Тринитарная Лингвистическая Школа - Статьи

С.Н. Магнитов

1.

Троичная природа Корня – Согласный-Гласный-Согласный – напоминает закрытое, замкнутое в себе зерно. Это очень верно, поэтому семена могут храниться очень долго. Корень также. Несмотря на множественные деформации, корень остаётся в слове как незыблемая часть. Поэтому восстановление корня в слове – фактически определяет его генетику и корневой смысл. И очевидно снимает многие споры. Определение генетики корня - определение генетики языка одновременно. По сути, корень есть конституция языка.

Это принципиально в контексте Слова, которое имеет обратную структуру – оно крайне подвижно. Поэтому за троичную структуру в Слове придётся побороться.

2.

Корень выражает собой замкнутую предельность в виде согласных, что позволяет ему держать герметичность до конца. Это можно показать квадратом, где видятся предельность входного согласного, предельность выходного согласного при предельности высоты согласного и замкнутого гласного. Замыкание гласного – той «жизни», которую несет в себе корень, - фактическое его «усыпление», что позволяет спать долго в виде зерна или семени. Семя это, по сути, спящий корень.

Переход Корня в состояние Слова – это включение Слова в ряд отношение с другими словами, что сразу размыкает корень путем аффиксальной интервенции. Аналог можно наблюдать, когда вы зерно поместите в воду, и оно начинает набухать, - вода выводит зерно из спячки, требуя жизни – и жизнь приходит – с вырвавшимся из зерна ростком, так и корень оживляет смыслы в слове, переходя в действие.

Зеленый росток – это замкнутый в корне гласный. Именно гласный при включении корня в Слово начинает бурно жить – оно становится самым сильным и мощным звуком в Слове и держит всё Слово. Но развитие Слова ставит Корень под удар, поскольку появляются смысловые конкуренты – префиксы и суффиксы - связки с другими словами. И первое, что может произойти – потеря ударности, сильной позиции, если слово начнёт увеличиваться в объёме. Корню приходится бороться за себя и место в аффиксальном окружении. И борьба может быть весьма сложной. Например, в слове «подберезовики», несмотря на давление трех аффиксов, вроде бы корень «берёз» держит приоритет.

ПОД-БЕРЁЗ-ОВ-ИК-И

На самом деле это иллюзия, хотя надо отдать должное корню – он сумел создать корневой эффект – привязав к себе более древний суффикс: ведь на самом деле аффиксов не три, а четыре:

ПОД-БЕР-ЁЗ-ОВ-ИК-И

Корень БЕР гораздо древнее корневой связки «бер+ёз»: однокоренным является БЕР-лога, (БЕР – медведь), БЕР-У (БР-ать), БЕР-ед-ить и проч. Но ясно, что Корень БЕР в борьбе за власть пошел на приращение, чтобы спасти себя и свой статус приращением суффикса. Да, он становится неузнаваем, да, профаничен, но для продвинутых – крайне жизнеспособным.

В умении выдержать конкуренцию с аффиксами и остаться в бою – признак жизнеспособности – а значит и статуса - любого языка. Это как боевой полк, если сохранил свое полковое знамя – даже на теле умирающего солдата – он остался в строю. Так и с корнем. Ну сумел же БЕР показать себя в подберёзовике, отодвинув образ берёзы! Бер, медведь, «в березе» оказался древнее и сильнее! Знамя было спасено.

Правда, нужно ещё показать метонимическую историю корня – от знака загребания-разгребания – бер-едить. Но тут нам помогают другие метонимы – например, БЕР-дыш – секира с искривленным полотном. Тогда получается общее «загребательное» начало: бер – раз/загребает берлогу, береза – кривится ветвями иногда до земли, бердыш – «кривит» острие полотна.

Мы только можем предположить, что будут представлять из себя будущие лингвистические битвы за приоритет корней. Это будет невероятно сложная вещь: каждая битва станет напоминать сталинградскую операцию. Особенно если понимать, что борьба за корни – это борьба за сложные смыслы и их производную логику.

Да, мы доказали, что БЕР – русский корень, но пользуется корнем для обозначения медведя халлеманы (в просторечии немцы). Как нам конкурировать с названием аж столицы – БЕР-лин? Значит нам надо возвращать в оборот корень БЕР с полным смыслом? – со значением медведя. Но как это видится? Насильно ввести «Живет в БЕР-логе грозный БЕР»? Доказывать, что представлять наш тотем сатирическо-комическим названием начали наши конкуренты? Действительно грозного тотемного зверя, древнего, ещё и грозного, Уруса, назвать чуть не Медовым Угодником (в связке «ведать» «мёд» - ведать как познавать явно умаляется) – это снижение его статуса. В принципе человека тоже можно назвать медовым угодником, потому что я не знаю ни одного человека в мире, который бы не любил мёд (настоящий, конечно). Всех людей можно назвать медведями.

3.

Отношение Корня и Слова принимают антагонистический характер: корень может жить только в Слове, но Слово раздирает его на части аффиксами. При этом слово, потеряв корень, теряет смысл. Это значит корень должен оставаться организующим началом Слова и носителем его смыла.

И это сложно. Когда один корень разрывают пять аффиксов – допустим, два префикса, два суффикса и окончание, сохранить свое влияние крайне сложно. Особенно, если слово будет тяготеть к противоположному от корня смыслу. Пример: слово «перераспределение» - со значением изменения пропорций передачи.

ПЕРЕ-РАС-(ПРЕД+ЕЛ)-ЕНИ-Е

Сразу отметим, что корневого понятие предела – даже при усложнении корня – пред+ел – он противоположен по смыслу с понятием передачи. Корень отодвигается в сторону – давая вольницу интерпретациям. Именно в этот момент корень ставится в положение вторичное. Но тогда надо признавать уничтожение и слова!

Нам возразят: а как вы будете удерживать значение корня – в случае потери им своего значения?

А вот как: Перераспределение - изменение пределов передачи. Что не соответствует смыслу нового слова? Напротив, мы сохранили и корень, и слово! Смыслы увязаны, строены – противоречий нет! Предел начинает работать и в рамках передачи! Не надо вводить слово объём (объёмов передачи), меры (меры передачи) и проч. Всё вполне точно передаёт понятие предела.

Мы сохраняем корень в слове – и корень, и слово, они не разрушают друг друга.

4.

Любой аффиксальный разрыв, любая деформация корня – становится формой делегитимации языка и его статуса. Поэтому борьба за статус корня и его приоритет понятна: мы боремся за судьбу слова. Как только корень потеряет смысл и форму – он будет растаскан, разворован аффиксами, как шакалами. А если осуществляется звуковой террор – то вообще не о чем говорить: если железный корень «вол» (волочить, волок, волк) вдруг отрубается и вместо «л» и ставится «в» - не волк, а вовк – это почти антикорневой террор. Если у человека отрубят ногу и поставят протез – он пойдёт в полицию и заявит о преступлении – почему в лингвистике не то же самое? Корень – ведь явление живое и субъектное! Кто его защитит от террора?

Поэтому корень должен занимать центральное положение в Слове. Обеспечить его власть – задача Грамматики.

Строение Слова: префиксы+корень+суффиксы показывает статус легитимности: если одно их составных отсутствует или не доказано, то язык теряет статус Языка, переходя в статус Наречия – то есть чисто речевого явления.

Если Слово будет подвержено интерпретации противу корня, то слово становится вне легитимации, вне закона – как форма лингвистического преступления.

Тринитарные начала любого явления в мире – есть форма его легитимации, то есть законного состояния и любое нестроение - потеря это статуса. С этим спорить сложно, потому что все хотят жить в Строении, а не в бинарных или моно-Руинах. Никто не вселится в две стены без крыши, все будут требовать именно Страивания Здания – приведения всего в целостное состояние. Язык - не исключение из этого Тринитарного Правила.

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]