Указанные проблемы существуют (в скрытом виде), на взгляд автора и судя по публикациям многих ученых, с периода формирования полноценных государств [1; 2], а в России они политически и социально обостренно выступили в начале 20 века и около 30 лет назад, - в связи с образованием «новой» России, после государственного отказа от марксистско-ленинской фундаментальной базы и перехода к рыночно-капиталистическим принципам социально-экономической и государственной организации. Соответственно этому здесь предлагается рассмотреть их, в первом приближении, начиная с двух периодов «переходного» государственного и научно-философского мышления, - на основе предложенной здесь литературы и предыдущих публикаций автора.

Начнем с недавнего «перехода». Теперь хорошо известно, что этот «переход к новой России» (в сущности контр-революционный) был осуществлен властно-силовым путем и, надо прямо сказать, невежественно, без объективно необходимых (для такого сверхобщества как Советский Союз) научных обоснований со стороны академического научно-философского сообщества, без какой-либо научно и исторически обоснованной концепции, превосходящей в плане общественной эффективности и прогрессивности марксистско-ленинский проект социализма-коммунизма. Этот «переход», который вызвал исторически и государственно парадоксальные разрушительные последствия, теперь достаточно подробно описан многими исследователями [3-6], среди которых здесь следует выделить Р.Х. Симоняна, который сделал это наиболее научно, комплексно-аналитически. Вот, к примеру, отрывок из статьи о книге [6] Р.Х. Симоняна, представленной Р.С. Гринбергом [ 7, c. 144]:

Надо заметить, что Р.С. Гринберг, как и большинство ученых, использует термин «трансформация» совершенно неадекватно реальным событиям «перехода» к «новой России». Это показывает, можно сказать, общественно отрицательную психологическую черту большинства официальных ученых – служить действующей Власти (даже общественно разрушительной, что подтвердил массовый «перестроечный» переворот в научном сознании, вплоть до академического уровня). Это обусловлено, конечно, структурно-функциональной подчиненностью ученых социально-гуманитарного профиля, но в высшей степени – обусловлено государственным мышлением, общественно вредной традицией определять и ограничивать его знаниями «партии власти», высших государственных структур.

В этом плане как раз и видится актуальность научного анализа государственного мышления в указанные выше периоды цивилизационных переходов России-СССР. Здесь представляется возможным, конечно, лишь кратко наметить анализ такого рода. Продолжим рассмотрение исследований Р.Х. Симоняна. Вот аннотация к не столь давней статье о российских реформаторах 1990-х [3]:

Но теперь, - после рассмотрения сущностных факторов, моментов и событий 1990-х годов (что, думается, читатели могут сделать, или уже сделали самостоятельно), надо, по всей видимости, сконцентрировать внимание на актуальнейшей, но проблемной теме формирования научно фундаментальной государственной базы знаний. Сама историческая практика показывает, что эта база должна быть наиболее целесообразной и рациональной (целерациональной) для общества в целом. То есть должна соответствовать фундаментальным закономерностям общества и его развития, и значит её формирование должно определяться академической научно-философской деятельностью. Надо повторить, что база совокупного Знания, необходимого для управления общественным воспроизводством и развитием исторически-функционально присуща любому государству, с периода становления этого общественного комплекса [1; 2]. Просто ранее её составляли эмпирические знания и то или иное религиозное учение. В государстве молодой страны Советов эту базу определил марксизм, как наиболее прогрессивное для общества учение, - по состоянию высшего научно-философского и государственного мышления того периода, а религия была исключена, можно сказать, «хирургическим» способом. Теперь полезно, думается, рассмотреть дискуссии 20-30-х годов по формированию государственных тактических и стратегических установок (продуктов познания) в управлении общественным воспроизводством и развитием, их организацию и результаты, и сопоставить с ситуацией в современных структурах управления социально-экономическим развитием. Здесь представлены три работы Э.Б. Корицкого [8-10]. В сборнике «Пути развития» полезно выделить следующую фразу из Предисловия (с.16):

Завершая Предисловие Э.Б. Корицкий выделяет из описываемой в книге дискуссии два основных пути возможного развития социализма:

В части дискуссии, относящейся к первоначальному накоплению при капитализме и социализме полезно выделить здесь следующую фразу:

«… Накопление капитала предполагает прибавочную ценность, прибавочная ценность — капиталистическое производство, а это последнее — наличие более значительных масс капитала и рабочей силы в руках товаропроизводителей. Все это движение вертится, по-видимому, в порочном кругу, из которого мы можем выбраться лишь тогда, если предположим некое, предшествовавшее капиталистическому накоплению «первоначальное накопление» («previous accumulation» у Адама Смита), накопление, которое является не результатом капиталистического способа производства, а его исходным пунктом» (Das Kapital, I, 644—645)».

Надо смотреть, конечно, многие работы Н.И. Бухарина и других его современников, чтобы увидеть научный уровень дискуссий того периода, возможные пути развития социализма. В приведенной фразе видно использование в тот период термина «ценность», вместо термина «стоимость», используемого в современной теоретической экономике, что связано с до сих пор не решенной нашими учеными-теоретиками проблемой перевода 1-го тома Капитала [11; 12]. Она не решается, думается, по причине господства рыночно-капиталистической парадигмы, в которой общество видится рыночным общественным пространством, а не целостной организацией имеющей иерархическое множество ценностей как средств достижения иерархически выстроенных целей (как целевого древа). Современная экономическая теория указывает, что в обществе производятся «стоимости» и «прибавочные» («добавленные») стоимости (по общественно неадекватному переводу Капитала). Но, если смотреть на общество «сверху», на общественно полезное (целевое) производство, то хорошо видно, что в действительности, кроме продуктов для получения быстрой прибыли, повседневных ценностей народного потребления, производятся и «капитальные ценности», - как средства достижения актуальных целей общественного развития (по «целевому древу»). В приведенной выше фразе «ценность» (прибавочная) также является средством достижения главной цели капиталиста. Но надо ведь понимать, что «точка зрения» капиталиста (предпринимателя), старающегося максимизировать свою прибыль, находится много ниже общественной позиции, общественного целеполагания, и не должна противоречить ему, не говоря уж об антиобщественной направленности капиталистического производства. Превращение государства в «интегрального капиталиста» (см. «государственный капитализм») видится общественно полезным лишь в сфере внешнеэкономической деятельности, при общественно целесообразном, целерациональном (по М. Веберу) использовании прибыли в форме мировых денег (валют). В этом плане перед современной Россией стоит политэкономическая задача, аналогичная началу 20 века, периоду свертывания НЭПа - задача перехода от сугубо ресурсного Поставщика для группы технологически высокоразвитых стран к технологически полноценному и наиболее рациональному для всего общества агенту мирового рынка. То есть необходим переход к индустриализации 2.0, - на передовой технологической базе. К этому выводу пришли уже многие ведущие экономисты. Но, по вопросу как это сделать быстро и эффективно, по сведениям автора, нет ещё твердого решения. На взгляд автора, эта ситуация также аналогична периоду вынужденного перехода от НЭПа к централизованной системе управления народным хозяйством. В современной России высказываются предложения о переходе к «плановой экономике», что указывает на поверхностность мышления. Советская экономика основывалась, в сущности, не на планировании, а на общественной целесообразности по геополитическим и внутренним ситуациям, в сущности, на системном подходе, осознаваемом политически интуитивно. Планирование осуществлялось после принятия системных решений. Так что, теперь надо смотреть на прошлый и современный, - также остро необходимый переход, в системном плане, на основе современных системных знаний (в тот период таковых знаний не было и государственные деятели мыслили по марксистско-ленинским концептуальным предначертаниям; надо учитывать и человеческий фактор, психологию деятелей тех лет). Надо видеть, что переход от НЭПа к началам формирования социалистической суперсистемы, - доступными средствами партийно-административного управления, был обусловлен, как известно, острой необходимостью скорейшего достижения требуемого могущества социалистической России в условиях малообразованного, во многом невежественного населения и вражеского окружения, готового к масштабной агрессии. По большому счету современная ситуация видится системно аналогичной. Теперь надо видеть также (в системном плане), что Сталин организовал не только партийно-административную систему государственного управления (доступными средствами и по своему пониманию, характеру), но и общественно важное действие объективно необходимых всеобщих правил (алгоритмических установок) функциональной дисциплины, на всех уровнях управления и исполнения руководящих указаний. Это, несомненно, базовое и всеобщее системное требование ко всем структурно-функциональным единицам (СФЕ) и органам, составленным ими, - как в естественных живых системах, так и в искусственных, во всех современных корпорациях, организованных системно. Требование общественно необходимой функциональной дисциплины подтверждает и современная пандемия, положительный опыт Китая в этом плане. Если функциональная дисциплина нарушается, то живые системы заболевают и погибают, а искусственные – в лучшем случае теряют производительную эффективность, а в худшем – «отказывают» и вызывают цепи сбоев и отказов в больших системах. Поэтому все современные большие и ответственные системы используют так называемое резервирование и средства обеспечения адаптации и инвариантности к возможным внешним и внутренним возмущениям. Надо заметить, что живые системы ограничены в этом плане лишь органическими средствами адаптации, гомеостатирования и иммунитета, централизованного управления.

Таким образом, надо начинать размышления не с планирования, не с поверхностных сопоставлений плановой и рыночной экономик, их преимуществ и недостатков, а с возможностей организации общественно целесообразной (по геополитической и внутренней ситуациям), целерациональной экономики, - против капиталистической целерациональности по М. Веберу [13; 14]. Системная организация народного хозяйства и управления им это, конечно, отдельная сложная тема для всего научно-философского сообщества, но именно таковая организация видится (по опыту СССР и современных больших корпораций, отраслей общественного производства в высокоразвитых странах) наиболее эффективной для ускоренного достижении Россией необходимого могущества в окружающем мире. По многим вопросам таковой организации автор уже высказывался в предыдущих публикациях (это постоянная тема авторских исследований с 90-х годов). Здесь, по общей рассматриваемой теме необходимо привести лишь краткий авторский взгляд на сущность денег в системно организованном общественном производстве (см. предыдущие публикации).

В политэкономическом плане надо заметить, что для совершения каких-либо общественно полезных действий, деятельностей нужны, в сущности, не деньги, а необходимые для них ресурсы, производительные средства. Деньги это информационные средства (знаки) для потребления и учета общественной стоимости ресурсов производительной деятельности (в широком понимании производства, - см. публикации автора). В системно организованном народном хозяйстве (обществе) целесообразно разделять деньги на производственные и гражданские (для народного потребления). Производственные служат для управления (в т. ч. контроля) распределением, воспроизводством и производством ресурсов и продуктов общественного развития, с контролем общественной стоимости (по затратам базовых ресурсов, - энергетических, материальных и человеческих). Поэтому их целесообразно использовать в безналичной форме, без возможностей перевода в гражданские деньги, - по положительному опыту СССР.

Приведенные выше исторические взгляды, размышления и суждения, современная социально-экономическая ситуация в России и других странах приводят к общему выводу об основном источнике тех или иных изменений и переходов различного характера в общественном развитии. Этим источником, несомненно, является рабочая база знаний, как информации общественного сознания в различных формах, распределенной среди человеческих и искусственных носителей высших государственных структур, вырабатывающих определенные решения по управлению общественным развитием (на том или ином уровне и различного характера, в том числе организационного). Если в ранних государствах знания государственного назначения готовили (собирали, вырабатывали) наиболее почитаемые и «знающие» люди (признанные таковыми, относительно других), «приближенные ко двору», то в современном обществе их, несомненно, должны вырабатывать и представлять к государственному использованию специализированные институты. Так это, в основном, и происходит, но кроме фундаментальных знаний. Кстати, таковые по терминологии принято относить к естественным наукам. Применительно к обществу, думается по политическим традициям, принято использовать в основном такие термины: социологические, политические, экономические, гуманитарные, философские знания. То есть соответственно специализации общественных институтов как функциональных органов, вырабатывающих знания о конкретных сферах общества. В советский период имело место Обществоведение, которое основывалось на марксистско-ленинской философии, конституции, и реальном состоянии государства, его программах. В современный период имеет место Обществознание, которое аналогично, за исключением философии, с заменой её элементами рыночно-капиталистической парадигмы общественного развития. Надо заметить, что в статье 13 современной Конституции, служащей по контексту назначению знаний, которые обязано использовать государство, соответственно и институтов, назначенных вырабатывать таковые знания, необходимые положения отсутствуют. Кто же, конституционно (а в системном видении «сверху» - объективно) обязан вырабатывать и формировать фундаментальные знания государственного назначения, - из великого множества научно-философских разработок, исследований, которое видится уже превосходящим научно-философскую базу марксизма-ленинизма ?! Тут мы, конечно же, сразу направляем взор на Российскую академию наук, на Институт философии, но видим ряд проблем в этом плане, о которых можно предварительно узнать по официальным документам и осторожным высказываниям в публикациях. Существует в России и известный многим крупнейший социологический Центр, собравший ведущих социологов и философов - Федеральный научно-исследовательский социологический центр РАН (ФНИСЦ РАН). Однако, поскольку он был учрежден недавно и вобрал в себя в основном социологов, занимающихся преимущественно исследованиями реального развития социума (каким бы он ни был), то основное внимание в рассматриваемом плане надо обратить всё же на Институт философии РАН, который имеет богатейший исторический задел научно-философских исследований по всем направлениям общественно познавательного и государственного мышления. Здесь надо обратить внимание читателей на краткие, но достаточно информативные описания истории развития данного института, представленные в первом томе Новой философской энциклопедии [15] и в недавних материалах философских мероприятий, посвященных 100-летнему юбилею этого высшего учреждения в общественном сознании (см. официальный сайт). Вот, к примеру, абзац из этой энциклопедии о философии естествознания (из которой исходили и авторские исследования):

Здесь уместно было бы рассмотреть и вопрос о государственной, общественной значимости высших учреждений общественного сознания, в сущности, об общественно целесообразной и рациональной иерархической структуре фундаментальных знаний государственного и общественного назначения. Но это отдельная тема и здесь надо лишь заметить, что если в советской России и СССР высшее место занимал марксизм-ленинизм, то в современной России его занимают, по всей видимости, не оформленные должным образом преимущественно экономические знания, поступающие от специально учрежденных (вместо АОН при ЦК КПСС, см. Википедию) РАНХиГС и Высшей школы экономики. То есть фундаментальные знания об объекте государственного управления – обществе как таковом и национально специфичном российском сверхобществе (союзе народов), которые всегда вырабатывал Институт философии (посредством интеграции социального опыта и мировых знаний) и которые должны определять экономику общества, а не наоборот, «отодвинуты» как бывший предмет «философских интересов» и заменены социально-экономической эклектикой (судя по властно-бюрократическому отношению ко всей академии, и особенно к ИФ, - см. ниже). Экономику современной России, можно сказать, определяют эмпирические знания древнего прошлого, знания известных экономистов-теоретиков, - поскольку научных знаний об обществе как таковом в тот период ещё не было (О. Конт предложил социологию как всеобщую науку об обществе позже экономических учений, называемых теперь теориями, - хотя по современным научным требованиям они таковыми не являются). Допустим, что в современный период используются обобщения различных научно-эмпирических обоснований из многих передовых стран. Но, допустимы ли такие обоснования для организации общественной экономической деятельности, если в результате их использования человеческие Единицы, как акторы специализированных деятельностей, от самого рождения используются столь нерационально, иррационально, или вообще не используются для достижения высших целей общества, достижения объективно необходимых характеристик страны в окружающем мире?! Если они порождают великую массу столь пагубных для общества процессов, ведут к общественно вредному меркантильному перерождению всей нации! Здесь полезно было бы системно пересмотреть социальную теорию известного американского ученого Т. Парсонса, «теорию социального действия». Надо ли в современный период особо разъяснять, что если все действия (деятельности) граждан общественно полезны, то есть как минимум, направлены на достижение высших целей общества, страны (по иерархическому целевому древу), то общество будет развиваться, соответственно этим целям, наиболее стремительно. Как же тут не вспомнить великий опыт СССР, нагляднейший и убедительный пример системной (в первом, политическом приближении) организованности экономической и прочей общественно полезной деятельности всех граждан!

Несмотря на властную дезорганизацию РАН в 90-х годах, в Институте философии был образован всё же, усилиями активных ученых, сектор «социальной философии» (вместо подразделения, занимавшегося марксизмом-ленинизмом), но ввиду властного усечения деятельности всего института и последующих реформирований РАН он не смог ещё предложить какое-либо научно обоснованное, выверенное развитие марксизма, или (и) какую-либо комплексную, научно интегральную социальную теорию. Остался функционировать лишь минимальный состав ученых по тематике марксизма (Д.В. Джохадзе) и социальной философии, - перегруженный к тому же планом (!) по объёму публикаций.

О необходимости общественно прогрессивных изменений в социальной философии говорили многие ученые, в том числе ведущий философ нашего времени К.Х. Момджян, - например, в короткой статье о понимании общественного прогресса и философии как общественного института, - но, к сожалению, не о понимании философии как источника общественного прогресса [16, c.476, 477]:

«Сейчас ситуация изменяется на глазах. Человечество вновь вступило в фазу бифуркации (осмысления общественной самости, международных отношений и возможных изменений в развитии, - А.И.), связанную со сменой доминантного типа функционирования (исторически привычной организации жизнедеятельности, - А.И.). Подобная ситуация уже была в первой половине двадцатого века и дала сильнейшие импульсы к фундаментальным социально-философским исследованиям. Думаю, что ситуация повторится и сейчас, когда понимание основ существования общества и истории становится условием выживания в опасном мире, мире негарантированных исходов, в котором мы все оказались. Конечно, не хотелось бы, чтобы социальная философия прогрессировала за счет кризиса мировой цивилизации, но, боюсь, этот сценарий весьма вероятен»

Многие современные публикации по тематике социальной философии или социальной теории обосновывают необходимость научно-философского пересмотра подходов и научных идей предшественников и родоначальников всеобщей, теперь можно сказать, фундаментальной науки об обществе, названой О. Контом Социологией [15; 17; 18], на основе современных достижений в самопознании. Р.Х. Симонян называет, например, социологию «генеральной общественной наукой» (на третьем, высшем уровне её развития и использования), говорит о «генеральной задаче социологии» (исходя из великой социальной идеи О. Конта и российской действительности).

Однако современное состояние российской социологической науки (социальной философии), прежде всего её организованности (определяемой государством), видится совершенно не соответствующим её генеральной общественной задаче. Это, конечно, отдельная тема профессиональных обсуждений её задач и возможностей (см. краткий взгляд ниже). Здесь же полезно привести ещё и краткую оценку достижений О. Конта, данную ведущим современным социологом Ю.Н. Давыдовым [17, c. 131]:

Из множества современных публикаций о научном предопределении социологии О. Контом и другими учеными того периода здесь, в плане указанного выше научного пересмотра и системного осознания, полезно привести и отрывок из особо важной в современный период публикации о системном видении основоположниками системного значения религии для общества, о социально полезном научном возвышении (преображении) религии [19, c. 114-116]:

В продолжение рассмотрения общественного значения достижений О. Конта по формированию высшей науки об обществе видится полезной (кроме прочих) недавняя критическая статья Р.Х. Симоняна о современном кризисе социологии [20] (см. приложение). Здесь полезно представить некоторые актуальные выводы автора. В разделе «Естественные и социальные науки» он соглашается с выводом известного ведущего социолога В.А. Ядова: «Отставание социальных концептов от реальности – принципиальное различие между социологией и естественными науками. Оно будет возрастать, так как «важнейшие особенности современного этапа социальных изменений – интенсивная глобализация, нарастание техногенных, природных и социогенных рисков – препятствуют исполнению социологией ее генеральной функции – установлению закономерности социальных процессов». Это «отставание» обусловлено, однако, тем, что социология, по крайней мере, в России функционирует на уровне реальных фактов и процессов, на обобщении которых и выстраивает какие-либо концепты. Она не освоила до сих пор системный уровень детерминации социальных процессов, то есть уровень системных закономерностей, которые действуют от начал социогенеза. Рассуждения автора о сложностях познания даже отдельных сфер современного общества как раз и объясняет отсутствие в современной социологии системной методологии познания, которая существенно уменьшает объем мыслимых образов в познании, упрощая тем самым поиск и установление закономерностей (за счет научно обоснованной системной формализации исследуемых сфер и всего общества).

В разделе «Гражданская ответственность социологов» Р.Х. Симонян делает важный вывод для осознания современного состояния социологии и социальной философии, для общественно необходимого их возвышения над объективно существующими проблемами: « … наука об обществе – независимо от ее названия: социология, социальная философия, генералистика, обществознание или social science (социальная наука), как часто ее называют в современном мире, – должна подняться до уровня фундаментального знания».

И далее: «Профессиональная обязанность социологов – не только производить высокий уровень социального знания, но и делать его достоянием широкой общественности. Потребность человека в понимании происходящих в обществе процессов возлагает на социологов ответственность за ее удовлетворение. Превратившись в прикладную науку, социология утратила свою ответственность перед обществом.

К изложенным критическим взглядам Р.Х. Симоняна надо добавить и парадоксальную для российской социологии, как науки и всеобщего научного процесса общественного самопознания, крайнюю, постреформенную личностную и научно-корпоративную разобщенность ученых и направлений деятельности, что сохраняет общественно опасное доминирование властно-партийного мышления (по известному опыту «нового мышления» в 80-90-х годах). Приведенный выше очерк литературы, особенно работ Р.Х. Симоняна, говорящий о судьбоносном для страны (не только России) значении фундаментальных знаний о природе, человеке и обществе, - обеспечивающих в рациональной для общества научной интеграции (на системно-фундаментальном уровне) объективно необходимый общественный прогресс, направляют наше мышление на организацию генерации знаний данного уровня, то есть на отечественный Институт философии РАН. Рассматривая официальные документы ИФ мы видим, однако, «Государственное задание» (2019-2021 гг.), которое содержит «государственные услуги» - «Реализация образовательных программ высшего образования – программ подготовки научно-педагогических кадров в аспирантуре» (с указанием числа обучающихся), что совершенно необходимо, конечно, а в разделе «Проведение фундаментальных научных исследований» (Потребитель – «в интересах общества»), указана лишь плановая величина публикационной активности (в определенных единицах, по годам). То есть, с одной стороны, Институт вправе выбирать научную направленность своей деятельности, что полезно «в интересах общества», но само определение этих «интересов» на фундаментальном уровне и научно-философские исследования, генерирующие знания для достижения наиболее благоприятного состояния общества (страны) в окружающем мире (высшей цели, как главного «интереса») оказываются невозможными ввиду планового государственного задания по «публикационной активности». Государственное задание не включает совершенно необходимые для важнейшего общественного Института (института высшего, «генерального» мышления) деятельности, содержащие, кроме прочего, непрерывное восприятие и экспертную оценку продуктов мышления данного уровня во всем отечественном научно-философском сознании и в аналогичных структурах дружественных стран, в общемировом мышлении данного уровня. В то же время для осуществления такой деятельности Институт философии, на взгляд автора, не обладает необходимым интеллектуально-техническим обеспечением.

Таким образом, современная ситуация в плане организации производства и формирования фундаментальных знаний государственного назначения требует, в интересах (по высшим целям) всего общества (страны), срочного профессионального рассмотрения и выработки решений по реорганизации, прежде всего, Института философии РАН. В авторском видении этот Институт должен представлять собой, в сущности, открытую систему производства фундаментальных знаний и содержать, кроме научно-философского «генералитета» общественно необходимой интеллектуальной мощности и «генеральную экспертную систему», - по выделению О. Контом (и Р.Х. Симоняном) мыслителей генерального уровня - «генералистов» (данный термин видится научно уместным и в современный период) [18; 20]. Таким образом, соответственно реальному распределению соответствующих личностей в общественном сознании необходима сетевая «сборка» интегрального научно-философского «генералитета». Она видится основной научно-организационной задачей, поскольку лишь общественно адекватный (по современному состоянию достигнутого общественного Знания) научный генералитет в состоянии осуществить организацию общественно рациональной экспертной системы, интеграцию и систематизацию структурно раздробленного общественного Знания, для достижения главной цели - выработки общественно прогрессивной научно-фундаментальной базы государственного назначения.

Однако, в современной России имеет место и особо важная задача для социологии и социальной философии, для адекватного научно-философского сообщества – это задача инициации и содействия в осуществлении эмерджентного (цивилизационного) перехода государства от традиционного распространения власти «партийного мышления» на общественное сознание (блокируя или искажая объективно необходимые процессы самоотражения общества как живой организации с целями самосовершенствования в окружающем мире) к детерминации государственного мышления научной базой, вырабатываемой, (верифицируемой и систематизируемой) научно-философским сообществом и предоставляемой к использованию «генеральной экспертной системой». То есть, в сущности, видится общественно необходимым переход от власти «партийного мышления» (мышления высших субъектов власти) к научному возвышению государственной власти на базе научных достижений всего общества в самопознании. Он видится системно аналогичным научному возвышению государственной власти в период начального развития молодой страны Советов.

Системно осмысливая советский государственный опыт, необходимо вновь рассмотреть и важнейший для общества «фактор царя» (кратко выражаясь), то есть субъективный фактор в государственном управлении, который и привел, в конце концов, к «лихим девяностым». Харизматичный для народа глава государства, несомненно, важен и имеет большое значение не только в социально-психологическом плане, но его деятельность должна быть подчинена, - конституционно, как и Конституция в целом, общественно рациональной (целесообразной) государственной научной базе знаний (формируемой и развиваемой, как указывалось выше, академическим научно-философским сообществом и «генеральной экспертной системой»). Но, важнейшей системной ошибкой советского государства, которая усилила и «фактор царя», следует считать партийно-идеологическую консервацию марксизма-ленинизма в качестве «вечного учения». Теперь, на взгляд автора, ситуация, в сущности, аналогична, но уже в отношении нового совокупного «учения», импортированного и властно адаптированного активными экономистами.

1. Гобозов И.А. Власть как биосоциальное явление // Философия и общество. 2016. № 2, с. 5–19.

2. Гринин Л.Е. Государство и исторический процесс. Эпоха формирования государства. Общий контекст социальной эволюции при образовании государства. Монография. М.: КомКнига, 2007. 272 с.

3. Симонян Р.Х., Кочегарова Т.М. Российские реформаторы 1990-х гг.: Опыт биографического исследования // Социологические исследования. 2016. №5, с. 146-155.

4. 1991 год: Взгляд на события 30 лет спустя // Социологические исследования. 2021. № 8, с. 3-81.

5. Симонян Р.Х. Как можно было сохранить Советский Союз (Балтийский ракурс) // Социологические исследования. 2021. № 8, с. 3-81.

6. Симонян Р.Х. Без гнева и пристрастия. Экономические реформы 1990-гг. и их последствия для России. М.: Экономика, 2010.

7. Гринберг Р.С. Системный анализ российской трансформации (по книге Р.Х. Симоняна) // Социологические исследования. 2010. №9, с. 141-144.

8. Пути развития: дискуссии 20-х годов: Статьи и современный комментарий / сост.: Э.Б. Корицкий. Л.: Лениздат. 1990. 254 с. – (Экономика социализма: антология идей).

9. У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи / Сост. Э.Б. Корицкий. Л.: изд. ЛГУ, 1990. 336 с. (Социально-экономическая литература 20-30-х годов). URL: https://www.twirpx.com/file/670015/ (дата обращения: 09.08.2019.

10. Корицкий Э.Б. Научный менеджмент: российская история. СПб.: Питер, 1999. 384 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1034298/ (дата обращения: 20.09.2021).

11. Васильев А.И. К новой политической экономии с позиции общественной целесообразности: «Стоимость» и «ценность» // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.25077, 08.01.2019.

12. Кондрашов Пётр. Нелепость, ставшая привычкой // Свободная мысль. №5/2016.

13. Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. Пер. с нем. Петроград: Наука и школа, 1923. 240 с. https://www.twirpx.com/file/1836053/ (дата обращения: 01.12.2020).

14. Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии в 4-х т. М.: Изд. Дом Высшей школы экономики. 2017.

15. Новая философская энциклопедия. В 4-х томах / Институт философии РАН. М.: Мысль, 2010. (Конт Огюст, Спенсер Герберт и др.; позитивизм и пр. напр.).

16. Момджян К.Х, Прогрессирует ли современная социальная философия? // Историко-философский альманах. Выпуск 3. МГУ им. М.В. Ломоносова. М.: Современные тетради, 2010. 496 с. (С. 473-477).

17. История теоретической социологии. В 4-х т. Т. 1 / Отв. ред. и сост. Ю. Н. Давыдов. М., 1997.

18. Симонян Р.Х. Общество без социологии или социологи без общества // Социологические исследования. 2015. № 12. С. 41–51.

19. Ткаченко А.В. Системный подход в работах O. Конта, Г. Спенсера

и родоначальников социологической науки // Системная психология и социология. 2019. № 1 (29), с.109-119.

20. Симонян Р.Х. Социальная философия, обществознание или генералистика: К проблеме кризиса социологии // Вопросы философии. 2021. № 3, с. 29-40.

Симонян Р.Х. - актуальные публикации; 1991 год: Взгляд на события 30 лет спустя // Социологические исследования. 2021. № 8 - архив файлов в pdf

формате PDF (200Кб)

формате PDF (88Кб)

формате PDF (188Кб)

формате PDF (1299Кб)