Дискуссии - Наука

А.И. Васильев

К демократической повестке года науки и технологий,

и года 30-летия от завершения развала СССР

Современная актуальность и сверхважность темы общественной модернизации и существующее множество подходов к ней, исторических и навязываемых западом образцов, теорий требуют глубокого научного осознания самого понятия модернизации. Рассмотрим в связи с этим авторитетный «продукт высшего отечественного мышления» - «Новую философскую энциклопедию». Она определяет политическую и социальную модернизации (понимая в совокупности общую). Поскольку для многих читателей этот «продукт» недоступен, то приведем здесь наиболее существенные, на взгляд автора, выдержки:

МОДЕРНИЗАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ - один из аспектов универсального процесса модернизации социальной, роль которого, первоначально подчиненная решению задачи экономического роста, постепенно усиливается до такой степени, что именно политическая модернизация оказывается решающей для успешной трансформации общества традиционного в современное.

Политическую модернизацию можно рассматривать исторически, типологически и эволюционно. В первом случае в фокусе внимания оказывается опыт стран Западной Европы и Северной Америки, первыми осуществивших социальную модернизацию. При этом необходимо иметь в виду, что ритм, последовательность стадий и институциональные формы политической модернизации, проявленные в ходе модернизации западных стран, не являются универсальными нормами политического развития, хотя и составляют сущностные характеристики этого процесса. Социокультурная специфика «западных демократий» ставит естественный предел попыткам имитировать ее политические институты и процедуры в иных культурных контекстах. Отсюда — практическая невозможность построить типологию политических систем, которая смогла бы ранжировать промежуточные формы по признаку большей или меньшей модернизированности. В этом — принципиальная слабость типологического подхода.

Эволюционный подход, предложенный Дж. Коулменом, определяет политическую модернизацию как открытый и бесконечно вариативный процесс. Политическая система обретает качество современной, когда она достигает структурной дифференциации, соответствует императивам равенства и обладает высокой интегративно-адаптивной

способностью. Конфликтно-продуктивное взаимодействие этих трех факторов, образующих «синдром развития», приводит к тому, что вырабатываются принципиально новые способы интеграции дифференцированной политической системы, консолидации ее властных институтов. Решается задача обеспечения расширенного участия граждан в политическом процессе и распределения всевозможных ресурсов. Система, успешно освоившая эти базисные функции, способна обеспечить свою легитимацию и заложить основы для решения принципиальной проблемы — формирования новой (национальной) идентичности.

…………………………………

Специфика политической модернизации в каждой стране определяется тем, в какой последовательности и в каком сочетании эти кризисы возникают и преодолеваются.

Современная политическая система также не избавлена от этих кризисов — она лишь обладает значительно большими возможностями для их нейтрализации.

Поскольку с модернизацией тесно связано понятие идентичности, то необходимо привести здесь и его определение:

ИДЕНТИЧНОСТЬ — категория социально-гуманитарных наук (…), применяемая для

описания индивидов и групп в качестве относительно устойчивых, «тождественных самим себе» целостностей.

Идентичность есть не свойство (т. е. нечто присущее индивиду изначально), но отношение. Она формируется, закрепляется (или, напротив, переопределяется, трансформируется) только в ходе социального взаимодействия. В строгом смысле

слова идентичность может быть атрибутирована только индивидами, поскольку только индивиды обладают качеством субъектности и, соответственно, способны относить или не

относить к себе определенные значения. …

… Проблема идентичности актуализировалась с наступлением эпохи современности,

или модерна. Поскольку в досовременных обществах идентичность индивидов задавалась их происхождением и принадлежностью к определенному социальному слою (эту данность они не были властны изменить), проблемы самоидентификации не возникало. Идентичность современного человека связана с сознательной ориентацией на определенный стиль жизни, «выбирая» который индивиды формируют свою тождественность с определенной группой, образом жизни, ценностями. В сверхсложных социальных организмах, каковыми являются современные индустриальные общества, идентичность имеет множественный характер. В процессе социализации индивид научается справляться со многими ролями и, соответственно, имеет множество «идентичностей». В структуре идентичности можно выделить «индивидуальный»

и «социальный» уровни. …

Далее указывается множество идентичностей, которые может приобретать каждая личность (субъект деятельности) в процессах социализации и профессионального развития. Поэтому приведенное определение можно считать личностной идентичностью. Тем более, что энциклопедия дает далее определения геополитической и цивилизационной идентичностей в отношениях общества с окружающим миром.

Данное понятие видится особо важным в решении проблем модернизации, поскольку оно связано с морально-нравственными характеристиками всех деятелей и организованных акторов, определяющих модернизацию, - её концепции, проекты и реализацию.

МОДЕРНИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ - совокупность экономических, демографических, психологических и политических изменений, претерпеваемых обществом традиционного типа в процессе его трансформации в общество современного типа (см. Современность). Различение этих двух типов обществ (появившееся в кон. 19 в. в работах таких социологов, как Г. Спенсер и Ф. Теннис) наиболее последовательно введено и обосновано французским социологом Э. Дюркгеймом в работе «О разделении общественного труда» (1893; рус. пер.: М, 1991). Критерий, избранный Дюркгеймом, — тип социальной связи, обозначенный им термином «солидарность». Для обществ традиционных характерна «механическая» солидарность или «солидарность по сходствам», что предполагает построение общества путем простого суммирования однородных исходных социальных ячеек — «кланов». Общество современное строится принципиально иначе, поскольку ему

присуща «органическая солидарность», превращающая его в системную целостность, где каждый элемент выполняет собственную неповторимую функцию. Процесс разделения функций (разделение общественного труда) сообщает современному обществу внутреннюю динамику, которой принципиально лишено общество традиционное.

Неявное предположение Дюркгейма о том, что только западные общества перешли рубеж, достигли эпохи «современности» , нашло свое развитие в исследованиях немецкого социолога М. Вебера. В книге «Протестантская этика и дух капитализма» (…)

он показал обусловленность становления западного типа общества (в котором все виды жизнедеятельности — от музыки до политики, от архитектуры до бухгалтерского учета — тяготеют к максимальной рационализации) появлением специфической «хозяйственной этики» протестантизма. Вебер при этом не отождествлял современность как социальный тип с Западом, но его исследования хозяйственной этики основных мировых религий не давали оснований полагать, что для незападных традиционных обществ открыта подобная же перспектива модернизации.

Теоретическое наследие классиков социологии по вопросу модернизации нашло свое применение и переосмысление в 50—60-х гг. 20 в. в эпоху деколонизации и появления новых государств. Постколониальному миру Азии, Африки, а также Латинской Америки американскими социологами была предложена «теория» (точнее — набор теорий) социальной модернизации как стратегия ликвидации «недоразвитости» путем трансформации традиционного общества в современное. При этом тип современного общества был универсализирован и выведен за пределы западного исторического контекста, а сама социальная модернизация уже не отождествлялась исключительно с рационализацией. Центральная посылка этой теории такова: постколониальный мир должен модернизироваться по образцам Запада лишь потому, что сам Запад на несколько столетий раньше проделал этот же путь под действием неумолимой исторической необходимости (см. Вестернизация).

…………………………….

В конечном счете социальная модернизация понималась как альтернатива социалистическому решению триединой проблемы т. н. третьего мира — проблемы искоренения голода, болезней и неграмотности.

Именно относительная нерешенность этой проблемы, выражающаяся в абсолютном отставании по параметрам социально-экономического благополучия третьего мира от развитых (западных) стран (после исчезновения альтернативного «второго мира» — «социалистического лагеря» — укореняется противопоставление «богатого» Севера и «бедного» Юга), привела к тому, что теория социальной модернизации оказалась дискредитированной как в западном научном сообществе, так и в странах, которым она адресовалась как стратегия развития.

Однако само понятие современного общества или современности продолжает оставаться одним из центральных во многих социально-философских и социологических теориях (ж. курсив – А.И.).

………………………………………………………………………………………………..

Базовые понятия теории социальной модернизации могут продуктивно использоваться для описания и анализа процессов посткоммунистической трансформации на постсоветском пространстве, а также для реконструкции модернизационного процесса в России.

Для более полного ознакомления с современными пониманиями модернизации в отечественном сознании надо ознакомиться, конечно, и с основными публикациями наших ведущих ученых. Здесь же завершим ознакомление статьей из «Краткого словаря по социологии» [1], которая дает обобщенную трактовку западных теорий модернизации и такой «приговор» им:

«Научная несостоятельность М. т. связана с лежащим в их основе апологетическим представлением о капиталистической социально-экономической модели и зап. рационально-индивидуалистической культуре как об универсальном, лишенном внутренних противоречий эталоне развития, не имеющем прогрессивных исторических альтернатив».

Здесь надо сразу же и заметить, что высоко авторитетный во всем мире Макс Вебер постоянно использовал термин «исторический капитализм», стараясь подчеркнуть, очевидно, его практическую и общественную рациональность (в действительности лишь для частного обогащения), выработанную веками [2; 3]. Но, в тоже время он, - с позиции современных научных знаний, подчеркивал этим термином и его архаичность в основах, заложенных древними товарно-денежными и рыночными отношениями. То есть подчеркивал тем самым его научную необоснованность, несостоятельность относительно сущности общества как такового, как «живой организации» в современном интегрально-научном понимании. В своих исследованиях М. Вебер постоянно использовал также понятия рациональности и рационализации, - термин модернизация появился позже. Теперь хорошо видна их сущностная близость. Поэтому попытаемся здесь сделать совместное их определение «в первом приближении». Надо предварительно лишь заметить, что термины рациональность и рационализация в современном социально-гуманитарном и политэкономическом мышлении, можно сказать, вообще не используются и не имеют достаточно полных, общественно адекватных определений. Автором они уже были недавно предложены [4] (см. также [1]). В советскую эпоху эти термины широко использовались во всех сферах общественного производства, в том числе научной и имели адекватное целевое понимание. Поэтому великий опыт (который отчасти получил и автор) позволяет представить здесь «в первом приближении» дополнительные, наиболее ёмкие общенаучные определения.

Рационализация – это процесс обеспечения наибольшей эффективности (оптимизация) средств достижения цели по тем или иным критериям. Соответственно, она относится, как правило, ко всей системе достижения цели (целей), то есть осуществляется комплексно.

Думается, уже не надо пояснять, что все жизнедеятельные процессы человека и социальных организаций, общества в целом имеют определенные цели (при рассмотрении их в системном плане, в системном анализе). При этом цели и средства их достижения могут иметь любую природу, любую реализацию, форму и масштаб в земном пространстве, охватывающем уже и ближний космос. В качестве средств часто выступают те или иные процессы (программные движения, поведение человека, групп), а в качестве цели - состояние объекта (организации), - «целесостояние», в том числе благосостояние (состояние владения благами, ценностями жизни) как человека, так и всего общества (живой организации). Отсюда, рациональность есть оценка соответствия (адекватности) средств достижения цели и самой цели, как средства достижения высшей цели (целерациональность, - по М. Веберу), нормам, расчетам или опытным данным по тем или иным критериям их эффективности.

Термин модернизация появился в научно-технической сфере и стал широко использоваться в ней в связи со стремительным развитием и заменой технических средств на всё более совершенные, соответствующие передовым научно-практическим знаниям. Отсюда и выбор термина - modern (современный). Поэтому данный термин должен иметь общенаучное определение исходящее из его когнитивной сущности. Следовательно модернизация того или иного объекта (организации) – это процесс реализации высших (передовых) знаний, обеспечивающих наиболее высокие его характеристики относительно других объектов, находящихся во взаимосвязях и взаимодействиях. Соответственно сущности знаний, модернизация может изменять (заменять) как определенную часть объекта, так и весь объект в целом, или алгоритм, программу, систему – определяющие его функционирование. Применительно к обществу можно рассматривать, таким образом, технологическую, социально-экономическую, политическую и системную модернизации.

Судя по опыту, рационализация направлена главным образом на техническую, функциональную и системную оптимизацию существующих объектов (организаций, систем), а модернизация – на существенные изменения (замену) средств достижения целей в связи с появлением существенно новых, выверенных знаний, технических устройств и технологий. То есть она может осуществляться и по образцам, если они соответствуют выверенным научно передовым знаниям и позволяют более эффективно достигать установленных целей. В то же время можно видеть (по великому опыту), что модернизация в сущности это достижение наивысшей рациональности модернизируемого объекта (организации) относительно его назначения (целей) и средств сохранения его целевого состояния по тем или иным критериям. Это относится и к общественной формации в целом, как живой организации (оснащенной техникой), существующей и поддерживающей, развивающей свои характеристики относительно окружающего мира за счет потребления множества ресурсов и посредством целевой организации всей жизнедеятельности, - которая и должна быть наиболее рациональной, то есть наиболее эффективной по использованию всех ресурсов в текущей целесообразной жизнедеятельности.

Думается, многим понятно, что размеры общества и специфическая сложность не изменяют сущность оснований модернизации, которые и определяют её научное понимание. Как и все живые организации нашего мира и хорошо понятные в сущностном плане человеко-машинные, механизированные и автоматизированные организации общественного производства имеют определенные структурно-функциональные характеристики, цели своего существования и функционирования, целесообразного движения. Хорошо известно также, что примерно с так называемых «петровских времен», в связи с заимствованием передовых достижений Запада в технике и науках в России начались масштабные процессы рационализации (по русской смекалке) техники и технологий, логистики и прочих процессов общественного производства и распределения. В ту пору термин модернизация не использовался, но с современных позиций системно-исторической рефлексии можно видеть (и это отмечают многие ученые), что первой масштабной модернизацией России была именно «петровская модернизация». Рассматривая этот и последующие периоды научно-технического развития России, можно дополнить приведенное выше определение следующим образом: общественная модернизация – это процесс развития социотехнической реальности адекватно состоянию общественного сознания, - продуктам познания окружающего мира и самопознания, и целевому древу общества, как живой организации, формируемому высшими интеллектуальными слоями и институтами общественного сознания. Таким образом, достижение высшей общественной рациональности каких-либо систем, комплексов как раз и может быть обеспечено их модернизацией, частичной или полной. Модернизация есть, в сущности, процесс совершенствования (говоря по-русски), поэтому она может быть рациональной в проекте, но недостаточно рациональной, или даже нерациональной в действительности (например, по недостаточной эффективности «модерновых» средств, по неучтенному воздействию на другие объекты), - по опыту использования средств модернизации (это особо хорошо видно в технической сфере, например, по выгодным для каких-либо функционеров закупкам импортной техники).

В научно-технической сфере все достижения в познании традиционно и по текущим потребностям, по опыту достаточно оперативно и различными путями, способами фиксируются, выверяются, собираются и систематизируются, научно развиваются, используются в дальнейших процессах развития, в модернизации. Эта модернизация хорошо видна в современных производственных организациях, в крупных корпорациях, она наглядна и понятна, стимулирует дальнейшее развитие. Везде единственной надежной базой является когнитивная база выверенных знаний и методологий их использования. Ещё с середины прошлого века в научно-технической модернизации стали использоваться специфические научно-системные знания, можно сказать, начиная с технической кибернетики Норберта Винера. На основе расширения их применения и развития теории информации, «общей теории систем» сформировалась и получила стремительное развитие методология системных исследований и проектирования сложных и сверхсложных организаций. Проектирование современных производственных корпораций уже не обходится без использования этих научных и хорошо выверенных (с прошлого века) достижений в познании систем, природных целостностей, сущностных оснований организаций нашего мира (по великому предвидению Александра Богданова).

Тут же возникает вопрос – а что же происходит в плане модернизации относительно нашей великой России, - великой и уникальной «живой организации»? На сущностном фоне научно-технической и научно-технологической модернизации видно (как по СМИ, так и по научным публикациям), что необходимая научная организация социально-политической и –экономической модернизации чрезмерно задерживается . То, что она необходима это очевидно, почему же она так задерживается? Ответ на этот вопрос отчасти дает существующее уже много лет многообразие идеологических взглядов и научных подходов (заменивших место марксизма), соответствующие массивы квазинаучной продукции, рассмотрение которой даже в краткой выборке показывает широчайшие спектры знаний и пониманий представляемых авторами по теме модернизации и связанных с нею вопросов, проблем [5-10]. В то же время существующий институт ИНИОН РАН явно недостаточен даже для первичной селективной обработки потоков публикаций и трансляции их в интеллектуальные слои общественного сознания, а совершенно необходимый (общественно рациональный, как высшая мудрость общества в самопознании) «экспертный институт по социально-гуманитарным наукам», по сведениям автора, отсутствует даже в проекте и не обсуждается в научно-философском сообществе. Таким образом, если Аристотель говорил о превращении демократии в охлократию (власть толпы), то теперь надо говорить, по всей видимости, о превращении её в цифровую охлократию научно-философского вида. В этом плане можно сказать: как человек подвергает свою сложную деятельность, её организованность самоэкспертизе (мобилизуя интеллект, собирая и выверяя знания, аналоги), так и обществу в целом следует делать это, очевидно, с адекватной интеллектуальной организованностью. Системно-когнитивный принцип един для всех общественных, живых и социотехнических организаций. Получается, что без всероссийской «экспертной системы» (не только по модернизации) и без использования китайского опыта не обойтись. Некоторые сведения о китайской научной организации развития (уже многолетней) дает известный социолог-теоретик системного направления А.А. Давыдов [11] (есть, очевидно, и другие источники).

Для прояснения ситуации в рассматриваемом плане сделаем краткий системно-исторический экскурс. Вспомним, кто и как готовил исторические, научно-практические и теоретические знания (ещё в 19 веке) для небывалой общественной модернизации (тогда этого термина не было), - которая предполагалась в одной из высокоразвитых европейских стран. Надо понимать, что в тот период научные знания о человеке и обществе (от истоков эволюционно-исторического развития) были скудными, а «система» понималась упрощенно, механистически, как упорядоченная целостность. Поэтому Маркс и Энгельс руководствовались в разработке проекта совершенного общества будущего главным образом историческими и философскими знаниями, теоретическим анализом капитализма. Надо понимать также, что при современном уровне научных знаний все западные мыслители той поры и, думается, вплоть до середины прошлого века сделали бы существенно иные научные работы (поэтому не следует торопиться что-то заимствовать или отвергать, надо вначале исследовать почему были сделаны именно те, а не иные выводы, теории). Тем не менее марксистский проект социалистического переустройства России сразу же показал своё системное соответствие сущностным основам общества как живой организации и подтвердил это стремительным развитием страны, великой Победой над фашизмом. С высоты современных знаний хорошо видно, что была осуществлена по сути фундаментальная, системная модернизация (в отличие от предыдущих), поскольку переустройство, хотя и осуществлялось невежественными народными массами, силовым революционным путем (иного пути просто не было), но осуществлялось на базе комплекса знаний, адекватных фундаментальному уровню преобразований. После военной защиты революции и гражданской войны началась не только масштабная техническая модернизация народного хозяйства, но и мало известная сейчас организационная модернизация и рационализация всей производительной деятельности на основе зарубежного опыта и отечественных достижений [12-15]. Причины известных теперь народных потерь уже получили достаточно правдивое объяснение (вражеским окружением и особенностями партийного управления развитием страны) и теперь лишь подчеркивают организационную эффективность марксистско-ленинского и сталинского проектирования общественной модернизации. В то же время надо учитывать, что объективно необходимое, - для организационного совершенствования, научное самопознание в советский период, можно сказать, не осуществлялось. Ведущая партия вместе с армией обществоведов, идеологических работников рассматривала марксизм-ленинизм в качестве вечного учения и блокировала какие-либо «новые научные взгляды». Вспомним теперь «архитекторов» пресловутой «перестройки» и политических лидеров той поры. В когнитивно-психологическом плане, - определяющем мотивацию и деятельность, они были, как стало известно позже, ярыми противниками коммунистической идеологии и ярыми сторонниками западной модели социально-экономического устройства общества, сторонниками западного образа жизни (с которым были знакомы вблизи красочных «фасадов капитализма»). Существенно то, что «перестройка» и последующие контрреволюционные преобразования (от социализма к капитализму) не опирались на адекватные знания, на теоретические работы отечественной академии наук, то есть были осуществлены невежественным авторитарно-политическим путем. Социально-политическое состояние и мышление академического сообщества той поры требует отдельного рассмотрения, что полезно, думается, и для современных научных дискурсов о модернизации. Функциональную обязанность отечественной академии отчасти выполнили китайские обществоведы, которые представили свои исследовательские работы к 20-летию развала СССР [16]. Эти научные работы сохраняют своё важное общественное значение, думается, не только для России и Китая.

Рассматривая теперь общие итоги, надо видеть, что «перестройщики-реформаторы» разрушили великую цивилизационно прогрессивную мировую суперсистему социализма (совершенно не предвидя, думается, этих результатов ввиду своего невежества и опьянения властью). Они не изучали, конечно, и не желали изучать системную сущность социализма (в ту пору господствовала формальная марксистская догматика, поэтому идеи свободы предпринимательства воспринимались многими, устремленными к обогащению «на ура»). Но они не изучали и антиобщественную, антигуманную сущность капитализма, для которой общественные и человеческие ресурсы, ресурсы всего мира это просто ресурсы безмерного частного обогащения, ведущего, - как всё более выясняется, к трагичным последствиям для множества устремленных к нему и для всего человечества.

Таким образом, прежде чем рассуждать о модернизации России, подразумевая под модернизацией устоявшиеся на Западе её понимания, критерии и подходы, надо утвердиться в общенаучном её понимании и, несомненно, хорошо знать объект модернизации, историю его развития, осуществленные ранее преобразования. Надо хорошо понимать, что модернизация любого уровня, любой общественной сферы (системы) должна быть направлена к наиболее эффективному достижению высших целевых состояний, - целесостояний общества относительно окружающего мира (целей как наиболее высоких, могущественных состояний). Удивительно, что одно из этих «состояний» было высказано не академией наук, а бывшим диссидентом, А.И. Солженициным, и то в качестве частного совета правителю-реформатору о необходимости «сбережения народа», - совета, вызванного, очевидно, наблюдаемой реальностью, массовыми бедами народа и гибелью соотечественников в борьбе за начальное накопление капитала. Этот совет-посыл отражает высшую цель любой живой организации сохранять свои «структурно-функциональные единицы» в системно определенном качестве. Общество отличается от живых организаций предыдущих эволюционных уровней (организмов) тем, что эти Единицы необходимо не только сохранять, но и восполнять через воспроизводство, образование общественно полезных качеств и специализацию, и наиболее полно развивать их полезные качества (по наследуемым задаткам).

Известно, что статья советской Конституции о ведущей и управляющей роли партии власти (КПСС) исключена и в статье 13 современной Конституции сказано о недопустимости государственной идеологии, но при этом ничего не сказано о научных знаниях, которые как раз и должна вырабатывать академия, особенно в плане комплексной модернизации общества и государства, и которые должны использовать высшие органы государства (управляющие общественным развитием посредством законов и прочих информационных средств). Однако, эта когнитивно-идеологическая проблема, являясь, на взгляд автора, традиционно наследуемой, - по умолчанию, и корневой для любого общества, требует отдельного, академического же рассмотрения.

Таким образом, поставленный выше вопрос о причине чрезмерной задержки научно-организационного обеспечения общественной (тотальной) модернизации является по сути проблемой самопознания (самоотражения) и самосовершенствования общества, которая объективно относится к национальной (по сути) академии наук, как интеллектуальному институту высшего мышления. Китайский ученый, вице-президент КАОН Ли Шеньмин вспомнил в своем докладе по поводу 20-летия распада СССР следующий эпизод [16, с. 26]:

«1 февраля 2008 г., под конец восьмилетнего периода правления президента В. Путина, корреспондент «Российской газеты» во время интервью у член-корреспондента РАН М.К. Горшкова спросил последнего: какой тип руководителя нужен России для последующего развития страны? На что М.К. Горшков ответил, что, по-видимому, надо возвратиться к термину «научное управление» обществом … («Росс. газета», 1 февр. 2008)».

Поскольку в электронном архиве РГ это полезное и сейчас интервью с двумя ведущими академиками сохранилось, то полезно привести здесь полный ответ М.К. Горшкова и рекомендовать читателю ознакомиться с данным интервью полностью.

Горшков: Мы проводим не только массовые опросы, но и исследования региональных элит. И можно сразу сказать, что регионы очень разные: в одних профессионально надежная иерархия управления выстроена от губернатора до муниципальных сельских районов. В других - теневые схемы, "откаты", клановая круговая порука и т.п. Здесь ничего не изменит ни введение поголовной назначаемости, ни переход снова к всеобщей выборности. Видимо, пора вспомнить термин, которого мы почему-то долго стеснялись как излишне идеологизированного: "научное управление обществом". Все, что в обществе делается, должно браться из головы профессионального управленца, а не только "с учетом реалий". Нельзя не согласиться с классиком насчет того, что "кадры решают все". Только с одной поправкой. Восьмилетие Путина доказало, что этот тезис относится к умным кадрам, а не всем подряд (ж. курсив – А.И.).

РГ: А умеют ли эти "умные" руководить страной, где больше половины людей - бедные? И есть ли вообще из этой бедности выход в ближайшем будущем?

Горшков: Знаете, с точки зрения экономистов, главное, что произошло за последние 15 лет, - это революция в отношении к собственности. А я считаю наиболее важным то, что произошло в социальной структуре общества. Колоссальная перемена: вместо советского "тройственного союза" - рабочего класса, колхозного крестьянства и "народной интеллигенции" - возникли как минимум 10 социальных слоев (страт), обладающих собственными устойчивыми и при этом обособленными интересами. Именно теми, которые "движут миром".

Давайте смотреть, куда эти интересы могут нас привести. Первые нижние две страты - суммарно 21 процент населения. Это люди, живущие ниже черты бедности. В абсолютных цифрах - свыше 20 миллионов граждан, из которых 3-4 миллиона бомжуют. Еще 17 процентов на этой грани балансируют. Единственное, что спасает эту третью страту, - то, что они не люмпенизировались, не скатились в болото и не махнули на себя рукой. Еще 41 процент - люди малообеспеченные. Вот и получается, что две трети граждан страны бедствуют или в любой момент могут оказаться в бедственном положении.

………………………………………………………………………………………

(далее отвечает академик Р. Гринберг)

Надо заметить, что предложение о «научном управлении обществом» исходило (много ранее) от ведущего философа партии В.Г. Афанасьева [17], но академия наук почему-то не развила его до политического решения партии власти. Очевидно потому, что не хотела брать на себя дополнительную особо сложную и ответственную функцию по выработке управляющих решений (выполнять «заказы», с предписанным результатом много легче и безопаснее). Но, если бы это случилось, то первым решением (или среди первых) было бы, очевидно, решение - как обезопасить страну от неадекватных действий лидеров государства (по опыту «культа личности», например). Странно также, что академик считал «научное управление» идеологизированным термином, в то время как оно отражает объективную необходимость интеллектуально высшего мышления в данной сфере деятельности, предполагающего владение всеми необходимыми знаниями и научно-методологическую дисциплинированность. Все ресурсы такого мышления как раз и концентрирует (с «петровских времен») национальная академия как объективно необходимый институт общества, - но, в то же время, традиционно-парадоксально отстраняется от ведущей роли в управлении общественным развитием (по всей видимости специфическими свойствами самоуправления как Власти, так и Академии по предпочтительным целям). Из приведенного интервью можно сделать вывод об отстраненности академии от управления страной, её развитием, - сохраняющейся, по всей видимости, до сих пор. Из него следует, что модернизацией, соответствующим управлением должны заниматься «умные кадры», обладающие государственной властью (как в древнем обществе, через отбор «умных», а теперь – через «выборы» и «назначения»).

Системно-рефлексивные размышления в рассматриваемом плане, а также опыт выдающихся исследований М. Вебера через «оптику рациональности» позволяют теперь, после осознания всей трагичности, для множества народов и стран, деградации советского государства поставить научно-исследовательский вопрос «об общественной рациональности государства», - как такового, в любой стране мира (М. Вебер посвятил «рациональному государству» и праву целую главу) [3, с. 212-220]. Этот вопрос открывает по сути сложную научно-философскую тему. Но здесь целесообразно всё же внести краткий авторский взгляд, соответствующий предыдущим системным размышлениям о рациональности. Данная тема относится, конечно, к политической модернизации, но требует особого, можно сказать, эволюционно-системного подхода. Как говорил древнегреческий мыслитель, «только тогда можно понять сущность вещей, когда знаешь их происхождение и развитие». Так вот и надо системно исследовать происхождение и развитие «государства». Теперь на рабочем месте исследователя уже большая масса готовых результатов, и даже в электронной форме [2; 18; 19]. Остается лишь выбрать наиболее представительные и понять системную сущность «государства» в обществе (а недостаточно образованным понять, что государство это политический комплекс общества, представляющий страну на международной арене, а не общество в целом). Так вот в исследованиях от зачатков государства, - от простых и сложных «вождеств», становится понятно, что оно возникло на базе начальных объективно необходимых средств самоуправления древних общин: лидеров-вождей, их опыта (знаний и умений), власти и силы как средств подчинения и управления. Можно условно считать, что начальное государство возникло в качестве иерархически организованного вождества, включающего наместников по основным, специализированным направлениям деятельности большой общины или группы общин, - по торговле, воинскому обеспечению, по земледелию и хозяйственным делам. Суть в том, что базисный, объективно необходимый функционал этого системного комплекса общества это функционал управления, который остается таковым же во всем последующем развитии государства. Рассматривая историческое развитие государства надо видеть почему оно стало определяться не этим функционалом, - наибольшей рациональностью по отношению к нему, а совсем иными, личностными и общественными факторами.

Государство первого в мире социалистического общества создавалось на основе обобщения исторического опыта и имело достаточно прогрессивные задатки (судя по первым достижениям). Но в нем не были предусмотрены, как теперь видится, средства блокирования сугубо авторитарного управления и соответствующего «культа личности», блокирования неадекватных действий (что позволило уничтожить СССР именно такими действиями). Не было и совершенно необходимой системы научно-интеллектуального возвышения государства посредством соответствующей деятельности академических институтов. М. Мухин, исследуя историю научно-технического и экономического развития СССР, и причины известного «застоя» делает такой вывод [20]:

Застой – это не шепелявый выговор больного человека, которого в очередной раз заставили выйти на трибуну, это не программа «Время» по обоим всесоюзным каналам и уж разумеется, это не преследования «самиздатчиков», о существовании которых не подозревало 99% населения СССР. Это отказ от развития в пользу сытого сегодня. Причём от развития страны в целом отказались считанные сотни советских чиновников высшего эшелона. И разумеется — в пользу своего персонального «сытого сегодня».

Думается, этот вывод имеет высокую актуальность и в современный период. То есть в общественной модернизации решающую роль, кроме её научной организованности, играет и психология руководителей, а «по большому счету» и психология власти [19]. По этому поводу надо заметить, что успеху модернизации будут содействовать, на взгляд автора, осознание архаичности употребления как слова власть, так и силы власти, осознание её психологических оснований и неадекватности для современных систем государства и, соответственно, осознание необходимости перехода к функционально адекватным понятиям и терминологии в государственном управлении. Хорошими системными моделями в этом плане служат современные большие производственные корпорации (достойны внимания и некоторые концепты общества как корпорации). Власть человека есть его психологический ресурс управления внешними объектами, очень сильный и опасный ресурс. Из истории хорошо видно, что отсутствие необходимых знаний, рациональных систем управления замещается силой власти. А.Г. Конфисахор отмечает, например, в заключении к своей монографии [19] следующее:

«Знания о власти, о законах и механизмах ее функционирования являются ключевыми в политике. Понимание психологических механизмов власти поможет политикам адекватно ориентироваться в психолого-политических процессах, а умение эффективно их использовать будет служить на пользу страны и людям. Только субъект политики, обладающий необходимыми знаниями, сможет действовать обдуманно и взвешенно. В этом случае власть является созидательной силой. Однако многие, получив власть, не понимают, что у них в руках оказалось оружие, по своей разрушительности и силе превосходящее всё созданное человечеством до сих пор. Неумение правильно распоряжаться властью и незнание ее законов приводят к тому, что с исторической сцены исчезают целые страны и народы; без единого выстрела и оккупации извне рассыпаются и рушатся огромные и, казалось бы, вечные империи».

Таким образом, модернизацию, как и прочие государственные действия, должна осуществлять не власть как таковая, а рациональные организационно- информационные и технические средства (системы управления). Опыт «властного управления» уже достаточно велик, чтобы хорошо понимать его архаичность и недопустимость. Надо вспомнить также, что партийно-властное возвышение марксизма в СССР в качестве вечного и наиболее правильного учения, блокировало любые общественно полезные научные новации «на корню». Но и после развала СССР не научно обоснованное, а опять же именно прежнее возвышение рыночно-капиталистической экономики в качестве наилучшей, лишь по причинам технологического развития соответствующих стран (без научного осознания истории и системных оснований этого развития), привело к известным результатам. И опять же имело место блокирование научного преодоления кризисного развития путем адекватной мобилизации отечественного научного интеллекта.

Как показывают исторические исследования, именно с падения информационной защищенности и научно-интеллектуального уровня ЦК КПСС, после «железного занавеса» Сталина, - а с научных позиций – высшей инвариантности государства, и началась подготовка к уничтожению СССР. Таким образом, отечественная история государственности показывает не только великие достижения, но и многие события, позволяющие видеть каким не должно быть государственное управление. В научном же плане, при системном рассмотрении всей истории государственности (особенно прошлого века) должно быть уже понятно, что государство не «от Господа» и не «от Господина», - каким бы харизматичным и умным он ни был, а оно от объективной необходимости общества иметь этот специализированный комплекс для наиболее эффективного управления общественным воспроизводством и развитием, сохранением и развитием высоких его характеристик относительно окружающего мира, характеристик обеспечивающих наиболее эффективное (по имеющимся ресурсам) достижение высших целей существования и развития в окружающем мире. То есть оно должно представлять собою, прежде всего, высокоинтеллектуальный комплекс, адекватный текущему научно-техническому развитию общества и достигнутому уровню самопознания, познания окружающего мира. И этот комплекс должен быть инвариантным по отношению к вредным информационным воздействиям. Но, должен ли он быть таковым по отношению к новациям общественного интеллекта, - вот, думается, важнейший вопрос современности, определяющий, прежде всего, и объективно необходимую системную модернизацию.

Хорошо известно, что главным, основополагающим продуктом государства является «право». Следовательно системно-исторические исследования государства должны включать попутно и исследования «права», по крайней мере базовых установлений, определяющих основные конституционные положения. Значительные работы в этом плане, как и по истории государства, уже сделаны (ещё в прошлом веке) и уже обсуждается модернизация текущей правовой системы [21]. Научно полезный и ёмкий доклад в этом плане был сделан недавно хорошо известным ведущим ученым А.И. Субетто (см. видеозапись). Таким образом, видится необходимой не только активизация отечественного конституционного дискурса, но и общественно целесообразная, когнитивно-интеллектуальная организация ответственной академической работы по комплексному системному совершенствованию России и её Союзов. Великие знания, достигнутые к текущему периоду не только богатым опытом, но и научным самопознанием необходимо использовать в полной мере, на полноценную общественную модернизацию, назначенную всемерно возвышать как Россию так и её Союзы относительно окружающего мира, его опасностей. Определенные обобщения и предлождения в этом плане были сделаны на научно-философских конференциях в Беларуси и в ИПМ РАН им. М.В. Келдыша [8; 9; 22].

Литература

1. Краткий словарь по социологии / под общ. ред. Д.М. Гвишиани, Н.И. Лапина. Политиздат, 1988. 479 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3299541/ (дата обращения: 01.12.2020).

2. Вебер Макс. Власть и политика / пер. с нем. Б. М. Скуратова, А. Ф. Филиппова. Вступ. статья А. Ф. Филиппова. Комментарии Т. А. Дмитриева, А. Ф. Филиппова. М.: Рипол Классик, 2017. 432 с. URL: https://www.twirpx.com/file/3163663/ (дата обращения: 27.01.2021).

3. Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. Пер. с нем. Петроград: Наука и школа, 1923. 240 с. https://www.twirpx.com/file/1836053/

(дата обращения: 01.12.2020).

4. Васильев А.И. От возвышения самопознания к возвышению рациональной организованности // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.26914, 15.01.2021.

5. Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник. Вып. 12. РАН. ИНИОН. Отд. науч. сотрудничества; Отв. ред. В.И. Герасимов. М.: ИНИОН РАН, 2017: 1) Ч. 1. 984 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2432604/; 2) Ч. 3. 978 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2432605/ (дата обращения: 27.01.2021).

6. Модернизация России: условия, предпосылки, шансы. Сборник статей и материалов / под ред. В.Л. Иноземцевой. Вып. 2. М.: Центр исследований постиндустриального общества, 2009. 272 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1193986/ (дата обращения: 27.01.2021).

7. Инновационная модернизация России. Политологические очерки / под ред. Ю.А. Красина. М.: Институт социологии РАН, 2011. 253 с. URL: https://www.twirpx.com/file/497156/ (дата обращения: 27.01.2021).

8. Беларусь и Россия в европейском контексте: проблемы государственного управления процессом модернизации. Материалы международной научно-практической конференции, г. Минск, 20–21 октября 2011 г. / науч. ред. совет: А.А. Лазаревич [и др.]; Нац. акад. наук Беларуси, Ин-т философии. Минск: Право и экономика, 2012. 381 с. URL: https://www.twirpx.com/file/972448/ (дата обращения: 27.01.2021).

9. Интеллектуальная культура Беларуси: когнитивный и прогностический потенциал социально-философского знания : материалы Четвертой междунар. науч. конф. (14–15 ноября 2019 г.; г. Минск). В 2 т. / Ин-т философии НАН Беларуси; редкол. А. А. Лазаревич (пред.) [и др.]. Минск : Четыре четверти, 2019.

10. Развитие современной России: проблемы воспроизводства и созидания. Сборник научных трудов / под ред. Р.М. Нуреева, М.Л. Альпидовской. М.: Финансовый университет, 2015. 2242 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2543845/ (дата обращения: 27.01.2021).

11. Давыдов А.А. Модернизация России, полезный опыт Китая и теория сложных систем. «Social Evolution & History», 2010. URL: https://www.twirpx.com/file/332340/ (дата обращения: 27.01.2021).

12. Канарш Г.Ю. Советское общество как модернизационный проект // Философская мысль. 2017. № 6. С. 62-100. DOI: 10.25136/2409-8728.2017.6.19665. URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=19665 (дата обращения: 27.01.2021).

13. Канарш Г. Ю. Опыт и уроки советской модернизации. Часть I // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2016. № 2. URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2016/2/Kanarsh_Soviet-Modernization-1/ (дата обращения: 27.01.2021).

14. Канарш Г. Ю. Опыт и уроки советской модернизации. Часть II // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2016. № 3. URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2016/3/Kanarsh_Soviet-Modernization-2/ (дата обращения: 27.01.2021).

15. У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи. / сост. Э.Б. Корицкий Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. 336 с. URL: http://www.twirpx.com/file/670015/ (дата обращения: 21.02.2020).

16. Над этим размышляет история. Заметки к 20-тилетию с момента развала СССР / Гл. ред. Ли Шэньмин. Перевод: Ли Иньнан. Пекин: Издательство литературы общественных наук, 2012. 504 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1387662/ (дата обращения: 01.12.2020).

17. Афанасьев В.Г. Научное управление обществом: (Опыт системного исследования). 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1973. 391 с. URL: https://search.rsl.ru/ru/record/01007238585 (дата обращения: 21.02.2020).

18. Гринин Л.Е. Государство и исторический процесс. Эпоха формирования государства. Общий контекст социальной эволюции при образовании государства. М.: КомКнига, 2007. 272 с. URL: https://www.twirpx.com/file/713756/ (дата обращения: 21.02.2020).

19. Конфисахор А.Г. Психология власти. Питер, 2004. 235 с. URL: https://www.twirpx.com/file/364932/ (дата обращения: 21.02.2020).

20. Мухин М. «Почему распался СССР?» — пара слов о застое или что собственно «застоялось»? [Электр. ресурс] // Научно-публицистический журнал «Актуальная история». URL: http://actualhistory.ru/ussr-breakup-2 (дата обращения: 27.01.2021).

21. Международная научная конференция «Проблемы модернизации правовой системы российского общества» / сб. докладов : в 2 т. Т. 1. / Сиб. федер. ун-т, Юрид. ин-т ; редкол.: В.М. Шафиров (отв. ред.) [и др.]. Красноярск : Центр информации, 2011. 476 с.

https://www.twirpx.com/file/592157/ (дата обращения: 27.01.2021).

22. Лепский В.Е. Общественное участие в проектировании будущего в условиях цифровой реальности (кибернетика третьего порядка) [и др.] // Проектирование будущего. Проблемы цифровой реальности: труды 3-й Международной конференции (6-7 февраля 2020 г., Москва). М.: ИПМ им. М.В.Келдыша, 2020. С. 82-90. URL: https://keldysh.ru/future/2020/ (дата обращения: 28.01.2021).

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]