Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Институт Праславянской Цивилизации - Публикации

В.В. Фомин
К вопросу о несостоятельности скандинавской этимологии имени «Русь»

Oб авторе


Норманская теория, безраздельно господствующая в отечественной и зарубежной историографии, в вузовских и школьных учебниках, является грандиозной мистификацией, покоящейся лишь на авторитете выдающихся деятелей науки, выразивших ей поддержку, и псевдофактах, ибо абсолютно лишена источниковой базы, т.е. того, что делает любое предположение научно обоснованной системой. Прежде всего она не имеет никакой опоры в исторических источниках и в первую очередь в скандинавских, где аргументов в ее пользу должно быть особенно много. Но их там нет совершенно, причем бросается в глаза полное отсутствие в исландских сагах, хранящих историческую память скандинавов даже о самых незначительных их действиях в землях других народов, преданий о Рюрике, в 862 г. прибывшем в северо-западные пределы Восточной Европы с варягами и варяжской русью. Данный факт красноречиво говорит сам за себя, в связи с чем немецкий ученый Г.Эверс, работавший в России, очень точно охарактеризовал его как «убедительное молчание» (так он даже озаглавил XIV главу своего труда), после чего правомерно заключил, что «всего менее может устоять при таком молчании гипотеза, которая основана на недоразумениях и ложных заключениях». Скандинавы, заострял внимание в 1876 г. Д.Щеглов, «основали в продолжение трех десятков лет государство, превосходившее своим пространством, а может быть, и населением, все тогдашние государства Европы, а между тем это замечательнейшее событие не оставило по себе никакого отголоска в богатой скандинавской литературе. О Роллоне, овладевшем одною только провинцией Франции и притом не основавшем самостоятельного государства, а вступившем в вассальные отношения к королю Франции, саги знают, а о Рюрике молчат»1.

Отсутствие у норманской теории именно исторических свидетельств в конечном итоге вынуждены были признать ведущие норманисты. Так, А.А.Куник в 1875 г. констатировал, что невозможно «разрешить варяго-русский вопрос чисто историческим путем, решение его выпадает на долю лингвистики, в области которой, также как в математике, не могут играть роли ни софизмы, ни сентиментальности» (он «может быть решен вполне удовлетворительно только при помощи лингвистики»). В 1892 г. Ф.А.Браун отмечал, что «центр тяжести норманской теории лежит» не в показаниях источников, а в данных лингвистики2. И эти слова столпов норманской теории в унисон звучали со словами ее противников, указывающих, что она не имеет в многочисленных исторических памятниках совершенно никакой основы, следовательно, история не может служить ей помощницей.

Обратиться к лингвистике как спасительнице норманской теории ее сторонников вынудил еще и тот факт, на который было указано М.В.Ломоносовым в 1749 г. в ходе обсуждения речи-диссертации Г.Ф.Миллера «О происхождении имени и народа российского»: «Имени русь в Скандинавии и на северных берегах Варяжского моря нигде не слыхано». В 1860―1870-х гг. С.А.Гедеонов, суммируя наблюдения предшественников и свои собственные, напомнил, что «генетическое шведское русь не встречается, как народное или племенное, ни в одном из туземных шведских памятников, ни в одной из германо-латинских летописей, так много и так часто говорящих о шведах и о норманнах». Под воздействием критики оппонентов, опиравшихся на показания источников, ученые-норманисты, на протяжении долгого времени убеждавшие коллег и простых читателей в существовании шведского племени «русь», постепенно начинают сомневаться в состоятельности этой мысли, а затем, чтобы сохранить свое лицо, и вовсе от нее отказываются. Так, например, Н.А.Полевой в 1829 г. говорил с нескрываемым удивлением, что «мы затрудняемся странным недоумением: ни имени варягов, ни имени руси не находилось в Скандинавии. Мы не знаем во всей Скандинавии страны, где была бы область Варяжская или Русская». А в 1876―1877 гг. датский лингвист В.Томсен ― по сей день высочайший авторитет в норманистике ― уже прямо сказал, что скандинавского племени по имени русь никогда не существовало и что скандинавы «не называли себя русью»3. С тех пор этот принципиальной важности факт, разрушающий все их построения, признают российские и зарубежные норманисты4.

В силу названных причин главную роль в системе своих доказательств норманисты отводили и продолжают отводить финскому названию Швеции Ruotsi, видя в нем, исходя лишь из звукового сходства, основу имени «Русь». Но версия скандинавского происхождения этого имени является (как и идея о существовании в древности шведского племени «русь») абсолютно фиктивной, о чем многократно говорили антинорманисты и даже какая-то часть здравомыслящих норманистов. В российскую науку данную версию, рожденную шведскими сочинителями XVII в., обслуживающими великодержавные амбиции своих правителей и по этой причине стремившимися во чтобы-то ни стало выдать летописных варягов за шведов, попытался перенести в 1749 г. Г.Ф.Миллер. Убеждая в речи-диссертации «О происхождении имени и народа российского», что своим именем Русь обязана именно скандинавам, он попытался заручиться поддержкой истории: «Новгородские славяне услышав имя россов от финнов, оным всех из северных стран пришельцов нарицали, почему и варяги от славян россиянами названы. А потом и сами славяне будучи под владением варягов имя россиян приняли, подобным почти образом как галлы франками, и британцы агличанами именованы».

В ответ на что М.В.Ломоносов совершенно справедливо заметил, что «едва можно чуднее что представить… якобы чухонцы (финны. ― В.Ф.) варягам и славянам имя дали», что как это «два народа, славяне и варяги, бросив свои прежние имена, назвались новым, не от них происшедшим, но взятым от чухонцев», и что «пример агличан и франков… не в подтверждение его вымысла, но в опровержение служит: ибо там побежденные от победителей имя себе получили. А здесь ни победители от побежденных, ни побежденные от победителей, но все от чухонцев!»5 (действительно, как показывает мировая история, имя страны восходит либо к победителям, либо к побежденным, но никак не к названиям третьей стороны). Но резонные возражения Ломоносова против связи Руси с Ruotsi не были услышаны. А благодаря трудам А.Л.Шлецера и Н.М.Карамзина, выходившим в первых десятилетиях XIX в. на многих европейских языках, эта связь получила в науке силу непререкаемой истины.

К счастью, далеко не все ученые попали под гипноз авторитета Шлецера и Карамзина и тем самым сохранили способность к самостоятельному взгляду на древнерусскую историю. Так, в 1814 г. антинорманист Г.Эверс резюмировал, что «беспримерным и неестественным мне кажется, чтоб завоевывающий народ переменил собственное имя на другое, употребляющееся у соседа, и сообщил сие принятое имя основанному им государству». В 1816 г. другой немецкий специалист и норманист Г.Ф.Голлман отмечал, что слово Ruotsi, которым финны именуют Швецию, «столь не сходно со словом руссы, что на нем никак нельзя основаться» (при этом им было добавлено, что в Повести временных лет (ПВЛ) нигде не говорится о выходе русов из Скандинавии). В 1838 г. даже «ультранорманист» О.И.Сенковский, четырьмя годами ранее утверждавший, что «эпоха варягов есть настоящий период Славянской Скандинавии», воскликнул с недоумением, убедившись в нелепости объяснения имени Русь от финского Ruotsi: если сами скандинавы «называли себя руссами, то очень трудно придумать благовидную причину, почему в сагах это имя не является почти на каждой странице. Если только другие народы давали им название руссов, то очень странно, что нордманны, покорив славянские земли, приняли имя, чуждое своему языку и себе, и основали империю под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем!»6.

Но эта явная нелепость, что скандинавы основали Русское государство «под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем», устраивала, по причине отсутствия других аргументов, подавляющую часть норманистов, которая решила придать, со многими оговорками и допусками, общим рассуждениям о якобы генетической близости Руси и Ruotsi лингвистическую основу, при этом совершая грубое насилие над самой лингвистикой. И 1844 г. А.А.Куник высказал предположение, что посредством финского названия Швеции Ruotsi имя «Русь» якобы восходит к шведскому слову rodsen-«гребцы» (от roder ― «весло», «гребля»), которое прилагалось к жителям «общины гребцов» Рослагену, и что население этой части береговой полосы могло, как ему казалось, называться «Rodhsin» (от Rôdhs), «Rookarlar (wörtlich Rudermänner)»7. Эта «лингвистическая» защита, произвольно сконструированная Куником, не могла, естественно, уберечь скандинавскую версию происхождения имени «Русь» от правомерной критики.

В 1859 г. В.И.Ламанский, констатируя, во-первых, что ПВЛ отделяет русь и от шведов, и от других норманских племен, что, во-вторых, нет названия народа, происшедшего «от его рода занятий или промысла», подытоживал: если бы шведы слыли у себя под нарицательным именем гребцов, «то слово это непременно утратило бы свое прежнее значение и было бы заменено другим». Но, обращал он далее внимание, в Швеции в XIII в. слово Rodsin ― гребцы имело значение нарицательное, и что «еще теперь по-шведски гребец ― rodare, слово поныне понятное всякому немцу». В 1862―1863 гг. С.А.Гедеонов доказал «случайное сходство между финским Ruotsi, шведским Рослагеном и славянским русь», которое, по его справедливому замечанию, объясняющему «живучесть» норманизма, «может соблазнить исследователя, уже предубежденного в пользу скандинавизма… варягов-руси». Вместе с тем он задал вопрос, показывающий всю несостоятельность скандинавской этимологии имени «Русь»: почему «принявшие от шведов русское имя финские племена зовут русских славян не русью, а вендами Wänälaiset?»8.

В 1864 г. один из самых активнейших норманистов XIX в. М.П.Погодин безоговорочно принял доводы антинорманиста Гедеонова и в полном согласии с ним заключил: что «посредством финского названия для Швеции Руотси и шведского Рослагена объяснять имени Русь нельзя, нельзя и доказывать ими скандинавского ее происхождения», и что «Ruotsi, Rodhsin, есть случайное созвучие с Русью…». В 1872 г. норманист К.Н.Бестужев-Рюмин нашел странным, чтобы скандинавы называли «себя именем, данным им финнами». Под воздействием критики из обоих лагерей А.А.Куник в 1875 г. аннулировал свое объяснение Руси от rodsen-«гребцы» от 1844 года. Ибо, перечислял он уже сам признаки его научной несостоятельности, «в 17-м столетии следующее место в Упландском законнике: «Rôdhs-ins ûtskyldir» шведы перевели неправильно: tributa Rôxolanorum (русских) вместо Rôsla-giae, и этим долго вводили других в обман», и что «в Rôdhs-ins буква s не основная согласная… а только знак родительного падежа…». Следовательно, резюмировал ученый, «по грамматическим причинам, необходимо отказаться от всякой мысли о генетической связи между формой множ. ч. Rôskarla, Rôdsmæn, Ruodspiggana, Rôspigg-ar… и формой ‛Ρῶς (да финским собирательным именем Rôts-i)».

Истинную цену «лингвистических» доводов норманистов вообще еще больше продемонстрировало выдвинутое Куником в 1875 г. ― взамен им же забракованного ― новое объяснение имени «Русь», которое он теперь, разумеется, также «научно» и без «сентиментальности» связал с эпическим прозвищем черноморских готов II—III вв. Hreidhgotar (в древнейшей форме Hrôthigutans -  «славные готы», где основной первоначальной шведской — или гото-шведской? — формой «могла быть Hrôdhs», якобы слышимой и в финском Ruotsi и в славянском русь). Очередная «лингвистическая» выдумка немецкого ученого, желавшего любыми путями придать имени «Русь» германский акцент, вызвали законную иронию у его коллег. В 1876 г. Гедеонов, говоря, что Куник «является ныне с новооткрытым (пятым или шестым, по порядку старшинства) мнимонародным, у шведов IX века именем русь», отметил: «С лингвистической точки зрения, догадка г. Куника замечательна по ученой замысловатости своих выводов; требованиям истории она не удовлетворяет», и что «мифические Hrêdhgot’ы и приводимое с ними в связь полусказочное Reidgotaland не имеют ничего общего с историей шведского племени в IX веке»9.

Но, как показывает история норманской теории, она не принимает доводов науки. И версию Куника, перечеркнутую ее создателем в 1875 г., реанимировал в 1876―1877 гг. филолог, профессор Копенгагенского университета В.Томсен, чему способствовала не только атмосфера полнейшего господства норманизма в западноевропейской и российской историографии, но и агрессивно-наступательная линия последнего (чтобы оградить норманскую концепцию от нарастающей критики, Томсен бесцеремонно отказал в научности русским антинорманистам, декларируя, что в их трудах «истинно научный метод то и дело уступает место самым шатким и произвольным фантазиям, внушенным, очевидно, более нерассуждающим национальным фанатизмом, чем серьезным стремлением найти истину»). Что сам ученый понимал под «серьезным стремлением найти истину», видно из того, как он ставил перед собой четкую задачу: «Я надеюсь, что буду в состоянии разобрать вопрос без пристрастия и национальных предубеждений и доказать ко всеобщему умиротворению, что племенем, которое основало в IX в. русское государство, и к которому первоначально применялось имя руси, были действительно норманны или скандинавы, родом из Швеции». В русле такой нескрываемой автором тенденциозности ему, конечно, ничего не оставалось, как только горячо убеждать, что название Русь образовалось от Ruotsi (а эта форма, в свою очередь, от Roper) и что на Руси разговаривали на «скандинавско-русском наречии».

В связи же с тем, что в подтверждение этой гипотезы нет никаких реальных фактов, ибо, будь они известны науке, в ней, разумеется, давно бы уже воцарилось «всеобщее умиротворение», поставившее бы точку в варяго-русском вопросе, то Томсен перенесся в область предположений и догадок, при этом даже и не скрывая их надуманности. По его мнению, шведы, ездившие к финнам, «могли назвать себя, -  не в смысле определения народности, а по своим занятиям и образу жизни, -  rops-menn или rops-karlar, или как-нибудь в этом роде, т.е. гребцами, мореплавателями». Со временем в Швеции это слово обратилось в имя собственное, которое финны ― в первой его части ― приняли за название народа. Восточные славяне, познакомившись со шведами через посредство финнов, отделявших их от моря, дали скандинавам то имя, которое узнали от соседей, т.е. Ruotsi-Русь. Еще бóльший вес в науке мертворожденной версии Куника придал в 1920- 1960-х гг. другой датский лингвист А.Стендер-Петерсен, укрепляя ее в сознании коллег лишь только своим собственным авторитетом: «Я должен сразу же заявить, что считаю вопрос о происхождении термина Русь окончательно решенным», т.к. «единственно приемлемым с точки зрения строгой филологии является объяснение термина Русь как происходящего через финскую среду из древнешведского языка» (при этом ведя речь о существовании никому неведомого шведского народа русь ― «das schvedis-che Ruotsi - oder Rus’-volk», историческое бытие которого отрицал даже В.Томсен, и которое якобы создало «норманно-русское государство»)10.

Показателен тот факт, что версию Куника в редакции Томсена и Стендер-Петерсена, не приняли, указывая на ее несоответствие науке, приверженцы норманской теории. Так, в 1903 г. немецкий востоковед Й.Маркварт отмечал, что финское Ruotsi было бы передано в русском языке скорее через Ручь, чем через Русь (А.А.Шахматов, хотя и оспаривал в 1919 г. мнение Маркварта, но вместе с тем вынужден был признать, что «диалектически могла быть известна передача Ruotsi и через Ручь»). В 1925 г. А.Л.Погодин подчеркивал, ссылаясь на мнение финского слависта Ю.Миккола, что область бытования финской формы с группой согласных ts в Ruotsi «очень маленькая» и не является основной, и что существование параллельных диалектических вариантов Ruossi, Ruohti, Ruotti, Ruovvi и древней литературной формы Ruotzi указывает на первоначальное сочетание ps, которое при переходе к славянам вряд ли бы вызвало появление с (s), а вероятнее образовало бы ч или ц. В 1929 г. В.А.Мошин напомнил вывод Г.А.Розенкампфа, «что слово rodhsin — гребцы даже в XVIII-м веке имело значение профессии и никогда не употреблялось в значении племенного термина, который мог бы вызвать образование финского и русского термина Ruotsi — Русь»11 (как констатировал в 1827 и 1839 гг. Розенкампф, рассмотрев все источники, где присутствовали, лишь начиная с XIII в., гребцы-«ротси», что они не могли сообщить «свое имя России», при этом неподдельно изумляясь: «Еще удивительнее, что Шлецер мог так ошибиться и принимать название военного ремесла за имя народа»12).

В 1934―1939 гг. Е.А.Рыдзевская акцентировала внимание на том факте, «что название Русь с норманнами эпохи викингов генетически не связано и что они у себя на родине так не назывались, достаточно убедительно доказывается отсутствием всяких следов этого термина, как своего, в др.-сев. сагах… и особенно в рунических надписях». После чего исследовательница, указав, что «Русь» из «Ruotsi» небезупречно в фонетическом отношении», заключила, правомерно отсекая Ruotsi от Руси: «Что у финнов шведы ― Ruotsi, и каково происхождение этого названия ― вопрос другой; др.-сев. языку и письменности термин Русь, во всяком случае, совершенно чужд». Г.В.Вернадский, говоря в 1943 г., что «никакого племени русов не было известно в Скандинавии и не упоминается в скандинавских сагах», выразил сомнение в том, что в соответствии с законами лингвистики возможна «такая трансмутация» ruotsi в Rus». «Возможно ли в действительности, -  задавался вполне резонным вопросом ученый, -  что скандинавы, пришедшие на Русь, взяли себе имя в той форме, которая была искажена финнами, встретившимися им на пути?». И если имя «русь» произошло от искаженного финского ruotsi, то как объяснить, завершал Вернадский свои рассуждения, что это название — в форме «рось» — «было известно византийцам задолго до прихода варягов в Новгород?»13. В 1958 г. шведский языковед С.Экбу сказал в отношении составных слов, будто бы происшедших из формы родительного падежа rops от слова roper, что «мы были достаточно долго в трясине гипотез. Нам неизвестно, существовали ли подобные составные слова в VII или VIII вв., и мы не можем решительно утверждать, что подобные составные слова в это время могли быть переданы через прибалтийско-финское *rōtsi»14.

Показательна в рассматриваемом плане и та оценка, которую дают скандинавской этимологии имени «Русь» собственно лингвисты, т.е. именно специалисты в этимологических вопросах, да к тому же сторонники норманской теории. Так, в 1980―2002 гг. А.В.Назаренко продемонстрировал на основе данных верхненемецкой языковой традиции, что этноним «русь» появляется в южнонемецких диалектах не позже рубежа VIII—IX вв., «а возможно, и много ранее». А этот факт, по его справедливому замечанию, усугубляет трудности в объяснении имени «Русь» от финского Ruotsi. В 1997 г. академик О.Н.Трубачев, подытоживая, что «затрачено немало труда, но племени Ros, современного и сопоставимого преданию Нестора, в Скандинавии найти не удалось», подчеркнул: «Разумнее будет согласиться… скандинавская этимология для нашего Русь или хотя бы для финского Ruotsi не найдена». Напомнив мнение польского ученого Я.Отрембского, что норманская этимология названия «Русь» «является одной из величайших ошибок, когда либо совершавшихся наукой», наш выдающийся специалист заключил: «Сказано сильно, но, чем больше и дальше мы вглядываемся к этому «скандинавскому узлу», тем восприимчивее мы делаемся и к этому горькому суждению»15.

В 2006 г. К.А.Максимович, проанализировав скандинавскую версию, пришел к выводу, что она совершенно не обоснованна лингвистически и «остается не более чем догадкой ― причем прямых лингвистических аргументов в ее пользу нет, а косвенные нейтрализуются таким же (или даже бóльшим) количеством контраргументов». Отметив, что «в скандинавских источниках сложные rôdsmæn и rôdsbyggiar не встречаются вообще, а термин rôdskarlar ΄жители Рослагена΄ засвидетельствован лишь с XV в. — при этом данный тип сложения, содержащий s, по соображениям исторической фонетики, не может быть древнее XIII в.»., исследователь заключил: «Следовательно, даже если фин. Ruotsi было заимствовано от шведов, это не могло произойти ранее XIV в., когда этноним русь уже насчитывал как минимум пять веков письменной истории»16. Крупнейшие лингвисты-норманисты Запада также отрицают скандинавскую этимологию имени «Русь». Так, в 1973 г. Ю.Мягисте (Швеция), столкнувшись с «непреодолимыми» историко-фонетическими трудностями, отказался от мысли о скандинавской основе названия «Русь». В 1982 г. Г.Шрамм (ФРГ), «указав на принципиальный характер препятствий, с какими сталкивается скандинавская этимология, предложил выбросить ее как слишком обременительный для «норманизма» балласт» и сказал, что норманская теория «от такой операции только выиграет». В 2002 г. он же, охарактеризовав идею происхождения имени «Русь» от Ruotsi как «ахиллесова пята», т.к. не доказана возможность перехода ts в с, с особенным нажимом подчеркнул: «Сегодня я еще более решительно, чем в 1982 г. заявляю, уберите вопрос о происхождении слова Ruotsi из игры! Только в этом случае читатель заметит, что Ruotsi никогда не значило гребцов и людей из Рослагена, что ему так навязчиво пытаются доказать»17.

Но несмотря на отрицательные заключения действительных профессионалов по поводу того, что Ruotsi не могло дать начало Руси, современные российские ученые-норманисты, преимущественно археологи (а тем самым они расписываются в несостоятельности своих ― археологических ― доводов), всеми силами стараются отстоять скандинавскую природу имени «Русь», выдавая его, по причине отсутствия такового в скандинавской истории, за «этносоциальный термин с доминирующим этническим значением», который якобы изначально был самоназванием приплывших на землю западных финнов скандинавов, ставшим исходным для западнофинского ruotsi/ruootsi, в славянской среде якобы перешедшего в «русь». Так, в 1973 г. филолог А.И.Попов отдал предпочтение гипотезе, объясняющей происхождение имени «Русь» из Ruotsi, в свою очередь будто бы возникшего из шведского roods-(karla) ― гребцы. В 1979 г. филолог Г.А.Хабургаев, агитируя за ту же версию и вместе с тем требуя предать «забвению» иные точки зрения, бездоказательно уверял, что авторы ранних погодных записей ПВЛ хорошо ощущали иноязычное происхождение термина «Русь» и связывали его с норманскими колонистами18.

В 1982―1986 гг. археолог Д.А.Мачинский утверждал, сам не определившись, чему все же отдать предпочтение, что Ruotsi, Rots восходят либо к древнегерманскому drott («дружина, вождь»), либо к древнескандинавскому roods («гребцы»), либо к Roslagen (часть береговой полосы шведской области Упланда напротив Финского залива), и что именно в Ладоге был первый центр того этносоциального организма, который обозначается в летописи как Русь, и во главе которой стоял норманн Рюрик19. В 1985—1986 гг. археологи Г.С.Лебедев, А.Н.Кирпичников, И.В.Дубов убеждали, что термин «русь», первоначально обозначавший «войско, дружина», возник из Ruotsi в середине VIII в. среди смешанного славяно-финско-скандинавского населения Южного Приладожья и вскоре стал обозначать восточнославянский «надплеменной дружинно-торговый общественный слой», куда входил скандинавский компонент, полностью растворившийся в конце X — начале XI века20.

Особую активность в пропаганде идеи связи Руси с Ruotsi проявляют сегодня филолог Е.А.Мельникова и археолог В.Я.Петрухин. Твердо полагая, что Ruotsi, Rootsi «закономерно дает в древнерусском языке русь» и что «эти названия восходят к др.-сканд. словам с основой *rops-, ropsmenn, ropsmarpr, ropskarl со значением «гребец, участник похода на гребных судах», они заключают, нисколько не скрывая гипотетического характера своих умозаключений: «Так, предполагается, называли себя скандинавы, совершавшие в VII―VIII вв. плавания в Восточную Прибалтику и в глубь Восточной Европы, в Приладожье, населенные финскими племенами», которые, первыми познакомившись со скандинавами, «усвоили их самоназвание в форме ruotsi, поняв его как этноним…», и уже от них восточные славяне заимствовали это имя, которое приобрело в их «языке форму русь» (при этом Петрухин утверждает, вопреки известным фактам, о существовании «данных прямых источников о скандинавском происхождении названия русь», о согласовании летописцем «предания о происхождении руси из Скандинавии… с общим этноисторическим контекстом»)21.

Помимо вышеприведенных заключений лингвистов-норманистов, указывающих на полнейшую ненаучность скандинавской версии происхождения имени «Русь», ее отвергают также всем хорошо известные факты. Во-первых, как акцентировал на том внимание в 1967 г. И.П.Шаскольский, слово Ruotsi «точно зафиксировано лишь в финском языке нашего времени (фактически начиная с XVI—XVII вв., более ранних письменных памятников финского языка нет) и неизвестно, существовало ли это слово в финском языке IX―XI вв.»22, т.е. неизвестно, называли ли финны в это время скандинавов «Ruotsi». Во-вторых, норманны в Западной Европе также, как и в Восточной Европе, многократно плавали по рекам, например, Сене, Шельде, Сомме, Лауре, Гаронне, Адуре, Маасе, Рейну, Эльбе, Вьенне, проникая в глубь континента, а также рекам Англии и Ирландии ― Темзе, Банн, Лиффей, Бейн, Шаннон, но гребцами-русью они там местному населению не представлялись, а это означает, что так себя они никогда не именовали.

В 1962 г. английский ученый и крупнейший скандинавист П.Сойер, говоря, что историками «была сфабрикована эпоха викингов», непреднамеренно показал всю нелепость главного «лингвистического аргумента» норманской теории о связи имени «Русь» со шведскими «гребцами». Рассматривая знаменитый гокстадский корабль, сохранившийся до наших дней в первозданном виде, в качестве типового морского корабля викингов IX―X вв., он заметил: «Судно могло двигаться на веслах. … Скамеек для гребцов не существовало, и у последних могли быть какие-то съемные сидения, которыми, очень возможно, служили их морские сундуки. Эта особенность подсказывает, что основным способом передвижения гребля не являлась. Разумеется, весла использовались в критические моменты, когда корабль попадал в полосу штиля или когда ему приходилось маневрировать в узких водных пространствах, например, фьордах или гаванях, но, как правило, судно двигалось под парусом: оно и задумано было как парусное судно»23.

В-третьих, непричастность финского Ruotsi к Руси особенно видна на фоне давнего присутствуя имени «Русь» на юге Восточной Европы. Так, готский историк VI в. Иордан применительно к событиям IV в. называет в районе Поднепровья племя «росомонов» («народ рос»), которое чаще сближают с роксоланами, тем самым признавая их ираноязычными. Сирийский автор VI в. Псевдо-Захарий (или Захарий Ритор) в «Церковной истории» называет народ «рус» (hros), живущий к северу от Кавказа24. Мухаммед Бал’ами в 963 г. составил на персидском языке сокращенную обработку многотомной «Истории пророков и царей» ат-Табари (838—923), доведенной до 912—913 гг., где в связи с событиями 643 г. названы «русы, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам…». Не позже 40-х гг. IX в. арабский писатель Ибн Хордадбех записал, что русские купцы представляют собой «разновидность славян» и привозят товары в Багдад, где их переводчиками «являются славянские слуги-евнухи». В византийском «Житии святого Стефана Сурожского» речь идет о нападении на Сурож «рати великой русской» в конце VIII или самом начале IX века. В другом «Житии святого Георгия Амастридского» констатируется, применительно к 20- 40-м гг. IX в., широкая известность руси на берегах Черного моря: «Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия»25.

Приведенные известия, повествующие о присутствии руси в Прикаспийско-Черноморском регионе и пребывании ее представителей в Багдаде в дорюриково время, преимущественно связаны с Русью Прикаспийской и с Русью Приазовской (Черноморской). И эти Русии были реальными политическими образованиями, оставившими яркий след в памяти византийского и арабо-персидского мира, в археологии и лингвистике. О их существовании вели речь Л.В.Падалко, В.А.Пархоменко, Г.В.Вернадский, Д.Т.Березовец, О.Н.Трубачев, К.А.Максимович и др. Лингвист О.Н.Трубачев заострял внимание на том факте, что в ономастике «Приазовья и Крыма испокон веков наличествуют названия с корнем Рос-», и видел в Азовско-Черноморской Руси реликт индоарийских племен, населявших Северное Причерноморье (в древней местной традиции именуемое «Белой, Светлой стороной», от индоарийского бессуфиксного *ruksa-, изменившегося в *ru(s)sa- в результате упрощения согласных) во II тыс. до н.э. и отчасти позднее (например, *tur-rus- или «тавро-русы»), считая, что с появлением здесь в довольно раннее время славян этот древний этноним стал постепенно прилагаться к ним26.

Историк А.Г.Кузьмин, опираясь на показания многочисленных источников, продемонстрировал реальность бытия в Восточной и Западной Европе во второй половине I — начале II тысячелетия н.э. большого числа этнически неоднородных Русий. Это прежде всего четыре Руси на южном и восточном побережьях Балтийского моря: о. Рюген-Русия, устье Немана, устье Западной Двины, западная часть Эстонии -  провинция Роталия-Русия и Вик с островами Эзель и Даго, а также Русь Прикарпатская, Русь Салтовская, Русь Причерноморская, Русь Подунайская (Ругиланд-Русия-Русская марка), Русь Пургасова. К этим Русиям самое непосредственное отношение имели аланы-русь, связанные с иранским миром, и руги, имя которых почти повсюду было вытеснено именем «русь». Кузьмин отмечал, что руги-русь не были ни славянами, ни германцами, и относит их к вендо-герульским племенам, ассимилированным славянами примерно в VI- IХ вв. (варягами в узком смысле слова ученый считал вагров-варинов, населявших южнобалтийскую Вагрию, племя, принадлежавшее к вандальской группе, к IХ в. ославянившееся)27.

Рюрик, варяги и варяжская русь, в 862 г. призванные рядом восточнославянских и угро-финских племен, вышли из пределов Южной и Восточной Балтики, где источники локализуют несколько Русий, в которых проживали славянские и славяноязычные народы, именуемые ругами, рогами, рутенами, руянами, ранами, русью, русами. На факт славяноязычия варягов и варяжской руси указывает то обстоятельство, что по своему прибытию в северо-западные земли Восточной Европы они возводят там города, которым дают чисто славянские наименования: Новгород, Белоозеро, Изборск (среди названий древнерусских городов IX- X вв. совершенно отсутствуют, как констатировал в 1972 г. польский лингвист С.Роспонд, «скандинавские названия»28, хотя варяги в Восточной Европе основали немало городов). О выходе варягов и варяжской руси с территории, заселенной славянами и ассимилированными ими народами, ведут речь немецкие авторы XVI в. С.Мюнстер и С.Герберштейн. В 1544 г. первый сказал, что Рюрик был из народа «вагров» или «варягов», главным городом которых являлся Любек. Второй говорил в 1549 г., что родиной варягов могла быть «область вандалов со знаменитым городом Вагрия» (германские источники называют балтийских и полабских славян «венедами» и «вандалами»), граничившая с Любеком и Голштинским герцогством29. Это мнение подтверждает массовый археологический, нумизматический, антропологический и лингвистический материал30. И вся приведенная информация вкупе говорит о научной несостоятельности норманской теории и ее главного «аргумента» ― о связи имени Русь с Ruotsi.


 

1 Эверс Г. Предварительные критические исследования для российской истории. Кн. 1-2. М., 1826. С. 151; Щеглов Д. Первые страницы русской истории // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 184. СПб., 1876. С. 223.

2 Дополнения А.А.Куника // Дорн Б. Каспий. СПб., 1875. С. 452, 460; Браун Ф.А. Варяжский вопрос // Энциклопедический словарь / Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Т. V а. СПб., 1892. С. 573.

3 Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. М., Л., 1952. С. 33; Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В.Фомин. М., 2004. С. 291; Полевой Н.А. История русского народа. Т. I. М., 1997. С. 85; Томсен В. Начало Русского государства. М., 1891. С. 80, 82.

4 См. напр.: Браун Ф.А. Варяги на Руси // Беседа. № 6-7. Берлин, 1925. С. 306-307, 320; Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь-М., 1996. С. 285, 340; Шаскольский И.П. Современные норманисты о русской летописи // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 3. М., Л., 1961. С. 349; его же. Норманская теория в современной буржуазной науке. М., Л., 1965. С. 64; Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX—XI веков. Смоленск, М., 1995. С. 27, 52; его же. «От тех варяг прозвася…» // Родина. 1997. № 10. С. 14; его же. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. I (Древняя Русь). М., 2000. С. 87, 100; Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М., 1998. С. 260, 272; Мельникова Е.А. Зарубежные источники по истории Руси как предмет исследования // Древняя Русь в свете зарубежных источников: Учебное пособие для студентов вузов / М.В.Бибиков, Г.В.Глазырина, Т.Н.Джаксон и др. М., 1999. С. 12; Франклин С., Шепард Д. Начало Руси. 750- 1200 / Под ред. Д.М.Буланина. СПб., 2000. С. 51-52.

5 Миллер Г.Ф. О происхождении имени и народа российского // Фомин В.В. Ломоносов: Гений русской истории. М., 2006. С. 396; Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию Г.Ф.Миллера «О происхождении имени и народа российского» // Там же. С. 401, 408, 410-411, 414.

6 Эверс Г. Указ. соч. С. 111; Голлман Г.Ф. Рустрингия, первоначальное отечество первого российского великого князя Рюрика и братьев его. М., 1819. С. 28-29; Сенковский О.И. Скандинавские саги // Библиотека для чтения. Т. I. Отд. II. СПб., 1834. С. 18; его же. О происхождении имени руссов // Его же. Собрание сочинений. Т. VI. СПб., 1859. С. 152. Здесь и далее курсив принадлежит авторам.

7 Kunik E. Die Berufung der schwedischen Rodsen durch die Finnen und Slawen. Bd. I. SPb., 1844. S. 163-167.

8 Ламанский В.И. О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании. СПб., 1859. С. 52-53; Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 288-305, 393, примеч. 22.

9 Погодин М.П. Г. Гедеонов и его система происхождения варягов и руси. СПб., 1864. С. 6; Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. Т. 1. СПб., 1872. С. 93; Дополнения А.А. Куника. С. 430-442, 670-673; Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 290-291.

10 Томсен В. Указ. соч. С. 19-20, 82-87, примеч. 73 на с. 73; Stender-Petersen A. Die Varägersage als Quelle der altrussischen Chronik. Aarhus, 1934. S. 48-49; idem. Varangica. Aarhus, 1953. S. 79-81, 83, 91, 242-245; idem. Anthology of Old Russian Literature. New York, 1954. P. 9, note c; idem. Das Problem der ältesten byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen // X Congresso Internazionale di Scienze Storiche. Roma 4-11 Settembre 1955. Relazioni. Vol. III. Roma, 1955. Р. 179, 188; idem. Varægerspørgsmålet // Viking. Bd. XXIII. Oslo, 1959. S. 46-51, 54-55; idem. Der älteste russische Staat // Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1. München, 1960. S. 11-13; Стендер-Петерсен А. Ответ на замечания В.В. Похлебкина и В.Б. Вилинбахова // Kuml. 1960. Aarhus, 1960. S. 151.

11 Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919. С. 52, примеч. 1; Погодин А.Л. Вопрос о происхождении имени Русь // Сборникъ въ честь на Василь Н. Златарски. София, 1925. С. 271; Мошин В.А. Главные направления в изучении варяжского вопроса за последние годы //Sbornik praci I sjezdu slovankých filologu v Praze 1929. Svarek II. Praha, 1931. С. 618.

12 Розенкампф Г.А. Объяснение некоторых мест в Нестеровой летописи. СПб., 1827. С. 20, 22; его же. Обозрение Кормчей книги в историческом виде. Изд. 2-е. СПб., 1839. С. 252-253.

13 Рыдзевская Е.А. К варяжскому вопросу. (Местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси) // Известия Академии наук СССР. Отделение общественных наук. VII серия. № 8. Л., 1934. С. 628, примеч. 1; ее же. Древняя Русь и Скандинавия в IХ- ХIV вв. // Древнейшие государства на территории СССР (ДГ). Материалы и исследования. 1978 г. М., 1978. С. 140-141; Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 285-286, 340.

14 Цит. по: Шаскольский И.П. Вопрос о происхождении имени Русь в современной буржуазной науке // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 10. Л., 1967. С. 143.

15 Назаренко А.В. Об имени «Русь» в немецких источниках IX―XI вв. // Вопросы языкознания (ВЯ). 1980. № 5. С. 46, 50, 54-57; его же. Имя «Русь» и его производные в немецких средневековых актах (IX―XIV вв.): Бавария- Австрия // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 88, 93, 96, 104-106; его же. Докиевский период истории Восточной Европы в «Handbuch der Geschichte Rußlands» (ФРГ) // То же. 1983 г. М., 1984. С. 241; его же. Происхождение др.-русск. «Русь»: состояние проблемы и возможности лингвистической ретроспективы // Х Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Ч. 1. М., 1986. С. 127-128; его же. Немецкие латиноязычные источники IX—XI веков (тексты, перевод, комментарий). М., 1993. Коммент. 48 на с. 41, коммент. 38 на с. 83; его же. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX- XII вв. М., 2001. С. 49; его же. Две Руси IX века // Родина. 2002. № 11-12. С. 20; Nazarenko A. Rus’ // Lexikon des Mittelalters. Bd. VII. München, 1995. S. 1112-1113; Трубачев О.Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 1997. С. 241-243.

16 Максимович К.А. Происхождение этнонима Русь в свете исторической лингвистики и древнейших письменных источников // ΚΑΝΙΣΚΙΟΝ. Юбилейный сборник в честь 60-летия проф. И.Е. Чичурова. М., 2006. С. 14-56.

17 Назаренко А.В. Goehrke C. Frühzeit des Ostslaventums // Unter Mitwirkung von U.Kälin. Darmstadt, «Wissenschaftlche Buchgesellschaft», 1992 (=Erträge der Forschung. Bd. 277) // Средневековая Русь. Вып. I. М., 1996. С. 177; Schramm G. Altrusslands Anfang. Historische Schlüsse aus Namen, Wörtern und Texten zum 9. und 10. Jahrhundert. Freiburg, 2002. S. 101, 107.

18 Попов А.И. Названия народов СССР. Введение в этнонимику. М., 1973. С. 48-50, 57, 59-63; Хабургаев Г.А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции глоттогенеза. М.,1979. С. 215-226.

19 Мачинский Д.А. О времени и обстоятельствах первого появления славян на Северо-Западе Восточной Европы по данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи в эпоху средневековья. Л., 1982. С. 16, 18, 20, 24; его же. О месте Северной Руси в процессе сложения Древнерусского государства и европейской культурной общности // Археологическое исследование Новгородской земли. Л., 1984. С. 10, 15-20; его же. Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси (период зарождения древнерусской народности) // Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986. С. 24-26.

20 Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. Л., 1985. С. 189-190, 195-197, 224-227; Кирпичников А.Н., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 202-205.

21 Петрухин В.Я. Комментарии // Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. Коммент. * к с 179 на с. 279, коммент. * к с 180 на с. 280; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Славяно-фенно-скандинавские этноязыковые контакты в раннее средневековье // Х Всесоюзная конференция… С. 129; их же. Название «Русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства (IX- X вв.) // Вопросы истории (ВИ). 1989. № 8. С. 24-38; их же. Скандинавы на Руси и в Византии в X—XI веках: к истории названия «варяг» // Славяноведение. 1994. № 2. С. 56-68; Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории… С. 109, 242-243; его же. Скандинавия и Русь на путях мировой цивилизации // Путь из варяг в греки и из грек… М., 1996. С. 9, 12; его же. «Из варяг в греки»: начало исторического пути России // Славянский альманах. М., 1997. С. 64-65; его же. Древняя Русь. С. 79-80, 86, 106-107, 116, 120; Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Указ. соч. С. 252, 271, 283; Мельникова Е.А. Зарубежные источники… С. 12-13; ее же. Варяжская доля // Родина. 2002. № 11-12. С. 30-32; Константин Багрянородный. Об управлении империей (Текст, перевод, комментарий) / Под ред. Г.Г.Литаврина, А.П.Новосельцева. М., 1989. С. 295, 297-299, 300, 305-307; Справочник учителя истории. 5-11 классы / Авт.–сост. М.Н.Чернова. М., 2008. С. 71, 73; и др.

22 Шаскольский И.П. Вопрос о происхождении имени Русь… С. 156, примеч. 103.

23 Сойер П. Эпоха викингов. СПб., 2002. С. 110, 294.

24 Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica). СПб., 1997. С. 86; Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. М., Л., 1941. С. 166; ее же. Имя «рус» в сирийском источнике VI в. // Академику Б.Д.Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952. С. 42-48.

25 Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). СПб., 1870. С. 74; Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г. / Под ред. А.Г.Кузьмина, С.В.Перевезенцева. М., 2004. С. 93-94, 111-112.

26 Трубачев О.Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства: Индоарийцы в Северном Причерноморье // ВЯ. 1977. № 6. С.13-29; его же. Indoarica в Северном Причерноморье: Источники. Интерпретация. Реконструкция // То же. 1981. № 2. С. 3-21; его же. К истокам Руси. М., 1993; его же. В поисках единства. С. 184-265.

27 Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море // ВИ. 1970. № 10. С. 28-55; его же. Об этнической природе варягов (к постановке проблемы) // То же. 1974. № 11. С. 54-83; его же. Одоакр и Теодорих // Дорогами тысячелетий. Сборник исторических очерков и статей. Кн. 1. М., 1987. С. 103-129; его же. Падение Перуна: (Становление христианства на Руси). М., 1988. С. 4-5, 12, 129-138; его же. Руги и русы на Дунае // Средневековая и новая Россия. СПб., 1996. С. 130-147; его же. От моря до моря // Мир истории. М., 2002. № 4/5. С. 32-47; его же. Два вида русов в юго-восточной Прибалтике // Сборник Русского исторического общества (Сб. РИО). Т. 8 (156). Антинорманизм. М., 2003. С. 192-213; его же. История России с древнейших времен до 1618 г. Кн. 1. М., 2003. С. 77, 93-106, 163-165; его же. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003. С. 93-94, 160-161, 242-313, 333-335; Фомин В.В. Народ и власть в эпоху формирования государственности у восточных славян // Отечественная история. 2008. № 2. С. 170-189; Королев А.С. Можно ли ставить точку в изучении проблемы Приазовской Руси? // Сб. РИО. Т. 10 (158). Россия и Крым. М., 2006. С. 88-102.

28 Роспонд С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточно-славянская ономастика. М., 1972. С. 62.

29 Münster S. Cosmographia. T. IV. Basel, 1628. S. 1420; Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 60.

30 См. об этом подробнее: Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. С. 422-473; его же. Начальная история Руси. М., 2008. С. 163-223.


Ученые записки исторического факультета Липецкого государственного педагогического университета. Вып. 6. Л., 2009.



В.В. Фомин, К вопросу о несостоятельности скандинавской этимологии имени «Русь» // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.21481, 26.11.2015

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru