Мы понимаем людей, приписывающих себя к науке, но отказывающихся касаться опасных вопросов. Как сказал ещё в пору либерального освобождения науки в 1992 году один кафедральный деятель, когда, казалось, открылись все тематические шлюзы: войти в вопрос можно – только как бы он не оказался пастью крокодила. Он имел в виду, что нерешение скользкой проблемы дискредитирует учёного и создаёт вокруг него нерукопожатный ореол, - и проблема остается не только нерешенной, она становится ещё и нерукопожатной. И ситуация усугубляется.

Но времена меняются. Если нет возможности рассчитывать на официальную науку, нужно набраться смелости и сделать шаг: пойти путём Вызова: если не идёте вы, то пойдем мы – только что вы будете делать в момент, когда с вас спросят решение национального вопроса?

2. Почему не побеждает гражданское общество

Конечно многие интеллектуалы выступают за удаление этого вопроса вообще, предпочитая педалировать внимание на идее денационализации в пользу гражданского общества. Зачем нации, если их можно заменить гражданским обществом? – именно так говорят умные противники национального вопроса. Мы готовы согласиться, если противники ответят на один вопрос: почему в эпоху глобальной денациональной атаки ни один народ не отказался от себя в пользу гражданского общества? Ведь если строить гражданское общество, где не будет национальных различий, но будет только статус гражданина (жителя города), то нужно чтобы все одновременно народы отказались от своего статуса. Если этого не произойдет, то гражданское общество будет не более чем фикцией. А если так, если мы уже живём в фикции, то, может, лучше не уходить от национального вопроса, а пойти вперёд и его решить!

И в этом вопросе либеральные интеллектуалы удивительным образом солидарны с государственниками-этатистами, которым легче иметь дело с гражданами, чем с различными народами и этносами. Ещё раз: я – за, но увы, почему-то никак это не получатся. Хотя бы потому что государство никак не может выработать свой государственный язык, а берет всегда этно-национальный. Причина на поверхности - нация как тип организации устойчивее, чем государство, и увы – не второе создает первое, а первое - второе. Даже в СССР, который, я считаю, добился вершины денационализации, страна говорила на русском и нас за пределами страны называли русскими – хоть мордву, хоть татар.

Гражданский подход, несомненно, способ отвести национальный вопрос в сторону. Но почему, чем больше мы его отводим в сторону, даже забывает о нем, как он вспыхивает снова, причём чем больше забываем, тем больше вспыхивает? Крушение СССР, где этот вопрос был практически подавлен интернационализмом, вызвало к жизни такие национализмы, о которых просто не слышали: от рассказов свидетелей о таджикистанских событиях начала 90-х, теперь уже украинских, стынет кровь. И если не сбить эту волну, то национализмы давно бы превратил Россию в руины. А потом погибли бы сами в резне.

Почему у человека сносит голову национальный вопрос? Чем это объяснить? Почему как только национальный вопрос загонишь в угол, он выходит оттуда рьяным национализмом с совершенно преступными инстинктами?

И вообще, почему он есть, это национальный вопрос, в чем его суть и проблема? В конце концов, почему любая любовь к нации превращается в агрессивную нелюбовь к другой? И что с этим жутким законом, порождающим смерть и хаос, делать?

3. Эрзацы

Одно из решений - замена национальностей политическим или территориальным (региональным) эрзацем. Мы рассмотрим этот механизм, но ясно, что, к примеру, политическая версия нации – советская - Сталина уже давно рухнула и о ней никто не вспоминает. Американская нация просто не существует, поскольку никакой ирландец, японец, китаец, еврей от своих корней не откажется. Дело времени и рассыплется территориальный проект российянства, как рассыпается чисто территориальный проект украинства.

Однако рассмотрение эрзацев, заменителей крайне важно, потому что многие территориальные заменители оказались вполне успешными: никто не обращает внимания на местные, причем англоизированные, этнонимы гол-ланд-цы (живущие на земле «гол»), ис-ланд-цы (живущие в ледяной земле).

Помогут ли заменители – вопрос открытый.

4. Смешение – снимает вопрос или усложняет?

Чтобы не было национальных войн – нужно уничтожить национальные различия, смешав нации и этносы. Внешне так. Но почему не получается реализовать этот очевидный тезис? Если взять программу смешения, то со времен христианства, а это две тысячи лет, где Павел чётко провозгласил «Нет ни эллина, ни иудея», почему-то ни один христианский народ в мире не послушал своего пастыря и до сих пор есть и те и другие. Ислам вообще военизированно-антинациональный, но почему-то не слышно, чтобы Эрдоган отказался от своего тюркизма, при том, что он отказался от своего этнонима – «лаз» (этнос менгрело-грузинского происхождения).

В простом и одновременно очень сложном тезисе Павла - ответ на вопрос тех, кто сомневается в необходимости наций вообще и ратует за их смешение и уничтожение, объясняя это тем, что национальные различия провоцирует войны. Но почему не получается даже при религиозном авторитете? Тогда что делать? Значит нужен какой-то другой подход, чтобы избежать национальных войн.

5. Необходимость науки

Что бы ни говорилось, и на самый невзыскательный статистический взгляд, уже ясно, что в мире есть два самых болезненных вопроса, которые всё туже завязываются в трагический узел – национальный и религиозный. А если учесть, что они часто совмещены, то ситуация образуется опасная.

И при этом мы наблюдаем странную ситуацию: нет науки, где выступил бы тот самый проблемный предмет – нация, национальность, народ. Нет ни народологии, ни нациологии. Возникает ощущение, что либо всё ясно, либо никто не хочет прикасаться к теме, боясь вызвать бурю.

У меня есть третья версия: никто не знает, с чего начать, никто не знает, как к вопросу подойти, поскольку нет не только науки, но и учения, которое бы вызвалось взяться за вопрос. Ведь действительно любое явление вызывает вопрос: почему убрав букву из фамилии, человек меняет в две минуты национальность, почему родившееся существо, которое не понимает, не знает и не умеет ничего – мы приписываем к какому-то народу, почему учёный за пробиркой, делающий опыт аналогичный всем опытам в мире – русский, а не немецкий – ведь пробирку ему продал немец? Почему в немецкой пробирке рождается именно русская наука? А не немецкая, например? Почему этатизм СССР стоится по лекалам Гегеля, но воюет насмерть с Германией, которая пришла за своим? Почему нация – хорошо, а нацизм – производное – уже плохо? Почему нацист Гитлер плохой, а народ, за ним последовавший, – хороший? Кто всё-таки установит раз и навсегда, что пресловутые арии – это не национальный, а кастовый термин? Как различить национализм и банальную региональщину? Почему есть нация, но нет нациальности, и чем она должна отличаться от национальности? Кто ответит, что такое равенство народов – я вот, например, не понимаю, в чем заключается равенство китайцев и шоров? Хочу разобраться. Но можно ли эти вопросы решить навскидку?

Нет. Только наука.

Иначе национальный хаос не остановить.

6. Кто создаст науку и с какими гарантиями?

Если до сих пор к этому сложнейшему вопросу руки учёных не дотянулись и до сих пор нет науки по этому предмету – нации, народу: ни о нациологии, ни о народоведении как о науках (на не статистических дисциплинах), мы ничего не слышали, то мы можем объяснить тем, что не было Учения, которое бы за это взялось.

Не секрет, что все глобальные учения вообще пренебрегали этим вопросом, заменяя понимание пропагандой и лозунгами об отмирании национальных различий в некоем фантомном Большом Мировом Сообществе. А частные теории просто не в силах этим заниматься, потому что ограничиваясь в частности, они не могут взять Объем Целого, народ, скорее всего явление именно целое, а значит учение должно быть строго целостным. Хотя бы по претензии.

Английские и немецкие расовые исследования начала и середины века, вроде Вольтмана, «Науки о семье» Гюнтера не годятся, поскольку берутся за частные, а значит производные вопросы. Ведь главный, изначальный вопрос звучит так: а зачем вообще народы нужны, если можно упростить по-либеральному вопрос до элементарных величин, связанных с индивидуумом? Докажите, что вопрос научен, то есть вечен, ведь само выделение предмета – уже претензия. А может быть, народы – явление временное и ликвидное? Во всяком случае, история показывает нам, что уже тысячи племен, этносов и даже народов оказались за бортом истории. В конце концов, если народ за сто лет можно раскрошить, как плесневелый сухарь, то есть ли он вообще? Если государствам интереснее граждане (по основной юридической субъектности), а не народы, то как без заказчика может появиться сам субъект? Не является ли народ уже инерционной, временной, иллюзией? Тогда если проявления Понятия временны, то, может быть, и само Понятие иллюзорно?

Тринитарное Учение, как учение о целых и целостных величинах, их качестве, порядке, стратегии и судьбе, может взяться за этот вопрос и разобраться в нём, сформировав науку Нациологию – с Тринитарным оснащением – но с одним Но. Если мы не приходим к доказательству необходимости и вечности Наций и Народов, то предмет аннулируется как ненаучный.

Так что пока действуем в рамках Гипотезы.