Притчу о старой и новой ткани, о старом и новом вине Господь стал рассказывать в ответ на упреки фарисеев, что Его ученики не постятся, как постятся ученики Иоанна Крестителя. В ответ Учитель сказал им: «Он сказал им: можете ли заставить сынов чертога брачного поститься, когда с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни (Лк.5:34,35).

То есть Он говорил об общественных формах. Сейчас начался процесс изменения общечеловеческой цивилизации (математики и физики говорят: момент бифуркации). «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые. Его призвали Всеблагие как собеседника на пир», – писал Федор Тютчев о таких моментах.

В книге президента Давосского экономического форума Клауса Шваба говорится о том, что капитализм (как и предрекал Карл Маркс) пришел к своей смерти. Норма прибыли, а значит, и смысл существования капитализма приближается к нулю. Клаус Шваб предлагает (наверное, не он один) сохранить структуру капитализма, придав ему новые функции, введя так называемый «инклюзивный» («включающий» в себя) капитализм. Что же должен включить в себя капитализм? Он должен дать возможность наемным работникам приобретать товары, которые они сами же и производят, тем самым лишая капиталистов (владельцев) части прибыли. Замысел таков: пусть деньги перестанут служить инструментом власти, но власть мы все-таки сохраним.

Но, как говорят ученые, изучающие свойства систем, функция системы – это разворачивание ее структуры в процессе (в пространстве и времени). Другими словами, пилой вы можете только пилить, а топором – только рубить. Если вы попытаетесь пилить топором, а рубить пилой, у вас будут, в лучшем случае, весьма скромные результаты усилий.

Бифуркация (разрушение одной и возникновение другой) системы человеческого общества, которое началось сейчас, означает конец действия тех институтов (социальных изобретений человечества), которые перестали выполнять свои функции.

Это, главным образом, рынок. Далее следует текст из моего дневника 2004 года. Не судите строго.

Рынок – это обмен результатами деятельности для того, чтобы интегрировать разделенный труд. Но это не единственно возможный способ интеграции и не единственный способ обмена. Обмен может быть в форме дарения – неэквивалентного и неодновременного обмена. Неудобно? Как сказать… Зато порождает доверие и доброжелательство.

Рынок – тоже неэквивалентный обмен, порождающий, наоборот, недоверие и недоброжелательство, так как создает видимость эквивалентного обмена, миф о равенстве стоимостей. Почему миф?

Точно посчитать стоимость невозможно в принципе. Сколько стоила нефть для африканских и арабских вождей 200 лет назад? Нисколько. Она им нужна была лишь для факелов и то редко. И поэтому обмен пуговиц и стеклянных бус на нефть им казался вполне справедливым. Но разве он справедлив? Это с точки зрения ценности.

А с точки зрения (Марксовой) трудовой теории стоимости попробуйте посчитать абсолютно точно, какую стоимость производит конструктор трактора, автомобиля, одежды? Какую стоимость производит художник-дизайнер?

Стоимость, как и цена рабочей силы, – понятие культурное. Стоимость – не субстрат, а мера для сравнения. Но то, что ценно для одного, не нужно другому. Менять ненужные вещи на нужные – всякому полезно, но «чтобы продать что-то ненужное, нужно сначала купить что-то ненужное» (кот Матроскин). Как посчитать, сравнить их цену? Никак. Традиция – и всё.

Решение лежит в другой сфере – в нравственной, духовной. Сколько дать крестьянину за зерно? Столько, чтобы он снова мог сеять и убирать и повышать урожайность – вот здравый взгляд, вот критерий для христианина. Столько, сколько дают закупщики зерна, минус расходы на доставку и минус «норма прибыли» – вот «справедливое» решение рыночника. Но разве оно справедливо?

Скупщики дали крестьянину минимальную цену, за которую он согласится отдать. А чтобы был сговорчивей, они следят друг за другом, чтобы никто не давал больше. Вот откуда биржевая цена. Сколько труда вложено в зерно реально – никого не интересует.

Таким образом, рынок – это глобальный обман, это неэквивалентный обмен, порождающий подозрительность и ненависть. По-нашему, уж лучше неэквивалентный обмен – дарение.

Эквивалентного обмена быть не может! Так премудро устроил Господь, чтобы люди не разделялись, а объединялись. Ведь Земля-то у них общая и натура их общая. Лучше дарение, имеющее целью, чтобы все жили, все развивали свои хозяйства, наращивали мощности. «Справедливая» цена – это такая, чтобы твой партнер не беднел, не разорялся, а развивал, увеличивал свое хозяйство.

А для этого надо интересоваться его нуждами и, получая от него зерно, привезти ему в ответ трактор, молотилку, комбайн, стройматериалы. Не можешь сам обеспечить крестьянина – соедини свои усилия с кем-нибудь еще.

Другими словами, фундамент экономики, хозяйства – не в земле, не в полезных ископаемых, не в материальных ценностях, а в отношениях между людьми, в духовном выборе.

Скажете: утопия? Да. Поэтому на смену пророкам и священникам и пришли князья и цари, которые принуждают соблюдать минимальные нормы морали.

Так же и с ценами. Не хочешь добровольно выдать должное за товар, отдашь поневоле. Цены, устанавливаемые директивно, ничуть не хуже, чем стихийные рыночные. Плановая экономика ничуть не хуже рыночной. Не в этом дело. Дело – в управлении.

А управление зависит от целей, от высшей цели, от смысла существования общества. Организованное общество – это лишь средство достижения цели. А цель-то что?

Если цель – Бог и служение Ему – это одно. Если выгода, корысть, земной комфорт – это другое. Тот же сосуд, да вино разное. А для молодого вина и мехи нужны новые. Для нового смысла жизни и общественные формы нужны новые.

Какие? А дайте волю творческому гению народа.