1. Статья А.Лосева о Н.Кузанском

2. „De non aliud“ в интерпретации А.Лосева

          2.1. «Единое» или «не иное»?

          2.2. Типология диалектики у Лосева

          2.3. Лосевский анализ «неиного»

          2.4. Диалектический метод Лосева и „De non aliud“

          2.5. Возражения

          2.6. „non aliud est non aliud quam non aliud“

          2.7. «Не иное» как Логос

3. «Смерть абсолюта» или «христианская философия»?

1. Статья А.Лосева о Н.Кузанском

В 20-е годы А. Лосев разработал свою концепцию диалектики. Исходя из древнегреческой философии, особенно Платона, он стремился к соединению диалектических форм, развитых в истории античной мысли. В этом контексте Лосев стал интересоваться творчеством Николая Кузанского, которого, как он писал в 1924 году, особенно ценил. Его «симпатии» к немецкому кардиналу зависели, как и к «неоплатонизму» или «раннему Фихте», «именно от страсти к чистой логике, к обнаженной виртуозности мысли». Лосев считал Кузанца отчасти своим предшественником, потому что он создал синтетическую диалектику, схожую с его позицией.

Он посвятил ему «немалое сочинение» под названием «Николай Кузанский и средневековая диалектика». Но этот труд, наверное, погиб. В 1930 году, когда рукопись была отправлена в Тверскую типографию, Лосева арестовали. С тех пор книга считается утраченной. Но остались некоторые материалы, связанные с этой работой. Недавно опубликовали одну неоконченную статью, являющуюся, вероятно, выдержкой из книги о Кузанском, т.е. она была написана до 1930 г. Но в издании 2003 г. исследователи – и вслед за ними болгарский ученый Г.Каприев – датируют ее серединой 30-х годов. В то время Лосев вновь занимался Кузанским, перевел несколько его трактатов и подготовил комментарии к ним. Тогда же он обратился, среди прочих, и к сочинению „De non aliud“. Но Лосев изучал этот трактат еще в конце 20-х годов и написал статью в качестве вступления к нему. Труд носит заглавие «Исторический контекст трактата Николая Кузанского „О неином“» (в дальнейшем: ИК). Перевод 1929-го года и введение Лосева чудом сохранились: в 1995г. эти работы, конфискованные при его аресте, вернули в его архив. Сходства между этими двумя статьями – некоторые абзацы, касающиеся места, занимаемого Кузанским в истории диалектики, даже идентичны – позволяют отнести и первую статью к концу 20-х годов. Их близость указывает на то, что обе работы входят в материалы пропавшей книги.

Перевод „De non aliud“ 1929-го года и связанная с ним статья, которая в более или менее завершенном виде дошла до нас (некоторые текстологические вопросы остаются открытыми), представляют особый интерес. Переводы работ Кузанского, предпринятые Лосевым в 30-е годы, могли увидеть свет только в форме, жестко искаженной цензурой. Комментарии самого Лосева были или вовсе вычеркнуты или основательно сокращены и переработаны. Подлинники не сохранились. Неопубликованный перевод 1929-го года и вступительная статья, напротив, остались без изменений, чем дают возможность ознакомиться непосредственно с истолкованием Кузанского Лосевым, который тогда еще не делал в своих публикациях уступок господствующей идеологии большевизма. В «Предисловии» он даже начал небезопасную полемику с эйфорически поклоняющимися «диалектике» коммунистами, иронично обличая их в незнании истории философии: «Но кто не умеет отделять диалектику от мифологии, тому нечего читать не только Николая Кузанского, но и самого Гегеля» (ИК).

В «Предисловии» Лосев указывает на то, что трактат переведен не им, а его знакомой Н.Ю. Фиолетовой. Но сам философ основательно поправил ее работу и тщательно подыскал выражения, соответствующие «субтильной терминологии» Кузанца: «Несмотря на старательность, проявленную Н.Ю. Фиолетовой, мне пришлось вносить массу исправлений и всяческих замечаний, так что в прежнем виде не оставалась буквально ни одна фраза» (ИК). Учитывая эту кардинальную переработку текста, кажется, Лосев в 1934 году «определяет свою роль иначе и говорит о переводе Кузанского как о своем собственном».

Лосев характеризовал „De non aliud“ как «самый головоломный трактат, открывающий, однако, перспективу на всю новую философию». Во вступительной статье «Исторический контекст трактата Николая Кузанского „О Неином“» Лосев пытается установить место, принадлежащее этому сочинению в развитии диалектической мысли, и показать, что Кузанец синтетизирует ее главные формы. В качестве подтверждения он приводит свой анализ понятия «неиного» у кардинала.

Работа Лосева и Фиолетовой является, по всей вероятности, первым переводом этого труда кардинала, а статья Лосева – одним из первых исследований об этом трактате. Убингер, на книгу которого он ссылается, нашел рукопись трактата, преданного забвению со времен А. Дюрера, в 1888г. в Мюнхенской государственной библиотеке, опубликовал ее и посвятил ей первые исследования. В старых изданиях, среди которых собрания сочинений, составленные еще самим Кузанским, этой работы нет, даже рукописные копии не были известны. Нюрнбергский гуманист Хартман Шедель сделал себе 6-го апреля 1496г. копию с подлинника или с другой копии, информации о которых не имеется. Эта нюрнбергская копия, которая сначала оказала некоторое влияние на тогдашнее искусство (особенно на Дюрера), впоследствие была забыта. На протяжении почти 100 лет после ее открытия в Мюнхене эту копию считали единственным сохранившимся источником сочинения «О неином». Но в 1983 году Трирский ученый профессор Клаус Рейнхард нашел в Капитулярной библиотеке в Толедо (Испания) еще одну копию трактата, которая появилась там, по-видимому, из Рима. Она содержит некоторые разночтения с упомянутой версией. На основе имеющихся двух копий в Институте исследований Кузанского при теологическом факультете Трирского университета теперь готовится новое, критически сверенное издание латинского текста вместе с переводами на разные языки.

„De non aliud“ является одним из пока сравнительно малоизученных произведений Кузанца, хотя значение трактата бесспорно велико. На фоне истории исследований, посвященных этому сочинению, истолкование, предлагаемое Лосевым, оказывается своеобразным и очень интерсным. Он был, наверное, первым, считавшим кардинала диалектиком и видевшим в „De non aliud“ блестящий пример диалектического метода, вписывающийся в платоническую традицию. Хотя позже и появились другие работы, в которых обсуждаются признаки диалектики в мысли Кузанского, исследователи обычно не расценивают его как диалектика в собственном смысле. Об этом можно говорить не без оснований, в крайнем случае, только о первой книге его знаменитой „De docta ignorantia“, но не о последующем или даже позднем творчестве, к которому надо причислить „De non aliud“. В мысли Кузанского современные западные исследователи отмечают «конъектуральность» и «перспективность», способность свободной творческой «имагинации» и символизации, даже «диалогичный принцип», т.е. признаки, или вовсе не совместимые с диалектическим процессом или придающие диалектике совсем другой смысл.

Очевидный контраст между концепцией «не иного» у Кузанского и ее диалектическим истолкованием, предпринятым Лосевым под сильным влиянием его же философии, позволяет ярко выделиться не только особенностям идеей Кузанского, но и позиции русского мыслителя. Лосев «реплатонизирует» Кузанского именно в том пункте, где кардинал выходит за пределы античной и средневековой традиций. Интерпретацию трактата Лосевым можно считать скрытым полемическим диалогом, направленным против главной идеи, защищаемой немецким мыслителем.

формате PDF (291Кб)