|
|
Богачков Е.В.
Дуальное расщепление творческого акта в эстетике Платона (на основе диалогов «Ион» и «Гиппий»)
Данная статья представляет собой попытку рассмотрения проблемы художественного творчества и искусства на основе двух тематически подходящих диалогов легендарного древнегреческого философа.
Для начала не лишним будет процитировать, как видит этот вопрос крупнейший отечественный специалист по античной философии А.Ф. Лосев:
Можно ли согласиться с таким утверждением? Если и можно, то с некоторыми пояснениями.
Теперь можно уже начать определяться с тем, насколько мы согласны со взглядами Платона.
Приведенное выше высказывание можно понять и даже согласиться с ним, если иметь в виду, что «только в состоянии одержимости» возникает основной замысел, образы, чувства. Но для того чтобы передать это людям, для того чтобы «сложить» из этого «прекрасную поэму», очевидно, необходимо искусство.
Платон в данном диалоге устами Сократа по сути использует приемы софистов для того, чтобы доказать отсутствие у Иона искусства рапсода, а наличие только «божественного» вдохновения. Например, когда Ион определяет область ведения актера: «по-моему, тем, какие речи приличны мужчине и какие — женщине, какие — рабу и какие — свободному, какие подвластному и какие — властителю..»., Сократ отвечает: «то, что должен сказать раб-волопас, укрощающий взбесившихся быков, по-твоему, будет лучше знать рапсод, чем волопас?». (1, с.383) То есть по-софистки сводит понятие «прилично», к «лучше знает». При том, что под «прилично» в данном случае правильнее было бы разуметь «типично», «выразительно». Рапсод лучше будет знать, что наиболее типично, выразительно для раба, чтобы показать, что это именно раб, а не кто-то другой. Предметом художника является не предмет волопаса со всеми его подробностями, а то что для других людей, также не знающих этот предмет и эти подробности, составит убедительно образ волопаса.
Или чуть раньше, когда Платон приводит в пример переживания актера, играющего трагедию, по поводу того, чего на самом деле нет, и вопрошает: разве это не безумие? И разве это не божественное вдохновение заставляет зрителей плакать над тем, чего нет на самом деле?
Очевидна здесь софистика, неверное основание суждения. Ведь все происходит в контексте театра, где изначально предполагается создание образов чего-то, не происходящего в данный момент на самом деле, и наличие изобразительного актерского мастерства, а не безумия (по крайней мере не только безумия) у актера — несомненно, и узнавание верно изображенной трагедии порождает чувства у зрителя.
Сказанное, конечно, не должно приводить нас к противоположной крайности — что все создается мастерством, искусством художника и никак не связано ни с чем божественным. Создание художественного произведения требует помимо искусности самого творческого акта, который и можно отнести к сфере «божественного».
Недаром многие известные творческие люди отторгали «искусство» в пользу «стихии». Действительно, если посмотреть с этой точки зрения, искусство (как и вкус) есть нечто пассивное, нужное для поддержания определенного уровня, для соответствия данному положению вещей (например, восприятию читателей). Но искусство как таковое не может создать ничего нового, не может Творить, потому что является системой приемов и навыков наилучшего изображения на основе того, что уже создано и разработано. В этом смысле творчество является противоположностью искусства. Но думается, что это противостояние не есть прямая вражда, а в идеале должно быть продуктивным диалогом, при котором искусство является основанием, ступенью для творческого восхождения или преградой для дилетанта.
Что касается идеи прекрасного «самого по себе», рассмотрению которой в основном посвящен диалог Платона «Гиппий Больший», то, видимо, правильнее будет связывать ее с гармоничностью и пропорциональностью.
Красота напрямую относится к искусству. Но высшая платоновская «идея прекрасного» неисчерпаема и не может быть полностью сведена к тому, что уже освоено земными мастерами. Если учесть, что задачей художника (поэта-творца) является ведение человека к богу, к целостности, то идея прекрасного, формируемая исходя из гармоничного целого, должна, безусловно, как-то присутствовать в художественном произведении. Но при этом она не должна быть препятствием живой новизне творчества. Выводом из сказанного может служить мысль о том, что «идея прекрасного» является объединяющей и примиряющей для Творчества и Искусства, где Творчество представляет Личность (творящего человека), Искусство — общество (совокупность приемов, техник и т.д. для создания произведений, наилучшим образом воспринимаемых большинством людей), а «Идея Прекрасного» — нечто божественное (закон гармоничности).
Противоречивость же эстетической теории Платона связана с его установкой на дуальное расщепление искусства (как мастерства, умения) и творчества (как божественного акта). Однако разработка поставленного им вопроса об идее «прекрасного самого по себе» дает ключи для успешного разрешения названного противоречия.
Литература:
Богачков Е.В. Дуальное расщепление творческого акта в эстетике Платона (на основе диалогов «Ион» и «Гиппий») // «Академия Тринитаризма», М.,Эл № 77-6567, публ.10498, 27.06.2003
[Обсуждение на форуме «Исскуство»]
Дуальное расщепление творческого акта в эстетике Платона (на основе диалогов «Ион» и «Гиппий»)
В диалоге «Ион» Платон «с большой настойчивостью говорит о чистоте... (художественного) вдохновения, его оригинальности или несвязанности с какими-либо другими областями человеческого творчества. В частности, Платон стремится отмежевать художественное вдохновение от изображаемых при его помощи предметов... <...> Это, однако, не значит, что Платон проповедует здесь чистейший иррационализм..». Из «Гиппия большего» «...мы узнаем, что прекрасное только тогда прекрасно, когда существует сама идея прекрасного, которую можно было бы приписывать отдельным предметам и без которой ни один прекрасный предмет не мог бы быть прекрасным. Следовательно, в целом проповедь чистоты художественного вдохновения в «Ионе» не есть иррационализм, наоборот, здесь закладывается основа для критики иррационализма..». (2,, с.769-770).
Утверждение о критике Платоном иррационализма можно отнести только к искусству, но ни в коем случае не к художественному вдохновению и творчеству поэта. По поводу последнего в диалоге «Ион» Платон однозначно утверждает: поэт «может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка; а пока у человека этот дар он не способен творить и пророчествовать... Ведь не от умения они это говорят, а благодаря божественной силе; если бы они благодаря искусству могли хорошо говорить об одном, то могли бы говорить и обо всем прочем; но ради того бог и отнимает у них рассудок и делает их своими слугами, божественными вещателями и пророками, чтобы мы, слушая их, знали, что не они, лишенные рассудка, говорят столь драгоценные слова, а говорит сам бог и через них подает свой голос..». (1, с. 377)
О каком рационализме можно говорить, исходя из этого? Можно говорить о рационализме и критике Платоном иррационализма только относительно Искусства, под которым Платон разумеет умения, знания, мастерство и т.п. При этом Платон очень четко и однозначно разделяет Искусство и Творчество: «все хорошие эпические поэты слагают свои прекрасные поэмы не благодаря искусству», далее уточняется: «а лишь в состоянии вдохновения и одержимости» (1, 376).
|
| |
- Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т.1, М.: Мысль, 1990.
- Комментарии А.Ф. Лосева, «Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т.1, М.: Мысль, 1990».
Богачков Е.В. Дуальное расщепление творческого акта в эстетике Платона (на основе диалогов «Ион» и «Гиппий») // «Академия Тринитаризма», М.,
 |