По-видимому, никто не сказал лучше о глубинной психологической основе антикультизма, чем Н.А. Бердяев в своей статье [1], и это даёт повод часто на неё ссылаться. В то время, когда знаменитый мыслитель излагал на бумаге свои размышления, термина «антикультизм» (и его синонима «антисектантство») ещё не существовало. Не существовало, по-видимому, по той причине, что в Русской Православной Церкви Московского Патриархата (РПЦ МП) того времени ещё не было структурных подразделений, ориентированных на борьбу с так называемыми «тоталитарными сектами» и «культами».

Как явление общественной жизни, на постсоветском пространстве антикультизм существует по меньше мере четверть века. Доктор философских наук религиовед С.И. Иваненко отмечает, что «антикультизм когда-то, в начале девяностых годов, был маргинальным, экзотическим явлением. Но потом набрал силу и стал привычным, обыденным» [2, с.6].

В чём специфика антикультового движения в современной России? Такой вопрос задаёт С. Иваненко и отвечает на него: «Прежде всего, в отличие от антикультистов на Западе, которые могут рассчитывать главным образом на собственные силы, антикультисты в России видят свою задачу в том, чтобы побудить государственные органы ограничить права «сект», то есть взять на себя борьбу с конкурентами Русской Православной Церкви» [3, с.103].  И С. Иваненко далеко не един во мнении по поводу того, что РПЦ рассматривает  «секты» в качестве своих конкурентов и таким образом поощряет антисектантскую деятельность во всех её проявлениях. Примеров высказываний по этому поводу – огромное число и заинтересованный читатель без труда их найдёт.

Здесь, ради объективности, следует сделать одну оговорку. Речь идёт о том, что собственно антикультизм – это одна из разновидностей деятельности РПЦ МП по противодействию «сектам» и «ересям». Ситуацию в этой сфере деятельности РПЦ МП в своём интервью, опубликованном в журнале "Православное слово в Нижнем Новгороде" (№4, 2009) проясняет преподаватель сектоведения Московской духовной академии (МДА), сектовед с более чем двадцатилетним стажем, Р.М. Конь: «Условно говоря, сейчас существует два подхода к означенной проблеме. Первый опирается на опыт западного антикультового движения и оперирует терминами-синонимами “тоталитарная секта” и “деструктивный культ”. Яркий сторонник этого направления в сектоведении профессор Свято-Тихоновского гуманитарного университета Александр Дворкин в 1995 году дал такое определение тоталитарной секте: “организация, нарушающая права своих членов и наносящая им вред путем использования определенной методики, называющейся “контролированием сознания”, для чего используются различные ограничения в пище, сне, еде”» [4]. Далее Р.М. Конь отмечает, что сторонники этого направления в борьбе ересями, исходят из того, что «противостояние должно вестись не в богословской плоскости, а в правовой и медицинской». В то же время, по словам, Р.М. Коня, во втором сектоведческом подходе «акцент делается не на психологических, медицинских и правовых аргументах, которые предполагают, что деструктивные культы “промывают мозги”, а на доказательстве ложности еретических учений, стремящихся ниспровергнуть домостроительство Христово».

Таким образом, принципиальное отличие между двумя современными православными сектоборческими направлениями заключается в том, что первый из них, собственно и рассматриваемый нами, как антикультизм во главе со своим «ярким сторонником» А.Л. Дворкиным, ориентирован не столько на интеллектуальную полемику с ересями, как на апелляцию к каким-то правовым аспектам в тесном взаимодействии с органами государственной власти. При этом стоит заметить, что упомянутый А.Л. Дворкин является председателем экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ. В то же время, второй, так называемый «святоотеческий» подход к сектоведению основан именно на конструктивной полемике с теми, кто уклонился, по мнению её представителей, от «истины Православия».

Упомянутый Р.М. Конь принадлежит как раз к этому направлению, как и известный сектоборец священник Олег Стеняев, который, полемизирует с А. Дворкиным по поводу используемых им методов борьбы с «сектами», считая их нехристианскими. В своё время с осуждением методов антикультистской деятельности А. Дворкина выступал профессор Санкт-Петербургской Духовной академии протоиерей Владимир Фёдоров, который справедливо полагал, что подобные методы могут подорвать авторитет церкви и разжигают межрелигиозную рознь и вражду.

Коль уж мы коснулись персоналий, стоит сказать несколько слов об идейном вдохновителе православного антикультизма А.Л. Дворкине. "Сектофаг №1", "безусловный академик лжи", "золотое перо" православного пиара" – таких эпитетов удостоился упомянутый сектоборец от писателя и публициста Александра Нежного (ему принадлежат два первых: в статьях [5] и [6] соответственно) и журналистки Александры Самариной [7]. При этом А. Нежный поясняет свою оценку деятельности Дворкина так: «Он лжет, объявляя наш Закон "О свободе совести" 1990 г. копией американского, - хотя бы потому, что в США подобного закона попросту нет. Он лжет, сообщая потрясенному обществу о двухстах пятидесяти тысячах разрушенных сектантами семей. Я позвонил сотруднику Прокуратуры РФ, будто бы располагающему подобными сведениями. Тот отослал меня к профессору Николаю Антоновичу Трофимчуку, заведующему кафедрой религиоведения Академии государственной службы. Профессор ответил, что такой статистики не существует, а Дворкин "выдумывает". Он лжет, обвиняя Свидетелей Иеговы, Общество Сознания Кришны, Церковь объединения, Церковь сайентологии и другие религиозные объединения в преступлениях против личности и государственной безопасности. Ни единого факта, ни одного уголовного дела - лишь убогий и подлый вымысел» [5].

А вот оценка А. Дворкина религиоведом С. Иваненко при его знакомстве с ним в начале 1990-х гг.: «Правильно говорят, что первое впечатление о человеке – самое сильное. Горящие глаза, напористая речь, безудержная демагогия и слабое знание предмета обсуждения – мне показалось, что передо мной Хлестаков собственной персоной» [2, с.11]. Далее С. Иваненко так характеризует возглавляемый Дворкиным антикультистскую деятельность: «Пропаганда антикультизма базируется на умышленном искажении фактов и лжи, “разбавленной”, для придания ей большей убедительности, отдельными подлинными фактами» [2, с.23].

Сергей Благодаров, автор статьи [8], хотя и не высказывает прямого обвинения А. Дворкину во лжи, однако приводит информацию, которая, на наш взгляд, недвусмысленно на это указывает. Так, в связи с проводившимся во второй половине 1990-х гг. судебном процессе, связанным с попыткой запретить общину Свидетелей Иеговы в Москве, он пишет: «Кроме того, в материалах дела фигурируют материалы Московской патриархии. И какие! Вот, например, цитата из одного документа, подписанного доктором философии и кандидатом богословия Александром Дворкиным: “Свидетели Иеговы ожидают скорого конца света… В преддверии этого события они вместе с силами света будут убивать “неверных”, т.е. несвидетелей”».

В чём здесь ложь? В том, что Свидетели Иеговы, люди, отличающиеся последовательным пацифизмом (за что они оказались в своё время одними из первых узников нацистских концлагерей в Германии и по той же причине преследовались сталинским режимом, а также о чём немало сказано многими религиоведами и правозащитниками), никогда ни прямо, ни косвенно не утверждали о том, что они «будут убивать “неверных”». Наоборот, эти люди всегда исходили из того, что любовь к Богу и ближнему – это главнейшие евангельские требования к тем, кто считает себя последователями Христа.

Последний, наиболее нашумевший, пример одиозности действий главного православного антикультиста связан с событиями вокруг попытки А. Дворкина пресечь деятельность Центра индийской культуры «Шри Пракаш Дхам», возглавляемого гражданином Индии Шри Пракашем Джи, который не только был вынужден обратиться в суд с иском о клевете, распространяемом на сайте А. Дворкина (суд не был выигран Шри Пракашем), но также и выразил беспокойство по поводу безопасности своей семьи.

В связи с этими событиями в начале февраля тысячи индуистов вышли на митинг против А. Дворкина, обвиняя его в очернении индуизма и оскорблении чувств миллионов верующих. Участники митинга в Дели сожгли чучело Дворкина, назвали его врагом России и Индии и попросили Президента РФ защитить индуистов от гонений в России. Показательным в этой ситуации является факт обращения депутата Госдумы РФ Валерия Рашкина с запросами о Дворкине в ФСБ, Генпрокуратуру, МИД и минюст РФ. В своём интервью В. Рашкин высказал мнение, что А. Дворкин, будучи гражданином США, «выполняет заказ Америки, разжигая межнациональную и межрелигиозную войну». Трудно судить, в какой степени прав депутат В. Рашкин относительно мотивов А. Дворкина, но то, что его деятельность никак не способствует созиданию мирных и гармоничных отношений между людьми, это неоспоримый факт.

Не думаю, что схожесть оценок деятельности А. Дворкина разными авторами объясняется сговором между ними. Скорее – это, очень похожий на объективный, взгляд со стороны непредубеждённых людей.

Теперь, после того как было кратко характеризован современный православный антикультизм в его дворкинском варианте, можно сосредоточиться на главной мысли статьи.  Так в чём же, собственно, ахиллесова пята этого антикультизма?

Как выше упоминалось, помощью в ответе на этот вопрос будут мысли Н.А. Бердяева из его статьи «О фанатизме, ортодоксии и истине» [1].

Процитируем заслуживающие внимание мысли выдающего русского религиозного мыслителя.

«Именно Евангелие открыло людям, что нельзя строить своего отношения к Богу без отношения к человеку. Если фарисеи ставили субботу выше человека и были обличаемы Христом, то и всякий человек, который поставил отвлеченную идею выше человека, исповедует религию субботы, отвергнутую Христом. При этом все равно, будет ли это идея церковной ортодоксии, государственности и национализма или идея революции и социализма».

«Патологическая ненависть к ереси есть одержимость "идеей", которая поставлена выше человека. Но все ортодоксальные доктрины мира есть ничто по сравнению с последним из людей и его судьбой. Человек есть образ и подобие Божье. Всякая же система идей есть порождение человеческой мысли или безмыслия. Человек не спасается и не гибнет от того, что придерживается какой-либо системы идей. Единственная настоящая ересь есть ересь жизни».

«Обличители и гонители ересей как раз и бывали еретиками жизни, еретиками в отношении к живому человеку, к милосердию и любви. Все инквизиторы были еретиками жизни, они были изменниками жизненному догмату о человеке. Кирилл Александрийский был более еретиком жизни, чем обличаемые им еретики. За обличениями еретиков всегда скрыта греховная похоть власти, воля к могуществу».

«Человек, допустивший себя до фанатической одержимости, никогда не предполагает такой возможности о себе. Он, конечно, готов признавать себя грешником, но никогда не признает себя находящимся в заблуждении, в самообмане, в самодовольстве. Поэтому он считает возможным при всей своей грешности пытать и гнать других. Фанатик сознает себя верующим. Но, может быть, вера его не имеет никакого отношения к истине. Истина есть прежде всего выход из себя, фанатик же выйти из себя не может. Он выходит из себя только в злобе против других, но это не есть выход к другим и другому».

Далее Н.А. Бердяев высказывает центральную, на наш взгляд, мысль: «Эгоцентризм фанатика какой-либо идеи, какого-либо учения выражается в том, что он не видит человеческой личности, невнимателен к личному человеческому пути, он не может установить никакого отношения к миру личностей, к живому, конкретному человеческому миру. Фанатик знает лишь идею, но не знает человека, не знает человека и тогда, когда борется за идею человека. Но он не воспринимает и мира идей иных, чем его собственные, неспособен войти в общение идей. Он обыкновенно ничего не понимает и не может понять; именно эгоцентризм лишает его способности понимания». Похожим образом высказывается Д. Поспеловский, связывая «абсолютизм в мышлении и поведении и отношение к людям не как к отдельным и своеобразным личностям, а как к безличному коллективу», с наследием тоталитаризма [9, c.9].

От фанатика и эгоцентрика бесполезно ожидать объективности, поскольку, как пишет А. Жибрик, «объективность достигается только в способности отказаться от своих интересов, взглядов, предпосылок, убеждений» [10, c.196]. И, как совершенно справедливо заметил в своё время протоирей Александр Мень, «те люди, которым чуждо понимание, что есть иные какие-то точки зрения, иные трактовки, эти люди всегда находятся на низком уровне культуры. Потому что низкому уровню культуры соответствует неприятие чужого» [11, c.20].

Именно узость и абсолютизм мышления, проистекающие из беспросветного эгоцентризма антикультистов, не дают им возможность объективно смотреть на происходящее и главное – видеть в людях (прежде всего, тех, кто, по их мнению, заблуждаются в своих религиозных взглядах) образ Божий. Поэтому к антикультисту вполне применима такая характеристика: «Такой тип, добравшись до власти, отождествляет себя с воспринятой им абсолютистской доктриной, и отказ иных людей подчиниться этой идее он воспринимает не как отличие во взглядах, а как преступление» [9, c.43].

В этой связи можно с уверенностью утверждать, что успешность антикультистской деятельности прямо пропорциональна уровню тоталитарности общества – чем более оно подвержено навязыванию тех или иных стереотипов мышления и чем больше её членов не способно (а может быть даже и не желает) самостоятельно и критически оценивать явления общественной жизни, тем продуктивнее антикультизм. Нельзя не отметить того обстоятельства, что в этом случае имеет место некоторая циничность (допускаю, что она не вполне осознаётся самими антикультистами) – базирующийся на фундаменталистской [12] и тоталитаристской подоплёке, антикультизм сам апеллирует к понятию тоталитарности в отношении сект и культов (например, термин «тоталитарная секта» имеет широкое хождение среди последователей А. Дворкина, который, как говорят, даже настаивает на авторстве этого понятия).

Не будем отрицать того, что, по-видимому, существуют религиозные и псевдорелигиозные сообщества, к которым может быть применено понятие тоталитарности в том смысле, что со стороны лидеров этих сообществ используются манипулятивные психотехники и, возможно, иные средства для достижения никак не благих целей: выкачивание денег, эксплуатация труда и др. И вполне очевидно, что задача государства состоит в том, чтобы защищать своих граждан от таких сообществ. В то же время, антикультизм, спекулируя на таких явлениях, пытается, прикрываясь религиозной риторикой и пуская в ход механизм полуправды и откровенной лжи, приписать тем религиозным организациям, которые, как отмечалось выше, рассматриваются РПЦ МП в качестве конкурентов, то, что касается упомянутых религиозных и псевдорелигиозных сообществ.

Исходя из сказанного выше, можно поставить такой диагноз антикультисту – это отсутствие того, что можно назвать в соответствии со словами католического богослова Ганса Кюнга «открытостью к реальности» [13, с.95]. Быть открытым к реальности подразумевает отсутствие узости мышления и предубеждённости, а наоборот, способность воспринимать мир во всём его многообразии, быть терпимым к тем, кто имеет отличную точку зрения, а также смело отказываться от своих ошибочных взглядов, если они обнаружены со всей очевидностью, т.е. обладать интеллектуальной честностью. Ну и главное – это любить людей, видя в них образ Божий. Или же, цитируя А. Меня, это значит «относиться с любовью и уважением, с просветлённым спокойствием к миру». А вот со всем этим, к сожалению, как раз у антикультистов и проблемы – вот она их ахиллесова пята…

Список источников

1. Бердяев Н.А. О фанатизме, ортодоксии и истине // Человек. – 1997. – №3.

2. Иваненко С.И. Обыкновенный антикультизм. – СПб.: Издательство «Древо жизни», 2012. – 104 с.

3. Иваненко С.И. О людях, никогда не расстающихся с Библией. – М.: Республика, 1999. – 270 с.

4. У сектоведа – работы непочатый край! Интервью с Р.М. Конем // Электронный ресурс. – Режим доступа: http://valkin.wallst.ru/publicistika/interviu/kon.html

5. Нежный Александр. Уроки сектоведения // «Московские новости», №1(969),1999.

6. Нежный Александр. Суд и вера // «Московские новости», №22, 1999.

7. Самарина Алескандра. Свидетелей заказывали? «Иеговистов» бить – Родину любить // «Общая газета», №48, 2001.

8. Благодаров Сергей. Вечные мученики свободы // «Комсомольская правда», 21.11.1998.

9. Поспеловский Д. Тоталитаризм и вероисповедание. – М.: Библейско-Богословский ин-т св. апостола Андрея, 2003. – 655 с.

10. Жибрик А. Бог под арестом. – К.: Книгоноша, 2012. – 239 с.

11. Отец Александр Мень отвечает на вопросы слушателей. – М.: Фонд имени Александра Меня, 1999. – 320 с.

12. Игорь Лысенко, Фундаментализм как диагноз // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.23042, 10.02.2017. Режим доступа: http://www.trinitas.ru/rus/doc/0017/001a/00171251.htm.

13. Кюнг Г. Начало всех вещей. Естествознание и религия (Серия «Богословие и наука») / Пер. с нем. – М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007. – 250 с.