На основе проведенного психосемантического анализа проблемного поля исследования делается вывод об особой исторический роли славянского патриотизма как многонационального патриотизма, реализуемого на основе соборного славянского начала, интегрирующего множество этносов в единый социумный организм. Формулируется вывод о комплексной образовательной программе совместного формирования трех аспектов человека – личностного, гражданского и профессионального.

 

Вселенная устроена таким образом, что законы Вселенной и законы человеческого познания совпадают. Это означает, что каждый новый человек, в пластике мозга и нервной системе которого будут воспроизведены высшие и истинные способы человеческих действий, открывает в себе безграничные возможности человеческого познания и переживания мира. Ориентация в подлинных целях и ценностях различных типов развития человека и общества, верность духу подлинной, а не конъюнктурной науки – вот наши идеалы и устремления, которые в первую очередь необходимо прививать молодежи. А.Ф.Бондаренко [Бондаренко, 2012, с. 245] Индивидуальный разум присутствует имманентно, но не только в теле. Он имманентно присутствует в проводящих путях и сообщениях вне тела; и существует больший Разум, для которого индивидуальный разум является только подсистемой. Этот больший Разум сопоставим с Богом и, возможно, с тем, что люди подразумевают под "Богом", но он по-прежнему имманентно присутствует во всей взаимосвязанной социальной системе и планетарной экологии. Грегори Бейтсон ("Шаги к экологии разума", 1972 ) Необходимо преодолеть пренебрежительное представление о безусловном преимуществе научного знания над древним эмпирическим, которому было свойственно осознание целостности Природы, ее неуловимых, но крепких внутренних связях и всеединости, которые далеко не всегда учитываются в грандиозных (и разрушительных!) технократических проектах современности... Однако по мере развития экологического знания, экологии человека и культуры наука и общество все чаще вынуждены обращаться к древним истинам о всеединости как реальному космопланетарному и космологическому явлению, которое обнаруживает феномен ответственности человека за Космос, за культуру и ноосферу как особые новые степени в самоорганизации универсума (Вселенной) В.П. Казначеев, Е.А. Спирин ("Космопланетарный феномен человека", с. 76-77). Процесс мышления и принятия решений осуществляется вне нашего мозга, вне нашего физического тела, он осуществляется в другом измерении – в сфере сознания, а наш мозг отрабатывает только следствие процесса мышления – его результат. Мозг человека – это система управления физическим телом человека и канал связи физического тела с сознанием человека В. Д. Плыкин [Плыкин, 1995, с. 23]. Целостность обладает регуляторными функциями по отношению ко всем процессам, протекающим внутри нее… Целостность Биосферы… обладает такими регуляторными функциями не только по отношению к физическим процессам в Биосфере, но и по отношению к человеку и его сознанию. В.Ю. Татур

Как свидетельствует анализ образовательных документов Украины и России, целью современного образования является формирование гармоничной личности, патриота-гражданина и компетентного специалиста. Данный триадный образовательный ориентир выражает триадную же сущность человеческого бытия, поскольку человек предстает одновременно личностью, социальным существом, а также деятелем (творцом), реализуя триадный характер освоения действительности – аксиологию, праксиологию и гносеологию. Данная триадность отражена в Болонской интерпретации компетенций современного человека, среди которых отобраны 30 общих компетенций, включенных в три категории, соотносимые с триадной структурой реальности:

– системные (гносеологический аспект освоения мира человеком);

– инструментальные (праксиологический аспект освоения мира);

– межличностные (аксиологический аспект освоения мира).

Отмеченные компетентности были сгруппированы И.А. Зимней в три сферы, которые базируются на теоретическом обобщении о том, что человек является субъектом общения, познания, труда (Б.Г. Ананьев), что он реализуется в системе отношений к обществу и другим людям; к себе; к труду (В.Н. Мясищев) [Зимняя, 2003]:

1. Компетентности человека, которые выражают его отношение к самому себе как личности, как субъекту жизнедеятельности.

2. Компетентности, которые относятся к взаимодействию человека с другими людьми.

3. Компетентности, которые относятся к деятельности человека и обнаруживаются во всех ее типах и формах.

Понятно, что отмеченные три фундаментальные ипостаси человеческого существа реализуются в неразрывном диалектическом единстве, а человек, соответственно, одновременно предстает как личность (идентичная только самой себе познающая мир сущность – гносеологический аспект человека), гражданин (интегрированный в систему общественных отношений патриотический субъект, который актуализирует аксиологический аспект человека) и деятель (творец, выражающий праксиологический аспект освоения человеком действительности).

Данный вывод имеет колоссальные образовательные последствия, поскольку предполагает комплексную образовательную программу совместного формирования трех отмеченных аспектов человека, которые, пронизывая друг друга, предстают в неразрывном органическом единстве и не могут существовать отдельно. Поэтому быть патриотом – это быть членом социума, личностью и одновременно творцом.

Отмеченные три аспекта взаимно рефлексируют и усиливают друг друга, обнаруживая общую "территорию" – глубинное сакральное ядро – язык, являющийся одной из наиболее адекватных форм выражения триадной человеческой сущности, поскольку язык, во-первых, есть средство познания и мышления. Во-вторых, язык созиждется в сфере социальных отношений и выступает национальным феноменом. И, в-третьих, язык – это универсальная форма трудовой активности человека.

Итак, язык есть одним из критериев развития патриотического сознания человека. Одним из наиболее глубокий и мудрых выразителей патриотического духа был Н. А. Бердяев, который в книге "Философия неравенства" писал, что "Нация есть мистический организм, мистическая личность, ноумен, а не феномен исторического процесса. Нация не есть живущее поколение, не есть и сумма всех поколений. Нация не есть слагаемое, она есть нечто изначальное, вечно живой субъект исторического процесса, в ней живут и пребывают все прошлые поколения, не менее, чем поколения современные. Нация имеет онтологическое ядро. Национальное бытие побеждает время. Дух нации противится пожиранию прошлого настоящим и будущим. Нация всегда стремится к нетленности, к победе над смертью, она не может допустить исключительного торжества будущего над прошлым. Вот почему в национальном бытии и национальном сознании есть религиозная основа, религиозная глубина. Религия есть установление связи и родства, преодоление чуждого инобытия, и в Родине прежде всего обретает человек эту связь. И всякая попытка оторвать национальность от этой религиозной глубины выбрасывает её на поверхность и подвергает её опасности распыления. Истинное национальное сознание есть глубинное сознание, оно утверждает не истребляющую и смертоносную силу исторического процесса, а охраняющую всё жившее и воскрешающую его силу. Национальное сознание консервативно не потому, что оно враждебно творчеству, а потому, что оно охраняет подлинную жизнь, цельную жизнь от смертоносных истреблений грядущего; оно признает наших дедов и отцов, наших предков, столь же живыми, как и нас самих, как и грядущих потомков наших. Жизнь нации, национальная жизнь есть неразрывная связь с предками и почитание их заветов" [Бердяев, 1990, с. 96].

Рассмотрим язык как один из существеннейших критериев патриотического сознания человека и социума, анализ которого обнаруживает одно из удивительнейших качеств славянской цивилизации – соборность (коллективизм), выступающую главным социально-личностным механизмом истинного патриотизма.

Известно, что язык тесно связан с мышлением человека и, соответственно, организует и созидает наш социоприродный мир во всем его разнообразии и единстве. Данный вывод подтверждается как гипотезой Сепира-Уорфа о языке как главном конструкторе нашего мира, так и принципом тождества бытия и мышления, находящем свое выражение в концепции универсального семантического пространства Вселенной (В.В. Налимов) [Налимов, 1989; Уорф, 1960].

В связи с этим отметим, что В. В. Налимов полагает связующим звеном между сознанием и материей (которые, по выражению Д. Бома, являются вложенными друг в друга проекциями более фундаментальной сущности, не являющейся ни материей, ни сознанием в чистом виде) смыслы, выступающими целостными парадоксальными сущностями в триаде "сознание – смысл – материя".

В силу парадоксальности смыслов (они объединяют противоположности – сознание и материю), В.В. Налимов создал теорию вероятностного исчисления смыслов. Подобно тому как в линейном континууме Кантора, расположены в определенном порядке все действительные числа, таким же образом все возможные смыслы мира, согласно В.В. Налимову, спрессованы и соотнесены на числовой оси µ, на которой находится "нераспакованный и непроявленный мир" – "семантический вакуум".

Данный вакуум по своей природе соотносится с физическим вакуумом, изобилующим вероятностными виртуальными частицами, которые могут образовывать любые конфигурации смыслов – целостные объекты – под воздействием "квантового Наблюдателя" (человека), актуализирующего (творящего) мир.

Смыслы, согласно В.В. Налимову, распаковываются в языковых текстах, выражающих конкретные явления, являющихся текстами – восход солнца, пейзаж за окном поезда, плачущий ребенок или головная боль, это мир вокруг человека.

Языковые тексты реализуются в контексте мышления человека, который видит, воспринимает восход солнца его по-своему, что зависит от процесса распаковки смыслов, осуществляемого путем вероятностного взвешивания каждого смысла: человек может увидеть или услышать ту или иную информацию, но она им не обязательно будет воспринята, или он не придаст ей значения (пропустит мимо ушей), а если и воспримет, то по-своему.

В данном случае можно говорить о способности человека создавать конкретный социальный природно-материальный мир, в котором он существует, о чем хорошо повествуется в симоронистских книгах [Бурлан, 2006; Гурангов, Долохов, 2000].

Кроме того, каждый языковой текст исполненный множеством смыслов, но они не равноценны для каждого человека, ибо для каждого из них существует индивидуальная вероятность появления в сознании. Поэтому человек существует в поле вероятностей, поскольку разным смыслам придает разное значение, разный "информационный вес", выступающий количественной характеристикой. Таким образом, как восприятие, так и осознание любого смысла носит вероятностную природу, моделирующуюся функцией распределения плотностей вероятностей появления смыслов p (µ). Данная функция – гладкая, непрерывная, асимптотически приближающаяся к оси абсцисс (подобно кривой нормального распределения Гаусса) – выражает распределение вероятностей и отражает процесс распаковки человеком неизвестных смыслов [Прохватилов, эл. ресурс].

Энергоинформационные взаимодействия человека и мира приводят к вероятностной суперпозиции апостериорного (полученного в результате опыта) окна в мир и воздействующего на сознание человека информационного фильтра, в результате чего спонтанно возникает новое окно в мир, новый туннель реальности, новое мировоззрение.

Данный туннель реальности (который в педагогическом понимании инпринтируется человеку в мистических актах инициации) можно назвать "точкой сборки" К. Кастанеды, которая может интерпретироваться при помощи теории познавательно-психологических барьеров Б. М. Кедрова. Последний пишет, что из-за познавательно-психологических барьеров мысль не перетекает по новым руслам; здесь нужен скачок. Однако для того, чтобы скачок был эффективным и успешным, нужен "трамплин" – новый неожиданно появившийся ассоциативный ряд в момент напряженного и сосредоточенного осмысления известных фактов (старых знаний).

Данный вывод является не только одним из существенных оснований нашей "педагогики жизненных фактов" (выступающей фундаментальным ресурсом развития человека), но и открывает возможность углубить теорию В.В. Налимова.

В понимании В.В. Налимова, новая информация приводит к вероятностной суперпозиции старого окна в мир и нового информационного фильтра, что отвечает такому пониманию данного процесса Б.Д. Кедровым, согласно которому происходит скачок (озарение, инсайт, реализующийся в рамках "нейросоматического контура мышления" в модели Лири-Уилсона) над психологическим барьером, открывающем доступ к новым знаниям.

Итак, подобно тому, как в квантовой физике скрытые (вероятностные) характеристики материи актуализируются при помощи Наблюдателя, так и в теории В.В. Налимова распаковка смыслов реализуется человеком в языке как мышлении и в мышлении как языке.

Можно говорить о распакованных смыслах, хранящихся в сознании человека, а также о бесконечном множестве нераспакованных смыслов, хранящихся как в "подсознании Вселенной" (универсальном семантическом вакууме В.В. Налимова, коллективном бессознательном К. Юнга), так и в индивидуальном человеческом подсознании. При этом внедрять новые смыслы в коллективное и индивидуальное подсознание можно с манипулятивной целью управления человеческим поведением.

Если в основе сущего полагать бесконечный конгломерат виртуальных форм физического (фотонного, квантового и др.) вакуума (которые являются парадоксальными "сумеречными полусущностями"), то смысл (нечто комплексно-целостное) можно понимать как соединение (связь) минимум двух таких полусущностей, которые в результате этого дают нечто третье – целостный синергийный смысл, который, во-первых, выступает способом соединения двух вещей, во-вторых, является результатом (смыслом) их существования – то есть, выступает тем, ради чего они существовали. И в-третьих, смысл выступает системным свойством целого (соединившихся вещей, составляющих это целое), то есть является нечто принципиально новым, еще не существовавшим в рамках конкретного Наблюдателя (мыслящего и осознающего существа – человека), который этот смысл и создает (задает).

Данный процесс создания смыслов реализуется на основе языка (речевой деятельности), что иллюстрируется словами из Библии о том, что "В начале было Слово…". Поэтому можно утверждать, что Наблюдатель как субъект деятельности и носитель языка создает смыслы и структурирует бытие как Целое, что отвечает пониманию основной функции языка Э. Левинасом, который полагает, что языковая деятельность направлена на то, чтобы "высветить за пределами данности бытие в его единстве". Язык здесь можно понимать как преобразующий бытие посредник между человеком и бытием (Х.-Г.Гадамер), который актуализирует целостность бытия, поскольку "через язык Целое развивает и структурирует себя" [Татур, 2008].

Смысл реализуется в языке, анализ которого как особого инструмента познания и творения окружающего мира позволяет постигнуть сущностные принципы этого мира. Так, например, французский язык содержит много синонимов и многозначных слов, что позволяет обращать внимание на нюансы, характерные для дипломатии. Японский и китайский языки, где речевая интонация может определять лексическое значение слов, требуют постоянного внимания к эмоциональным состояниям общающихся. Кроме того, в этих языках наличествует много уровней речевых формул вежливости, что позволяет людям четко определять и уровни социальной иерархии, получившей широкое развитие в среде носителей данных языков.

Как свидетельствуют труды А.Ф.  Лосева и Г.А.  Климова, типы логики человеческого мышления отвечают типам языков, в которых реализуются процессы мышления. Так, языки доморфологического строя обеспечивают функционирование самой древней логики – логики абсурда (“все во всем” – формула А.Ф. Лосева), языки классово-личностного строя соответствуют логике мифа (“сущность является отдельным существом”), языки органически-активного строя – логике спонтанного действия (“демоническая беспринципность”), языки эргативные – логике эпоса или фатального действия (“обреченность на свободу”), языки назывательного строя соответствуют самой распространенной и исторически самой поздней субъект-объектной логике (“взаимодействие является конечной причиной вещей”) [Климов, 1983; Лосев, 1982, с. 246-407].

Одно из направлений лингвистики, звуковой символизм, который был предметом изучения еще Платона и Ломоносова [Ломоносов, 1952], показывает, что каждый звук несет вполне самостоятельное значение и может быть маркирован по целому ряду качеств, таких, например, как "твердость-мягкость", "быстрота-медленность", цветовая гамма и др. Современные ученые, проследившие употребление звуков в поэзии на различных языках, обнаружили определенные закономерности (когда, например, сонорные звуки "м" и "н" реже встречаются в "агрессивной" поэзии, чем в "нежной" [Гальперин, 1974]. Кроме того, символика звуков не осознается в полной мере носителями языка [Журавлев, 1974] и имеет определенную смысловую мотивацию, выступая суггестивным фактором человеческого поведения [Журавлев, 1981].

Отметим, что ещё Пифагор (VI в. до н. э.) развивал идею о том, что в основе вещей лежит число, что явилось определенным основание движения современной науки от мистической нумерологии к созданию науки об изучении знаков – семиотике (в том числе биосемиотике). В XX веке в Русской православной церкви сформировалось религиозно-философское течение "имяславцев", которые утверждали, что между именем и именуемым существует неразрывная онтологическая связь. Одним из разработчиков имяславия был представитель Московской философско-математической школы священник П.А. Флоренский и А. Ф. Лосев ("Философия имени", "Вещь и имя"), которые определенным образом повлияли на мировоззрение создателей Московской математической школы (члена-корреспондента АН СССР Д. Ф. Егорова и академика Н. Н. Лузина), а также на академика РАН А. Н. Паршин, согласно которому имена, как и математические понятия, существуют в "сверхчувственном, умопостигаемом" мире [Паршин, 2002, с. 222]. Американский физик-теоретик Дж. Уилер (член Национальной академии наук США, лауреат премий Вольфа и Ферми) сформулировал научную гипотезу "It from Bit", согласно которой все физические сущности в своей основе являются информационно-теоретическими [Wheeler, 1990], что соответствует концепции об универсальном семантическом пространстве Вселенной В.В.Налимова, древним ориентальным представлениям об универсальном информационном банке данных ("хроники Акаши"), а также учению о коллективном бессознательном и его архетипах К.Юнга.

К этому же смысловому ряду относится и "Периодическая Система Алфавита" М.С. Ельцина (http://gnozis.info/index.php?q=node/3447), который пишет, что поскольку причина и следствие взаимосвязаны, то и порядок букв опирается и строго согласуется с натуральным рядом чисел, где: А=1, В=2, Г=3, Д=4, Е=5, Ж=6, З=7, И=8 и так далее.

В свою очередь, природа Натурального ряда основана на Законе Гармонии. Очевидно, что натуральный ряд волнового процесса первичен, натуральный ряд их исчисления – вторичен, а опирающийся на натуральность порядок букв в Алфавите – третичен.

Исходя из доказанной взаимосвязи, М.С. Ельцин выводит причинно-следственную связь корней слов, находящихся в условии (верхняя строка) и следствии (нижняя): если Природа, как Автор, задаёт последовательный ряд волн, то и в народе вторично создаётся и наследуется порядок непроизвольно; поскольку резонанс в волновой (или подобие в звуковой) природе всегда возбуждается на восьмой волне, постольку мы имеем право обозначить графическую проекцию волн, как эталон, в самом верхнем ряду будущей таблицы.

Таким образом, за основу своей системы М. С. Ельцин берет Законы Гармонии, которые выражаются натуральным рядом чисел. Отсюда, пишет он, "вытекает, что не только натуральный ряд Чисел, но и Порядок Элементов Слова оказываются настроенными в гармоническом ключе. Поэтому Алфавит является гармоническим инструментом... Поскольку человечество сообщается Словом... поэтому Алфавит является не только гармоническим инструментом информации, Алфавит проявляется как монистически объединяющий – со-общающий народ... Но если существуют такие структуры алфавитов, в которых Гармония нарушена, а следовательно нарушен закономерный порядок элементов информации, то исполнители влекут причину к следствиям. И таким образом, кроме дисгармонии, в обществе реализуется еще дезинформация (ложь), которая становится новой причиной отрицательных следствий: она порождает непонимание, разногласия, противоречия, конфликты, которые, в свою очередь, способны перейти в акты открытой агрессии".

Далее М. С. Ельцин пишет о том, что "натуральный ряд чисел обозначает самое распространенное и натуральное явление в природе: естественный порядок возникновения волн... порядок волнового гармонического процесса, переданного любыми знаками информации – числами или Элементами Слова – идеально трансформируют исполнителю все качества природы Гармонии... Таким образом, организующее качество Мировой Космической Гармонии и Связи является не только феноменальным, но и предопределяющим – оно оказывается запрограммированным в натуральном порядке исчисляемых Элементов Слова".

Далее автор пишет, что согласно основному закону периодичности, периодический повтор, подобия и резонанс в природе всегда возникает на восьмой волне. "Поскольку весь шифр Алфавита, и предопределяющие его цифры, обозначают собой натуральный ряд циклических и динамических волн, постольку сами эти циклические волны являются, в свою очередь, следствием своей причины: цикла периодического обращения Земли вокруг оси и вокруг Светила. Для всех указанный частных волн на планете эта Единая Причина является Абсолютной по точности своего периодического цикла, поэтому она должна быть взята как эталон их, который в астрономии обозначается специальными знаками информации (Зодиаками). Эта внешняя связь большого периодического цикла коррелирует с малыми циклическими волнами планеты и проявляется специфическими качествами энергии в каждое время года и месяца. Поэтому указанные космические знаки должны быть таким образом согласованы с производными, чтобы между ними было соответствие по качеству. Анализ – к анализу, синтез – к синтезу. Где наблюдается анализ и синтез в периодическом цикле? Естественно, что в том полупериоде, когда все цветет и создается, что соответствует синтезу и обозначается соответственно. И когда все созданное в природе разлагается на части, это соответствует анализу и обозначается соответствующими знаками Зодиака" [Ельцин, 1991].

На основе приведенных рассуждений М.С. Ельцин строит Объединенную Периодическую Систему (Единую Многозначную Систему):

М.С. Ельцин строит свою систему на основе древнего состояния русского языка, а совершенство древних языков в сравнении с современными заключается в том, что, пользуясь древними языками, человек чувствовал себя неразрывно связанным с миром, то есть был “экологическим”, “естественно-космическим” существом – именно тем, к чему нас призывает новая парадигма познания мира, с позиции которой он рассматривается как интегральное целое, что подтверждается изучениям как физической, так и психической реальностей.

В этом отношении интерес представляет древний язык американского племени Хопи, которое изучал Б. Уорф. Данный язык состоит не из слов-имен или слов-глаголов, а слов-событий (которые соединяют назывательный и процессуальный аспекты, как это имеет место в квантовой физике, где пространство и время являются целостным нерасторжимым комплексом), и обнаруживают три момента – уверенность, достоверность и представление. Потому Б.  Уорф пришел к выводу, что первобытный язык (Хопи) точнее отражал мир, в отличие от индоевропейских языков, которые порождают порочную мысль о мнимой множественности, которая отсутствует в объективной действительности [Уорф, 1960].

В древних языках преодолевается слабость аристотелевских “идентификационных” утверждений в том пункте, что они любому “объекту” приписывают некоторую внутреннюю вещественную раздельность, расщепленность, которую Макс Штирнер называет “призраком”. В то время как реальная Вселенная являет собой не только набор сущностей, но и сферу структурных взаимоотношений.

Отмеченное выше помогает понять выражение Г.  Бейтсона о том, что процесс мышления в терминах субстанции и дискретных объектов являет собой серьезную когнитивную ошибку, поскольку в жизни мы имеем дело не с объектами, а с их сенсорными трансформациями, когда информация, форма, паттерн является сущностями, лишенными четкой размерности, то есть является такими, которые невозможно точно локализовать во времени и пространстве [Bateson, 1979].

"Мыслить, – говорил Б. Бланшард, – это означает иметь внутри себя то, что, будучи развито и завершено, отождествлялось бы с объектом" [Blanshard, 1941]. Данный вывод отвечает действительному положению вещей: в теории научного поиска существует термин "эмпатия", означающий явление персональной аналогии, когда исследователь уподобляет себя той вещи, которую он изучает (например, химик воображает себя движущейся молекулой, а физик – атомом) [Сухотин, 1978, с. 105-108]. При этом исследователь активизирует сферу бессознательного, освобождаясь от сковывающих его схем, готовых методов, установок: для этого следует активизировать эмоционально-образный аспект мышления, что в сфере языка означает активизацию так называемых безличных форм речи ("думается", "мечтается"), что реализует древнейшие формы языка (которые отражали мир более правильно, поскольку в них время и пространство представлялись единым целым) – так называемые медиальные формы ("дом строится", то есть "дом строит сам себя"), которые сейчас практически исчезли: "Стихи не пишутся – Случаются" (А. Вознесенский).

В целом, можно заключить, что структура, грамматический и лексический строй разных языков влияют на особенности мышления, а потому определяют и особенности понимания, познания и освоения человеком самого себя и мира, а также предопределяют процесс осознания человеком своего места в нашем мире. В этом смысле язык является одним из наиболее адекватных инструментов познания как конкретного человека, так и социума в целом. Рассмотрим данный вывод более подробно применительно к теме нашего исследования.

В славянских языках (украинском, русском, белорусском) слово “счастье” (выступающее одним из важнейших и наиболее эмоционально заряженных слов любого языка, а также выражающее наиболее глубинные и подлинные устремления человека и общества в целом) этимологически происходит от слова “часть”, которое составляет основное семантическое содержание слова "счастье". Данный вывод вполне корректен, поскольку он базируется на нейрофизиологических закономерностям мышления, согласно которым семантико-морфемная организация языка находит непосредственное отражение в вербальных сетях головного мозга человека – материальном субстрате, на основе которого реализуются процессы мышления [Ушакова, 1979, с. 199-201].

Можно предположить, что глубинно-сакральное значение слова “счастье” в данном случае связано с ситуацией включения человека в нечто целостное (сельскую общину, например), из которого он мог получать свою “частицу” благ, удовлетворяющих его фундаментальные потребности и делающих, таким образом, его счастливым.

Следовательно, если счастье является высшим предназначением человека, то счастье украинца или россиянина, как видно, проистекает из соборно-общинного жизненного уклада. Таким образом, можно предположить, что по своей глубинной сущности славяне является коллективными, соборными существами, интегрированными в космос общественного бытия и характеризующимися такими психологическими чертами, как эмпатия, сочувствие, ближнему, сопереживание. Отсюда, по-видимому, проистекает коллективистско-пассивная, созерцательная сущность украинца, россиянина, белоруса, отражающая черты социетальной психики славянства [Донченко, 1994].

О соборном характере социетальных качеств носителей флективных языков  ¹ говорит и то, что основная языковая конструкция, выражающая принцип принадлежности, в этих языках выражается структурой "у меня есть", которая отражает модус совместного существования человека и вещи, в то время как структура "я имею", характерная для большинства европейских языков, выражает модус экзистенциальной раздельности человека и вещи, то есть человека и мира.

Кроме того, семантическая нагрузка славянского слова "счастье" вполне отвечает сущности человеческого здоровья.

В английском языке слово “счастье” (“happіness”) этимологически коренится в слове “случаться”, “происходить” (“to happen”), то есть имеет событийную коннотацию. Здесь счастье как высшее назначение человека обнаруживает, как видим, процессуальный, событийный характер, то есть выражает то, что “случается”, “происходит” с человеком. Понятно, что стремление к счастью здесь реализуется как процесс, как активное преобразовательное действие благодаря активному взаимодействию с миром. Возможно, что такое глубинное значение слова “счастье” связано с активной жизненной позицией англичан, с их индивидуализмом и стремлением к усовершенствованию своего жизненного пространства – часто за счет окружающей социумно-природной среды, что выражает энтропийный принцип жизни, которая, как известно, упорядочивает себя за счет дезинтеграции окружающей среды.

Тем более, что в нейро-лингвистическом программировании процессуально-событийный характер высказываний человека (например, "Я ходил в кино"), в отличие от субстанцированного ("Мой поход в кино") свидетельствует об активной жизненной позиции человека.

Более того, изучение влияния языка на здоровье человека выявило удивительные факты. Как пишет В.Ю. Татур в статье "Язык как выражение Целого или как способ самоорганизации Единого", "Чем сложнее язык, чем выше его лингвистическая сложность, тем ближе он к передаче свойств целостности, к представлению и описанию сложных процессов. Эксперименты, проведенные профессором Милой Шварц в университете израильского города Хайфа, показали, что язык, имеющий грамматические сложности, дает преимущества в овладении знаниями. Школьники, знающие грамматику русского языка, имеют больше шансов достичь успехов в образовании, чем те, кто не владеет русским языком, а только ивритом или другими языками. При этом одни лишь разговорные навыки русского языка такой "форы" не дают. Исследование так же показало, что уже только умение читать по-русски дает ученикам преимущество в овладении навыками чтения на других языках. Наша грамматика настолько самодостаточна, что способна "переварить" любую лексику – даже если в языке окажется половина заимствованных слов, все равно "русскость" его не утратится.

Если мы хотим создать инновационную экономику, то нужно усиленно учить наших детей грамматике русского языка. Так мы увеличим их творческий потенциал, их конкурентоспособность" [Татур, 2008].

В интернетовском журнале "Инсайт – озарение" (http://www.poeto.narod.ru/pagxo1.html) повествуется об исследованиях, проведенных группой американских лингвистов из Колледжа Баруха и Висконсинского университета в Милуоки. Данные исследования показали, что перенимая язык чужой страны, человек претерпевает еще и трансформацию своей личности. Оказалось, что английский язык может привести к излишней депрессивности (в этом языке человек теряет ощущение общности, атомизируется, что рождает чувство одиночества), испанский заставляет более оптимистично смотреть на жизнь, а русский способствует развитию интеллектуальных способностей.

Интерес представляет и то, что азиатские дети, попадающие в русские школы, показывают лучшие мыслительные способности, чем при использовании родной речи. Отчасти это объяснимо бедностью их диалектов. Так, к примеру, в узбекском языке синий и зеленый цвета описываются одним словом, что может говорить о месте жизни носителей этого языка, а во вьетнамском существует четыре слова, обозначающих все цвета на свете. Однако, этот язык имеет интонирование, передающее смысл.

Как считает директор Института лингвистических исследований РАН академик Николай Казанский, "Языки действительно влияют на оценку человеком одинаковых событий и явлений, происходящих в жизни. Эта особенность известна давно, и работы по ее изучению проводились еще с начала прошлого века. Если вы владеете двумя языками, то попробуйте сформулировать какую-нибудь мысль сначала по-русски, а потом по-английски. Мысль по-английски либо обеднится, либо не сможет быть сформулирована в том же ключе, что и по-русски. К примеру, в одной русской фразе можно рассмотреть объект как издали, так и приблизить его. По-английски это сделать невозможно. Следовательно, происходит искажение смысла. И лучше понять преимущества того или иного языка, а также и его логику способны люди, знающие несколько языков. К примеру, Достоевский знал 16 языков, а Пушкин писал многие черновики своих произведений по-французски. И они создавали гениальные тексты".

Вернемся к слову "счастье". Испанское существительное “suerte” (“счастье”) происходит от латинского глагола sortіor – “бросать жребий”. В период распада вульгарной латыни начинается процесс формирования испанского языка. Именно в этот период изменяются лексические значения многих слов. Определенные изменения испытало и слово “suerte”, которое в контекст лексического значения “счастья” приобретает значения “удача”, “судьба”.

Лексическое значение турецкого существительного “hіsmat” (“счастье”) также тесно связано с лексическим значением “судьба”, “жребий”. Понятно, что счастье как судьба и жребий ставит человека в отношение к некоему божественному метафизическому фактору, который определяет человеческие судьбы. Это обстоятельство наталкивает нас на достаточно неожиданный вывод о том, что именно данный фактор, по-видимому, определяет религиозный экстремизм тюркских (исламских) народов, а также испанцев (вспомните инквизиционные эксцессы испанского средневековья).

Французское существительное bonheur является полуаббревиатурой от выражения “Une bonne heurre” – “добрый час”. Следовательно, понятие “счастья” во французском языке связывалось с неким быстротечным моментом (в среднефранцузский период это слово заменило латинское по происхождению слово “счастье”), то есть имеет темпоральные признаки, на основе чего можно прийти к выводу, что в плоскости стремления к счастью французы осваивают мир как темпоральную сущность со всеми мировоззренческими и поведенческими последствиями, которые из этого проистекают, одно из которых реализуется в истории, которая показывает, что французский социум призван воплощать в себе дух времени, то есть дух социальных изменений эволюции общества, поскольку французский народ среди других цивилизованных этносов Европы явилась наиболее "революционным".

Румынское существительное ferіcіre (счастье) происходит от латинского существительного ferіae, который имеет такие лексические значения, как "праздник", "время, свободное от труда", "перерыв", "отдых", "покой". В результате изменения лексических значений латинское существительное ferіae в румынском языке при образовании существительного ferіcіre (счастье) связывалось с чем-то праздничным, со свободным от труда периодом жизни человека, когда активность человека в этом обществе была направлена на достижение состояния покоя. По всей видимости, данная психолингвистическая установка в некоторой степени отражает геополитическую роль румынского этноса, которую он играет на историческом театре европейских социумов.

В немецком языке существительное das Glьck (счастье) этимологически родственно английскому слову luck (судьба, случай, счастье, везенье), из которого оно произошло в результате фонетических изменений, одно из которых – влияние умлаута в середневерхненемецкий период развития немецкого языка [Москальська, 1959, с. 84-85]. Таким образом, в результате эволюции немецкого этноса в немецком языке сохранилось лексическое значение слова "счастье", которое в своей основе выражает идею судьбы, случая, божественного предназначения, как это имеет место в турецком и испанском языках. Возникает вопрос: а не может ли это обстоятельство быть связанным с определенными чертами социетальной психики немецкого этноса – такой, например, как воинственность и расовая исключительность, подогреваемая социальными ориентирами на некие сакральные предначертания? Ведь с самого начала своего исторического становления данный этнос обнаруживает необузданный завоевательный дух, распространяющийся в атмосфере “бури и натиска” и компенсирующийся лирической педантичностью, организованностью, мужской рациональностью, стремлением к благоустройству всех сфер социальной жизни. В агрессивные периоды существования немецкого этноса господствующим идеалом для него был арийский, нордический тип личности, соединяющий ледяную несокрушимость и пылкую ярость.

Как видим, германско-арийский тип патриотизма, проистекающий из тенденции достижения счастья как сакрального жребия и божественного предназначения, питается чувством национальной исключительности и выступает достаточно агрессивным и разрушительным для окружающих этносов.

В то время как славянский патриотизм выражает соборно-коллективистские устремления к счастью, что предопределяет и соборную же роль славянства как "собирателя земель многих", под творческим державным началом которого интегрировались многие социумы. Данный вывод проистекает из изучения лишь одного лингвистического факта, однако он дополняет подобные же выводы, базирующиеся на иных научных критериях анализа проблемного поля нашего исследования и, соответственно, на других научных результатах.

Таким образом, человеческий язык как система знаков и речь как языковая деятельность отражает многие нюансы человеческого существования, выступая как инициатором, так и продуктом социальной практики. Так, как полагают исследователи, изучающие генезис матерных выражений и феномен агрессивности человеческой цивилизации, если у ребенка с младенчества контролируется анальная сфера (как это имеет место в цивилизованных странах мира Европы, в США и Канаде), то в дальнейшем для него актуальным и действенным оказываются ругательные выражения, отражающие особенности анальных отправлений (см. например, shit – одно из самых частотных нецензурных слов американского варианта английского языка). Так, фраза "он был на седьмом небе от счастья" на немецком языке может иметь такой смысл: "он был так счастлив, как если бы у него в заднице было семь дырок".

У славянских народов анальная сфера ребенка традиционно не получает подобного репрессивного контроля, в отличие от генитальной сферы, что, как полагают, и является причиной распространения в этом этносе множества матерных выражений. Можно предположить, что нерепрессивное воспитание детей до 5-6 лет в японских (а также в племенах некоторых американских индейцев) семьях приводит к тому, что в японском языке удивительно мало слов, выражающих нецензурную брань [см. Обухов, 1999, с. 185–189].

В связи с этим интерес представляет то, что, как показали исследования социальной агрессии, повышение социальной агрессии идет рука об руку с эскалацией материных выражений в социуме.

Таким образом, язык отражает особенности поведенческих стратегий человека. Так, известен тест 20 высказываний, при котором характеристика человеком самого себя преимущественно при помощи прилагательных (а не существительных) свидетельствует об его невротизме.

А.И. Сосланд в книге "Фундаментальная структура психотерапевтичекого метода, или как создать свою школу в психотерапии" [Сосланд, 1999] повествует о тренинговых группах в которых учатся говорить на выдуманном абракадабрском языке, что имеет оздоровительный эффект: несколько раз в неделю в неделю в тренинговом центре собираются участники группы, которые говорят друг с другом на спонтанно выдумываемом "абракадабрском наречии". Через 1-3 месяца, когда в группе постепенно формируется единый язык, все начинают понимать друг друга. Апофеозом является то, когда члены группы собираются в каком-то людном месте и начинают громко разговаривать на своем языке. Данная психотерапевтическая практика может показаться в высшей степени странной и надуманной, если бы в буддистских духовных практиках (количество психологических терминов в которых на порядок выше, чем в современной психологии [Костюченко, 1983]) не существовал принцип, согласно которому наша речь, отягощенная ежедневными житейскими проблемами и стрессами, несет в себе огромный деструктивный заряд. Поэтому простое чтение сгармонизованных в речевом отношении мантр, как и прекращение внутреннего диалога, ведет к заметному духовному оздоровлению человека.

Данный жизненный факт (основанный на анализе слова "счастье") еще раз подтверждает целостный статус состояния здоровья (выступающего основным индикатором счастья), что позволяет применять фактор целостности не только к здоровью отдельного человека, но и общественных конгломератов, которые также обнаруживают системный эффект целого.

В связи с этим приведем жизненный факт, почерпнутый из наблюдения французского ученого Луи Тома, занимавшегося изучением термитов. Он обнаружил, что отдельный термит является существом, задействованном в хаотичном движении. Но если мы увеличим число термитов до некой “критической массы”, то произойдет чудо: термиты начнут создавать рабочие бригады и, действуя в высшей степени согласованно, возводить грандиозное строение – термитник, обнаруживая “большое знание” о сооружении в целом. Этот эффект обнаруживается у всех “общественных животных”, когда, например, отдельно взятая особь саранчи не знает направления и цели движения во время миграции, а стая – знает. Как выяснилось, “большое знание”, или “большая воля” руководит всеми нюансами существования сообществ живых существ. Все они, взятые в целом, образуют "живое вещество" В.И. Вернадского, которое формирует "целостный планетарный организм" (Тейяр де Шарден), интегрированный в единый монолит жизни при помощи так называемых "слабых экологических связей" В. П. Казначеева.

Приведем другие жизненный факты, иллюстрирующие действие принципа целостности, соборности как универсальной и совершеннейшей жизненной стратегии.

В 1974 году философ и психолог Анатолий Раппопорт из Торонтского университета выразил мнение о том, что самая эффективная манера общения людей заключается в: 1)  сотрудничестве; 2) обмене; 3) прощении. Иными словами, если индивидуум, структура или группа сталкиваются с другими индивидуумами, структурами или группами, им выгоднее всего искать союза. При этом особенно важным является также и закон взаимного обмена, который означает симметричное взаимодействие людей, когда мы платим людям тем, чем они нам платят: например, если нам помогли, мы имеем все основания в ответной помощи с той же интенсивностью, с которой эта помощь была оказана нам.

В 1979 году математик Роберт Аксельрод организовал конкурс между автономными компьютерными программами, способными реагировать, подобно живым существам. Единственным условием было: каждая программа должна быть обеспечена средством коммуникации и должна общаться с соседями.

Р. Аксельрод получил четырнадцать дискет с программами, которые прислали его коллеги из разных университетов. Каждая программа предлагала разные модели поведения (в самых простых – два варианта образа действий, в самых сложных – сотни). Победитель должен был набрать наибольшее количество баллов.

Некоторые программы пытались как можно быстрее начать эксплуатировать соседа, украсть у него баллы и изменить партнера. Другие стремились действовать в одиночку, ревностно охраняя свои достижения и избегая контакта с теми, кто способен их похитить. Были программы с такими правилами поведения: "Если кто-то проявляет враждебность, нужно попросить его изменить свое отношение, потом наказать". Или: "сотрудничать, а затем неожиданно вероломно предавать".

Каждая из программ многократно вступала в борьбу с каждой из конкуренток. Программа А. Рапапорта, вооруженная моделью поведения СВОП (Сотрудничество, Взаимный Обмен, Прощение), вышла победительницей. Более того, программа СВОП, внедренная в гущу других программ, сначала проигрывала агрессивным соседям, однако впоследствии не только одержала полную победу, но и "заразила" других, поскольку соперники поняли, что ее тактика наиболее эффективна для зарабатывания баллов.

Эта информация подтверждается особенностями взаимодействия в животном мире. В 60-ые годы ХХ столетия (Франция) один коннозаводчик купил четырех очень хороших, резвых серых коней, очень похожих друг на друга, но характер у них был ужасен. Как только они оказывались вместе то начинали враждовать; запрячь их вместе было невозможно, поскольку каждый конь пытался бежать в свою сторону. Ветеринару пришла идея поместить коней в четыре соседних стойла и прикрепить на общие перегородки игрушки: колесики, которые можно было вертеть мордой, мячи, которые от удара копытом котились к соседу, разные яркие геометрической формы предметы, подвешенные на веревках. Ветеринар регулярно менял коней местами для того, чтобы они все перезнакомились и начали играться вместе. Через месяц четыре коня стали неразлучны, отныне они не только позволяли запрягать себя рядом, а, казалось, воспринимали и работу как новую игру [Вербер, 2009, с. 133-134].

Еще пример.

Экспериментальные исследования показали, что дети, имея перед собой соответствующие модели поведения в обществе, могут, подражая им, стать общительнее и менее робкими. Одной группе детей детского сада, отличавшихся замкнутостью, был показан фильм про детей, которые хорошо себя ведут, вместе играют, делятся игрушками; другой, контрольной группе, показывали фильм про дельфинов, без всякого воспитательного назначения. Затем, наблюдая за поведением обеих групп, исследователи отметили, что поведение детей первой группы изменилось в лучшую сторону, они стали более общительными и покладистыми. Дети из контрольной группы, смотревшие нейтральный фильм про дельфинов, не изменили своего поведения и по-прежнему избегали общения со своими сверстниками. Модель поведения детей в фильме имела длительное эмоциональное воздействие – через месяц после показа фильма дети помнили его и продолжали дружелюбно относиться к другим детям [Развитие личности ребенка, 1987, с. 226].

В данном проблемном поле обнаруживаются исследования об особой исторической миссии славянского этноса на нашей планете [Носовский, 1996; Чудинов, 2004, 2006]. Особенно полно данный тезис реализован в исследованиях по "реконструкции истории" и "новой хронологии", предпринимаемые многочисленными исследователями, например А. Т. Фоменко (академиком РАН, доктором физико-математических наук, защитившим диссертацию в конце 70-х годов ХХ столетия, которого меньше всего можно заподозрить в эпигонстве и некомпетентности), Г. В. Носовским (кандидатом физико-математических наук) [Носовский, Фоменко, 1996], (а также такими авторами, как Н. А. Морозов, В. В. Калашников, М. Э. Аджи, А. А. Бушков, С. И. Валянский и Д. В. Калюжный, С. Я. Лесной и др.).

Авторы новой хронологии предлагают собственную реконструкцию истории человечества, в основе которой лежит гипотеза о существовании в средние века гигантской "Империи" с политическим центром на территории Руси, охватывающей почти всю территорию Европы и Азии. Противоречия с известными историческими фактами в рамках этой теории объясняются глобальной фальсификацией исторических документов.

Данные положения можно проиллюстрировать исследованиями А. Кинсбурского, который пишет, что "…сравнительно совсем недавно, ещё в допетровские времена Московская Русь (тогда Московская Тартария) была западной периферией Великой Тартарии. Приведем карту этой громадной державы из 1-й энциклопедии Британика.

"И это лишь то, что осталось к тому времени от Великой Тартарии, то есть осталось к эпохе уже решающего доминирования Западноевропейской цивилизации во время Петра I. Но судя по всему, ещё за несколько столетий до того, как была начерчена эта карта, влияние ведической Тартарии, то есть державы гоев, державы белой расы, распространялось практически на всю Европу, Балтику, Скандинавию, Британские острова, север Африки и Средиземноморье. Где не копают археологи – везде натыкаются на арийские артефакты" [Кинсбурский, 2008].

Отметим, что историографическую парадигму А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского в целом поддерживает В. А. Чудинов, который считает, что "славянская ведическая цивилизация" возникла задолго до всех прочих известных цивилизаций. Кроме того, он удревняет эпоху возникновения конкретно русского (а не праславянского) языка.

Основным методом исследований В. А. Чудинова является анализ фотографий исторических изображений и предметов, изучение их мелких деталей для поиска скрытых или затёршихся от времени текстов. В. А. Чудинов обнаруживает надписи там, где "неискушённый человек" видит либо игру природы, либо чисто художественные несимметричные узоры. При этом прочитанные им надписи написаны либо рунами Рода ("народная протокириллица", напоминающая нынешний гражданский шрифт, но обычно с чрезвычайной неровностью и лигатурами), либо рунами Макоши (жреческое слоговое письмо), силлабарий которых, как утверждает В. А. Чудинов, он расшифровал в ходе своих исследований. Руны Рода же, по его версии, послужили основой для кириллицы: Кирилл (или его ученики) якобы добавил к ним несколько греческих букв для использования нового алфавита в нарождающемся христианстве, наряду с греческим и латинским.

Следы славянской рунической письменности В. А. Чудинов находит и на памятниках палеолита. Кроме того, он исправил таблицу для расшифровки этрусской письменности, предложенную Фаддеем (Тадеушем) Воланским и не признанную наукой. Результаты обоих в целом совпадают: этруски якобы говорили на славянском языке. Во множестве художественных памятников античности, Средневековья и позднейших времён В. А. Чудинов усматривает зашифрованные славянские тексты. По его мнению, славянский ведизм сосуществовал с христианством до реформ Никона, а русская руническая тайнопись местами использовалась до середины XIX века (и даже далее) "посвящёнными" (Пушкин, Васнецов, Жан Кокто, общество "Туле"). При этом В.А. Чудинов усматривает рунические надписи более чем на 3 тысячах археологических и других объектов. В их числе – древние святилища и священные камни, предметы культа и утварь античных и доантичных времен, грамоты, христианские иконы первых веков и другие артефакты [Чудинов, 2004, 2006].

К этому же смысловому ряду принадлежат исследования Н.Н. Вашкевича, который считает, что некоторые составные слова или выражения в русском языке имеют зеркальные русскую и арабскую части, якобы обладающие одинаковым смыслом (парадигма А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского также во главу угла современной цивилизации ставит славянско-арабский социальный сплав). Например, в словосочетании "сорока-воровка" он видит арабское слово сарака – воровать.

Отметим, создание своей концепции Н.Н. Вашкевича подвигла преподавательская работа в Военном институте иностранных языков, где он в целях упрощения методики преподавания арабского языка решил систематизировать его корневую систему, содержащую 6.500 корней. Н.Н. Вашкевича полагал, что между корнями должна существовать связь и в конечном итоге ему удалось обнаружить некторые закономерности, которые привели его к выводу, что арабские корни совпадают с русскими. Главным постулатом этой симии является тот, что свойства и поведение любого объекта и явления определяются информацией, содержащейся в его имени/названии. В свою очередь, человек присваивает объекту или явлению имя/название не произвольным образом, а извлекает из своего подсознания. Последнее получает информацию из универсального ноополя, похожее на мир эйдосов Платона и ноосферу В. И. Вернадского.

Н.Н. Вашкевич уделяет в своих произведениях особое внимание одному из основоположников семиотики, основателю структурной лингвистики и Женевской лингвистической школы, автору "Курса общей лингвистики" Фердинанду де Соссюру (1857-1913). Согласно Н.Н. Вашкевичу, каждое слово происходит из того языка, в котором оно мотивировано. Например, если смысл индейского слова "ягуар" раскрывается в арабском слове йугари "стараться обогнать" (ягуар – одно из самых быстрых животных в мире), по Вашкевичу это означает, что слово "ягуар" происходит из арабского языка.

В соответствии с теорией Н.Н. Вашкевича, все слова любых языков мира мотивируются через русский или арабский языки. В свою очередь, непонятные слова и выражения (в первую очередь идиомы) в русском языке объясняются через арабский язык, а в арабском языке – через русский.

Таким образом, русский и арабский языки являются "системными языками мозга", "рабочими языками подсознания", независимо ни от истории, ни от географии, ни от этнической или видовой принадлежности живого объекта. Этот единый рабочий язык проявляет свою кибернетическую функцию, управляя живыми объектами через их имена.

Н.Н. Вашкевич сравнивает симбиоз русского и арабского языков ("языковая плазма РА") с симбиозом водорода и гелия, составляющих более 98 % фотосферы Солнца. Солнце даёт физический свет (белый), позволяя видеть форму предметов, а языковая плазма РА позволяет видеть скрытый смысл предметов, проливая нефизический свет (чёрный, по цвету чернил).

Н.Н. Вашкевич считает периодический закон химических элементов частью более общего, "всемирного периодического закона". По аналогии с химией Н.Н. Вашкевич составил лингво-этническую периодическую таблицу, в которой имеются 7 групп, разбитых на периоды. Группа соответствует цивилизационному региону, минимальной единицей таблицы является этнос. Основа для выделения групп – цвета радуги, то есть первая группа соответствует красному цвету, а последняя – фиолетовому.

Распределение этносов по таблице зависит от того, к какому цивилизационному региону они относятся (группа таблицы), от преобладающего в их культуре цвета и наиболее распространённой среди этноса цифры. Таким образом, арабские буквы являются номерами звуков, следовательно, должна иметься смысловая связь между звуками и числами.

При этом многие явления укладываются в числовую матрицу от 1 до 7. Так, мир имеет структуру из 7 уровней, человеческие цивилизации и народы можно расположить в таблице из 7 периодов, подобной таблице Д.И. Менделеева (лингво-этнический Периодический закон).

Увеличить >>>

Базируясь на концепции "кибернетической функции языка", Н.Н.Вашкевич усматривает соответствие между именем живого объекта и содержанием его деятельности. Так, применительно к людям: так, фамилия открывателя палочки Коха соответствует арабскому слову кохха – кашель. Фамилия Шойгу сопряжена с арабским словом гес – крик о помощи (подобно ивритскому имени Йегошуа). Таким образом, смысл жизни биологического субъекта заключается в реализации заложенной в его имени программы.

У Н.Н. Вашкевича имеются утверждения, направленные на доказательства повсеместного исторического приоритета русского языка: "Палестина буквально означает ‘земля славян’", "…Палестина, исконная родина славян, соотносится с Полярной звездой по названию. Ведь греческое слово Полюс того же корня"; "Финикия в переводе ‘Россия, гвардия, охрана’"; Москва и Дамаск – это одно слово с корнем моск (маск), оригинал Нового завета якобы был написан по-русски; "большинство терминов разных религий русского происхождения"; "Еще в Древнем Египте Русь почиталась как создательница государства, в которое входили Египет, Индия, Аравия, Ливия, Китай, Междуречье" [Вашкевич, 1998, 2010].

Как сказано на сайте "Традиция" (http://traditio-ru.org/wiki Николай_Николаевич_Вашкевич), Н.Н. Вашкевич и не претендует на уникальность базовой, философской основы симии: "Мы все, и специалисты-филологи, и люди других профессий привыкли рассматривать язык как важнейшее средство общения. Многолетние исследования языка привели меня к другому выводу. Язык не только и даже не столько средство общения, сколько кибернетическая машина, с помощью которой управляется не только человеческое общество, не только отдельные этносы, и даже индивиды, но и вся жизнь, включая физиологию человека, животный мир, и даже растительность. Библейская фраза вначале было слово – не метафора. Если сама идея не нова, во всяком случае она близка многим верующим людям, то механизм, конкретное устройство языкового кода, управляющего жизнью, оставался неведом" [Вашкевич, 1998, Предисловие].

В контекст нашего исследования входят и труды А.Ф.Бондаренко, который на основе применения психосемантических диагностических методик исследовал ценностно-смысловые особенности русского человека, реализованные в ментальности русского этноса [Бондаренко, 1996, 2012].

На основе своей методики А.Ф.Бондаренко выделил базисные категории в текстах византийских богословов, которые в целом определяют ценностно-мировоззренческое содержание русской религиозной культуры, что позволило автору конституировать преобладание таких ценностных категорий, как Бог, господь, душа, сердце, дух, ум, тело, жизнь, смирение, страсть, грех, святость, молитва, доброта, правда, любовь, познание, свет, духовность, человек, истина, радость.

На основе этой же методики изучались труды представителей классической русской философии, в которых наряду с указанными категориями наиболее частотны такие философские категории, как бытие, личность, народ, Русь, Россия, общество, идея, свобода, деятельность, государство, славянство, религия, христианство, мир, культура, наука. Как пишет А.Ф. Бондаренко, изучение семантики философских текстов позволяет сделать вывод, что она продолжает семантику религиозных, распространяя ее на социум.

Были выделены и категории, общие для эти двух разновидностей текстов (разум, мораль, жизнь, любовь, душа и дух), синтезированные в таких базисных словосочетаниях, как "умная душа", "этическая (нравственная) ценность", которые выражают сущность человеческого спасения и развития человечества. Обращает на себя внимание тот факт, что

Как пишет А.В. Бондаренко, такие базисные понятия, как "жизнь", "дух", "душа", "радость", одновременно выступают этическими ценностями, сопрягающимися с понятиями "любовь", "свет", и "Бог". Центральной же этической категорией славянина выступает "духовность" – ценность, выступающая сущностной чертой человека и в которой он испытывает истинную внутреннюю потребность.

Важными являются и обнаруженные эмоционально-лексические параллели в оценке текстов византийских богословов и русских философов: на базисном лексическом уровне (на уровне аксиоматических, ценностно-мировоззренческих понятий) проанализированные тексты характеризуются такими свойствами, как доброжелательность, интеллектуальность, правдивость, самоконтроль, независимость, экстраверсия, утонченность и необычность [Бондаренко, 1996, 2012, с. 291-297].

Проведенный анализ, а также и результаты других исследований позволили А.Ф.Бондаренко сделать вывод, что русская философская мысль, а также научная традиция является онтологичной, она нацелена на распознание сущности человека, мира и Бога, то есть ориентируется на потенциально-возможное, невидимое, которое, наряду с видимым, сотворено Господом, "ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое... все Им и для Него создано, и Он есть прежде всего, и все Им стоит" (Кол. 1, 16–17).

В этой связи интересен вывод о том, что эволюция живых существ шла по пути совершенствования прогностирующей способности интеллекта. Данный вывод находит отражение в мифе о Прометее, который "наделил разумом слепых, жалких людей, живших как муравьи в пещерах, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежду, считать и писать, различать времена года, приносить жертвы богам и гадать" [Мифологический словарь, 1991, с. 451]... именно гадать, то есть быть в состоянии предвидеть события, ибо имя "Прометей" означает "мыслящий прежде", "предвидящий". Таким образом, уже древние греки понимали, что именно функция предвидения является стержнем разума как способности расширить актуальное поле бытия человека, вырваться из плена "данности", "здесь и теперь", научиться отражать потенциальное будущее как элемент актуального настоящего, то есть быть верующими существами, воспринимающими "невидимое как видимое". Тут вера смыкается со знанием, ибо "вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в будущем" (Евр. 11, 1). Как указывается в христианском катехизисе митрополита Филарета, "вера есть уверенность в невидимом – как в видимом, в желаемом и ожидаемом – как в настоящем".

В отличие от русской (Восточной) традиции, Западная традиция оказывается гносеологичной и нацеленной на видимость, на актуально-действительное (материальное). Как полагает А.Ф. Бондаренко, "Отсюда упорное желание выглядеть, а не быть, нацеленность на представление (театрализованное и, желательно, транслируемое по ТВ), а не на реальную деятельность, отсюда – стремление уйти от диагноза, т.к. диагноз предполагает сущностное понимание происходящего. Отсюда же – фрагментарная трактовка человека и подхода к человеку как пациенту: телесно-ориентированная терапия, психоаналитически-ориентированная терапия, экзистенциально-ориентированная терапия и т.п. В то время как свойственные именно русской школе подходы предполагают целостное отношение к человеку, при котором невозможно расчленить тело и психику, поскольку человек есть именно одушевленное тело ("умное тело") или воплощенная в телесной структуре психика (о чем так хорошо писал М. Е. Бурно)" [Бондаренко, 1996, 2012, с. 291-297].

Проведенный анализ позволил А.Ф.Бондаренко сделать вывод, что русский человек не настолько иррационален, как это принято считать в искусственно поддерживаемых некоторыми кругами мифах, поскольку понятие выгоды не является для славянина сущностным. В связи с этим для русского сознания представляют опасность такие навязываемые ценности, как стремление к личной выгоде и успеху, принятые в чуждой коммерциализованной логике искупления грехов путем покупки индульгенций или достижения богоугодности благодаря собственному материальному благосостоянию.

Как показала Л.В. Селиванова в исследовании "Психолого-акмеологические особенности развития личности успешного предпринимателя", а также как свидетельствуют и другие психологические исследования феномена успешности в современном мире, современных людей можно разделить на три категории в соответствии с критерием "социальная успешность": Неуспешные: порядочные, волевые, ответственные, честные. Стабильные: акцентуированные по параметрам педантичность, экзальтированность, гипертимность. Успешные акцентуированы по таким чертам, как экзальтированность, возбудимость, властолюбие, хитрость, эгоистичность [Бондаренко, 2012, с. 235-236; Селиванова, 2004].

А.Ф. Бондаренко пишет об "идеологии успешности", которая базируется на снобистско-потребительских ценностях современного западного общества и "порождает поколение, полностью зависящее от чужих ценностей и идей, поколение, готовое на все за модный аксессуар. Поколение, неспособное к производительным самостоятельным усилиям в принципе... Они желают сидеть в кофейнях, обсуждать одежду, гламурные журналы и поездки в Лондон, их Мекку, вернее, их Вавилон. Их мечта – стать журналистом, дизайнером, фотографом, галеристом, диджеем. В крайнем случае – официантом в "престижном" кафе или продавцом в дорогом магазине" [Бондаренко, 2012, с. 236-237]. При этом такой успех противоречит ментальной матрице славянина: "Сочетаемы ли для нас слова и выражения, скажем, такого порядка: Тарас Шевченко – успешный поэт? Можем ли мы назвать Владимира Маяковского, Марину Цветаеву, Сергея Есенина "успешными поэтами"? Язык не поворачивается, не так ли? Он – великие поэты. Великие и не успешные. Так же как Марк Цукерберг именно успешный, но вовсе не великий предприниматель" [Бондаренко, 2012, с. 236].

Далее А.Ф.Бондаренко пишет о второй важной архетипичной чертой русской ментальности – созерцательность (а не практицизм), поскольку в ее сфере категории деятельности, власти и независимости объединены в единый конструкт с ценностью познания.

Третьей важной славянской чертой выступает любовь как абсолютная и высшая нравственная ценность, а не свобода. При этом сущность человека в русском понимании, реализуется в контексте божественной сущности в сфере долга, который обнаруживает коллективистскую направленность русской души.

В связи с проделанным анализом, А.Ф.Бондаренко делает вывод, что осмысление собственной принадлежности к родной культуре и вытекающих из этой культуры способов действия выступает первоочередной задачей и целью не только профессионального воспитания и обучения, но и всего образования в целом. А.Ф.Бондаренко при этом отмечает, что "наиболее бесчеловечное столетие в истории, а именно ХХ столетие, стало таковым не в последнюю очередь по причине агрессивного посягательства определенных государств и групп людей на ценности и традиции именно восточного, византийского христианства с его идеалами милосердия и любви, служения и бескорыстия, безвозмездного прощения и покаяния. Восстановление и развитие отечественных социокультурных традиций, ценностных смыслов и норм не только в психотерапевтической практике, но и в повседневной жизни постсоветского социума – наша неотложная задача"

Отмеченное позволяет А.Ф.Бондаренко сделать вывод, касающийся специфики русских религиозных и философских подходов к трактовке человека и человеческого назначения в мире, "во главу которых выносятся прежде всего не гносеологические (в отличие от западной традиции), а онтологические и аксиологические понятия. Говоря языком современной фундаментальной науки, русская философская традиция в трактовке человека отдает предпочтение не "гнозису", а "ноэзису", т.е., по В.И. Вернадскому, процессам, соответствующим не эмпирическим, а универсальным принципам бытия Вселенной. Иными словами, принципиальная идея сущности человека и человечества постулируется не на основе только констатирующего познания, а на основе выстраивания ноэтического постижения жизни, в которой познание ведет к созиданию новых форм бытия" [Бондаренко, 2012, с. 236].

Проведенный анализ позволяет сформулировать следующие выводы:

1. Актуальной является комплексная образовательная программа совместного формирования трех аспектов человека – личностного, гражданского и профессионального, когда быть патриотом – значит быть гражданином, личностью и специалистом.

2. Славянский патриотизм – это многонациональный патриотизм, реализуемый на основе соборного славянского начала, интегрирующего множество этносов в единый социумный организм и созидающего, таким образом, единство из многообразия. В этом заключается творческая роль славянской цивилизации. Данный вывод можно проиллюстрировать словами Н.А. Бердяева, который писал, что "В национальном всегда есть традиционное…. государство должно иметь национальную основу, национальное ядро, хотя племенной состав государства может быть очень сложным и многообразным. Русское государство было русским государством, оно имело в своей основе русское ядро и осуществляло русскую идею в мире. Государство, не имеющее национального ядра и национальной идеи, не может иметь творческой жизни" [Бердяев, 1990, с. 103].

3. В основе евразийского исторического процесса в средние века находится гигантская Империя с политическим центром на территории Руси, охватывающая почти всю территорию Европы и Азии, обнаруживая славянско-арабский социально-экономический и языковой сплав. При этом русский и арабский языки в известном смысле выступают "системными языками мозга", "рабочими языками подсознания", проявляя свою кибернетическую функцию управления живыми объектами через их имена.

4. Русская философская мысль, а также научно-религиозная традиция является онтологичной, она нацелена на распознание сущности человека, мира и Бога, то есть ориентируется на потенциально-возможное, невидимое, которое выступает, как учит квантовая физика, фундаментальной характеристикой Вселенной. В связи с этим можно выделить такие базовые ценностно-смысловые категории (качества), присущие славянскому коллективистско-соборному этносу, как разум, мораль, жизнь, любовь, душа, дух, радость, любовь, свет, Бог, духовность, доброжелательность, интеллектуальность, правдивость, самоконтроль, независимость, экстраверсия, утонченность и необычность, долг.

ЛИТЕРАТУРА:

Бердяев Н. А. Философия неравенства, М.: Има-Пресс, 1990. – 242 с.

Бондаренко А.Ф. Русская психология: кризис идентичности // Московский
психотерапевтический журнал.– 1996.– № 1.– С. 38-56.

Бондаренко А.Ф. Язык. Культура. Психотерапия: сборнк научных статей / А.Ф.Бондаренко.– К.: Кафедра, 2012.– 416 с.

Бурлан П. Симорон из первых рук, или Как достичь того, чего достичь невозможно / П. Бурлан, П. Бурлан. – СПб.: Издательство "Прайм-ЕВРОЗНАК", 2006. – 320 с.

Вашкевич Н.Н. Системные языки мозга. Магия слова. Разгадка мифов и легенд. Язык и физиология. Пробуждение сознания. – М., 1998. – 400 с.

Вашкевич Н.Н. Всемирный периодический закон. – М.: Издатель С. Ландышев, 2010. – 704 с. 

Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. – М.: Наука, 1974. – 175 с.

Гурангов В. А., Долохов В. А. Курс начинающего волшебника: учебник везения. – Спб.: Питер, 2000. – 192 с.

Донченко Е. А. Социетальная психика / Е.А. Донченко. – К. : Наукова думка, 1994. – 207 с.

Ельцин М.С. Периодическая система элементов слова / М.С. Ельцин // Путь к себе. – 1991. – № 13. – C. 15–22.

Журавлев А.П. Звук и смысл / А.П. Журавлев. – М.: Просвещение, 1981. – 176 с.

Журавлев А.П. Фонетическое значение. – Л.: Изд. ЛГУ, 1974. – 159 с.

Зимняя И.А. Ключевые компетентности – новая парадигма образования / И.А. Зимняя // Высшее образование сегодня. – 2003. – № 5. – С. 35–38.

Кинсбурский Андрей. Гои и изгои // "Академия Тринитаризма", М., Эл № 77-6567, публ.14894, 12.10.2008

Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии / Г.А. Климов. – М., 1983. – 224 с.

Ломоносов М. В. Краткое руководство к красноречию // ПСС, т. 7, М.- Л., 1952.– С. 241.

Лосев А.Ф. Знак, символ, миф. Труды по языкознанию / А.Ф. Лосев. – М.: Мысль, 1982. – 480 с.

Мифологический словарь. – М.: Сов. энцикл., 1991. –736 с.

Москальська О. І. Історія німецької мови / О.І. Москальська. – М.: Учпедгіз, 1959. – 234 с.

Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности / В.В. Налимов. – М.: Изд. Прометей, 1989. – 287 с.

Носовский Г.В. Империя / Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко. – М., 1996. – 756 с.

Носовский Г.В. Новая хронология и концепция древней истории Руси, Англии и Рима. В 2-х т. / Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко. – М.: МГУ, 1996. Т. 1. – 448 с.; т. 2. – 320 с.

Обухов Я.Л. Символдрама и современный психанализ. Сборник статей. – Харьков: Регион-инфор, 1999. – 252 с.

Паршин А.Н. Путь. – М., 2002. – 278 с.

Плыкин В.Д. В начале было слово, или След на воде. – Ижевск: Изд-во Удмурт, ун-та, 1995. – 41 с.

Прохватилов Владимир. Церковь мыслящей паутины. Математические основы метапрограммирования (вероятностно-векторная модель информационных войн) – [Электронный ресурс]. Режим доступа к ресурсу : http://professionali.ru/Topic/31407922

Сосланд А.И. Фундаментальная структура психотерапевтичекого метода, или как создать свою школу в психотерапии. – М.: Логос, 1999. – 368 с.

Сухотин А.К. Парадоксы науки. – М.: Молодая гвардия, 1978. – 240 с.

Татур В.Ю. Язык как выражение Целого или как способ самоорганизации Единого // "Академия Тринитаризма", М., Эл № 77-6567, публ.14996, 27.12.2008

Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку / Б. Уорф // Новое в лингвистике, вып. 1. – М.: Наука, 1960. – С. 141–155.

Ушакова Т.Н. Функциональные структуры второй сигнальной системы / Т.Н. Ушакова. – М.: Наука, 1979. – 248 с.

Чудинов В.А. Русские руны / В.А. Чудинов. – М.: Альва-Первая, 2006. – 328 с.

Чудинов В.А. Священные камни и языческие храмы древних славян / В.А. Чудинов. – М.: "Фаир-Пресс", 2004. – 624 с.

Bateson G. Mind and Nature. E. P. Dutton / G. Bateson. – N. Y., 1979. – 356 p.

Bateson G. Steps to An Ecology of Mind. – N. Y.: Ballantine Books, 1972.

Blanshard B. The Nature of Thought. – N. Y., 1941, vol. 2. – P. 261.

Wheeler John A., 1990, "Information, physics, quantum: The search for links" in W. Zurek (ed.) Complexity, Entropy, and the Physics of Information. Redwood City, CA: Addison-Wesley.

Примечание
 ¹⁾ Наиболее известна морфологическая классификация языков, согласно которой языки распределяются посредством абстрактного понятия типа по следующим классам, каждый из которых в целом базируется на одном из пяти этажей языка (звук, слог, слово, словосочетания, предложение). Изолирующие, или аморфные, например китайский язык, бамана, большинство языков Юго-Восточной Азии. В них морфемы максимально отделены друг от друга. Для них характерны отсутствие словоизменения, грамматическая значимость порядка слов, слабое противопоставление знаменательных и служебных слов. Агглютинативные, или агглютинирующие, например тюркские и банту языки. В них морфемы семантически и формально отделимы друг от друга, но объединяются в слова. Для них характерны развитая система словообразовательной и словоизменительной аффиксации, отсутствие фонетически не обусловленного алломорфизма, единый тип склонения и спряжения, грамматическая однозначность аффиксов, отсутствие значимых чередований. Инкорпорирующие (полисинтетические), например чукотско-камчатские, многие языки индейцев Северной Америки. Их отличие от флективных состоит в том, что слияние морфем происходит не на уровне слова, а на уровне предложения. Для них характерна возможность включения в состав глагола-сказуемого других членов предложения (чаще всего прямого дополнения), иногда с сопутствующим морфонологическим изменением основ (термин «полисинтетические языки» чаще обозначает языки, в которых глагол может согласоваться одновременно с несколь­ки­ми членами предложения). Флективные (фузионные) языки, например славянские, балтийские. В них семантические, и формальные границы между морфемами плохо различимы. Для них характерны полифункциональность грамматических морфем, наличие фузии, фонетически не обусловленных измене­ний корня, большое число фонетически и семантически не мотивированных типов склонения и спряжения. Интрофлективные языки, например иврит, характеризуются тем, что морфологические изменения в этих языках могут совершаться внутри корня.

On the basis of conducted linguistic analysis of the research field the conclusion is made about peculiar historical role of Slavonic patriotism being multinational patriotism, realized on the basis of catholic Slavonic beginning integrating a great number of peoples into single social organism. A conclusion is formulated about complex educational program of joint forming the three aspects of a man – personality, civil and professional.