Если концепция занимает (собирается занимать) место в мире, то оно должно быть определено.

Если концепция заявляет о воплощении, то это воплощение имеет место, topos, топос, которое служит решающим доказательством доктринальной состоятельности. Обретение своего состояния и места, плоти и положения являются зримыми аргументами в пользу состоятельности учения.

Это значит масштаб воплощения и места определяет масштаб Учения. Если учение достигает, а затем охватывает предельный минимум и предельный максимум, то значит оно может претендовать и на существование в этих пределах.

Поэтому никакое учение с мировой претензией не может отказаться от отношения к теории минимума, показывая свой, в первую очередь, логический рост, чтобы демонстрировать воплощённость учения в каждой точке пространства.

При этом надо заметить, что логическое доказательство имеет универсальный характер перед, например, физическим, поскольку охватывает не только материальную среду, но и отвлечённое системное и интеллектуальное пространство, которые неощутимы. Причем не надо забывать, и что в физическом пространстве минимумы неощутимы, их можно «взять» только логически или технически. Это значит, если Логика Учения будет утверждена во всех видах пространства, то Учение доказывает свою всеохватность, универсальность. Можно сказать, что это тест на состоятельность учения.

Большинство учений и производных школ старательно избегают этого теста, считая, что большое учение должно иметь дело только с великими величинами. Но такой подход сомнителен, поскольку все виды доказательства начинаются с малого. Если начать с больших величин, то априоризма не избежать. А так как априори явление не научное, а, скорее, психоделическое, рассчитанное на подавление масс введением произвольных «очевидных», то любое произвольное введение чревато произвольными же выводами и последствиями.

2. Необходимость теории точки

Чтобы подход к развёртыванию пространства от минимума стал понятен, есть смысл иногда обратиться к распространённой проблеме, чтобы наша исходная логика имела союзников.

Одно из требований к науке - точность. Просьба обратить внимание на то, что точность – есть абстрагирование именно точечного подхода, требование быть точным – то есть доказать себя в каждой точке, в пределах любого минимума. Заметим, что многим наукам отказано именно в невозможности точечного подхода в силу неощутимости явлений. К примеру, неточными науками объявлен целый «гуманитарный» блок. Правда, непонятно, отчего они после этого приговора называются науками - они же не обладают главным научным критериальным отличием от ненаучного явления. Мы же, доказав универсальность тринитарной логики в любой точке, доказываем научность каждого предмета, включая гуманитарные.

3. Точка как ключевой термин

Русское слово «точка» должно доказать свое право на терминное использование, например, в контексте своего английского конкурента «point». Если учесть происхождение (от русского) - «пятно», то английская версия по происхождению слишком «бытовая». А с учётом того, что point не имеет разнообразия необходимых флексивных форм, она не обретает терминного потенциала и становится локальным явлением.

Есть более конкурентное слово латинского извода - пункт (punkt). Хороший термин, но он уже «отвязан» от концептуального измерения и «привязан» к чисто физическому пространству, территории – месту назначения, точке (в смысле местоположения на карте). Вторая причина – связанность с другим термином, важным, но производным, где теряется сама точка и обретается направленный вектор – функция (с чередованием ф/п - «пункция»).

Поэтому термин punkt, имея логическую инерцию, не подходит для терминного определения минимума универсального пространства.

Внешне против «точки» говорит не её изначальность, а её конечность – имеется в виду грамматическая: она появляется в конце предложения, становясь знаком конца предложения.

Но, полагаем, что точка как завершение - явление производное от точки изначальной, как и производный корень «тк» (ткнуть»).

В «точке» явен корень «ток» (поток, ток, течь). Это обращает на себя внимание, поскольку точка выделяется как раз из текучести, намекая на потенциал развёртывания (течения). Несомненно, это древнейший ход мысли наших предков, которые думали над природой точки и её соотношением с текучими явлениями. В любом случае, понятно, что точка, её начально-конечный и бесконечный статус, её пространственная перспектива здесь были определены со всей чёткостью.

4. Предел

Есть терминный конкурент, который используется в ряде наук именно как изначальная, исходная величина пространства – предел. Аргумент, достойный внимания: точка разве не предел?

На самом деле, предел – значительно выросшая точка, получившая двустороннюю субъектность: предел есть отношение минимум двух предметов. Да, предел имеет отношение к точке, но только как очень развитый и динамичный предмет в уже полученном пространстве. Это - не минимальная величина.

Подтверждает известные, пусть более неточные, эквиваленты: термин finis и lime. Finis – это предел действия динамического субъекта, то есть уже очень сложное явление. Lime вообще имеет не предельный, а ограничительный смысловой эффект. Лимит давно уже связан с понятием ограничения. А граница (грань) – это еще более сложное состояние предела.

Так что предел, финал, лимит – слишком развитые величины, чтобы претендовать на изначальность.

5. Категория метки

Интересный конкурент «точке» есть в русском языке – мета, метка, однако принять категориальный статус объективной минимальной субстанции мешает субъектное происхождение понятия: метка – ставится, за-мет//чается. Английские label, tag, mark слишком семиотичны и также субъектны. То есть метка – уже рабочее, действенное состояние точки.

Однако категории метки к категории места, топоса – один шаг, что важно подчеркнуть этимологически: мета и место – однокоренные. Важно подчеркнуть эволюцию точки – от состоятельности к динамической трансформации точки в метку и место, топос, что заканчивается получением важнейшей категории для мышления – предмета (то, что перед метой), который развёртывается в методе (мет-од)

Иначе говоря, топология начинается с метки, полагающей место.

6. Пространство и место как категории

1.

Говоря о начале места с метки, развернутой точки, мы понимаем, что подошли к важному моменту: теорией чего занимается наука топология – теорией пространства или места?

Дело в том, что многие топологи не видят в этом разницы, полагая, что пространство характеризуется местом. Увы, это не так. Пространство не синонимично месту. Более того – это антагонистические понятия.

Рассмотрим.

Пространство – чистая беспредельность, его характеристика как раз и состоит в том, чтобы не приниматься предельности, которое его рвёт. Ведь любое разрыв есть отрицание пространственности. Если возникает разрыв пространства ради ограничения, которым является место, что место может разорвать пространство, становясь для пространства угрозой, что объясняет поведение пространства по отношению к точке, о чём мы начнём говорить ниже. Точнее, поведение точки как минимального места в пространстве объясняет антагонизм пространства и места: пространство не принимает разрывающей его точки, растущей до места, превращающегося в «чёрную дыру».

Но при этом пространство идёт на риск допущения места, начатого с точки.

Почему?

Пространство осознает свой внутренний конфликт. Дело в том, что пространство и в концептуальном и бытовом смысле представляется не только как однокоренной беспредельный простор, но и стороны. Это значит всесторонняя беспредельность должна быть доказана, поскольку любая сторона есть предел другой, что сразу нарушает идею чистого пространства. Это значит пространство нуждается в упорядочивании через иную природу себя! И если эта иная природа докажет через себя чистое пространство, то пространство достигнет своей задачи – снятия внутреннего антагонизма. Это значит, что оно примет неограничивающие ограничения – то есть проницаемые, имманентные пределы места, не допускающего разрыва пространства.

Это крайне важное заключение, поскольку пространство заинтересованно в месте, но таком, какое его будет доказывать, а не разрушать. И вот здесь главное: а если место будет ложным и разрушительным, то по закону восстановления пространства место уничтожается. Тот есть, если место живет не по закону пространства, оно уничтожается.

2.

Деление пространства и места отсутствует в западной мысли, особенно выражается в языке. Понятия чистого пространства как жёсткой и требовательной субстанции в английском языке нет. Английская мысль миновала антагонизм и облегчила себе жизнь тем, что она объявила пространство … космосом: space. Более того, второй синоним чуть ли ни бытовой – room. То есть для английской мысли пространство представляется уже упорядоченным, законченным, замкнутым, обихоженным, не живым, что вообще-то является даже фактической ошибкой: тысячи примеров, когда пространство борется и с созданным в нём ложным местом и с помещением его в неприемлемые пределы.

Вот эта недооценка жизни и мощи чистого пространства, которое не является изначально упорядоченным, и является огромной ошибкой топологов, полагающих, что достаточно в пространстве выстроить своё место, не учитывая логики его требований. Такому подходу пространство жёстко мстит. Особенно это касается выстраивания социального места, когда полностью пренебрегается логикой пространства в социальном измерении, полагая, что логика пространства в социуме уступает человеческой воле или капризу. Разрушительная история утопий (отсутствующего места) хороший тому пример.

Железная Логика Пространства жестоко мстит мнимой логике местоблюстителей, борясь с диктатурой беспредельной неточности.

Именно поэтому теория места, топология крайне необходима – чтобы увязать, а иногда и примирить требования пространства и места.

7. Тринитарная Топология

1.

Тринитарная топология работает над вопросами:

1. Почему именно топология, а не пространствология?

2. Докажет ли Тринитарное учение себя в пространстве через антагонизм пространства – точку - своё место.

3. Выяснит, тем ли сегодня организовано пространство, это ли предметный мир?

4. Согласно ли пространство с навязанным ему сегодня предметным миром, всё ли на месте?

5. Сможет ли Тринитарное учение восстановить изначальные требования пространства через порождение имманентного места и его порядка.

Эти задачи изначально дают понять, что узкое определение топологии как математической или геометрической дисциплины при тринитарном подходе становятся производными, что говорит о том, что с если тринитарная концепция докажет себя в точке пространства, дав первичное место, то она придёт в математику с санкции самой субстанции, а не по своему интересу или произволу. Полученное право от самого Пространства даст право и самой концепции на модернизацию или выбраковку неудовлетворительных топологических теорий.

2.

Начинает тринитарная доктрина с каждой детали, чтобы сомнений в методичности и всеохватности не осталось.

Для этого нужно начала доказать уместность слова «тор», top, для обозначения места. Ведь действительно дать имя науки – дело не простое. Откуда у эллинов взялось слово top?

Любой термин проходит огромный путь метонимического роста. Это рост обобщений, который берётся, как правило, с простого слова, способного принять обобщения на себя. Это очень важно. Слова, способные принять на себя и вынести процесс наслоения метонимических обобщений, составляют терминный фундамент мировой мысли. К таким относится гениальные корни точ, мет. К ним же относится слово top, топ.

Главный признак метонимизированного корня – корневая группа слов. Слово «топ» представлено в большом количестве даже работающих слов: топь, топ-тать, с-топ-а, топ-ать, топор, топ-оль и т.п. Доминантой смысла является силовой шаг, дающий место под ногой, проще говоря, силой постигнутое шагом пространство, превращённое в место.

Слово, через века доросшее до термина, не вызывает сомнений. Наука о вычленении из пространства места, наука об освоении пространства для его устроения – вполне может положиться на древнее русское слово и опыт предков, сформировавших его путём долгого мыслительного процесса.