Андрианов И.В.
Нонконформист

	Истина - не пленница традиционной науки... Судьба уберегла меня от соблазнительного увядания в рутине профессионализма.
	Р.Г.Баранцев

2 октября 2001 г. профессору Рэму Георгиевичу Баранцеву исполнилось 70 лет. Кроме удовольствия поздравить замечательного ученого и человека, для меня это повод подумать об уроках его жизни и творчества (свои размышления юбиляр обещает представить в ближайшие пять лет).

Рэм Георгиевич успешно работал в области гидроаэромеханики и асимптотических методов, написал несколько книг и сотни статей, прочел тысячи лекций и сделал десятки докладов на крупнейших научных форумах, получил Государственную премию СССР и воспитал десятки кандидатов и докторов наук. Думается, детальный анализ этой «профессиональной рутины» еще впереди, меня же больше всего интересуют его работы в области асимптотической математики. Я очень ценю конкретные результаты Р.Г. (неканоническое (асимптотическое) разделение переменных, метод порядковых уравнений, соединение асимптотик в области переходного слоя, метод асимптотических интегральных итераций), но наиболее важным мне представляется оригинальный подход в области определения асимптотики как области науки.

В наш весьма прагматичный век ученый редко обращается к философии науки или ее методологии, а ведь именно здесь заложены возможности дальнейшего роста и развития, часто в весьма неожиданном направлении. Возьмем те же асимптотические методы. Попытка выяснить, кто первым начал применять подобные подходы, заведомо обречена на неудачу. Ими пользовались и древние греки, и Эйлер, и Лаплас. Однако при этом не было представления об идейном единстве используемых приближенных приемов, они изобретались каждый раз заново и считались просто удобными рецептами. Более того, долгое время существовал примат точных решений, а приближенные алгоритмы рассматривались как некоторые временные «строительные леса», надобность в которых отпадет с развитием методов интегрирования.

Осознание асимптотических методов как отдельной области математики, с ее особыми подходами и методами, началось, по-видимому, с А. Пуанкаре. И дело даже не в том, что он ввел современное определение асимптотического ряда (им владели Т. Стильтьес и Ж. Буссинеск) и предложил ряд широко используемых и поныне эффективных асимптотических процедур (здесь можно вспомнить бессчетное количество имен). В своих замечательных научно-философских трактатах Пуанкаре настойчиво проводил мысль о естественности асимптотического подхода для исследования Природы, для того, что сейчас мы называем «математическим моделированием». Но Пуанкаре не оформил асимптотическую математику как новую науку. По-видимому, тогда для этого не было оснований, ибо «всему есть свое время».

Этот шаг сделал М. Крускал, предложивший в 1962 году термин «Асимптотология». Как отмечал Пуанкаре, хорошо подобранный термин может сам по себе стать творцом, и мне кажется, что термин Крускала - именно такая удачная находка (интересно, что Крускалу принадлежит и один из самых революционных научных терминов XX века - «солитон»). Однако не менее важно наполнить удачный термин смыслом. Сам Крускал эксплицировал асимптотологию как нечто, лежащее между наукой и искусством, что, конечно, трудно назвать хорошим определением (так же можно определить физику, биологию,... да и почти любую науку!).

Р.Г. Баранцев предложил в высшей степени плодотворное определение асимптотических методов через системную триаду «точность-локальность- простота». Дадим слово автору определения: «Ограниченная точность асимптотических методов с позиций классической математики уверенно расценивалась как их несовершенство, их неизлечимый дефект.

В асимптотической математике, в отличие от классической, уровень точности органически связан с изучаемым объектом, и в заданной области точность асимптотического решения всегда ограничена. В случае разложения функции f(x) по асимптотической последовательности {j_n(х)} при х®0 величина характеризует точность, х - локальность, N - простоту. Каждая пара этих параметров находится в соотношении дополнительности, а третий задает меру совмещения. В классической математике х фиксировано, N®Ґ и говорится о сходимости; в асимптотической математике фиксировано N, х®0 и говорится об эффективности приближения, выражающейся в оптимальном сочетании простоты и точности. Абсолютная точность перестает быть фетишем. Перенос асимптотического акцента из решения в постановку задачи снимает многие прежние парадоксы».

Вопрос, насколько научное творчество связано с личностью ученого, вряд ли может быть решен однозначно. Тем более приятно, если выдающиеся научные результаты получены человеком достойным (что бывает не так уж часто). Р.Г. Баранцев - настоящий русский интеллигент, классический тип земского врача или учителя, скромного («Праведники не высовываются. Их видит лишь тот, кто сострадает» - Р.Г.), несуетного, нестяжателя, привыкшего думать широко и о многом и за многое чувствовать себя лично в ответе. В то же время Р.Г. присущи черты, выгодно отличающие его от значительной части интеллигентных людей с их неорганизованностью, несобранностью, неумением постоять за себя (как говаривал один одессит, «Интеллигентность и поцеватость - не обязательно синонимы»). Р.Г. умеет доводить до конца самую неприятную, но нужную работу. Достаточно вспомнить борьбу с произволом администрации и партийной бюрократии Ленинградского университета в годы застоя, когда Р.Г., вопреки всему, в том числе советам доброжелателей и, казалось бы, здравому смыслу, отстоял свое достоинство и победил. При этом он проявил себя не «мальчиком для битья», а хладнокровным и расчетливым стратегом и тактиком. В этой борьбе не было ничего от истерической жертвенности, не было надрыва, зато присутствовал, как это ни покажется странным, интерес исследователя, попавшего в непривычную область «драматической социологии». В дальнейшем сам Р.Г. лапидарно сформулировал уроки этой борьбы: «Если учиться на жизни и для жизни, то именно критическая ситуация наиболее содержательна и плодотворна для изучения реальных весьма динамических процессов». Конечно, цена, которую заплатил Р.Г. за этот совсем не обязательный опыт, очень высока.

И еще один очень показательный пример. Известный русский биолог А.А.Любищев (1890-1972) оставил огромное рукописное наследие. Одним из своих душеприказчиков он попросил быть Р.Г., и это был мудрый выбор! Публикация трудов Любищева требует не только колоссальной редакторской и просто технической работы, но и сталкивается со многими политическими трудностями. Любищев был активным антидарвинистом и весьма скептически относился к догмам советского строя, впрочем, как и ко всем догмам вообще! В этом он удивительно созвучен натуре Баранцева, но это же означает, что далеко не все одобряют взгляды еретика. А книги Любищева выходят, и основная заслуга в этом, бесспорно, принадлежит Р.Г.

Сейчас Баранцев, не прекращая работы над наследием Любищева, публикует неизвестные труды С.В.Мейена (1935-1987), его собираются привлечь к работе над архивом Ю. А.Шрейдера (1927-1998).... Эта деятельность как нельзя лучше характеризует человеческую сущность Баранцева. Его горение - не пресловутый интеллигентский «соломенный жар», но ровное и негасимое пламя. При этом Р.Г. далек от фанатизма и имеет большой вкус к «радости человеческого общения». Я уже много лет состою в эпистолярном общении с Р.Г. (он ведет систематическую и неформальную переписку с огромным количеством респондентов!) и не раз поражался чуткости и способности со- чувствовать этого очень занятого человека. Кстати, Р.Г. никогда и никуда не спешит.

Попробую в заключении выделить основную черту характера Р.Г., стержень его личности или, если говорить в асимптотико-синергетических терминах, параметр порядка. Я думаю, это - нонконформизм. Р.Г. - человек, органически неспособный ходить строем. Критически настроенный по отношению к советской власти, он не встал в стройные ряды диссидентов. Многого добившись в газовой динамике, не марширует проторенными путями, а переходит в синергетику и философию науки (не оставляя, впрочем, и конкретную научную деятельность). Активно проповедываемая Р.Г. тринитарная методология с идеей разрешимости конфликтов через выход в другое измерение - основа его жизненной философии. И в этом главный для нас урок Баранцева, за который мы ему глубоко признательны.

Журнал "СПб Университет" 2002, №3-4, с 31-32.