Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Институт Праславянской Цивилизации - Публикации

Денис Клещёв
Глубинная Вселенная: внутри — вовне (часть третья)

Oб авторе


(Философский очерк о непрерывности

пространства, времени и сознания)




Denis S. Kleschev

The Deep Universe: inside — outside

(The philosophical Sketch about a Continuity

of Space, Time and Consciousness)


Безмерно древнее психическое начало образует основу нашего разума

точно так же, как строение нашего тела восходит к общим

анатомическим структурам всех млекопитающих.

Карл Густав Юнг



III.

Prima Materia

(первые элементы науки)


В определенном смысле это, конечно же, парадокс, но ни один ученый или историк науки не назовет точной даты, когда именно появилась наука, и уж тем более не скажет, из чего именно она появилась, а если назовет и скажет, то его решение всегда можно оспорить, подобно тому, как ответ на вопрос «Что появилось раньше — курица или яйцо?» всегда можно оспорить столь же логичным контраргументом.

Бесспорно лишь то, что наука всегда и везде возникает и развивается из не-науки или пред-науки, содержащей зародыши тех мыслеобразов, детализация которых все точнее и точнее приближается к тому знанию, которое можно с уверенностью назвать научным. Но четкая градация науки и не-науки затрудняется тем, что вычленение научного знания из вненаучного исторического контекста ведет к фрагментации, требующей заполнения семантических пустот. И данные смысловые пустоты заполняются в сознании, помимо воли ученых, отнюдь не экспериментально подтвержденными данными, а потоком тех же интуитивных озарений, которые вели к появлению языков, древних мифологем, наиболее продуктивных ментальных структур.

В неформальном общении ученых, когда затрагиваются нетривиальные вопросы, нередко выясняется, что специалисты из разных областей по-разному смотрят на один и тот же научный объект, математическую формулировку, закон или проблему. В сознании людей, использующих в своей работе, казалось бы, ничем не отличающиеся формулы и другие конструктивные блоки, применяется, так сказать, индивидуальный «раствор» для крепления данных блоков. Регламентировать и контролировать смесь этого «внутреннего раствора» никто не в состоянии, поскольку именно от этого вариативного компонента зависит само научное творчество, без которого невозможно и даже, пожалуй, было бы бессмысленно существование науки.

Научные теории, которыми пользуются ученые, представляют собой вероятностные модели на основе трудно выразимых или вовсе неподдающихся точной формулировке гипотез, словами Анри Пуанкаре, «скрытых аксиом»,1 почти неосознаваемых учеными в рутинной работе. Такие глубинные гипотезы поднимаются из подсознания путем того же психического процесса сублимации архетипов, способствовавшей на «донаучных» этапах развития культуры зарождению и закреплению эпохальных мифологем. Поэтому с точки зрения психоанализа между мифами, различными вероучениями и наукой существуют прочные родовые связи, и каждая новая ветвь в эволюции гностических систем стремится замаскировать эти связи, полностью их разрушить либо подавить.

Воинственная неприязнь единобожия к языческим обрядам, молодых верований к более древним, атеистической науки ко всем предшествующим религиозно-философским системам есть закономерный перенос Эдипова комплекса из области индивидуальной психэ в область коллективного разума. Все социальное глубоколично, и это относится ко всему ходу развития культуры, какую бы область мы ни затронули. Другими словами, переход архетипов сознания из одной гностической системы в другую, из одной парадигмы в следующую с раскрытием новых идей, способов достижения и выражения мыслей осуществляется из века в век через межвидовую и внутривидовую конкуренцию систем, проявляясь в межличностной, сознательной и подсознательной борьбе людей с прошлым (историческим, культурно-языковым, религиозным, личным). Направления, в которых может концентрироваться психическая энергия принципиально различаются по форме и содержанию, однако чем более разрушительно воздействие ментальной энергии, тем интенсивнее происходит ее последующий распад и рассеяние.


Едва заявив о себе и распространившись на определенной территории, один культ всегда провозглашал предыдущие верования «вне закона», сначала призывая по-хорошему, а затем угрожая и заставляя силой отказаться от всего архаичного ради обретения истинных знаний. Поэтому архетип блудного сына (анимуса), втайне от себя вознамерившегося совершить отцеубийство для осуществления инцестуозных фантазий, отражает не только состояние невротика — это олицетворение самой сути того, что в условиях довлеющей научно-технической парадигмы называют «стремлением к прогрессу». Ведь оттого, что ученый атеист отвергает образ Бога-Отца, без которого не сложилась бы европейская культура, и ведет борьбу с «религиозными пережитками» прошлого во имя господства человека над материей — единственной, как ему представляется, Матерью вселенной и всего сущего, содержательная последовательность ментальных процессов остается по-прежнему Эдиповой, лишь слегка завуалированной в индивидуальном сознании атеиста коллективно одобряемой парадигмой.

Впрочем, сама привязка к Эдипу сужает и упрощает неоднозначность дхармических ситуаций, возникающих в эволюционном развитии человеческой личности, социальных, формаций, языковых и общественных групп: ревностная борьба с претензией на обладание Истиной постоянно ведется между многими языками, народами, парадигмами, при этом отдельно взятый индивидуум или этническая общность выступает носителем огромного конгломерата из языковых и культурных традиций, осознавая и выделяя лишь малую, незначительную их часть, ассоциируя себя только с верхушкой айсберга, основная масса которого погребена под толщами неосознаваемых причинно-следственных связей. Однако во времена эпохальных сдвигов парадигмы метаисторический айсберг переворачивается — и над поверхностью всплывает совсем иная картина, вытесняя в пучину «подсознания» многое из того, что казалось вполне логичным или, по крайней мере, привычным.

Динамика смены парадигм, эволюционных ветвей, видов и подвидов гностических систем задается куда более сложным путем, чем следует из аналитических толкований Эдипова комплекса, выступающего своего рода «частной производной» от более общих структур и архетипов, влияющих на сознание и ход истории, на массовую экспансию ментальных объектов и видов познания. В действительности нельзя утверждать, будто в подсознании или в массовом сознании царит исключительно Эдип, будто возникновение новых гностических систем всегда сопряжено с тотальным разрушением предшествующих знаний. В разных поколениях парадигм проявляются свои особенности и склонности. Как выявил Томас Кун, «отвергнутые» парадигмы часто возрождаются, а старые и отжившие свое — столь же часто стремятся поглотить либо оплодотворить своими методами новые открытия и разрастающиеся «дочерние» структуры.

Подобным образом описывается, например, смена стадий язычества в «Теогонии» Гесиода, когда возникшая из Хаоса широкогрудая Гея вступает в супружеские отношения со своим сыном Ураном, порождая поколение титанов, трех циклопов и гакатонхейров, отвергнутых и отправленных Ураном обратно в лоно матери. Далее один из сынов-титанов (Крон) оскопляет отца, занимает его место и освобождает своих братьев и сестер. После чего бог Крон берет в жены Рею и сам начинает поглощать собственных детей. Затем Рея подменяет камнем Зевса, который опаивает и свергает Крона, изрыгнувшего своих детей обратно (Аида, Геру, Гестию, Деметру и Посейдона). Желая избежать участи Урана и Крона, низложенных собственными детьми, Зевс проглатывает первую жену Метиду, но прямо из головы Зевса неожиданно рождается воинственная богиня мудрости и ремесел Афина, согласно пророчеству, именно ей суждено будет свергнуть отца Зевса.

Тем самым, задолго до появления науки, практически был предсказан переход от «донаучных» религиозно-мифологических парадигм к натурфилософским и научным. И когда образ «ученой совы» вызывает у современного человека ассоциации с «наукой», в этом еще отчетливо проступают следы вненаучных архетипов и мифов, продолжающих жить и исполнять баснословные оракулы, ведь именно сова издревле выступала символом ума, способного видеть в темноте, и была неотъемлемым атрибутом Афины.


Вообще для человека, считающего себя представителем европейской культуры, характерно и вполне закономерно сведение всего языческого к древнегреческому. Та же тенденция наблюдается и в истории науки: говоря о зарождении научных знаний, обычно начинают с древнегреческой науки, кратко упоминая математические папирусы Древнего Египта, а также сведения из астрономии Вавилона. В некоторые монографии включают очерки о математических познаниях древних индусов и достижениях древнекитайской науки, но в итоге неизменно складывается впечатление, что элементы науки складывались только в Западной Европе в период расцвета Древней Греции.

Безусловно, трудно переоценить влияние эллинистической культуры на становление западноевропейской цивилизации. Но, к сожалению, используемый исторической наукой подход страдает предвзятостью, так как из общей картины Древнего мира в разное время под воздействием разных обстоятельств был исключен огромный пласт архаики. Нами уже упоминался Шигирский идол, убедительно свидетельствующий о том, что в IX тыс. до н э. на территории Евразии существовала система счисления, выделяющая числа 7, 14, 28 по четырем фазам лунного цикла, а также числа 10 и 12, относящиеся, очевидно, к группам дней солнечного календаря.

Вверху на лицевой стороне Шигирского идола насчитывается 25 штрихов — по числу ведических зорь, с которых в «пура кальпу» начиналось творение дней: «Создатель творил при пяти (зорях), одарив каждую из пяти пятью сестрами».2 Чуть ниже видны 12 линий, сгруппированные по 5 и 7 — пять холодных месяцев и семь солнечных — как раз на таком изначально двух-сезонном делении года настаивал Тилак, поскольку древний год «имел одну голову, но два рта».3 Далее следуют 28 зарубок (четыре цепочки лунного цикла по 7 дней в каждой). Перемножив 12 на 28, получим 336 дней, плюс 25 начальных зорь — итого 361 день, после которых добавлено еще 3 штриха, по числу дней церемонии «праваргья» перед ежегодным «возрождением» солнца. Таким образом, всего получается 364 дня плюс день прорастания из семени Сурьи (солнца), лик которого изображен ниже. Над головой у него восемь зарубок, а под ним — еще три штриха, означающих, что раз в восемь лет рождение Сурьи отмечалось не один, а три дня подряд. Период жертвоприношений в ту первичную эпоху «пурвьям югу» длился 10 месяцев «даша масах» — и на Шигирском идоле хорошо видны цепочки из 10 зарубок, наглядно демонстрирующие затруднение, с которым сталкивались комментаторы текстов Ригведы и Атхарваведы: почему сыны неба Агнирасы описывались то как «имеющие семь ртов», то как «имеющие десять ртов».4

Несмотря на то, что археологи не спешат объяснять предназначение знаков и лиц на уральском артефакте, уже давно установлено, что отметки на идоле нанесены по заранее составленной, детально продуманной схеме. Таким образом, есть все основания полагать, что Шигирский идол — это отпечаток древнейших астрономических и математических знаний, которые с рядом уточнений и оговорок весьма близки к реконструкции древнего календаря, опубликованной Б.Г. Тилаком в 1903 году.


Если нас интересует подлинная история зарождения науки, а не гипотеза распространения всех языков и знаний лишь с юга на север, мы не должны пренебрегать столь ранними источниками в угоду установке, согласно которой человеческая цивилизация зародилась исключительно там, где под давлением культур Древнего Египта, Эллады и Вавилона выкристаллизовались три мировые религии: иудаизм, христианство, ислам. Когда в Сибири обнаруживаются идолы эпохи таяния ледников, палеолитические численники, вырезанные из кости в виде свернувшихся змеек-лабиринтов, то едва ли это может свидетельствовать в пользу привнесения на Север искусства счета от южных племен — в суровых условиях приледниковых областей и без того существовал мощный внутренний стимул к развитию числовых систем и материальной культуры.

Более правдоподобно поэтому предположение, что знания самых разных племен стали бурно накапливаться и суммироваться в период вымирания крупных плейстоценовых животных и переселения северных мезолитических племен на юг. Что объясняет, почему к IV тыс. до н.э. возникает целый пояс из субтропических цивилизаций Инда, Крито-Микен, Шумер и Египта. В этом смысле особый интерес представляет индо-хараппская культура, потому что ее городские центры Мохенджо-Даро и Хараппа (IV и II тыс. до н.э.), по которым обычно маркируют эту цивилизацию, не являются самыми древними в областях, прилегающих к долине Инда.


Рис. 18. Трехликий (либо четырехликий) рогатый владыка зверей
на знаменитой печатке из Мохенджо-Даро, сидящий в позе йогина


1 Пуанкаре А. О науке / Под ред. Л.С. Понтрягина. М., 1983. С.36

2 Тилак Б.Г. Арктическая родина в Ведах. М., 2001. С.140 – 141

3 Там же. С.156

4 Тилак Б.Г. Арктическая родина в Ведах. М., 2001. С.188, 207 – 210


Полный текст доступен в формате PDF (7498Кб)


Денис Клещёв, Глубинная Вселенная: внутри — вовне (часть третья) // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.23901, 31.10.2017

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru