Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Институт Тринитаризма - Публикации

Костюченко С.В., Татур В.Ю.
Введение в диалектику целостности
Oб авторе

Часть III. Диалектика целостности

Предположим, что логика становления стоимости, от единичного обмена до определенности капитала, выраженная в категориях содержание и форма, т.е. очищенная от «стоимостной атрибутики», есть логика становления и развертывания любого и всякого явления природы, логика, отражающая последовательно пробегаемые стадии и ступени рождения и развития любого целого, от его возникновения до приобретения им субъектных черт. Если это так, то, первое, необходимо четко зафиксировать такую логику, все ее моменты и оттенки, и, второе, выявить, что представляет из себя, исходя из данного предположения, внутреннее единство и генетическая целостность природы.

Итак, пусть любое и всякое явление, факт, событие, предмет и т.д., чтобы стать вполне определенным /к примеру — таким, каким он предстает именно сейчас/, приобрести свойство достаточной самостоятельности, или самодвижения, превратиться в самопорождающее начало, вполне адекватно осуществляющее свою собственную суть, или воспроизводящее самое себя, необходимо проходить естественные для себя и определенным образом «организованные» этапы становления. И наоборот, чтобы выявить и зафиксировать последние, необходимо должна проявить себя субъектность явления, и так глубоко и верно мы можем понять предысторию предмета и его перспективу, в какой степени самое факт стал субъектен, или определен.

Стоит, быть может, еще раз перечитать, что представляют из себя три ступени и две формы становления стоимости, чтобы, так сказать, актуализировать для себя диалектику стоимости. Если «профильтровать диалектику стоимости сквозь сито абстракции» и оставить только определенность формы и содержания, то как раз и получим диалектику становления любого целого, диалектику целостности, ДЦ, правда формулировка которой еще неполна. Весьма кратко повторим основные выводы, а затем дополним, уточним и обобщим принципиальные положения ДЦ.

Всякое новое явление возникает в порах предыдущей целостности; сама эта целостность и ее собственный отрицательный момент как раз и образуют потенциальную, правда, еще совсем неактуализированную возможность возникновения последующей целостности. Ансамбль невыделенных по отношению один к другому отдельностей предыдущей целостности есть предвестник оформления данного отрицательного момента в нечто самостоятельное, а это — предтеча освобождения содержания последующей целостности от туманного покрывала отдельной особенности. Когда же становящееся новое полагает свой отрицательный момент, то можно говорить о его определенности, о новом как таковом.

Посмотрим конкретно. Двойственная природа продукта труда возникает как следствие того, что продукт труда и соответствующие потребности уже не умещаются в родоплеменных рамках, им в них тесно — появляется рынок. Целостность продукта труда как потребительной ценности трансформируется в целостность стоимость.

Сам капитал есть нечто самостоятельное, что-то в себе /но одновременно — дальнейшее развитие стоимости вообще, ее субъектная форма/. Т.е. капитал имеет собственные МБ, Ideell и Ideal формы, в свою очередь и они сами имеют подобное внутреннее строение и, следовательно, каждая из них — свою элементарную ячейку, которая по мере расширения границ рассматриваемого «предмета», или отдельных ступеней развития стоимостного производства, в конце концов предстает как форма элементарной ячейки вообще, как форма самое стоимости. /Вернее, быть может, тут так: МБ — это для капитала как такового; Ideel и Ideal — это ступени Ideal формы стоимости, а не капитала как такового, хотя и его тоже./ Если говорить о самом МБ капитала, то внутри его самое ступень его МБ отмечена развитием отдельных, практически не зависимых друг от друга и каждый со своим внутренним особым строением капиталов. Переход этого МБ в Ideell ступень МБ капитала вообще знаменуется появлением действительно связанных капиталов, актуализируется реальность средней нормы прибыли — рождается действительное отношение производства и обращения, что ранее не имело места. Проводя аналогию, можно сказать, что качественно это похоже на момент выкристаллизации денежной формы стоимости, когда все товары появляются на рынок только в виде цены — продукта труда теперь настоящие товары.

Маркс анализирует состояние капитала, когда МБ последнего находилось на своей Ideell ступени, т.е. когда капитал, как единство производства и обращения, уже полностью освободился от «туманности» своих особых форм, где прибавочная стоимость определялась лишь его структурой, его — практически — особенностью, и заявил о себе как реально действительное единство производства и обращения, адекватно представленное в средней норме прибыли. Данное единство настолько оформилось, настолько сделалось выпуклым, что стало доступным для соответствующего теоретического исследования. Денежная форма стоимости здесь вполне завершенно достигла своего идеала, или, что то же самое, стоимость как овеществленный труд, идеалом которой является денежная форма стоимости, тогда достигает своей завершенной адекватности, когда деньги в свою очередь достигли своего идеала, как мировые деньги. А последнее происходит только тогда, когда капитал выделяет свою «эквивалентную» форму, оформляет свое содержание — среднюю норму прибыли. /Здесь можно сделать вывод, касающийся ДЦ: предыдущая целостность — всеобщность овеществленного труда — тогда практически полностью достигает своего совершенства, когда последующая целостность — капитал — вполне оформляется, выкристаллизовывает свое содержание./ Отсюда, можно окончательно разрешить, почему у Маркса реализовались две противоположные тенденции при анализе стоимости. Первая — стремление к полной абстракции — осуществилась из-за того, что самое предмет, здесь тайна денежной формы стоимости, или тайна стоимости, двойственности продукта труда, достиг своего предела, предстал в своей завершенной форме, а потому полностью раскрыл свою действительную предысторию, свою элементарную ячейку. Вторая тенденция — реализация неполноты абстракции – осуществилась, в конечном счете, из-за того, что сам капитал еще не вполне развернул свои формы, а потому еще не вполне оформился, т.е. реально еще не проявилась адекватность отрицательного момента капиталистического способа производства. А отрицательным моментом самого капитала является тот способ, посредством которого он сам себя воспроизводит. Наверно, это тот момент, который вносит капитал в организацию производства, а именно: плановая организация самого процесса производства, начиная, например, от организации разделения труда на простейшей мануфактуре.

Так вот, дело в том, что стихия товарного рынка есть начало Ideell ступени в развитии планового производства. Форма МБ плановости представляет собой непосредственные отношения между производителем и потребителем /но еще неразвитые/, это вполне может быть одно и то же лицо. С другой стороны, самое плановость, в свою очередь, есть лишь Ideell ступень в становлении действительно человеческих отношений между людьми, между гармонично-универсально развитыми индивидами. Таким образом, возникновение социально-утопических теорий, буржуазная п/э до Маркса и его собственная теория капиталистического производства и перспектив общественного развития есть отражение в голове человека определенного общественного состояния, ибо таков предмет самое по себе, другого в нем актуально еще нет — это с одной стороны, а с другой — это есть предтеча, начало выкристаллизации эквивалентной формы нормальных общественных отношений. Отсюда и причина, почему у Маркса «логика общества» победила, «захватила и увлекла с собой» «логику стоимости», а потому та и другая оказались, в конечном счете, развиты неадекватно самим себе, т.е. отражение действительности верное, но самое действительность еще неразвита. /Здесь ключ к решению, почему у Маркса практически сливаются Ideell ступень самой стоимости и Ideell общества — здесь надо различать, чтобы показать их действительное единство; отсюда источник споров ученых профессоров: что такое стоимость, если все формы стоимости вплоть до денежной формы есть ideell формы — капитал есть реальная форма стоимости; идеальна ли она или материальна, если ее нельзя ухватить за хвост, — об этом позже.../

Социалистическая революция есть выявление плановости, которая здесь становится нечто самостоятельным, развивающимся на своей собственной основе. Это происходит тогда, когда МБ капитала переходит на свою Ideell ступень, т.е. когда заявляет о себе империалистическая стадия капитализма, где капитал развивается в форме, противоположной форме МБ, вовне которая проявляется в том, наверно, что тенденция нормы прибыли к понижению меняется на свою противоположность, но, прибавляя еще новый качественный момент.. /хотя тенденции, выявленные в МБ капитала действительно отражают его суть, но на его Ideal ступени они уже приобретают совсем иное звучание, нежели то, что было в МБ, т.к. здесь капитал практически всецело в рамках уже более конкретной целостности, да и сам он как-то трансформируется — далее об этом чуть подробнее/. Социализм есть оформленное содержание планового общественного хозяйствования, капитализм же с этих позиций является содержательной формой. Качественный скачок в виде революции, или явной коренной ломки, происходит, когда осуществляется определенный переход в развитии предыдущей целостности: от МБ к Ideell ступени ее субъектной формы. Ему всегда предшествует кризис в старых рамках, в рамках сущности предыдущей целостности — это аспект самое ДЦ -, т.е. — здесь — в капиталистической системе хозяйствования. Предыдущая целостность — здесь капитал — на столько становится всеобщей, т.е. на столько охватывает собой предшествующее ему состояние — капиталистическую организацию общества — капитализм на столько завладевает миром, чтобы последующая целостность — вначале как ее следствие — сумела определиться на своей собственной основе. Это также всеобщий момент ДЦ.

Сам социализм проходит совершенно естественные для себя этапы обновления. Его элементарной ячейкой является единство идеальной и реальной потребительной стоимости [ В.Ю. Татур, Проблемы труда и потребительной стоимости.] /как переходная ступень от абстрактного общественного бытия к «нормальным» общественным отношениям/, последовательно развертывая которую, можно и необходимо вывести все эмпирические «выверты и шарахания из стороны в сторону», все родимые пятна, будто не свойственные социализму, все вывихи всякую кривизну и ясность общественного сознания. Но нельзя забывать — ни в коем случае, — что, с одной стороны, социализм есть нечто в себе, поэтому он развивает свою собственную закономерность, а с другой стороны, он сам есть нечто абстрактное, момент формирования более конкретной целостности — здесь общества целиком. А потому в сознании людей отражается как то, так и другое, они сами формируют и то, и другое. Поэтому, когда, пытаясь понять исторические шаги социализма, делят его на «Они» и «Мы» /«плохих» и «хороших», «прозевавших» и «успевших».../ все сваливают на печальную волю отдельных индивидов, то это всего лишь самое и самое начало пути, элементарной рефлексии. Ибо такая логика, родившись в данных социальных рамках, еще совсем не оторвалась от своей пуповины — это происходит по двум причинам. Социализм еще не достаточно выделил самое себя, а потому его закономерности кажутся людям уникальными, не имеющими совсем никакого аналога, даже в логике событий, ничего общего с другими историческими «катаклизмами». С другой стороны, сами индивиды не достаточно впитали в себя мировую культуру, которая дает соответствующий угол зрения, чтобы не запутаться среди отдельных деревьев-фактов /это впитывание происходит тоже в определенные моменты бытия в целом, конкретизированное в какой-то определенности/.

Когда социализм обращается к своей истории, т.е. анализируется его исторический путь, когда вытаскивается наружу, т.е. делается актуальным для нынешнего бытия столь недавняя история борьбы и не только идей, до ныне находящаяся в снятом виде, используется ее собственный и печальный, и продолжительный опыт, то это сигнализирует, что данное общественное состояние вполне завершенно оформилось в себе, т.е. становится субъектом для себя. Одновременно это — качественный шаг от МБ к Ideell ступени социализма вообще, когда он начинает развивать непосредственные отношения между производителями и потребителями на своей собственной основе, когда социализм предстает в форме предыдущей целостности, в форме товарно-денежных отношений. Но лишь в форме неся совершенно иное содержание, а потому и сама форма принципиально отлична от того состояния, где она сама является и своим собственным содержанием.

Когда капитализм и социализм реально обращаются к человеческому фактору, или свободное время худо-бедно, но становится экономической категорией, пусть сначала в виде следствия самого производства — дальше-больше,.., т.е. отрицательным моментом того и другого общественного устройства становится человек, то они собой, «безреволюционно», где капитализм есть содержательная форма, а социализм оформленное содержание, завершают, вообще говоря, Ideell ступень общества вообще. Этот зреющий субъект охватит собой постепенно все страны, внутри которых также вызревает необходимость такого шага.

Предвестником нового качественного шага является еще и рассуждение о праве народов на самоопределение, о различии путей построения социализма, т.е. налицо отражение состояния невыделенности /хотя построение социализма — со всеми его национальными особенностями, от демократии до ярко выраженной тоталитарности — имеет свою внутреннюю закономерность и «жесткую» логику следования, но каждый раз в своей особенности/. «Экуменическое» движение «третьих» стран на общедемократической основе — также предвестник нового качественного шага. /По тому, что отражает вызревающая эквивалентная форма, или форма содержания, необходимо судить о масштабности того, что еще в виде предтечи, в виде содержания формы, вернее — пока как отрицательный момент настоящей целостности; каков масштаб всеобщности данного содержания — таков приближающийся шаг... Отсюда ключ к особенности исторической судьбы Руси, например; если появляется на свет какая-то достаточно определенная мысль, к примеру, диалектика целостности — смотри: почему, когда, отчего, что.../

Мы можем впервые анализировать лишь такое явление, какое стало достаточно определенным, субъектным, точнее — когда в Ideаl форме данной целостности происходит трансформация из МБ на Ideell ступень. Эту стадию капитализма и рассматривает Маркс. Но чтобы понять конкретность явления, необходимо изучить его возникновение и его историческую /в широком смысле слова/ судьбу. Что и случилось у автора «Капитала»: в данной ситуации позади уже был Ideаl МБ человеческого общества, а впереди уже выкристаллизовывалось содержание, так сказать, последующей целостности /социализма/, которая в свою очередь становится оформленным содержанием более конкретной целостности, чем «предыдущие три», они теперь образуют его в МБ, Ideell, Ideаl ступени и две формы становления /от формы и от содержания/. Если мы вполне изучили данное явление, то на основании этого, уже оформленного, отрицательного момента можем судить о потенциальных перспективах последующей, а следовательно, и более конкретной целостности, но только лишь в рамках содержания. Сказать же, какова адекватность формы, а потому и каков ее отрицательный момент, мы не в состоянии, т.к. его еще нет. /Хотя в виде намека, в его будущем МБ, т.е. в предыдущей целостности, Ideаl форма более конкретной целостности уже присутствует, но она вовсе неактуализирована, всецело в рамках той конкретности, имеющей отрицательный момент, который достаточно уже проявился в нынешней, т.е. анализируемой целостности./ Что-либо окончательно сказать о явлении можно лишь тогда, когда его субъектная форма уже становится завершенной, т.е. достигает своей Ideаl формы.

Буквально несколько слов скажем о соотношении между конкретной и менее конкретной целостностями, т.е. о целостности и о ее Ideell форме, как нечто самостоятельном. Чтобы было чуть осязательнее, кратко рассмотрим состояние общества, как такового, и его стоимостной ступени. Элементарной ячейкой Ideell ступени есть единство потребительной стоимости и стоимости. Потребительная стоимость /особый продукт труда/ — это зафиксированный и отчужденный абстрактный момент общества, в котором в снятом виде, как итог, представлены содержание и форма, т.е. уровень развития более конкретной целостности. Стоимость /общественно необходимое время, распределенное посредством меновой торговли/ — это отчужденный абстрактный момент, более всего характеризующий динамику развития общественных связей... «Пофантазировать» о таком соотношении, когда потребительной стоимостью становится сама деятельность, т.е. непосредственно производство продукта труда, и прочее, мы предоставим право доброжелательному читателю...

Общество, как таковое, это «деньги» животного мира /и природы вообще/. Элементарной ячейкой человеческого развития является единство особого биологического строения и его универсального свойства, которая возникает, когда Ideаl животного мира переходит из своего малого бытия в Ideell определенность; с точки зрения животных тот, кто затем становится человеком, представляет из себя регрессивную форму и в физическом отношении, и в половом, и в организации стада — но такой регресс в «старой» целостности есть непременное условие появления нового. Ideell ступенью общества является состояние, когда универсальность действительно развивается на своей собственной основе, общественной, а не на родоплеменной основе, но в форме, так сказать, животного «профессионализма», т.е. в форме предыдущей /по сути/ целостности. Отрицательным моментом субъекта общество, как нечто в себе, является нравственность, которая включает в себя не только нормальные отношения между людьми, но только тогда получает толчок к своей адекватности, когда по-человечески человек относится и к природе целиком, к животным в частности, не уродуя и истребляя их, не превращая их в средство для достижения своих эгоистических и узкоутилитарных целей / — это лишь момент Ideell ступени, который в такой форме дисгармоничен.../. Идеал общества и идеал гуманизированной природы здесь смыкаются, где общество несет в себе содержание такой целостности. Сейчас же нравственность — в основном достаточно оформлена, как оформленное содержание, но всегда прозрачноисчезающая и неадекватная, «разорванная», короче, находится на Ideell ступени своего становления — см. ср. Ideell ступень стоимости...

Опять же тут проявляется, какая часть, какая мера животного мира в процессе выработки своего идеала способна дать толчок общественному развитию; она определяется тем, чтобы общество было способно развиться на своей собственной основе, т.е. сначала противостоять натиску своей природы и затем выделить свою субъектную форму, образовать и посредством себя конкретность гуманизированной природы.

Когда человек занимается селекцией, то это отвечает тому, что идеал животного и растительного мира действительно трансформируется в Ideell ступень гуманизированной природы, т.е. природа минус человек образует содержательную форму такой формирующейся целостности.

Необходимо различать, когда самое явление находится на своей Ideell ступени, и когда это явление, будучи уже в себе субъектом, т.е. вполне завершенным, а потому в себе уже неизменным, трансформируется в Ideell ступень последующей, вернее — более конкретной целостности. К примеру, зерно-растение -зерно — когда оно само эволюционирует, т.е. еще нет зерна и растения как таковых /или, быть может, именно таких — хотя это не верно, правильнее первое/, и когда с ним проводится селекционная работа... Это все говорится для того, чтобы отметить, что необходимо различать формы и закономерности самое Ideell ступени, и их снятый вид в Ideаl форме, тем более, когда она уже сама претерпевает метаморфозу в Ideell, в абстрактный момент — непосредственно — более конкретной целостности. К примеру, искусственное зарождение жизни уже не возможно, или синтезировать воспроизводящую себя ДНК непосредственно из ее составляющих, минуя живую клетку, не удастся, не удастся теми способами — на самом деле опосредствованными, или «внешними», — которыми пользуется современная наука в этой области. Ибо та мера химических соединений, вернее — мера тогдашнего состояния природы как целого, в ходе эволюции которых появилась жизнь, уже «безвозвратно», окончательно реализовала себя и дала толчок последующей и более конкретной целостности, более конкретной мере; оставшиеся же химические элементы «жестко» находятся в своей норме, выйти из нее уже сами или посредством «внешних» инструментов» не в состоянии. Это происходит реально в живом организме, т.е. данные «оставшиеся» химические элементы уже лишь абстрактные моменты большей конкретности — в организме они принципиально иные, нежели вне его /подробнее позже/. С другой стороны, это может произойти, когда вполне актуально заявит о себе субъект гуманизированной природы, который будет «оперировать» качественно иными «инструментами». Можем ли мы сейчас открыть, т.е. понять механизм появления жизни? Для этого необходимо понять, что из себя представляет самое по себе предыдущая целостность, последующая, какие коррективы вносит более конкретная целостность теперь уже в свои абстрактные моменты. /Но надо помнить, что природа целиком уже совсем иная, нежели момент возникновения жизни, она уже озарилась разумом..., а потому и ее свойства качественно трансформировались. Как было отмечено в одной статье — быть может подразумевая иное — развитие мысли, согласно воззрению русских космистов, « столь же естественный для природы процесс, как и движение светил. Мысль — это важнейшая составляющая мирового эволюционного процесса. Природа, космос — вот кто рождает человека, кому он обязан разумом»./

Стрела времени. Т.к. предыдущая целостность не вся трансформируется в последующую, и более конкретная не целиком охватывает менее конкретную /лишь в достаточной для последующего шага мере/, то, с одной стороны, образуется реальная актуальность последовательного ряда более «высоких», последующих, целостностей, а с другой стороны, — чем более организованнее, структурированнее, т.е. чем более «выше» она стоит, тем более конкретную формирующуюся целостность она представляет собой, тем менее организованную, более «низкую» целостность она охватывает в себе, превращая ее в непосредственно свой абстрактный момент, одновременно оставляя вокруг не затронутым актуально своим влиянием менее конкретные и менее «низкие» конкретности-целостности.

Таким образом, все что определено как-то, т.е. самотождественно, повторяет свой собственный тип, или норму, все что имеет какую-то границу, а именно: его граница – его субстанция, сущность, «завернутая» самое на себя, субъект, все что имеет пределы, или форму, — «исторично», т.е. есть момент, когда его нет, затем возникает нечто, что потом станет его МБ, потом Ideell ступенью и Ideаl, или субъектной, формой — появляется что-то вполне непроницаемое для таких же определенностей, как оно самое. Для тех же пределов, часть из которых не вошла в последующую целостность, границы более организованного явления прозрачны и, вообще говоря, не существуют. Например, химическое соединение вне клетки и в ней самой. Хотя это в конечном счете не верно, т.к. клетка более конкретная целостность, то ее абстрактными моментами являются менее организованные формы, нежели сами химические элементы вне ее /это кроме «обычной» границы, которая образуется клеткой против инородностей /. Поэтому химические элементы в клетке и вне ее принципиально различны, ибо включены в качественно разные конкретности, хотя, быть может, с первого взгляда, т.е. для данного уровня познания, они практически идентичны; но и это имеет под собой реальную основу, т.к. химизм уже вполне отчетливо определил свои рамки, которые в определенных границах неизменны. Но химические элементы и вне ее различны, ибо в первых более актуально возбужден менее организованный мир; клетка целиком представляет из себя определенным образом оформленную самоорганизацию всех уровней природы, которые актуально захватываются ею.

Итак, то, что оформлено, есть субъект в себе, где его ступени становления в снятом виде. Но с другой стороны, либо это уже есть содержательная форма чего-то более конкретного, либо это — оттенок, штрих оформляющегося содержания, или же — то и другое, смотря с точки зрения какой целостности его рассматривать; вернее — на сколько влияние той или иной более конкретной целостности или последующих либо предыдущих форм актуально, какова мера, ранг что ли их актуализации для данной формы. В конечном счете любая ситуация всегда вполне определенна, т.е. одна-единственна, и не зависит от произвола взгляда на нее; задача — выделить актуальное и исчезающее малое...

Если что-то самоповторяет себя, самотождественно, т.е. движется, самоподтверждает себя, если что-то вполне самостоятельно — в любой форме: будь то механическое движение или движение электрона, электромагнитное поле либо социальное движение-развитие-определенность или, скажем, психическая организация..., — то смотри, ищи, во-первых, тот отрицательный момент, только посредством которого самоповторяется данная форма, во-вторых, в свою очередь, она сама является — актуально и именно сейчас — абстрактным моментом более конкретной целостности, в-третьих, возбуждает в лице своего отрицательного момента содержание последующей целостности.

Весь мир устроен одинаково, т.е. все что есть, а есть то, что есть, «подчиняется» такой логике становления, структуирования, но каждый раз эта логика, — вообще говоря, не есть логика — разворачивает себя только в своей особой форме, и поэтому все что есть осуществляет не логику, а самое себя, свои этапы и формы, всеобщие моменты которых и есть данная логика, ДЦ. А с другой стороны, сама логика, т.е. логика в логической форме, как логика, есть итог, отражение, оформленное содержание процесса становления, происшедшего до нее и происходящего и поныне; т.е. логика есть снятый вид, или итог, всего предыдущего последовательного становления, его отрицательный момент, но одновременно она есть выкристаллизованное содержание последующей, а тем самым и более конкретной целостности. Логика была всегда и всюду, но не всегда в логической, адекватной себе, или истинной, форме; самое логика внутри себя есть нечто определенное, субъект, где работает она сама. Самое логика есть содержательная форма, т.е. имеет свой исчезающе-прозрачный для нее, в понятии отрицательный момент, только посредством которого она и есть то, что есть. Логика «стремится» реализовать себя, реализовать себя во все более и, наконец, в адекватной для себя форме. Достигая этого, она взрывает себя изнутри, — ибо должен реализоваться ее же собственный принцип и для нее же самое.

Сформулируем аксиому диалектики:

Везде и всегда есть «что-то одно и то же», или диалектика целостности, ДЦ, но осуществляется только в виде особых форм; адекватно проявляет себя в каждой из них, но ни к одной не сводима.

Это и есть отражение и реализация на деле принципа генетического единства, внутренней целостности природы. Необходимо «...именно исследовать, может ли быть истинным конечное без бесконечного и, равным образом, может ли быть чем-то истинным, а так же чем-то действительным такая абстрактная бесконечность, лишенное формы содержание и лишенная содержания форма, такое внутреннее само по себе, не имеющее никакого внешнего проявления.».., и наоборот — такое внешнее, не имеющее какого-нибудь внутреннего преломления. [см. Гегель, «Наука логики», т.I,.с93, М.,70]

Это «одно и то же», или ДЦ, назовем всеобщим. Отсюда — всеобщее есть принцип генетической, внутренней целостности природы. Закон — форма, способ проявления всеобщего, — всеобщее, определенным образом ограниченное, в виде предела, завершенности, законченности /и этот предел самое есть также форма всеобщего/, или закон — единство всеобщего и особенного /это особое единство, эта граница внутри себя также организует свои «всеобщность» и особенность.../.

Полагать, что везде и всегда есть «что-то одно и то же», равносильно утверждению, что необходимым и достаточным условием внутренней целостности мира является противоречие. Отсюда: противоречие — реализация всеобщего посредством особенного, или форма всеобщего, — самодвижущееся начало, элементарная ячейка закона, — закон. Любая форма всеобщего не сводима к себе. /Противоречие «разрешается» «дважды»: при переходе МБ в Ideell форму — в «революционном» виде, явно, вернее — не разрешается, а лишь заявляет о своем будущем конкретном «разрешении», и при переходе Ideell в Ideаl форму — здесь находит себя действительное разрешение, действительное отношение «противоположных сторон» единства, это, так сказать, «мирная» форма разрешения противоречия, но, вообще говоря, которого уже нет на деле, оно уже «свернуто»... Здесь принципиально важно определить и удержаться в раз принятых рамках рассматриваемой целостности, а то можно думать одно, а реально иметь перед собой уже совершенно другое./

Диалектический закон, т.е. «структуированность» логических категорий, их определенность, есть особеннейшая форма всеобщего. Наиособеннейшая форма всеобщего, во-первых, достаточно слабо возбуждается любой особой формой всеобщего, которая внутри себя содержит весь мир в снятом виде, но не вполне актуально или исчезающе мало себя проявившей здесь; во-вторых, вполне адекватно возбуждается особеннейшей формой, ибо она есть кристаллический итог всего предшествующего становления, вершина восходящей последовательности особых форм, присутствующих здесь как в снятом виде /в виде общественного итога, который является итогом становления природы целиком/, так и непосредственно /от вибраций души человека — не Homo sapiens, а именно человека, — возбужденной гармонизированной логикой, т.е. адекватной своей норме, до той мельчайшей «частицы», из которых состоит тело человека, плюс те формы, которые появляются, чтобы осуществить такую вибрацию, — все внутри отдельного индивида, где они образуют действительное отношение внутри самое себя, действительное единство и действительное различие.../; в-третьих, наиособеннейшая форма возбуждается адекватным образом, когда весь ансамбль особых форм всеобщего плюс особеннейшая его форма образуют непосредственно /и опосредованно, но уже в снятом виде/ неделимое целое, когда они реально, на самом деле образуют «одно» /ср. с «овеществленным трудом»/.

Элементарной ячейкой нашего мира является наипростейшее единство выделенности и невыделенности /в начале было «слово» тождественное «вибрации»/, последовательное развертывание которой и образует наш, метрический мир. Самостоятельность формы, т.е. выделенности вообще, здесь двоякая: это абстрактный отчужденный момент на самом деле еще «не-слабометрического» мира плюс последовательность более конкретных организованностей формы. Невыделенность — это то, что впервые появляется как отрицательный момент выделенности, но который вообще в чистом виде, т.е. без выделенности, не существует, — и то, что организуется, возбуждается усложнением формы, приобретая самостоятельное значение, т.е. оформляется. Отсюда, любая ограниченность, или форма, должна иметь, опять же оформленный, носитель, посредством которого осуществляется субъект этой формы /например: простейшее механическое движение — проявление такого самотождества данного предела — должно иметь и имеет свой элементарный источник движения, или оформленный отрицательный момент, подобно тому как деньги не только отношение, но и вещь, хотя весьма специфичная/. От простейшей организации выделенности-невыделености, быть может начиная с гравитационного взаимодействия, затем — любая форма: аксионная, лептонная,..., сложноатомная, химическая, органическая, жизнь, психическая, социальная /в широком смысле слова/, общественная, диалектическая мысль плюс образное восприятие /возможны варианты такой последовательности.../ — вся эта последовательность форм, чем более «высоко» мы подымаемся по ней, тем более «элементарен» ее отрицательный момент, т.е. то, посредством чего обеспечивается самотождественность, самостоятельность той или иной формы /«элементарен» в том смысле, что более фундаментален, актуально возбуждается более конкретной целостностью, являясь его принципом; поэтому более прост отрицательный момент менее конкретной целостности/.

Самотождественность, как таковая, как выделенность, в формальной логике достигает вершины А=А, но здесь же, у человека, проявляется и адекватность самотождественности в виде невыделенности. Отсюда самое мысль — ее собственное движение есть непосредственно развитие структуированности мира, возбуждение его невыделенности, а не опосредованно; опосредованно — мысль лишь возбуждается до адекватности своему содержанию, затем она превращается в нечто самостоятельное, т.е. субъект внутри себя, а не только через внешнюю, практическую деятельность. Хотя, повторяем, все время последняя сохраняет свою первичную актуальность для возбуждения адекватности мысли человека, она более актуальна, нежели мысль самое для себя. Но уже и здесь, когда мысль выходит из практической сферы в виде озарения /«эврика!»/, проскальзывает отрицательный момент формы дело-мысль-дело. И только тогда происходит окончательная метаморфоза смены причины и следствия, когда уже осуществляет себя не теоретическая мысль мысль-дело-мысль, а появляется реальность субъекта, где нет уже различия мысли и дела, ибо это уже «одно», но и мысль, как таковая, уже есть мысль /ср. см. овеществленный-неовеществленный труд/. Потому изученный предмет совершенно иной, нежели неохваченный мыслью. Другое дело, что в предмете это еще явно не сказывается, т.к. мысль еще «слаба», т.е. мысль еще есть мысль /«мысль плюс А=А трансформирует и мысль и предмет таковой, то и другое, один без другого мертвы» — все это надо хорошенько и аккуратно развернуть.../

Сначала проверка адекватности мысли предмету осуществляется посредством практики, в теоретической же /мысленной/ практике, как впрочем в первом случае, истина в самом предмете, только здесь предмет особенный, мысленный /правда и последний должен быть на определенном уровне/. Размышляя, т.е. «работая мозгами», проникая в предмет, мы в данном предмете-модели имеем ее адекватность, которая происходит в виде озарения. Как бы высоко и глубоко не проникла мысль человека, она все время остается по отношению к внешнему миру лишь оформленным содержанием. Вся бесконечность формы и содержания остается вне его, как содержательная форма, т.к. субъект выделенность-невыделенность еще не достиг своей Ideell ступени, а находится на уровне МБ, т.е. в виде особых проявлений, порой и вполне «адекватных», но в своей особенности /религиозная практика, йога как целостное учение???/

Вообще говоря, содержание, как таковое, есть отражение проявления невыделенности, а форма, как таковая, — выделенности. Когда же окончательно сливаются форма и содержание /вообще нашего мира/, образуется — невыделенный, или, так называемый, слабометрический мир, слабая метрика. Отсюда диалектика, как таковая, имеет свое возникновение /не-слабометричное/, становление и завершение /слабометричное/, т.е. мир еще недиалектичный принципиально отличен от мира уже недиалектичного. Т.к. мы насквозь диалектичны, то только благодаря отрицательному — в понятии — моменту выделенности-невыделенности, то можем и обязаны все описывать диалектикой /в широком смысле/, а не просто словом, и самое описание диалектики также должно быть диалектично, но опять же только посредством недиалектики. Т.е. недиалектику мы также обязаны описывать диалектически по двум причинам:

1/ так как нам доступен только такой мир, выходить из своей собственной субстанции мы не в состоянии, ибо выйдя из нее, мы уже не-мы...

2/описывая его так /в широком смысле слова описывая — переделывая и мысля/, тем самым формируем его и диалектическую, здесь абстрактную его сторону, и, соответственно, возбуждаем недиалектику, формируем ее. Но, вообще говоря, это — ложь, но ложь реально оправданная, ибо отвечает еще становящейся слабой метрике, или Закону законов, наиособеннейшей форме всеобщего, которой нет, ибо диалектика там уже не работает.

Итак, определим всеобщее, закон, противоречие, содержание, форму. Ideell — неадекватная форма содержанию /содержание невыделенность «глубже-конкретнее» формы-выделенности/. Ideаl — адекватная форма содержанию. Вообще говоря МБ — то же, что и Ideаl, но в разных модальностях бытия, для разных целостностей /разных — по конкретности бытия/. Два пути становления целостности, как содержательная форма и оформленное содержание, есть, вообще говоря, противоречие, его развертывание. Абстрактное — отражение Ideell ступени целого, конкретное — Ideаl ступени, когда наиособеннейшая форма данной субстанции несет в себе всю субстанцию. Целым может быть сам по себе предмет или же предмет плюс мысль; человеческое познание также есть реальный — непосредственно — природный процесс, лишь только потому находящийся в человеческой голове, что непосредственно и в познаваемом, да и еще непознанном вообще предмете. То что в человеке проявляется как мысль есть действительная субстанция мира, а потому то, что творится в черепной коробке непосредственно /а не только опосредованно/ отражается на всей субстанции, на всех ее формах, другое дело — не совсем актуально для этих форм, но именно здесь «ключ», когда и мыслимое, и мысль — одно, но и мысли, как таковой уже нет, да и предмета... Необходимо различать мысль вообще и размышление, где мысль в адекватной форме, ибо размышляя непосредственно воздействуем на размышляемое... Надо различать Ideell, отчуждение, абстрактный момент становления общества и природы, с одной стороны, и человека — с другой, и отчуждение, Ideell вообще, т.е. мысль — с одной стороны, и предмет мысли /и мысль о мысли/ — с другой. Все категории диалектики имеют «онтологический», субъектный статус, гносеология — это отражение Ideell ступени мыслимого и мысли, где действительны субъект-человек и объект-предмет, когда же гносеологический вопрос преодолевается окончательно, то нет уже ни объекта, ни субъекта, ибо такая постановка вопроса не отвечает действительной реальности. Но когда мысль как мысль, как бы субъектна она в себе ни была б, а она всегда такова, она все время остается отражением, правда оформленным, т.е. субъектным в себе, безбрежного моря форм и содержания, но одновременно и его непосредственным становлением, и чем более адекватнее она, тем больший шаг вперед делает мир целиком. /Содержание-невыделенность более конкретно нежели форма- выделенность, но и тут справедливо смена причины следствием, превращение их в субъект — вообще для выделенно-невыделенного мира и в его менее конкретных моментах./

Диалектический закон один — диалектический. Единство и борьба противоположностей — отражение определенного этапа становления целого /субъектная форма всегда есть абстрактный момент другой субъектной формы, т.е. Ideal всегда в форме Ideell, а Ideell всегда в форме Ideаl/. Переход количества в качество: особая форма всеобщего, да и самое всеобщее, возникая как саморазвитие ансамбля непосредственно актуально не зависимых между собой отдельных форм, завершается их субъектной формой, т.е. единичное, или становящееся особенное, переходит во всеобщее; а с другой стороны, теперь это всеобщее, эта его наиособеннейшая форма, образующая субъект, переходит в единичное, или особенное, но уже в другой модальности бытия... /в субъекте, внутри его самом происходит «круговращение» его особенности и его всеобщего, но необходимо различать первую трансформацию, от субъекта к субъекту, и вторую — внутри одной и той же целостности./ Закон отрицания отрицания — отражение трех ступеней развития любого целого. Опять же надо различать: от целого к последующему и более конкретному целому и внутри самое себя целого-субъекта.

Как же остальные категории ?!! Во-первых, диалектика не всегда была диалектичной или это вообще была не диалектика, не движение, а «статичность или метафизичность абстрактного взгляда», и потому тянет за собой шлейф различных терминов, если можно так выразится, не «по-русски». А потом, очень неразумно было бы доказывать ДЦ самое логикой, только ее же собственным инструментом — это была б практически пустая трата сил, вернее — против же ее, ДЦ, принципа /см. определение всеобщего и проч./. Смотри реальный предмет — он все подскажет и объяснит. А если посредством нее, ДЦ, выводится эмпирическая реальность, адекватная самое себе, если ДЦ дает прогностический результат, т.е. предсказывает содержание развивающегося целого, опять же правильнее — выводит его, наиболее оптимально направляет силы для отыскания-формирования адекватной формы данного содержания или яснее оформляет прозрачность нового содержания, то, по всей видимости, такая точка зрения имеет под собой вполне реальную и достаточно широкую основу, отвечает определенному этапу становления самое реальности...

Всякая глупость или даже мерзость здесь, т.е. в этом состоянии целого, на самом деле есть отражение, но достаточно абстрактное, более конкретного целого, его моментов. Например: утверждение, что измеряя параметры мозга, можно узнать и понять как мыслит, т.е. размышляет человек — да, действительно можно, но надо исследовать слабую метрику, вернее ее формирование, а единственный «инструмент», которым можно адекватно оперировать там, есть сам мозг, но развитый совершенно определенным, человеческим образом и только так могущий возбудить слабую метрику; познание слабой метрики и есть ее становление. Познай себя и ты познаешь весь мир, но и твое зеркало должно быть соответствующим, только созерцая стенку или свой пуп прозреть нельзя... Идея о богоизбранности — отражение действительного процесса выкристаллизации эквивалентной формы, формирование последовательного ряда более конкретных целостностей. Если говорить о человеке, то генная предрасположенность, самое по себе, исчезающе мала при становлении действительно человеческих способностей. Именно определенное общественное состояние, а в конечном счете вся природа целиком отражается в мыслях и поступках отдельного человека, который является их активным проводником и непосредственно активным участником. И именно это состояние каким-то образом уже отражается и на генах, хотя, может быть, еще не в явном виде, неактуальным образом /подобно тому, как различаются электроны в разных целостностях/. /Т.к. деление клетки уже вполне находится в своей Ideal форме, то ее воздействие на более конкретную целостность исчезающе мало./ Ибо суть человека гораздо глубже, «организованнее», нежели гены, т.е. человеческие способности определяются гораздо более конкретной целостностью. Непосредственный оформленный носитель отрицательного момента гораздо «мельче», чем гены, они лишь — предпосылка нормы, если сами непременно находятся в своей норме... Христианское «Да уподобится жена мужу своему» также находит свое, но отнюдь не только историческое, а гораздо более глубокое объяснение. «Чушь и несуразица» — отблески более конкретной определенности.

Любой штрих действительности — т.е., например, любая мысль, любое государственное устройство — уже тем ценен, что в нем реализуется уникальное и неповторимое состояние, создающее во всей совокупности тот особый эфир, результатом которого является выделение оформленного содержания. Но одновременно надо различать Ideell форму данной целостности и форму, приближающуюся к ее норме, надо различать закономерности и тенденции абстрактного состояния целого или его отголосков и закономерности и тенденции иного, практически конкретного состояния целого, пусть присутствующих лишь в виде намека, т.е. надо различать отходящее и нарождающееся.

Когда мы выявляем дискретность или прерывность объекта, когда физический принцип неопределенности становится актуальным, то это сигнализирует о том, что приближаемся к более конкретному целому, чем наша собственная организация и организация наших инструментов. /Чтобы продукт труда стал продуктом, необходим определенный промежуток времени для его изготовления, именно его и не существует для самого продукта, если попытаться посмотреть его глазами на происходящее; акт рождения новой мысли мгновенен, скрыт от нас, нам недоступен. Мы всегда оперируем мыслью. Переход от мысли к более конкретной мысли для нас свернут в точку — это ее собственный отрицательный момент./

Где «центр» мира, где та «золотая середина», та организованность, по обе стороны которой идет процесс усложнения? Вообще говоря, его нет, т.к. реализуется возрастающая последовательность форм, хотя для двух «соседних» целостностей, предыдущей и последующей, — вернее, для менее и более конкретных целостностей — можно найти и определить «центр», т.е. необходимо ограничиться и кое-что взять за элементарную ячейку, кирпичик, не дробя его далее. Но как только мы делаем еще один шаг, все «вдруг» рассыпается... Хотя сама постановка вопроса уже самое по себе не верна, т.к. вопрос, почему все движется и движется именно так, а не иначе, не по адресу. Но на него можно и нужно ответить, имея перед собой совершенно определенную конкретность... Когда в обществе актуальна и ведуща лишь материальная деятельность — это одно; когда, например, апеллируют к совести, разуму или какой-нибудь другой «этакой» категории, вовсе не материальной, для решения именно материального вопроса — это совсем другое. Да, нравственность впервые возбуждается лишь определенной ступенью развития материального состояния, но раз возникнув, т.е. оформившись, уже никак, ни к какой материальности не сводится... Нравственность, совесть — более фундаментальные определенности, чем любой наперед заданный естественный закон, ибо самое организованное движение — социальное, как абстрактный момент природы-целостности /самое организованное — гуманизированная природа, как момент слабой метрики.../, отсюда — его отрицательный момент самый «низкий», самый сложный. Когда обращаются к более «высоким» категориям, это есть предвестник качественного шага. /Именно здесь находится точка, где смыкаются наука и нравственность, и нет более меж ними различия, а есть «одно».../

ДЦ включает в себя как свои собственные абстрактные моменты случайность и закономерность, как свои принципы. Закономерность отражение самотождественности субъективного явления, его повторяемости, его, вообще говоря, детерминистских свойств; случайность — отражение положения невыделенности субъектных форм, являющееся предтечей выделения их отрицательного момента в нечто самостоятельное, но, наверняка, в другой модальности бытия, т.е. случайность — это момент появления оформленного содержания /из порядка возникает — имманентно — хаос в предыдущей целостности, а из хаоса рождается новое субъективное явление; концентрация, или субъективация, — закон, суть рассеяния/. Судьба человека — это предзаданность более конкретного целого. Последним может быть и общество, которое своим состоянием «распределяет» индивидов, и формирующая слабая метрика. В зависимости от того, какова целостность, тем и определяется движение ее собственных моментов. Для человека можно узнать его судьбу, как и для любой определенности вообще, только лишь в рамках содержания, а не формы, и то тогда, когда данная определенность-субъектность определилась, т.е. выделила свой отрицательный момент /по нему то и «узнают», хотя это и не совсем так.../, ибо самое форма еще только создается всей той целостностью, в которую он погружен, он сам является ее активным и непосредственным участником. /Всякое выделение эквивалентной формы, развитие ее внутри себя — математика, которая развертывая себя вскрывает свойства мира, т.е. и развивает их в непосредственном виде, которые в окружающей реальности еще неактуальны — есть забегание вперед для данного субъекта-человека, незабегание — для более конкретной целостности; тут много правды и для исторической практики, для горения передовой мысли — ибо это непременное условие последующего шага, пророненное слово не исчезает — «закон сохранения мысли»/. Но если в человеке реализуется достаточно выпуклое содержание более конкретной целостности, чем общество, то, по всей видимости, и форма содержания уже вполне ясна /на определенной ступени — и для него самое, но новый отрицательный момент скрыт/; опять же и самое активная — сознательная — воля субъекта может быть судьбою, т.е. для самого индивида предзаданности нет; но тем не менее всегда остается щель между определенностью, предзаданностью всякого и любого порядка и активным и максимальным напряжением воли, посредством которой в данный момент и движется, оформляется самое предопределяющая целостность — есть в мире действительная свобода, а не свобода магнитной стрелки, всегда охотно бегущей на север. Вообще говоря, смерти в обыденном ее понимании не существует, так как нет в природе зряшных шагов, ни в форме, ни в содержании, ни в их целостности. Всякая оформленность, реализуя себя, дает толчок последующей определенности, и последняя на столько организуется в себе, на сколько ярко и выпукло было запечатлено содержание в предыдущей целостности. Человек не умирает просто так еще и потому, что после его ухода остается память, как заметил Энгельс, некий жизненный принцип, а мыслить мы можем лишь то, что существует, пусть даже в виде слабого намека, вне нас. Да, у нас в голове существуют и черти, и домовые, но, во-первых, надо различать, во-вторых, и это мистическое имело под собой совершенно реальную основу, потом — и наши мысли сами по себе имеют (да и формируют) все же какую-то реальностьопределенность, момент движения самое природы, и, в-четвертых, чем ярче реальность, чем ярче мысленный образ, тем большую реальную основу он имеет под собой. И религия — это не только мистическое зеркало, а самое есть нечто определенное и переменное и весьма и весьма существенное условие становления «большого» целого /хотя порой, для нас и не актуальное — но надо иметь достаточную прозрачность и своего зеркала, чтобы увидеть «невидимое», а с другой стороны, на определенных ступенях действительно ведущим является несколько иная закономерность, но «непременное условие» — раз возникнув — всегда непременно и «ждет своего звездного часа.»../. Религия несет в себе вполне реальное положительное содержание, но и ее форма так же, в той же степени не лишена истины в прямом смысле слова. /Нет зряшности отрицания и для самое общества, несмотря на все кризисы, а где-то и только благодаря им, оно даст толчек более организованной целостности, да и уже дает. Каким образом мы пойдем по лезвию бритвы, в определенной степени зависит и от нашего максимального напряжения сил, ибо бывают моменты, когда именно оно действительно отвечает реальной потребности. Само «максимальное» может быть естественным состоянием индивида (как и расхлябанность), не требующего никакого усилия.

Наше трехмерное физическое пространство есть содержательная форма, а время — оформленное содержание. Вообще говоря, время — это отражение субъектности целостности, т.к. только в воспроизводстве самое себя, в своем тождестве с самое собой и образуется цикличность; стрела же времени потому, что пространство развивается как пространство, т.е. реализует самое себя в самом себе — кроме последовательного ряда более конкретных форм... /аналогия: капитал — самовозрастание денег, все время, имманентно увеличивающиеся деньги, но все время все большая сумма денег, одинаково способна к самовозрастанию/. Субъектному состоянию отвечает актуальность равноправности всех трех направлений пространства, т.е. его изотропность. /Подобно тому, как в форме капитала стоимость всегда равна себе и одна и та же — в деньгах, в товаре и в деньгах снова, — т.е., чтобы осуществить себя как стоимость, она пробегает себя как стоимость, она пробегает свои три формы, вообще говоря, в определенный момент состояния капитала равноправные друг другу./ Но, в конечном счете, и эти мерности пространства неравноправны, но, быть может, не в утилитарном, «направленческом» смысле, а как-то иначе, хотя, быть может, и именно так... Однако ясно — это отражение состояния совершенно определенного этапа становления мира, который имеет свои предысторию и продолжение. Но и время также должно быть трехмерным, еще и потому, что оно оформлено и оформлено в трехмерный предел. Может быть каждая мерность времени «привязана» к соответствующей мерности пространства, но так как мерности пространства сейчас сами по себе, а потому и для нас равноправны, то время — одномерно, хотя на самом деле — трехмерно. /Прошедшее-настоящее-будущее? — именно с его расчленением связано — как один из моментов — становление самосознающего человека в историческом и индивидуальном плане, да и субъекта вообще.../ Но время как оформленное содержание в своем субъекте трансформируется в «безвременное непространство», т.е. в слабую метрику. /Хотя, вновь повторим, — это полуоправданная ложь, т.к. для «безвременного непространства», которое впервые возникает посредством пространства-времени — до него было абсолютно иначе, — инструмент субстанции выделенности-невыделенности никак не подходит. Только в определенной своей последовательности, в определенном своем ритме, на самом деле отвечающем ДЦ, выделенности способны приблизиться к адекватному отражению формирующейся слабой метрики; а сдругой стороны, только так она и создается, ибо наш мир диалектичен. А потому пространство-время — две формы и трехмерность каждой из них, при актуальности трехмерности пространства и одномерности времени, т.к. содержательная форма – субъекта,- т.е. актуальны в снятом виде этапы становления — и оформленное содержание соответственно, — адекватные проявления ДЦ, ее же собственное становление и исчезновение.../

Двуполое размножение — то же отражение ДЦ, т.е. идеал определенной, особой целостности, где в женском начале, содержательной форме, и мужском начале, оформленном содержании, нашло себя действительное различие и действительное единство /хотя не до конца, не до своего предела/, самотождественное самовоспроизводящее начало. Отрицательный момент этой целостности проявляется в социальной целостности, ячейкой которой является семья. В той же социальной организованности, где три вида особей, например у пчел. /Атавизм трех этапов становления? Процесс проникновения друг в друга двуполого размножения и социальной организованности — становление одного за счет другого, одного в форме другого и наоборот, но уже в другом качественном отношении, в другой модальности?... На самом деле — развитие выделенности вообще — например индивида — посредством невыделенности вообще — например социальной организованности — в двух формах-противоречиях также вообще — например в двуполом размножении — /вообще говоря — возможны перестановки в разных модальностях — что более актуально ведущее, а что как непременное условие/ есть становление слабой метрики. Эти три момента достигают своих идеалов только тогда, когда каждый из них достигает своего идеала, и это осуществляется только при их взаимопроникновении, определенный уровень одного требует, возбуждает, отвечает вполне определенному уровню другого; это есть целостность, на определенных этапах становления которой актуально то или иное содержание, та или иная форма при наличии «непременного условия».../. Так вот у пчел еще не нашло себя ни действительное социальное отношение, ни действительное двуполое отношение, ни действительной самотождественное развитие индивида /еще «хуже» на свой манер, например, у однополых ящериц/; у животных — шаг вперед, у растений — шаг назад... до человека с его развитым образно-логическим мышлением и до, к примеру, электрона...

То же касается и двухполушарого мозга — это тоже форма ДЦ; его отрицательный момент практически адекватно реализуется в человеческом обществе. Одно полушарие, отвечающее в основном за образное мышление, по всей видимости, хотя надо смотреть конкретно, — оформленное содержание, а полушарие, в основном отвечающее за логическое мышление, соответственно — содержательная форма /если у правшей, то правое и левое полушария/. Наверно и проблема симметрии вообще имеет те же корни, что и ДЦ. /То же: личное и общественное, субъективное и объективное, когда устами индивида практически говорит объективность, а последняя, достигнув определенного состояния, выделяет свое содержание, которое оформляется в себе; такой «деликатный» вопрос: счастье в отдельной семье — «каждая половинка — и здесь надо различать две формы — ищет свою, но и они должны достаточно порознь развиться, т.е. достаточно определиться, чтобы выделить один и тот же отрицательный момент, но от формы и от содержания, своей субъектности, и на сколько этот момент определен, на столько эти две половинки образуют действительное единство и действительное различие, на столько эта целостность идеальна, т.е. совершенна; «язык отношения» между отдельностями вообще и в обществе в частности — самый развитый язык санскрит, а потому и самый образный — отсюда трудность перевода на другие языки, но «европейский» язык несет в себе «историю» общества, ибо открытие историчности вообще принадлежит «европейскому» пути... и прочая и подобное — работает ДЦ./ Скачки в биологической эволюции, например, — шаги от одной модальности в другую...

/Любое и всякое явление надо рассматривать и как нечто самостоятельное, и как отражение места и времени, но не в узком, вульгарно-социологическом смысле, и как отражение-формирование чего-то гораздо более глубокого, например: Вольтер — и как личность, и как сын своего времени, и как ступень в становлении человеческой мысли вообще; Гегель — как человек, как создатель объективного идеализма, т.е. времени французской буржуазной революции, переломленной сквозь германскую призму, и как МБ ступень в формировании ДЦ; религия — как нечто в себе, как условие ее возникновения и существования, хотя здесь две формы: историческая и слабометрическая, и как достаточное прозрачное отражение и само становление слабой метрики; Обломов — как человек, как обломовщина, и как «нетленные ценности души»; Толстой — как человек, как граф и толстовщина, т.е. как зеркало революции, и как «извечные нравственные муки»; и прочая, прочая. Только так, в такой целостности, мы обязаны, должны исследовать всякую определенность — конкретно.../

ДЦ работает и в самое себе, т.е. в процессе своего собственного становления. И история логики есть вообще-то история людей, в которых реализовалось это движение, а с другой стороны, это и было их существо, это и была жизнь... Потому философ, что-либо значительное сделавший в своем предмете /а это верно для любого предмета, но тут надо различать, когда осваивается уже вполне завершенный предмет в себе, например естествознание, и предмет непосредственно становящийся; поэтому, в первом случае появляется ощущение, — это есть и на самом деле, — что знание всегда потенциально возрастает, терпеливо ждет своего часа, оно как бы равнодушно к нравственному началу, к эмоциям и страстям вне этого предмета; во втором же случае — каждое достижение есть нечто определенное, уже субъектное в себе, а потому требующее «сиюминутного» воплощения, оно не терпит «на потом» — это более относится к области духовной, области идей/, приходит в этот мир и уходит из него тогда, когда «велит» сам предмет.

Совсем кратко, буквально в нескольких словах скажем следующее.

Гегель, его идеализм есть всеобщая эквивалентная форма, практически оформленное содержание науки о противоречии. Это взгляд на развитие с точки зрения, когда оно «заблуждается» в истории своего становления, ибо развитое субъектное состояние принципиально отлично от своего — теперь уже — МБ, поэтому у Гегеля идея решается «из самое себя свободно отпустить себя в качестве природы» — не было тогда ни идеи, ни природы, ни абстрактного бытия, ни такой логики следования, надо различать субъектность снятых форм и их становление... /Кстати, и самое форма изложения материала вовсе не безразлична к его содержанию, и тут они образуют целостность, которую необходимо вывести./ Маркс, диалектический материализм есть содержание «плюс» содержательная форма, который реально проявляет всамделишное становление целого, его ведущие моменты, но только Ideell этапа. В Ideell ступени — все превращается в «дурную» бесконечность, повторения одного и того же без качественного скачка, т.е. у диалектического материализма нет выкристаллизации отрицательного момента, а потому нет адекватности понимания движения, а только вроде: единство прерывности и непрерывности... Диалектический материализм — логика «не до конца». Совсем не из-за «суеты времени» Маркс и Ленин не написали «пособия по диалектике», она на самом деле еще не получила адекватной своей формы. Диалектика у этих ученых была еще непосредственно слита с диалектикой в особой форме, с диалектикой общества в основном, а потому их единство растворялось, а различие находилось в единстве. Хотя и тут и там, у идеализма и у материализма, есть непреходящие завоевания, образующие возрастающий потенциальный ряд... Но у теории «нет смягчающих вину обстоятельств». ДЦ — это не то и не другое, и не их эклектическая сумма, а их субъект, вернее — субъект всех форм человеческого сознания, ибо теория еще и тем ценна, как она относится к своим предшественникам; ест у нее и собственное непреходящее завоевание /об этом чуть дальше/. Диалектика целостности оживает только в соединении с особыми своими проявлениями, она несет их в себе как свой собственный принцип /всеобщее всегда только в своей особой форме — это и есть всеобщее/, она есть их же внутренний результат — против щеголяния «гегелевской триадой».

Теперь чуть более подробно рассмотрим позиции двух философов: Э.В.Ильенкова и М.А.Лифшица. Теория, предмет показывают, что решающий шаг к ДЦ проходит именно через этих философов, только проведя до конца их же собственный принцип, возможно раскрыть новое. Совсем кратко, практически конспективно, т.к. это особый разговор..., зафиксируем основные положения этих мыслителей, их собственные «не-до».

/Все нижеследующее можно аккуратно и последовательно развернуть, чтобы отчетливо доказать выдвинутые положения./

Эпиграфом к делам наших двух философов пусть послужат слова самого Лифшица: «Если ваше доказательство само по себе не ложно, а мысль, которую вы хотите доказать, ошибочна, — еще не все потеряно. Логика дела может вывести вас на торную дорогу, и вы поймете свою ошибку, может случиться даже, что ваше доказательство подскажет вам или кому-нибудь другому более верный, более ценный вывод, чем ваш собственный замысел. Такие противоречия часто ведут к большим открытиям».

Эвальд Ильенков. На основе логики «Капитала» постановка вопроса /и его раскрытие/ об объективности, онтологическом статусе категорий абстрактное, конкретное, противоречивое, понятие, всеобщее, субстанция. Определяя категорию субстанции, он ставит вопрос о раскрытии субъектности материи вообще; хотя и проводит аналогию с «Капиталом» /где раскрыта, по его убеждению, вся диалектика/, но единственным субъектом капитала считает капиталиста и рабочего, а отсюда единственный «субъект» — человек. Здесь слово «субъект» он берет в кавычки, видимо чувствуя, что происходит со стоимостью как субъектом не совсем то, что с субъектом теоретической мысли: слово-дело-слово. Итак, поставив вопрос о субъекте материи, он не решает его на деле, не доводит до конца логику трансформации субстанции в субъект, а значит, не выявляет ее адекватным образом. Ибо в субъекте материи нет уже материи как таковой, эта последняя лишь Ideell ступень мысли и природы. Вслед за Спинозой определяет мышление как атрибут материи, ее субстанции, поэтому делает вывод: необходимо определить, что такое мышление, до и вне всякой зависимости от исследования его материального носителя. Как хорошо показано Мих. Лифшицем, у Ильенкова «происходит победа реализма» в его понимании категорий Ideell и Ideаl. Но в одном Лифшиц не прав в полемике с Ильенковым. Первый отождествляет отчужденность вообще, т.е. мысль и мыслимое, и Ideell ступень развития общества, природы, вернее — не достаточно их различает... /это уже собственные «не-до» Лифшица/, у Ильенкова же Ideell и Ideаl вообще еще непосредственно слиты, нераздельны, а потому не развиты адекватно себе. Абсолютно раскрывает закономерности становления, форму и содержание «что такое личность». Говорит, что активность познания человека возникает как следствие удовлетворения непосредственных потребностей и что логика формирования мышления совершенно «жестко определенная», что, перепрыгнув через какой-то этап, мышления не получить. Но не выявляет, что происходит, когда появляется субъект, когда следствие становится причиной. Верно раскрывает диалектическую логику, как особый предмет исследования — в лучах внутренних «не-до» отдельных последовательных точек зрения.

Михаил Лифшиц. Основные положения метода такие. Природа вся целиком развивается от низшего к высшему, венцом ее становления является человеческий разум. Если сознание есть сознанное бытие, что есть более или менее значительного в сознательной форме, извлечено из природы. «Фактическое не лишено объективного смысла, хотя оно реально... Осмысленное, почувствованное и понятое не лишено действительного существования». Любая и всякая отдельная реальность исторична /в широком смысле слова/, т.е., чтобы стать самим собой, проходит определенный круг самоутверждения, вырабатывает свою собственную норму, предел, или идеал, к которому бесконечно стремится, но никогда его не преодолевает. В свою очередь, эти пределы образуют что-то элементарное, формируя собой качественно иную модальность бытия, т.е. каждый предел преодолевается, взрывается изнутри, ибо есть движение от низшего к высшему. Итак, любое явление возникает, развивается как Ideell, оставляет его позади и достигает, вообще говоря, в бесконечности своей Ideаl формы. То же верно и для общества целиком. Но наш философ не до конца доводит свою диалектическую теорему в одном единственном аспекте: любой предел не достижим для своей модальности бытия, но сам этот предел есть совершенно определенная реальность, но уже в другой модальности бытия /например: атомы мрамора и мраморная статуя/, т.е. если предел существует, он не достижим, но с той же внутренней силой преодолевается в другой модальности. Водораздел развития природы не по линии регресса и прогресса, а по линии идеального и реального. А именно в этом и отказывают идеалу гуманизированной природы /а он существует, ибо есть «молодость» человечества, есть Ideell ступень, разорванное, экстремальное, дисгармоничное бытие, в котором для сознания доступны «нормальные условия», и сказать: далее не моги также глупо, как призыв вернуться к первобытной идилии/. Следовательно, рассыпается вся стройная теория развития, пределов не существует, ибо законы природы едины: если везде они работают, а в одном случае нет, то либо мы ими пользуемся, но не отдаем себе отчета в этом, т.е. они есть помимо нашего сознания, у нас за спиной /и это похоже на правду/, либо мы вовсе не понимаем нынешнего развития, т.к. есть непреходящее завоевание в этом мире... Вот в этом и заключается основная неувязка диалектической теоремы Мих. Лифшица. Он сам отмечает, что анализ перехода содержания в форму и обратно, задача, еще не завершенная материалистической диалектикой, и, как оказалось, тут и кроется суть. В работах философа прозрачны многие и многие диалектические моменты. Единственный шаг к ДЦ — это как происходит достижение предела и как он преодолевается; а затем набраться мужества — и провести такую логику последовательно в любом случае, т.е. до конца, до ее собственного принципа... Ибо, если мы откажем мысли в конкретности — в смысле ДЦ, -если мы откажем обществу в идеале — в смысле ДЦ, — то... Процитируем Энгельса.

«Существует также бесконечное познание: «ту бесконечность, которую вещи не имеют в прогрессе, они имеют в круговращении». Так, закон о смене форм движения является бесконечным, замыкающимся в себе. Но подобные бесконечности заражены в свою очередь конечностью, проявляются лишь по частям. Так и 1/r2 «. [»Диалектика природы», с.205, М.,82 или т.20, с.552] Итак, разнообразие форм ограничено, бесконечность содержания является в круговращении этих форм, ибо разум как появился в этом мире, так и исчезнет, но появится вновь, ибо мир значительно многообразнее Земли. Для человека бесконечность остается, она спасена, ибо он внутри ограниченности и не выходит из нее. Это, такое круговращение, спасение от первого толчка, отражение тогдашнего уровня естествознания и сознания вообще:«...более проницательный капиталист достигает тем, что он снова и снова бросает их /деньги/ в обращение.

/ Прим. «Та бесконечность, которой вещи не достигают, двигаясь в одном направлении, достигается ими путем круговращения» [«Капитал», т.I, с.164] Да, но капитал вращается в себе, взрывает себя изнутри социальной метаморфозой, качественным шагом в другую модальность, свои «проблемы» разрешает посредством другого и в другом, более конкретном..., но и наше утверждение об ограниченности форм содержательно.../

Итак, если примем позицию «круговращения», то почему, на каком основании форма превосходит, или ущербна, по отношению к содержанию? Почему «круговращение» вообще — а для человека только бесконечность; ибо есть прогресс в истории? Если мы что-то еще не понимаем, не видим, это одно, но прогресс-то мы видим /есть непреходящие завоевания, т.е. в относительных моментах является абсолютная истина/, а если возрастающие наши знания перечеркивают весь наш теперешний опыт, и чем более — тем больше, — это другое. Почему принципиальное возрастание знаний есть одновременно их уничтожение, их собственного принципа? Эх!, страусиное избавление от первого толчка... Есть Истина в Природе! А потом, надо выяснить, от чего мы боимся отказаться /сознанием, ибо оно не всегда в сознательной форме; а когда в сознательной — что происходит с Природой?!!/, чтобы сделать такой шаг, и чего в этой связи приобретаем, и какой отсюда следует вывод? Если же остаемся на прежних позициях, то своим — явным — прогрессом мы сами себя, своими руками уничтожаем, причем в вульгарном, т.е. популярном смысле /а тут еще нравственность, от которой не «отделаешься» — подождите и прочая.../. Нет в природе зряшного отрицания! А законы природы едины! Другое дело, что опыт нашей земли мал, но есть же на ней прогресс, вернее — от идеального к реальному и «наоборот», значит он выполняется и для всего мира. А если этот опыт — лишь малый, исчезающий момент большой реальности, большого берега Природы? Да, но реальности слабая метрика, назовем ее так. И вообще, не очень разумно доказывать философию ею же самой. Смотри /!/ что в реальной действительности / ибо «у входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование:


«Здесь нужно, чтоб душа была тверда;

Здесь страх не должен подавать совета»,


ибо критерием истины должна быть сама Истина/. Есть — от предела к пределу, от идеального к реальному?.. Отец породил сына, дед породил отца, прадед породил деда, прапрадед породил прадеда, пращур..., а где Адам? А что вы хотите узнать, задавая такой вопрос, и отчего и что побудило задать его? Надо различать/!/: от отца к сыну и от «.».. к Адаму, т.е. субъектное повторение «одного и того же», существа самотождественности, причем в любой ее модальности, и шаг к принципиально новому. Закон законов? Это — не по адресу, есть принципиально непознаваемое сейчас для нас, а когда «это» есть, это уже не знание, а... отрицательный момент ДЦ, субстанции нашего мира. С этой точки зрения ДЦ полна, т.е. проводит последовательно свой собственный принцип. /Кстати, ДЦ верна и непосредственно для самое себя: момент, условие, форма... ее появления также реализуют — полностью, со всеми оттенками — собой целостность./ Что для «души» дает ДЦ? Наверно все-таки лучше знать и понимать, нежели гадать. Лучше вывести эмпирическую реальность, чем объяснять ее, например, лишь только виновностью и своеволием — каковы бы они ни были б — и незапятнанностью «идеалов» — как бы нам, таким образом, им же не услужить медвежью услугу. Но повторю, никто не тушит огонь человеческого сердца, наоборот — надо поймать в свой парус ветер истории так, чтобы ирония той же истории осталась ни с чем, или, по крайней мере, ей досталась меньшая доля. История заблуждается дважды: гениально и эпигонствуя, и это ее Истина. «Будем же подражать примеру великого духа, а не мелкого».

/Здесь не затрагивались современные достижения естествознания. Но ДЦ только и могла возникнуть, имея такое «непременное условие», а с другой стороны, она внутри себя должна, обязана сформулировать требования к «новой физической реальности» — в философском смысле вне и не зависимо от конкретных исследований, — чтобы затем уже более или менее сознательно приступить к делу /а потом — уже нет разделения на философию и естествознание — есть натурфилософия, ибо предмет один — действительное различие и действительно единство/. А потом, сама ДЦ просто-напросто обязана разобраться со своим предметом «до и не зависимо», решить его вообще, чтобы затем не путаться в частностях самой и служить методологическим инструментом для особых предметов, хотя они внутри себя должны открыть то же, — примерно подобно тому как Маркс в «Капитале» вывел товар рабочая сила, т.к. что-либо определенное можно сказать лишь в рамках содержания, ибо оно уже есть. Реальная же форма — впереди. В этой связи теперь ДЦ уже есть нечто совершенно самостоятельное и не зависит от диалектики стоимости, последняя — одна из особых форм ее, правда, единственная, чье становление разработано в такой степени. /Но то, что прорыв к ДЦ лежит только в диалектике стоимости, диалектике Ideell ступени общества, имеет и личностную причину, и историческую, и гораздо более глубокую.../ Если зрелость индивида определяется тем, на сколько он критичен по отношению к себе, к своим способностям, возможностям..., то ДЦ ясно дает себе отчет о своей предыстории, о своей дальнейшей судьбе и о принципиальных границах самое себя — вернее — это ее собственный принцип./


Костюченко С.В., Татур В.Ю. Введение в диалектику целостности. Часть III // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.12048, 16.05.2005

[Обсуждение на форуме «Наука»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru