Дискуссии - Наука

В. Б. Кудрин

(Реплика на публикацию В.И. Ерёмина: "Возможен ли осознанный вход в бессознательное?" // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.28120, 18.10.2022: http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001h/00165125.htm)

Автор публикации совершенно прав, цитируя утверждение Василия Васильевича Налимова: "Ничто не уходит в невозвратное прошлое". Николай Васильевич Бугаев выразил эту мысль следующим образом: "Рядом с мiровыми законами сохранения вещества и энергии имеет место закон сохранения времени, прошлого. Он может быть выражен формулою: прошлое не исчезает, а накопляется" [Бугаев, 1893, положение 85]. Никоим образом нельзя вернуться в "момент", предшествовавший Акту Творения, то есть "сделать бывшее небывшим".

Этот закон справедлив не только для мiра физического, но и для мiра, наполняющего и образующего умопостигаемое пространство [Паршин, 2002]. Умопостигаемое пространство отличается от видимого пространства физического мiра особой метрикой. Но оно – не менее реально, чем физическое пространство, и не является лишь его "отражением" в сознании.

В душе каждого человека живёт уверенность в том, что память хранит в неизменной форме всю воспринятую индивидом информацию, что, вспоминая, мы взаимодействуем не с неким туманным и удаляющимся от нас "прошлым", а с данным нам "здесь и сейчас" фрагментом вечно пребывающего в настоящем континуума памяти, составляющего умопостигаемое пространство. Память – не есть нечто внешнее (добавочное) по отношению к жизни, а само содержание жизни, остающееся живым и после прекращения видимого существования предмета в вещественном мiре. Однажды воспринятое впечатление, будь то впечатление от сгоревшего ныне храма, слышанного когда-то музыкального произведения, название и фамилия автора которого давно забыто, фотографии из пропавшего семейного альбома, – не пропали, и могут быть воссозданы из "небытия".

"Телесными очами" мы видим не сам мiр, а лишь происходящие в нём изменения. Видимый мiр представляет собой поверхность (оболочку), в которой происходит формирование и наращивание мiра невидимого. То, что привычно называют "прошлым", всегда присутствует в настоящем, правильнее было бы именовать "происшедшим", "состоявшимся", "наставшим", или даже применять именно к нему понятие "настоящего".

В умопостигаемом мiре сохраняются и физический мiр "яви", и мiр сновидений (неизмеримо более объёмный), и мiр музыки. Всем известен феномен, когда повторное прослушивание музыкального произведения дает слушателю больше, чем первое. Сознание слушателя продолжает обогащать музыкальное произведение, хранящееся в памяти, не только во время слушания, но и в промежутках между прослушиваниями, и эта совместная жизнь слушателя и музыкального произведения никогда не прекращается. Прослушивание музыкального произведения – это не механическая передача "эмоций" композитора слушателю, а реальное общение их душ, при котором произведение выполняет функцию "канала связи" между душами, некоего "кода", сродни коду генетическому, делающему воспоминания композитора нашими воспоминаниями. Душа композитора продолжает жить в душе слушателя (в том числе, так как этим ея жизнь не исчерпывается). И это – не "лирическая метафора", а несомненная реальность!

Возникают яркие зрительные образы, которые, казалось бы, никак не соотносятся с самой музыкальной тканью. Внезапно разрешаются проблемы, казалось бы, не имеющие никакого отношения к теме прослушиваемого произведения, проблемы чисто математические! Неожиданно становятся ясными пути разрешения вопросов, неразрешимых "на словесном уровне". При этом их зачастую так и не удаётся сформулировать вербально, но слушатель начинает интуитивно делать именно то, что нужно!

Слова, сказанные Алексеем Фёдоровичем Лосевым о музыкальном времени, полностью применимы и ко всем явлениям, реализуемым в умопостигаемом пространстве: "…В музыкальном времени нет прошлого. Прошлое ведь создавалось бы полным уничтожением предмета, который пережил свое настоящее. Только уничтоживши предмет до его абсолютного корня и уничтоживши все вообще возможные виды проявления его бытия, мы могли бы говорить о прошлом этого предмета… Это громадной важности вывод, гласящий, что всякое музыкальное произведение, пока оно живет и слышится, есть сплошное настоящее, преисполненное всяческих изменений и процессов, но, тем не менее, не уходящее в прошлое и не убывающее в своем абсолютном бытии. Это есть сплошное «теперь», живое и творческое – однако не уничтожающееся в своей жизни и творчестве. Музыкальное время есть не форма или вид протекания событий и явлений музыки, но есть самые эти события и явления в их наиболее подлинной онтологической основе" [Лосев, 1990. с. 239].

Со времён античности роль науки принято сводить к изучению изменений, происходящих в видимом мiре, в "точечном моменте" "настоящего". Эти изменения можно сравнить с "рябью" на трёхмерной поверхности физического пространства. При этом память представляется неким "следом" происшедших событий, сохраняющимся некоторое время на этой поверхности. Эта трехмерность даже скорее двумерна, это лишь образы на стене платоновской пещеры, этом прототипе экрана ТВ или компьютера. В этой модели объем – лишь спецэффект двумерного мiровидения. Это совершенно подобно тому, как если бы изучение реального исторического события подменялось изучением киноплёнки, на которую это событие было заснято, а смена кадров этой киноплёнки выдавалась бы за реальное течение этого события. При этом утверждалось бы, будто само событие, если и имело место, то "кануло в Лету", а единственное, что от него осталось – это как раз предъявленная киноплёнка, а когда киноплёнка сгорит, то от него не останется совершенно ничего, и будет совершенно безразлично, происходило оно вообще когда-нибудь, или нет!

Восходящее к этому античному наследию "научное" мiровоззрение поверхностно не в переносном, а в самом прямом смысле слова. Необходимо покаяние ("изменение ума") не только в этике, но и в мiровоззрении, в частности – в понимании задач науки.

В частности, до сих пор преобладающее направление математики представляет собой спекулятивную конструкцию, принятую "мiровым научным сообществом" для удобства самого этого сообщества. Но это "удобство" продолжается лишь до того момента, пока пользователи не оказываются в тупике. Ограничив область своего применения лишь мiром вещественным, современная математика не способна адекватно представить даже этот вещественный мiр. Фактически она занимается не Реальностью, а мiром порожденных ею самой иллюзий. Эта "иллюзорная математика", доведенная до крайних пределов иллюзорности в интуиционистской модели Брауэра, оказалась непригодной для моделирования процессов запоминания и воспроизведения информации, а также – "обратной задачи" – возсоздания из памяти (воспринятых некогда индивидом впечатлений) – самих предметов, вызвавших эти впечатления.

Должна быть создана совершенно новая математика, отражающая не только изменения, происходящие на трёхмерной поверхности видимого мiра, но и реальное взаимодействие видимого и невидимого мiров, осуществляющееся во всём объёме пространства Состоявшегося.

Согласно Пифагору, "числовые отношения лежат в основе как природных процессов, так и жизни человеческой души". Пифагорейцы понимали под математикой (от греческого μάθημα "изучение через размышление"), не отдельную предметную область знаний, а "точное выражение чего-либо, достигнутое путём размышления". При этом математика оставалась для них неотъемлемой частью философии. Выделение математики в отдельную от философии предметную область привело, сначала – к превращению её в изощрённую игру по придуманной игроками правилам (подобным шахматным или шашечным), причём вопрос о соответствии математических объектов объектам реального мiра даже не принято стало ставить, а затем, уже в Новое время – к изменению смысла этого понятия на прямо противоположный, когда математика стала ассоциироваться даже не с опытной наукой, а с экспериментальной технологией – "допрашиванием" природы путём эксперимента.

Но именно выход за пределы чувственного опыта, как это ни парадоксально, даёт возможность приобретения точного знания о реальном мiре. Вместе с тем, музыка гениальных композиторов, точно передавая содержание их душ, а через это содержание – и их восприятие Главнейших Истин – тем самым является и математикой в пифагорейском смысле этого понятия, но расширяет область ея применения с "точечных" мгновений на весь объём Становящегося и Ставшего.

Конструируемые математиками числовые пространства должны обладать свойствами реально существующих физического и умопостигаемого пространств, иметь, подобно им, "измерение памяти", а сами числа – обладать теми же самыми свойствами, которыми обладают физические и умопостигаемые структуры.

А.Н. Паршин так сформулировал актуальную задачу научного сообщества: "Учитывая исторический опыт естествознания (а это тоже опыт, к которому мы должны прислушаться), можно было бы начать с построения умопостигаемого мира как некоторого пространства. Причем возможно понимать такое пространство только как философскую категорию или же сделать следующий шаг и представить его более конкретно как математическую конструкцию. И затем соединить два мира или два пространства – физическое и умопостигаемое в одно целое, как и должно быть… И если мы примем на время, что есть не просто умопостигаемый мир, но и отвечающее ему пространство, то это пространство и будет, среди прочего, вместилищем для языка" [Паршин, 2002, с. 222 – 223].

Еще в первых работах по философии математики А.Ф. Лосевым введено понятие гилетического числа (от греческого слова ὑλή = hyle). Может показаться странным противопоставление понятий "гилетический" и "вещественный": ведь ὑλή как раз и означает вещество, а вещественные числа успешно применяются в математике уже более пяти тысяч лет! Но значения этих слов имеют существенные оттенки, позволяющие строго их различать. Греческое понятие ὑλή, в отличие от латинского materia, включает в себя и материю умопостигаемого мiра, сакральную материю, или, выражаясь словами Гуссерля, "материю переживаний", тогда как materia – это вещество лишь физической оболочки мiра, видимого мiра. Гилетическое число можно понимать как уникальную совокупность всех моментов существования вещественного числа.

Гилетическое число – это число, осуществившееся во времени и, тем самым, – осуществившееся в Вечности. Вещественное число – это мгновенная временная координата гилетического числа в числовом пространстве. Hyle – вещество памяти, тогда как materia – вещество мгновения, вещество "стоп-кадра".

В одной из завершающих глав "Диалектических основ математики" Лосев писал: "Четырехмерное пространство является первым полным пространством с точки зрения диалектики". Первым полным числом является число гилетическое, – не результат абстрагирования от мiра вещей, а то многомерное Целое, проекции которого в трёхмерный мiр являются нам в виде отдельных предметов. Гилетическое число – это число, осуществившееся во времени и, тем самым – осуществившееся в Вечности. Именно это даёт возможность творить новые математические объекты и структуры, не опасаясь того, что им будет "тесно". Математик не гадает о том, сколько измерений имеет реальное пространство, а строит новые многомерные структуры и, тем самым, – творит новые измерения!

В замысле Божием уже существуют все эти структуры, как существуют и все события. Свободно вспоминая эти структуры, мы тем самым творим их. Так преодолевается видимый парадокс между предвидением Божием и нашей свободой: всё уже сотворено Богом, но Им же нам дана свобода, по Его образу и подобию, соучаствовать в Его творчестве.

Пространство гилетических чисел отличается от "пространства Минковского" (и ещё более ранней модели пространства, предложенной Митрофаном Семеновичем Аксеновым) с их "времениподобными линиями" тем, что в гилетическом пространстве сохраняется память о всех совершившихся событиях. В гилетическом пространстве завершены лишь физические события, но продолжается деятельность памяти: хранение и воспроизводство информации. Уже происшедшие события никто не отменяет, но их переосмысление (формирование новых событий духовного мiра) непрерывно продолжается. Эта деятельность тоже может и должна быть математизирована, так как в гилетическом пространстве выполняются все математические операции.

Находясь в определённых областях трёхмерного пространства, мы воспринимаем не только видимую его часть, но и невидимую, простирающуюся в иные измерения, для которых трёхмерный "участок" – лишь участок "поверхности" многомерного пространства. И, каким-то непостижимым образом, осуществляется реальная связь с людьми, покинувшими уже "видимый мiр", но продолжающими жить в иных измерениях. Именно поэтому ценность того или иного участка пространства не может сводиться к ценности его трёхмерного "разреза", и место, внешне неприметное и не обладающее никакими "достопримечательностями", может обладать неизмеримо большим содержанием, чем всемiрно прославленное и облюбованное туристами. И именно поэтому посещение "мест детства" даёт больше, чем любая туристская поездка в модное, но обладающее малым внутренним содержанием место. В каком-то смысле мы продолжаем жить и в тех домах своего детства, которые в видимом мiре уже снесены или перестроены. В сновидениях мы можем мгновенно переноситься в эти "параллельные участки".

Все до сих пор применявшиеся и применяющиеся сегодня средства хранения и передачи информации имели дело лишь с препарированной информацией – копиями совершившихся событий на традиционных носителях – бумаге, лазерных дисках, в электронных файлах. Но воспроизведение памяти ("вспоминание") – это не "проигрывание" или "считывание" информация, а новая локализация события, придание ему геометрической формы, реализованной в пространстве (предмет изобразительного искусства, письменный текст) или во времени (музыка, устная речь).

Широко известны нашумевшие в 60-х годах XX столетия опыты Уайлдера Пенфилда, актуализировавшего давние воспоминания пациентов путем активизации открытого мозга электродом. Пенфилд интерпретировал результаты своих опытов как извлечение информации из "участков памяти" мозга пациента, соответствующих определённым отрезкам его жизни. В опытах Пенфилда активизация была спонтанной, а не направленной. Но активизировать надо не "участки памяти", а коды каналов связи – "универсальные ключи", связывающие мозг с нелокальным хранилищем памяти, не ограниченным трёхмерным объёмом мозга. Тогда активизация станет направленной. Именно эту задачу и решает всякое истинное произведение искусства. И именно нахождение этих универсальных кодов, возможность сознательного управления воспоминаниями должны стать истинным назначением математики.

Процессы запоминания, мышления и воспроизведения памяти не могут быть полностью сведены к элементарным арифметическим операциям: мощность несводимых операций неизмеримо превосходит счётное множество сводимых, до сих пор являющихся базой современной информатики.

"Математика несводимых операций", математика "кодов души" станет точным выражением реального мiра – не мiра "исчезающих мгновений", а мiра Вечности, в которой реальны все события, восприятия, чувства, мысли и молитвы.

Записью конечного числа является конечный ряд цифр. Записью иррационального числа – алгоритм его вычисления. Записью гилетического числа можно считать и партитуру музыкального произведения, через восприятие которого происходит общение души композитора с душами слушателей, то есть передача им гилетического числа. Нотная запись – это не запись самого числа, а запись алгоритма его "вычисления" на языке музыки.

Точность (математичность) таким же образом не противоречит тончайшим аспектам Бытия, как разум не противостоит вере, а находится с ней в неразрывном синтезе (в отличие от "лжеименного разума"). Недаром Лосеву принадлежат знаменитые афоризмы: "Верую, потому что максимально разумно" и "Вера есть требование максимально развитого разума".

Введённое Лейбницем понятие "совершенной гармонии" вполне совпадает с понятием корреляции. Более того, как мы уже отмечали в работе [Кудрин, 2019]. монаду в понимании Лейбница можно отождествить с Числом, в максимально расширенном смысле этого понятия. Монада есть становящееся (индивидуализирующееся) число. К этому числу вполне применимо введённое А.Ф. Лосевым именование числа гилетического, то есть числа, обладающего временным измерением, памятью, и включающего в свой состав своё числовое окружение (которое в Нестандартном анализе именуется именно "монадой").

Дальнейшее развитие математическая монадология получила в работах Н.В. Бугаева, Н.О. Лосского О. Тайхмюллера и В.Ю. Татура. По словам В.Ю. Татура,

"Мысль же это замкнутая, а потому ограниченная, последовательность Отображений. Первомысль, или эйдос, это мысль сама в себе и для себя – Монада.

Но материя – это оформленная субстанция, т.е. так же определенным образом замкнутая последовательность отображений. От этой последовательности и зависит первоформа. Поэтому первомысль есть первоформа субстанции и сущность границы материи. Таким образом, одномоментно, при возникновении замкнутой последовательности Отображений появляются мысль, материя и число. О последнем, т.е. числе, можно говорить, поскольку появляется граница и выделенность.

Эти первомысли, или эйдосы, есть материальные образования, составляющие субстанциональную основу слабой метрики – такой формы материи, для которой нет понятий протяженность и длительность. Монады взаимодействуют между собой через отображения, т.е. это аналог несиловой коррелятивной связи. Движение здесь – это установление определенных связей между разными монадами, фактически это аналог человеческих текстов в виде связи различных первомыслей. Можно сказать о пространстве Идей и Смыслов.

Именно из слабой метрики, из взаимодействия монад, рождается наше пространство и время, как протяженность и длительность. Поэтому весь мир наш, Космос, – это определенным образом организованная Первомысль, или Слово. У него есть Идея и Смысл.

У каждой формы монады появляется в нашем мире вибрационный рисунок, т.е. каждой мысли соответствует определенная вибрация Космоса. Вибрациями держится целостность объектов и определяется их жизнестойкость" [Татур, 2011].

В работе "Иерархия мира Н.О. Лосского" В.Ю. Татур развивает эту мысль: "Мир Слабой метрики, мир монад и гипердействительных чисел можно сопоставить со вторым и третьим уровнем иерархии бытия Н.О. Лосского. В этом мире любой пространственно-временной объект представляется в виде монады. Человек, как организм, так же предстает в виде монады, в которой отображаются все другие. Но в монаде объекта отражены все ее взаимодействия, вся ее история. Поэтому, отображаясь в монаде человека, монада объекта несет в себе и характер поведения этого объекта при разных взаимодействиях. Иначе говоря, человек действительно может, не проводя экспериментов в пространственно-временном мире, познавать объект. В рамках гипотезы о слабой метрике, как новой форме материи интуитивизм Н.О. Лосского получает материальную основу, если под материей понимать оформленную субстанцию, а не только то, что дается нам в чувственных отношениях" [Татур, 2013].

Как "высунуться" (по выражению Клиффорда Пиковера) из "нашего" пространства в пространство большей размерности? Можно ли выводить информацию за пределы трёхмерного мiра, хранить её там, и выводить её оттуда, когда это нам понадобится? Кажется невозможным, чтобы действия, произведённые в трёхмерном мiре, могли бы производить изменения за его пределами, то есть в мiре высших измерений, создавать там что-то новое. Но ведь в математике именно так и происходит, когда мы, извлекая корень из отрицательного числа, создаём мнимое число, распространяя тем самым мiр чисел с числовой прямой на плоскость!

В настоящее время большинство математиков занимается либо решением чисто теоретических задач (таких, как решение теоремы Ферма или теория доказательств), либо, наоборот – узко прикладными задачами, не выходящими за рамки механистического мiровидения. Разработка математического аппарата корреляции монад должна стать магистральным направлением математики, объединяющей духовный и вещественный мiры в единое целое.

Став точным выражением формирования, сохранения и воскрешения памяти, математика сможет выполнить своё изначальное предназначение. Отпадёт необходимость "проигрывать запись", как это делают сегодняшние воспроизводящие устройства, так как всё Совершившееся уже вечно пребывает в умопостигаемом пространстве, и нам надлежит лишь вспомнить Его.

Литература:

Бугаев Н.В. Основные начала эволюционной монадологии (Реферат, читанный в заседании Московского Психологического Общества) // Вопросы философии и психологии. 1894. № 17. — С. 178 – 196, положение 85: http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001g/00164059.htm

Ерёмин В.И. Возможен ли осознанный вход в бессознательное? // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.28120, 18.10.2022:

http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001h/00165125.htm

Кудрин В.Б. Динамийный и энергийный статусы сущего у Аристотеля: гилетическая интерпретация // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.24752, 05.09.2018:

www.trinitas.ru/rus/doc/0001/005c/00012171.htm

Кудрин В.Б. Пути преодоления редукционистской математики и создания математики целостности // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.25195, 17.02.2019:

http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001g/00163952.htm

Кудрин В.Б. Первичность математических объектов по отношению к физическим // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.26711, 01.10.2020:

http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001h/00164514.htm

Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики. Из ранних произведений. М., Правда, 1990.

Паршин А.Н. Путь. Математика и другие миры. М.: Добросвет, 2002.

Татур В.Ю. Первомысль. http://www.tatur.trinitas.pro/2011/11/pervomyisl/

Татур В.Ю. «Золотое сечение» в многомерной Вселенной // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17266, 28.01.2012

Татур В.Ю. Иерархия мира Н.О. Лосского. http://www.tatur.trinitas.pro/2013/10/ierarhiya-mira-n-o-losskogo/

Татур В.Ю. О Субстанции Отображение // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.24701, 14.08.2018.

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]