти навстречу французской дипломатии, тесно еще связанной с Лондоном. За это она обязалась прекратить после 1718 г. выплату Швеции субсидий и обещала посредничество в переговорах России со Швецией.

В. Медигер считает, что поддержка Петром легкомысленной, неразумной политики мекленбургского герцога была отклонением от твердого курса территориальных задач для проложения пути в океан и стоила России нескольких лет войны. Этот вывод также основан на сомнительном предположении о далеко идущих планах царя, никакими нашими документами не подтвержденных. Вообще инициатива русско-мекленбургского сближения исходила от Мекленбурга и вовсе не сразу была подхвачена в Петербурге.

Шведская историография в вопросе о причинах поражения Швеции в Северной войне прошла значительный путь эволюции. В начале XX в., во время «каролинского ренессанса» — возрождения интереса к личности Карла XII, шведские историки использовали мотивы защиты Швецией Европы и германизма от «русского варварства» и славян. Они писали о героических усилиях «последнего викинга» организовать антирусский блок из Речи Посполитой, Османской империи, Крымского ханства и Украины. Для этого периода было характерно перекладывать вину за поражение Швеции на «бездеятельную» Речь, Посполитую и Турцию, не понявших замыслов Карла ХII.

Ко времени и после второй мировой войны можно наблюдать изменение позиций шведской исторической науки. Современные шведские историки (правда, не все), как и прежде, гордятся своим великим королем-полководцем, при котором Швеция достигла вершин политической и боевой славы. Но для большинства из них характерно отсутствие тенденциозности в освещении конфликта Швеции со странами Северного союза. Русское государство уже не оценивается как смертельный враг Швеции.

Часть шведских историков откровенно критикует захватнические планы Карла XII в Восточной Европе, которые не в пример пресловутой «русской угрозе» действительно угрожали национальному существованию некоторых государств. Швеция проводила целенаправленную политику по завоеванию устьев рек Балтийского бассейна и стремилась к расширению владений в Курляндии и польской части Лифляндии. Шведский король навязал Речи Посполитой неравноправный Варшавский договор 1705 г., который превращал последнюю в шведского сателлита и который само шведское правительство опасалось тогда опубликовать из-за неблагоприятной реакции в Европе. Проектировалось захватить в шведские руки всю торговлю Восток — Балтика путем установления контроля над днепровско-двинским путем. Смоленск и Киев предполагалось передать польскому вассалу. Выдвигались планы отторжения всего Русского Севера и строительства беломорско-балтийского канала с целью полного разрыва русских экономических связей с Европой через Архангельск. План шведского канцлера К. Пипера по расчленению России на отдельные вассальные княжества квалифицируется как провокационный.

Шведскими историками показано, что многие слухи о «русской опасности», переполнявшие после 1709 г. Европу, восходят именно к канцелярии Карла XII. Указывается, что до Полтавы в Европе существовало понятие не «русской», а «шведской» опасности из-за страха перед шведской гегемонией на Севере и Востоке Европы. В 1708-1709 гг. Карлом XII выпускались сводки о вступлении Порты в Северную войну. Это породило до сих пор неоконченную дискуссию в европейской историографии о позиции Порты в преддверии Полтавы.

Историками Швеции сейчас признается важность Речи Посполитой как оперативно-стратегической базы шведской армии и делается вывод, что там следовало бы проводить более осторожную политику и не вводить систему жестких контрибуций.

уммируя результаты последних шведских исследований, можно сказать, что основные причины неудач Швеции в переломные годы Северной войны шведские историки видят в неучастии их страны в больших коалициях начала XVIII в., в разделенности стокгольмского и бендерского правительственных центров, проводивших разную политику, в крайней степени разрухи в самой Швеции и в шведско-турецко-татарских противоречиях в 1709- 1714 гг.

Некоторые из шведских историков оправдывают жестокости шведской оккупации в Польше военными доктринами XVIII в., а планы смены режимов правления в восточноевропейских государствах — стремлением Карла XII обезопасить Швецию.

Английский историк Ян Грей в своей книге «Петр Великий, император России», касаясь Северной войны и противопоставляя Карла XII и Петра Грей, не будучи заражен преклонением перед военным гением Карла, до сих пор отличающим некоторых историков, пишет, что Петр был более крупным монархом, полководцем и политиком. Медленно и неуклонно шел он к победе, в итоге которой Россия стала господствующей на Балтике державой, а Швеция пришла к упадку. Победу под Полтавой автор приписывает удачной стратегии и тактике Петра, который навязал генеральное сражение в момент превосходства своих сил и в благоприятной обстановке.

Говоря о заграничном путешествии Петра в 1716-1717 гг. и eго стремлении организовать при участии Дании десант в Швецию, Грей считает единственным важным итогом парижского визита царя согласие вывести свои войска из Мекленбурга; Амстердамскому же договору 1717 г. с Францией он, видимо, не придает большого значения, хотя Франция обязалась по нему прекратить выплату Швеции субсидий.

Высоко оценивая Петра, Грей пишет и об ошибках, допущенных им в дипломатической сфере из-за недостаточной осведомленности о положении и настроениях в Западной Европе и вызвавших враждебность государств Северной Европы, объединенных страхом и подозрительностью в отношении России. Грей отмечает в качестве предшественников Петра в борьбе за выход на Балтийское моpe Ордина-Нащокина, который поставил эту внешнеполитическую задачу России на твердое основание.

Северная война была неизбежна. Неизбежна уже в силу того, что основные соперники Швеции на Балтике были ею до этого разгромлены и лишены ряда важных территорий — Россия в 1617 г., Дания в 1658 и 1660 г., Польша в 1629 г., а реваншизм всегда и везде был важным фактором политики. К тому же для России и Польши это еще и вызывалось экономическими причинами — свободный выход к морю был необходим для нормального развития этих стран. Столкновение было делом времени и вот тут-то сыграли роль субъективные факторы.

Для Петра I дела балтийские в начале правления стояли на заднем плане. Куда важней было пробиться к Азовскому и Черному морям, а через них — к Средиземному. Но взятие Азова в 1696 г. только осложнило ситуацию, т.к. привело к серьезному обострению отношений с Османской империей, бороться с которой не было сил. Именно для поиска союзников для войны с Турцией и было отправлено «Великое посольство», все остальные цели этого мероприятия были на втором плане.

Однако найти союзников не удалось — европейские государства предпочли заключить мир с Османской империей, а не продолжать «Священную войну». Причина этого заключалась в предстоящей борьбе за испанское наследство и все стремились развязать себе руки для предстоящей борьбы.

Поэтому произошла резкая переориентация внешней политики России, тем более, что чрезмерную активность проявил польский король Август II, имевший свои планы и интересы. В Раве-Русской 3 августа 1698 г. Петр и Август заключили устный договор о войне со Швецией. 11 ноября 1699 г. в Преображенском был подписано соглашение об обоюдном содействии в войне со Швецией. Подобный договор с Данией был утвержден 24 августа 1699 г. Россия должна была выступить после заключения мира с Турцией. 3(14) июля 177 г. в Стамбуле был заключен мирный договор с Османской империей, в Москве об этом узнали лишь 7(18) августа и на следующий день 8(19) августа была объявлена война Швеции.

усские войска выступили к Нарве и осадили ее. Но к этому времени Дания была уже разбита и, заключив сепаратный мир 7(18) августа, вышла из войны. Карл XII высадился в Эстляндии. Август II, узнав об этом, поспешно отступил от Риги в пределы Польши. 19(30) ноября 1700 г. русская армия под Нарвой потерпела сокрушительное поражение. Карл XII двинулся в Польшу за Августом II. России пришлось восстанавливать утраченное и постепенно, шаг за шагом отвоевывать у шведов территории. Уже в 1701 г. была одержана первая победа, в 1702 г. взят Нотебург, в 1703 г. — Ниеншанц, Ям, Копорье, Мариенбург, в 1704 — Нарва, Дерпт.

Тем временем Карл XII успешно воевал в Польше. Только в 1708 г. он двинулся на Россию. Но перевес сил был уже на стороне Петра. Великое противостояние закончилось под Полтавой в 1709 г. сокрушительным разгромом Швеции. Полтавской битвой, ознаменовавшей коренной перелом в войне, закончился первый период Северной войны.

Война за испанское наследство (1701-1714 гг.), в которой участвовали почти все европейские страны, совпала по времени с первым периодом Северной войны. Западный и восточный театры военных действий в Европе оставались все время изолированными один от другого. Тем не менее Северная война непосредственно затрагивала интересы всех держав, участвовавших в войне за испанское наследство. Англия и Франция с недоверием относились к усилению России. Англия, Голландия и их союзники, не имея возможности помешать началу военных действий между северными державами после Полтавы (1709), прилагали все усилия к тому, чтобы локализовать войну на северо-востоке и не допустить русскую армию в пределы Восточной Германии. Результатом их усилий явилась Гаагская конвенция 31 марта 1710 г. о нейтралитете шведских владений в Германии. Морские державы — Англия и Голландия — опасались за свою торговлю на Балтийском море и уже поэтому считали для своих интересов нежелательным чрезвычайное усиление России за счет Швеции. Кроме того появление русских войск в Северной Германии сковывало свободу действий прусской армии, в которой морские державы сильно нуждались для успешной борьбы с Францией.

Антирусская политика Франции вызывалась иными соображениями и была связана с так называемой политикой восточного барьера. Французское господство в XVII в. поддерживалась военными союзами, заключенными с восточными соседями австрийских Габсбургов. Союзниками Франции на востоке обычно являлись Швеция, Польша и Турция. Они и составляли «восточный барьер», который был направлен против традиционных врагов Франции — австрийских Габсбургов. Но в то же время политика «восточного барьера» изолировала Россию от Западной Европы. Швеция, Польша и Турция закрывали ей доступ к Балтийскому и Черному морям. Петр 1 своими победами над шведами опрокинул «восточный барьер» Франции не только в районе Балтийского моря, но также и в пределах Польши. Естественно, что известие о разгроме армии Карла Полтавой было воспринято при версальском дворе как самое тяжелое поражение Франции. Начиная с 1709 года первоклассный дипломатический аппарат Людовика XIV был пущен в ход, чтобы спасти Швецию, принудив Пруссию и Турцию начать военные действия против России.

Пока продолжалась война за испанское наследство, исключалась всякая возможность совместного выступления Франции, Австрии и морских держав (Англии, Голландии) против России. Поэтому после полтавской победы западноевропейские дипломаты заискивали перед Петром 1. С июня по октябрь 1709 г. был восстановлен датско-саксонский и русско-саксонский военные союзы 1699 года. Благоприятная международная обстановка была использована Петром 1 для окончательного покорения Эстляндии и Лифляндии (1710), а также для посылки русских войск в Северную Германию. Вскоре Мекленбург и Померания стали ареной военных действий между русскими и шведами. Воспользовавшись разгромом шведской армии, Дания, Ганновер и Пруссия занялись с 1711 г. захватом шведских владений в Германии. Дания оккупировала герцогство Бремен и Штаде, Ганновер занял Верден, а Пруссия добивалась передачи ей Штеттина и других городов, отнятых у шведов русскими.

11 апреля 1713 г. в Утрехте Великобритания, Голландия, Португалия, Бранденбург-Пруссия, Савойя, разбив французскую гегемонию в Европе, пошли на мир с Людовиком XIV, почувствовав угрозу «универсализма», исходившую от Габсбургов. 7 марта 1714 г. император Карл VI подписал мирный договор с Францией. Окончание войны за испанское наследство не осталось без последствий для северного конфликта и событий на Балканах. Французский король заключил в 1714 г. «договор» дружбы с Августом II и с 1715 г. перестал поддерживать Швецию субсидиями, наметилась линия сближения с Россией. В это же время попытки Саксонии выйти из Северной войны вызвали резкое охлаждение между Петербургом и Дрезденом.

В 1713 г. османское правительство разорвало отношения с Карлом XII и отправило его в ссылку во Фракию, после чего в Европе начали понимать, что с разбитым под Полтавой великодержавием Швеции окончательно покончено. Но только в 1714 г. произошло размежевание русско-турецких границ, русские послы-заложники были выпущены из Стамбула и резко спала напряженность между Портой и Россией.

К концу 1714 г. польская и украинская эмиграция, группировавшаяся вокруг Карла XII в Бендерах, получила амнистию и перебралась в Польшу и на Украину. С этого года Август II де-юре стал признаваться единственным польским королем большинством шляхты и европейских стран. В 1714 г. Порта подтвердила Карловицкий договор 1699 г. с Речью Посполитой, объявила тогда же войну Венеции, и шведскому королю ничего не оставалось, как вернуться на север, простившись с надеждой повернуть Северную войну в свою пользу с помощью янычар. После окончания войны за Испанское наследство северные союзники с тревогой ожидали вмешательства держав Великого союза, но вопреки опасениям события развивались благоприятно.

С 1714-1715 гг. начался новый период Северной войны: была организована новая антишведская коалиция с ориентацией Пруссии и Ганновера на Англию (не на Россию) и уже без Речи Посполитой. Пруссия перебросила на восток большую часть своих вооруженных сил, имея в виду завоевание Померании, а ганноверский курфюрст Георг-Людвиг, получив английский престол, повел дело к войне за шведские владения Бремен и Верден. С 1714 г. началось резкое обострение саксонско-польских отношений из-за оккупации Польши саксонцами, зародилась Тарноградская конфедерация против короля, борьба с которой привела к «Немому сейму» 1717 г. С 1714 г. произошло новое сближение России и Речи Посполитой на антисаксонской основе.

Утрехтский мир 1713 г. и мирные договоры 1714 г. в Раштадте и Бадене, которыми окончилась война за испанское наследство, значительно изменили международную обстановку. С 1714 г. Северная война стала центральным вопросом международных отношений. В первый момент Англия была озабочена больше всего тем, чтобы поживиться за счет Швеции в Северной Германии. На Балтийском море появлялись английские корабли для борьбы со шведским каперством, вредившим морской торговле Англии. Обычно английские корабли действовали под Ганноверским флагом. После вступления на английский престол Георга Ганноверского (1714) установилась личная уния между Англией и Ганновером. Таким образом, в начале XVIII в. английская буржуазия добилась осуществления пожеланий, выраженных еще Кромвелем, о приобретении опорного базиса на континенте Европы. В качестве одного из участников дележа шведского наследства Ганновер пользовался теперь поддержкой могущественной Англии и все больше усиливал свои притязания.

Русские дипломаты на данном этапе войны больше всего были озабочены тем, чтобы удерживать Пруссию от выступления на стороне Швеции. Ценою некоторых уступок Россия достигла этой цели. Еще в октябре 1713 г. Меншиков согласился передать Пруссии г. Штеттин, взятый русскими войсками незадолго до этого (в сентябре). В следующем году (июнь 1714 г.) Россия взяла на себя обязательство не заключать мира до тех пор, пока Швеция не признает право Пруссии на Штеттин и часть Померании, до р. Пены. Со своей стороны Пруссия признала право России на присоединение Эстляндии, Карелии и Ингерманландии.

Георг английский в качестве курфюрста ганноверского в ноябре 1714 г. присоединился к русско-прусскому договору, а в мае 1715 г. подписал соглашение с Данией. На основании этих договоров к Ганноверу были присоединены Бремен и Верден, открывавшие для английской торговли свободный доступ к Эльбе и Гамбургу, крупнейшему торговому центру Германии.

оенное сотрудничество между союзниками, никогда не бывшее прочным, вскоре сменилось открытой враждой между ними. Непосредственным поводом для антирусских выступлений послужило взятие города Висмара (16 апреля 1716 г.), последнего опорного пункта шведов в Германии. С этого времени Ганновер был уверен, что никакая опасность со стороны Швеции ему больше не угрожает. Зато выросла новая опасность — со стороны Пруссии и России. В целях защиты Ганновера английское правительство согласилось на англо-австрийский союз, своим острием направленный против Пруссии. На Балтийском море политика Англии также изменилась. С этого момента она начала считать своим главным соперником на севере не Швецию, а Россию.

Особенное беспокойство в Западной Европе вызывала политика Петра 1 в Мекленбурге. Карл Леопольд, герцог Мекленбург-Шверина, обратился к русским за помощью против своего мятежного дворянства. Этим решил воспользоваться Петр 1 для закрепления русского влияния в Северной Германии. 22 января 1716 г. в Петербурге был оформлен брачный договор мекленбургского герцога с Екатериной Ивановной, племянницей Петра 1. Петербургский договор был дополнен договором, подписанным Петром 1 в Данциге 8 апреля 1716 г., о военном союзе с герцогом мекленбургским и присоединении Bисмapa к Мекленбург-Шверину. В действительности же Петр 1 имел в виду превратить Висмар в базу для русского флота. В случае осуществления подобного плана Россия обеспечила бы себе господство над западной частью Балтийского моря, а также над выходом в Северное море.

В Северной Германии Петр 1 встретился с сильным противодействием со стороны Англии, Дании и германского императора. Это противодействие было также поддержано отдельными немецкими князьями. По этой причине ему пришлось отказаться от намеченного плана высадки русских войск в Южной Швеции. Одна только Пруссия по-прежнему оставалась на стороне России, при помощи которой надеялась увеличить свои владения.

Россия и Пруссия боролись за одинаковые цели, совместно добиваясь признания своих естественных прав на свободный доступ к Балтийскому морю и на выход к Атлантическому океану. Правда, Пруссия имела основания — не менее остальных немецких княжеств — опасаться, что Россия займет в Северной Германии место Швеции, следовательно, оттеснит своих союзников от морских путей сообщения. Но Пруссия не могла выступить против России. Русские войска находились в Польше и Данцигe, угрожая Восточной Пруссии, которая в продолжение всего XVIII в. являлась своеобразной ахиллесовой пятой прусской политики. В русско-прусской конвенции 7 августа 1718 г. были подтверждены прежние соглашения между обоими государствами и намечена совместная борьба против политики Австрии и других государств, враждебных России и Пруссии.

Русская опасность являлась одной из причин, заставивших Англию примириться с Францией, с которой в ноябре 1716 г. ею был оформлен союз. В январе 1717 г. к ним присоединилась Голландия. Чтобы расстроить антирусский фронт, Петр 1 в мае — июне 1717 г. предпринял поездку во Францию. Но французское правительство отклонило предложенный Петром 1 военный союз между Россией и Францией. Договор 4(15) августа 1717 г., подписанный в Амстердаме между представителями России, Франции и Пруссии (ПСЗ, № 3098), не внес никаких изменений в политику великих держав. Французское правительство ограничилось малозначащими предложениями о посредничестве между Швецией и Россией.

После этой дипломатической неудачи Петр 1 был вынужден в июле 1717 г. отозвать свои войска из Мекленбурга. В личном распоряжении герцога остался только небольшой отряд русских войск в количестве 3 тыс. солдат.

Петр 1 пытался отыскать выход из создавшегося тупика в другом направлении, и в противовес Тройственному союзу западноевропейских держав началось русско-шведское сближение. В мае 1718 г. на Аландских островах начались мирные переговоры. Герц, министр Карла XII, выдвинул план создания коалиции из России, Пруссии и Швеции. Выдвигался даже проект шведско-русского десанта в Шотландию. Одновременно с этим предполагалось нападение прусской армии на Ганновер. Хотя все эти проекты оказались нереальными, однако их появление показывает, что балтийская политика Англии, одинаково враждебная России, Швеции и Пруссии, толкала северные государства на мысль о совместном выступлении в целях защиты своих интересов против вмешательства западноевропейских великих держав. Смерть Карла XII оказалась на руку Англии, добивавшейся заключения сепаратного мира между Ганновером и Швецией. Новое дворянское правительство в Швеции возобновило военные действия против России, а с Ганновером заключило мир (ноябрь 1719 г.), уступив ему Бремен и Верден. Таким образом, английская дипломатия восторжествовала над русской. Вскоре последовал мир, заключенный Швецией с Августом II (январь 1720 г.), с Пруссией (февраль 1720 г.) и с Данией (июль 1720 г.).

Прусско-шведский мирный договор фактически упразднил все союзные договоры, существовавшие между Россией и Пруссией. Однако Пруссия не была намерена в угоду Англии ссориться с Россией, и 6 февраля 1720 г. был подписан новый русско-прусский договор, вторая статья которого предусматривала совместные действия, направляемые к сохранению польской конституции. 15 июня прусский король в особой декларации подтвердил, что своими новыми договорными обязательствами по отношению к Швеции он не нарушил интересы России, в частности не гарантировал сохранение шведских владений вне пределов Германии. По существу, Пруссия этим заявляла о своем нейтралитете в дальнейшей русско-шведской борьбе за Прибалтику и Финляндию. В условиях 1720 г. нейтралитет Пруссии следует считать значительным успехом для русской дипломатии, которая договором с Пруссией пробила брешь в стене, созданной враждебными России западноевропейскими державами. Но Россия оставалась единственным военным противником Швеции: блестящие успехи в 1720-1721 гг., достигнутые русскими на море и на суше, компенсировали ее дипломатические неудачи. Несмотря на демонстрации английского флота на Балтийском море и на внешнеполитическую изолированность Россия в 1721 г. добилась выгодных условий мира со Швецией. Восточная часть побережья Балтийского моря, от Выборга до Риги, отошла к России, Польша и Курляндия оказались в сфере ее политического влияния.

Однако Ништадтский мир не разрешил вопроса о положении в западной части Балтийского моря, так же как не дал он удовлетворительного для России ответа о проливах, соединяющих Балтийское море с Северным. Поэтому казалось, что прекращение военных действий между Россией и Швецией будет лишь кратковременным затишьем перед началом новой войны между Россией и Англией с ее союзниками.

Примечания

1. См.: Мурзанова М. «Книга Марсова..». — первая книга С.-Петербургской типографии // Труды Библиотеки АН СССР. Л., 1948. Т. 1.
2. Шафиров П. П. Рассуждение, какие законные причины е. в. Петр Первый к начатию войны против короля Карла XII Шведского 1700 году имел... СПб., 1717; 3-е изд. СПб., 1722.
3. Феофан (Прокопович) История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии и взятия в плен остальных шведских войск при Переволочне включительно. М., 1788. Ч, 1-3; Он же. Слова и речи. СПб., 1760-1761. Ч. 1-2.
4. Голиков И. И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам, М., 1788-1789. Т. 1- 12. Он же. Дополнение к деяниям Петра Великого. М., 1790- 1797. Т. 1-18.
5. Бутурлин Д. П. Военная история походов россиян в XVIII столетии. СПб., 1819-1823. Ч. 1-4; Карцев А. П. Военно-исторический обзор Северной войны. СПб., 1851; Баскаков В. И. Северная война 1700-1721 гг.: Кампании от Гродна до Полтавы 1706- 1709 гг.: Критико-ист. исслед. СПб., 1890; Мышлаевский А.3. Петр Великий: Война в Финляндии в 1712-1714 гг. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов. СПб., 1896; Он же. Северная война, 1708 г.: от р. Уллы и Березины за р. Днепр. СПб., 1901; и др.
6. Пузыревский А. К. Начало постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого//Военный сб., 1889. № 1. С. 23.
7. См.: Фейгина С. А. Петровская эпоха в работах историков капиталистических стран // История СССР, 1972, №4; Возгрин В. Е. Петровская эпоха в новейшей скандинавской историографии. История СССР, 1981, №3; Баггер Х. Реформы Петра Великого: Обзор исследований: Пер. с дат. М., 1985; Павлова-Сильванская М. П. Аннотированная библиография иностранной литературы о Петре 1 (1947-1970 гг.) // Россия в период реформ Петра 1. М., 1973.
8. Chance J. F. George I and the Northern War: A Study of British-Hanoverian Policy in the North of Europe in the Years 1709-1721. L., 1909; Graham S. Peter the Great. L, 1929; Malcolm-Smith Е. British Diplomacy in the Eighteenth Century, 1700-1789. L., 1937.
9. Malcolm-Smith Е. Op. cit. P. 66- 69.
10. Wolf J. The Emergence of the Great Powers, 1650-1715. N. Y., 1951. P. 35-39, 54-56.
11. Sumner В. Н. Peter the Great and Emergence of Russia. L.; N. Y., 1962;
12. Grey J. Peter the Great, Emperor of All Russia. N. Y., 1960, Р. 16.
13. Sumner B. H. Peter the Great and Emergence of Russia. L.; N. Y., 1962. P. 67-68.
14. Anderson М. S. English views of Russia in the Age of Peter Great// The American Slavic and East European Review, 1954. Vol. 13, N 2. P. 210-214; Anderson М. S. Peter the Great. L., 1978.
15. Jonge A. Fire and Water: A Life of Peter the Great. L., 1979.
16. Wolf J. The Emergence of the Great Powers, 1650-1715. N. Y., 1951. P. 79.

Источники.

1. Желябужский И.А. Записки // Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей / Сост. А.П. Богданов. М., Современник, 1990.
2. Законодательные акты Петра Первого. Т.1. М.- Л., 1945.
3. Из «Записок» Юста Юля // Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. Сост. А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина. М., Проспект, 1999.
4. Маркиз де Ла Шетарди в России. 1740-1742 гг. СПб, 1862.
5. Ништадтский мирный договор // Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. Сост. А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина. М., Проспект, 1999.
6. «Обстоятельная реляция» о Полтавской битве // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XVIII века. Сост. П.П. Епифанов, О.П. Епифанова. М., Просвещение, 1989.
7. Письма и бумаги имп. Петра Великого. Т.IX. вып.1. М.-Л., 1950.
8. Полное собрание законов Российской империи. Т.VI, №3819,3840. Т.VII, №4465,4605,4946,4947. Т.IX, №6782. Т.XI, №8658. Т.XII, №9414
9. Прошение сенаторов царю Петру I о принятии им титула императора. // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XVIII века. Сост. П.П. Епифанов, О.П. Епифанова. М., Просвещение, 1989.
10. Реляция капитана Наума Сенявина // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 г. Сост. П.П. Епифанов. М., Просвещение, 1980.
11. Реляция о случившейся морской баталии между российской авангардией и шведской эскадрой // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 г. Сост. П.П. Епифанов. М., Просвещение, 1980.

Литература.

1. Андерсон М.С. Петр Великий. М., 1997.
2. Андерссон И. История Швеции. М., Изд-во иностр. лит-ры, 1951.
3. Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л., 1989.
4. Анисимов Е.В. Петр I: рождение империи // Вопросы истории, 1989, №7.
5. Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века.: Борьба за наследие Петра. М., Мысль, 1986.
6. Артамонов В.А. Россия и Речь Посполитая после Полтавской победы. М., Наука, 1990.
7. Баггер Х. Реформы Петра Великого. М., 1985.
8. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России. Ч.4. М., 1902.
9. Бескровный Л.Г. Очерки военной историографии России. М., 1962.
10. Бобылев В.С. Внешняя политика России эпохи Петра 1. М., 1990.
11. Буганов В.И. Петр Великий и его время. М., 1989.
12. Возгрин В.Е. Заключение русско-датского союзного договора 1709 г. // Исторические записки, 1974, т.93.
13. Возгрин В.Е. Петровская эпоха в новейшей скандинавской историографии // История СССР, 1981, №3.
14. Возгрин В.Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны. Л., 1986.
15. Володарский Я.Е. Петр I // Вопросы истории, 1993, №6.
16. Геделунд Л.Н. История Дании. СПб.-М., 1907.
17. Епифанов П.П. Россия в Северной войне // Вопросы истории, 1971, №6,7.
18. Зутис Я.Я. Балтийский вопрос в политике великих держав (от Полтавской битвы до Семилетней войны) // Историк-марксист, 1941, №2.
19. История дипломатии. Под ред. Зорина В.А., Семенова В.С., Сказкина С.Д., Хвостова В.М. М., Госполитиздат, 1959, Т.1.
20. История Северной войны. Ред. И.И. Ростунов. М., Наука, 1987.
21. История Швеции. Под ред. А.С. Кана. М., Наука, 1974.
22. История Эстонской ССР. В 3-х т. Под ред. А. Вассара и Г. Наана. Т.1. Таллин, Эстгосиздат, 1961.
23. Кан А.С. История Скандинавских стран (Дания, Норвегия, Швеция). М., Высшая школа, 1980.
24. Кафенгауз Б.Б. Внешняя политика России при Петре 1. М., Госполитиздат, 1942.
25. Кафенгауз Б.Б. Эпоха Петра Великого в освещении советской исторической науки // Петр Великий: Сб. статей. М.- Л., 1947.
26. Ключевский В.О. Сочинения. Курс русской истории. Ч.3,4. М., Мысль, 1989.
27. Кротов П.А. Создание линейного флота на Балтике при Петре I // Исторические записки, Т.116. М., 1988.
28. Крылова Т.К. Россия и «великий союз» // Исторические записки, 1942, №13.
29. Крылова Т.К. Франко-русские отношения в первую половину Северной войны // Исторические записки, 1940, Т.7.
30. Мавродин В.В. Рождение новой России. Л., Изд-во ЛГУ, 1988.
31. Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М. 1990.
32. Некрасов Г.А. Роль России в европейской международной политике. 1725-1739 гг. М., Наука, 1976.
33. Некрасов Г.А. Русско-шведские отношения и политика великих держав в 1721-1726 гг. М., 1964.
34. Никифоров Л.А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны: Ништадтский мир. М., 1959.
35. Никифоров Л.А. Русско-английские отношения при Петре I. М., Госполитиздат, 1950.
36. Павленко Н.И. Петр I и его время. М., 1989.
37. Поршнев Б.Ф. К вопросу о месте России в системе европейских государств в XV-XVIII веках. // Ученые записки Академии общественных наук. М., 1948, вып.2.
38. Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. М., Международные отношения, 1995, вып.2, кн.1.
39. Репин Н.Н. Изменение объема и структуры экспорта Архангельского и Петербургского портов в первой половине XVIII в. // Промышленность и торговля в России XVII-XVIII вв. М., Наука, 1983.
40. Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. М., Мысль, 1989. Кн.3,4.
41. Сорина Х. Аландский конгресс // Вопросы истории, 1947, №6.
42. Тарле Е.В. Русский флот и внешняя политика Петра I. М., 1949.
43. Тарле Е.В. Северная война и шведское нашествие на Россию // Соч., Т.10. М., 1959.
44. Тельпуховский Б.С. Источники и литература о Северной войне // Военно-исторический журнал, 1940, №1.
45. Тельпуховский Б.С. Северная война. М., 1946.
46. Фейгина С.А. Аландский конгресс: Внешняя политика России в конце Северной войны. М., 1959.
47. Фейгина С.А. Петровская эпоха в работах историков капиталистических стран // История СССР, 1972, №4.
48. Шмурло Е.Ф. История России (IX-XX вв.). М., Аграф, 1997.
49. Шутой В.Е. Северная война 1700-1721 гг. М., Просвещение, 1970.
50. Яковлев Н. О так называемом «завещании» Петра Великого // Исторический журнал, 1941, №12.

---

Дудин А.П. Балтийский вопрос в первой половине XVIII века. Часть 1 // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.10707, 25.09.2003

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]