Дискуссии - Наука

А.И. Васильев

1. Введение

Политическая экономия (ПЭ) как высшая общественная наука должна определяться, - с объективной позиции, знаниями о человеке и обществе, которые основываются и развиваются, как известно из истории науки, на знаниях об окружающем мире и главным образом о живой природе, из которой вышел человек и во взаимодействиях с которой всегда существует и развивается человеческое общество. В периоды становления политической экономии и развития ее К. Марксом, его последователями, можно сказать, вплоть до современности знания о человеке и обществе, необходимые для определения и формирования общественно адекватной (по реальным сущностям человека и общества) и общественно прогрессивной (продуктивной) науки – ПЭ еще не существовали, а в современный период эти знания, хотя уже и существуют в специализированных науках, - по исследовательскому опыту автора, но еще не собраны и не согласованы в необходимые комплексы знаний. Поэтому ПЭ формировалась, как известно, на основе исторически сложившихся хозяйственных деятельностей, а затем политических и политэкономических исторических обобщений.

Рассмотрим здесь, - в первом приближении, возможный научный подход и основные когнитивные составляющие для формирования действительно научной ПЭ (НПЭ). Но предварительно видится полезным обратить внимание, прежде всего, на эмпирическую детерминацию развития ПЭ и привести несколько исследований, в которых это раскрывается, показывается формирование в общественном сознании соответствующих понятий, норм и правил экономической деятельности, и предлагаются определенные изменения ПЭ, видимые общественно прогрессивными.

Начнем со статьи Ю.В. Яковца [1]. Он приводит, прежде всего, слова Томаса Пикетти [2], выступавшего за научное обновление ПЭ, например:

«С самого своего появления политическая экономия стремится научно или, по крайней мере, рационально, систематически и методически исследовать, какой должна быть идеальная роль государства в социальной и экономической организации страны, какие государственные институты и политические меры в наибольшей степени приближают нас к идеальному обществу».

Далее Ю.В. Яковец рассматривает проект «интегральной» ПЭ Г.Н. Цаголова и видит в нем «…обоснование того, что на смену капиталистическому и социалистическому способам производства идет интегральный способ производства, который соединяет преимущества рынка и плана, по возможности освобождаясь от пороков обоих». В этом плане Яковец вспоминает выдающуюся работу первого отечественного академика-экономиста Андрея Шторха, предложившего, еще в 1815 г. (на фр. языке) «Курс политической экономии», - дополняющий «теорию рыночно-капиталистического хозяйства Адама Смита теорией цивилизации (вторая часть «Курса политической экономии» так и называлась — «Теория цивилизации») — это была первая в мире книга по теории цивилизаций, после которой последовали книги по истории цивилизаций Франсуа Гизо и Томаса Бокля.

Суть научного открытия Андрея Шторха состояло в том, что оно дополнило политическую экономию капитализма рыночного хозяйства теорией воспроизводства нерыночных внутренних благ (названных им элементами цивилизации) — здоровье, образование, наука (знание), культура, культ (религия), нравы, внутренняя и внешняя безопасность. Шторх доказывал, что только при соблюдении необходимых пропорций в развитии рыночных и внутренних благ возможно достижение народного благоденствия».

Далее Ю.В. Яковец, приводя пример Китая и других стран, обращает внимание на успешное использование различных форм «интегральной» ПЭ (думается, правильнее говорить о рыночно-социальной ПЭ) и отмечает принципиальные недостатки проекта Г.Н. Цаголова, говорит о необходимости научного обновления ПЭ в связи с ростом научного самопознания, - отмечает характерную особенность России в этом плане.

В качестве введения к предлагаемой теме полезно рассмотреть также интереснейшие исторические исследования Г.Д. Гловели и И.А. Благих [3; 4]. Они, как и многие другие, и конечно ПЭ К. Маркса, - как критика существующей ПЭ, убеждают в главном, - что необходимо констатировать как вывод из общего рассмотрения исторической и существующей в России (практически) ПЭ – существующая ПЭ является исторической квазинаукой, поскольку она родилась в общественном сознании и развивалась на базе так называемого хозяйства (домашнего и общественного) и развития товарно-денежных, рыночных и рыночно-капиталистических общественных отношений. Квазинаучное состояние экономической теории (ПЭ) показывает и современная учебная литература, составленная в основном понятиями западной economics и марксистской классики. Рассмотрим, например, капитальный учебник Н.Д. Елецкого [5] и начальные основания экономической теории в нем. Во вводной части к представлению общественного производства, - как основной части экономики, автор приводит вполне научный взгляд:

«Как и другие природные явления и процессы, общественная жизнедеятельность включена в потоки материальных взаимосвязей. Представляя собой особый тип открытой системы, человеческое общество может существовать лишь посредством усвоения из внешней природной среды и трансформации (соответственно собственному системному качеству) вещества, энергии и информации. Результаты этой трансформации, составляющие материальную основу существования и развития общества, оказывают, вместе с тем, влияние и на состояние внешней природной среды.

Почему необходима трансформация (т.е. изменение, в результате действий людей, формы) усваиваемых из природы субстанций? Дело в том, что подавляющая часть природного вещества, энергии и информации не может быть использована в их исходном естественном состоянии и требует, в целях обеспечения человеческой жизнедеятельности, изменения, тем или иным образом, структуры и соотношения элементов. В этом и отражается тот естественный факт, что общество, будучи порождением и частью природы, имеет в то же время собственное, специфическое качество, воплощающее возникновение высшей, социальной формы движения».

Однако, при дальнейшем изложении основных понятий общественного производства Н.Д. Елецкий повторяет, по сути, марксистскую классику, используя ту же терминологию и забывая про энергию и информацию (забывая, что при Марксе понятие «энергии» существовало лишь в физике, а понятия информации вообще не было). Соответственно, повторяет и марксистское описание нереального (абстрактного) производства, - без производства и преобразований энергетических и информационных продуктов. И, конечно же, говорит о «производительных силах» в нем, - в то время как никаких «сил» в реальном производстве нет, а есть «производительные средства», «движущие» и прочие, - составляющие технологический процесс, которые обеспечиваются так называемыми энергоносителями, вещественными и информационными продуктами. Надо помнить, что в период рождения ПЭ «силы» господствовали в физике и общественном сознании, но не все ученые считали введение их в Механику (как раздел Физики) научно обоснованным (начиная с Галилея). История «действия сил» в физике очень интересна, они остаются пока в ней и других науках, но, думается, лишь благодаря психологической силе авторитетов, удобству этого термина и стремлению ученых минимизировать свою работу (см. авторский анализ «социальной физики» и «диалектики» - [6]). Однако, введение «сил» в НПЭ видится явно необоснованным, тем более, что существуют уже широко используемые общенаучные термины, - например, средства, факторы, потенциалы, функции и прочие научно-системные термины. Пусть «силы» остаются там, где они родились, то есть в художественных и научных описаниях, теориях человека и его жизнедеятельности. Тем не менее, современные фундаментальные учебники, хотя и сохраняют устаревшие и ошибочные, научно необоснованные понятия и термины (см. ниже), составляют, конечно, продуктивную базу для критического переосмысления текущей экономической теории и формирования действительно научной ПЭ как меганауки.

Таким образом, сопоставляя современную экономическую квазинауку с действительными науками, составляющими естествознание и с современной методологией исследования и проектирования сложных организаций (систем), мы осознаем путь, необходимый для преобразования ее к научно и общественно адекватному прогрессивному состоянию. Она, несомненно, должна основываться на выверенных научных основаниях, то есть, прежде всего, на научных знаниях о человеке и обществе, на естествознании и научном обществознании. Однако мы с сожалением отмечаем, что даже обществознание все еще не достигло научно адекватного состояния, - адекватного сущностям человека и общества. Мы видим, что оно развивалось на той же практической базе, что и ПЭ, и является, в общей оценке с научной позиции, исторически и политически детерминированным, согласованным с текущей политикой и экономикой государства.

Вспоминая историю в этом плане, надо обратить внимание на проект Огюста Конта, проект формирования высшей науки об обществе на базе общественно «положительных» наук (выверенных практикой), в качестве которых выступали, прежде всего, науки составлявшие естествознание. Поэтому О. Конт и назвал первоначально эту высшую науку «социальной физикой», и лишь позже пришел к более адекватному наименованию – «социология» [7; 8].

Не останавливаясь на очерке длительного «буржуазного» развития проекта О. Конта, получившего в социальной философии наименование «позитивизм», перейдем далее к краткому рассмотрению, по основным вехам, отечественного развития научно-философской мысли в области обществознания (научного самопознания).

2. Научные основания и особенности развития отечественного обществознания

Человеческое общество, под которым следует подразумевать, конечно, наилучшее, рациональное, то есть наиболее разумное, объективно нуждается в получении от каждого нового поколения своих жизнедеятельных Единиц наибольших импульсов общественно целесообразных действий и совокупных пожизненных деятельностей, вкладов в прогрессивное общественное развитие. Для обеспечения этого ПЭ должна содействовать рождению высокопотенциальных Единиц и их общественно полезному развитию, сохранению их деятельного (здорового) состояния, и главное, защите всего общества от вредных воздействий окружающего мира.

В этом и других планах специализированного развития и общественно целесообразной жизнедеятельности граждан научно уместна и полезна в мышлении о научной ПЭ системная аналогия с естественными организмами, особенно с самим человеком, как эволюционным достижением живой природы. Определенное заимствование эволюционного опыта живой природы началось уже с древних времен, а эмпирически-эвристичное обоснование некоторых организменных аналогий вылилось в средние века в научно-философское направление, названное впоследствии «органицизмом» (Г. Спенсер, Сен-Симон, Фурье, О. Конт и др.). Выдающимся ученым по развитию этого направления признан Рене Вормс [9; 10].

Действительно научное, надо сказать, научно-философское познание общества было начато, точнее научно основано в России (по выводам автора и др.) А.А. Богдановым (Малиновским). В своих ранних работах он неоднократно отмечал, что стремится развить познание, начатое К. Марксом, посредством познания всеобщих закономерностей природы, человека и общества, - в обобщенном понимании работ А. Богданова. В одной из них он говорил, например:

«...пути стихийно-организационного творчества природы и методы сознательно-организационной работы человека, взятые по отдельности и вместе, могут и должны подлежать научному обобщению».

Это обобщение А. Богданов предвидел в формировании и развитии «всеобщей организационной науки» (Тектологии) [11; 12].

Определенные научные результаты были достигнуты Богдановым и в экономической науке, например, в развитии теории стоимости К. Маркса (на взгляд автора этих строк) посредством анализа «организационно-трудовых» процессов в природе и обществе, - в частности, введения понятия «сопротивления», энергетического понимания трудовых затрат. Однако, известное, - неблагоприятное для научного развития обществознания, когнитивное (тезаурусное) несоответствие мышлений В.И. Ульянова (Ленина) и А. Богданова определило сугубо политэкономическое развитие советской России на базе марксистской ПЭ, с политической адаптацией ее к сложным условиям, сложившимся внутри и вокруг России [13-16].

В конечном результате научное развитие обществознания было блокировано партийной идеологией, основанной на догматизированной ПЭ и диалектике Энгельса, вплоть до известной политической «оттепели», которая, однако, сохраняла определенные идеологические «указатели» для ученых-обществоведов и –политэкономов. Тем не менее, до контрреволюционного изменения общей идеологии в обществе начала 90-х годов, наиболее активным ученым удалось все же сделать существенный научный задел в развитии действительно научного обществознания. Надо отметить, также работу Института экономики АН СССР над изданием 2-х томов Тектологии А.А. Богданова, а также издание многих книг по научно-философскому наследию и исследованиям зарубежных ученых. Особое значение для развития научного обществознания имела, как выяснилось в авторских исследованиях, организация так называемых системных исследований, на базе наследия А. Богданова, «общей теории систем», кибернетики и зарубежных научных достижений (благодаря А.Н. Косыгину и близкому для него Д.М. Гвишиани, организатору этих иссл.). Об этом научном направлении в самопознании, с соответствующим указанием многих печатных изданий, автор уже сообщал в предыдущих статьях, а более подробно сообщал Ю.М. Резник [17]. Здесь видится полезным привести лишь некоторые имена отечественных ведущих ученых этого направления, в развитии обществознания, которые содействовали авторским исследованиям. Это: В.Г. Афанасьев, Э.С. Маркарян, М.И. Сетров, П.К. Анохин, а в социальной философии - Ю.М. Резник. Но первоначально, авторские исследования определились развитием теоретических работ в общей биологии на основе общей теории систем и кибернетики (М.И. Сетров, П.К. Анохин, Н. Винер, В.И. Кремянский и др.). Они подвигли автора к так называемому «генетическому подходу», к системному исследованию общества от начал социогенеза (согласно методологическому правилу Гераклита, которое было отмечено У.Р. Грэхэмом в известном исследовании истории советской науки и философии: «Только тогда можно понять сущность вещей, когда знаешь их происхождение и развитие»). В результате было системно увидено внесение человеком в первичное человеческое сообщество эволюционно всеобщих (выработанных эволюцией) функциональных комплексов (наиболее выраженных в человеке), которые могут быть названы, - на основе понятий второй половины 20 века в теоретической биологии, комплексами адаптации, гомеостаза, программирования развития и общего управления. Более подробно о функционально-системном становлении и первичном естественном развитии человеческой общественной формации автор говорил в своих начальных публикациях (с привлечением необходимой научной литературы) [18]. Здесь же, в связи с основной темой статьи, надо кратко отметить главное – переход человеческого общества от естественно-системной организации общественного воспроизводства и развития к искусственной, посредством искусственных (информационных) средств обмена продуктами общественного производства, которые, соответственно этой основной функции, сразу же явились и средством неограниченного накопления средств все более комфортной жизнедеятельности, так называемых «богатств». В обобщенно-образном взгляде на этот всемирный переход можно сказать, что человечество «выпустило джина из бутылки», чем толще он становился, тем больше «волшебных» для человека желаний мог исполнять (в строительстве, в войнах, в обретении технического могущества, что хорошо видно и в современности). О системном видении этого перехода и прочего, определившего становление практической «экономики» и «политической экономии» лидирующих в развитии стран, автор уже сообщал в предыдущих публикациях [19-21]. Таким образом, обществознание (самопознание) как и ПЭ стало определяться практикой общественного воспроизводства и развития. А поскольку господствующим знанием о самости в общественном сознании, повсеместно в мире, являлось исторически установившееся религиозное знание, то общественной и государственной потребности в каком-либо ином знании не существовало. Таковая потребность, можно сказать, накапливалась, в связи с ростом жестокой эксплуатации подневольных народов, войн и соответствующих народных бедствий. Соответственно, росла потребность не столько в цельном обществознании, сколько в изменениях общественного порядка, социальных законов, определявших организацию общественного труда и распределения его продуктов, общественных богатств. В этом плане надо рассматривать всемирную историю возникновения и развития различных учений социального, социалистического характера, - например [22], и исторические обобщения К. Маркса и Ф. Энгельса, обращая внимание на то, что все они выполнялись при существенном недостатке научных знаний о человеке и общественном развитии от истоков социогенеза, о закономерностях живой природы (Ф. Энгельс прямо отмечал его в своей «Диалектике природы»).

Как отмечалось выше, можно считать, что действительно научный подход к формированию обществознания начался с проекта О. Конта, а в России был начат и основан Тектологией А. Богданова, и продолжен лишь с 70-х годов «системными исследованиями» живой природы, - из которой вышел человек, с обретенными в ней закономерностями, исследованиями человека и общества. Однако, политэкономическая и, надо сказать, властно-невежественная «перестройка», - начавшаяся с разрушения социалистической империи, прервала не только эту, но и многие другие общественно необходимые деятельности.

Но научное самопознание не прекратилось полностью, оно сохранилось вне научных институтов, то есть в неофициальной деятельности ученых-профессионалов и исследователей-энтузиастов, - судя по публикациям с 80-х годов, - например, Н.Н. Моисеев, В.Г. Афанасьев, Э.С. Маркарян, А.Д. Урсул, С.Г. Кара-Мурза и др. На основе кратко отмеченных выше особенностей развития обществознания и авторского опыта системных исследований, отраженного основными публикациями, - соединяющими многие составляющие научно-философского наследия в комплекс научных основ обществознания, можно сделать следующие выводы.

Действительно научное обществознание, на основе которого и должна выстраиваться общественно адекватная политическая экономия как меганаука служащая прогрессивному общественному развитию, уже подготовлено (по исследовательскому опыту автора) необходимыми научными и научно-историческими знаниями. Оно, несомненно, должно формироваться посредством системной методологии, позволяющей «сжимать века» общественного развития и упрощать его восприятие в общественном сознании. В отличие от многих попыток системного объяснения человеческого общества (Т. Парсонс и др.), оно как раз и должно представить все историческое развитие общества, от истоков, системно, - по отмеченному выше принципу познания Гераклита и на основе системно-кибернетических понятий, выработанных теоретической биологией, общей теорией систем, кибернетикой и прочим научным познанием. Это системное объяснение всего общественного развития совершенно необходимо не только для осознания сущностных процессов современного общества, но и для выявления традиционно излишних, в чем-то вредных исторических приобретений, для выявления фундаментальных системных оснований, требующих сохранения и всестороннего общественно целесообразного развития посредством современных ИТ-возможностей.

3. Опыт историософского подхода к формированию политической экономии национального хозяйства

Здесь видится необходимым кратко рассмотреть наиболее близкое к авторским исследованиям теоретическое предложение А.А. Олейникова по обновлению ПЭ, - думается, наиболее важное для научного формирования общественно рациональной ПЭ (совместно с системным развитием обществознания) [23].

Прежде всего, надо сказать, что используемые автором религиозные установки (морально-нравственные нормы) жизнедеятельности человека и общины (исторически выверенные отечественным православием) и отчасти положительный организационно-производственный и культурный опыт советского социализма являются, по сути, практически выработанными основами общественного воспроизводства и развития близкими к системным основаниям. Однако, ввиду ограниченности автора отмеченными и другими знаниями исторического характера (при историософском подходе) со многими его выводами и предложениями нельзя согласиться, или их надо научно преобразовывать, развивать. Ввиду обширности представленной работы остановимся здесь лишь на некоторых взглядах и выводах автора, видимых наиболее важными для рассматриваемой темы, и не будем останавливаться на критике историософского и традиционалистского подходов автора, с исключением к тому же широко известных уже научных сведений об эволюционно-историческом становлении и первичном развитии человеческого общества. Автор продолжает, по сути, историософский подход русских философов (когда научный не имел когнитивных оснований) и акцентирует внимание на некоторых выводах, которые согласуются, в той или иной мере, и с выводами в научном познании общества, что и составляет определенную ценность его работы. Например, уже в первой главе о традиционных обществах Запада и Востока он отмечает:

«В середине XIX в. русскими учеными была разработана органическая теория общества (в русской философской мысли сложилось целое направление, получившее название «русский органицизм»). Органицисты впервые предложили рассматривать общество, включая его хозяйство, в качестве единого социального организма, обладающего главным свойством системы живого организма, – неразрывностью …».

В этом плане надо вспомнить так называемых «петрашевцев» и заметить, что не «разработана органическая теория», а сформировалось «органическое направление» в социально-философском мышлении, к тому же на базе европейского органицизма. Тем не менее эта констатация согласуется с отмеченным выше системным анализом становления первичной общественной формации, общины (на базе совр. научных знаний).

Далее автор говорит, соответственно, и о целостности, и об иерархии в государственном управлении (по сути в самоуправлении), и заключает:

«Из этого следует, что общество является целостным организмом, который можно рассматривать только в единстве всех его составных элементов, не отрывая экономическую динамику от этнической, а экономику – от культуры. Однако такое восприятие общества и его национального хозяйства возможно только на основе системного анализа, объединяющего различные подходы и различные методы, дающие в итоге искомый результат: реальную картину реального хозяйства и общества».

В подразделе о важном «принципе гомеостаза» (с. 67) Олейников, ввиду пренебрежения научными знаниями о нем, вводит читателей в заблуждение:

«В основе буржуазно-либеральных теорий мотивации и рыночного поведения «экономического человека» лежит принцип гомеостаза. Эти теории, как подчеркивает В. Франкл, «изображают человека таким, как если бы он был закрытой системой. Согласно этим теориям, человек в основном озабочен сохранением или восстановлением внутреннего равновесия, для чего ему необходима редукция напряжения»*. В. Франкл пишет: «Фон Берталанфи смог показать, что даже в биологии уже нельзя опираться на принцип гомеостаза. Гольдштейн, опираясь на материалы изучения мозговой патологии, представил подтверждения своего тезиса о том, что стремление к гомеостазу является не характеристикой нормального организма, а признаком патологии». Таким образом, принцип гомеостаза не может служить достаточным основанием для объяснения человеческого поведения**.

Американский экономикс открыто провозглашает принцип гомеостаза в качестве своей основы, теоретически обосновывая стремление к личному успеху, к максимальному удовлетворению личных потребностей и максимизации личной выгоды в качестве якобы главных целей экономического поведения человека».

В итоге Олейников заключает:

«Общество в целом не может функционировать на основе принципа гомеостаза, принимающего в хозяйственной деятельности форму равновесия (баланса или компромисса) интересов. Баланс интересов – это лишь некоторое равновесие своего и чужого, личного и общественного начала, но только в виде юридического равенства».

Если рассмотреть научное понимание гомеостаза (давно утвердившееся в теоретической биологии и медицине) [24-26], то можно видеть, что суть его не в «уравновешивании», а в функциональной стабилизации систем организма. Таким образом, понимая внесение его в общество самим человеком, можно системно представить необходимость «общественного гомеостаза» следующим образом. Гомеостаз в организме обеспечивает функциональную инвариантность, стабильность систем и, стало быть, всего организма относительно внешних и внутренних возмущений. Следовательно, и в обществе гомеостаз необходим именно в таком системном качестве, обеспечивая инвариантность, стационарность функциональных систем и комплексов, соответственно и функциональных свойств человека, как структурно-функциональной Единицы в системах общественного производства, и человеко-машинных систем, больших функциональных систем общества. При этом в обществознании научно правильнее использовать термины гомеостатика [27; 28] и/или функциональная стационарность (инвариантность).

Таким образом, понятие гомеостаза является очень важным понятием для экономической теории. В экономикс оно введено искаженно, исключительно для научного возвышения этой псевдонауки. Системная сущность гомеостаза как раз и позволяет научно обосновать цивилизационный переход от общества потребления к рациональному обществу, в котором ПЭ научно обосновывает не «удовлетворение все возрастающих потребностей народа», а общественно целесообразное потребление, - как и в развивающемся естественном организме, и прежде всего, с целью обеспечения организменного и функционального гомеостаза народа, человеческих ресурсов общественного производства, то есть здоровья и продуктивного состояния.

Надо заметить, что капиталистическое товарное производство противоречит объективно необходимому гомеостазу животворной базы общества, человеческим ресурсам в принципе. Его цель – максимизация потребления, прежде всего, - для достижения высшей цели – максимального роста капитала. В то время как организменные потребности человека (человеческих ресурсов общества) объективно нуждаются в определенном спектре потребления и ограниченном его уровне.

Далее, в главе об «адекватной экономической теории» А.А. Олейников указывает на следующие основные критерии ее адекватности:

«Во-первых, главным критерием адекватности является способность экономической теории быть теорией общественного развития. Для этого она должна, во-первых, изучать общественное воспроизводство, а во-вторых, рассматривать его как двуединый процесс: 1) как процесс производства материальных благ и воспроизводства общественного богатства; 2) как процесс воспроизводства общества и самого общественного человека в целом** (ссылка на [29] и др.). Предметом анализа такой теории должно быть все общество в целом – система национального хозяйства, нацеленного на воспроизводство общества, на реализацию общенациональной стратегии, устремленной в будущее. Очевидно, что экономическая теория должна теоретически обосновывать принципы, которые лежат в основе развития всего национального хозяйства. <…>

Во-вторых, чтобы быть адекватной и отражать общие закономерности общественного развития, экономическая теория должна отражать не частные интересы отдельных социальных групп и классов, а интересы всего общества, всего народа в целом. Но для этого она должна быть теорией национального хозяйства. Только в этом случае она сможет выразить закономерности движения и окружающего мира, и каждого общества, каждого национального хозяйства в отдельности. Только в этом случае она сможет быть теорией общественного развития. ( ссылка на [30]) <…>

В-третьих, принципы экономической теории должны быть адекватны геополитическим особенностям (климат, протяженность территории, рельеф, этническая история), а также цивилизационным особенностям исторического развития данной страны».

Из приведенных фрагментов видно, что Олейников научно необоснованно определяет национально «адекватную экономическую теорию», через критерии адекватности, то есть не указывает научные основания ее, совершенно забывая даже научное обществознание, считая, очевидно, что она просто должна включать все знания о человеке и обществе, об их воспроизводстве и развитии, - «… главным критерием адекватности является способность экономической теории быть теорией общественного развития». Отсутствие в современной России научного обществознания вовсе не означает, что его должна заменить экономическая теория на базе русской философии и историософского обобщения национальной практики хозяйствования, с частичным использованием системной методологии. Например, в конце отмеченного подраздела Олейников заключает:

«Говоря о методологических принципах адекватной теории, следует указать на принцип комплексности или принцип системности. Суть данного методологического принципа заключается в морфологическом подходе к национальному хозяйству (НХ), в попытке выработать методологию системного анализа, интегрирующего различные методы анализа, включая институциональные».

Но системную методологию необходимо использовать, прежде всего, в научном познании человеческого общества как такового, в формировании научного (системного) обществознания, и лишь на этой научной базе (дополненной достижениями социально-гуманитарных наук) разрабатывать научную политическую экономию. С другой стороны, ввиду большей общественной актуальности (полит)экономической теории, некоторые общие научные основания могут быть найдены и сформированы по ходу ее разработки, то есть видится вполне допустимым опережающее развитие научной ПЭ. Однако, как показывает практика экономического образования молодых поколений и публикации экономистов-теоретиков, научное обществознание (не говоря уж об естествознании) не является основным предметом, не осваивается и системная методология. Наиболее удобными для экономистов (адекватно образованию) являются историко-теоретический, -критический и историософский подходы. Лишь относительно недавно, в связи с подключением к процессам «перестройки» Яноша Корнаи начались попытки освоения «системного подхода», но в модификации Я. Корнаи – с усечением области исследований и адаптацией к исследованиям существующей рыночно-капиталистической экономики [31]. В то же время, благодаря научной инициативе И.Н. Дрогобыцкого, появилось уже 2-е издание его фундаментального учебника по системному анализу в экономике [32]. Здесь видится полезным остановиться на рассмотрении этого учебника и привести цитаты из предисловия автора, которые кратко характеризуют ситуацию в экономическом образовании и возможности развития экономической науки:

«Высокая динамика экономической жизни сопровождается множеством проблем, которые нередко приводят к прекращению существования отдельных предприятий, компаний, региональных субъектов и даже целых государств. При этом почему-то никогда не могут вовремя разглядеть надвигающиеся проблемы, зато в состоянии толково объяснить причины случившегося после. Возникает вопрос: почему? В поисках ответа на этот вопрос автор пришел к выводу, что в экономической сфере очень мало специалистов с хорошим системным мышлением, способных понимать и должным образом оценивать различные аспекты экономических явлений и на этой основе вырабатывать … управленческие решения. По глубокому убеждению автора, причина такого положения дел кроется не в самой экономике … , а в системе подготовки экономических кадров … ».

«К сожалению, в учебных планах подготовки экономистов очень слабо представлена интеграционная составляющая. «Философия» и «Экономическая теория», формирующие теоретико-методологическую основу знаний и компетенций будущего специалиста, очень далеки от проблематики и методологии конкретных учебных дисциплин и не справляются с поставленными перед ними задачами. Нужна еще одна промежуточная системная учебная дисциплина прикладного характера, которой с успехом может стать «Системный анализ в экономике». В совокупности с классической «Теорией систем» он способен сформировать … базовую платформу для проведения прикладных экономических исследований или «философские основы» прикладной экономической науки. Несмотря на очевидную необходимость такой учебной дисциплины для экономистов, к настоящему времени она значится в образовательных стандартах очень немногих экономических специальностей и направлений подготовки. Одной из ключевых причин такого положения дел, …, является отсутствие общепризнанного учебника …».

«Ключевые идеи этого учебника возникли во время работы автора в Финансовой академии … Возглавляя там кафедру математического моделирования …, автор не смог найти преподавателя для обеспечения дисциплины «Системный анализ» по учебному плану специальности «Математические методы в экономике» и вынужден был сам взяться за ее подготовку».

Однако многие общественные проблемы обусловливаются и самой экономикой, особенно в случаях нарушения ею объективно действующих закономерностей в жизнедеятельности человека и общества. В отношении «системного анализа» надо сказать, что он должен иметь не прикладной характер, а научно-методологический рабочий характер для связи научного обществознания (а не какой-нибудь, сложившейся «философии») с экономической теорией (ПЭ). Если он будет действовать лишь как прикладной, в текущей (любой) экономике, то кто же и какими средствами будет тогда развивать экономическую теорию (ПЭ) и совершенствовать рабочую экономику. К сожалению (согласно цели автора), содержание учебника определено не общесистемными закономерностями, особенно в отношении человека и общества, а текущей экономикой, как единственно возможной (приводится в основном системность человеческой и корпоративной практической деятельности). Вот, к примеру, показательный фрагмент:

«Поскольку назначение любой экономической системы заключается в производстве, распределении, обмене и потреблении товаров и услуг или создании благоприятных условий для этих процессов, то адекватным будет следующее определение экономической системы.

Определение 1. Система является экономической, если она предназначена для переработки вещества, энергии, информации и знаний в потребительские стоимости или обеспечивает их распределение, обмен и потребление.

Целью подавляющего числа экономических систем (ЭС) в рыночных условиях хозяйствования является максимизация стоимости и получение прибыли».

На этот «учебный пассаж» надо ответить такой фразой, тоже учебной:

Всё это противоречит рациональному обществу, являющемуся не общественным пространством (охраняемым государством) для частного обогащения, а функционально целостной формацией, социотехнической системой, - согласно объективно действующему «предписанию». Богатство рационального общества это не столько товарное богатство (на международном рынке), сколько богатство возможностей в полноценной жизнедеятельности, то есть его могущество в окружающем мире. В этом плане вполне уместна системная аналогия с естественным организмом. Экономическая система в таком обществе назначена обеспечивать его могущество посредством, прежде всего, переработки вещественных, энергетических и информационных продуктов в общественно целесообразные продукты, - с минимизацией общественных затрат (себестоимости) и максимизацией функциональной полезности, общественной ценности.

Таким образом, данный учебник, имеющий целью научить экономистов системно анализировать текущую экономику, думается, будет способствовать всё же системному мышлению и о всем обществе. В этом плане полезно рекомендовать изучение вместе с этим учебником актуальной работы Э.С. Маркаряна [33] и авторских системных наработок для НПЭ [18-21].

Здесь важно обратить внимание и на двойную методологическую ошибку в попытках многих ученых «обновить» ПЭ. Они делаются, как правило, путем познания экономической деятельности и общества в текущем их состоянии или в новейшей истории, в то время как их надо системно изучать во всем эволюционно-историческом развитии, то есть изучать общество как таковое и экономику, - от ее становления, в общемировом развитии, системно вскрывая базисные закономерности. Лишь тогда будут выяснены (по опыту автора) базисные научные основания для формирования НПЭ.

Изучая работу А.А. Олейникова, мы видим, что его исследование лишь приближено к таковому подходу, поскольку исторически ограничено и основано не на научно-системном познании общества и экономики, а на русской философии, культурно-исторических традициях и на историософских обобщениях, и лишь частично использует организационно-системную методологию (основанную А. Богдановым), исключая к тому же положения «общей теории систем», кибернетики и результаты системных исследований 70-80-х годов (Э.С. Маркарян, В.Г. Афанасьев, П.К. Анохин и др.).

В главе «Экономическая теория на пути к адекватности» автор рассматривает, например, «органическую теорию общества» и говорит:

«Органическая теория общества была разработана русскими учеными в середине XIX в. Эта теория объясняла взаимосвязь природы и общества как частей единого целого. В русской философской мысли сложилось направление, получившее название «русский органицизм». Органицисты предложили свой метод исследования социальных и экономических систем, не имевший той ограниченности, которая присуща методу изоморфности Л. Берталанфи».

Однако он не указывает ни авторов, ни источник, в котором эта теория изложена, или упоминается. А взаимосвязь (информационно-функциональная) природы и общества как раз и вытекает из «общей теории систем» Л. Берталанфи, и конкретнее из «Общей биологии» 80-х годов, в которой подробнейшим образом рассматриваются общие закономерности «живых систем», то есть homo sapiens и, соответственно, первичной общественной формации как эволюционного метаорганизма [24].

«Русский органицизм» достаточно подробно исследовался в СПбГЭУ [34], интересные исторические сведения о нем изложены и в сборнике материалов о «петрашевцах» [35]. Хотя он и способствует научному мышлению о человеческом обществе, о мировом сообществе, но в этом плане давно уж устарел и заменен достаточно полными научными знаниями о человеке и обществе, как в начальной стадии их взаимообусловленного развития, так и в современности. А теория Л. фон Берталанфи быстро обеспечила (совместно с прочими исследованиями), как известно, формирование общенаучного «системного подхода» [36; 37].

При рассмотрении темы «органическая теория», А.А. Олейников справедливо отмечает важное значение для экономической теории и «организационной науки» (тектологии) А.А. Богданова, ссылается на статью Ю.А. Урманцева [11], но тут же отмечает, что ее «прорывным потенциалом» еще не воспользовались. В этом плане здесь полезно дополнительно указать на современные публикации работ А. Богданова и о нем [15; 16], и отметить следующее. Еще в начале «перестройки», в 1990 г. Институтом экономики АН СССР было выполнено 2-х томное издание Тектологии А.А. Богданова, но ее «организующий потенциал» не смог воздействовать на политэкономическую перестройку в общественно рациональном направлении. Хотя академик АОН при ЦК КПСС В.Г. Афанасьев («учитель партии Власти») и призывал к научному управлению обществом, - еще с начала 70-х годов [38], но лидеры партии и высшие органы Власти, за столь длительный период развития государства, не достигли понимания того, что организация общественного развития должна определяться не субъектами Власти и ее советниками, а высшими знаниями об обществе, о его прошлом и предстоящем (прогнозируемом) развитии в условиях все более сложного окружающего мира. Через десяток лет после небывалых разрушений их причины стали широко известны [39] (и мн. др.), однако экономическое и общее развитие российского общества на основе новой парадигмы показывает, что политическая традиция прямого властно-правового подчинения деятельности высших структур общественного сознания сохраняется. Таким образом, проблема организации общественно рационального, и надо сказать, объективно необходимого мышления социального метаорганизма остается неосознанной.

В контексте «организационной науки» А.А. Олейников рассматривает традиционные культурные и нравственные ценности в качестве основных организующих факторов в экономической деятельности, в экономической системе общества:

«Именно законы нравственности удерживают общество от распада и упадка, корректируя индивидуальное поведение и ставя заслоны на пути эрозии личности и утраты ею способности к общежитию с другими людьми. Именно нравственные нормы и законы не позволяют социальной системе отклоняться от равновесия. <…>

Однако, как уже подчеркивалось ранее, сам по себе факт действительного наличия у взаимодействующих сторон различных экономических интересов является вторичным по отношению к тому, что эти «стороны» являются носителями одной культуры и одних духовных ценностей. И в этом случае данные «стороны» (работники и собственники), имея противоположные экономические интересы и мотивы, одновременно имеют единые общенациональные интересы, цели и ценности».

Однако надо видеть, что это было характерно в докапиталистические периоды общественного развития, особенно в славянских общинах и обществах, в которых функцию общественных скрепов выполняло и православие. В социалистический период жизнедеятельная и общественно производительная, воинская целостность всех народов СССР обеспечивалась, конечно, нравственными свойствами (ценностями) и культурными традициями, но главным образом общими целями созидания «общества светлого будущего» и общим мировоззрением на основе единых естественнонаучных знаний. В современном же обществе прошлые скрепы отсутствуют или бессильны против капиталистического раздробления. Поэтому имеет место, на взгляд автора, высокая актуальность организации цивилизационного перехода, - прежде всего, от капиталистического производства (в широком общественном понимании) к общественно целесообразному и наиболее рациональному по отношению к использованию человеческих и прочих ресурсов общественного развития. Этому переходу и должно служить, кроме прочего, научное формирование ПЭ.

А.А. Олейников и предлагает в своей работе определенные основания с этой целью, - прежде всего, развитие теории национальной экономики. В главе «О предмете политической экономии национального хозяйства» он констатирует:

«Теоретическое основание современной политической экономии должна сформировать теория национальной экономики, а ее методологическую основу следует, на наш взгляд, строить на основе синтеза (взаимодействия) основных методологических подходов к системному изучению общества и его хозяйства в целом – диалектического метода, формационного метода, цивилизационного, историософского и геополитического подходов. Такое сочетание обновленной теоретической и методологической базы неизбежно превращает современную политическую экономию в политэкономию национального хозяйства. Ее главная задача – разработать теоретические закономерности функционирования модели национального хозяйства в условиях современных цивилизационных и геополитических вызовов и угроз».

Нет, научная политическая экономия просто невозможна без научного обществознания, поэтому: «Теоретическое основание научной политической экономии должны сформировать научное обществознание и теория национальной экономики. При этом ее методологическую основу …». И не «диалектического метода», а «системного подхода».

В качестве основной категории национальной ПЭ А.А. Олейников выдвигает предложенную М.И. Гальвановским макроконкурентоспособность (думается, правильнее креативность на уровне индивидуальной и корпоративной целевой деятельности):

««Макроконкурентоспособность – категория, обладающая интегративным свойством мобилизации ресурсов для решения главной задачи – выживания в конкурентной борьбе в условиях все более нарастающей глобальной концептуальной и информационной агрессии со стороны сил «нового мирового порядка». Особенно это относится к России, обладающей всеми качествами самодостаточного субъекта международных экономических отношений» (ссылка на [30]).

Думается, хорошо уже видно, что конкуренция (как один из принципов развития капиталистического производства и общества) ведет к ускоренному потреблению (истощению) общественных и мировых ресурсов. Великий опыт социализма показывает, что общественно рационально использовать и развивать креативность, изобретательность, состязательность и инновационную активность граждан и производственных корпораций без рыночной конкуренции (внутри общества), - то есть определять общественно целесообразные и рациональные по эффективности продукты общественного производства на стадиях проектирования и опытной эксплуатации.

В подразделе «Особенности системной методологии анализа национального хозяйства» А.А. Олейников отмечает:

«Однако наш системный метод отличается от различных подходов, объединяемых понятием «системная методология». Прежде всего тем, что подчинен экономико-философскому подходу к анализу национального хозяйства как механизма воспроизводства всего общества. Структура общественного производства включает сферу не только материального, но и нематериального производства, частью которого является духовное производство. А исследовать его можно только при помощи экономико-философского подхода, опираясь на методологический инструментарий, выходящий за узкие рамки чисто экономического знания. Говоря о необходимости преодолеть ограниченность предмета теоретической экономии, Ю. М. Осипов подчеркивает: «Научная экономия должна преодолеть свое отделение от так называемого неэкономического знания, впустить в себя то, что она так упорно отвергала. И это еще не все: научной экономии нужно задуматься и над возможностью пересмотра своего предмета, определенного под потребности научной экономии, т. е. достаточно узкого, условного и специального. В итоге научная экономия оказывается перед необходимостью открыть себя и свой предмет для обогащения, для восприятия более масштабных и сложных реалий, для наполнения себя новыми смыслами <…>

Особенность предлагаемой нами методологии заключается в междисциплинарном подходе, который позволяет, на наш взгляд, охватить все хозяйство страны, подойдя к его анализу с трех разных сторон, увязывая при этом воедино все сферы общества, соединяя экономику, политику и культуру в один общий метапредмет политэкономического анализа. В итоге это дает нам реальную историческую динамику хозяйственного развития, помогая избежать умозрительности и догматизма. Все это расширяет предмет научных знаний, а также возможности «восприятия научной экономией неэкономических знаний», т. е. «свободной интеграции всех знаний, позволяющей науке выйти из созданного ею же научного тупика» (ссылки на [30]).

К сожалению, призывая к междисциплинарности и интеграции знаний, А.А. Олейников ограничился в своем исследовании историософскими понятиями и соответствующей им «системной методологией» (понятийно поверхностной и усеченной). И в приведенном фрагменте использовал давно устаревшие понятия – «нематериальное», «духовное» производство. Думается, многим уже хорошо понятно, что научно и практически оправданным следует считать условное (теоретическое) разделение общественного производства (в общественно широком его понимании, включая пр-во процессов, условий) на материальное, энергетическое и информационное.

Отказался Олейников и от научного, научно-системного переосмысления базовых понятий ПЭ, несмотря на достаточно широкое обсуждение в научном сообществе исторической коллизии связанной с переводом первого тома Капитала, и несмотря на последующие за этим различные трактовки понятий ценности и стоимости в экономической науке (хотя и посвятил целый раздел целям и ценностям человека, экономики, национального хозяйства). Поэтому рассмотрим далее эти и другие понятия с отсылками на более подробное их рассмотрение в предыдущих публикациях автора.

4. Научно-системный взгляд на историческое становление и научное определение базовых понятий политической экономии

А.А. Олейников, как и все экономисты от начала 20 в. употребляет термин стоимость и производные от этого слова, согласно переводу первого тома «Капитала» на русский язык. Думается, ни у кого из читателей (тем более учеников) не возникало и мысли, что перевод не соответствует тому, что мыслил К. Маркс. И лишь в 2015 г., из публикации В. Чеховского (переводчика), мы узнали, что был и иной перевод, в котором вместо «стоимости», в некоторых фразах, указывалось слово «ценность» [40-43].

Здесь надо сразу же заметить, что в переводах художественной литературы используется и соблюдается требование «литературного перевода», а для научной литературы - требование «научного перевода». В отношении «Капитала» перевод исторически сложился, надо сказать, не только неудачно, но и с ущербом для научного развития ПЭ социализма. В тот период научный перевод не был обеспечен, как понятно, специалистами. Его надо было бы сопроводить, по этой причине, подробным научным комментарием, с указанием определенных трудностей и специфики словоупотреблений в немецком и русском языках, но это не было сделано. К тому же К. Маркс анализировал в этом томе капиталистическую экономику, а в социалистической России надо было разрабатывать и внедрять принципиальное иную, с соответствующим изменением базовых понятий (категорий). Это частично делалось, но незадолго до «перестройки», в экономической теории вновь было актуализировано, с подачи харьковского экономиста Е. Либермана, понятие капиталистической «прибыли» и, соответственно, рентабельности и «хозрасчета», с адаптацией к существующей экономике. Об этом предложении, его обсуждении и внедрении достаточно подробно рассказывает известный экономист-публицист В.Д. Валовой [44, с. 110-122]:

«Важную роль в обсуждении проблемы совершенствования хозяйственного механизма сыграла статья доктора экономических наук, профессора Харьковского инженерно-экономического института Е. Либермана «План, прибыль и премия», опубликованная в «Правде» 9 сентября 1962 года. Автор … четко сформулировал суть вопроса:

- Необходимо найти достаточно простое и вместе с тем обоснованное решение одной из важнейших задач, поставленных в Программе КПСС: построить систему планирования и оценки работы предприятий так, чтобы они были жизненно заинтересованы в наиболее высоких плановых заданиях, во внедрении новой техники и улучшении качества продукции, словом, в наибольшей эффективности производства».

Далее В.Д. Валовой излагает конкретные предложения и их обсуждение, предложения по совершенствованию планирования и приводит свои комментарии. Здесь видится необходимым акцентировать внимание на главном, на «прибыли». На взгляд автора, в тот период была возможность перейти к учету «натуральной прибыли» (вместо денежной), - то есть прибыли в количестве и качестве, в функциональной ценности общественно целесообразной продукции, полученной в результате более эффективного производства, роста КПД производства. Думается, существуют определенные возможности и в современный период. Именно эта, общественная прибыль, - определяя, конечно, вознаграждение производителей, явилась бы всеобщим стимулом прогрессивного развития производства, развития всего общества. Общественная целесообразность (целевая необходимость), количество и стандартное качество продукции должны определяться, очевидно, соответствующими государственными органами, в системах государственного управления общественным развитием, в том или ином порядке, соответствующем специфике производства. Однако, в тот реформаторский период в общественном сознании быстро начала доминировать капиталистическая прибыль, - адекватная жизненным интересам многих активных граждан, соответствующему «хозрасчету» и усиленная «предперестроечной» пропагандой. В этом плане надо вновь системно пересмотреть и изучить политэкономический опыт СССР второй половины 20 века.

Предвидя критические замечания, надо сказать, что капиталистическое производство всегда повышало и повышает свое КПД, однако именно свое, КПД товарного производства, с целью максимизации прибыли и, как правило, негуманными, часто криминальными способами (см. историю и современные особенности его, - в широком обзоре, и особенности современных товаров, - как средств максимизации прибыли).

Контрреволюционный переход в 90-е годы к рыночной экономике вернул в практику экономической деятельности, прежде всего, «прибавочную стоимость» (теперь уже ближе к русскому языку – добавленную ст.). Однако, хорошо понимая теперь, на базе более чем 30-летнего периода нового российского капитализма всю его общественную ущербность, умноженную на криминальность, становится явно необходимой новая (после Маркса) научная критика ПЭ капитализма, - на основе современных знаний и системного мышления, с целью формирования НПЭ. Определенное содействие этому могут оказать исторические обобщения М.И. Туган-Барановского [45; 46], публицистические работы, - например, [44; 47; 48], и другие привлекаемые и рассматриваемые здесь публикации. Здесь надо вспомнить также, что еще Аристотель призывал граждан к умеренному, среднему потреблению, - с позиции современных знаний - к человечески и общественно органичному, и исключал из рождающейся экономики (как учения) «хрематистику» (как искусное преумножение богатства всевозможными способами) [49]. Однако, практика обогащения, можно сказать, заставила включить ее в политическую экономию.

В предыдущих статьях автор уже представлял определенные суждения по терминологии ПЭ [19], поэтому здесь видится достаточным обратить внимание на наиболее важные моменты. Еще раз надо отметить, что Маркс анализировал капиталистическую ПЭ (того периода), отсюда и его терминология: товар (чисто рыночное понятие), добавленная (по-русски) стоимость, меновая стоимость и прочие. То есть сугубо формально, по анализу достижения прибыли, можно говорить, что производятся и поступают на рынок «добавленные стоимости». Однако, марксов термин Gebrauchswert переводится однозначно как потребительская (по-русски, с позиции потребителя) ценность (товара). Стоимость не может быть «потребительной» и производиться, поскольку это величина производственных затрат, или затрат на приобретение той или иной вещи. А «ценность» - это неотъемлемое свойство вещи, - как средства достижения той или иной цели человека, организации (корпорации), или общества в целом, - в системном понимании. Она и определяется через опыт использования конкретной вещи, или через описание ее Производителем, - в тех или иных процессах достижения цели, в том числе в жизненных процессах (периодах) человека. Это понятие не вошло в классическую ПЭ, очевидно, потому что главной целью капиталистического производства была и остается цель неограниченного роста денежной прибыли, а не производство продуктов как общественных ценностей (как средств достижения общественных целей, включая человеческие), во всем необходимом спектре и количестве.

Таким образом, согласно капиталистической ПЭ производятся «товары» (с доб. стоимостью), - определенные указанной целью, а согласно социалистической ПЭ (рационального общества) производятся продукты (товары, по форме) как «ценности», - для общественного, производственного и гражданского потребления (см. целевые категории и группы). «Производство стоимости» допустимо лишь в формальном, абстрактном анализе, что и делал К. Маркс. Надо заметить, что на его мышление и, соответственно, текст Капитала, существенно повлиял, очевидно, известный теоретический труд А. Смита [50]. Например, имеет значение следующий фрагмент (с. 36):

«Надо заметить, что слово стоимость имеет два различных значения: иногда оно обозначает полезность какого-нибудь предмета, а иногда возможность приобретения других предметов, которую дает обладание данным предметом. Первую можно назвать потребительной стоимостью, вторую – меновой стоимостью. Предметы, обладающие весьма большой потребительной стоимостью, часто имеют совсем небольшую меновую стоимость или совсем ее не имеют. Нет ничего полезнее воды, но на нее почти ничего нельзя купить, … Напротив, алмаз почти не имеет никакой потребительной стоимости, но часто в обмен на него можно получить очень большое количество других товаров».

К сожалению, переводчик явно ошибочно сделал перевод англ. слова value (ценность и стоимость, - по словарю) в первой строке, не указал далее исходные термины (ввиду имевшегося уже «Капитала») и не сделал комментарий о терминах в этом фрагменте. Но думается, и А. Смит недостаточно научно и четко изложил суть процесса рыночного обмена. Говоря о двух значениях слова value, он не привел эти словарные значения, и вместо них указал две разновидности первого значения (стоимости). Но, вероятнее всего это сделал переводчик (на основе «Капитала»), указав вместо «потребительской ценности» «потребительную стоимость», - которая просто нереальна и совершенно не соответствует русскому языку (см. также комментарий В. Чеховского). Указывают на ценность (вместо полезности) и последующие слова о воде (ценность которой существенно зависит от ее количества и окружающих условий) и об алмазе, который «почти не имеет никакой» ценности в домашнем хозяйстве, но имеет очень большую ценность для владельца как товар. Важно заметить также, что англо-русский словарь 1952 г. (который сохранился у автора; издание книги А. Смита – 1962 г.) указывает «ценность» как первое значение value, а вторым – «стоимость», с пометкой применения - эк. и словосочетание - surplus ~ - «прибавочная ст.». То есть и это определило, очевидно, использование слова «стоимость» во всей экономической литературе, и закрепление используемого перевода «Капитала».

Здесь полезно представить также результат онлайн-перевода, сделанного автором ранее для разъяснения переводческой коллизии (http://opentran.net) [19]:

Вещественные ценности – reale Werte; Общественные … - sociale Werte; Человеческие … - menschliche Werte; Научная ценность – wissenschaftlicher Wert; Стоимость товара (ов) – Kosten für Waren; Товарная стоимость – Wert der Waren; Ценность товара (ов) – Warenwert; Ценность вещей – Der Wert der Dinge.

В новой попытке выяснения отличий этот же онлайн-переводчик указал следующее:

Потребительская стоимость – Verbraucherkosten; - ценность – Kunden-wert (ценность для клиентов, - потребителей); Gebrauchswert – значение использования (по-русски – значимость, т.е. ценность в использовании); и наконец, – Ценность использования – Gebrauchswert! К тому же, как показывают словари, Gebrauch – отражает именно использование, применение, а Verbrauch – потребление. Согласно политехническому словарю (который соответствует производству) Wert выражает: 1. Значение, величина; 2. Ценность. Таким образом, Gebrauchswert – явно потребительская ценность (ценность в использовании, - функциональном и товарном).

Словосочетание «потребительная стоимость» вообще недопустимо, поскольку стоимость, как отмечалось выше, не потребляется (и не потребляет), и не производится, - она измеряется и вычисляется, как количественная характеристика производимой (потребляемой) вещи, или самого процесса производства. «Потребительская стоимость» – это по смыслу синоним «цены», но по-русски принято говорить «потребительские цены».

Поэтому марксов термин Gebrauchswert надо перевести однозначно, как ценность производимых (поставляемых на рынок) вещей (товаров) в их применении (использовании) потребителем, то есть как «потребительскую ценность» конкретного товара. Кстати, сам А. Смит говорил о производстве товаров как общественных ценностей. Термин ценность (вместо стоимости) часто употреблял и М.И. Туган-Барановский и другие экономисты (используя, очевидно, первый перевод Капитала под ред. П. Витте, - см. комментарии В. Чеховского).

Думается, научно адекватный перевод Gebrauchswert, Tauschwert и других слов использующих корневое Wert следует определить научным раскрытием двойственного значения товара, - для Производителя и покупателя, на русском научном языке и с освобождением от авторитетного действия классиков, особенно Ленина (которому просто некогда было разбираться с этой терминологией). Надо учитывать также, что ценность понималась в тот период чаще в денежном смысле (от цены), а ценность в использовании продуктов (товаров) отражалась словом «полезность».

Товар имеет ценность и для продавца, как средство достижения цели – прибыли, и стоимость для покупателя с точки зрения затраты денег на приобретение. Tauschwert – стоимость обмена (меновая ст.), согласно затратам покупателя и прибыли продавца (производителя). Но, в то же время, это и ценностное значение обмена, - обмен денежной ценности покупателя на ценность товара (продукта) для продавца товара (по цели продажи), денежную ценность для достижения прибыли. То есть товар значим, как для продавца (производителя), так и для покупателя (потребителя) не только его стоимостью, но и ценностью.

Однако весь этот сложный терминологический анализ, с учетом специфики языков и терминологической вольности К. Маркса (отмечавшейся Ф. Энгельсом [41]), хотя и важен в научно-историческом плане, но видится уже научно неактуальным, поскольку относится к классической ПЭ, а в современный период, как отмечают многие ученые актуальна разработка НПЭ, которая, несомненно, должна включать системный анализ стоимости и ценности не только в локальных процессах производства и распределения, но и в общественном масштабе, с позиции высших общественных целей. То есть она должна исходить, как отмечалось выше, из научного обществознания, использовать системную методологию и, соответственно, новую (обновленную) научно-системную терминологию. Определенные системные исследования в этом направлении уже были сделаны автором, «в первом приближении» - [19] (и др.). Поэтому перейдем далее к краткому, предварительному анализу возможного научного развития теории стоимости как базовой теории ПЭ.

Трудовая теория стоимости, кратко говоря, основана А. Смитом и развита К. Марксом, на основе реальных процессов производства в тот период. Политэкономический словарь 1973 г. определяет стоимость в основном таким образом:

« - воплощенный в товаре и овеществленный в нем общественный труд товаропроизводителей. <…> Стоимость как выражение общественного труда, заключенного в частных продуктах, определяется общественно необходимым временем, затрачиваемым на производство большинством товаропроизводителей. Эта количественная определенность стоимости образует ее величину, которая обратно пропорциональна производительной силе общественного труда. Необходимость производства и обмена товаров в соответствии с величиной их стоимости выражает действие закона стоимости».

Таковое «трудозатратное» понимание стоимости приводится и в современной учебной литературе по экономической теории, и хотя с исправлением явных ошибок указанного определения и прочих, но все же неадекватно физической реальности. Думается, в современный период уже хорошо понятно, что стоимость производства определяется затратами на «производительные движения», а не затратами времени.

Надо заметить также, что стоимость и ценность (потребительские свойства и качества продукта в его использовании, - Gebrauchswert), будучи основными показателями любого произведенного в обществе продукта, несомненно, должны составлять в экономической теории информационно важную учетно-контрольную пару, для оптимизации производства. Однако, понятие ценность, судя по экономической литературе, традиционно не считается понятием ПЭ. Очень кратко и, к сожалению, лишь в социальном плане, представляет его «экономико-социологический словарь [51] (стоимость видится им не актуальным, или/и дискуссионным понятием). В статье «Ценности», он указывает, тем не менее, важное для системного понимания ценностей иерархическое различение их:

«С точки зрения социокультурного смысла Ц. наиболее фундаментальным основанием для их типологизации является различение терминальных и инструментальных Ц. Терминальные, или целевые Ц. обобщенно выражают важнейшие цели, идеалы, самоценные смыслы жизни людей – такие как ценность человеческой жизни, семьи, свободы, труда, личностных отношений и др. В инструментальных Ц. запечатлены нормы, средства, качества людей, позволяющие им достигать те или иные цели – такие как целеустремленность, независимость, инициативность, авторитетность и др. По определению, целевые Ц. наиболее устойчивы и имеют более высокий статус по сравнению с инструментальными Ц.».

При этом надо видеть, что «инструментальные Ц.» являются средствами достижения «целевых Ц.» (ценностных целей более высокого порядка), которые всегда являются средствами достижения более высоких «ценностных целей», и так далее, вплоть до высших целей общества (страны), - являющихся средствами достижения целей в окружающем мире (в космосе, например), в мировом сообществе. К этой словарной статье можно добавить и следующую авторскую дефиницию (из начальных статей):

«Ценность есть системное понятие, отражающее системный вес, то есть значимость свойств системных средств, обеспечивающих сохранение или достижение системой (организацией) определенного (целеполаганием) состояния относительно окружающей среды, понимаемого как цель». Системность текущей жизнедеятельности человека, по понятным причинам, не осознается. Но если заняться анализом действия, прежде всего, зрительной системы (или иной системы внешней рецепции) и определения ею движений, то она сразу же начинает раскрываться.

Понятия стоимость и ценность, являясь в сущности базовыми в экономической теории, считаются в современный период не актуальными, поэтому их нет как в словарях, так и в учебной литературе, точнее отсутствуют попытки какого-либо научного их развития для НПЭ. «Теория стоимости» считается фундаментально завершенной, а понятие ценность видится внеэкономическим, социологическим или/и социально-философским. В отношении «ценности», как отмечено выше, прояснению способствует системный анализ терминологической коллизии в переводе «Капитала» (с освобождением от авторитета К. Маркса) и процессов общественного производства, распределения и развития. Что же может способствовать, кроме «системного подхода», научному анализу стоимости (развитию теории стоимости) с целью научного развития ПЭ? По исследовательскому опыту автора этому не просто помогает, а обоснованно содействует естествознание.

Что представляют собой, в сущности, «трудовые затраты»? В период разработки А. Смитом и К. Марксом «теории трудовой стоимости» этот вопрос, думается, не возникал, поскольку величина трудозатрат была видна «невооруженным глазом» - она определялась рабочим временем (иное определение, судя по сочинениям классиков, не мыслилось). Теперь, на базе естествознания мы видим гораздо глубже. Труд – это движения преодолевающие сопротивление (так мыслил уже А. Богданов). Для преодоления сопротивлений человеку требуется напрягать мышцы. Для напряжения мышц (мышечных волокон) организм использует специальные молекулы, получаемые перевариванием так называемой «калорийной пищи». «Калория» это физическая мера энергии. Производительным машинам (средствам производства) необходима производительная мощность, получаемая в современный период преимущественно электродвигателями, преобразующими подводимую по электросети мощность в мощность механических движений, действующих на производимый продукт непосредственно, либо через другие рабочие средства. Эта мощность измеряется посредством международной физической единицы – «Ватт». Труд информационного характера (мыслительный, изобразительный и пр.), надо сказать, мудро обеспечен Природой, поскольку требует малого энергообеспечения (труд, работа - условные термины, обобщающие многие сложные процессы целевой жизнедеятельности; кстати, «геройство» для труда не характерно, поэтому звание «герой труда» надо заменить, допустим, на «орден трудовой доблести»).

Надо заметить также, что мышление об энергозатратах труда началось еще от А. Богданова, который глубоко изучал естествознание в связи с разработкой им «организационной науки», и были некоторые предложения от него в этом плане в период «научной организации труда» (НОТ), которая началась в советской России в 20-е годы, вслед за европейской рационализацией производства [52]. Были некоторые одиночные предложения по переходу к энергостоимости и в середине 20 в., - как отмечал Д.В. Валовой [48]. Однако, ввиду отсутствия технических средств измерения и учета энергии в те периоды эти предложения, конечно, отвергались, использовались привычные показатели стоимости. В результате советское производство отличалось высокой материало- и энергоемкостью, на что часто обращали внимание многие экономисты.

Таким образом, современное естествознание (точнее, еще в середине 20 в.) позволяет научно и практически обосновать новое, энергозатратное определение стоимости (более подробное раскрытие энергозатрат всего общества, по всем видам целевой деятельности, читатель может сделать уже самостоятельно, на базе многочисленной научной и научно-технической литературы). Переход к энергостоимости в экономической теории видится не только научным развитием ПЭ, но и общественно рациональным, позволяющим оптимизировать все экономическое движение общества и содействовать переходу от общественно нерациональной (во многом вредной) капиталистической парадигмы общественного развития к общественно рациональной, на базе научного обществознания и действительно научной ПЭ.

Как показывают авторские и прочие научные исследования, главные (фундаментальные) основания для формирования НПЭ определяются, прежде всего, научно-системными исследованиями истории развития экономической деятельности народов и государств (это объясняется, на взгляд автора, отставанием и, как это ни странно звучит, политэкономическим блокированием научно-системного самопознания). Так что продолжим выяснение и рассмотрение, анализ этих оснований в следующей статье.

Литература

1. Яковец Ю.В. Возрождение обновленной политической экономии // Вопросы политической экономии. 2016. № 1. (далее ВПЭ)

2. Пикетти Т. Капитал в XXI веке. М.: Ад Маргинем Пресс, 2015.

3. Гловели Г.Д. Исторические лабиринты политической экономии: заметки по поводу неочевидного юбилея // ВПЭ. 2015. № 1.

4. Благих И.А. Из истории учебных курсов по политической экономии дореволюционной России: особенности построения и содержания // ВПЭ. 2015. № 1.

5. Елецкий Н.Д. Общая экономическая теория (политическая экономия) / Учебное пособие для экономических вузов и специальностей. Изд. 2-е. - Ростов-н/Д, 2008.

6. Васильев А.И.: 1) От научного понимания механики физической реальности к «социальной физике» и «системной социологии» (социально-системный посыл научно-философскому сообществу) // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.28198, 01.12.2022; 2) Социальная диалектика: Взгляд на прошлое и возможное будущее // Там же. Эл № 77-6567, публ.26307, 13.04.2020.

7. Лапин Н.И. Когда и как Огюст Конт ввел термин "sociologie" // Социологические исследования. 2003. №4.

8. Конт Огюст. Дух позитивной философии. Слово о положительном мышлении. Пер. с фр. И.А. Шапиро. Ростов-на-Дону: Феникс, 2003. 256 с.

9. Вормс Рене. Общественный организм. М.: Либроком, 2012. - 274 с. — (Из наследия мировой социологии).

10. Хвостов В.М. Социология. Исторический очерк учений об обществе. М.: Либроком, 2011. 355 с. — (Из наследия мировой социологии)

11. Урманцев Ю. А. Тектология и общая теория систем // Вопросы философии. – 1995. – № 8. – C. 14–23.

12. Тахтаджян А.Л. Тектология: история и проблемы // Системные исследования 1971. М.: Наука. 1971.

13. Кононов И. Ф. Социально-философское наследие Ленина и судьба социологии в СССР (1920-е гг.) // Социологические исследования. 2020. № 4. С. 27-37.

14. Кононов И.Ф. Социология в СССР (конец 1920-х – 1980-е гг.): смена конвенций и экзегеза ленинского теоретического наследия // Социологические исследования. 2020. № 5. С. 90-101.

15. Богданов А.А. Вопросы социализма: Работы разных лет. М.: Политиздат, 1990. — 479 с.

16. Локтионов М. В.: 1) А.А. Богданов как основоположник общей теории систем // Философия науки и техники. 2016. Т. 21. № 2. С. 80–96; 2) Позитивизм в контексте российской истории // Полилог/Polylogos. 2017. T. 1. № 2; 3) А.А. Богданов. Путь от монизма к тектологии // Полилог/Polylogos. 2018. Т. 2. № 4; 4) Александр Богданов между марксизмом и позитивизмом. М.: ИФ РАН, 2018. URL: https://iphras.ru/uplfile/root/books/2018/Loktionov.pdf; 5) Концепция идеального общества в творчестве А.А. Богданова // Полилог/Polylogos. 2021. T . 5. № 3; 6) Александр Александрович Богданов / Сост., ред. М.В. Локтионов. М.: Политическая энциклопедия, 2021. 448 с.

17. Резник Ю.М. Введение в социальную теорию: Социальная системология / Ю.М. Резник; Ин-т человека. – М.: Наука, 2003. – 525 с.

18. Васильев А.И. К осознанию системности антропосоциогенеза // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.26275, 04.04.2020.

19. Васильев А.И.: 1) Общественное производство и развитие: размышления концептуального плана // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.21801, 17.02.2016; 2) Системная парадигма общественного производства. Тезисы к осознанию Предписания // Там же. Эл № 77-6567, публ.22411, 18.08.2016; 3) К новой политической экономии с позиции общественной целесообразности: «Стоимость» и «ценность» // Там же. Эл. № 77-6567, публ.25077, 08.01.2019; 4) К новой политической экономии с позиции общественной целесообразности: От рыночного капитала к общественно-системному // Там же. М., Эл № 77-6567, публ.25085, 11.01.2019; 5) К объективно необходимому мышлению о «производстве»: От производства частных богатств к общественно-целевому производству // Там же. М., Эл № 77-6567, публ.25466, 27.05.2019; 6) От «теорий» и «волн» экономической мысли капиталистического прошлого к общественно адекватному и целесообразному мышлению: К вопросам и проблемам «распределения» // Там же. М., Эл № 77-6567, публ.25676, 25.08.2019; 7) Исторические и научно-философские основания цивилизационного перехода от «создания стоимостей» для частного капитала к созданию ценностей для общественной формации // Там же. М., Эл № 77-6567, публ.25733, 14.09.2019; 8) О системных основаниях общественного развития // Там же. М., Эл № 77-6567, публ.26559, 20.07.2020; 9) Проблема цельности в эволюционно-историческом общественном развитии. От неосознанной эволюции к целесообразной системной интеграции на основе системного самопознания // Там же. Эл № 77-6567, публ.26141, 24.02.2020; 10) О корнях, телесных сущностях и концептах организации жизнедеятельности общества // Там же. Эл № 77-6567, публ.27477, 18.12.2021; 11) Экосоциономия. Словарь-очерк научно-философских оснований общественной системы // Там же. Эл № 77-6567, публ.14656, 10.12.2007.

20. Васильев А. Рациональное общество. Т. 1; Т. 2. Издательские решения, по лицензии Ridero. 2022.

21. Васильев А.И. Об экономическом развитии в системно-историческом обзоре / А.И. Васильев. - Текст: электронный // Теоретическая экономика. 2023. №4. - С.31-47. URL: http://www.theoreticaleconomy.ru (Дата публикации: 30.04.2023).

22. История социалистических учений / Под ред. Б.Ф. Поршнева. Москва: Наука, 1964. 492 с.

23. Олейников А. А. Политическая экономия национального хозяйства. / Отв. ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2010. — 1184 с.

24. Основы общей биологии / под общей ред. Э. Либберта. М.: Мир. 1982. - 440 с.

25. Новосельцев В.Н. (отв. ред.) Гомеостаз на различных уровнях организации биосистем. АН СССР, Ин-т пробл. управления, Сиб. отд-ние, Ин-т биофизики. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1991. 230 с.

26. Гомеостаз биологических систем и некоторые механизмы его обеспечения: метод. пособие для студ. 1-го курса мед. вузов) / М.Г. Гевандова, Н.Н. Федоренко, А.Б. Ходжаян, А.К.Михайленко, И.В. Климанович, В.В. Апагуни, Т.С. Николенко, Е.А.Данилова. – Ставрополь: Изд-во СтГМУ, 2017 – 36 с.

27. Горский Ю.М., Степанов А.М., Теслинов А.Г. Гомеостатика: гармония в игре противоречий. Иркутск: Репроцентр А1, 2008. — 634 с.

28. Степанов А.М., Горский Ю.М., Масленников В.В. Гомеостатика живых, технических, социальных и экологических систем. Новосибирск: Наука. 1990.

29. Ельмеев В.Я. Воспроизводство общества и человека. – М., 1988.

30. Экономическая теория на пороге XXI века – 2 / Под ред. Ю. М. Осипова, В. Т. Пуляева, В. Т. Рязанова, Е. С. Зотовой. – М., 1998.

31. Клейнер Г.Б. Системная экономика: шаги развития. Монография. — Предисловие академика В.Л. Макарова. — Научная библиотека, 2021. 746 с.

32. Дрогобыцкий И.Н. Системный анализ в экономике. Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М. ЮНИТИ-ДАНА, 2012. - 423 с.

33. Маркарян Э.С. Вопросы системного исследования общества. М. «Знание», 1972.

34. Маслобоева О.Д. Органическая теория в отечественном мировоззрении / Космизм и органицизм: эволюция и актуальность : материалы VI Международной научной конференции. 15–16 ноября 2018 г. / под ред. О.Д. Маслобоевой, И.А. Сафронова. – СПб. : Изд-во СПбГЭУ, 2019. – 179 с. (С. 42-56)

35. Петрашевцы. Сборник материалов. Том 2. Статьи, доклады, показания. Под ред. П.Е. Щёголева. Москва-Ленинград: Государственное изд-во. 1927. 271 с.

36. Лисеев И.К., Садовский В.Н. Системный подход в современной науке. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 560 с.

37. Гайдес М.А. Общая теория систем (Системы и системный анализ). Издание 2-е, исправленное, «ГЛОБУС-ПРЕСС», 2005.

38. Афанасьев В.Г.: 1) Научное управление обществом (Опыт системного исследования). - 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1973. 391 с. URL: https://search.rsl.ru/ru/record/01007238585/; 2) Управление социалистическим производством (вопросы теории и практики). Изд. 2-е, доп. и перераб. М.: Экономика, 1975. - 702 с.; 3) Мир живого: системность, эволюция и управление. М.: Политиздат, 1986. - 334 с.; 4) Общество: системность, познание и управление. М.: Политиздат, 1981. - 432 с.

39. Ильинский И.М.: 1) Кому потребовалась «перестройка»? «Застоя» не было // «Знание. Понимание. Умение». 2023. № 4; 2) Тайны «перестройки» // Там же. 2023. № 2; 3) Немыслимое: «перестройка» как заговор // Там же. 2023. № 1.

40. Чеховский Валерий. Предисловие ответственного редактора и переводчика. Карл Маркс. Капитал, том I. Перевод с немецкого. // Журнальный клуб ИНТЕЛРОС: [сайт] / «Альтернативы». №2, 2015. URL: http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/a2-2015

41. Васина Л.Л. «Ценность» versus «стоимость» - «за» и «против» // «Альтернативы», №2 (87), 2015. С. 122-154.

42. Васина Л.Л. По поводу одной неудачной редакции русского перевода первого тома «Капитала» Карла Маркса // ВПЭ. 2016. № 2.

43. Кондрашов Петр. Нелепость, ставшая привычкой //«Свободная мысль», №5/2016.

44. Валовой Д.В.Экономика абсурдов и парадоксов. Очерки-размышления. М.: Политиздат, 1991. - 431 с.

45. Туган-Барановский М.И. Очерки из новейшей истории политической экономии. С.-Петербург. 1908. - 464 с.

46.Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. – 4-е изд. – Петроград: Право, 1917 [1909]. – 540 с.

47. Бенсаид Даниэль. Маркс. Инструкция по применению. Пер. с фр. Дмитрия Кралечкина. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2012. — 198 с.

48. Валовой Д.В. Экономика: взгляды разных лет. М.: Наука, 1989, - 456 с.

49. Железнов В.Я. Экономическое мировоззрение древних греков. Изд. 2-е. М.: Либроком, 2012. 257 с.

50. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Изд-во социально-экономической лит-ры, 1962.

51. Соколова Г.Н., Кобяк О.В. Экономико-социологический словарь. Минск: Беларуская навука, 2013. — 616 с.

52. Корицкий Э.Б. (сост.) У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи. Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1990. - 336 с.

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]