ВСТУПЛЕНИЕ

Интенсификация информационных потоков на нашей планете является одним из главных факторов вхождения глобализующегося мира в принципиально новое социальное измерение. Информационный бум, который сейчас называют "информационным потопом" вызван не столько лавинообразной мультипликацией разнообразной информации и ростом нового знания (к 1900 году человечество удваивало количество информации каждые 50 лет – сейчас этот процесс не занимает и года), сколько многократной репродукцией и повторением уже известной информации. В первый раз в истории человечества идеи и технологии трансформируются во времени быстрее, чем поколения людей.

Вместе с этим мы становимся свидетелями кризиса вида "человек разумный", когда, как пишут Максим Калашников и Родион Руссов, "власть на Земле норовит захватить новая форма жизни. Формируются громадные информационные субъекты, сетевые сверхсущества, которые называют големами. В них люди выступают как клетки одного супермозга, его нейроны. И чем примитивнее становятся люди, тем для големов лучше. Клеткам супермозгов или деталям биологических сетевых компьютеров не нужно быть сложными. Это даже вредно для големов. Неважно, что сами люди при этом искренне считают себя свободными: на самом деле все иначе. Посмотрите, как гипертрофированно развивается все, что относится к связи и телекоммуникациям, к хранению и передаче информации: Интернет, сотовая связь, спутниковые каналы, телевидение. Големы строят свои тела, усиливают связность людей-нейронов. В ущерб всему остальному! В последние сорок лет научно-технический прогресс безобразно искривился и кое-где просто затоптался на месте. Кажется, эти твари не приемлют космической экспансии, революции в энергетике, настоящего прорыва в медицине, жилищном деле. Им нужна грубая экономика нефти и газа¹. Или "изобретения", сводящиеся к бесконечному улучшению давних разработок.. Наверное, големам Земля представляется шаром, и по нему ползают големы – гигантские амебы, меняющие свою форму, растекающиеся по суше, делящиеся и воссоединяющиеся, выбрасывающие щупальца громадных ложноножек. Состоящие из миллионов крупиц – людей..." [Калашников, Руссов, 2006].

В связи с этим лауреат Нобелевской премии по физике Андрей Гейм в статье, опубликованной в Financial Times, пишет: "Я наблюдаю глубокий кризис производства нового знания. Открытия происходят и сейчас, но скорость этого процесса уменьшилась. А без нового знания возможно возникновение только производных технологий, которые, сколь бы важны ни были, не способны поддерживать уровень экономического роста, наступившего с индустриальной революцией… не существует такой вещи, как бесполезное фундаментальное знание", так как даже такие отвлеченные дисциплины как математика и квантовая физика принесли технологические плоды в виде компьютеров, лазеров, мобильных телефонов и Интернета".

А. А. Потебня полагал, что "наука раздробляет мир, чтобы сызнова сложить его в стройную систему понятий, но эта цель удаляется по мере приближения к ней, система рушится от всякого не вошедшего в нее факта, а число фактов не может быть исчерпанным" [Потебня, 1989], когда даже многих тысяч фактов не хватит для того, чтобы полностью обосновать теорию, но достаточно лишь одного факта, чтобы ее опровергнуть.

С. К. Абачиев в статье "Атеизм – религия бездуховности" дает такую науковедческую справку: "только в естествознании с его отраслями (физикой, химией и биологией) порядка 6 тысяч частных дисциплин от физики элементарных частиц до космологии, от молекулярной генетики до физиологии мозга и экологии и т. п. В нём десятки тысяч теоретических концепций, из которых едва ли не половина – гипотезы. (И это естественно: закрыв один комплекс проблем, научные теории тут же ставят новые открытые проблемы.) В нём несметное количество и многообразие частных научных результатов. (И это тоже естественно: даже в физике, не говоря о биологии, многие сотни частных дисциплин находятся в фазе эмпирико-аналитической зрелости своих знаний.) Прибавим сюда обществоведческую отрасль науки – существенно более молодую и существенно менее зрелую в научном отношении. Прибавим сюда математику как самостоятельную и чрезвычайно сложную отрасль современных научных знаний со своими десятками областей и сотнями частных дисциплин" [Абачиев, 2013]

Это создает ситуацию, когда нарушается глубинное единство мира: "Мир Един. Однако это единство разорвано на "куски" "вавилонской башней" профессиональных языков. Понятия различных предметных областей не связаны между собой, что и порождает в индивидуальном и массовом сознании непонимание действительных связей реального мира. Разрыв этих связей приводит к отчуждению людей от Природы, создает иллюзию независимости, фантомный мир ложных ценностей, интересов и целей. Они не сближают людей, а, наоборот, разобщают. Усиливают профессиональное непонимание действительных проблем, вынуждают допускать просчеты и грубые ошибки, что и приводит в итоге к системному кризису" [Кузнецов О.Л., П.Г., Большаков, 2001].

С. И. Сухонос в статье "Природа пошла в разнос" (2009), пишет, что "Современная наука организована, как подводная лодка с наглухо задраенными переборками. Если в одном отсеке психологи изучают поведение человека, то их знания и обобщения не "просачиваются" в другие отсеки, где другие ученые изучают климат". В связи с этим Р. Аккофф призывает "перестать поступать так, будто природа делится на дисциплины, как программа в университетах", ведь это вызывает лавинообразное нарастание количества научных дисциплин – по некоторым подсчетам их около 80 тысяч. Данную тенденцию можно проиллюстрировать мнениями, принадлежащими специалистам некоторых научных направлений.

"Чрезмерная специализация в современной медицине, – полагает К. Ниши, – является настоящим посягательством на достоинство человека, ибо она так скрупулезно делит и позразделяет человека на части, что в этих фрагментах уже не остается ничего, что в состоянии воспроизвести реальную картину человеческого существа такой, какой она является на самом деле".

Морис Клайн в книге "Математика. Утрата определенности" (1984) в главе "Математика в изоляции" пишет: "В наши дни математика отделилась от естествознания... Ныне математика и естественные науки идут разными путями. Новые математические понятия вводятся без всякой попытки найти им приложения. Более того, математики и представители естественных наук перестали понимать друг друга, и нас вряд ли может утешить то, что вследствие чрезмерной специализации даже сами математики уже не понимают друг друга".

В. И. Вернадский, анализируя в книгах "Философские мысли натуралиста", "Труды по общей истории науки" значение идеи единства природы в контексте становления научной мысли как планетарного явления, писал, что дифференциация научного знания, которая идет непрерывно на протяжении последних двух-трех веков, способствовала снижению значения целостного миропонимания, которое было присущим, например, древним грекам. Это привело к тому, считает великий мыслитель, что "…рост научного знания в ХХ веке быстро стирает грани между отдельными науками. Мы всё более специализируемся не по наукам, а по проблемам".

Все это привело ко все более усиливающейся профессионализации, что вылилось, по словам А.Н.Уайтхеда, "к целибату интеллекта, который отказывается от созерцания всей совокупности фактов" [Уайтхед, 1990, с. 259].

Углубление процесса специализации наук привело к тому, что в некоторых отраслях знаний объем публикаций по некоторым узким направлениям необозрим. Поэтому в процессе исследования ученый вынужден тратить львиную долю времени на изучение новейшей литературы по своей специальности. Данную проблему В. Чалидзе комментирует следующим образом: "продолжение информационного бума рано или поздно должно привести цивилизацию к отказу от обычая цитировать всех предшественников. Придется разделить познание и историю познания" [Чалидзе, 1991, с. 6].

Информационный бум нередко приводит к завершению многих исследовательских направлений как предметов преподавания, о чем Карл Ротшух в книге "История физиологии" (1973) писал: с ростом числа физиологов количество научных журналов возросло до такой степени, что "физиология перестала быть единым предметом для преподавания, что фактически равноценно концу этой дисциплины как области научного поиска с четкими границами".

В связи с этим Б. Ситарская полагает, что одной из наибольших угроз/вызовов для современного мира, есть отставание людей от темпов и изменений, какие же они сами провоцируют. Речь идет о новом типе угрозы, который называется "человеческим пробелом", возникающим в результате значительно больших усилий, вложенных человечеством в техническое и хозяйственное развитие, чем в развитие самих людей. "Человеческий пробел" – это дистанция между растущей сложностью мира и нашей способностью его понять, что проистекает из роста созданных людьми сложностей, которые не успевают за развитием наших способностей [Сітарська, 2005, с. 263].

Данный феномен можно пояснить словами Э.Морена:

"В условиях нарастающей специализации научных дисциплин в течение XX века в познании мира произошли гигантские прогрессивные сдвиги. Но эти прогрессивные сдвиги рассеяны и не связаны друг с другом именно по причине такой специализации, которая часто приводит к отрыву от контекста, от рассмотрения глобального и сложного. В результате этого в самих недрах систем образования накопились огромные препятствия для осуществления надлежащего познания сложного мира.

В образовательных системах проводится жесткая разграничительная линия между гуманитарными и естественными науками, науки разделяются по дисциплинам, ставшим сверхспециализированными, замкнутыми на самих себя.

Таким образом, глобальные и сложные реальности раздроблены. Человек расчленен: его биологическое измерение, включая мозг, находится в ведении биологии; его психическое, социальное, религиозное, экономическое измерения отделены друг от друга и отданы на рассмотрение в различные разделы гуманитарных наук; его субъективные, экзистенциальные, поэтические качества изучаются в отделах литературы и поэзии. Философия, которая призвана, по своей природе, размышлять о целостном человеке, оказалась, в свою очередь, замкнутой на саму себя.

Фундаментальные и глобальные проблемы вынесены за пределы научных дисциплин. Они рассматриваются только в философии, но при этом более не подпитываются новыми достижениями в научных дисциплинах.

Разум, на формирование которого оказали решающее влияние специальные дисциплины, теряет свою естественную склонность контекстуализировать знания и интегрировать их в естественные совокупности. Ослабление восприятия глобального ведет к ослаблению ответственности (когда каждый человек имеет склонность быть ответственным только за свою специализированную задачу) и к ослаблению солидарности (когда индивид теряет ощущение связи со своими согражданами)…

Фактически сверхспециализация (то есть специализация, которая замкнута на саму себя, не позволяет интегрировать себя в глобальную проблематику или создать целостное концептуальное представление об объекте, который она рассматривает только в одном аспекте или в одной части) препятствует пониманию глобального (которое она расчленяет на части), а также существенного (которое она растворяет). Она также служит препятствием для корректного обсуждения частных проблем, которые могут быть поставлены и осмыслены только в своем контексте. А ведь важнейшие проблемы никогда не могут быть разделены на части, а глобальные проблемы становятся все более и более существенными. Тогда как общая культура стремилась искать подходящий контекст для любых информационных данных для всякой идеи, научная и техническая дисциплинарная культура раздробляет знание на части, разъединяет и распределяет по дисциплинарным отделам, все более и более затрудняя понимание в их собственном контексте.

Сквозное разделение дисциплин приводит к невозможности постигнуть "то, что соткано воедино", т. е. сложное в его буквальном и первоначальном смысле

…Отсюда вытекает необходимость – для будущих систем образования – великого воссоединения рассеянных знаний, являющихся результатами исследований в естественных науках, с целью осмысления места человека в мире, а также знаний, накопленных в гуманитарных науках, чтобы пролить свет на многомерность и сложность человека. В это научное знание необходимо интегрировать неоценимый вклад гуманитарного знания и культуры, не только философии и истории, но также и литературы, поэзии, искусства..." [Морен, 2007, с. 56-50].

В связи с этим сошлемся на А.И. Фурсова, который в одной из лекций заявил, что, "узкая специализация – удел насекомых, транспрофессионализм – судьба творческих личностей".

Данная ситуация отражена в исследованиях А. В. Боровских и Н. Х. Розова, которые пришли к выводу:

"Человек перестал воспринимать ту или иную профессию как неотделимую от себя, а ее выбор деградировал из судьбоносного решения в тактическую задачу, требующую только, оценив конъюнктуру, размер оплаты, подобрать наиболее подходящий вариант.

Устойчивость наблюдаемой тенденции свидетельствует о том, что мы имеем дело не со случайным неудачным стечением обстоятельств, а с объективным явлением. Действительно, современные темпы развития технологий как раз подошли к той черте, когда за 10-12 лет (а в некоторых областях – и ещё быстрее) технологии практически любой сферы человеческой деятельности обновляются, радикально меняются настолько, что овладеть новой технологией в своей "старой" профессии по затратам времени и сил – все равно, что обучиться новой. Тогда какая разница? Все равно ты меняешь свою деятельность, должен учиться заново. И это – главное.

Таким образом, мы выходим на главный концептуальный парадокс образования. Если мы согласимся с тем, что целью образования не является получение профессии, то неизбежно возникнет вопрос: а зачем нам вообще образование? Зачем человеку география, если он не станет географом? Математика, если он в жизни своей не будет ничего вычислять, а ежели и понадобиться что-то сложить – воспользуется калькулятором? Ощущаемая интуитивно абсурдность всех этих вопросов означает, что мы в образовании видим не только и даже не столько предметное знание, сколько что-то, что находится за рамками этого знания, выше него. Что важнее, знание, где находится Австралия или чему равны корни квадратного уравнения. Что же это?" [Боровских, Розов, 2012, с. 91-92].

Отмеченный процесс с одной стороны отражает кризис классической научной парадигмы, что способствует распространению тенденции современной науки к экспонентному росту и мультипликации знаний, что с трудом компенсируется развитием междисциплинарных исследованиях в некоторых передовых областях науки. Это, в свою очередь, выражается в кризисе развитии школы в целом и педагогической науки в частности. Чрезвычайно быстрый процесс разработки новых технологий составляет значительную проблему для профессионального образования, которое не может адекватно реагировать на эти смены, поскольку содержание образования испытывает коренные изменения на протяжении пяти-шести летнего срока подготовки специалиста, обнаруживая проблему "полураспада компетенции специалиста".

Поставленная проблема решается на пути интегральности/фундаментализации знаний, когда современность требует от специалиста направленность скорее на принцип универсализации знаний и умений, а не на их конкретное содержание. Понятно, что путь к избыточной специализации (а в контексте образования – профилизации) оказывается безвыходным. Тем более, что доминантные в конце ХХ века мегатенденции развития мирового сообщества обнаружили необходимость развития человекоцентрической образовательной парадигмы, ориентированной на освобождение творческого потенциала человека от диктата техники, шаблонов поведения и потребительской идеологии. Как пишет в защиту универсального образования В.Пихорович,

"в последнее время становится модным не ругать советскую систему образования, как это было несколько лет назад, а хвалить ее, говорить, что она была лучшей в мире. Даже после разрушения Советского Союза рынок наглядно показал, что наше образование и в самом деле лучше, чем западное. Наши ученые без проблем находят работу за рубежом, а вот западных ученых в Украине найти сложно. И дело вовсе не в том, что у нас зарплаты меньше. В Украине сегодня работают тысячи американцев и англичан – преподавателей английского языка. Видимо, их все-таки удовлетворяет местная зарплата. А ученые – это не преподаватели английского. Ученые считаются единицами, а не тысячами. Единицам бы зарплату обеспечили такую, что она им на Западе и не снилась, если бы они здесь приносили прибыль. Надо полагать, дело не в зарплате. Все проще – западные ученые элементарно проигрывают в конкуренции нашим специалистам – как у себя дома, точно так же и здесь.

Несомненно, главное достоинство советской системы образования состояло в его политехнизме, универсальности. Наша школа – как высшая, так и средняя, никогда не были рассчитаны на подготовку специалистов узкого профиля. На первый взгляд это казалось недостатком. Человека учили множеству вещей, которые не имели никакого отношения к его будущей работе. Но этот "недостаток" оборачивался очень серьезным преимуществом на практике.

Получив широкую научно-теоретическую базу, выпускник школы мог выбирать себе любое поприще, безболезненно менять его и, вообще, чувствовать себя свободно в мире быстро меняющихся профессий. Это касалось и выпускников вузов: многие из них легко меняли род деятельности и достигали успехов в областях, не имеющих ничего общего с их дипломной специальностью. Это имело место потому, что и в вузе принципы политехнизма и универсальности образования старались максимально соблюдать; там никогда не готовили специалистов-менеджеров, поскольку считалось, что любой человек с высшим образованием – готовый управленец".

В предложенном читателю труде на основе идей, принадлежащим мыслителям прошлого и настоящего, в сжатом обобщенном виде представлены несколько сфер знаний, выработанных человечеством. Таким образом, данный труд является определенным вкладом в копилку синтеза знаний, так необходимых нашему современнику, пробирающегося сквозь дебри бессистемных знаний и фактов с целью достижения понимания смысла происходящего.

формате PDF (567Кб)

¹ Преступная парадигма нефти и газа, о которой пишут авторы, привела планету Земля на грань выживания, поскольку, как утверждают экологи, в биосфере создались условия для массового – шестого по счету – глобального катастрофического вымирания биологических видов. Сейчас каждый день исчезает до 100 видов животных, и не за горами тот момент, когда планета лишится 30 % всей биомассы.