Живой обмен мнениями между авторами «Академии тринитаризма» на тему причинности не оставил равнодушным. И это объяснимо, ведь затронутые вопросы — одна из ключевых проблем эпистемологии, нашего знания как такового. Попытка сформулировать определение причинности в ее онтологическом аспекте постепенно обрела лаконичную форму, представляющую ее в качестве логики естества. Именно logica natura обеспечивает внутреннюю связность и упорядоченность природы, позволяя осмыслить последнюю как космос. Другими словами, причина по отношению к стихии естества эквивалентна логике в сфере идеального. При этом корреляционным взаимодействиям отводится та же исключительная роль, которую играет тождество в выведении суждений. Нет нужды напоминать исходный закон логики, попытаемся выразить его в случае корреляции. Фундаментальным принципом любого взаимодействия станет наличие исходной общности или сродства, вступающих в отношения акторов. Тогда, если взаимодействие возможно лишь между подобными в той или иной мере объектами, то значит корреляция потенциирует любое взаимодействие, наблюдаемое исследователем в окружающем мире.

Частным, но чрезвычайно значимым для теории познания следствием постулируемого принципа, является взаимное отождествление бытия и мышления. Уподобление человека и мира имеет давнюю традицию. Словно нить Ариадны она ведет за собой натурфилософов древности, схоластиков средневековья, идеалистов нового времени и даже автора «Диалектики природы». Взаимное отождествление бытия и мышления не потеряло своей актуальности в современных условиях. Так, Вольфганг Смит, известный математик, физик и философ науки вслед за поэтизированной интуицией Гёте выражает ту же самую мысль, говоря о познаваемости космоса в силу того, «что космос пребывает в нас самих»¹.

Не мене важное основание повышенного внимания к причинности — ее нормативный аспект. Однако, для того чтобы казуальность определилась в качестве детерминанты, необходимо ее опосредование случаем. Диалектический подход к проблеме требует представить становление причинности через моменты ее противоположности. Антиподами этой противоположности - случайности являются отрицающая причину спонтанность и отрицание ее отрицания — телеогенез. Спонтанность представляет собой свое случайности. Вместе с тем, уже Аристотель выделяет две концепции случая: действующую в предметной реальности — автоматон и в разуме — тиха, как персонификация богини Тихе (рим. Фортуна). Спонтанность проявляется и становится доступной нашей мысли как нечто, имеющее причину в самом себе, что в определенном смысле соотносится с автоматоном Аристотеля, отчуждением спонтанности в свое-иное. Снятие спонтанности осуществляется буквально сверхъестественным образом — разумом, который формирует иное спонтанности — телеогенез или целенаправленную деятельность. Путем корреляции образа и подобия иное присваивается, сближая случай с понятием «тиха» — свое иное случайности. Круг замыкается, разум оказывается атрибутивным бытию как таковому, а каузальность ожидаемо преображается в детерминизм.

В контексте сказанного методологическая парадигма неизбежно смещается с витализации и организмических концепций в сторону персонализации и личностного отношения к природе бытия.

¹ Вольфганг Смит Мудрость древней космологии: Современная наука в свете Традиции. Пер. с англ. А. В. Мусатова. СПб.: Русский мiр. 2017, с.21.