Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Дискуссии - Религия

С.А. Зеньковский
Старообрядчество, церковь и государство

Oб авторе


Портрет патриарха Никона с клиром  (Д. Вухтерс(?), 1660-1665 годы)


Редакция "Русского Возрождения", зная, что я долго занимался изучением старообрядчества (моя книга "Русское Старообрядчество и Духовные Движения семнадцатого века" (Мюнхен, 1970) и довольно многочисленные статьи) и отношусь с большим сочувствием к этому большому русскому религиозному движению, попросила меня ответить на письмо г. К. Скворцова под заглавием "О покаянии". В этом письме г. Скворцов обращается к Русской Православной Церкви за Рубежом с предложением покаяться перед старообрядцами за трехсотлетние гонения, которым они подвергались от русской Церкви. В этом письме он обширно цитирует письмо А. Солженицына, в котором тот говорит о "трехсотлетнем грехе русской Церкви", о "русской инквизиции": притеснениях и разгроме древнего благочестия, жестоких пытках, казнях и изгнании за рубеж России "никогда не бунтовавших" древне-православных христиан. К сожалению, и г. Скворцов, и г. Солженицын не всегда хорошо знают древнее прошлое России и иногда пишут о нем не совсем соответствующее фактам и истине.

Прежде всего, богослужение и книги Руси начала XVII века, до Никона, вовсе не были теми, которые пришли на Русь в 988 г., когда святой князь Владимир ввел православие в нашей стране. В X веке в Византии и на Ближнем Востоке было два близких, но несколько различных в деталях устава: Иерусалимский (или Саввы Освященного) и Константинопольский (или Студийский). Так как Студийский устав господствовал тогда в Константинополе и в Болгарии, откуда пришли наши церковные книги, то и на Руси был введен Студийский устав. Затем,  в ХII-ХIII веках в Византии, Студийский устав был по разным причинам вытеснен Иерусалимским и почти одновременно двуперстное крестное знамение заменено трехперстным, чтобы подчеркнуть важность догмата Пресвятой Троицы.

Трудные сношения с Византией во время монгольского ига не позволили распространиться Иерусалимскому уставу на Русь в тех же XIII-XIV веках. Только при митрополитах Киприане и Фотии (конец XIV—начало XV века) Иерусалимский устав был частично введен на Руси (постепенно, одна деталь за другой), но так как после Флорентийского Собора 1439 г. Русь порвала с принявшим унию Константинополем, эта реформа устава не была доведена до конца. В русском уставе поэтому сохранился ряд черт Студийского устава—двуперстное крестное знамение, хождения посолонь, двукратное пение аллилуйя и другие черты.

К сожалению, эти детали истории русского устава были выяснены только в конце XIX и в начале XX века русскими историками Церкви Голубинским, Каптеревым и другими. Ни Никон, ни его советники греки и киевляне не знали этой истории русского устава, и когда приехавший в Россию патриарх Паисий обратил внимание Никона на то, что детали русского богослужения и крестное знамение отличаются от греческого, то Никон и его советники решили, что разница между греческим уставом того времени и русским объясняется ошибками, вкравшимися в русский устав.

После своего избрания патриархом в 1652 г. Никон решил "исправить" русский устав, не отдавая себе отчета в том, что он только продолжает переделку Студийского устава на Иерусалимский, частично уже сделанную митрополитами Киприаном и Фотием. Сделал он это крайне неосмотрительно, не проверив старых русских и греческих книг (они были собраны на Печатном Дворе из русских церквей и монастырей и А. Сухановым — на Ближнем Востоке). В том же 1652 г. он просто отдал распоряжение исправить русские книги по новейшим, печатанным в Италии греческим, не запрашивая мнения собора епископов, который был созван лишь позже, после переделки книг.

Как Никон, так и его противники, оскорбленные тем, что русские обряды и тексты были "исправлены", не знали, что русские церковные книги до 1653 г. были вовсе не текстами и обрядами 988 г., а уже частично переделанными деталями устава перед разрывом с Константинополем в 1442 г. Понимание этого и более тактичное проведение "исправления" книг могло бы помочь обеим сторонам избежать "раскола" в русской Церкви. Единоличная "память", то есть распоряжение патриарха Никона в феврале 1653 г. о введении нового крестного знамени, его новое издание Служебника вызвали бурю негодования среди его же бывших друзей-"боголюбцев", группы протопопов во главе с Иваном Нероновым и Аввакумом, которые задолго до избрания Никона, с 1630-х гг., начали движение обновления русской Церкви, единогласия и ясного служения и, главное, снова ввели забытую со времени татарского ига проповедь. Они хотели усилить нравственное и религиозное влияние Церкви и на государство, и на народ.

Но Никон был человек очень сильного и властного характера, и протесты боголюбцев (из которых частично и вышли затем старообрядцы) он принял как личное оскорбление и под предлогом дисциплинарных ошибок сослал из Москвы на Север и в Сибирь всех тех, кто был против его "исправлений" устава и трехперстия. В числе их был и епископ коломенский Павел, который погиб в ссылке.

Никон правил недолго и, поссорившись с боярами и обидевшись на царя Алексея Михайловича, уже в 1658 г. оставил Москву, но не отказался от патриаршества. Любопытно, что незадолго до этого, в разговоре с протопопом Нероновым, он признался, что и старые и новые книги хороши.

Уход его вызвал кризис в русской Церкви, так как было неясно, кто же теперь во главе ее. Государь Алексей Михайлович вернул было из ссылки протопопа Аввакума, которого он лично уважал и любил, но продолжал все же держаться нового устава: раньше он не был против никоновского авторитарного управления Церковью, а теперь не хотел усложнять церковные дела, снова меняя устав. Для решения вопроса о том, что делать с Никоном, и выяснения сложностей с уставом он в 1666—1667 гг. созвал сначала русский собор епископов, а затем почти вселенский, с участием патриархов Александрии и Антиохии. Патриархи Константинопольский (он писал, что небольшие детали устава не так важны — важно понимание заповедей Христа, основных догматов веры, и преданность Церкви) и Иерусалимский не приехали на этот собор, не желая ввязываться в русские церковные тяжбы.

Первая часть заседаний собора, при участии только русских епископов, прошла довольно гладко и умеренно. Перед этим индивидуальные разговоры каждого епископа с царем подготовили почти что все решения. Собор не осудил старый устав, очень примирительно отнесся к его защитникам, которые, за исключением Аввакума, согласились подписать решения собора и не рвать с Церковью. Упорный Аввакум отказался и был лишен за это сана и отлучен от Церкви.

Вторая часть заседаний собора с восточными патриархами прошла целиком под влиянием митрополита Газского (в Палестине) Паисия Лигарида, который занял самую радикальную позицию в отношении старой русской церковной традиции. Старый русский обряд был осужден, и следовавшие ему были отлучены от церкви (анафема); одновременно были осуждены и такие русские писания, как "Повесть о Белом Клобуке" (о Москве—Третьем Риме), постановления Стоглавого Собора и другие.

Патриарх Никон лишен был сана патриарха и даже епископа. Четыре сторонника старого обряда: Аввакум, дьякон Федор, о. Лазарь и инок Епифаний—были осуждены на ссылку, а двум последним за проповедь старого устава еще и вырезали языки. Все четверо были сосланы в Пустозерск на Крайнем Севере России.

Борьба между сторонниками старого обряда, с одной стороны, и государством (царем) и Церковью, с другой, осложнилась двумя важными явлениями: бунтом Соловецкого монастыря (к монахам которого в начале 1670-х гг. присоединилась и часть разбитых мятежников Степана Разина) и гарями. Осада Соловков, важнейшего монастыря и крепости на Белом море, длилась десять лет и окончилась гибелью почти всех его защитников. Это уже был конфликт не между Церковью и старообрядцами, а между мятежниками и государством. Более важны по своим последствиям были гари—массовые самосожжения тех старообрядцев, которые считали, что после собора 1667 г. благодать в Церкви иссякла и что Антихрист уже правит на земле. Гари начались уже в середине 1660-х гг. под влиянием фанатичного и религиозно совершенно пессимистически настроенного"лесного старца" Капитона.

Гари длились до начала XIX века, но в конце XVII века, особенно в 1670-х гг. они приобрели характер ужасной массовой религиозно-психологической эпидемии. В Пошехонье (Заволжье, около Костромы) в гарях погибло от 4000 до 5000 человек, в одной из северных гарей сразу погибло около 2500 человек; общее число жертв гарей до конца XVII века очень трудно подсчитать, но, по всей вероятности, число их было не менее 20 000 человек, а может быть, и больше. Во всяком случае, число жертв от гарей этих изуверов-пессимистов во много раз превосходило число жертв правительственных и церковных гонений, и они, в свою очередь, вызвали репрессии правительства. «Царевна Софья или, вернее сказать, ее богомолец, святейший патриарх Иоаким, малоросс, самый ужасный из всех гонителей раскола, в 1689 г. велел "смотреть накрепко, чтобы раскольники в лесах и волостях не жили, а где объявятся — самих ссылать, пристанища их разорять, имущества продавать, а деньги присылать в Москву"»,— пишет Мельников в своих "Очерках поповщины"2. Конечно, Патриарх принципиально был противником старой веры, которую он как малоросс вообще не мог ясно понять, но так как он не знал разницы между беспоповцами, проповедниками гарей, и традиционалистами поповцами, его поведение все-таки объяснимо.

Восстание в Соловках, гари, участие старообрядцев в разинщине, образование казачьей старообрядческой "республики", отделившейся от русского государства на переходе от XVII века к XVIII веку, давали правительству достаточно поводов, чтобы преследовать без разбора всех сторонников древнерусской веры.

Одной из причин непонимания мышления старообрядцев было то, что начиная с царя Алексея и до начала царствования Екатерины II в руководстве русской Церкви великороссы играли все меньшую и меньшую роль. Вначале это были греки, как Паисий Лигарид, затем западно- и южноруссы, выученики Киевской Могилянской академии (где учение шло по-польски и латыни), которые, уезжая для добавочного образования на Запад, нередко временно переходили в католичество или протестантство, как это сделал, например, талантливейший, но "жуткий"3, по словам о. Г. Флоровского, Феофан Прокопович. Не надо забывать, что с 1720-х по 1770-е гг. великороссов в епископы вообще не ставили. Епископат в России был заполнен теми же учениками Киевской Могилянской академии или греками, которые религиозную психологию великороссов не всегда понимали. А что касается иерархов русской Церкви, то тоже следует отметить, что при Петре и Анне Иоанновне немало великорусских епископов было смещено и сослано на Север или в Сибирь. В самом начале 1700-х гг. петровский надсмотрщик над русской Церковью А.И. Мусин-Пушкин добился того, что нижегородский митрополит Исайя, который хорошо относился к приверженцам старой веры, был отрешен от должности Петром; почти что в то же время епископ Игнатий Тамбовский за те же грехи был сослан в Соловки. После создания Святейшего Синода вся Церковь была поставлена под контроль обер-прокуроров, нередко даже из мало верующих и мало интересующихся церковью бюрократов. При Анне Иоанновне совсем распоясавшийся Феофан Прокопович добился ссылки в Сибирь нескольких консервативных русских (из великороссов) епископов.

Действительно трудные времена и для старообрядцев, и для русской Церкви длились до начала царствования Елизаветы—но можно все же отметить, что, несмотря на гонения на верных старой вере, в большинстве случаев эти гонения относились к тем, кто старался вести проповедь среди нестарообрядческого населения. И все же и в эти годы гонений многие центры старообрядчества не были затронуты. Среди них особенно выделялась Выговская беспоповская община (в Заонежье), основанная еще в 1680 г. старцем Корнилием и затем прославившаяся при братьях Андрее и Семене (умер в 1740 г.) Денисовых. Выг был хорошо известен властям, но его не закрывали и не мешали развиваться. Здесь Денисовыми были написаны "Поморские ответы", "Виноград Российский" и другие произведения, легшие в основу самого большого беспоповского согласия—поморцев. Тоже довольно спокойно жили старообрядцы-уральцы (в руках которых была почти вся русская горная и металлургическая промышленность Урала), казаки Дона и Кавказа, староверы Сибири и нередко даже столиц России. Правда, они не могли иметь официально открытых церквей, но в XVIII веке число казненных или подвергшихся пытке старообрядцев было невелико, а об "изгнании на чужбину" вообще и говорить не стоит, этого не было, хотя эмиграция староверов из Европейской России на Урал, в Сибирь, Литву и Курляндию все-таки продолжалась до середины XVIII века. Но уже императрица Елизавета приглашает старообрядцев, живших за рубежом, вернуться в Россию.

Когда же в 1761 г. Петр III пришел к власти, он почти немедленно издал указ, которым запрещал всякое преследование старообрядцев, что и было подтверждено в 1762, 1764 и 1784 гг. Екатериной II. Она обратилась к заграничным старообрядцам с просьбой возвращаться на родину, и десятки тысяч старообрядцев последовали ее призыву, вернулись в Россию и поселились на Среднем и Нижнем Поволжье и в Новороссии, где им были предоставлены обширные земельные угодья. "Раскольничья контора", ведавшая старообрядческими делами, была закрыта, старообрядцы получили гражданские права, и монастыри Иргиза на Нижней Волге стали открытыми и важными центрами старообрядцев-поповцев.

В конце века образовались большие старообрядческие центры, в Москве Рогожский (поповский) и Преображенский (беспоповский), и Королёвский в Петербурге. Во многих городах и деревенских областях были старообрядческие церкви (поповские) или часовни, в которых служили священники, перешедшие из "господствующей" церкви в старообрядчество. Говорить о казнях и пытках старообрядцев (в течение 300 лет!) после 1761 г. будет просто извращением истины.

При императоре Николае I, начиная с 1838 по 1856 г., гонения на старообрядчество все же возобновились — но это были не аресты, ссылки и казни, а закрытие больших старообрядческих центров, сначала в Иргизе (1838), затем и на Выге, в Москве и в Петербурге (в начале 1850-х гг.). При закрытии иргизских монастырей старообрядцы проявили сопротивление и, ввиду применения администрацией вооруженной силы, многие из них физически пострадали, но опять-таки это были жертвы столкновения, а не пыток или казней арестованных старообрядцев. Это были не религиозные гонения (Церковь в них совсем не участвовала), а желание Николая I и его министров внутренних дел ввести "порядок" в религиозную жизнь страны и контролировать фактически независимые от администрации религиозные общины старообрядцев. Недаром Герцен, который пытался — безуспешно — использовать сторонников старой веры для антиправительственной деятельности, писал о времени Николая I: "Противодействие новому порядку (Николая I), после более либеральной эпохи (Александра I), после его жестокого водворения, мы видим в одних неправославных раскольниках и страдательном неучастии крестьян". Николай I опасался, что независимые общины старообрядцев на Урале, Иргизе (Симбирская губерния) и в столицах могут быть примером и для остальной России. Ведь эти очень богатые общины— Рогожская, Преображенская, Королёвская, уральские и многие другие — были колыбелями русского капитализма и торгово-промышленная деятельность страны в очень значительной степени была в руках старообрядцев. Наоборот, "господствующая" православная церковь была целиком под контролем государства и Святейший Синод нередко возглавлялся совсем маловерующими обер-прокурорами —"оком государя" над русским православием.

После вступления на престол Александра II в 1856 г. все гонения на старообрядческие общины были снова прекращены и такие центры, как Рогожское и Преображенское "кладбища", Королевская община в Петербурге и многие другие, были возвращены старообрядцам. В 1906 г. все последние ограничения старообрядцев были уничтожены и старообрядцы широко воспользовались своими правами, создав много своих журналов, издавая книги о старообрядчестве, созывая свои съезды и соборы. В этом отношении они оказались в лучшем положении, чем "господствующая" православная русская Церковь, которой не позволили избрать своего патриарха и приостановили даже созыв начавших было собираться соборов.

Первый русский вполне свободный собор Церкви, на котором и был избран патриарх Тихон, состоялся лишь в 1917 г.

Одним из первых решений этого собора была отмена отлучений и запретов на старообрядцев, а указ временного патриархата от 23 апреля 1929 г. (за номером 373)4 подтвердил и уточнил это решение. В 1974 г., со своей стороны, собор Русской Православной Церкви За Рубежом постановил почитать древнерусские книги (дониконовские) православными и "спасительными" и считать запрещения и клятвы соборов 1656—1667 гг. недействительными.

Трудно обвинять русскую Церковь за преследование старообрядцев. Никон, конечно, поступил очень опрометчиво, исправляя церковный устав и обряды, не собрав собора и не выяснив причину расхождения между русским уставом и уставом, общим для всех других православных Церквей. Но напомним: устав русской Церкви перед Никоном уже с начала XV века не был тем уставом, который был введен на Руси в конце X века. Митрополиты Киприан и Фотий уже за два с половиной века до Никона начали вводить Иерусалимский устав вместо прежнего Студийского.

Конечно, и при Никоне, и при патриархе Иоакиме, и в годы преобладающего влияния в Церкви Феофана Прокоповича (умер в 1736 г.) гонения, и довольно жестокие гонения, были, и руководство Церкви за них было ответственно. Но ни один из трех иерархов не был великороссом, человеком целиком старомосковского мировоззрения, с мечтами о Третьем Риме и надеждой, что "на Руси Благодать Св. Духа возсияет" ("Повесть о Белом Клобуке"). Никон был мордвин, Иоаким и Прокопович — уроженцы Малой Руси. Начиная с 1650-х гг., как мы неоднократно подчеркивали, воспитанники Киево-Могилянской академии, построенной по типу иезуитских коллегий, и греки играли ведущую роль в определениях и действиях русской Церкви и жертвами их советов стало немало русских (великорусских) иерархов. Только когда при Екатерине II доступ в иерархию снова стал возможен для великороссов, тогда фактически и прекратились гонения на  старообрядцев.

И совсем ошибочно говорит А. Солженицын, что "высшие иерархи Православной Церкви (видимо, русской, а не греки, которые осудили старую русскую Церковь в 1667 г. — С.З.) нашептывали (государям — С. 3.) и настаивали: гонения продолжать..." Долго работая над историей старообрядчества, я нашел только одного иерарха, который действительно советовал закрывать старообрядческие центры. Это был, к сожалению, ученый и талантливый митрополит Филарет Московский, который указал правительству на свободное процветание Преображенской и Рогожской общин в Москве. А Никон, Иоаким и Прокопович действительно участвовали в гонениях, но действительно открыто, без "нашептывания".

Да, гонения были, но опять повторю, что число жертв гонений на старообрядцев со стороны правительства было наверняка значительно, но во много раз меньше, чем жертв гарей. И руководители Церкви, русские иерархи, гораздо меньше занимались гонениями, чем светские власти. А ведь собор 1667 г., в котором греки играли решающую роль, провозгласил, что "царь своею властию подобен Богу" и что на земле он "наместник Божий есть" и "патриарху же быть послушлива царю".

Эти решения восточных патриархов предопределили дальнейшую судьбу русской Церкви, а учреждение Святейшего Синода под руководством обер-прокурора только закончило путь, начертанный в 1667 г. По примеру Запада Россия приняла формулу "чья власть, того и вера", и гонения на старообрядцев в XVII и XVIII веках, в частности в 1653—1742 гг. (не три столетия!), были весьма похожи на то, что делалось в то время в Германии, Франции, Испании и других странах Запада. В Тридцатилетнюю войну в Германии католики истребляли в массовом порядке протестантов, а протестанты католиков, при этом так энергично, что Германия потеряла за эти тридцать лет (1619—1649) почти две трети населения. Во Франции после отмены Нантского эдикта гугеноты были или вырезаны, или изгнаны из страны. Кромвель искоренял не только католиков, но и последователей протестантской "господствующей" англиканской Церкви. При Стюартах власть и "королевская" Церковь преследовали пуритан, которые устремились в Америку. Но и здесь бывшие гонимые в Англии пуритане в Массачусетсе сжигали квакеров, а протестанты Вирджинии гонялись за искавшими здесь свободы католиками.

Государственная власть в России и подчиненная ей Церковь тоже преследовали старообрядцев, но количество жертв даже пропорционально далеко отставало от числа жертв более "передового и культурного" Запада. Да, и государство и Церковь грешили, преследуя верных старой вере. Но думается, что не без греха были и те первые вожди старообрядцев, которые пошли на разрыв с Церковью, и особенно те, которые утверждали, что благодать в Церкви — всей православной Церкви, а не только русской — иссякла, что духовенство стало "идоложрецами". Они запрещали брак и деторождение и вели тысячи и тысячи своих последователей на гари "новоизобретенного пути самоубийственных смертей". Не ответственны ли и они за трагический кризис в русском православии того времени?


 

1 Впервые опубликовано: "Русское возрождение" (Нью-Йорк). 1987. № 1. С. 85—98.

2 Мельников П.И. Поли. собр. соч. Т. 7. СПб., 1909. С. 32.

3 Фроловский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 89.

4 Деяние архипастырей православной св. Церкви в Союзе С.С.Р., возглавляемых Московской Патриархией, от 10/23 апреля 1929 г. / / Церковный вестник Западно-европейской епархии (Париж). 1929. №6.


Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. В двух томах/Сост. Г.М.Прохоров. Общ. ред. В.В.Нехотина. М.: Институт ДИ-ДИК, Квадрига, 2009 — 688 с: ил



С.А. Зеньковский, Старообрядчество, церковь и государство // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.23376, 17.05.2017

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru