Рассматриваются актуальные проблемы понимания, изучения и формализованного представления основных наиболее общих логических, философских, математических и физических абстрактных понятий, служащих для построения теорий математического и физического места как среды математических и физических явлений, называемой пространством. Для чего устанавливается взаимосвязь понятия пространства с логическими и физическими абстрактными понятиями.

Это высказывание И. Канта относительно пространства, по сути, аналогично принципу А.П. Левича относительно времени, согласно которому время есть лишь в открытых системах. Так, по словам А. Эйнштейна: «До сих пор наше представление о пространстве связывалось с ящиком. Однако оказывается, что все возможные способы размещения, которые определяют пространство-ящик, не зависят от толщины стенок ящика. Нельзя ли тогда сделать эту толщину равной нулю, не теряя, однако, «пространства»? Естественность такого предельного процесса очевидна, и для нашего воображения пространство без ящика — вещь очевидная; она, тем не менее, становится нереальной, как только мы забываем происхождение этого понятия. Несомненно, верно, что понятие протяженности обязано своим происхождением нашему опыту в расположении твердых тел в пространстве. Отсюда, однако, нельзя заключить, что понятие протяженности не может быть оправдано и в других случаях. Такое расширение понятий может быть обосновано косвенно по его значению для интерпретации эмпирических результатов. Поэтому утверждение, что протяженность обязательно связана с телами, очевидно, само по себе необоснованно». Откуда следует, что протяженность может быть связана не только с пространством, но и со временем. Поэтому наряду с утверждением, что всё сущее происходит в пространстве и времени, можно в равной степени утверждать, что всё сущее обладает пространством и временем. А это означает, что отделять пространство и время от диалектической взаимосвязи со всем сущим можно только в абстракции. Более того, мы привели выше достаточное количество высказываний, чтобы понять, что особенное и всеобщее так же не могут существовать без конкретного, как, и наоборот, конкретное не может существовать без особенного и всеобщего.

Так, по словам В.С. Соловьева: «Каждое существо есть не все (нечто особенное) и вместе с тем все. Очевидно, второе не может аналитически вытекать из первого,— это существо не может быть всем на основании только своей особенности, это было бы противоречием; следовательно, его универсальность (оно как все) есть нечто синтетически привходящее к его особенности, или, другими словами, единство всех требует некоторого самостоятельного начала единства, независимого от особенности каждого и которым каждое определяется как все. Все как особенное может быть единым только в отношении, принцип этого отношения может быть назван разумом (ratio, λόγοζ) всего, также законом, или нормой. Но это отношение может рассматриваться двояко: как открывающееся в самих относящихся существах, оно есть их действительное существенное взаимоотношение или взаимодействие, настоящее их бытие друг для друга; но, рассматриваемое другим, это отношение есть только мыслимое, а так как, для того чтобы различаться ото всего, я необходимо должен рассматривать все и как другое, то и отношение всего явится для меня необходимо только как мыслимое, как отвлеченный λόγοζ, или понятие. Если бы не было частного, то не было бы и всего, а если бы не было всего, то не было бы и единого как действительного. Познать вполне один предмет, одно существо, т.е. познать его так, как он по истине есть,— значит познать все; ибо в своем истинном определении всякий предмет связан со всем в единстве, или есть единство себя и всего. Но для того чтобы быть соединенным со всем, каждое существо должно и различаться ото всего, быть не всем, ибо в противном случае если бы каждое существо не отличалось ото всего, то нечего было бы и соединять; вместо соединения было бы простое безразличие, и все слилось бы в пустое бытие, равное ничто». И это полностью относится, как к математическим, так и к физическим понятиям пространства, времени, движения и т.п.

Так, по словам Ж. Лошака: «Только в середине XIX века в истории физики появилась революционная по отношению к ньютоновской механике концепция — понятие поля. Она научила нас рассматривать пространство не как пустую и инертную сцену, на которой разворачивается действие движущихся тел, а как сущность, наделенную физическими свойствами, которые меняются под действием тел, и способную, в свою очередь, определять поведение этих тел». Тем самым получила развитие диада <тело, пространство>, благодаря которой и появилось понятие пространства как противоположность и одновременно обобщение понятия тела. Но, если теория относительности сделала относительными понятия пространства и времени, оставив абсолютным понятие тела, то квантовая теория сделала относительным и само понятие тела (частицы), лишив его физической определенности в пространстве и времени. И тем самым синтезировала понятия дискретности и непрерывности, в результате чего многие непрерывные понятия стали дискретными, а дискретные непрерывными.

Но, как и в классической физике Ньютона пустое пространство являлось уже физической реальностью, передающей силы инерции и гравитации, так и в релятивистской и квантовой физиках относительность и неопределенность не отменяют абсолютности и определенности. Поэтому, обобщая, можно сказать, что физика пространства это наука изучать процессы нахождения в том или ином месте, среди той или иной среды, без чего существование невозможно. Причем, опыт математики, в частности геометрии, показывает, что при этом, в определенном смысле, можно обходиться лишь понятием пространства без понятия времени. Так, по словам А. Уайтхеда: «Благодаря внутренней устойчивости событие оказывает значительное влияние на изменение окружающей среды. Именно в этой устойчивости структуры время отделяет себя от пространства. И эта структура требует определенной длительности, которая определяется некоторым значением одновременности. Каждое такое значение одновременности связывает структуру (в том виде, в каком она выявляет себя), с определенной пространственно-временной системой. Действительность пространственно-временных систем конституируется в ходе реализации структуры». Простейшей же структурой является орторяд, что соответствует определению Гегеля: «Пространство есть совершенно идеализированная рядоположность», относящейся и к времени. А значит, может рассматриваться как физически, в соответствие с триадой <масса, пространство, время>, так и геометрически, в соответствие с триадой <точка, сторона, угол>, т.е. как взаимодействие и как фигура. Чем и определяется взаимная дополнительность физических и геометрических интерпретаций реальности, эквивалентно приводящих к математическим моделям. В результате чего невозможность физического измерения можно компенсировать геометрическим описанием, и наоборот.

Отсюда, в рамках одновременности и устойчивости физического, геометрию пространства можно продолжить, не только в математику, но и в физику, которую, в первом приближении, для начала можно рассматривать без времени, т.е. статично, что и происходило исторически, когда основной физической теорией была только геометрия. Однако затем, на новом круге, основным исходным абстрактным понятием физики стало понятие движущегося тела, которое породило, как и в геометрии, еще более абстрактные понятия материальной точки, физического пространства и физического времени. По словам Эйнштейна: «Пуанкаре правильно настаивал на том, что мы различаем двоякого рода изменения телесного объекта: «изменения состояния» и «изменения положения». Последние, говорил он, могут регулироваться произвольным движением нашего тела. Существование предметов, которым в определенной сфере ощущений нельзя приписывать никаких изменений состояния, а только изменения положения, является фактом фундаментального значения для формирования понятия пространства». Но на деле изменения состояния почти всегда можно свести к изменению положения, считая их внутренними, в отличие от внешних.

Другое дело, что при этом они не станут зависимыми от движения нашего тела, если оно является внешним по отношению к ним. Это показывает, что одни пары ортогональных понятий взаимосвязаны с другими такими парами. Откуда следует необходимость пары <пространство, время>, в которой понятие пространства по легкости логического постижения оказывается первичным, а по логике физического возникновения, наоборот, вторичным, относительно времени. Так, по словам Эйнштейна: «Психологическое происхождение идеи пространства или необходимости ее далеко не так очевидно, как может показаться на основе привычного нам образа мышления». Ибо, например, по его словам: «Способы, которыми тела могут заполнять пространство (например, ящик), представляют собой предмет трехмерной эвклидовой геометрии; ее аксиоматическая структура, однако, легко вводит в заблуждение, так как она не подчеркивает, что геометрия не описывает реальные объекты». Иначе говоря, если пространство и время Ньютона являются предельными абстракциями, которые остаются и тогда когда убрано всё их содержимое, и соответственно неподвижнее или подвижнее которых ничего не может быть, то Эйнштейн впервые связал эти абстракции с конкретным физическим содержанием и друг с другом, сохранив, тем не менее, абстрактным условие предельности. А значит, следующим шагом должно быть конкретизировано и это условие.

Однако заметим, что и диада <пространство, время> может приводить к различным способам синтеза этих понятий в третьем понятии. У Эйнштейна это понятие четырехмерного пространства-времени, где время играет роль одного из измерений, что так же легко вводит в заблуждение, ибо не подчеркивает физические отличия времени от пространства. Поэтому для разных физических теорий целесообразно было бы вводить и разные названия для пространства-времени, подобно тому как, например, в классической механике вводится понятие движения, а в квантовой механике понятие волновой функции. Но в любом случае ортогональность понятий пространства и времени заключается в том, что абсолютное пространство связывается с абсолютной неподвижностью, а абсолютное время с абсолютной подвижностью. Откуда следует, что абсолютное пространство остается неподвижным даже когда всё остальное движется (т.е. неподвижнее чего быть не может), а абсолютное время остается подвижным даже тогда когда уже больше ничего не движется (т.е. подвижнее чего быть не может). И значит, в современной физике абсолютное пространство связано с предельной минимальной величиной кванта действия h (постоянной Планка), а абсолютное время с предельно максимальной величиной электромагнитной скорости c (постоянной Эйнштейна), что говорит о диалектической эквивалентности этих констант, связанных в соответствие с msc=h через величину кванта пространственной потенции ms=h/c или временной потенции mt=h/cc.

Иначе говоря, у Эйнштейна рассматривается не время как таковое, время Вселенной, глабальное и абсолютное, а лишь время относительное, локальное, измеряемое здесь и сейчас своими собственными часами, хотя бы они и понимались в самом общем виде как любой конкретный физический процесс. Поэтому такое время, как и любые часы, может спешить, отставать, остановиться, но на время как таковое, или в общем случае на время другого уровня, другой системы отсчета, это никак повлиять не может. Так, например, если за единицу измерения пространства и времени в апориях Зенона принять постоянные величины, то эти апории теряют свою парадоксальность, которая обусловлена лишь постоянным взаимным изменением измеряемых величин. Что происходит и в теории относительности Эйнштейна, обусловливая недостижимость скорости света. Поэтому пространство и время можно понимать по-разному. Так, например, при геометрическом понимании физических пространства и времени, подобном триаде <точка, прямая, плоскость>, под пространством понимают триаду <точка, протяженность, тело>, а под временем - триаду <мгновение, длительность, событие>. А значит, как и в геометрии, протяженность тела слагается из непротяженных точек, а длительность события из бездлительных мгновений.

Поэтому, как показано выше, из уравнения Ньютона s/t=Gmt/ss, s=Gmtt/ss=Gm/vv следует, что скорость s/t в пространстве при постоянной массе m пропорциональна ускорению во времени t/ss, а пространство s пропорционально кинетической энергии во времени m/vv. Что и приводит к эффекту, объясняемому сейчас наличием неизвестных темной материей и энергией, а также к космологическому красному смещению и фоновому (реликтовому) излучению. И что совпадает с релятивистской зависимостью пространства и времени от скорости, и соответствует обобщенному принципу эквивалентности С.В. Сипарова, который отличается, по его словам: «в том, что сила инерции зависит также и от скорости, с которой движется тело, поэтому сила гравитации, которую невозможно отличить от силы инерции экспериментальным путем, должна также зависеть от скорости». Более того, эквивалентность инерции, гравитации и ускорения Эйнштейна можно обобщить и на эквивалентность пентады <потенция, инерция, гравитация, ускорение, энергия>, ибо E=msa=Qa=Gmm/s=Ja/s.

Таким образом, синтез ортогональных понятий в физике осуществляется через установление их эквивалентности (как эквивалентности противоположностей), подобной полученной Эйнштейном широко известной эквивалентности массы и энергии E=mcc, которая следует из эквивалентности пространства и времени s=ct. Однако если пространство эквивалентно времени, то значит, и время, как и пространство, должно быть трехмерным, а не одномерным, как у Эйнштейна. Ибо, подобно тому как взаимно переходят друг в друга масса и энергия, переходят друг в друга и пространство и время, как и все такие эквивалентности в физике. Так, по словам Гегеля: «Вне-себя-бытие распадается сразу же на две формы; оно выступает, во-первых, как положительное, как пространство и, во-вторых, как отрицательное, как время. Первое конкретное единство и отрицание этих абстрактных моментов есть материя; так как последняя соотносится со своими моментами, то они сами соотносятся друг с другом в движении. Если это отношение не является внешним, то мы имеем абсолютное единство материи и движения, самодвижущуюся материю». Именно поэтому, по словам М. Кисселя: «Уайтхед дает иное, чем у Эйнштейна, философское определение принципа относительности. Для него этот принцип означает, что любое физическое понятие должно быть определено по отношению к взаимной связи становящихся событий как единственной реальности, тогда как Эйнштейн предполагает реальность материи в пространстве-времени. Согласно

Эйнштейну материя «искривляет» пространство, делая его неевклидовым. А для Уайтхеда признание примата материи по отношению к пространству-времени было принципиально неприемлемым. Согласно Эйнштейну лучи звезд распространяются по прямой в искривленном пространстве, согласно Уайтхеду они движутся по кривой в эвклидовом пространстве». О чем мы и будем говорить ниже как об одном из диалектических законов физического, частный случай которого установлен, по сути, уже Ньютоном в его законе тяготения.

В этом высказывании Г. Гегеля, по сути, утверждается даже не реляционное понимание пространства, а лишь возможность такого понимания, что близко к пониманию пространства в квантовой механике. Однако здесь происходит явное нарушение диалектического закона о единстве абстрактного и конкретного, ибо физическое не перестает быть физическим, как бы мы ни абстрагировали его в понятии. Тем более что наряду с понятием пространства не случайно существуют еще диалектически взаимосвязанные понятия времени, материи и массы, движения и взаимодействия, без взаимосвязи с которыми понятие пространства не имеет достаточной конкретности. Именно благодаря диалектическим противоречиям между этими понятиями и их разрешением путем обобщения, а не отказа от того или иного из них, исторически и развивалась физика. Так механодинамика была обобщена электродинамикой, а та, в свою очередь, квантодинамикой, что привело к теории поля. В результате чего возникло диалектическое противоречие между понятиями пространства-времени и поля. Поэтому одинаково не диалектично считать ли что одно из них первично, а другое вторично, что одно порождает другое, или что они независимы друг от друга, ибо эти понятия не только противоположны, но и тождественны. Откуда естественно считать пространство-время пустым полем, а поле непустым пространством-временем, что позволяет сохранить свойства обоих этих понятий и взаимосвязь как между ними, так и с другими понятиями физического взаимодействия, которые являются общими для всех физических теорий и парадигм.

Однако вместе с этими понятиями обострилось и диалектическое противоречие между понятиями непрерывности и дискретности, а значит и между понятиями близкодействия и дальнодействия. Что также является следствием недиалектического понимания взаимосвязи пространства-времени и поля. Так, по словам А.В. Соловьева: «Возникает вполне закономерный вопрос: является ли окружающее нас реальное пространство-время континуумом или это всего лишь свойство используемой математической модели пространства-времени? Например, хорошо известно, что в атомах энергия и момент импульса квантуются, то есть принимают дискретные значения. Может быть, на малых расстояниях пространство и время тоже становятся дискретными? Тогда пространство-время следует считать не континуумом, а решеткой. В этом случае уравнения движения превращаются из дифференциальных в алгебраические. Однако все еще остается представление о пространстве-времени, пусть и дискретном, как о самостоятельной сущности, оторванной от помещенной в него материи. Такое пространство-время является чисто геометрическим вместилищем, сосудом для материальных объектов». Но это верно, если только отрывать понятия пространства-времени и поля друг от друга, ибо понятие поля как непустого пространства времени уже предполагает наличие материи.

Поэтому в словах Г. Лейбница: «Если бы не было созданных вещей, то не было бы ни времени, ни места, следовательно, не было бы и действительного пространства» под пространством-временем следует понимать поле, так же как под полем пространствовремя. Тем самым отпадает вопрос об абсолютной первичности того или иного фундаментального физического понятия, который всегда может решаться только относительно. Именно поэтому, по словам Г. Лейбница: «Если дать что-то вроде определения, то местом (place) является то, что для А и В одинаково, если отношение, которое В имеет в своем сосуществовании к С, Е, F, J и т.д., целиком совпадает с отношением, которое А имеет в своем сосуществовании к ним, предполагая, что нет никакой причины для изменения соотношения самих С, Е, F, J и т. д. Можно было бы также сказать, не вдаваясь в подробности, что под местом мы понимаем то, что присуще разным существованиям в разные времена, когда они совершенно совпадают в своих отношениях сосуществования к некоторым состояниям, предполагаемым в тот или иной момент фиксированными. Тем самым фиксированными существованиями называются такие, для которых не было основания изменить свой порядок сосуществования с другими, следовательно, в которых, иными словами, не произошло движения. Пространство, наконец,– это то, что получается из совокупности всех мест».

Но, по словам А.В. Соловьева: «В реляционной парадигме принимается, что на микроуровне материальные объекты (элементарные частицы) существуют вне пространства и времени, но, тем не менее, способны взаимодействовать друг с другом (устанавливать «отношения» между собой). И только на макроуровне, как статистический итог огромного количества таких взаимодействий, возникает классическое пространство-время». Тем самым взаимосвязанные понятия пространства-времени и поля как обобщение понятия взаимодействия материальных объектов заменяются понятием отношения, под которым точно так же понимается взаимодействие между материальными объектами. Однако при этом отношения абстрагируются с помощью математических понятий, отличных от теории поля, хотя и близких к понятиям квантовой теории, но основанных на принципе Маха. В результате чего, хотя понятия близкодействия и дальнодействия диалектически эквивалентны, но постулируется лишь отличающееся от ньютоновского (не исключающего пространства и времени при мгновенном дальнодействии) не мгновенное дальнодействие.

Так, по словам А.В. Соловьева: «Наиболее последовательно реляционные взгляды на пространство-время и физические взаимодействия реализуются в подходе Ю.С. Владимирова. Его идейную основу составляют реляционно-статистическое понимание пространства-времени, описание взаимодействий в рамках концепции дальнодействия и принцип Маха (локальные свойства объектов обусловлены воздействиями со стороны всего окружающего мира). Его математическую основу составляет комплексифицированный вариант теории физических структур, предложенной Ю.И. Кулаковым и развитой Г.Г. Михайличенко. В этом подходе рассматриваются два множества абстрактных объектов. Каждой паре элементов из разных множеств ставится в соответствие комплексное число («парное отношение»), и все эти числа связываются функциональной зависимостью («законом системы отношений»), выражаемой равенством нулю определителя конечного порядка». Однако при этом, по его словам: «Элементы, сами по себе, не являются элементарными частицами, а их парные отношения не есть отношения взаимодействия частиц. Частицы и их взаимодействия конструируются из элементов и их парных отношений посредством нетривиальной и весьма громоздкой процедуры. Нельзя сказать, что эта процедура логически безупречна. В ряде пунктов она требует использования принципа соответствия и пока не может рассматриваться как полностью самодостаточная». Что неудивительно, ибо является следствием отказа от диады <пространство-время, поле>, что подобно тому как отказ Эйнштейна от понятия эфира привел его ОТО к опоре на чисто абстрактный математический континуум. Откуда, по словам самого же В.А. Соловьева: «Возникает вполне закономерный вопрос: является ли окружающее нас реальное пространство-время континуумом или это всего лишь свойство используемой математической модели пространства-времени?».

Тем самым значит, всё же признается пространство-время реальным, а не абстрактным, хотя само это понятие, как и все другие понятия, абстрактно. Но при этом как бы не замечается, что точно такой же вполне закономерный вопрос возникает и относительно реляционный модели пространства-времени. Иначе говоря, реляционная теория претендует на более реальное, чем в других теориях, описание физического с помощью математической абстракции. Так, по словам Д.А. Терещенко: «В реляционном подходе нет понятия поля как самостоятельной сущности (категории), распространяющейся в непрерывном пространстве. Вместо него выступают отношения между всеми возможными поглотителями». А значит, по его словам: «Факт существования фотона в пространстве может являться лишь удобной формой представления экспериментальных данных». Откуда, по его словам: «Можно говорить, что условие стационарности аналогично некоторому резонансу между отношениями атома с окружающим миром». Но может ли возникнуть резонанс между объектами, не связанными друг с другом средой или полем, и можно ли понимать под окружающим миром абсолютную неопределенность, по сути, ничем не отличающуюся от такого же неопределенного абсолютного пространства-времени?

Между тем конструирование реляционной теории точно так же производится лишь на уровне математики простым исключением непрерывных координат из уравнений движения. Так, по словам Д.А. Терещенко: «Основными понятиями в этой теории являются комплексные парные отношения между абстрактными элементами. В этой теории элементы одного или двух множеств системы являются первичными понятиями и не требуют дальнейшего доопределения. При этом ни элементы, ни отношения между ними не зависят от классических пространственно-временных представлений». Но абстрактные элементы и не могут зависеть от физических представлений, ибо могут не зависеть только от других абстрактных элементов. Так, по словам В.А. Соловьева: «Самое существенное, что пространственно-временные координаты больше не входят в волновое уравнение. Таким образом, импульсное представление позволяет описывать свободные частицы в реляционном духе». Но то, что координаты явно не входят в импульсном представлении уравнения, еще не значит, что они не входят в него неявно, ибо входят в определение импульса. И, тем более что, по его же словам: «В реляционной парадигме взаимодействие частиц может осуществляться лишь путем прямого обмена между ними какими-нибудь физическими величинами: энергией, импульсом, зарядом и т.д. При этом, конечно, должны выполняться все известные законы сохранения», что невозможно при отсутствии пространства-времени, которое неявно входит не только в понятие импульса, но и в понятии энергии, заряда и массы, так же как и в само событие взаимодействия. Поэтому, отрицая субстанциональность среды между материальными телами, реляционная теория, по сути, идет по пути Эйнштейна, сначала отрицавшего физичность эфира, но потом вынужден был вернуться к нему.

Тем самым ни классическую, ни релятивистскую, ни квантовую теории нельзя назвать полностью субстанциональной или реляционной, так же как и близкодействующей или дальнодействующей, геометрической или алгебраической, полевой или дискретной. Иначе говоря, диалектическая взаимосвязь субстанциональности и реляционности, близкодействия и дальнодействия и т.п. подобна такой же взаимосвязи инерции и гравитации. Галилей определил инерцию как равномерное движение по окружности, очевидно, имея в виду шарообразность земной поверхности. Ньютон же определил инерцию как прямолинейное равномерное движение, очевидно, стремясь более четко отделить прямолинейное движение от криволинейного. И лишь Эйнштейн понял, что инерция не зависит ни от геометрической формы траектории, ни даже от равномерности движения, а зависит только от силы сопротивления движению. Для чего этой силе, в том числе и при дальнодействии, нужна точка опоры, так, например, автомобиль, у которого колеса не касаются земли, будет покоиться, как бы он ни газовал. А значит и принцип Маха здесь не применим. Если же принять, что искривлено само пространство-время, то такого сопротивления не будет, чем инерция и оказывается диалектически эквивалентна гравитации. Но при этом и Эйнштейн не учел, что, поскольку понятие пространства-времени определяется силовыми полями между материальными объектами, то при движении этих объектов искривляются именно поля, а не само пространство-время. А значит, будут и наблюдаемые волны именно полей в пространстве-времени, а не его самого. Хотя, согласно принципу относительности, точно так же можно считать, что без пространства-времени не было бы и полей, а без полей не было бы и материальных тел.

Поэтому то, что, по словам С.В. Болохова: «Есть все основания предполагать, что общепринятая субстанциальная трактовка пространства-времени, сыграв важную и плодотворную роль в построении фундаментальных физических теорий XX в., постепенно исчерпывает свои концептуальные ресурсы ввиду отмеченных выше проблем с применимостью традиционных пространственно-временных представлений на микромасштабах. Более того: теории субстанциального типа, по-видимому, следует счесть феноменологическими в сравнении с реляционными теориями, поскольку в последних не ограничиваются постулативно-описательным заданием свойств пространства-времени, а предпринимают попытки их вывода из более глубинных конструкций» не согласуется с диалектической логикой, где любые диалектически эквивалентные понятия относительны, а значит ни одно из них в общем случае не может быть более глубинней другого. Хотя исторически они могут выступать в самых различных сочетаниях, что и наблюдается в реляционном подходе. Так, по словам А.Б. Молчанова: «Реляционная концепция оперирует с двумя обобщёнными категориями: пространственно-временными отношениями и испущенным, но не поглощённым излучением. Пространство-время, как самостоятельная сущность, отсутствует, его свойства полностью определяются отношениями между частицами и событиями». Но замена понятия пространства-времени пространственновременными отношениями, а понятия поля испущенным, но не поглощенным излучением, похожа на перелевание из пустого в порожнее. Ибо недостаточно убедительна физическая сущность этих отношений и излучений.

Таким образом, диалектически эквивалентные понятия субстанционального и реляционного можно разделить, так же как и отождествить, лишь в абстракции, поэтому любая теория, построенная на такой абстракции, будет принципиально физически неполна в достаточной степени. А значит, может приводить лишь к переформулировкам и уточнениям математического описания с точки зрения его упрощения или повышения точности вычислений. В качестве примера чего является релятивистская теория, в которой субстанциональность и реляционность взаимосвязаны лишь внешним образом. Так, по словам С.В. Болохова: «Общая методология реляционного подхода предполагает такой способ построения теории, при котором физические и геометрические характеристики взаимодействующих систем выражаются в терминах определенных отношений между элементами некоторых множеств. Элементами могут служить точки, события, частицы, 4токи, импульсы и другие объекты более абстрактной природы. Заметим, что определенные мотивы реляционного понимания пространства-времени прослеживаются уже в геометрическом подходе: так, теория относительности, в отличие от ньютоновской концепции абсолютного пространства, строится на операционалистской методологии, придавая смысл всем пространственно-временным понятиям в рамках измерительных процедур на множестве событий или материальных объектов».

формате PDF (1337Кб)