Аннотация: статья посвящена проблеме выбора современного мировоззрения, специфике его основы, берущей начало в эру «длинного» Просвещения, и возникающих перед обществом, в этой связи, угроз.

… Беспокойное желанье
Вместе с богом – в вышине.
А. Блок, 1901

Кризис мировоззрения, идейная неопределенность и этический релятивизм – глобальная тенденция современности. Распространяясь по всему миру, она несет в себе очевидные негативные последствия для любого общества. Вместе с тем, не только проявление, но и социальная значимость этой тенденции различна в той или иной культурно-исторической среде. Так, если в западном обществе доминирующим социальным регулятором является закон, на востоке его место занимает традиция. Культурно-исторические условия формирования российского социума равно отводят, как «писанию» - официальной нормативной базе, так и «преданию» - совокупности традиционных этических норм, второстепенную роль. На первое место здесь выступает идейное ядро, за которым просматривается та или иная мировоззренческая конструкция. Это обстоятельство позволяет охарактеризовать российское общество как идеократическое, что в свою очередь делает его более уязвимым к мировоззренческой дезориентации и идеологическому вакууму.

Изрядное разнообразие мировоззренческих систем, сложившихся за время существования человека, сводится всего к нескольким историческим типам, преобладавшим в ту или иную эпоху. Определяющим данную типологию является статус реальности, вернее того, чему присваивается статус объективной реальности по преимуществу (in commodo). В основе этого присвоения лежит принцип принимаемый априори, на веру, соответственно уровню развития цивилизации. Как только человечество вышло из колыбели родо-племенных отношений, освободившись от уютной пелены первичного мифа, утверждается религиозное мировоззрение, тесно связанное с традиционным общественным укладом. В последующем, на протяжении полутора десятка веков, за реальность принималась трансцендентная человеку метафизическая сущность, по мере удаления от которой умалялась реальность того или иного нечто. Именно это обстоятельство сформировало важнейшие черты средневекового мировосприятия: универсализм, «естественный» символизм¹ и тотальную иерархичность. Одновременно, средневековью свойственно отсутствие качественного разрыва между метафизической и физической действительностью. В рамках этого мировидения отмечается лишь большая или меньшая – количественная разница между существующими феноменами, которая в свою очередь обретает разную степень достоинства и ценностной определенности. Известный отечественный медиевист П. Бицилли, описывая средневековую психологию, лежащую в основе ее культуры, буквально утверждает, что в ней: «Духовное и материальное не разнородны: духовное только выше, достойней, благородней материального» [1].

Отмеченное в отношении целостного мироздания также справедливо и в отношении человеческого состава. Так, считалось, что телесность обладает меньшей реальностью и самостоятельностью, нежели мир духовный. «Кто болен духом и здоров телом, не обладает истинным здравием. Такое здоровье – кажущееся…» [2]. Ренессанс существенно изменил мировосприятие европейцев, подготовив почву для переосмысления понятия реальности, произведенного творцами Просвещения. Именно просветители XVII-XVIII вв. произведут радикальный переворот основ мировоззрения, когда духовное было поставлено в производное положение от физического. Вполне характерен пример с телесностью человека. С легкой руки Дж. Локка (1632—1704) и Ж. Руссо (1712—1778) в общественном сознании утверждается противоположная, упоминавшейся по материалам средневековой культуры, максима: «В здоровом теле — здоровый дух».  Вырванной из контекста и переиначенной латинской цитате: Надо молить богов, чтоб дух здоровый был в теле здоровом (Orandum est, ut sit mens sana in corpore sano), восходящей к римской пословице, было сознательно присвоено полярное исходному значение. В последующем немецкая классическая философия в лице И. Канта (1724-1804) окончательно фиксирует свершившийся переворот в понимании реальности, которая из мира духовного оборачивается миром физическим. Следствием онтологического переворота стали торжество рационализма в гносеологии и гуманизма в этике при последовательной смене эстетической составляющей.

Для нашего изложения важны два последовательных вывода. Во-первых, с позиции мировоззренческой аксиоматики эпоха Просвещения, давшая старт новому времени, отнюдь не завершается концом XVIII века, но перешагнула в ХХI век. Более того, именно она в когнитивном аспекте служит демаркационной границей современности, отделяющей ее от других типов познавательной активности человека. Другими словами, эра Просвещения и заложенный ею мировоззренческий фундамент сохранил свою актуальность до настоящего времени. Во-вторых, следует признать не только производность, но диаметральную противоположность в оценке реальности в картине мира Просвещения и средневековой традиции. Диалектическая логика позволяет различить неоднородность противоположности, определяющей и опосредующей нечто благодаря двум моментам. Суть этих моментов саморазвития нечто в последовательном отрицании — первое отрицание сменяется затем вторым или отрицательным отрицательного. Отрицательное отрицательного есть таким образом утверждение и третье, определяемое в «Науке логики» следующим образом: «…третье есть непосредственное, но непосредственное благодаря снятию опосредования, простое через снятие различия, положительное через снятие отрицательного, понятие, реализовавшее себя через инобытие, слившееся с собой через снятие этой реальности и восстановившее свою абсолютную реальность, свое простое соотношение с собой» [3].

Эпоха Просвещения, противопоставившая религиозному мировоззрению собственное понимание реальности, закономерно вступила в стадию самоотрицания. На наших глазах происходит возвращение «на круги своя» на новом уровне становления цивилизации. Одним из свидетельств чего стал подъем религиозных движений по всему миру. Например, в США ежегодно возникает более тысячи церквей, число религиозных конфессий удвоилось за последние тридцать пять лет с 800 до 1600, а рост объема продаж религиозной литературы с 1991 по 1997 г. составил 150% в сравнении с 35% в других отраслях книгоиздания. Это позволило Джону Нейсбиту заявить, что современная Америка переживает настоящее религиозное возрождение [4].

Однако важны не только мегатренды, отражающие глубокие общественные изменения post factum. Зачастую именно малые социальные перемены - микротенденции оказываются наиболее показательными, обладающими особой прогностической ценностью. М. Дж. Пенн справедливо отмечает: «Все движения зарождаются в небольших группах людей, преданных идее, страстно увлеченных ею… Скрытые микротенденции могут быть причиной изменений в мире, ибо в них заключена магия 1-процентного порогового значения». При этом, тенденция не обязательно должна доходить до этого порогового значения, чтобы быть признанной и «заключать в себе высокий потенциал воздействия на общество» [5]. Примером одной из таких микротенденций в отечественной интеллектуальной среде, служит «небополитика». Предложенная Клубом военного института иностранных языков (ВИИЯ) она была определена как военно-политическая доктрина и теоретическая основа конструирования будущего. В ее контексте проблема формирования общей идейной платформы в условиях многоконфессионального, полиэтнического, крайне поляризованного идеологически российского общества, решается на путях общей этики, обращенной к традиционным ценностным основаниям. Из пяти базовых принципов предложенной этической системы — четыре относятся собственно к социальной сфере, тогда как итоговое положение заключено в следующем принципе: «Духовное выше материального». Безотносительно к пониманию духовного, которое, очевидно, отличается от исключительно богословского толкования в границах религиозного мировоззрения, этот пример демонстрирует радикальный разворот в понимании реальности и всей онтологии нового времени на 180 градусов. Характерно и использованное авторами понятия «выше». Родственное схоластическим рассуждениям о разном достоинстве элементов окружающего мира, оно в былые времена распространялось на весь универсум от натурфилософских первостихий до конкретных биологических видов.

Таким образом, становится очевидным, что эра Просвещения, сохранив свою актуальность в качестве мировоззренческого фундамента современности, вступила в стадию самоотрицания или «второго отрицания», пользуясь терминологией Г. Гегеля. На этом пути ее ожидают две главные опасности, метафорой которых служат, выбранные нами в заглавии, легендарные чудовища. Возвращение домой, на Итаку - прообраз странствий человеческого разума по безбрежному океану действительности. Угроза, олицетворяемая Харибдой, риск быть увлеченным в глубины прошлого — архаизация сознания и общественных институтов - это фундаментализм, будь то религиозный, этно-национальный или социоцентрический. Отрицая традицию, исключая весь опыт исторического развития той или иной общности, фундаментализм конструирует квазиархаику, лишенную творческого потенциала и собственного будущего. Вовлечение в идейный круговорот фундаментализма гибельно всякому обществу, попавшему под его обаяние.

Другое мифическое чудовище - Сцилла, помещена Гомером в пещере, которая обращена «к мраку Эреба на запад» находится в самой сердцевине скалы, что «до широкого неба острой вершиной восходит» [6]. В контексте рассматриваемой проблемы она может олицетворять собой трансгуманизм, утверждающий, что человек является не вершиной, а началом эволюции Homo Sapiens. «Скала» создается конвергентными технологиями, включающими новейшие нано-, био-, информационно-коммуникативные и когнитивные технологии (NBIC). Распространение этих технологий приобретает всеохватный характер. С 1998 г. действует Всемирная Трансгуманистическая Ассоциация.  В конце 2003 года было создано Российское Трансгуманистическое Движение, которое активно развивает и пропагандирует в России идеи научного иммортализма и трансгуманизма. Потери при сближении с новыми технологиями, вторгающимися в саму природу человека, неизбежны, как, впрочем, и само сближение с ними, заданное логикой развития нашей цивилизации. Вместе с тем, следует отметить, что трансгуманизм, ориентируясь на сверхсовременные технологии, не ограничивается этим. Претендуя на роль основоположника нового мировоззрения и системы ценностей, он заявляет об исчерпанности человека как вида. Таким образом, трансгуманизм претендует на роль провозвестника будущей эпохи – эпохи постчеловечества - нового издания старого наваждения - «сверхчеловека». Тьма этой пещеры способна породить еще не одно чудовище. Рассеять его может только Просвещение, способное преобразить человека не развоплощая его.

Новые знания и технологические возможности необходимо использовать для осуществления творческого потенциала личности, ее скрытых до настоящего дня способностей и естественных резервных механизмов. Взаимодействие человека с окружающим миром, будь то природа, общество или дух, должно обрести утраченную непосредственность, но уже на качественно ином уровне своего развития. Этот неопосредованный диалог с бытием - непременное условие гармонизации человеческой жизни во всех ее аспектах и, одновременно, залог его самосохранения. Смена вектора, от преимущественно внешнего воздействия, позволит Просвещению стать фактом внутренней жизни общества и каждого человека. Трансцендентное оборачиваясь имманентным, сообщает личности полноту и соразмерность миру, позволяя увидеть именно в ней общий знаменатель бытия.

Претерпевая последовательную трансформацию в самом себе, Просвещение оказывается одновременно Преображением человека. В этой связи, вспоминается символизм пришедшего с православного Востока праздника Преображения, свидетельствующего об ином свете, который «во тьме светит, и тьма его не объяла его» [7]. Утверждающая сила Просвещения, прошедшего через радикальную метаморфозу, представляется надежным мировоззренческим основанием, способным подготовить человека к грядущим переменам.

Список литературы:

1. Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. СПб.: Мифрил. 1995, с. 73.

2. Бицилли П. М. Там же, с. 23.

3. В. Ф. Гегель Наука логики. СПб.: «Наука». 2002, с. 766.

4. Нейсбит Д. Высокая технология, глубокая гуманность: технологии и наши поиски смысла. М.: АСТ: Транзиткнига. 2005, с.12.

5. Пенн М. Дж., Залесн К. Э. Микротенденции: Маленькие изменения, приводящие к большим переменам. М.: АСТ: АСТ МОСКВА. 2009, с. 500-502.

6. Гомер Одиссея. Пер. с древнегреч. В. Жуковского. М.: Дюна. 1993, с 152.

7. Ин 1, 5.

¹ «Естественный» символизм понимается не как возможность использования той или иной вещи в качестве символа, но имманентное ее природе свойство, отражающее связь вещи с метафизическим бытием.