«Мы — источник веселья и скорби рудник.
Мы — вместилище скверны и чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир, — многолик.
Он ничтожен — и он же безмерно велик!» [1].

«Человек амбивалентен». Таким утверждением начинает своё сочинение, посвящённое Жану Кальвину, учёный, писатель и мыслитель И.И. Гарин [2, c.3]. Возможно, его – это утверждение – можно было бы и оспорить, однако, подобную точку зрения на эту сторону человеческой личности разделяли и разделяют многие. Так, помимо Омара Хайяма (1048 - 1131), четверостишие которого помещено в качестве эпиграфа, Франсуа де Ларошфуко (1613 - 1680) писал: «Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце» [3, с.86], а Блез Паскаль (1623 - 1662) так подчёркивал противоречивость человеческой натуры: «Человек по своей натуре доверчив, недоверчив, робок, отважен» [3, с.138].

Приведём ещё несколько цитат по этому поводу. Жан де Лабрюйер (1645 - 1699), французский моралист, остроумно, на наш взгляд, заметил: «Как бы ни был человек хорош и добр к своим близким, он всё же даёт им при жизни достаточно оснований, чтобы утешиться после его кончины» [3, c.222], а Мишель Монтень (1533 - 1592) в своих «Опытах» писал: «Величайшая трудность для тех, кто занимается изучением человеческих поступков, состоит в том, чтобы примирить их между собой и дать им единое объяснение, ибо обычно наши действия так резко противоречат друг другу, что кажется невероятным, чтобы они исходили из одного и того же источника» [4, c.259].

А вот что пишет современный российский писатель В. Пьецух в отношении противоречивости одного из величайших писателей и моралистов Л. Толстого: «Он отрицал собственность на землю и капитал, но так до самой смерти и остался миллионером и крупнейшим землевладельцем, поскольку фактически избавиться от движимого и недвижимого состояния ему помешала семья, мягкотелость, чадолюбие и еще многие превходящие обстоятельства. Толстой исповедал непротивление злу насилием, однако он, глазом не моргнув, вызвал на дуэль Тургенева за то, что Иван Сергеевич “обманул” сестру Машу, и два часа прождал автора «Муму» с двумя заряженными дробовиками в условленном месте, потому что очень любил сестру. Толстой ратовал за отказ от роскоши, за опрощение быта, но сам всю свою жизнь прожил в графском поместье, потому что у него не хватало решимости бросить многочисленную семью. Толстой призывал отказаться от эксплуатации чужого труда, однако его обслуживали повара, садовники, конюхи и прочая челядь, неизбежная при многочисленной семье и графском укладе жизни. Толстой почитал любовь между людьми основной ипостатью Бога и в то же время от души недолюбливал горожан, жандармов, царя, композитора Танеева и еще множество разных лиц. Наконец, Толстой как минимум половину жизни дезавуировал искусство и медицину, между тем при нем жили личные доктора, а искусство продолжало его питать, даже если это была отъявленная публицистика, поскольку и ее Толстой исполнял в строгом соответствии с правилами искусства» [5 , c.63-64].

Амбивалентность, по нашему мнению, есть не что иное, как следствие нарушения целостности личности человека. Можно предположить, что в полной мере целостность натуры человека является уделом немногих, и автор статьи не может себя отнести к ним. Каковы же индикаторы целостной личности?

Целостность отличается спокойной мудростью и способностью максимально объективно смотреть на вещи и оценивать происходящее, постоянной и неподдельной благожелательностью, дружелюбием, искренностью и бескорыстием, способностью сопереживать и активно делать добро, отсутствием зависти, предвзятости и предубеждённости.

И как здесь не вспомнить высказывание Стефана Цвейга из его биографической повести «Зигмунд Фрейд»: «Всякий раз, когда человеком творчески владеет закон высшего единства, он, этот закон, явственно и победно проявляет себя во всём его существе – в языке, в творчестве, во внешнем облике и в жизни» [6], , а также заключительные слова его новеллы «Фантастическая ночь»: «Кто понял всеобъемлющую связь явлений, тот не судит и гордость ему чужда. Кто однажды обрёл себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И тот, кто понял человека в себе, тот понимает всех людей» [7, c.215]?

Здесь, по-видимому, также уместно привести стихотворение Р. Киплинга «Заповедь» (в переводе М.Л. Лозинского), в котором, кажется, содержится призыв к обретению целостности:

Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за смятенье всех,

Верь сам в себя наперекор вселенной,

И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил, жди, не уставая,

Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;

Умей прощать и не кажись, прощая,

Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,

И мыслить, мысли не обожествив;

Равно встречай успех и поруганье,

He забывая, что их голос лжив;

Останься тих, когда твое же слово

Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,

Когда вся жизнь разрушена и снова

Ты должен все воссоздавать c основ.

Умей поставить в радостной надежде,

Ha карту все, что накопил c трудом,

Bce проиграть и нищим стать как прежде

И никогда не пожалеть o том,

Умей принудить сердце, нервы, тело

Тебе служить, когда в твоей груди

Уже давно все пусто, все сгорело

И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя c царями,

Будь честен, говоря c толпой;

Будь прям и тверд c врагами и друзьями,

Пусть все в свой час считаются c тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье

Часов и дней неуловимый бег, -

Тогда весь мир ты примешь как владенье

Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Говоря о целостности человеческой личности, нельзя обойти молчанием один очень важный аспект этой проблемы – аспект, связанный с нейропсихофизиологией. Не подлежит сомнению, что некоторые соматические заболевания, травмы головы, нарушения гормонального баланса и другие причины могут приводить к более или менее стабильным изменениям (обычно в худшую сторону) психоэмоциональной структуры личности, что, очевидно, может, при отсутствии объективной информации о жизни человека, привести к ложному выводу относительно степени целостности его личности. Приведём в качестве примера ситуацию с ботаником А.Н. Бекетовым, о котором русский религиозный философ Н.О. Лосский (1870 - 1965) пишет, что он «человек высокого благородства и утончённой культуры, после кровоизлияния в мозг прожил ещё несколько лет, лёжа в постели; это был совершенно другой человек, живший почти животной жизнью и проявлявший звериную грубость» [8, c.130].

Библия, книга, являющаяся Священным Писанием для исповедующих иудаизм (кроме Нового Завета) и христианство, также может многое поведать о поднятой проблеме.

Так, в ней прямо говорится: «Нет на земле такого человека, который делает только добро и никогда не грешит» (Экклезиаст 7:20), а также, что «человеческое сердце обманчиво, порою испорчено, и до конца никто его не понимает» (Иеремия 17:9) (библейские цитаты взяты из Современного перевода Библии [9]). Очень показательны в этом отношении – в отношении раздвоенности, амбивалентности, противоречивости человеческой натуры – размышления апостола Павла: «Я сам понять не могу своих поступков. Чего хочу, того не делаю, а то, что мне ненавистно, делаю. И если я делаю то, чего не хочу, это значит, что я признаю правильность Закона. Но на самом деле это действую не я, а живущий во мне грех. Я знаю, что добра во мне (то есть в моей природе) нет. Желание делать добро есть, но это у меня не получается. И я не делаю добра, хотя и хочу, а зло, хотя и не хочу этого, делаю. А если я делаю то, чего не хочу, это значит, что действую не я, а живущий во мне грех. Итак, я открыл в себе закон: каждый раз, когда я хочу сделать добро, у меня выходит зло. Внутренний человек во мне радуется закону Бога. Но в своем теле я вижу иной закон, восстающий против закона моего разума и делающий меня пленником закона греха, который действует во мне. Несчастный я человек! Кто освободит меня от этого смертоносного тела! Благодарю Бога моего — Он сделал это через Иисуса Христа, Господа нашего. Итак, сам по себе я только разумом служу закону Бога, а своей плотской природой — закону греха» (Римлянам 7:15-25, Современный русский перевод Библии [10]; в дальнейшем библейские цитаты будут приводиться из изданий [9] и [10]).

Нельзя не заметить сходства начальных слов приведенного отрывка с высказыванием древнеримского поэта Публия Овидия Назона (43 г. до н.э. – 17 или 18 г. н.э.) из его поэмы "Метаморфозы": «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь» [11].

В рассуждениях апостола Павла указана главная причина амбивалентности человека – его греховная природа, которую, согласно Библии, человечество унаследовало от своих прародителей в акте отпадения от Бога. Несколько ранее в этом же послании (письме) христианам Рима, он подчеркнул эту мысль: «Грех вошел в мир через одного человека, а с грехом смерть; смерть перешла на всех людей, потому что все согрешили» (Римлянам 5:12). Но в словах Павла указано и средство преодоления этой проблемы – искупительная жертва Иисуса Христа, благодаря вере в которую христианин обретает мир с Богом уже сейчас и с помощью которой будут устранены все последствия греха и человеческого несовершенства, в том числе и главный враг человека – смерть: «Смерть будет уничтожена, как последний враг» (1 Коринфянам 15:26).

И, хотя это произойдёт в будущем (которое, судя по происходящим в мире событиям, уже не за горами), но уже сейчас можно человеческую амбивалентность свести к минимуму, следуя библейским советам, таким как: «Нужно отказаться от того, что было свойственно вашему прежнему образу жизни, от ветхого человека в себе, которого губят обманчивые страсти. Обновите свой ум и дух и облекитесь в Нового Человека, созданного по образу Бога, в истинной праведности и святости!» (Эфесянам 4:22-24); «Облекитесь любовью, которая объединяет всех и приносит полноту удовлетворения» (Колоссянам 3:13); стремясь к взращиванию плодов Божьего духа, к числу которых относятся: «любовь, радость, мир, стойкость, доброта, щедрость, верность, кротость, умение владеть собой» (Галатам 5:22,23).

Как можно видеть, главным качеством личности, преодолевшей амбивалентность, является любовь. Как пишет Эрих Фромм (1900 - 1980), «любить – это значит проявлять продуктивную активность, которая имплицитно включает в себя потребность заботиться о другом существе или предмете, стараться узнать его, стремиться к нему, радоваться ему, будь то человек, дерево, картина или идея. Любить кого-то, означает тревожиться о нем, будить его к жизни, усиливать в нем желание жить; и одновременно любовь – это процесс самовозрождения и самообновления…». А также: «Любовь – это активная сила в человеке, сила, которая рушит стены, отделяющие человека от его ближних; которая объединяет его с другими» и далее: «В наиболее общем виде активный характер любви можно описать посредством утверждения, что любовь значит прежде всего давать, а не брать …» [12, c.15-16].

А современный британский богослов и библеист Э. Тисельтон, ссылаясь на французского этического философа еврейского происхождения Э. Левинаса (1906 - 1995), пишет: «Невозможность отдавать себя людям нарушает целостность человеческой личности» [13, c.263]. Таким образом, целостность человеческой личности невозможна без проявления ею деятельной любви, связанной с бескорыстной самоотдачей.

Интересно отметить, что Б. Спиноза (1632 - 1677) рассматривает в качестве одного из проявлений любви сочувствие: «Сочувствие есть любовь, поскольку она производит такое действие в человеке, что он радуется счастью другого, и наоборот, печалится при виде несчастья другого» [14, с.196]. Это практически дословно соответствует библейскому повелению для последователей Христа: «Радуйтесь с теми, кто радуется, плачьте с теми, кто плачет» (Римлянам 12:15).

Подведём итог. Учась следовать евангельской заповеди любить ближнего, как самого себя, живя деятельной жизнью, направленной на уменьшение страданий других людей и бескорыстную заботу о них, уже сейчас можно свести к минимуму амбивалентность нашей личности, а проявляя веру в искупительную жертву Христа, по обещанию Бога можно быть уверенным в том, что будет устранена главная причина амбивалентность нашей личности – грех.

Список источников

1. Хайям Омар. Рубаи. (Лучшие переводы). – Ташкент: Издательство ЦК Компартии Узбекистана, 1982. – 128 с. (Серия: Избранная лирика Востока)

2. Гарин И.И. Кальвин. – Харьков: Фолио, 1994. – 128 с.

3. Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры. – М.: Художественная литература, 1974. – 544 с. (Серия «Библиотека всемирной литературы»)

4. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир – эпоха Просвещения. – М.: Политиздат, 1991. – 464 с.

5. Пьецух В.А. Я и прочее: Циклы, Рассказы; Повести; Роман. – М.: Худож. лит., 1990. – 335 с.

6. Цвейг С. Врачевание и психика: Ф.А. Месмер, М. Бекер-Эдди, З. Фрейд. - СПб: Гамма, 1992. – 240 с.

7. Цвейг С. Новеллы. – Москва - Одесса: Эльф-Два слона, 1991. – 432 с.

8. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. – М.: Политиздат, 1991. – 368 с.

9. Библия. Современный перевод библейских текстов. – М.: Всемирный библейский переводческий центр, 1999. – 1150 с.

10. Новый Завет. Псалтирь. Притчи: Современный русский перевод. – М.: Рос. Библейское о-во, 2011. – 672 с.

11. Публий Овидий Назон. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии / Перевод с латинского С.В. Шервинского. – М.: Художественная литература, 1983.

12. Фромм Э. Искусство любви / Пер. с англ. – Минск: ТПЦ «Полифакт», 1991. – 80 c.

13. Тисельтон Э. Герменевтика / Пер. с англ. – Черкассы: Коллоквиум, 2011. – 430 с.

14. Спиноза Б. Этика. - Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001. – 336 с.