Аннотация: По поводу известной фразы из «Манифеста коммунистической партии» об устранении противоречий между городом и деревней в народе ходила такая шутка: «В результате стирания различий между городом и деревней в СССР начисто стерлась деревня». Финальная стадия этого процесса произошла уже в эпоху «катастройки». Вместе с селом горе-реформаторы стерли с карты мира и сам Советский Союз.

Очевидно, что города и веси – это сообщающиеся сосуды, а процессы урбанизации и рурализации – качели. Взлетает одно плечо, опускается другое. Оазис мегаполиса немыслим без окружающей его антропопустыни. Если, по Максу Веберу, дух капитализма порождает крайний индивидуализм обитателей каменных джунглей, то дух социализма вызревает в земледельческо-небодельческой культуре села.

О том, насколько важны органы зрения для всего живого, очень пронзительно высказался в работе «Феномен человека» французский палеонтолог Пьер Шарден. В прологе с характерным названием «Видеть» есть такие строки: «Стремиться видеть больше и лучше – это не каприз, не любопытство, не роскошь. Видеть или погибнуть. В такое положение поставлено таинственным даром существования все, что является составным элементом универсума». Неутолимая жажда видеть широко и далеко вынудила нашего пращура принять вертикальное положение и поднять свои глаза от земли к небу. Так Природа глазами человека стала созерцать и познавать самою себя. В духе Шардена мыслил и его предтеча «московский Сократ» Николай Федорович Федоров. Совокупными усилиями поднять человеческое сознание на космическую высоту – такова центральная, осевая мысль в его «Философии Общего Дела».

Сама идея цефализации-головизации человека, т.е. подъем сознания по ступеням гениальности, пассионарности, святости и т.д. имеет глубокие исторические корни. Ее можно узреть и в ветхозаветном рассказе о «лестнице Якова», и в настольной книге монахов под названием «Лествица, возводящая к небесам», и в пушкинском «Пророке». Разный взгляд на мир открывается людям, стоящим на верхних и нижних ступеньках эскалатора духа. Эту качественную разницу земных и небесных мироощущений через образы «жирного пингвина» и «гордого буревестника» гениально отобразил в поэме о буревестнике Максим Горький.

В философии, науке, спорте, политике также существует свой негласный табель о рангах. Взять, к примеру, восхождение на политический Олимп. Подобно тому, как геометрия слагается из двух дисциплин – планиметрии и стереометрии, так и воззрения современных политиков можно условно отнести либо к двухмерной геополитике, либо трехмерной небополитике. Наглядный пример различия этих взглядов недавно продемонстрировали два наших политических тяжеловеса, а именно: Владислав Сурков и Владимир Жириновский (имеется ввиду статья Суркова «Одиночество полукровки» и публичная реакция на нее лидера ЛДПР). Автор статьи выступает с позиций явного небополитика, указывая на то, что русскому духу уже тесно в тех клетках, которые история ему отвела на мировой шахматной доске. Земная суета и толкотня его угнетает. Его тянет ввысь, к звездам. А цена за этот уход в небо – потеря друзей и умножение врагов. И как следствие – политическое одиночество первопроходца. В ином ключе рассуждает партийный вождь. Его страшит пространство, в котором не на что опереться. Ему мила земная твердь как стихия, в которой он чувствует себя, как рыба в воде.

Как штатный кремлевский мечтатель и пророк, Сурков исправно исполняет роль громоотвода, заземляя через себя заряды недовольства народа властью. Так, семь лет назад (15.02.10) он статьей «Чудо возможно» в газете «Ведомости» успешно разрядил грозовое облако, нависшее над проектом «Сколково». Сам акцент на чуде вызвал у читателей настоящий приступ критических излияний. Досталось всем. И клану чиновников за изобретение «инновационной пилорамы для распила бюджетного бабла», и отдельным бизнесменам за «Силиконовые яйца Фаберже». Интернет-энциклопедия «Википедия», бережно собрав все гроздья праведного гнева, выжала из них все самое жгучее и выплеснула на страницы статьи под названием «Кремниевая долина (Сколково)». Каждый желающий мог не только ее прочесть, но и добавить что-то свое, идущее от сердца.

Причина столь яростной атаки на публикацию Суркова была понятна и объяснима. Начинался процесс создания инновационной экономики, который затрагивал интересы каждого из нас. Ломался привычный уклад жизни. Многие люди находились, как сейчас говорят, в состоянии концептуальной неопределенности. С одной стороны, вроде бы понятно, что без новой экономики нам не справиться с тотальной разрухой и мерзостью запустения. С другой стороны, все революции сверху в России, за редким исключением, были провальны. Почему очередную ждет успех? Не раздастся ли вскоре до боли знакомое: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Нужно быть фанатиком или безнадежным романтиком, чтобы звон кремлевских курантов принять за победный звук фанфар.

Если бы Сурков защищал диссертацию на тему «Проблемы инновационной экономики», то опытный научный руководитель дал бы ему ряд дельных советов, например, таких: во-первых, при общении с журналистами не использовать слова и обороты речи, которые выражают робость, сомнение, неуверенность в достижении поставленной цели. Как рыба гниет с головы, так и сомнение руководителя в успехе общего дела незримо транслируется в сознание подчиненных, парализуя их разум и волю. Что было бы с боевым духом бойцов Красной Армии, если бы из Кремля доносились такие призывы, как «Берлин, возможно, будет взят!», «Победа, вероятно, будет за нами!».

Во-вторых, не привлекать к работе над инновационными проектами тех чиновников и бизнесменов, в речи которых мелькает слово «внедрение», высказанное в отношении передовых научно-технических разработок. Управлять тем, чего не понимаешь, невозможно. Данная оговорка указывает на их полное непонимание сути инновационного процесса. Это явный признак дурного вкуса с запахом сального анекдота хрущевских времен, в котором высмеивалась практика внедрения кукурузы в районах Крайнего Севера. Этот жаргонизм проник в нашу речь из языка оперативников и работников спецслужб. Любой процесс внедрения основан на насилии кого-то над кем или чем-либо. Внедренное – это свой среди чужих, чужой среди своих. Рано или поздно оно отторгается. При правильной организации и управлении новшество должно осваиваться и усваиваться, т.е. делаться своим, родным, естественным. Человек живет не тем, что он «внедряет» в свой желудок, а тем, что орган пищеварения способен расщепить, растворить и усвоить. Промышленность и сельское хозяйство тот же желудок общества и их прямая функция осваивать достижения науки и техники. Винить же желудок в несварении, диарее или дисбактериозе просто глупо.

В-третьих, дать однозначное и логически непротиворечивое наименование тому ареалу, где будут обустраиваться и обживаться высокотехнологические компании. Здесь есть два варианта. Можно первой отечественной долине и ее последующим клонам давать единое имя в наиболее обобщенной форме – хайтековская, инновационная, прогрессорская и т.п. Например, Поволжская ноосферная или Дальневосточная креативная. Но логично каждой рождающейся долине давать свое уникальное имя и отчество. Имя будет определять географию ее рождения, а отчество – тот материал, на базе которого будет основываться передовая технология. Допустим, Подмосковная кремниевая, Уральская германиевая, Кузбасская карбоновая, Кольская фуллереновая, Якутская алмазная, Алтайская редкоземельная и т.д. по всей периодической таблице Менделеева. В перспективе на основе таких узкоспециализированных и высокотехнологичных долин-монополий можно будет путем кооперации создавать весь мыслимый спектр материалов и технологий индустрии будущего.

В-четвертых, предложить научному сообществу сформулировать критерии, на основании которых можно объективно оценить творческий потенциал ученого, научной группы или школы. Сегодня есть критерии, задающие эталон научного знания, есть критерии, определяющие эффективность научных разработок, а вот динамометра, измеряющего творческую мощь самих деятелей науки и техники, до сих пор не изобретено. Получается, по поговорке – сапожник без сапог. Разницу между шедевром Мастера и поделкой ремесленника по старинке оценивают на глазок, субъективно. Наша наука является неотъемлемой частью науки мировой, которую обычно представляют в виде большого цветущего дерева, плоды которого питают народы всех континентов. Но вот парадокс! Свет Истины равномерно освещает всю крону дерева, корни не обделяют питанием ни одну его клеточку, а вот цветет и плодоносит она в особых уголках планеты. Откуда взялась такая избирательность? Что за Мичурин поработал над этим чудо-деревом? Почему ветви, что раскинулись на российских просторах дают такой скудный урожай? Они что, страдают от стужи или плодожорки? Или это проказы соседских мальчишек, обрывающих ради забавы зеленку? А может быть в России действительно находиться тот самый конус нарастания древа познания, задача которого не плодиться и размножаться, а торить дорогу в неведомое, как это было с освоением Арктики и Антарктики, покорением космоса, построением коммунизма? Когда мы выясним истинную причину нашей творческой немощи, то потребность в заморских стимуляторах исчезнет сама собой.

В-пятых, предложить ученым обсудить достоинства и недостатки пятибалльной системы оценок научно-технического творчества, которая сегодня негласно (по гамбургскому счету) используется в изобретательской среде. Она не похожа ни на древнерусскую систему мер и весов, ни на систему физических величин СИ или СГС, но она, в отличие от субъективизма Нобелевского комитета, может реально измерять такой эфемерный духовный продукт, как творчество. Шкала измерителя творческой температуры имеет пять реперных точек. Каждая точка – это характерный признак, присутствующий (или отсутствующий) в исследуемом творческом образце. Если эксперт или их группа находит в изобретении, открытии, теории новатора три признака, то оценка его творческого продукта «мастеровито», если четыре – «талантливо», а если выявятся все пять – ставится оценка «гениально». Так получилось, что названия этих признаков начинаются на букву «П». Поэтому систему оценок можно условно назвать «правилом пяти П ». Эти признаки следующие:

• Пассионарность (прометеизм, подвижничество, жертвенность);
• Публичность (открытость, гласность, соборность);
• Приоритетность (монополизм, предикторство, лидерство);
• Парадоксальность (противоречивость, алогизм, странность);
• Провиденциальность (метаисторичность, апокалиптичность, кармичность);

В скобках указаны слова, близкие по смыслу к перечисленным признакам. Чтобы судить, верно или неверно они были выбраны, остановимся на них более подробно.

Пассионарность. У тех, кто следил за выступлением сборной России на Зимних олимпийских играх в Ванкувере, сложилось впечатление, что на наших олимпийцев кто-то навел порчу. Внешне они вроде бы ни чем не отличались от своих соперников, но когда накал страстей в борьбе за олимпийское золото у иностранцев начинал зашкаливать, то у наших он, наоборот, падал ниже плинтуса. В этот момент они чем-то напоминали малохольного кота Леопольда, который без допинга мурлыкал одну и ту же песенку: «Ребята, давайте жить дружно!». А вот за паралимпийскую сборную все мы порадовались. Просто молодцы! Перед нами выступали реальные герои из современной повести о настоящем человеке. Это воистину люди длинной воли. Для достижения победы им пришлось прикладывать не просто усилия, как обычным спортсменам, а сверхусилия. Это невольно вызывает уважение. В науке, как и в спорте, тоже есть своя паранаука (не путать с лженаукой) и свои инвалиды, которые лишены научных трудов и диссертаций, званий и степеней. Некоторые из них лишены слуха (ни чего не слышали о законах сохранения, началах термодинамики и т.д.). У других начисто отсутствует зрение (в упор не видят очевидные факты). Но у них, как у паралимпийцев, есть несокрушимая воля к победе и доходящая до самопожертвования преданность своей идее. Не обделены они и природной смекалкой по преодолению преград, стоящих на пути. Неудачи и жизненные коллизии только закаляют их характер. Это настоящие апостолы науки. Там, где официальная наука заявляет о невозможности преодолеть то или иное препятствие, представители паранауки предложат ей воспользоваться тайной звериной тропой, бродом или гатью. Привыкшим ходить в науке царскими путями эти предложения кажутся унизительными и недостойными. В этом кроется основная причина неприязни городских ученых к своим бедным родственникам из научной провинции. Очень жаль, что в отечественной науке нет аналога МОКа, который разрешил бы представителям паранауки проводить свои чемпионаты и Олимпийские игры. Как популярное когда-то движение физкультурников, они пробудили бы интерес к научно-техническому творчеству у огромного числа людей.

Публичность. Уже по первому крику новорожденного окружающие его люди (повитуха, акушерки) дают оценку его здоровью и судьбе (родился в рубашке). В науке происходит аналогичное явление. Сама фортуна улыбается тому молодому ученому, в родах которого принял участие человек, не понаслышке знающий о природе таланта и гениальности. Только его опытный взгляд может обнаружить на теле младенца те сокровенные «тридцать два знака Будды». У советского физика Петра Капицы есть публикация, в которой он размышляет о том, насколько велика роль выдающегося ученого в развитии науки, взяв в качестве примера деятельность своего учителя Эрнеста Резерфорда. Вначале ученик как бы недоумевает: как при такой загруженности руководитель Кавендишской лаборатории смог превратить свою обитель в настоящий инкубатор Нобелевских лауреатов? Как удавалось ему в бурном потоке студенческих лиц мгновенно разглядеть черты творческой личности? Затем сам же дает ответы на поставленные вопросы, подкрепляя их любопытным историческим экскурсом в эпоху Возрождения. Тогда в Италии за короткий период времени, словно грибы после дождя, появилась целая плеяда выдающихся художников: Рафаэль, Тициан, Микеланджело, Леонардо, Боттичелли, Корреджо, Тинторетто и многие другие. Что это было – счастливый случай или проявление исторической закономерности? В этом вопросе Капица соглашается с мнением одного искусствоведа, утверждавшего, что причина появления этой гениальной россыпи не только в расцвете итальянской экономики того времени, но и в появлении широкой общественности, которая умела высоко ценить изобразительное искусство, правильно его понимала и поддерживала наиболее талантливых его представителей. Подтверждался старый, как мир, афоризм – короля делает его свита. Гении, как желанные дети, рождаются тогда и там, где их с нетерпением ждут, заранее подготовив и ясли, и школу, и сцену. В конце публикации Капица делает широкое обобщение: эффективная творческая работа как в науке, так и в любой другой сфере человеческой деятельности, невозможна без участия образованной и культурной общественности. Именно «дух просвещенья» формирует то здоровое общественное мнение, которое способно справедливо и квалифицированно отбирать и оценивать результаты труда творческих личностей.

Приоритетность. Благодаря компьютеризации, современные дети, даже никогда не слышавшие такие слова как размерность или континуум, могут с легкостью объяснить взрослым, чем 3D-технология отличается от предшествующей (2D) и даже от будущей (4D). Несколько сложнее обстоит дело, когда ученый пытается объяснить тем же взрослым, чем 7-мерная модель мира отличается от 11-мерной. Среди множества существующих моделей мира особняком стоит представление о мироздании, разработанное советским авиаконструктором Бартини. В его шестимерной модели Вселенной время, как и пространство, имеет три измерения. Длина времени в ней – длительность, ширина – количество вариантов, высота – скорость времени в каждом из возможных миров. Математически ученый доказал, что наиболее вероятное и устойчивое состояние Мира шестимерное, а не привычное нам четырехмерное. Работа Бартини имеет прямое отношение к решению узловой мировоззренческой проблемы – преодоление двойной непроницаемости тел и явлений. Эту проблему сформулировал в конце XIX века русский философ Владимир Соловьев. Мыслитель полагал, что главное свойство нашего материального бытия есть двойная непроницаемость:

• непроницаемость во времени, в силу которой всякий последующий момент бытия не сохраняет в себе предыдущего;
• непроницаемость в пространстве, в силу которой два тела не могут занимать одновременно одного и того же места;

В этом ящике Пандоры с непроницаемыми стенками от века мучается и стенает все живое на нашей планете. Есть гипотеза утверждающая, что когда вал земной жизни из первобытного океана накатил на волнорез двойной непроницаемости вещественного бытия, то произошла бифуркация, в результате чего река жизни разделилась на два рукава: один из них начал растекаться по пространственным измерениям нашего мира (животные), а другой избрал путь хрономобилизма (растения). Из этого посыла следует, что пока животные эволюционировали в трехмерном пространстве, растения подобным же образом совершенствовались в царстве Кроноса. И сейчас для них переход во времени является такой же банальностью, как для нас переход с одной стороны улицы на другую. Что же мешает человечеству более активно осваивать другие измерения пространства и времени? Одна из главных причин – это монополизм, как исключительное право фирмы, организации и даже государства на какую-либо деятельность. Эта избранность не дар небес, а исторически закономерное явление. Взять, к примеру, сферу транспорта. В эволюционном ряду развития транспорта каждый его вид был когда-то абсолютным лидером по перевозке людей и грузов. Сегодня такими монополистами являются железнодорожный (1D) и автомобильный (2D) виды транспорта. Прогрессивные виды транспорта (3D): подводный, аэростатический, аэродинамический, ракетный пока не являются для них конкурентами. Но власть нынешних фаворитов тоже не вечна. При освоении космического пространства лидерами станут другие виды транспорта, о которых мы не имеем даже представления. Монополизм, как всякое явление, имеет позитивную и негативную стороны. При своем рождении он выполняет функцию центра притяжения всего нового и прогрессивного, на пике своего могущества он играет роль жандарма-предиктора своей необъятной империи, на закате развития становится ярым реакционером и тормозом эволюции. Естественный (неуправляемый) монополизм через концентрацию в одних руках таких могучих социальных аттрактантов как богатство, знание, власть, престиж формирует из любого общества простейшую геометрическую фигуру – четырехгранную пирамиду. Замахнуться, как Пигмалион, на что-то более совершенное и прекрасное у него нет либо желания, либо ума.

Парадоксальность. Если бы работники леса когда-нибудь решили провести конкурс лесных красавиц, то пальма первенства на звание «Мисс Дубрава» или «Королева Рощи» несомненно досталась бы самой песенной и поэтичной претендентке из семейства цветковых – Березке, второе место по праву заняла бы царица Новогодней ночи хвойная красавица Ель, а почетное третье место жюри отдало бы женской ипостаси папоротника, что расцветает в волшебную ночь на Ивана Купалу. Такой ранжир зеленых красавиц обусловлен не тем, что древние властительницы растительного царства менее прекрасны. Просто красота цветковых растений больше соответствует требованиям эволюции. Они более пластичны, более неприхотливы к колебаниям температуры, освещенности, влажности, составу почв. Если сравнить между собой веточки папоротника, ели и березы, то мы сразу отметим разный способ ветвления их побегов. Ботаники придумали им соответствующие названия: дихотомический, моноподиальный и симподиальный. Они вырабатывались у высших растений в процессе эволюции. А теперь давайте зададимся таким вопросом: каким способом ветвится стебель уже знакомого нам мирового научного древа? Даже поверхностный анализ показывает, что у него есть области, где происходит дихотомическое ветвление (корпускулярно-волновой дуализм теории света, дарвинизм-ламаркизм теории эволюции, электрические и магнитные поля в электродинамике и т.д.). Есть места, где наблюдается моноподиальное членение (современная геометрия похожа на елку, у которой от основного ствола геометрии Евклида отпочковались и дали побеги геометрии Лобачевского, Римана, Финслера и др.). Симподиальное ветвление мы видим в сфере древних знаний о человеке и обществе, которые ныне начинают обгонять в росте более молодой побег естественных наук. Можно предположить, что научное древо, как упорядоченная и целостная система, обладает собственной стратегией развития, которая вовсе не вписывается в те правила и нормы, что придумали для нее чиновники. Мундир, что пытаются они скроить для нее, всегда будет мал. Об этом еще в тридцатых годах прошлого века утверждал в своих теоремах о неполноте формальных систем Курт Гёдель. А суть этих теорем еще до Гёделя выразил Козьма Прутков в афоризме об односторонней полноте специалиста. До Пруткова ее знала народная мудрость, уверявшая, что шила в мешке не утаить. Как бы хороша не была научная теория и как бы искусно не укрывала она свой скелет, он всегда вываливается из шкафа в самый неподходящий момент. В этой алогичности и даже странности поведения науки проявляется ее свободный и животворящий дух.

Провиденциальность. Все четыре предыдущих пункта можно свернуть в несколько гениальных строк Пушкина, известных многим по передаче «Очевидное – невероятное»:

О, сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель

Причина, по которой атеистически бдительная советская цензура удалила последнюю строку поэта, в которой определялась роль удачи, случая, фортуны в жизни человека и государства, вполне понятна. Но как объяснить, что на подобный шаг отважится и богобоязненная дореволюционная цензура, удаляя из другого сочинения поэта определение случая как мощного и мгновенного орудия Провидения? В истории были моменты, когда в роли такого орудия выступала конкретная личность – поэт, ученый, изобретатель. Классический тому пример – история Роберта Фултона. В 1815 году английский парусник, отвозивший Наполеона на остров Святой Елены, встретился в море с американским пароходом «Фултон». Увидев перед собой великолепный памятник изобретателю, бывший император с горечью сказал спутникам: «Прогнав из Тюильри Фултона, я потерял свою корону». Почему же ясность ума и прозорливость вернулась Бонапарту только в момент крайнего позора и унижения? Ведь, полтора десятка лет назад он воочию наблюдал как Фултон на субмарине «Наутилус», построенной, кстати, на собственные средства, скрытно подошел и подорвал торпедой небольшую шхуну-мишень, стоявшую на рейде в нескольких милях от берега. Успешная демонстрация супероружия тех времен как бы говорила: «Вложите в меня немного казенных денег и весь английский флот будет у вас в кармане». Но Бонапарт поступает иначе. На одной из аудиенций он заявляет изобретателю: «Ваше потаенное судно, господин Фултон, хорошо только для алжирских пиратов…Мы в нем не нуждаемся!». С негодованием отверг Бонапарт и предложение новатора перевести французский военный флот на паровую тягу. Лишь после этого крайне разочарованный в Наполеоне Фултон навсегда покидает Францию. А выпади монета другой стороной, неизвестно какая держава стала бы владычицей морской и на каком языке сегодня общались между собой апологеты глобализма.

Разобраться в том, как работает пятибалльная система оценок, очень легко. Допустим, объективному и беспристрастному судье нужно решить, кто более творчески подошел к решению проблемы и стоит ли присуждать победу:

• Дилетанту и страстному любителю гонок, который на своей машине обогнал на трассе всех профессиональных гонщиков (Пассионарность);
• Новичку из провинции, который по всем статьям одержал верх над олимпийским чемпионом (Публичность);
• Лыжнику, который коньковым ходом обошел всех, кто бежал ходом классическим (Приоритетность);
• Участнику марафонского забега, который всю дистанцию безнадежно отставал, а к финишу пришел первый (Парадоксальность);
• Футбольной команде, которой улыбнулась фортуна в серии послематчевых пенальти (Провиденциальность);

Если судья решит, что все перечисленные кандидаты более креативны и достойны победы, то он, тем самым, признает справедливость и законность пятибалльной системы.

Вся эта преамбула с описанием экспертной системы нужна была для того, чтобы показать, что творчески одаренная личность не всегда профессионально обучена, известна, богата, избалована успехом и живет в большом городе. Скорее, все наоборот. Во-вторых, это позволит читателю составить собственное мнение о проекте под названием «Ноосферная долина». В этом проекте осуществляется прививка калифорнийской плодовой веточки на отечественный подвой. Корневая система этого подвоя представляет собой нейроподобную сетевую инфраструктуру, или, проще говоря, соборный разум жителей города, района или всей области. Действующим нейроном этого воплощенного общественного сознания может стать творческая личность любого социального статуса, возраста, пола, образования и достатка.

В обществе давно созрели условия для того, чтобы представители гуманитарных и общественных наук могли спокойно покинуть свои кабинеты и заняться разработкой социальных инноваций в самой гуще народной жизни. Подобно Байконуру или Плесецку, Ноосферная долина будет служить им добротным испытательным полигоном. Чтобы выделить наиболее важные этапы, которые просматриваются на пути реализации проекта, его описание сделано схематично, крупными мазками. Следуя давней традиции, в описание были включены следующие пункты:

• Ощущение потребности в новации;
• Постановка проблемы;
• Выдвижение основной идеи для решения проблемы;
• Разработка конкретных средств для реализации основной идеи;
• Создание опытной модели, испытание, доводка, запуск в серию;

Местом расположения Ноосферной долины выбрана деревня Ключи Сасовского района Рязанской области. Это малая родина философа Общего Дела Николая Федорова. Давайте посмотрим, чем же будет отличаться провинциальное сельцо Ключи от обласканного властью Сколково.

Ощущение потребности в новации. «Оранжевое небо, оранжевое море…» в этом припеве популярной когда-то детской песенки перечисляется все то, что любо и дорого сердцу ребенка. То, что волнует и тревожит душу человека взрослого также можно, по аналогии, пропеть в воображаемой «Зеленой песенке», а именно: зеленая каска, зеленый змий, зеленый доллар, зеленое знамя веры, зеленая (юная) история, зеленый (незрелый) разум. В этом ряду символически отражены приоритеты обобщенных средств управления странами и народами – военного, генетического, экономического, технологического, хронологического и методологического. История холодной войны показала, что государство, у которого нет хотя бы одного из этих защитных слоев, не может чувствовать себя в полной безопасности. Все это плюс вызовы глобализации вынуждают руководство страны спешно выстраивать комплексную систему обеспечения безопасности. И здесь очень важна поддержка снизу, со стороны широких народных масс. Но, к сожалению, в российской глубинке нет той организационной структуры, которая могла бы сформировать и возглавить народное ополчение, как это было во времена Минина и Пожарского.

Постановка проблемы. Все живое на планете, включая человечество, имеет свои уровни организации. В такой градации как предобщество – общество – сверхобщество становится видно, что элементарной культурно-исторической ячейкой, наделенной групповым интеллектом и волей, является не семья, а самоуправляемая община, живущая в отдельном населенном пункте (деревня, село, город). Все известные ныне региональные цивилизации стали успешными благодаря тому, что были возведены на добротном общинном фундаменте. Верно и обратное: за угасанием общинного духа народа неизбежно следовал и закат его некогда могучей и неповторимой цивилизации. По сообщениям СМИ, более тридцати деревень ежемесячно исчезает с карты Российской Федерации. Пережив на своем веку не одну напасть в виде набегов, смут и революций, нынешняя деревенька-кормилица и солдатка оказалась совершенно беззащитной перед незримой оккупацией заморского общества потребления, которое берет в полон не тела, а души. Перед сатанинской силой мамоны не смогли устоять ни Российская Империя, ни СССР. Как победить эту гидру о шести головах? Выход один – превратить русскую деревню и поле в плацдарм, надежно защищенный на всех приоритетах обобщенных средств управления.

Выдвижение основной идеи для решения проблемы. Экологи утверждают, что чем больше видовое разнообразие экосистемы, тем более она устойчива. Чтобы это понять, достаточно сравнить между собой жизнестойкость лугового растительного сообщества и засеянного монокультурой поля. Эта аналогия вполне применима и к социуму. Чем выше сословное и классовое разнообразие общества, чем более оно пронизано вертикальными и горизонтальными связями, тем быстрее на ее теле заживают раны, нанесенные войной, эпидемией, голодом. Сравните между собой тот срок, за который восстановилась после мировой и гражданской войн многоукладная Россия, со сроком, что поднимается с колен бывшее государство рабочих и колхозников. Очень хорошо, что сегодня у нас появилось сословие новых русских мещан, восстанавливается слой купечества и духовенства, наливается силой казачество. Но почему ни кто не подает голос о возрождении класса служилых людей – дворянства? Неужели к этому благородному сословию общественное мнение автоматически причислило всех вороватых чиновников и продажных политиков, оборотней в погонах и свадебных генералов, героев желтой прессы и гламурных тусовок? Конечно же, нет. Честных и благородных людей не на словах, а на деле доказывающих свою любовь к Родине, у нас много. И надо дать им шанс законным путем оформить свои взаимоотношения с родным государством. Если кого-то раздражает слово «дворяне», то его можно, подражая поэту Велемиру Хлебникову, трансформировать в красивый неологизм:

Это шествуют творяне,

Заменивши д на т,

Ладомира соборяне

С Трудомиром на шесте.

Все-таки наши предки были мудры, называя представителей ратного, интеллектуального и управленческого труда дворянами-творянами, ибо понимали, что великая любовь к Отечеству вырастает из детской любви к родному дому, двору, имению.

Разработка конкретных средств для реализации основной идеи. После шумной кампании, проведенной на телевидении, многие из нас стали понимать, что ЕГЭ для школьников необходим. А вот как объяснить людям, что подобный ЕГЭ нужно устраивать и для взрослых. Для чего это нужно делать? Чтобы общество знало – кто есть кто. И заниматься этим должна не какая-то частная социологическая конторка, а государственная система измерения и контроля элитарности, или институт социальной квалиметрии. Процедура тестирования, как сдача донорской крови, должна быть делом добровольным. Не хочешь быть паном – не надо. Но люди, которые идут во власть, в политику, в силовые структуры, должны периодически подтверждать свой EQ – коэффициент элитарности. Зачатки этого института в государстве есть. Если пройтись по шести приоритетам обобщенных средств управления, то в военной сфере по количеству наград и медалей можно выделить лучших защитников, в области охраны здоровья и спорта отметить чемпионов страны и мира, в экономике найти лучших хозяев и хозяек, и т.д. Если просуммировать все коэффициенты, полученные конкретной личностью при тестировании, и установить проходной балл, то мы сразу отсеем зерна от плевел. Появятся реальные кандидаты в протодворяне.

Создание опытной модели. Существует байка о том, как американский промышленник Генри Форд пришел к идее конвейерной сборки автомобилей. Эта идея осенила его, когда он посетил мясокомбинат своего приятеля. Посмотрев на работу механической машины смерти, Форд подумал, что если запустить конвейер в обратную сторону, а вместо мяса и костей животных на ленту конвейера положить узлы и детали автомобиля, то через некоторое время на выходе появится резвый железный конь. Фордовская система поточно-массового производства, основанная на применении стандартизации, типизации и конвейеризации производственных процессов, вполне применима и к процессу обучения и формирования автономного, саморазвивающегося коллектива специалистов, способного стать ядром научной школы, административной команды, коммерческой фирмы и т.д. Освоить технологию конвейерной сборки универсального коллектива для постиндустриальной деревни может любое крупное учебное заведение. Технология состоит из двух этапов: формирование и обучение автотрофной общины и перенос ее из вузовской теплицы на естественный полигон (хутор, деревня, село) для испытания и проверки ее на прочность, гибкость, мудрость. Понять, чем автотрофная община отличается от своего прототипа – общины русской, поможет образ салтыково-щедринского мужика, что смог двух генералов прокормить. В автотрофной общине эти генералы не только поставлены на довольствие, но и работают по своему прямому назначению. Промышленный генерал управляет в общине трудом индустриальным, а генерал от образования командует производством интеллектуального продукта. А в целом таких генералов в общине восемь. Более подробно о структуре автотрофной общины можно узнать на сайте АТ (www.trinitas.ru/rus/doc/avtr/01/1607-00.htm).

Испытание модели. Во времена КПСС идеологической подготовке студентов уделялось серьезное внимание. Полученных знаний вполне хватало, чтобы любой специалист мог активно противостоять идеологиям более мелкого калибра. Случайно вляпаться в какую-то там тоталитарную секту он по определению не мог. Каждый выпускник вуза обязан был сдать государственный экзамен по научному коммунизму. По этому поводу ходил анекдот, в котором внук-атеист накануне сдачи столь важного экзамена задает своей верующей бабушке сакраментальный вопрос: «Скажи мне, ба, коммунизм – это наука или религия?». «Религия это, внучек, религия», - отвечает та. И уточняет: «Если бы коммунизм был наукой, то его сначала проверили на добровольцах». Этот ответ богомольной старушки должен учитываться при формировании автотрофной общины. Только добровольцы должны входить в ее состав. Желательно с каждым из них заключить контракт на весь период проведения эксперимента. В нашем случае – это время смены одного поколения другим (20-25 лет). Та община, которая без ощутимых потерь пройдет испытание огнем, водой и медными трубами реальной сельской жизни, получит долгожданный диплом, или патент, в котором будут определены все права и обязанности новых русских дворян. Священное же их право и обязанность – первыми выступать на защиту отечества – будет прописано у них в сердцах.

Доводка модели. Перед запуском космического корабля еще на земле в программу полета закладываются параметры его будущей орбиты. Если по какой-то причине он не выйдет на заданную траекторию, то в программу вводятся дополнительные команды, устраняющие отклонение от нормы. Аналогично будет корректироваться и траектория полета автотрофной общины. Своеобразной орбитой, на которую должна подняться община, станет тот уровень социально-экономического и, что особенно важно, духовного развития, что были достигнуты крестьянским миром воскрешаемой деревни в лучшие годы советского или царского периода (количество населения, площадь обрабатываемой земли, валовой продукт, демография, экология и т.д.). Кораблю, на котором община отправится в свое путешествие во времени, дано условное название – креаторий. Креаторий – это постиндустриальная деревня с интеллектуальными домами, умными улицами и мудрыми переулками. Созвучие с крематорием выбрано не случайно. В креатории сгорит все то греховное, что раньше мучило и угнетало человеческую душу. Это будет настоящее чистилище для людей порочных, лживых, ленивых, утративших комплексы стыда, совести и сострадания. Для человека с Богом в душе и с царем в голове креаторий станет олимпийской деревней, которая поможет раскрыться его дарованиям, организует восхождение на вершину социального идеала и благополучия. Добровольный архипелаг Гулаг - такой образ может сложиться о креатории у читателя-пессимиста, НИИЧАВО братьев Стругацких, возразит ему любитель научной фантастики, отшельник усмотрит в нем черты монастыря, почитатель старины – дворянского гнезда. И все это будет правдой. Более подробная информация о креатории есть в книге «Космическая деревня» (www.trinitas.ru/rus/doc/avtr/01/1607-00.htm).

Запуск в серию. Кадры решают все. Это необходимое условие для успешного претворения в жизнь любой смелой идеи. Откуда черпать кадры для комплектования автотрофной общины? Единственный доступный ресурс у вуза – это его выпускники. Возьмем, к примеру, крупнейший вуз Рязани – радиотехнический университет. С момента своего образования (1951 год) он подготовил свыше 70 тысяч специалистов. Карьерный рост этой массы выпускников можно представить в виде колоколообразной функции с законом нормального распределения. На одном ее краю (3-5 процентов) – это зеленая молодежь, которая еще не нашла себя в профессии. Им все равно, чем заниматься, лишь бы было весело и интересно. На другом краю – это ветераны, которые по разным причинам уходят из профессии. Это бесценный кладезь творческого опыта и житейской мудрости. Вот этот контингент (старые и малые) потенциальный ресурс для автотрофных общин. С ним можно реально работать. Также есть несколько социальных групп, для которых креаторий станет не школой выживания, а подарком судьбы. Вот некоторые из них:

• Дачники, садоводы, огородники. У них есть хороший опыт сезонной сельскохозяйственной работы, но нет объединяющей всех идеи;
• Горожане, покинувшие когда-то деревню и мечтающие вернуться назад:
• Военнослужащие, увольняющиеся в запас:
• Молодые специалисты, не имеющие жилья в городе:
• Осужденные за неумышленные или незначительные преступления;
• Соотечественники из стран дальнего и ближнего зарубежья:

Если возродить практику студенческих строительных отрядов, то за четыре трудовых семестра у каждого малоимущего выпускника вуза будет в кармане свой честно заработанный первоначальный капитал в форме недвижимости (дача, коттедж, родовое поместье). Всю командно-управленческую нагрузку по приему и обустройству на новом месте протодворян могло бы взять на себя старшее поколение выпускников.

Рекогносцировка на местности. Недалеко от места рождения Николая Федорова расположено Сасовское летное училище. У этого учебного заведения славная история. Как авиашкола первоначального обучения пилотов оно было сформировано весной 1943 года в Иссык-Куле. Через два года из предгорий Тянь-Шаня ее перебазировали поближе к линии фронта, т.е. в Сасово. После войны оно начинает готовить пилотов для гражданской авиации. Причем не только для нашего отечества, но и для стран Азии, Африки и Латинской Америки. Одним из ее выпускников был летчик-космонавт, командир кораблей «Восход» и «Союз-1» Владимир Комаров. Лихие девяностые нанесли училищу (как и всей отечественной гражданской авиации) сокрушительный удар. Чтобы как-то выжить, оно стало готовить специалистов не авиационного профиля. Впереди у него два пути. На одном из них оно утрачивает крылья и обретает ноги, а на другом продолжает готовить боевые экипажи, но не только для авиации, но и для села. Работы на этом поприще ему хватит на много-много лет. Осталось дело за малым - показать областному руководству то место, где хранятся ключи от Царства Божьего, Царствия Небесного.