Нынешнее время напоминает Средневековье. С одной стороны, дальнейшее развитие производительных сил, технический прогресс. То есть данный этап капитализма с точки зрения классического «детерминизма» как бы оправдан. С другой – деградация культуры, фундаментальной науки (прежде всего в социальной и гуманитарной областях), образования, морали. Нельзя забывать и то, что общественные открытия и свершения имели место на восходящей стадии капитализма, а не в период современного упадка этого строя с точки зрения человеческой сущности.

Человечество к началу XXI века накопило громадный опыт, прежде всего, в сфере естественно-технических наук. Значительны продвижения в изучении ДНК, клетки, электромагнитного излучения, радиации, функционирования АЭС. Вероятно, если бы прогресс в этой области был на таком уровне в СССР, или, наоборот, сейчас сохранялась Советская власть, даже при всей бюрократичности и «техноцентризме», - такого коллапса, как сейчас, в области экологии не было. Ошибки советского времени в этой сфере во многом связаны не только с отсутствием безопасных технологий и парадигм социально-экономического развития, но и с тем, что еще даже 30-40 лет назад знания о глобальных угрозах человечеству были на значительно более низком уровне, чем сейчас.

В условиях капиталистического строя, ориентированного на прибыль, экологический прогресс (особенно по сравнению с прогрессом техническим) замедляется, игнорируется, или же наблюдается серьезное движение вспять (как в современной РФ).

Верное разрешение диалектических противоречий в конечном итоге приводит к прогрессу. Но, если субъект владеет диалектическим методом, это еще не значит, что он разрешает противоречия объективно правильно, то есть в интересах прогресса, в интересах большинства народа, в интересах человечества в целом. Все зависит от поставленной цели, принятой на вооружение идеологии, общественного строя, в интересах которого данные противоречия разрешаются.

Можно разрешать противоречия в узких, эгоистических, классовых интересах, задавая истории иной вектор развития. Это, опять-таки, в конечном счете приведет к негативным, а может быть, и непоправимым последствиям для мира в целом. Но на конкретном этапе, в относительно локальном промежутке времени такое разрешение противоречий допустимо; оно не «наткнется» на непреодолимую преграду и не приведет к катастрофическим последствиям (что и делается в развитых капиталистических странах).

Таким образом, диалектика не есть универсальное средство, волшебный ключ к всеобщему благоденствию. Знание, владение и применение этого метода не означает автоматического снятия негативных сторон противоречия. Материалистичность диалектики заключается, в том числе, в том, что ее применяют люди со своими социальными мотивами и потребностями. И в силу классовых, социальных, личностных целей и задач противоречия могут разрешаться, как в одну, так и в другую сторону.

В физических и природных процессах противоположности во многих ипостасях подразумевают друг друга, не существуя по отдельности. Противоречие может существовать перманентно (нейтроны-протоны и т.д.). Более того, без этого противоречия, вне его сами явления и процессы существовать не будут [2, С.58-95]. В общественных явлениях, в социальной материи диалектика разворачивается в других категориальных измерениях.

В общественном бытии противоречия, противоположности нередко имеют антагонистический характер. Они неравнозначны и не имеют одинаково необходимое значение для развития. Существование противоположностей, антагонизмов мешает, сдерживает процесс развития; придает ему мутационные сущностные черты и формы. Кроме того, снятие противоречия по «отрицательному» типу, то есть победа реакционной, исторически отжившей тенденции также приводит к частичному или полному регрессу, замедлению и (или) деформации развития.

Означает ли это, что победа «правильной», позитивной тенденции ведет к будущему торжеству непротиворечивости? Нет. И при победе прогрессивных тенденций противоречия иного порядка сохранятся.

Диалектика не подразумевает, что любые противоречия в явлении, процессе, индивиде обязательно взаимно детерминированы и «жить друг без друга не могут». Противоречия могут быть формально логическими, не вытекающими друг из друга, взаимно недетерминированные. (Например, человек-труженик, но скупой; добрый, но не умеющий контролировать свои эмоции; хороший работник, но мерзкий человек. Здесь одно противоположное свойство личности не вытекает из другого в отличие от, например, мягкотелости как продолжения доброты; стеснительности как абсолютизации скромности).

Коренное отличие диалектики от формальной логики, а точнее – от метафизики заключено в ином. Для метафизика вопрос стоит «или-или»; он выпячивает одну из сторон какого-либо явления и отсекает, затушевывает, не видит (сознательно или нет) другую сторону. Диалектик же не говорит, что эти антагонизмы «хороши», «естественны», «дополняют друг друга» - он учитывает, рассматривает, анализирует их. Удерживает эти противоречия в своем мышлении в качестве объективной реальности, которую можно и нужно преобразовывать, снимать антагонизмы, но ни в коем случае не отсекать их в анализе, пока они существуют материально.

Материальной обстановкой, общественным бытием детерминируются и гальванизируются не только прогрессивные, но и реакционные идеи. И эти идеи, используя примитивизм, пласты интеллектуальной и духовной беспомощности, неразвитости масс, ориентируясь на реакционные слои, применяя обман и насилие, насаждаются правящими классами, материализуются в социальном бытии, становясь его неотъемлемой составляющей и генерируя тем самым новые реакционные идеи; укрепляя, усиливая социальную, научную отсталость людей.

Несомненно, в конечном итоге любая идея, любой шаг «вождя» обуславливаются эпохой. Но «поле» объективной действительности достаточно широко. Поэтому и роль руководящей личности оказывается чрезвычайно важной (особенно в кризисные, переломные моменты истории). Так, реформы Н. Хрущева и М. Горбачева детерминировались реальностью, но эта была не стопроцентная обусловленность. Продолжение старого курса не натыкалось на какую-либо непреодолимую преграду. А формы и методы этих преобразований тем более имели мало общего с «провиденциализмом». Особенно это замечание применимо к недемократическим обществам.

В свое время Грамши, целенаправленно занимавшийся вопросом соотношения базиса и надстройки, отмечал, что идеология сама по себе не вытекает из базиса, а верно или неверно формулируется политическими лидерами, исходя, в том числе, из их психологических, личностных особенностей, политических амбиций. Нельзя любую политическую борьбу, идейную позицию объяснять материальными причинами [3, С.59, 99-100, 134]. Усматривать в любой (прогрессивной или реакционной) деятельности того или иного лидера «железную» историческую необходимость есть материализм неразвитый, неполный, догматичный, «глупый» (В.И. Ленин); каутскианско-плехановского разлива.

Э.В. Ильенков актуализировал ленинское представление о том, что диалектика, логика и теория познания – суть одно и то же. «Логика как философская наука о мышлении и понимается Лениным как учение о тех объективных (не зависящих ни от воли, ни от сознания человека) всеобщих и необходимых законах, которым подчиняется одинаково как развитие природы и общества, так и развитие всего совокупного знания человечества, а не только мышление, понимаемое как субъективно-психологический процесс, совершающийся в глубинах мозга и психики, ибо специфические законы мышления исследуются вовсе не в философии, не в диалектике, а в психологии, физиологии высшей нервной деятельности т.д. Эти всеобщие законы действуют в познании с силой объективной необходимости, отдаем ли мы себе отчет в этом или нет, пробивают себе в конечном счете дорогу и в индивидуальном мышлении. Поэтому законы мышления в пределе, в тенденции и совпадают с законами развития вообще, а логика и теория познания – с теорией развития. Логика же по Богданову (Маху, Карнапу, Попперу), есть отображение субъективных «приемов», «способов», «правил», сознательно применяемых мышлением, не отдающим себе научного отчета в тех глубинных закономерностях, которые лежат в основе познания» [4, С.301].

Одновременно он неоднократно подчеркивает, что «всеобщие законы … будучи осознанными, одинаково управляют «движением и объективной реальности, и субъективно-человеческой деятельности». При этом тут же автор признает, что «мышление как особый процесс, обладающий специфически отличающими его от движения объективной реальности чертами, т.е. как одна из психофизиологических способностей человеческого индивидуума, подлежит, разумеется, самому тщательному изучению в психологии, физиологии высшей нервной деятельности, но не в логике» [5, С.390-391].

Из контекста рассуждений Э.В. Ильенкова вытекает, что, во-первых, хотя он и признает специфику мышления как такового, он не придает ему самоценного, существенного значения в рамках формирования субъективной диалектики, в рамках построения диалектической логики в целом; а во-вторых, - по сути, нивелирует разницу между законами природного, общественного развития и законами диалектического отражения этого развития в умах людей.

 В.И. Ленин отмечал: «Логика есть учение не о внешних формах мышления, а о законах развития «всех материальных, природных и духовных вещей», т. е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т. е. итог, сумма, вывод истории познания мира» [7. С.84]. «Логика есть учение о познании. Есть теория познания. Познание есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов etc., каковые понятия, законы etc. (мышление, наука = «логическая идея») и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы. Тут действительно, объективно три члена: 1) природа; 2) познание человека, = мозг человека (как высший продукт той же природы) и 3) форма отражения природы в познании человека, эта форма и есть понятия, законы, категории etc. (курсив мой – С.Ч.)» [7, С.163-164].

То есть логика не является специфическим учением о мышлении; но, так как это учение о познании, а познание в рамках логического невозможно без мышления, которое, в свою очередь, теряет смысл в том числе без «субъективных» приемов, способов и правил мышления, Ленин специально выделяет мозг как одну из составляющих познания.

Ильенков делал акцент на том, что логика – это «не только» психология, приемы и способы мышления. Но, одновременно, нельзя упускать из виду, что логика включает в себя субъективное мышление, которое в целом не занимает, конечно, главенствующего положения в материалистической диалектике, но принижение его роли также недопустимо.

Теперь рассмотрим вопрос о тождестве законов бытия и мышления. Рассуждая об универсальности законов логики как учения о развитии, как объективных процессов, так и теории познания, Ленин никогда не писал, что эти законы тождественны. Наоборот, он неоднократно подчеркивал различия между объективной реальностью и нашими представлениями о ней. «Предметы наших представлений отличаются от наших представлений, вещь в себе отличается от вещи для нас, ибо последняя – только часть или одна из сторон первой, как сам человек – лишь одна частичка отражаемой в его представлениях природы (курсив мой – С.Ч.)». «Человек не может охватить=отразить-отобразить природы всей, полностью, ее «непосредственной цельности», он может лишь вечно приближаться к этому, создавая абстракции, понятия, законы, научную картину мира и т.д. и т.п.» [6, С.119; 7, С.164].

Э.В. Ильенков отмечает, что «законы мышления в пределе, в тенденции и совпадают с законами развития вообще, а логика и теория познания – с теорией развития». Но эти «предел и тенденция» есть определенный идеал, некий абсолют, к которому мышление, познание могут и должны стремиться, сделали колоссальные успехи на этом пути, значительно к нему приблизились, но не слились с ним, не достигли его. И вряд ли, исходя из опыта всей человеческой истории, подобное произойдет в обозримом будущем. И не ясно, произойдет ли вообще.

Нельзя отождествлять объективную диалектику процессов в мире и диалектику мышления. Диалектика мышления должна адекватно отражать, раскрывать диалектику объективного мира с тем, чтобы наше мышление максимально полно анализировало процессы, происходящие в человеке, обществе, природе. В таком контексте, рассуждая об объективной и субъективной диалектике, можно говорить о максимальном (насколько это возможно) совпадении, приближении результатов второй к первой. «Фактически каждое мысленное отображение мировой системы остается ограниченным, объективно – историческими условиями, субъективно – физическими и духовными особенностями его автора (курсив мой – С.Ч.)» [16, C.32].

И дело заключается не только в ограниченности человеческого мышления, в отставании общественного сознания от общественного бытия. Мышление, несомненно, имеет свою специфику. Иначе бы люди просто копировали в своем познании окружающий мир, механически отражали его - и все: то есть не могли ничего объяснить и изменить. Логика здесь проста. Если мышление будет двигаться исключительно по орбите природных и исторических явлений, оно никогда не выйдет за рамки этой орбиты, никогда не перейдет от «явлений», к «вещам в себе». Ибо оно будет только отражать объективную действительность наподобие копирования попугаем человека, а не осмысливать и преобразовывать ее.

Для осмысления нужно выйти за рамки объективных процессов, возвыситься над ними. А значит, необходимы иной понятийный аппарат, иное приближение и раскрытие, иные действия. В противном случае вещи и процессы сами бы «раскрывали» и «анализировали» себя; «являли» и «выводили» нам законы собственного развития.

Мыслительные операции и действия не могут быть тождественны действиям электронов и протонов, льва и зайца, реакциям кальция и натрия и т.п. Они относятся к иной логической категории, связанной с вершиной эволюции всего живого; к качественно другой материи, способной создавать идеальное. И когда Э.В. Ильенков считает специфику мыслительных операций чем-то чисто техническим, второстепенным, побочным, вспомогательным по отношению к диалектике мышления («философию как науку никогда особенно не интересовала «личностная обращенность мозговых нейродинамических процессов» [5, C.396]), то он в определенной мере впадает в другую крайность.

Педалирование логических понятий и приемов в ущерб детерминированности познания бытием, вне глубинных закономерностей, которые лежат в основе познания, «чистое мышление» - голый субъективизм и идеализм. Но и индивидуальные особенности мышления, психики людей, физиологические особенности и возможности их мозга принижать, сбрасывать со счетов тоже нельзя. Функции, способности человеческого мозга, мозга каждого конкретного индивида играют огромную роль в мышлении. Процесс, происходящий в нашем мозге, детерминирован извне; но и специфика самого мозга накладывает на этот процесс значительный отпечаток. «Нельзя забывать, что общественное мышление воплощается не только в телевизионных башнях, клубах, храмах и статуях или книгах. Оно воплощается и в «церебральных структурах» людей особого типа…» [11, С.141].

Наверное, более точным и глубоким является следующее определение Э.В. Ильенкова. «Диалектика – это «наука о законах превращения действительности в мысль (т.е. о законах познания, о законах высшей формы отражения), а мысли – в действительность, т.е. о законах практической реализации понятий, теоретических представлений – в естественно-природном материале и в истории.) (Курсив мой – С.Ч.)» [4, С.314]. То есть диалектическая логика — это законы и способы соединения, взаимоперехода между человеком и окружающим его миром.

Диалектический процесс, что в окружающем мире, что в диалектической логике един. Един в том смысле, что он диалектический. Но в каждой науке должен быть разработан свой диалектический метод, своя материалистическая диалектика. Это замечание всецело относимо и к гносеологии. Субъективная диалектика (диалектика мышления) сложнее, глубже, целенаправленнее, чем аналогичные материальные процессы.

Коммунизм как общество тотального разотчуждения на базе высочайшего научно-технического прогресса, отсутствия разделения труда и социального неравенства предполагает новый, значительно более совершенный во всех отношениях общественный строй. Но коммунизм не есть некий абсолют, идеал, «конец истории». В этой связи совсем не случайно высказывание Энгельса о том, что коммунизм не доктрина, а движение; что он исходит не из принципов, а из фактов [17, С.281]. «Коммунизм, - писал Маркс, - есть позиция как отрицание отрицания, поэтому он является действительным для ближайшего этапа исторического развития, необходимым моментом эмансипации и обратного отвоевания человека … Но как таковой коммунизм не есть цель человеческого развития, форма человеческого общества». [12, С.127].

 При нем, конечно, будет значительно меньше общественных пороков, чем при социализме, а тем более – при капитализме; он избавит человечество от проблем, связанных с классовыми обществами вообще. Однако это не означает, что в нем не останется недостатков и противоречий. Отсутствие противоречий – это конец диалектики и смерть общества. Развитие объективно и необходимо.

Останутся и появятся новые проблемы общественного управления и самоуправления, экономического, научно-технического, экологического развития. Человечество вряд ли познает все законы развития Вселенной, избавится от всех болезней, а все люди вряд ли приобретут масштабы их великих предшественников и современников. Останутся противоречия между людьми на основе их физиологических, психологических особенностей; творческой, социальной, политической специфики личности, социальных групп. Полностью не исчезнут злость, зависть, лицемерие, предательство, подлость, преступления, глупость и проч. Сохранится различный вклад людей в общественное производство, их личное неравенство. Но коммунизм позволит двигаться дальше, решать эти и другие проблемы. Только время, только реальное развитие покажет, насколько каждый индивид и общество в целом способны к саморазотчуждению, когда для этого созданы все условия. «…Только борьба, - подчеркивал Ленин, - решит, насколько нам удастся (в последнем счете) продвинуться вперед, какую часть необъятно высокой задачи мы выполним, какую часть наших побед закрепим за собой» [9, С.145].

Рассматривать коммунизм как некое совершенство и, соответственно, полностью готовые «кирпичи», из которых он складывается, — значит не только впадать в иллюзию, в идеалистический тупик наподобие построений социалистов-утопистов. Подобный взгляд препятствует реальной пошаговой трансформации социалистического общества в коммунистическое на основе зрелости первого. С одной стороны, коммунизм — это скачок в «царство свободы». С другой – как и построение социализма – это длительный процесс. И не может быть одномоментного «прыжка» в коммунизм. Вхождение в него будет не событием, а процессом, растянутым во времени. [14, С.571].

Зрелый, построенный социализм есть и предпосылка, и начало коммунистического общества. Ждать же некой абстракции, идеала (когда производительные силы и общественное сознание достигнут своего определенного максимума), означает не переходить к коммунизму никогда. Оставаться на «переправе», в социализме, что, как показывает практика прошедшего столетия, неминуемо ведет к реставрации.

В «вечном» споре большевиков и меньшевиков первые оказались исторически правы, так как нереально осуществление одновременно всех условий для перехода к новому обществу. Ряд условий, элементов, предпосылок можно достроить в процессе созидания нового строя [10, С.378-382]. Понятие зрелости строя тоже диалектично. Совершенный, зрелый коммунизм – это построенное коммунистическое общество. Поэтому чтобы все его характеристики были раскрыты в полном объеме, к нему необходимо переходить, его нужно строить. Абсолютизировать предпосылки коммунизма – значит, в некотором роде, обеднять, выхолащивать сам коммунизм. Совершенные, «законченные» предпосылки по многим характеристикам, по сути, тождественны коммунистическому обществу как таковому. В чем тогда заключен смысл коммунизма: в статичном счастье, в «земном рае»?!

Марксизм обуславливает падение капитализма несоответствием между производительными силами и производственными отношениями. Но современный капитализм по-прежнему способен развивать производительные силы, уйти от абсолютной нищеты. Теперь пролетарий не должен «под угрозой гибели» совершать социалистическую революцию. Но за уход от непосредственных ударов революции, за продолжение своего существования капитализм заставил нас заплатить страшную цену: мир приближается к грани духовно-нравственного и экологического уничтожения. «Ультраимпериализм» К. Каутского действительно был, а затем перерос в сегодняшний постиндустриальный глобализм…

В марксизме в значительной мере преувеличены разумность, сознательность народных масс; осознание ими своих коренных, истинных интересов; становление «вещей для себя». Комфорт, созданный капитализмом в развитых и среднеразвитых странах со второй половины двадцатого века для большинства населения, оказался достаточным для не только и не столько примирения обывателя (то есть абсолютного большинства, в том числе самых что ни на есть трудящихся слоев) с действительностью, но и для одобрения этой действительности (пускай, и с критикой отдельных, частных элементов), «вписанности» в ее реалии.

Получается, весь многовековой гигантский протест для большинства народа означал только борьбу за минимальное (или среднее) материальное благополучие; минимальные (или средний) уровень культуры, образования и медицины; эмансипацию от наиболее тяжких форм эксплуатации. По существу, поставлен на новый уровень лозунг римских бедняков: «Хлеба и зрелищ!». Это предел для обывателя-мещанина, мелкого буржуа (по сути, а не классовой принадлежности), мышление которого не выходит за рамки судьбы его самого и собственной семьи.

В марксизме же материальная сторона – основа жизни, но на этой основе человек преодолевает отчуждение всяких форм и видов и становится собственно Человеком. Вероятно, произошла переоценка уровня человеческого сознания, его интеллектуальных и нравственных созидающих сил не в ракурсе движения по пути научно-технического прогресса, а в плане генезиса аутентично человеческой личности, подлинно человеческой жизни.

 «Пролетариату нечего терять, кроме собственных цепей». Но теперь для большинства есть, что терять. И это «что», пусть небольшое и примитивное, в значительное мере лишенное духовности, осязаемо и материализовано. «Синица в руке». А «журавль» - это борьба с неизвестным концом, лишения, отсутствие этого минимального (а нередко и приемлемого) комфорта. Может быть, в природе большинства людей нет стремления к «выпрямлению» (А.В. Луначарский), к полноценно человеческой жизни. Хорошо, удобно и достаточно находиться на первой стадии человеческого развития (независимо от того, на какой ступеньке этой стадии находится тот или иной субъект), оставаясь человеком неполным, а точнее, - неполноценным. Что-то от животного, что-то от машины, что-то от собственно человека.

Аналогично с нравственностью. Большинство людей с достаточно высокими моральными качествами и ориентирами (о других не стоит и рассуждать) остаются лишь на первой ступени нравственного развития (наподобие христианской морали). Но пойти дальше, приблизиться к моральному уровню Ленина, Н. Островского, Че Гевары и др. они не способны. Данные размышления не есть согласие с позицией Шопенгауэра, Ницше и др., кто рассматривает консервативные, недочеловеческие свойства людей вечными и неизменными. И выдвигают на основании этого элитарные, диктаторские проекты социального устройства; оправдывая насилие над массами и, одновременно, гальванизируя отрицательный потенциал народа; не давая ему развиваться в человеческом направлении, а, наоборот, продвигая его в сторону от Человека. Не есть поддержка ревизионистов всех мастей, усматривающих в «совершенном», постиндустриальном капитализме «общество всеобщего благоденствия».

Человек в массе своей несовершенен и еще долго будет несовершенен. Но он может двигаться от человека простейшего к собственно человеку; преодолевать свои животные и примитивные человеческие инстинкты и эмоции; развиваться, как человечество в целом (в рамках филогенеза и онтогенеза). Даже ослабление отчуждения при раннем социализме со всеми его издержками и противоречиями это наглядно подтвердило. Другое дело, что «очеловечивание» индивида – процесс намного более длительный, нелинейный и сложный, нежели это представлялось в марксизме и гуманизме в целом.

С одной стороны, бытие и воспитание имеют колоссальное значение в формировании человеческой личности. При этом многие недостатки советских граждан – результат сохранения в общественных отношениях, а, следовательно, и в общественном и индивидуальном сознании капиталистических пережитков, а также их возрождение в новых исторических условиях (сохранения товарно-денежных отношений, классового деления общества, ведущей роли бюрократии и т.п.)

С другой стороны, даже кардинально иные общественные условия накладывались и накладываются на многовековые привычки и традиции, которые несут определенный положительный заряд, но одновременно – гигантский потенциал консерватизма и косности. Общественное бытие определяет общественное сознание, ведет его за собой. Но масштабы отставания сознания не были до конца предвидены и осмыслены.

Значительно преувеличены созидательные возможности человека, его сознательность в смысле выхода за рамки «предыстории». Это стало видно, когда общественные отношения изменились, а большинство людей не стало расти интеллектуально и нравственно (или росло недостаточно). В частности, свободное время использовалось потребительски, праздно.

До конца не изучено, как индивидуальный организм аккумулирует и преломляет внешнюю, социальную информацию, а также роль темперамента и инстинктов. Если бы было иначе, то все люди близкого социального происхождения в рамках одного воспитания и образования имели бы сходные идейные позиции. В целом еще крайне недостаточно исследовано психическое в человеке, через которое соединяются биологическое и социальное. Конечно, А.Н. Леонтьев и другие выдающиеся психологи показали ведущую роль деятельности в этом процессе. Но опять-таки пока не открыты (насколько, конечно, вообще это возможно) общие закономерности функционирования человеческой психики, и то, как в зависимости от генетической предрасположенности, собственного генома, темперамента человек индивидуально воспринимает, впитывает в себя знания и воспитание. Также не ясен механизм консервации сознания, пределы среднестатистического роста сознательности, а значит – детерминированность скачка в «царство свободы». Насколько этот скачок адекватен мировоззрению большинства людей; их стремлениям, потребностям, мышлению.

По существу, человечество еще никогда не выходило за рамки предыстории (даже при социализме как переходном и противоречивом этапе развития). Соответственно, и общественное сознание не могло выйти за рамки данного бытия. Люди совершали и совершают открытия, изобретения, совершенствуя капиталистическую систему, не выходя теоретически, интеллектуально за ее рамки. Даже лучшие умы, достигшие выдающихся успехов, в том числе в общественных, философских областях, не имели не то что реальных представлений об обществе социальной справедливости, но даже не хотели, не мыслили «покидать» капитализм. Более того, абсолютное большинство коммунистов XX века, честных и искренних, до конца, диалектически, масштабно не понимали всей сущности коммунистического общества и всей необходимости перехода к нему через социализм.

Идейность, высокие нравственные принципы, подлинное разотчуждение возможны только при построенном, завершенном социализме. Опыт «реального социализма» в разных странах и разных оттенков наглядно это продемонстрировал. При капитализме и раннем социализме быть «выпрямленным» человеком способны лишь лучшие представители, авангард общества.

Чтобы идеи человеческой подлинности овладели массами, необходимо не частичное, а кардинальное изменение общественных отношений, то есть ликвидация всего того, что осталось, выражаясь словами Ильенкова, от «мира частной собственности». Ибо рудименты того мира перманентно гальванизируют и соединяются с низкой культурой, образованием, привычками, стереотипами, наследственностью, предрассудками, верованиями. Отношения разделения, «частности» человеческого бытия, социального неравенства сохраняются и даже воспроизводятся (пусть, и в ином, нежели при капитализме качестве).

Однако отсутствие коммунистической идейности, коммунистического миропонимания, духовной человеческой цельности, широкого интеллектуального кругозора, собственно человеческих качеств и свойств у большинства народа и не позволило (помимо ошибок правящей партии, капиталистического давления извне, недостаточной развитости производительных сил и нехватки ресурсов) «достроить» «реальный социализм» и перейти к становлению коммунизма.

Общественная собственность, общество как единый хозяйственный и социальный механизм изначально и перманентно требуют высокого уровня солидарности и общности людей, так как вне этих качеств всякое обобществление превращается в государственную собственность и поддерживается директивно-репрессивными методами, сохраняя отчуждение в массах. При строительстве нового общества нужно выйти не только за рамки капитализма, но и всей практики и идеологии предыстории человечества. Относительную социальную стабильность и материальное благополучие в наше время могут дать и передовой, развитый капитализм, и всевозможные «социализмы» диктаторского и даже фашистского типа. Социализм, коммунизм – это принципиальное иное общественное мироустройство, главная цель которого раскрыть в человеке собственно человека; а материальное благополучие является лишь одним из средств достижения обозначенной цели. Сводить социализм только к высокому уровню социальной защищенности трудящихся, «социальности» государства в целом, – значит не понимать его предназначения как средства перехода к коммунизму; останавливаться на минимальном уровне социального творчества людей и незначительной степени их разотчуждения; обеднять, разбазаривать громадный гуманистический потенциал коммунизма.

И здесь возникает дилемма, пока еще не преодоленная марксистской методологией и социалистической практикой. Строить коммунизм необходимо научиться из «капиталистических кирпичей», ибо иного фундамента социализм просто не имеет. [8, С.59-60]. Но это одновременно крайне опасно, именно потому, что капиталистические элементы, механизмы; капиталистическое материальное и духовное наследие при их неправильном использовании способны повернуть историю вспять [15, С.427-431, 480, 509-513; 1, С.106-113].

Вопреки прогнозу Маркса, социализм победил в отсталых (Монголия, Албания, Китай) или среднеразвитых с серьезными пережитками отсталости странах (Россия). (Исключение составляют, пожалуй, лишь ГДР и Чехословакия). И все эти страны уже на стадии раннего социализма добились значительного роста производительности труда, благосостояния граждан, уровня жизни даже при тех страшных потрясениях, которые им приходилось преодолевать (Гражданская и Великая Отечественная войны в СССР, «контрас» в Никарагуа, американская агрессия во Вьетнаме, экономическая блокада Кубы).

Это ключевой апробированный на практике тезис в защиту социализма как более передового экономического строя по сравнению с капитализмом. Защиту, конечно, не абсолютную, так как, во-первых, мы видели существенные экономические издержки раннего социализма, которые определялись, в первую очередь, его незрелостью; сохранением значительного «массива», унаследованного от «мира частной собственности». Но одновременно они определялись ошибками руководства и масс, неполнотой и отсутствием должного развития марксистской политэкономии.

Во-вторых, мы никогда еще не видели зрелую, законченную экономическую модель нового общества – коммунизм (или, по крайней мере, зрелый социализм). Только тогда можно будет ответить на вопрос, который еще в 1926г. поставил Троцкий: если социализм не может обеспечить более высокий уровень материального производства, значит «мы пришли слишком рано» [13, С.531-532]. Применительно к нынешней эпохе это будет звучать следующим образом: если коммунизм не может дать людям большего благополучия, чем разрушительный по своей сути капитализм, значит, придется пересматривать социально-экономическую модель нового строя, сохранив при этом его коммунистичность. Ибо даже самый современный и передовой капитализм в потенциале для планеты в целом – варварство или гибель.

Социализм способен при аналогичных материальных предпосылках дать более высокий уровень жизни и большую производительность труда. А его социальная политика более прогрессивна, а во многих аспектах более успешна, чем социальная политика даже в развитых капстранах. Однако дать материальное благосостояние, сравнимое с наиболее экономически развитыми странами капитализма, он может, только накопив материальные предпосылки такого благосостояния. Что в условиях новизны поставленных задач, бешеного противоборства со стороны империализма, отсталости массового сознания (в целом) может занимать целую историческую эпоху.

1. Бурик М. О проблеме обобществления труда // Наш Ильенков: Учиться мыслить смолоду. М.: ЛЕНАНД, 2016.
2. Вудс А., Грант Т. Бунтующий разум: марксистская философия и современная наука. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация»,2015.
3. Грамши А. Избранные произведения. Т.3. М.: Издательство Иностранной литературы,1959.
4. Ильенков Э. В. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. М.: Издательство ЛКИ, 2010.
5. Ильенков Э. В. Философия и культура. М.- Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК»,2010.
6. Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.18. М.: Политиздат,1968
7. Ленин В. И. Философские тетради // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.29. М.: Политиздат,1969
8. Ленин В. И. Успехи и трудности Советской власти // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.38. М.: Политиздат,1969
9. Ленин В. И. К четырехлетней годовщине Октябрьской революции // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.44. М.: Политиздат,1970
10. Ленин В. И. О нашей революции // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-ое. Т.45. М.: Политиздат,1970
11. Лифшиц Мих. Об идеальном и реальном // Вопросы философии. 1984. №10.
12. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.42. М.: Политиздат,1974
13. Пятнадцатая конференция Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). 26 октября-3 ноября 1926г. Стеногр. отчет. М.-Л.,1927.
14. Сталин И. В. Беседа по вопросам политической экономии // Сталин И. В. Соч. Т.18. Тверь: «Союз», 2006
15. Че Гевара Э. Статьи, выступления, письма. М.: Культурная Революция, 2006.
16. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М.: Политиздат,1988.
17. Энгельс Ф. Коммунисты и Карл Гейнцен // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.4. М.: Политиздат,1955

«Свободная мысль», № 3/2018