Глава 3. УСЛОЖНЕНИЕ ИЗНАЧАЛЬНОГО ПРОСТОГО

Всегда было удивительно, почему все национализмы истеричны, почему всегда пропаганда и проявления носили фанатический характер? Почему рассудительность, логичность и доказательность исключались из пропаганды?

Первичный обобщённый ответ состоит в том, что истеризм отключает сознание в пользу психоза. Но зачем? Если есть такой мощный аргумент – изначальное – то чего бояться и сторониться аргументации?

На самом деле есть чего бояться. Дело в том, что изначальное в своём развитии проходит этапы усложнения, которые для национализма являются препятствием, который подлежит сносу.

Посмотрим на прикладном примере.

Племя производит хорошо бочки. На самом деле, это предмет гордости, потому что бочка очень сложное сооружение. Из двадцати дощечек сложить конструкцию, которая будут держать сто литров воды – это очень нетривиальное достижение. Но чтобы делать убедительные бочки, нужна специализация племени. Оно специализируется. Но. Остальное приходится на бочки обменивать, то есть продавать. И вот появляются в обмен обувь и одежда. Возникает вопрос: а обувь и одежда – это куда? Ведь чужое, не-наше. Так каждый шаг в усложнении, развитии есть удаление от изначального, то тесть развитие, порождая противоположное началу, является, по сути, неприятелем изначального. Более того, в один прекрасный момент по нашим расчетам на одну племенную вещь появляются десять чужих, что ставит вопрос об исчезновении изначального вообще!

Получается обмен и торговля как форма простейшего развития – первый неприятель национализма из-за порождения:

1. комплекса неполноценности, затем

2. комплекса зависимости (потому что вводит взаимные обязательства)

3. комплекса чужеродного (потому что разрушает логику изначального, прибавляя чужое).

Тогда можно сделать интересный вывод, что наций как самостоятельных, независимых, автономных и не существует. Предмет исчезает. Эта логика сегодня доведена до конца: все страны мира существует как недостатки, не способные существовать самостоятельно. Это работа наднациональных структур, но надо признать, что они ничего не сочиняют, - они только используют тенденции.

Опять–таки логика глобального разделения труда: страна может производить что-то качественно и на уровне только – по разных расчетам – не больше 10% из необходимого.

Это значит на сегодня вообще, по сути, нет «чистых» - экономически - наций. И надо сказать, что только истерия может этот вопрос отодвинуть в сторону. Более того, истерия может повести самоубийственную экономическую политику – ради экономической чистоты остаться со свеклой и уничтожить ракетостроение. Но американцы наших потерявших голову собратьев ведут именно к изначальному примитивизму, «очищая от всех «примесей».

Усложнение как опасность для нации приводит к автаркии, к попытке изоляционного замыкания племени. Это приводит к необходимости производить всё самим. Это по определению приводит к потере конкурентоспособности и ослаблению племени, что делает его добычей внешних конкурентов.

Понятно, почему возвращение к изначальному всегда истерично – это форма наркотического ослепления, которое не дает включить мозг. И понятно, почему национализм это всегда деградация упрощением.

Тогда вопрос: а существует ли тогда научный предмет Нациологии? Возникает закономерность – исчезновение начала означает исчезновение нации. Тогда исчезает предмет нациологии. Тогда нация становится не наукой, не идеологией, а просто неким допущением, а национализм технологией!

2. Автаркия

Но вернёмся к бочке. Бочка как изначальная племенная гордость остаётся. Она никуда не делась. Тогда, получается, предмет всё-таки есть, пусть в ничтожном виде! Тогда возникает другой вопрос: почему это ничтожное может дорастать до гигантских размеров и снимать головы миллионам? Это похоже на какой-то половой инстинкт, который возбуждается веселыми картинками на раз. Получается в изначальном таится эта реактивность, истеричность, которая используется.

Тот же процесс в логике деградуирования человека до эмбриона введением идеологии индивидуализма. Ведь индивид только в эмбрионе индивидуален – он получает уникальное стечение генов (несмотря на неуникальность доноров, но это второй вопрос), а все остальное он получает из внешней среды, что его усложняет, делая неуникальным. Уже в молоке коровы – чуждый для индивидуума мир. Но притом, что человек полностью (!) состоит из привнесенного усложнением, возбудить в нём эгоизм и индивидуализм проще простого. Та же ситуация с национализмом.

Но почему? И кому это нужно и зачем?

3. Криминализация изначального

Снова вернёмся к бочке. Бочка, если перевернуть логику, становится средством накопления богатств. Тысяча проданных бочек – это весьма нескудное состояние для племени. И вроде теперь своё.

Но если замыслить отъем, то всегда можно приобретенное можно озвучить как чужое и отторгнуть. В пользу того, кто это организует. Действительно Днепрогэс строили всем миром – если отказаться для шага к национальному самосознанию, то потери будут огромны. Перед нами гигантская экономическая акция – уничтожение конкурентного преимущества. Ведь кто-то прибыль от потери получает!

Выходит, что национализм – доходнейшее явление для тех, кто его организует. Ту часть, от которой Изначальный отказывается, приобретает организатор национализма.

Техника проста: произносить заклинание о том, что это создал чужой, чтобы тебя пленить – тот сам откажется и сам отдаст. Надо сказать, гениальная техника. Криминал, но совершенно легальный. Действительно на глазах у миллионов окраинцев у них забирают всю страну под песни о национальной гордости, и никто не пикнет – это же советское, проклятое, наследие! Всё легально. Гениально. Как соблазняют дурочек мурлыканием на ухо об их красоте, так племя можно соблазнить пассами о национальной гордости. И остаётся голый, но очень национально гордый. Со своими бочками. Отличными, но уже никому не нужными, потому что покупать чужой автомобиль теперь нельзя.

Итак, мы приходим к очень странному выводу: племя, этнос, национальность – на практике явление в первую очередь криминальное и возбуждается не изнутри, а извне! Так же как и человек – явление криминальное, если его не ограничить и не поставить на место. Иначе говоря, национализм высвобождает в первую очередь криминальную природу изначального.

Криминальный мир имеет свою идеологию: это не он ворует, это жертвы плохо охраняют. То есть не он преступник, а жертва простак, которого надо учить жить. Логика сокрушительная, но почему же массы поддаются на соблазн упрощения по изначальному?

И снова обратимся к криминальному миру, который говорит: каждый человек – вор, только боится это сделать, дай ему волю - он первым сворует (поэтому мы просто успели, а жертва струсила). Иначе говоря, криминализация извне всегда опирается на криминальное сознание изнутри с одним мотивом – отнять под прикрытием. Таким сознанием обладает не связанный ничем, проще говоря, свободный, человек с неограниченными потребностями.

Кстати, американцы провели тысячи опытов и выяснили интересную вещь – каждый «освобожденный» человек сворует, если ему это позволить и сразу оправдать. Получается, нет никакого национализма – есть просто криминальный флёр. Счастье для любого преступника - легализация и возвышение идеологией его преступления. Обратим внимание, сколько криминала среди националистов в Окраине. А для преступления зачастую достаточно минимального основания и оправдания – и в этом прелесть: на ничтожно малом основании взять гигантский кэш.

И у каждого этноса есть изначальная гордость. Кто изобрёл бубен, кто шатёр, кто арбу – у всех есть достижения. Но что же делать, если якут, вдруг осознав, что его предки изобрели бубен, озадачиться, как бы на этом основании отделить Якутию от России? Особенно если к нему придут на «помощь» сторонние воздыхатели: о, вы великая нация, вы изобрели Бубен, который дал голос тайге и вечной мерзлоте, и она ответили вам, и ваши шаманские пляски стали предтечей английского рок-н-ролла, потому что группа The Who была вдохновлена вашей шаманской психоделикой!

Найдётся деятель, который подумает: а как же, действительно, мы изобретатели Великого Мирового Бубна – и мы теперь должны отделиться от тех, кто семьдесят лет преследовал нас за бубен и шаманские пляски.

И кстати, совершенно несмешная логика. Если бубен позволит получить право на гигантскую территорию, на которой якутов просто не было (см. карту), то ситуация получится не очень весёлой. Действительно есть этот трюк: мы изобретатели великого бубна, поэтому мы имеем право на огромный кусок Сибири. В конце концов, мы уже получили признание – у нас название города - название нашего племени – разве это не шаг к международному признанию?

Национализм изначально криминальное течение. Так его и надо квалифицировать.

4. Куда же девать простое изначальное

Но всё же бочка остается. Куда же её девать? Простое, но своё и действительно гордость. Кто хоть раз пытался сделать бочку, поймет, что компьютер собрать иногда проще. Куда же девать это простое? И ведь тысячи предметов, купленных в обмен на бочку – отчасти имеют племенное достижение? Как же быть с простым изначальным? Ведь и генный симбиоз действительно уникален. Что же делать с этим?

Впрочем, надо скачала подумать, а остаётся ли оно, изначальное? Ведь на каком-то этапе производство бочки сменяется производством более универсальных емкостей – и бочка уходит в прошлое, количество их минимизируется. Получается, исчезает и изначальное. Предмет исчезает вовсе. Остаётся только воспоминание о нём, фантом прошлого. Но разве это может стать основанием для опредмечивания нации?

Предмет исчезает.