Аннотация

Современное стремление к синтезу, к новой целостности, существенно связано с идеей тринитарности, корни которой уходят далеко вглубь тысячелетий. Архетип триединства, проявляясь в разных формах, становится объединяющим ядром новой парадигмы.

Излагая личностный генезис тринитарного сознания, автор опирается на деловые и дружеские контакты со многими коллегами, раскрывая одновременно интегральный процесс становления тринитарного мышления.

Книга обращена ко всем, кто озабочен поисками идейной основы единения человечества.

Оглавление

Предисловие
Введение: кризис бинаризма

1. Тернарные структуры.

1.1. Типы триад.
1.2. Тринитарное наследие
1.3. Свойства системной триады

2. Тринитарность в естествознании

2.1. Асимптотическая математика.
2.2. Системные триады в физике
2.3. Актуальность синергетики

3. Тринитарность в обществознании

3.1. Синтез в культуре.
3.2. Восхождение к ноосфере
3.3. Стезя России

Заключение: к новой парадигме.
Литература

Предисловие

В истории человечества наблюдаются длительные полосы господства разобщения, дифференциации, анализа и короткие приступы к единению, интеграции, синтезу, которые повторяются примерно через 900 лет (П.А. Флоренский [1], с.62). Время очередного пика — наш XXI век, и признаки этой тенденции уже на пороге.

Синтез готовится долго, зреет медленно, а совершается быстро. «Век анализа на день синтеза», — отчеканил Фюстель де Куланж (см. К.А. Свасьян [2], с.306). Но плотность событий и скорость процессов таковы, что эти дни успевают вместить все потоки накопленных дней. Время творящей жизни измеряется часами.

Переход к новой концептуальной системе сопровождается перестройкой фундаментальных структур мышления. Процессы самоорганизации опираются на первичные структурные формы, архетипы, существующие в коллективном бессознательном (К.Г. Юнг [3]). В напряжённые дни синтеза они осознаются в личном плане, проявляясь по-разному в зависимости от готового опыта.

Моё внимание к триадическим структурам проявилось в 60-е годы, когда я познакомился с Александром Александровичем Любищевым [4]. К этому времени определился общий характер интересов: не численные процедуры, не теоремы существования и единственности, а вопросы аналитической формы и структуры. Поняв самоценность методологии, я обнаружил, что в пространстве методов пёстрый спектр моих задач отлично укладывается в три чётко различимые группы: точные, асимптотические и эвристические.

Занятия асимптотикой привели к определению асимптотологии через системную триаду точность-локальность-простота, обладающую свойствами целостного образования [5]. Триадические структуры затрагивались в 70-е годы и в переписке с Ю.А.Шрейдером. Первый доклад на эту тему, названный «Игра в триады», был сделан в январе 1978 года на семинаре С.Ю.Маслова. Следующие выступления состоялись в русле классификационного движения. Работа над созданием классификатора информационных систем обнаружила множество триадических структур в молекулярной газодинамике.

Неизбежность политомии в системологии становилась очевидной. Нетрудно было увидеть и формальное различие линейных, переходных и системных триад. Более серьёзно относиться к системным триадам заставила семантическая формула рацио-эмоцио-интуицио, узнанная сначала на доступном материале из математики и физики. Поразила удивительная общность этой формулы, восходящая к гомологическому закону триединства.

Существенное продвижение произошло в начале 80-х на семинаре по семиодинамике, где была разработана открытая методология, основанная на тринитарной структуре целостности [6]. Семиодинамика оказалась ближайшей предтечей синергетики, которая стала быстро развиваться в 90-е годы [7]. Нелинейность-когерентность-открытость процессов саморазвития [8] востребовали динамический язык асимптотической математики, означающий переход от предела — к приближению, от бытия — к становлению, от полноты — к целостности [9].

Синергетика восстанавливает представление о целостности, утраченное аналитической эпохой. Тяга к синтезу порождает разнообразные конструкции целого, зависящие от личного опыта. И чем детальнее формы, тем больше различий и меньше взаимопонимания. Широкий резонанс осуществляется на основе наиболее общей характеристики бытия, каковой является именно троичность ([1], с.596).

В конце XX века тринитарную идею разными путями органически восприняли и осваивали А.Н. Алексеев, М.А. Басин, Г.Н. Бичёв, В.А. Богданов, Ю.С. Владимиров, А.В. Волошинов, Т.П. Григорьева, В.В. Иванов, Л.И. Корочкин, В.В. Налимов, В.Н. Осташков, Н.В. Поддубный, Г.С. Померанц, Б.В. Раушенбах, К.А. Свасьян, П.Я. Сергиенко, В.Ю. Татур, В.Н. Тростников, А.И. Уёмов, А.С. Харитонов, П.А. Харченко, Н. Beck, J. Bracken, К. Floss, J. Royce, В. Philberth, M. Piclin, E. Schadel и многие другие [10]. Появилась и общественная организация, объединяющая приверженцев этой идеи, — Академия Тринитаризма (www.trinitas.ru).

В этой книге излагается личностный генезис тринитарного мышления. Этот процесс не был изолированным. Плодотворное общение происходило со многими единомышленниками. Я с благодарностью вспоминаю деловые и дружеские контакты с большинством упомянутых коллег. Обмен идеями происходил, но определяющими факторами развития для каждого из нас были внутренние закономерности. Тем не менее, благодаря общности генеральной идеи, можно говорить об интегральном процессе становления тринитарного мышления. А в капле индивидуальной истории отражается процесс в целом.

Введение: кризис бинаризма

Столетия научно-технического прогресса сформировали в сознании человечества сугубо аналитический стиль мышления. Анализ (греч. analysis — разложение) стал синонимом научного исследования вообще. Он начинается с различения, сопоставления, противопоставления. Число элементов в отдельном акте может быть различным. Простейший вариант — дихотомия, расщепление на две части. Так появляются бинарные оппозиции, диады. И этот способ стал доминирующим, повсеместным. В обиходе: вперёд-назад, тепло-холодно, хорошо-плохо. В литературе: «Отцы и дети», «Война и мир», «Преступление и наказание». В философии: субъект-объект, необходимость-случайность, материализм-идеализм. По этой схеме произошло и деление наук на естественные и гуманитарные, теоретические и экспериментальные, фундаментальные и прикладные. Здесь же подоплека навязчивых противопоставлений: физики-лирики, правые-левые, Восток-Запад. Отсюда и проблемы двух лагерей, двух культур, двух идеологий.

Каждая бинарная оппозиция образует свою линию сравнения как некую координатную ось, одномерное сечение. И создаётся впечатление, что можно полностью описать любую многомерную систему, если перебрать все характерные диады, все парные отношения. Но такое впечатление обманчиво. Покажем это на примерах из математики, физики, химии.

Рассмотрим функцию двух переменных f(x,y). Пусть известно её поведение в сечениях х=1 и у = 1, а именно f(l,y) = у, f(x,l) = x. Легко видеть, что этим условиям удовлетворяет много функций: f(x,y) = ху, f(x,y) = 2ху — х — у + 1 и др. Однако, если предположить, что f(x,y) = g(x) •h(y), то знание f в сечениях х = const, у = const достаточно для нахождения всей функции. Это дополнительное предположение о факторизации означает отсутствие корреляций между сечениями.

В молекулярной физике поведение п взаимодействующих частиц описывается функцией их совместного распределения f_n. Если коллективное взаимодействие сводится к последовательности парных столкновений, f_n распадается на произведение одночастичных функций распределения f_x. Так происходит, например, в достаточно разреженном газе. В общем случае коллективное взаимодействие обычно описывается цепочкой многочастичных функций распределения: f₁, f₂, f₃,..., которая обрывается по мере угасания корреляций.

В химии структурные формулы веществ не могут быть построены путём исследования только парных взаимодействий. Даже в простом случае воды угол 105° в её структурной формуле находится лишь при одновременном рассмотрении всех трёх атомов.

Недостаточность бинарной структуры, таким образом, очевидна. Но многовековая привычка всё сводить к антитезам оказывается чрезвычайно прочной, почти непреодолимой. Как сетует М.А.Собуцкий, «мышление дихотомиями настолько устойчиво в современной психологии, что бороться с ним, похоже, бесполезно» ([11], с.ЗО). «Деление мира явлений на пары противоположностей, — пишет К. Лоренц ([12], с.402) — это врождённый принцип упорядочения, априорный принудительный шаблон мышления, присущий человеку с древнейших времён».

Однако, если обратиться к истории, бинаризм господствовал в Европе не всегда. В середине первого тысячелетия н.э. образцом структуры служила Святая Троица, нераздельная, неслиянная, единосущная. Но вирус рационализации, идущий от римского понимания закона, заставлял мыслить истину как документ, а этому мешал дух, присутствие которого делало невозможной желанную общеобязательность. И «решением Восьмого Вселенского Собора в Константинополе в 869 году дух как автономный элемент трихотомии человеческого существа был упразднён путём сведения к душе — к высокоорганизованному, так сказать, свойству души» ([2], с.66). Последствия этого решения, указывает К.А.Свасьян, простираются до наших дней, образуя горизонт западной ментальности. Продолжая верить в тринитарного Бога, мы стали мыслить бинарно, дуалистически, альтернативно.

Творческая мысль всегда восставала против засилья дихотомии. Так, В.И.Вернадский в письме к Б.Л.Личкову от 30.07.36 заявлял: «Аналитический приём разделения явлений всегда приведёт к неполному и неверному представлению, так как в действительности природа есть организованное целое» ([13], с.448). Но требовались немалые усилия, чтобы подавлять ставшую привычной склонность превращать различия в непримиримые противоположности. Бороться с этой привычкой приходится, ибо бинарное мышление «начинает действовать во зло, как только превращается из орудия анализа в способ действия в реальном мире» ([11], с.47). Бинаризм диктует схему «либо — либо», по которой сформировались правила: «кто не с нами, тот против нас», «если враг не сдаётся, его уничтожают», «третьего не дано» и т.п. Бинаризм исходно агрессивен и потому возрастающе опасен. Идеология антагонизма ведёт мир к самоубийству.

«К живым системам неприменима форма мышления, основанная на взаимно исключающих противоположностях», — заключает К.Лоренц ([12], с.281). Жёсткость альтернативных суждений уводит аналитическую мысль от живой реальности в умозрительный мир моделей. Претендуя на однозначную определённость, безусловную объективность, предельную полноту описания, традиционная наука отрывалась от жизни с её гибкостью, открытостью, свободой воли. В своём стремлении к идеалу

полноты и точности естественные науки создавали мощный аппарат моделирования завершённых теорий, а гуманитарные науки, следуя за ними, строили искусственные классификации, искусственные языки, искусственные интеллекты, и прочие безжизненные конструкции. Но в биологии, психологии, социологии мы имеем дело с объектами, при изучении которых требуется иной подход. Полнота здесь недостижима, субъективный фактор становится естественным, неопределённость оказывается повсеместной и закономерной. Наука столкнулась тут «с новым типом сложности, связанным с человеческой интуицией и человеческими эмоциями» ([14], с. 70). И по мере разочарований стало приходить понимание, что для изучения жизнеспособных, органических, развивающихся объектов нужна иная методология, новая парадигма [15].

Переход к новой парадигме сопровождается перестройкой фундаментальных структур мышления. Бинарная схема, внедрённая в привычный стереотип веками анализа, оказалась беспомощной перед проблемой синтеза. Более того, неся в себе потенциал взрыва [16], она стала угрожать самому существованию человечества. Так, по мнению А.С. Харитонова, «скрытая причина развала государства Российского содержится в дуальном мировоззрении властей предержащих» ([17], с.9).

Современный кризис имеет глобальные масштабы, охватывая все страны и все сферы жизни: экономическую, социальную, духовную. И бинарная наука несёт должную долю ответственности за остроту переживаемого кризиса, оказавшись не в состоянии ни предсказать, ни разрешить назревшие проблемы.

Перестройка сознания, индивидуального и общественного, находится в поисках выхода из губительной парадигмы разделения и антагонизма. В обстановке плюрализма формируется новое мышление, нелинейное по структуре, системное по природе, планетарное по масштабу [18]. Однако сам переход к нему всё ещё мыслится в традиционных понятиях бинаризма.

Чтобы выйти из этого кризиса, человечество должно освободиться от господства бинаризма, перейти к более жизнеспособной парадигме. Переход к новой стратегии жизни Н.Н.Моисеев называет «самой фундаментальной проблемой науки за всю историю человечества» ([19], с. 364).

формате PDF (2176Кб)