|
|
Сытых Е.Л.
Искусство и насилие
Об искусстве написаны тома исследований, вдоль и поперек сказано о ее функциях, структуре и назначении, но об искусстве как источнике насилия разговоров практически не велось.
Начинать анализ необходимо с понимания сущности искусства. Эта сущность улавливается в самом термине «искусство», который фиксирует не естественное происхождение явления, относящегося к искусству. Явления, принадлежащие к сфере искусства, существуют в совершенно особой образно-символической форме. Искусство представляет собой совершенно особую ценностно-значимую систему культуры, где особое значение имеет субъективный аспект. И именно в искусстве возможно субъективное сотворение реальности. Именно эта возможность и важна для предмета данного разговора.
Язык искусства — это знак. Прочтение знака предполагает выявление и осознание стоящего за ним предмета. «Согласно общепринятому определению, знак есть чувственная реальность, имеющая отношение к иной реальности, которую она должна вызывать. Следовательно, мы должны поставить вопрос, какова эта другая реальность, которую заменяет художественное произведение» (Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. — М.: Искусство, 1994. — С. 192).
Но не обязательно знаки в искусстве соответствуют каким-то явлениям реальности, они могут творить искусственную реальность. «...Наука познает бытие, а искусство творит мнимое бытие — «художественную реальность, творчество же, в точном смысле этого слова, есть именно создание некоей новой формы бытия, хотя и мнимой»» (Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. — М.: Искусство, 1994. — С. 266).
Для справки необходимо сказать, что спор об адекватности воспроизведения реальности в искусстве имеет солидную философскую подоплеку в несколько тысячелетий. Речь идет о средневековом споре реалистов и номиналистов, корни которого, в свою очередь, уходят в философию Платона и Аристотеля. Реалисты учили, что реально существует только общее. «Имя в древности рассматривалось как священная часть живого существа. Называя по имени, первобытный человек возрождал сущность. Это древнейшее отношение между именем и сущностью становится основой соотношения знака и смысла в художественной литературе» (Борев Ю. Эстетика. — Смоленск: Русич, 1997. — Т. 1. с. 367). Номиналисты же полагали, что реальны лишь отдельные вещи, процессы, явления, а общее существует лишь в понятиях. В области искусства утвердилась номиналистическая трактовка.
Все сказанное позволяет исследовать глубинные возможности трансляции насилия через искусство. Искусство как особая реальность может соответствовать отображаемой действительности, а может и не соответствовать. Соответственно, задача воспринимающего произведение искусства понять отношение знака, отображенного в искусстве к действительности. Но это понимание может быть искажено либо по вине воспринимающего, либо по вине транслирующего. На этот аргумент можно возразить, что искусство является простором самореализации личности художника. Этот факт трудно оспорить, но так же трудно оспорить, что свободное самовыражение личности художника может оказывать на человека воспринимающего его произведение как положительное, так и разрушительное воздействие.
Так уж повелось, что искусство оказывает на человека огромное влияние: является социализирующим фактором, обладает значительными воспитательными возможностями и др. Искажение реальности открывает простор для манипуляций человеческим сознанием.
Важное значение имеет и такое свойство искусства как его обобщающая способность. «Как правило, художник не обнаруживает в конкретных явлениях жизни искомой им меры типизма, красоты, величия, ничтожества или комизма и оказывается вынужденным конструировать нужный ему образ из отдельных элементов, подчерпнутых из разных жизненных явлений» (Каган М. С. Эстетика как философская наука. — СПб, 1994. — С. 267). Сколько насилия породили частности, возведенные в абсолют в ряде произведений искусства! Например, изображенные в дурном свете отдельные представители какой-либо нации вызывают соблазн транслировать эти черты на всю нацию, открывая тем самым простор для развития расизма, ксенофобии и пр.
Можно говорить и о том, что ряд образов искусства отражают насилие. И этот аспект проблемы исследован достаточно серьезно. Но одно дело, когда насилие отражается в искусстве напрямую в самой непривлекательной и неприглядной форме, оно способно вызвать отвращение в глазах простого потребителя этого искусства. Но подчас насилие отражается в искусстве как в кривом зеркале и приобретает привлекательный оттенок.
«Сегодня кино, великий вампир, с удовольствием подпитывается жестокостью реального мира, буквально вздувшегося от ее обилия. Одновременно само кино выплескивает в мир новые порции зверств, но уже облагороженные искусством». (Плахов А. Фестиваль смерти в Венеции. Насилие как лейтмотив современного кинематографа // Власть. — 2001 — № 36. — С. 50).
Именно эта «облагороженность искусством» делает деструктивные формы насилия не столь ужасным и примеряет с ним. Искусство может быть транслятором насилия не в меньшей степени, чем пеницентарная система.
Подводя итоги, можно заметить, что сама сущность искусства как особой символической реальности, имеющей способность искажать реальность предметную, таит в себе огромный потенциал для осуществления манипулятивных воздействий. И в этих условиях необходимо четко осознавать специфику воздействия искусства на человека и в случае наличия деструктивных импульсов, корректировать, или пресекать эти воздействия.
Литература
Сытых Е.Л. Искусство и насилие // «Академия Тринитаризма», М.,Эл № 77-6567, публ.10771, 23.10.2003
[Обсуждение на форуме «Публицистика»]
Искусство и насилие
Литература
- Борев Ю. Эстетика: В 2-х тт. — Т. 1. — Смоленск: Русич, 1997.
- Каган М. С. Эстетика как философская наука. — СПб, 1994.
- Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. — М.: Искусство, 1994.
- Плахов А. Фестиваль смерти в Венеции. Насилие как лейтмотив современного кинематографа // Власть. — 2001 — № 36. — С. 36 — 50.
Сытых Е.Л. Искусство и насилие // «Академия Тринитаризма», М.,
 |