Рассматривается проблема субъектной активности. Вводится представление о т.н. «процессе сопряжения», в котором часть энергии фоновой активности неорганической среды используется субъектом для отклонения от этой активности. Далее эти идеи соединяются с некоторой моделью субъекта – т.н. «субъектной онтологией», в которой важную роль играет некоторая ценностная субъектная мера («степень себя»). Рассматриваются примеры и приложения модели субъектных онтологий в механике, экологии, теории эволюции, экономике, исследовании операций, психологии

Современная ситуация в науке достаточно симптоматична: в той или иной мере все говорят о рождении новой рациональности (неклассической или даже постнеклассической), о формировании новой парадигмы научного знания, сближающей естественные и гуманитарные науки. В такие периоды «научных революций» всегда есть потребность в символах. Появляются области знания и даже целые науки, выполняющие такую неклассически-символическую роль. Вместе с конкретными новыми теориями они несут в себе гораздо более емкий заряд нового научного мировоззрения, новой неклассической ментальности. Сосредотачиваясь вокруг некоторого научного ядра, понятия таких наук отсылают к чему-то большему, стимулируют поиск новых источников своего неклассического смысла. Такой наукой-символом сегодня является и синергетика. В ней наработан уже достаточный научный аппарат, связанный с термодинамикой неравновесных процессов в открытых системах, но в то же время ясно чувствуется и символическая роль данной науки, привлекающая к себе не только «естественников», но и «гуманитариев». До сих пор мы не можем говорить о достижении некоторых, хотя бы минимальных, критериев достаточности в оформлении целостного образа неклассической науки. Каждое вновь появляющееся достижение — квантовая физика, неравновесная термодинамика, теория категорий, кибернетика, и т.д. — приближают нас к этому целостному образу, но по-прежнему не могут исчерпать некоторой заложенной в нем полноты, и вновь и вновь оказываются науками-символами новой рациональности.

С этой точки зрения и синергетика содержит в себе направленность на что-то большее, сравнительно с ее уже оформленным научным аппаратом. Не вдаваясь в детали, сегодня можно говорить о двух основных составляющих этого предпосылочного слоя синергетики, принимаемого «по умолчанию». Мы будем условно называть эти составляющие «слабой» и «сильной» синергетикой.

«Слабая» синергетика — это та часть синергетики, которая ориентируется, как на свой эталон, на процессы организации, протекающие в неорганических (неживых) системах («слабых» системах). Более содержательной характеристикой этого направления является неявное убеждение его сторонников в естественности равновесия. Неравновесные процессы в данном случае рассматриваются как некоторого рода эпифеномены — нечто искусственное (хотя, возможно, и порождаемое в недрах самого естества), требующее определенного напряжения для своего осуществления, некоторых локальных условий. Идеи «слабой» синергетики получили свое явное выражение в существующей термодинамике — как равновесной, так и неравновесной, поскольку и та и другая отталкиваются от принципа отождествления необратимости и роста энтропии.

«Сильная» синергетика не получила своего законченного формального выражения, но неявно присутствует в символической «начинке» самой «слабой» синергетики, делая ее синергетикой вообще, придавая ей связующую силу по отношению к процессам организации в живой и неживой природе. Основной признак «сильной» синергетики — рассмотрение неравновесности как естественного состояния. В какой-то мере это убеждение свойственно и физику-синергетику, поскольку он с необходимостью пытается вывести законы организации, хотя затем и совершает «компенсацию» этой «ошибки» на эпифеноменальность подобных процессов. В большей степени эта установка на естественность неравновесия присуща исследователям с более «гуманитарным уклоном». Это — биологи, психологи, философы, историки и т.д. Яркий пример — Эрвин Бауэр, выдвинувший принцип устойчивого неравновесия живых систем [1]. Именно существо, а не вещество, гораздо в большей мере наталкивает нас на идею некоторой первичности организации и порядка.

B конечном итоге это не две альтернативы — «слабая» и «сильная» синергетика. Это скорее два дополнительных источника единого синтеза. Но если первая уже достаточно развита, то вторая по-прежнему погружена в область полупроявленных интуиций. Достаточно насущна поэтому проблема более четкой экспликации основных ментальных конструкций «сильной» синергетики и их формализации. Некоторым продвижениям в этом направлении и предполагается посвятить основную часть этой работы.

Если основной конструкцией «слабой» синергетики является понятие объекта – некоторой целостности, для которой естественно равновесие, то столь же центральным концептом «сильной» синергетики должно быть понятие субъекта (вернее, субъекта-2 – см. ниже) – естественно неравновесной целостности. Идеи «равновесия» и «неравновесия» до некоторой степени условны – то, что неравновесно с одной точки зрения, может оказаться равновесием в более широком смысле этого слова. Под «равновесием» мы будем понимать в данном случае состояние по крайней мере локального экстремума системы в рамках того или иного неорганического потенциала (в качестве такого потенциала может выступать потенциальная энергия гравитационного или электрического поля, разного рода термодинамические потенциалы – энтропия, энтальпия, свободная энергия, и т.д. Второй закон термодинамики оказывается в этом случае одним из частных выражений движения, снижающего неорганический потенциал). Далее мы предполагаем, что понятие «неорганического потенциала» каким-либо образом зафиксировано – либо перечислением тех потенциалов, которые составляют частные разновидности неорганического потенциала, либо указанием некоторого общего свойства таких потенциалов. Такого рода фиксация представляет из себя отдельную проблему и специально нами здесь рассматриваться не будет. Решение этой проблемы должно состоять в согласовании рационального ее представления с нашей интуицией неорганического (физико-химического) процесса. Естественное движение объекта (объектная активность) при этих условиях может быть описано как движение, снижающее неорганический потенциал (возможно, не просто снижающее, но и осуществляющее это снижение некоторым оптимальным образом, например, движением вдоль градиента неорганического потенциала). В этом случае субъектная активность окажется в той или иной степени отклоняющейся от схемы описания движения только на основе снижения неорганического потенциала. Одним из наиболее распространенных примеров такого отклонения в случае биологических процессов являются, как известно, разного рода процессы сопряжения. Процесс сопряжения – это соединение несомого процесса с несущим процессом, в результате которого часть снижения неорганического потенциала в несущем процессе используется для повышения потенциала в несомом процессе. Например, при синтезе молекулы АТФ в процессе метаболизма у гетеротрофов несущим процессом может быть распад питательных веществ, несомым – синтез молекулы АТФ из АДФ. Если на графике по оси ординат изображать значения потенциала (П), а по оси абсцисс – время (t), то процесс сопряжения может быть изображен в следующей символической форме – см. рис.1.

рис.1

В несущем процессе потенциал падает от значения П3 до П0, в то время как в несомом процессе потенциал возрастает от П1 до П2.

На примере процесса сопряжения особенно наглядно видно, что субъекты не могут обойтись в своей деятельности только пассивным следованием ходу природных самопроизвольных процессов. Например, активность клетки как субъекта проявляется в том, что клетка нуждается в процессах, идущих против хода самопроизвольных природных процессов (т.е. с ростом неорганического потенциала). Но клетка, тем не менее, и не нарушает законов природы. Она поступает гораздо мудрее и экономичнее – онаиспользует глобальный естественный ход природных процессов для локального отклонения от этого хода. Подобно тому как водяная мельница может быть использована человеком для того, чтобы поднимать воду, так и в процессах сопряжения клетка использует падение потенциала несущего процесса для подъема потенциала несомого процесса. С одной стороны, живые организмы не нарушают законов физики в целом, так как, если мы рассмотрим суммарное изменение потенциала в процессе сопряжения, то в итоге потенциал все же падает, т.е. величина падения потенциала в несущем процессе должна превышать величину роста потенциала в несомом процессе. В самом деле, чтобы мельничное колесо вращалось, необходимо, чтобы вода все же падала, т.е. не вся потенциальная энергия должна переходить в энергию вращения колеса, но только часть этой энергии. Но, с другой стороны, локально, в рамках только несомого процесса, живые организмы устойчиво изменяют ситуацию против хода естественных процессов. Таким образом, живые организмы локально нарушают ход естественных процессов, не нарушая его глобально. Именно это мы видим в используемых живой клеткой процессах сопряжения.

Процессы сопряжения повсеместно распространены в обмене веществ. При синтезе АТФ несущим процессом выступает процесс поглощения света или расщепления питательных веществ, несомым – синтез молекулы АТФ из АДФ. Во второй половине метаболического цикла, наоборот, несущим процессом становится распад молекулы АТФ до АДФ, а несомыми процессами выступают различные процессы, которые обеспечивают жизнедеятельность клетки и также идут против хода самопроизвольных процессов, — синтез нужных для клетки веществ (белков, жиров, углеводов, и т.д.), движение клеточных структур (перемещение актин-миозиновых нитей при мышечном сокращении, движение жгутиков, и т.д.), транспорт веществ через мембраны, и другие процессы.

Нельзя утверждать, что процесс сопряжения является примером чисто объектной активности. Тот факт, что устойчивое изменение неорганического потенциала здесь хотя и локально, но обращается вспять, выражает направление субъектного процесса, в той или иной мере отклоняющегося от хода естественного неорганического процесса. Мы видим в этом случае действие иного принципа движения, который хотя и не нарушает глобально принцип неорганического равновесия, но локально оказывается достаточно устойчиво отклоняющимся от последнего. Это принцип, названный Э.Бауэром принципом «устойчивого неравновесия». Этот принцип является проявлением субъектной активности, согласованной, но отнюдь не совпадающей с объектной активностью физико-химических процессов. Такое промежуточное положение принципа «устойчивого неравновесия» обычно склоняет позицию ученого в одну из крайностей – либо к отрицанию самостоятельности этого принципа, в силу его глобальной согласованности с условиями неорганического равновесия (позиция редукционизма), либо к гипертрофии самостоятельного значения этого принципа и возведении его в ранг нового закона природы, отрицающего принципы неорганического равновесия (позиция витализма). Мы ходели бы подчеркнуть возможность третьей точки зрения на принцип «устойчивого неравновесия» — этот принцип выражает особый статус особого рода субъектной активности, переходящей в состояние тождественности с объектным движением на глобальном уровне и отрицающей это движение локально. И именно в единстве этих двух определений и нужно брать это состояние, не пытаясь отбросить одну из двух составляющих – по-видимому, способность удержаться в равновесии этих двух крайностей и является на сегодня наиболее трудной точкой зрения.

Тот факт, что субъектная активность в процессе сопряжения оказывается устойчивой в локальном отклонении от принципа неорганического равновесия, позволяет предположить наличие собственного равновесия и, следовательного, собственного потенциала, не совпадающего, хотя и согласованного с неорганическим потенциалом (в этом случае проблема четкого выделения неорганического потенциала оказывается практически неважной для рассматриваемой нами проблемы «субъектного» потенциала. В самом деле, тот факт, что некоторый вид активности вынужден использовать схему сопряжения в отношении другого вида активности, говорит за то, что первый вид активности выходит за рамки второго вида активности и не может проявить себя так же непосредственно, как второй вид активности. Следовательно, тем самым уже предположено определенное разделение этих двух видов активности, но только эта идея и используется нами в настоящем рассуждении). В целом субъектную активность в этом случае можно было бы представить в следующей форме. Жизнедеятельность субъекта также могла бы быть выражена в форме снижения некоторого «субъектного» потенциала, который лишь частично синхронизируется со снижением неорганического потенциала. На тех участках, где оба эти потенциала синхронизированы, субъект просто использует соответствующие неорганические процессы. Там же, где снижение «субъектного» потенциала требует повышения неорганического потенциала, субъект использует процессы сопряжения, осуществляя повышение неорганического потенциала в форме потенциала несомого процесса. Такую схему взаимоотношений «субъектного» и неорганического («объектного») потенциалов можно называть схемой сопряжения этих потенциалов (в этой схеме можно видеть пример конкретного решения проблемы синтеза «слабой» и «сильной» синергетики). Таким образом, наша основная гипотеза состоит в предположении существования в процессах сопряжения не одного, а двух потенциалов – «субъектного», выражаемого в несомом процессе, и «объектного», реализующего себя в несущем процессе. С этой точки зрения субъектные активности в процессах сопряжения могут быть, по нашему мнению, также описаны в терминах снижения (возможно, градиентного) некоторого «субъектного» потенциала. Такая постановка вопроса позволяет, с нашей точки зрения, более свободно подойти к поиску законов субъектной активности, не требуя обязательно от них представления в качестве частного случая объектной активности (снижения неорганического потенциала). Хотя «субъектный» потенциал согласован с неорганическим потенциалом в рамках схемы сопряжения, но во всем остальном «субъектный» потенциал может быть достаточно свободным от определений неорганического потенциала. Такого рода подход предполагает поиск формы «субъектного» потенциала не столько в рамках частных случаев законов изменения неорганического потенциала (например, в рамках неравновесной термодинамики), сколько на собственной почве субъектной активности. Первоначально, по-видимому, достаточно плодотворной будет идея многообразия различных «субъектных» потенциалов, накладывающая на каждый из них минимальные требования потенциальности вообще. Мы приводим ниже пример концептуализации субъектной активности, отвечающий этим достаточно общим требованиям.

Субъектная деятельность — специальный случай изменения во Вселенной. Давайте представим полет птицы, например. В каждый момент времени птица находится в некотором положении дел, в которое входит как состояние среды, так и положение птицы в этой среде, расположение ее тела в пространстве, ее состояние, тот образ реальности, который воспринимается птицей, и т.д. Полет птицы может быть рассмотрен как набор таких положений дел. Птица может изменять эти положения дел, только меняя собственное тело: махая крыльями, поворачивая голову, передвигая лапами, и т.д. Допустим, птица принимает участие в длинном сезоном перелете и ориентируется в пространстве. Как она это делает? Очевидно, просто чувствует, куда следует лететь, она обладает непосредственным ощущением того, каков верный путь и те действия, которые призваны осуществить его. Несомненно, птица не вычисляет собственный курс, она лишь интуитивно чувствует правильное направление. Здесь мы имеем дело со случаем субъектной интуитивной (живой) деятельности, которая, по-видимому, является первичным видом активности в жизнедеятельности существ. Такая живая деятельность (субъектная активность) обеспечивает правильную реализацию многих сложных субъектных действий без обращения к рефлексии над ними. Чтобы обеспечивать живую деятельность 1) субъект некоторым образом должен быть связан со многими возможными положениями дел, 2) субъект должен быть способен оценить эти положения дел, и 3) эта оценка должна быть выполнена на уровне самых простых определений, типа «хорошо» и «плохо».

Для того чтобы выразить эти необходимые условия живой деятельности, мы выдвигаем понятие «степени себя» субъекта (см. [8,9]), определенного на некотором множестве положений дел. Субъект чувствует, насколько он присутствует в некотором положении дел, и это фундаментальное чувство становится главным условием живой деятельности. Например, птица, ориентирующаяся в пространстве и обнаруживающая себя в некотором положении дел, непосредственно чувствует степени себя в некоторых возможных положениях дел и выбирает положение дел (или, вернее, непосредственно побуждается к нему) с максимумом степени себя (это экстремальное положение дел конечно должно быть определено в рамках сферы достижимости органными функциями). Таким образом определенный организм, а не механизм, живой деятельности должен быть встроен в птицу и в любой субъект в общем случае.

Двигаясь от концепции к модели, мы в первую очередь уточняем понятие «положение дел». Под «положением дел» будем понимать любой фрагмент определенности, который может быть описан некоторой системой независимых параметров – «степеней свободы». В простейшем случае, который и будет предполагаться нами в дальнейшем, каждому положению дел поставлена в соответствие точка из некоторого линейного пространства. Тогда координаты этого линейного пространства выражают степени свободы положения дел. Таким образом, множество положений дел оказывается в данном случае репрезентированным множеством точек в некотором абстрактном линейном пространстве. Мы не требуем, чтобы это множество точек само было линейным пространством. Достаточно, чтобы оно было подмножеством множества элементов линейного пространства. На каждом положении дел определена интегральная мера чувственности существа – его «степень себя». Это положение также может быть выражено в терминах модели. Именно, введем для множества положений дел некоторое правило, которое сопоставляет каждому положению дел число, принимающее значения от нуля (0) до единицы (1). Стиль, который мы демонстрируем таким построением, — это стиль математика. Математик может не интересоваться конкретным видом рассматриваемого правила, возможностями его введения или познания. Он первично вводит некоторый абстрактный объект и оперирует им в рамках конструктивных определений данного объекта.

Модель субъекта может быть в этом случае представлена в следующем виде. В каждый момент времени субъект дан как некоторое положение дел. Множество всех возможных положений дел будем называть онтологией. Пусть некоторое положение дел u описывается параметрами p₁, p₂, …, p_n, тогда подположение дел u* для u – это положение дел, описанное любым подмножеством параметров p_i. Мы можем понимать под телом субъекта в некотором положении дел u такое подположение дел u*, что субъект способен изменить полное положение дел u только через изменение u*, то есть его параметров (случай, где u=u* не исключен). Поэтому субъект может изменять общее положение дел, только изменяя собственное тело в этом положении дел. Тело субъекта есть множество всех тел субъекта во всех положениях дел. Тело – это система органов, и каждый орган имеет собственную функцию. Афферентные органы создают положения дел как таковые, эфферентные органы меняют положения дел с помощью собственных органных функций.

Пусть онтология U (универсум) есть множество положений дел u, на U определим отображение P:U® U_p, где P(u) = {p₁, …, p_n}- множество параметров, описывающих u. Пусть также на U определено второе отображение V:U® X, где X – линейное пространство, и V(u) — вектор в X. Тогда определим U* как множество всех подположений дел из U, причем, u* — подположение дел положения дел u, или u*Ј u, если множество параметров u* является подмножеством параметров u, т.е. P(u *) Н P(u). Очевидным образом для U* определено отображение P:U*® U*_p. Пусть тело B(u) в u будет некоторым подположением дел u*Ј u, тогда тело B есть множество {B(u):uО U}.

Пусть y:U® [0, 1], где y (u) — степень себя в положении дел u. Таким образом, на U определено скалярное поле степеней себя. Значение y (u)=0 (1) может быть проинтерпретировано различными способами: как смерть, максимальное неудовольствие (счастье, максимальное удовольствие), и т.д.

Теперь мы можем определить субъекта (как, по крайней мере, субъекта-1 – см. ниже), воплощенного в онтологию U, или Субъектную Онтологию, как тройку

<U,B,y >

где U — онтология, множество положений дел, B — тело, y — y -функция.

Сформулируем теперь следующий постулат, определяющий принцип субъектной деятельности:

Постулат живой деятельности. Идеал живой деятельности субъекта формируется по градиенту скалярного Y -поля степеней себя.

Это означает, что если субъект находится в положении дел u, то идеал его деятельности таков, что он должен перейти в такое ближайшее положение дел uў и перейти таким образом, чтобы: 1)степень себя в uў была максимальной для некоторой окрестности u, 2) степень себя возрастала быстрее всего при данном переходе к uў (мы предполагаем, что второе условие не всегда может иметь смысл, и тогда «постулат живой деятельности» должен быть ограничен только первым пунктом).

Как правило, на субъектной онтологии определено также отображение u:A® U, где АН R – множество вещественных чисел и u(t) – положение дел в настоящий момент времени tО А.

В качестве примера рассмотрим простейший случай субъектной онтологии так называемого «пешеходного субъекта».

Птицы летают в воздухе, люди ходят по земле, и мы можем перемещаться столь же интуитивно, по степеням себя, как это делает птица во время полета, непосредственно чувствуя, какой путь является хорошим или плохим. Эти степени себя могут быть согласованы с некоторыми объективными факторами типа длины пути, и т.д., и мы в этом случае не вычисляем длину, но просто чувствуем, хорош этот путь или нет. Поэтому мы имеем здесь дело с примером живой деятельности (субъектной активности) в специальной субъектной онтологии. Субъектом в данном случае является своего рода «пешеходный субъект», и ниже мы собираемся описать его онтологию.

Давайте представим простейшую ситуацию нашего перемещения в пространстве, когда мы идем по плоской поверхности от точки A до точки C, принимая во внимание только геометрические факторы. Ясно, что в этом случае y -функция должна быть согласована с принципом минимальной длины.

Итак, тройка <U, B, y ₁> — простейший пешеходный субъект, если uО U Ы u — область D в плоскости R² (см. pиc.2)

риc.2

с точками A, C и B в ней. Для u определены три параметра: P(u) = {p_A, p_B, р_C}, где p_X — параметр, определяющий место точки X в D. Введем систему координат Oxy в D, тогда V(u) = (x_A, y_A, x_B, y_B, x_C, y_C), где (x_Z, y_Z) — координаты точки Z, и определено отображение V:U® L, где L — 6-мерное евклидово пространство. Если А и С фиксированы, тогда P(u) = {p_B}, и пространство L 2-мерно.

U = {u: A, B, СО D}, и U — онтология. Пусть телом B будет точка B. Деятельность тела B – это перемещение B в D.

Для того чтобы определить y ₁-функцию для простейшего пешеходного субъекта, будем предполагать, что живая деятельность в <U,B,y ₁> выражает себя в перемещении по прямой линии, соединяющей точки A и C, если B находится в точке A в начальный момент времени t₀, т.e. определено отображение u: [t₀, t_k]® U. Пусть u₀ будет u(t₀), гдe B находится в точке A, и U|u₀ будет подмножеством U, где uО U|u₀ тогда и т.т., когда p_A=p_A0 и p_С=p_С0 (здесь P(u₀)={p_A0,p_B0,p_C0}). Мы будем называть U|u₀ областью автономности, — это множество всех положений дел, способных быть порожденными из u₀ только на основе изменения параметров тела (т.е. только через посредство деятельности тела). Соответственно, и y ₁-функция определена в этом случае только на параметрах тела как своих аргументах. Переход от одной области автономности к другой может происходить при вмешательстве в положения дел иных факторов, чем деятельность субъекта (другой субъект, объектные процессы в онтологии). Деятельность субъекта в рамках одной области автономности можно назвать опероном. Если деятельность субъекта исчерпывается таковой в рамках одной области автономности, то это автономный субъект, если же нет, то мы имеем дело с гетерономным субъектом.

Положим, что U= U|u₀ в нашем случае, тогда скалярное y ₁-поле на U может быть представлено как скалярное поле на D, зависящее только от положения точки B. Принимая во внимание все выдвинутые предположения, мы можем считать, что движение, как живая деятельность, реализуется в описываемом случае по градиенту grady ₁, т.e.

если r(t) = (x(t), y(t)) = (x(t), ax(t)+b) — прямая между A и C,

то rў (t) = l grad y ₁, l > 0.

Мы можем предполагать в этом случае выполнение следующих условий: y ₁(C)=1 и y _1О [0;1].

Далее, усложним описанную ситуацию введением «клумбы». Мы можем рассматривать «клумбу» как источник сил в y -поле. Именно, если определенное круглое препятствие, «клумба», находится на прямой линии между А и C, тогда траектория движения превращается в кривую — см. pиc.3.

риc.3.

Скалярное y -поле образует соответствующее векторное grady -поле, которое является потенциальным, то есть Rot(grady)=0. Можно рассматривать W=Е(1-y), Е>0, как аналог потенциальной энергии, тогда

= — gradW = — grad Е(1-y) = Е grady

является некоторой силой в y -поле. Величина Е может рассматриваться в этом случае как аналог полной энергии, К = Еy — как аналог кинетической энергии в y -поле. С этой точки зрения степень себя y в положении дел u может быть рассмотрена как степень кинетизации аналога полной энергии y –поля в положении дел u. В самом деле, в этом случае y =.

Если мы знаем кривую r(t), и мы продолжаем предполагать, что rў (t) = l grady, тогда изменение кривой коррелирует с изменением y -поля, и мы можем пытаться найти y -поле, зная траекторию перемещения.

Пусть = ₁ + ₂ в ситуации с «клумбой», где ₁ = Еgrady ₁. Тогда ₂ может быть представлена как сила, вызванная «клумбой»-зарядом в y -поле.

Случай пешеходного субъекта можно рассматривать как универсальный для описания конструкций субъектных онтологий. Именно, если дана субъектная онтология <U,B,y > с отображением V:U® X, где X – линейное пространство, то для этой онтологии всегда можно построить изоморфную субъектную онтологию <V(U),V(B),y >, в рамках которой деятельность субъекта может быть представлена как перемещение точки в абстрактном пространстве X, т.е. как деятельность своего рода «пешеходного субъекта», шагающего в линейном пространстве X.

Если текущее положение субъекта S=<U,B,y > в момент времени t выражать через положение дел u(t), то само положение дел u(t) можно трактовать как представления субъекта, значение y -функции y (t)= y (u(t)) – как интегральную меру чувственности, и, наконец, вектор градиента grady (t) (или его аналоги для дискретного случая) – как вектор воли субъекта S в момент времени t.

Обеспечение теоретического уровня в том или ином знании, использующем концепцию субъекта, означает в данном случае реконструкцию этого знания в качестве субъектной онтологии и представление активности субъекта как реализации некоторого принципа оптимальности в соответствующем y -поле. Всё разнообразие устоявшихся живых деятельностей может рассматриваться с этой точки зрения как различные выражения одного фундаментального Закона Субъектности: увеличивать степени себя и делать это как можно быстрее.

Например, если мы пытаемся представить процесс сопряжения (например, синтез АТФ) как проявление субъектной активности, то мы должны предположить некоторую субъектную онтологию на биохимических процессах (биохимического субъекта) <U,B,y > и связать ее схемой сопряжения с изменением термодинамического потенциала, в качестве которого в данном примере может выступить свободная энергия F. Пусть в процессе сопряжения (например, синтеза АТФ) изменение свободной энергии в несомом процессе составило величину D F=F₂-F₁ > 0 (произошло увеличение неорганического потенциала в несомом процессе). Представить этот процесс как проявление субъектной активности означает в данном случае предположить равенство ЕD y =D F, где Е — аналог полной энергии y -поля биохимического субъекта, D y =y ₂-y ₁ > 0 – происходит повышение соответствующих степеней себя биохимического субъекта. Но в этом случае «субъектным» потенциалом является величина Е(1-y)=W, которая падает в изменении ЕD y, т.к. ЕD y =Е(y ₂-y ₁)= -Е((1-y ₂)-(1-y ₁))= -D W. Таким образом, D W= -D F, т.е. неорганический и «субъектный» потенциалы инвертированы в данном случае. В общем случае возможны различные отношения этих потенциалов, т.е. D W= ± D V, где V – неорганический потенциал. Если бы всегда выполнялось равенство D W=D V, то «субъектный» потенциал совпал бы с неорганическим потенциалом, субъект совпал бы с объектом, и понятие «субъекта» оказалось бы излишним. Если имеется последовательность нескольких процессов (не обязательно процессов сопряжения), выражающих последовательные этапы субъектной активности и представленные последовательностью приращений неорганического потенциала D ₁V, D ₂V,..., D _nV, то в этом случае имеем равенства D W=, где D W – суммарное изменение «субъектного» потенциала, D _iW<0 и D _iW=± D _iV (имеется в виду, что изменение потенциала D _iV монотонно). Таким образом, «субъектный» потенциал постоянно продолжает падать на всем протяжении субъектной активности, в то время как соотнесенные с «субъектным» потенциалом отдельные «порции» неорганического потенциала D _iV могут как возрастать (в процессах сопряжения), так и падать. Чтобы субъектная активность в самом деле была таковой, необходимо, чтобы хотя бы в одном случае существовало равенство D _iW= -D _iV (случай процесса сопряжения). Именно это соотношение мы встречаем постоянно в биофизических и биохимических процессах. «Очевидно, что сопряженные процессы универсальны в живой природе» – пишет, например, М.В.Волькенштейн в «Общей биофизике» [3,с.298].

Сделаем ряд замечаний по поводу некоторых следствий и возможных приложений описанной модели субъекта.

1. Приложения модели в механике.

Понятие субъекта можно рассмотреть двояко: 1)в рамках определений субъектной онтологии, предполагая достаточным для введения субъектной активности возможность представления активности как оптимального движения в y -поле (такое понимание субъекта можно назвать «субъектом-1»), 2)в рамках не просто оптимального движения в y -поле, но и такого движения, которое хотя бы на некотором участке связано с объектной активностью схемой сопряжения («субъект-2»). Ясно, что субъект-2 – это более сильное представление о субъекте (субъект-2 – это в первую очередь то, что Аристотель называл «растительной душой», так как именно функции питания, роста и размножения – как основные функции «растительной души» — в первую очередь согласованы с объектными процессами схемой сопряжения). Всякий субъект-2 – это всегда и субъект-1, обратное же неверно. В частности, то, что понимается нами как объект, также может быть представлено как случай субъекта-1. Такой подход позволяет рассмотреть концепцию субъектных онтологий как некоторое основание синтеза живой и неживой природы. В качестве примера представления объекта как субъекта-1 предлагается пример из теоретической механики. Как известно, в случае консервативных механических систем сила F может быть представлена в виде F=gradj, где j – силовая функция. Потенциальная энергия W в этом случае равна W= -j, т.е. F= -gradW. Для консервативных систем, как известно, верен закон сохранения энергии, т.е. E=K+W, где Е – полная энергия системы, K — кинетическая энергия системы. Введем в этом случае механическую степень себя системы, y _M, как величину y _M = , выражающую степень кинетизации состояния механической системы. Так как 0Ј KЈ E, то y _MО [0,1]. В этом случае получим F=-gradW=-grad(E-K)=gradK=gradEy _M=Egrady _M – движение механической консервативной системы может быть представлено как движение по градиенту в скалярном поле механических степеней себя.

2. Примеры субъектных онтологий (как субъекта-2) в различных дисциплинах.

Одно из центральных понятий экологии, понятие «экологической ниши», предполагает рассмотрение пространства Е экологических факторов, в качестве измерений которого выступают количественные определения экологических факторов (например, интенсивность света, температура воды, плотность популяции, и т.д.). Точка пространства Е может быть рассмотрена как экологическое положение дел, а само простанство Е – как экологическая онтология. Экологическая ниша R определяется в этом случае как та область Е, где рассматриваемый вид может существовать. Такого рода определение экологической ниши требует введения некоторого интегрального показателя жизнеспособности вида, роль которого играет так называемая функция благополучия (см. напр. [13,с.114]). Функция благополучия j — это некоторый функционал, определенный на Е, и принимающий значения на некотором отрезке [а,b] вещественных чисел. Обычно функция j строится таким образом, что а<0, b>0, и значения j і 0 выражают возможность достаточно благополучного существования вида в данном экологическом положении дел. В этом случае можно ввести экологические степени себя y _Е как, например, величину y _Е=. В целом мы получаем пример экологической субъектной онтологии (экологического субъекта). Выражением деятельности этого субъекта будет стремление достичь (возможно, по градиенту, и в рамках области автономности) положений дел в Е с максимальной экологической степенью себя.

2.2. Субъектные онтологии в теории эволюции.

В современном варианте теории эволюции в биологии, который называют «неодарвинизмом» или «синтетической теорией эволюции» (СТЭ), используется схема, близкая к таковой в экологии. Например, в подходе С.Райта используется модель адаптивных ландшафтов (см. напр. [5]). В этом случае рассматривается n-мерное пространство G, каждое измерение которого выражает частоту некоторого гена в популяции. Точка этого пространства выражает то или иное конкретное сочетание генов, характерное для популяции, и может быть названо генетическим положением дел, а само пространство G – генетической онтологией. На пространстве G далее определяется функционал W, выражающий среднюю приспособленность данного генотипа (генетического положения дел). W — это уже нормированная величина. В этом случае мы можем ввести генетические степени себя y _G=W. Функционал y _G образует «ландшафт» на пространстве G, и активность генетического субъекта в данном случае выражается в повышении генетических степеней себя, т.е. в поднимании на вершины «холмов» из величины W. «В этой модели наиболее приспособленная популяция находится на вершине «холмов», а действие отбора направлено на то, чтобы заставить популяции подниматься на вершины холмов и закрепляться на них» [5,c.50].

2.3. Субъектные онтологии в экономике.

В так называемой задаче потребительского выбора в экономике рассматривается многомерное пространство благ V, каждое измерение которого выражает количество единиц того или иного блага (товара). Точка этого пространства выражает то или иное сочетание величин (набор) благ – экономическое положение дел. Само пространство V выступает в данном случае как экономическая онтология. На пространстве V задается некоторый функционал U, называемый функцией полезности потребителя и выражающий «потребительскую оценку индивидуума для данного набора» [4,c.135]. Задача потребительского выбора заключается в выборе такого потребительского набора, который максимизирует его функцию полезности при некотором ограничении на область V. Нормированием функции U мы можем ввести экономические степени себя y е. Поведение потребителя может быть представлено в данном случае как деятельность экономического субъекта.

3. Субъектные онтологии и исследование операций.

Исследование операций – это сравнительно молодое направление в современной науке, имеющее дело с проблемой решения задачи оптимального выбора (см. напр. [2]). Под операцией в общем случае понимается деятельность, направленная на достижение некоторой цели. Операция зависит от ряда параметров, в связи с чем мы получаем многомерное пространство Р параметров операции. Точка пространства Р – это конкретный вид операции, осуществленной при данном наборе параметров. Такую точку можно рассматривать в качестве операционального положения дел, а само пространство Р – в качестве операциональной онтологии. На пространстве Р обычно определяется некоторый функционал W, называемый целевой функцией. Этот функционал всегда может быть переформулирован таким образом, что его максимизация будет выражать идею наиболее эффективного совершения операции (см. пример с экономическим субъектом). Предполагая возможность нормировки этого функционала, мы могли бы ввести операциональные степени себя y _О. Деятельность оптимизации в этом случае может быть представлена как процедура выбора операциональным субъектом положения дел с максимальной степенью себя. Заметим, что такой выбор может быть рассмотрен как частный случай Закона Субъектности при неопределенности понятия градиента в субъектной онтологии (имеется в виду, что не определен градиент в операциональной субъектной онтологии, хотя оптимальная операция в свою очередь может быть связана с движением по градиенту в некоторой иной субъектной онтологии).

4. Движение субъекта по локальной и глобальной карте.

Движение субъекта по градиенту степеней себя – это движение по локальной карте, т.е. вид активности, учитывающий только факторы локальной оптимизации. Такое движение неспособно, например, привести к уходу субъекта из точки локального максимума степеней себя в сторону глобального максимума. Если такой уход совершается, то можно говорить, что субъект учитывает и глобальные факторы своего движения, т.е. движется по глобальной карте. В этом случае происходит усложнение положения дел – к параметрам основных положений дел добавляются параметры глобального движения (например, величины степеней себя локального и глобального максимумов), в связи с чем возникает новая онтология и новая y -функция, а активность субъекта продолжает подчиняться требованиям Закона Субъектности, но уже в рамках расширенной субъектной онтологии. Движение по глобальной карте можно рассматривать как один из признаков учета финальных факторов в процессе движения.

5. Аффективность как проявление конструкций субъектных онтологий.

С точки зрения конструкций субъектных онтологий можно рассмотреть определения аффектов в «Этике» Спинозы (см.[12,c.130-140]). Мы предлагаем ниже некоторые примеры подобной интерпретации.

Спиноза выделяет два класса аффектов – аффекты удовольствия-неудовольствия и аффекты желания. Первый класс мы будем называть «аффектами переживания», и ниже ограничимся иллюстрацией только ряда аффектов переживания. В основе аффектов переживания лежат, согласно Спинозе, два первичных аффекта – «удовольствия» и «неудовольствия». Вот как определяет их Спиноза: «Удовольствие есть переход человека от меньшего совершенства к большему. Неудовольствие есть переход человека от большего совершенства к меньшему» [12,с.130]. Несколькими страницами позже он разъясняет эти определения следующим образом: «когда я говорю, что кто-либо переходит от меньшего совершенства к большему, и наоборот, то я разумею под этим не то, что он изменяется из одной сущности или формы в другую (что лошадь, например, исчезает, превращаясь как в человека, так и в насекомое), но что, по нашему представлению, его способность к действию, поскольку она уразумевается через его природу, увеличивается или уменьшается» [12,с.143]. Наш первый шаг состоит в том, что мы интерпретируем понятие «степень совершенства» у Спинозы как «степень себя» в нашей модели. «Увеличение способности к действию», прямо связанное с повышением степени совершенства, можно в этом случае проинтерпретировать как «кинетизацию» аналога энергии y –поля по мере повышения степеней себя, поскольку степень себя – это, напоминаем, доля аналога полной энергии, получившей свое выражение в аналоге кинетической энергии: y =. В этом случае «переход человека от меньшего совершенства к большему» трактуется нами как переход от такого положения дел u к такому положению дел u', где y (u)<y (u'), – этот переход сопровождается ростом степеней себя. Обратимся для разъяснения этой конструкции к простому примеру. Например, голодный человек ест и испытывает удовольствие. Здесь u – это «голодный человек до приема пищи», u' – «голодный человек во время (после) приема пищи». Степень себя в данном случае можно связать со степенью насыщения человека пищей. В этом примере степень себя возрастает вместе с приемом пищи, и непосредственная данность этого человеку и есть аффект удовольствия. Ясно, что, если человек не будет есть, то он погибнет, т.е. лишится реальности. Степень насыщения пищей выступает в данном случае как одно из частных проявлений реальности человека, его Я. Утоляя голод, повышая биологическую «степень совершенства», человек повышает меру своей реальности в мире, как бы усиливает себя, свое бытие-в-мире, степень себя.

Пусть <U, B, y > — пример некоторой субъектной онтологии. Обозначим через [u, u '] отрезок живой деятельности, т. е. [u, u '] – это множество положений дел, реально пройденных субъектом от u до u '. Будем использовать следующие обозначения:

⁺[u,u'] если y (u)<y (u'),

^-[u, u'], если y (u)>y (u').

Если u и u' являются переменными, тогда можно рассматривать ⁺[u, u '] и ^-[u, u '] как экстенсионалы базовых аффектов «удовольствия» и «неудовольствия» соотв. у Спинозы.

Далее Спиноза начинает наращивать дополнительные условия для определения аффектов переживания, производных от аффектов удовольствия и неудовольствия. Например, он определяет аффекты «любви» и «ненависти» следующим образом: «Любовь есть удовольствие, сопровождаемое идеей внешней причины» [12,с.132], «Ненависть есть неудовольствие, сопровождаемое идеей внешней причины» [12,с.132]. Варьирует здесь только базовый аффект удовольствия-неудовольствия. Неизменной остается новая конструкция «идея внешней причины». Пусть X[u,u'] будет обозначением ментальной конструкции, состоящей из отрезка [u,u'] как части живой деятельности и X как причины, необходимого условия, для осуществления [u,u']. Тогда через X± [u,u’] обозначим X[u,u’], где ± [u,u’].

В этом случае можно интерпретировать X⁺[u, u '] как «любовь к X» и X^-[u, u '] — как «ненависть («нелюбовь») к X», по Спинозе. При таком представлении особенно ясно видна дуальность аффектов «любви» и «ненависти». В этом случае любовь матери к сыну, например, означает, что в сознании матери сын выступает как причина повышения ее степеней себя. Объект ненависти, наоборот, осознается как причина падений степеней себя.

Следующая когнитивная конструкция – «поглощение внимания». Спиноза объясняет это понятие следующим образом: «Поглощение внимания есть воображение какой-либо вещи, приковывающее к себе душу вследствие того, что это единственное в своем роде воображение не имеет с другими никакой связи» [12,с.131]. Таким образом, представления могут с разной степенью привлекать к себе внимание. По-видимому, степенью привлечения может быть передана и степень значимости соответствующего представления. Эту же величину можно трактовать и как степень значимости представления для субъекта. Пусть Х – представление. Под выражением Хa, a О [0;1], будем понимать представление Х, захватившее внимание субъекта на степень a. Если a =1, то внимание полностью поглощено только Х. Если же a =0, то, наоборот, представлению Х не уделяется со стороны субъекта никакого внимания. Через X± a [u,u’] будем обозначать Xa, где X± [u,u’]. Таким образом, X± a [u,u’] — это аффект удовольствия-неудовольствия, сопровождаемый Х как причиной (прямой или косвенной), где Х приковывает к себе внимание субъекта со степенью a. Из такого рода аффектов Спиноза рассматривает только аффект преданности: «Преданность есть любовь к тому, кто приковывает наше внимание» [12,с.132]. Так как «любовь к Х» — это X⁺[u, u '], то для выражения аффекта преданности (по отношению к Х) остается лишь выразить идею высокого поглощения внимания со стороны Х: Х¹. Итак, аффект «преданности (Х)» у Спинозы мы трактуем как состояние Х⁺¹[u,u’]. Непонятно, что помешало Спинозе определить аффект, дуальный к «преданности»: Х^-1[u,u’] (дуальные аффекты для аффектов переживания получаются заменой знака). В расшифровке этот аффект звучит таким образом: Х^-1[u,u’] — это «ненависть к тому, кто приковывает наше внимание». Это какая-то «упорная ненависть», когда внимание полностью поглощено объектом ненависти. По-видимому, в русском языке понятие «ненависть» уже во многом предполагает достаточно высокие степени поглощения внимания объектом не-любви. В связи с этим, то, что у Спинозы названо «ненавистью» (Х^-[u,u’]), возможно, точнее следует назвать «нелюбовью», а вот «упорную нелюбовь» (Х^-1[u,u’]) — «ненавистью». В «Объяснении» по поводу аффекта преданности Спиноза отмечает обратную зависимость между степенью поглощения внимания a в Хa от количества повторения (воспроизведения) Х в сознании субъекта. Поэтому, например, от частого воображения «аффект преданности легко перерождается в простую любовь» [12,с.132], т.е. Х⁺¹[u,u’] переходит в Х^+a [u,u’], где a <1.

Следующий аффект, определяемый Спинозой, — аффект «осмеяния». Спиноза пишет: «Осмеяние есть удовольствие, возникающее вследствие того, что мы воображаем, что в ненавидимой нами вещи есть что-либо такое, чем мы пренебрегаем» [12,с.132]. Таким образом, здесь, во-первых, субъект представляет нечто нелюбимое, т.е. Х^{-a 1}[u,u’]. Затем субъект обнаруживает в Х нечто такое, что представляет Х как малозначимое, не достойное того, чтобы на него обращать внимание, т.е. как Х^{-a 2}[u,u’], где a ₂<a ₁ и величина a ₂ близка к нулю. И от такого перехода, от Х^{-a 1}[u,u’] к Х^{-a 2}[u,u’], субъект испытывает удовольствие, т.е. в качестве положений дел в данном случае оказываются указанные аффекты вместе с обеспечивающими их смыслами (когнитивными детерминантами аффектов). Итак, аффект «осмеяния Х» мы интерпретируем как аффект удовольствия второго порядка ^–[ Х^{-a 1}[u,u’], Х^{-a 2}[u,u’]], где a ₂<a ₁ и величина a ₂ близка к нулю, возникающий на более элементарных аффектах (первого порядка) как своих положениях дел. В случае такого второпорядкового аффекта мы уже имеем дело с двумя субъектными онтологиями и двумя y –функциями. В первой (предметной) субъектной онтологии S₁ в качестве положений дел выступают элементы отрезка [u,u’], и на этих положениях дел задана некоторая (предметная) y –функция y. Вторая субъектная онтология (метаонтология) S₂ предполагает в качестве положений дел все элементы отрезка [w,w’], где w= Х^{-a 1}[u,u’], w’= Х^{-a 2}[u,u’] — аффекты первого порядка, и уже на этих аффектах как положениях дел определена своя y -функция Y. Так как аффект «осмеяния» ⁺[w,w’] – это аффект удовольствия, то y -функция в метаонтологии растет при переходе от w к w’, т.е. Y (Х^{-a 1}[u,u’])<Y (Х^{-a 2}[u,u’]), хотя предметная y –функция падает в аффектах первого порядка, т.е. y (u)>y (u’). Вполне логично предположить, что возрастание y -функции в метаонтологии напрямую связано с тем, насколько уменьшается степень значимости нелюбимого Х, а величина этого падения значимости как раз определяется разностью -a ₂-(-a ₁) = a ₁-a ₂. Так как a ₂<a ₁, то эта разность положительная. Итак, можно предположить, что Y (w’)-Y (w)= -a ₂-(-a ₁), т.е Y (Х^{-a 1}[u,u’])= 1-a ₁, Y (Х^{-a 2}[u,u’])= 1-a ₂. Обобщая этот случай, мы можем предположить, что при образовании аффектов второго порядка y –функция в метаонтологии может быть определена в виде: Y (X^+a [u,u’])= a и Y (X^-a [u,u’])= 1-a.

Следующие два аффекта переживания, определяемые Спинозой, — аффекты «надежды» и «страха». Спиноза пишет: «Надежда есть непостоянное удовольствие, возникающее из идеи будущей или прошедшей вещи, в исходе которой мы до некоторой степени сомневаемся. Страх есть непостоянное неудовольствие, возникшее из идеи будущей или прошедшей вещи, в исходе которой мы до некоторой степени сомневаемся» [12,с.133]. Обратимся к примерам. Допустим, больной человек надеется поправиться и боится грозящей опасной операции. Надежда на выздоровление предполагает рассмотрение таких положений дел, как u – настоящее состояние болезни, u’ – будущее состояние здоровья. Воображая переход от первого ко второму, больной испытывает аффект удовольствия, т.е. степени себя растут при переходе от u к u’. Но отличие этого случая от обычного аффекта удовольствия состоит в том, что переход [u,u’] рассматривается в данном случае как лишь вероятный, что и делает этот аффект «непостоянным», превращая его в надежду. Таким образом, мы сталкиваемся здесь еще с одним элементом когнитивного обеспечения аффектов – вероятностью определенного изменения положения дел [u,u’]. В случае страха больного перед операцией здесь даны такие положения дел, как u – «я живой сейчас», u’ – «я мёртвый в будущем». Степени себя здесь падают при переходе от u к u’, и, кроме того, операция рассматривается как причина такого неблагоприятного изменения. Таким образом, здесь должен быть аффект «нелюбви» к Х: Х^-[u,u’], где Х – операция, но опять-таки отличие рассматриваемого случая от обычного аффекта «нелюбви» состоит в том, что неблагоприятное изменение [u,u’] со стороны Х здесь только вероятно. Итак, изменение положения дел [u,u’] в общем случае может происходить с некоторой вероятностью, что мы будем записывать в виде _p[u,u’] – «[u,u’] произойдет с вероятностью р», где рО [0;1]. В нашем примере надежда была представлена как «надежда на событие», а страх – как «страх причины события». Но в общем случае возможна и «надежда на причину события», например, надежда на врача, и «страх события», например, страх умереть, независимо от причины смерти. Здесь мы сталкиваемся с той ситуацией, когда под термином «страх» или «надежда» могут иметься в виду как аффекты вида ± [u,u’] – «акаузальные» аффекты, так и аффекты вида Х± [u,u’] – «каузальные» аффекты. Итак, если под записью Х± a _р[u,u’] понимать Х± a [u,u’], где [u,u’] дан с вероятностью р, то аффект «надежды» – это аффект вида ⁺_р[u,u’] («надежда на событие u’») или Х⁺_р[u,u’] («надежда на причину Х события u’»), где рО (0;1). Соответственно, аффект «страха» — это аффект вида ^-_р[u,u’] («страх события u’») или Х^-_р[u,u’] («страх перед причиной Х события u’»), где рО (0;1).

Итак, наиболее полная запись аффекта переживания теперь выглядит так: Х± a _р[u,u’], где причина Х может присутствовать или нет, a О [0;1], рО [0;1]. Под записью ± [u,u’] мы будем иметь в виду запись ± a _р[u,u’], когда a О [0;1] и р=1.

Спиноза отмечает тесную связь аффектов надежды и страха. Он пишет: «Из этих определений следует, что нет ни надежды без страха, ни страха без надежды. В самом деле, если кто находится в надежде и сомневается в исходе вещи, тот, по предположению, воображает что-либо, исключающее существование будущей вещи; а потому он чувствует в силу этого неудовольствие… и, следовательно, пребывая в надежде, в то же время боится за исход вещи» [12,с.133]. Например, больной надеется на выздоровление, но, в силу того, что это надежда, т.е. предполагание только вероятности выздоровления, то тем самым предполагается и возможность не выздороветь, т.е. страх не поправиться. Если u – настоящее положение дел как болезнь человека, u’- будущее здоровье, то надежда на выздоровление – это, как было описано выше, аффект вида ⁺_р[u,u’], где рО (0;1). Обозначим отрицание u’ через щ u’ — будущее нездоровье. Кажется очевидным, что если вероятность перехода [u,u’] – это вероятность р, то вероятность перехода (вернее, множества переходов) [u,щ u’] – это вероятность 1-р. Таким образом, вместе с аффектом надежды ⁺_р[u,u’] человек одновременно испытывает аффект страха ^-_1-р[u,щ u’], т.к. если рО (0;1), то 1-рО (0;1). Если рассматривать пример «каузального» аффекта надежды, например, надежду больного на врача как аффект вида Х⁺_р[u,u’], где рО (0;1), то в этом случае, кроме описанных выше механизмов, возникнет еще и представление о причине неблагоприятного исхода [u,щ u’]. Если Х – причина благоприятного исхода [u,u’], то через щ Х обозначим все возможные причины неблагоприятного исхода [u,щ u’]. Тогда вместе с «каузальным» аффектом надежды Х⁺_р[u,u’] испытывается и «каузальный» аффект страха щ Х^-_1-р[u,щ u’] – «страх перед не-Х как причиной неблагоприятного изменения положения дел [u,щ u’]». Подобная же дуальность наблюдается, по мнению Спинозы, и в случае испытывания аффекта страха: «И, наоборот, кто боится, т.е. сомневается в исходе ненавистной ему вещи, также воображает что-либо, исключающее существование этой вещи, и потому… чувствует удовольствие и, следовательно, имеет в силу этого надежду, что этого не произойдет» [12,с.133]. Если ввести обозначение D(Х± _р[u,u’])=щ Х_1-р[u,щ u’], то описанную двойственность можно объяснить утверждением аффектов Х± _р[u,u’] и D(Х± _р[u,u’]) как противоположных событий Х± [u,u’] и щ Х[u,щ u’], данных с вероятностями р и 1-р соотв. в некотором вероятностном пространстве, где рО (0;1).

Аналогичным образом могут быть рассмотрены все остальные аффекты, приводимые в «Этике» Спинозы, но мы ограничимся в данной работе приведенным отрывком.

Синтез «сильной» и «слабой» синергетики может быть представлен, с нашей точки зрения, синтезом концепций объекта и субъекта в рамках конструкций субъектных онтологий (тогда идея объекта может быть представлена как случай субъекта-1 – некоторого предельного случая субъекта-2). Первичным понятием в этом случае оказывается понятие процесса сопряжения, в качестве вырожденного варианта которого можно рассмотреть объектную активность. Для более глубокого мировоззренческого ознакомления с концепцией субъектных онтологий мы отсылаем читателя к работам автора [6-11, 14-15].

Литература

1. Бауэр Э. Теоретическая биология. М.,1935.
2. Вентцель Е.С. Исследование операций. М.,1976.
3. Волькенштейн М.В. Общая биофизика. М., 1978.
4. Замков О.О., Черемных Ю.А., Толстопятенко А.В. Математические методы в экономике. М., 1999.
5. Кейлоу П. Принципы эволюции. М., 1986.
6. Моисеев В.И. Неклассический тип рациональности в биологическом знании // Автореф. канд. дисс. — М. ИФАН, 1992.
7. Моисеев В.И. Рациональность как бытие субъективности // Эпистемология и неклассическая наука. — М. ИФАН, 1992. -С. 68-83.
8. Моисеев В.И. Логос русской философии всеединства как основание теоретизации гуманитарного знания// Современная философия языка в России. Предварительные публикации 1998 г. М.: ИЯРАН, 1999. – С. 103 – 167.
9. Моисеев В.И. Логика всеединства. – М.: Пер Се, 2002.
10. Моисеев В.И. Феномен «сильной» синергетики: ментальное моделирование «ктойности» и саморазвития // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. – М.: Прогресс-Традиция, 2000. – С.382 – 399.
11. Моисеев В.И. Тайна Вильгельма Дильтея // Вопросы методологии, №1-2, М.,1999. – с.131-141.
12. Спиноза Б. Этика. СПб.: Аста-пресс ltd, 1993.
13. Федоров В.Д., Гильманов Т.Г. Экология. М., 1980.
14. Моисеев В.И. От биологии к витологии: новая точка зрения на феномен живого существа // Математика. Компьютер. Образование. Сб. научн. тр. Под ред. Г.Ю.Ризниченко. – Вып. 7. – Часть 1. – М.: Прогресс-Традиция, 2000. – С. 89 – 99.

Моисеев В.И. Логико-философская реконструкция концептуальных оснований русской философии всеединства. – Воронеж: Изд-во Вор. ГУ, 2000. – 106 с.