Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Шамбаров В.Е.
Беседы о Руси древнейшей.
Беседа 16. «Сарматы»


Oб авторе

III в. до н.э. обстановка в Причерноморье резко изменилась. Сюда нахлынули, волна за волной, несколько нашествий. Одно из них пришло с запада. Кельтов, населявших Центральную и Западную Европу, сильно потеснили германцы и, возможно, праславяне. И точно так же, как тысячелетием раньше дорийцы, часть галльских племен снялась с места и двинулась по долине Дуная на восток. Где-то в конце 280-х — начале 270-х гг. до н.э. они вышли к Черному морю, растекаясь во всех направлениях. На севере они вторгались в Западную Украину и Бесарабию, достигали Днестра, где захватили и разорили эллинский городок Офиуссу. Но более сильных городов взять не смогли и, по-видимому, были отражены местными скифо-славянскими народами, отступив из Северного Причерноморья, хотя некоторые их племена так и осели на новых местах — в Богемии, долине Дуная, а племя котинов — где-то в Галиции. Впрочем, на север попыталась прорваться лишь какая-то ветвь галлов, а главным направлением их переселения стало южное. Они вторглись было в Грецию, однако обратились вспять, испуганные сильным землетрясением.
Кельтское Тилисское царство возникло во Фракии, а затем основная часть — племена тектосагов, толистобогов, трокмов и битуригов, переправилесь в Малую Азию. Сто лет они не давали житья соседям, пока не потерпели несколько серьезных поражений. И лишь после этого угомонились и осели здесь, образовав несколько княжеств, которые античные источники называют «Галатией». Столицей их стала основанная кельтами Анкира («город-мать»). Галлы (или галаты) надолго прервали связи Причерноморья с Грецией, поскольку временно захватили берега Босфора (один из районов Стамбула до сих пор сохранил название «Галата»).
Но для Скифии гибельным оказалось другое крупное переселение — с востока. В конце III в. до н.э. сюда двинулись сарматы. Сарматы — это обобщенное название арийских кочевых народов, обитавших в степях Казахстана и Средней Азии, причем скорее всего, не самоназвание. Такое имя они могли получить по этнониму племени савроматов, ближайших соседей скифов, живших между Доном и Волгой. Вероятно, от скифов название попало и к контактирующим с ними народам Средиземноморья, применяясь впоследствии уже ко всем племенам очередной волны переселенцев и завоевателей. Хотя в принципе, для многих греков и римлян они автоматически стали «скифами» — что тоже объяснимо, поскольку скифские и сарматские племена были близко родственными. Так, Квинт Курциний Руф указывает, что «скифское племя, живущее недалеко от Фракии, от востока распространяется к северу и не сопредельно с сарматами, как полагали некоторые, а составляет часть их». Об этнической близости этих народов сообщал и Геродот, писавший, что савроматы говорят на скифском языке, но «с ошибками».
Но во многом они и отличались. Известно, например, что у ряда сарматских народов значительную роль играли женщины, которые выступали жрицами, вождями, воительницами. Такое положение существовало у савроматов, исседонов, иксаматов. Да и персидского царя Кира, как уже отмечалось, разгромила в свое время царица массагетов Томирида. О савроматах Геродот даже полагал, будто они произошли от смешения скифов с амазонками. Мол, при сражении у реки Термодонт (на востоке Малой Азии) эллины разбили амазонок и часть их захватили в плен, погрузив, сколько вместилось, в свои три корабля. Но в море пленницы перебили мужчин, а поскольку не умели управлять кораблями, их занесло в Азовское море и прибило к устью Дона, где амазонки сошлись со скифскими юношами и образовали с ними смешанное племя. О их обычаях он сообщал, что девушки сражаются наравне с мужчинами, и только выйдя замуж, вроде как увольняются «в запас» — замужние женщины брались за оружие и садились на коня лишь при созыве общенародного ополчения. Пишут греческие авторы и о том, что каждой девушке этого племени разрешалось вступить в брак лишь после того, как она убьет врага (причем чем дальше проживал автор от Скифии, и чем более экзотическими были для него эти страны, тем большее количество убитых врагов у него требовалось савроматкам для замужества).
«Амазонками» называли савроматов и хорезмийцы, когда явились с посольством к Александру Македонскому, находившемуся в Средней Азии, и рассказывали о своих соседях. А сатрап Мидии Атропат даже привел к Александру сотню таких воительниц. «Одеты они были как мужчины-всадники, только вместо копий держали секиры и легонькие щиты вместо тяжелых. Говорят, что правая грудь у них меньше левой; во время битвы она у них наружу» (Арриан, «Поход Александра», М., 1993). Среди сарматских погребений действительно обнаружены женские с богатым убранством, в том числе воинским, со следами пышных похоронных ритуалов, человеческих и конских жертвоприношений. То есть, это были какие-то «командирши».
Что же касается «амазонок», то о них сохранилось слишком много преданий — и мифологических, и исторических, чтобы считать их существование чистым вымыслом — тем более, что располагали их обычно не за тридевять земель, а в местах относительно доступных, с которыми жители Средиземноморья имели контакты: на северо-востоке Малой Азии, на Кавказе. Кроме мифов о плавании в их страну Геракла и Тесея, легенды сообщают о нашествии амазонок в Грецию и осаде ими Афин. Причем Плутарх, обычно достаточно строгий в передаче фактов, подтверждает многочисленные следы в греческой топонимике, оставленные этим вторжением — и в Аттике, и на пути следования войска. Так что возможно, подобное событие действительно имело место в период крушения ахейской цивилизации и нашествия различных северных народов. Амазонки участвовали в Троянской войне, а в исторически известные времена зафиксированы при походе Помпея на Кавказ в битве римлян с албанами на р.Абант (Алазани).
Хотя конечно же, во всех этих преданиях правда густо перемешалась с вымыслом. Например, существование некоего отдельного народа амазонок более чем сомнительно. Скорее, речь идет о племенах, где поддерживались обычаи, подобные савроматским. Само слово «амазонка» эллины переводили от «а-маза» — «безгрудые», утверждая, что для удобства стрельбы из лука они выжигают себе правую грудь (не задумываясь при этом, каким же образом женщины после такой процедуры сохраняют способность к деторождению). Да и мифологические герои вряд ли смогли бы влюбиться в искалеченных девиц и даже, как Тесей, стали бы брать их в жены. Как видно из приведенного у Арриана описания, по крайней мере у савроматских амазонок эта часть тела была на месте. Впрочем, и о выжигании груди рассказывают лишь те авторы, которые сами по чужим краям не странствовали, а обычаи «варваров» передавали понаслышке — Геродот, например, ни о чем похожем не сообщает.
Но корень «ма» или «ама» во многих арийских языках означает «мать». (Например, у индусов верховное женское божество носило имена Ума и Амбика — «Матушка»). И скорее всего, у некоторых народов существовали религиозные общины служительниц богини-Матери, где под руководством жриц девушки проходили соответствующие обряды посвящения и инициации. В случае войны такие общины выставляли свои вооруженные отряды, и возможно, что и в дальнейшем «выпускницы» определенного общества поддерживали с ним связь, участвуя в культовых мистериях, обрядах и празднествах. В пользу этого предположения говорит то, что именно амазонки, согласно преданиям, основали знаменитый храм Артемиды Эфесской — древнейшая статуя богини, стоявшая в этом храме, была многогрудой, украшенной изображениями оленей. То есть, она представляла Мать-Природу, одновременно девственную и кормящую всех. Артемида считалась покровительницей и воспитательницей молодежи, не достигшей брачного возраста, а ее жрицы должны были давать обет безбрачия. Одновременно эти служительницы являлись охотницами и воительницами. Поэтому не исключено и то, что у некоторой категории «профессиональных» жриц для закрепления такого безбрачия действительно практиковали выжигание груди — известно, что жрецами малоазиатской Кибелы были скопцы, а скифской Аргимпасы — женоподобные «энареи», то ли евнухи, то ли гермафродиты. Но на всех женщин такое членовредительство, разумеется, распространяться не могло.
Вовсе не обязательно и малоазиатское происхождение «амазонок». Культ Великой Матери был под разными ее именами в тех или иных формах присущ всем древним народам, в том числе и индоарийским. Как уже отмечалось, статуэтки жриц с явными атрибутами служения Матери — чашами с изображениями женских грудей — характерны еще для Трипольской культуры V — IV тысячелетий до н.э., а при раскопках Аркаима выявилась очень значительная роль женщин-жриц — что относится к III тысячелетию до н. э. При описании Причерноморья античные авторы называют несколько крупных святилищ — на Днепре, в Крыму, на Тамани, в Колхиде — и все они принадлежат женским божествам. Из восьми перечисленных Геродотом божеств скифов три — женские. Псевдо-Плутарх говорит также о неких «мистериях Гекаты», происходивших в этих краях в начале весны, а Страбон рассказывает о скифском празднике «Сакея», где мужчины пьют вместе с женщинами, а потом между ними, невзирая на пол, разыгрываются бои. Развитые женские культы существовали и у славян, причем служительницами богинь у них могли быть только женщины.
Правда, культ Матери и богинь, выступавших различными ее воплощениями, обычно предполагал сочетание различных аспектов ее деятельности — и прародительницы, и воительницы, и покровительницы брака, любви, плодородия, охранительницы очага и здоровья. Причем эти богини могли порой быть и очень жестокими. Плутарх приводит одно из обращений к Артемиде: «Иль роженицу ты только что мучила, иль удавиться кого-то заставила. Или явилась от трупа нечистою, или с распутия, кровью запятнана и злодеянием душегубительным». Но у разных народов предпочтение отдавалось разным проявлениям и разной компетенции подобных богинь. Так, в странах Ближнего Востока больше внимания уделялось аспекту чувственной любви, которой соответствовали божества — аналоги Венеры, поэтому главную роль в служении им играла ритуальная проституция. У арийских народов на первый план выдвигалось другое проявление богини-Матери — в качестве покровительницы природы. Богини, соответствующие этому культу, вроде Дианы или Артемиды, обычно выполняли также функции воительниц и часто считались девственницами. Это видно даже из славянских языков, где индоарийское слово «деви», в переводе означающее просто «богиня», трансформировалось в «дева», ставшее синонимом целомудрия. А Тимофей в хвалебной песни называл Артемиду «исступленной, неистовой, бешеной, яростной».
Из этих качеств божества вытекают безбрачие и агрессивность служительниц, неоднократно запечатлевшиеся в фольклоре. Скажем, в мифах Аркадии присутствует великая охотница дева Аталанта, во фракийских легендах — воинственные Гарпалика и Полифонта, у иранцев — Гурдафарид, у ирландцев — Скатах, у германцев — девы-Валькирии, а дорийцы перед сражением молились Музам, которые приняли в их религии и функции Валькирий. Следы религиозных организаций, подобных «амазонкам», можно найти и в исторические времена — они сохранились в виде «женских» обществ и союзов, носивших обычно тайный характер. Во Фракии и Малой Азии это были менады — мужчина, попавший на их празднества, мог за это поплатиться жизнью. В Индии — общества йогини, жестоких колдуний и жриц богини-воительницы Кали, приносивших ей кровавые жертвы. У кельтов — институт жриц, игравших главную роль в ритуалах человеческих жертвоприношений. В Риме — религиозный орден весталок, которые, в частности, должны были благословлять начинаемые войны, а на кровавых гладиаторских боях занимали почетные трибуны поближе к арене. Они, как и многие легендарные воительницы, были девами, а потеря целомудрия каралась жестокой смертью. Существовал в Риме и тайный женский культ Бона Деа (Доброй богини), на обряды и сборища которого мужчины категорически не допускались.

одобные обычаи бытовали и у славян. Какая-то организация, подобная весталкам, была в крупном святилище в Ромове. Точно так же входивших в нее служительниц-гриваиток ждала смерть за нарушение девственности, как и за небрежность в поддержании священного огня, если он угасал (весталок за такую вину подвергали лишь порке). Согласно Ибн-Фадлану, у русов человеческие жертвоприношения осуществляла тоже женщина-жрица, называвшаяся «ангелом смерти». А следы существования тайных женских союзов сохранялись на Руси вплоть до XIX в. в виде празднования «Честного Семика», куда допускались только незамужние девушки, «кумившиеся» и символически «венчавшиеся» между собой с песнями, в которых упоминалось имя древней богини Лады. Хотя смысл этих обрядов, конечно же, давно был утерян, но свои сборища и ритуалы им тоже предписывалось держать в секрете (см. напр. П.И. Мельников-Печерский, «В лесах», М., 1955). Само название «Семик» очень уж близко к имени Смик — который у пруссов был богом девственности. А Лада была богиней любви и плодородия.
Известно, например, описание ее большого храма в Моравии. В нем стояла статуя обнаженной богини с длинными распущенными волосами, держащей в губах бутоны роз, в руках — золотые яблоки, и стоящей на повозке с запряженными в нее лебедями. Согласно описаниям, сквозь левую грудь просвечивало сердце и вырывался луч света, а свиту ее составляли статуи трех нагих дев. Причем качество скульптур было настолько высоко, что современники считали их авторами греков. А при храме, кстати, существовал воспитательный дом, где проходили обучение и жили на правах полумонашеской организации 150 девушек из семей знати, выполняя одновременно функции младших служительниц и охранниц храма. Так что сильные элементы матриархата в некоторых сарматских племенах наверняка были не пришлыми, а исконными, сохранившимися с незапамятных времен. И именно савроматские воительницы вошли в русские сказания под именем богатырш-поляниц, их же упоминает и «Повесть Временных Лет» обозначая по-гречески «амазонками», которые «вовсе не имеют мужей».
Сарматы издавна жили рядом со скифами. Их погребения, относимые к Прохоровской археологической культуре, часто находят на территории Оренбургской области, на Нижней Волге. В могилах находят посуду, украшения, характерные «многоствольные» свирели из кости. И почти всегда — оружие. Ножи, стрелы, длинные мечи — более метра, также считающиеся характерными для сарматских народов. И воевали они частенько, поскольку их захоронения нередко бывают коллективными, а останки носят следы повреждений, полученных в бою.
С IV в. до н. э. их неоднократно подкупали и использовали цари эллинского Боспора в борьбе против Скифии. Так, в 309 г. до н.э. в гражданской войне между сыновьями боспорского царя Перисада Сатиром II и Евмелом первый привлек в качестве союзников скифов и фракийцев, а второй — сарматские племена. Поначалу скифы одолели, разгромив противника в битве, но при осаде меотской крепости Фат, в которой укрылся Евмел, Сатир погиб, а его брат Претан оказался куда более бездарным полководцем и правителем, быстро растерял сторонников и был побежден. Евмел приказал умертвить не только его, но и всех друзей Претана и Сатира, их жен и детей. Лишь сын Сатира спасся и получил убежище при дворе царя Скифии Агара. При Боспорском дворе это означало, естественно, окончательную победу «сарматской ориентации».
Но толчком к переселению послужили не события на Боспоре, а очередной этнический взрыв в Средней Азии. Здесь туранские кочевые племена объединились под руководством Аршака из сакского племени дахов, обитавших на восточном берегу Арала, и образовали народ парфян, а затем повели борьбу за создание своего царства. Сначала оно охватило примерно территорию нынешней Туркмении, части Узбекистана и Казахстана, а потом парфяне вторглись в Иран, выгнали оттуда македонских правителей и подчинили его, возведя на престол династию Аршакидов. Естественно, эти события откликнулись во всем среднеазиатском регионе войнами за передел жизненного пространства. Одни народы терпели поражения и вытеснялись с мест проживания, другие вели завоевательную политику вместе с парфянами (или параллельно с парфянами). И толчок докатился до Дона, вылившись в сарматское вторжение.
До сих пор скифам в родных степях удавалось одолевать всех врагов. Однако сарматы, как и парфяне, произвели революцию в военном деле. Они создали тяжелую конницу — прообраз будущих рыцарей. Всадники, защищенные пластинчатым металлическим панцирем и шлемом, были вооружены длинными прямыми мечами и четырехметровыми копьями, которые цепочкой крепились к шее лошади, чтобы в удар вкладывалась вся сила движения. У некоторых племен (или в некоторых родах войска) броней защищались даже кони. Гелиодор в своем сочинении «Эфиопика» описывает это вооружение: «Одетый в доспехи и как бы упакованный всадник садится на коня, но из-за веса он не может сдалать этого самостоятельно, и его поднимают другие. Когда дело доходит до сражения, он отпускает коню уздечку, дает ему шпоры и бросается на врага, как человек из железа или живая железная дребезжащая статуя, копье направлено по горизонтали и держится кольцом на шее лошади. Конец древка висит на петле на шенкеле и при ударе не отходит назад, а поддерживает руку всадника, которому нужно только отразить удар. Если он ложится на копье и всем весом нажимает на него, то пронзает все, что попадается ему на пути, и одним ударом порой поднимает двух человек» («Эфиопика», 9,15)
О подобном снаряжении «азиатских скифов» писал, например, Арриан, служивший во II в. римским наместником в Каппадокии и хорошо знавший парфянское и сарматское вооружение (ему самому пришлось отражать их вторжения). Помпоний Мела также сообщает, что «население Сарматии по одежде и вооружению ближе всего подходит к парфянскому». Снаряжение тяжелой латной конницы парфян и туранцев с длинными копьями, одним ударом способными нанизать несколько врагов, подробно описывает и Плутарх в своих книгах «Лукулл», «Помпей», «Красс» (что, правда, не мешает ему презрительно именовать «варварами» народы, перенявшие лучшие достижения греческой культуры — в том числе классический театр, а в вооружении и военной технике наголову превзошедшие римлян).

других источниках также содержатся упоминания, что в III — II вв. до н.э. на Востоке появились «неранимые» — настоящие рыцари, облаченные в доспехи, сражающиеся на огромных, тоже закрытых железом «нисейских» конях, специально выведенных, чтобы выдержать тяжесть брони. Их изображения обнаружтваются на рельефах и граффити. Железные латы, шлемы и оружие обнаружены археологами в многочисленных сарматских погребениях. Тацит отмечает, что едва ли какая-нибудь армия была способна выдержать напор сарматской кавалерии, если ей не препятствовали местность и погодные условия. Выстроившись в линию и сохраняя строй, такая конница наносила страшные лобовые удары, сметавшие врага. Легкая кавалерия скифов, основным вооружением которых были лук со стрелами, дротики и короткие мечи, выдержать подобных атак не могла и была разгромлена.
Хронология разыгравшейся войны не совсем ясна. Началась она, вероятно, в конце III в. до н.э., а основная битва за Северную Таврию происходила, согласно Полибию, около 179 г. до н.э., Л.Н. Гумилев датирует ее 190 -180 гг. до н. э. Но после поражения скифов война пошла на полное их истребление. Убивали всех, кого могли настичь. Страбон сообщает, что савроматы, «сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню». Причина такой жестокости остается загадкой. Накопившиеся давние счеты? Религиозная вражда? Кровная месть? Спаслась только та часть скифов, которой удалось отступить. Одни ушли в Крым, взять который савроматы так и не сумели. И там образовалось новое скифское царство, названное в «Велесовой Книге» «княжеством Суренжань» (II 6в). Возможно, как раз тогда эта часть скифов, смешавшаяся с таврами, стала для праславян «сурожцами», т.е. жителями Сурожа — в данном случае, как обобщенное название Крыма. Точно так же, как для эллинов они стали «тавроскифами» — скифами, живущими в Таврике (Крыму), в отличие от просто «скифов», коими стали для греков уже сарматы. Столицей царства был Неаполь-Скифский близ нынешнего Симферополя.
Другая часть скифов отступила на запад, в поднепровские леса. Третья откатилась на юг, за Дунай, где они осели в Добрудже, получившей впоследствии название «Малой Скифии». Тут скифы смешались с придунайскими кельтами, в результате чего возникло воинственное племя «кельтоскифов» или «бастарнов», долгое время поставлявшее высокопрофессиональных наемников чуть ли не во все армии.

римерно в это же время, а может и раньше Причерноморской Скифии было разгромлено и исчезло государство «особых скифов» на Средней Волге и Каме. Кем — видно однозначно, поскольку здесь обнаруживаются и сарматские погребения. Но Дьяковская угорская культура и Городецкая на Оке уцелели. Поселения Городецкой культуры начинают строиться восточнее — на местах погибшей Ананьинской. Откуда можно предположить, что угорские и «тиссагетские» племена поддержали савроматов и выступили с ними в союзе — может быть, из-за того, что прежде были покорены скифами и обложены данью.
Оседлые племена Скифии и те, кто отступил на запад, имели возможность к более долгому сопротивлению — все же лесостепь куда менее удобна для действий тяжелой конницы, чем открытые степные пространства. По данным А.С. Бугая, исследовавшего методом радиоуглеродного анализа знаменитую оборонительную систему Змиевых валов на Украине, самые древние из них датируются как раз II в. до н. э. Это, кстати, еще раз говорит о том, что поднепровские предки славян были действительно полноправными союзниками скифов, а не покоренными невольниками — иначе для них было бы более логичным ударить своим поработителям в спину и войти в союз с сарматами. Ведь по законам степной войны «враг моего врага — мой друг». Но праславяне в борьбе за Причерноморье сражались на стороне скифов. И хотя никакие подробности боевых действий до нас не дошли, можно сказать вполне определенно — сарматы все же одолели. Возможно, в лесной войне их коннице помогли тоже угры — в последующие века зафиксировано значительное их расселение на территории Восточной Европы.
Археологические раскопки показывают, что Милоградская культура Среднего Поднепровья во II в. до н. э. погибла с явными следами вражеского нашествия. А возникшая на ее месте Зарубинецкая культура представляла значительный регресс — мелкие поселения вместо крупных городищ, охота и рыболовство вместо развитого скотоводства и земледелия. Следующую высокоразвитую культуру — Черняховскую, археологи датируют уже II веком нашей эры. Разрыв составляет около 300 лет. Разгромленные осколки скифско-славянских племен должны были отступить на запад, к Карпатам, где жили их родичи. Естественно, какая-то часть людей предпочла остаться, хотя и вынуждена была сменить образ жизни — они-то и оставили следы Зарубинецкой культуры.

© В.Е. Шамбаров. 2004

Шамбаров В.Е. Беседы о Руси древнейшей. Беседа 16. «Беседа 16. Сарматы» // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.11255, 04.06.2004

[Обсуждение на форуме «Праславянская Цивилизация»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru