Как известно, Редакция АТ поддержала идею автора о дискуссии на заданную тему:

«Мы предлагаем читателям и авторам АТ поддержать предложение В.С. Голубева о начале дискуссии по теме "Человек гармоничный", определив в понятиях и что такое "человек", и что такое "гармония" по отношению и к социальным отношениям, и к структуре личности…»

А теперь вот - печка, от которой приглашаю танцевать в разговорах о человеке.

Но прежде - мой не совсем скромный прогноз: заданная тема обречена на затухание и умирание, едва начавшись, случись вдруг такое в двух-трех примерах. Причину вижу в том, что общество к ней просто не готово, поскольку его «общественное сознание» настолько погрязло в «общественном бытии», что подобные тонкие материи его уже не интересуют. Ему нужен осязаемый результат уже сегодня/сейчас, а дискуссия на то она и дискуссия. По крайней мере, именно об этом мне свидетельствует личный опыт многолетних скитаний в данной теме. Главная причина в том, что в её бесперспективности давно уже расписалась официальная так называемая академическая Наука, отказавшись отвечать на вопросы: что такое человек и что такое интеллект. И это вовсе не моё мнение…

О нем я уже писал не раз, но поясню мысль ещё раз.  В журнале Человек - 2.2001 А.А.Гусейнов (директор Института философии РАН - 2008-12015 гг.) в статье "Что же мы такое?" (вполне заслуживающей звания академика), так и пишет: «ответа на этот вопрос у науки нет». И далее: «Самое странное и заслуживающее самого пристального внимания обстоятельство состоит в том, что сегодня о человеке мы знаем вряд ли больше, чем две с половиной тысячи лет назад, когда была впервые сформулирована исследовательская и жизненная установка: "Познай самого себя"». (С. 5)...

Разве после этого чистосердечного признания академика не следует, что вопрос о гармоничном человеке по крайней мере не корректен, или даже не легитимен. Именно потому, что наука не имеет ответа на вопрос, что такое человек. При таких делах, можно писать и о гармоничном орангутанге, пингвине, о ком угодно, результат будет всё тот же. Практически, на языке иносказательном, потому как научные тексты перенасыщены редкими (научными) терминами, заимствованными учеными друг у друга. В своё время Аристотель учил, что «редкие» слова, использованные в меру, украшают текст (речь), а если ими злоупотреблять, то они делают его дурным …

Приведу еще один показательный абзац из статьи академика А.Гуссейнова:

«Таким образом, утверждая, что человек сегодня остается для себя такой же тайной, какой был и две с лишним тысячи лет назад, мы говорим не о так называемой (кстати сказать, отнюдь не очевидной) незрелости, отсталости наук о человеке. Речь идет о другом. Возможно, в человеке есть нечто закрытое, принципиально недоступное для науки с её объективными методами исследования. И сами успехи наук о человеке подтверждают такое предположение. Если всё, что не является человеком, мы знаем лучше самого человека, если в самом человеке средствами объективного исследования мы можем описать только отдельные фиксированные аспекты его деятельности, и, самое главное, если с ростом знаний о человеке мы приближаемся к пониманию его сущности, - то причину этого вполне логично видеть в том, что человек не умещается в границы знания. Человек больше того, что он о себе знает, или может знать» (с. 7. Выделено как нечто интригующее, дающее основание поднять человека до «образа и подобия божьего»).

А пока принципиально недоступным для науки остаётся энтелехия Аристотеля, понятие которой ученые сократили до нескольких слов. Википедия: «Энтелемхия (греч.  ἐντελέχια  «осуществленность», от ἐντελής, «законченный» и ἔχω, «имею») внутренняя сила, потенциально заключающая в себе цель и конечный  результат». (Например, по Аристотелю, сила, благодаря которой из грецкого ореха  вырастает  дерево). Между прочим, почему-то никто не вспомнит (о чем я уже писал в своих статьях), что труды философов Др. Греции первыми переводили её завоеватели – арабы (исторический факт). И их мыслители, перерабатывая философию греков и римлян, энтелехию Аристотеля перевели как интиляшийя. Затем этот термин в переводе на латинский язык превратился в интеллектус, и в русское – интеллект. Так что у нас есть все основания полагать, что русское интеллект есть синоним греческой энтелехии Аристотеля, после чего вести разговор и о сущности человека…

Впрочем, если верить А.Драгункину, что русский язык есть начало всех языков, то возможно «энтелехия» есть следствие древнерусского «интеллект» (как известно, чем только чёрт не шутит)…

Однако ситуация с наукой о человеке такова, что впору вновь вернуться к Аристотелю, и начать танцевать, например, вот с этих слов его знаменитого трактата «О душе», который он посвятил философии о сущности ЧЕЛОВЕКА:

«Итак, под сущностью мы разумеем один из родов сущего; к сущности относится, во-первых, материя, которая сама по себе не есть определенное нечто; во-вторых, форма или образ, благодаря которым она уже называется определенным нечто, и, в-третьих, то, что состоит из материи и формы. Материя есть возможность, форма же – энтелехия, и именно в двояком смысле – в таком, как знание, и в таком, как деятельность созерцания».

Такой тройной расклад сущности по Аристотелю можно смоделировать и изобразить простой схемой (а), как в свое время проделали адепты богословия (б):

Рис 1. В центре - потенция сущности, или материя в возможности

Таким образом, мы удовлетворили требованию Пифагора «уметь представить всякую проблему в виде треугольной диаграммы», и Аристотеля, указав три сущности сущего, которое философ именует как нечто. Впоследствии адепты богословия поместили сюда ИДЕЮ БОГА, а отцы христианской церкви разместят в трех углах треугольной диаграммы три её ипостаси: б) Бог-Отец и Бог-Сын и Бог-Дух Святой...

По-видимому, главным образом тела, и притом естественные, суть сущности, ибо они начала всех остальных тел. Из естественных тел одни наделены жизнью, другие – нет. Жизнью мы называем всякое питание, рост и упадок тела, имеющие основание в нем самом (di'aytoy). Таким образом, всякое естественное тело, причастное жизни, есть сущность, притом сущность составная.

Но хотя оно есть такое тело, т.е. наделенное жизнью, оно не может быть душой. Ведь тело не есть нечто принадлежащее субстрату (hypokeimenon), а скорее само есть субстрат и материя. Таким образом, душа необходимо есть сущность в смысле формы естественного тела, обладающего в возможности жизнью. Сущность же [как форма] есть энтелехия; стало быть, душа есть энтелехия такого тела. Энтелехия же имеет двоякий смысл: или такой, как знание, или такой, как деятельность созерцания; совершенно очевидно, что душа есть энтелехия в таком смысле, как знание». (Аристотель. О душе. Книга вторая. Глава первая, 412а.10-20. Выделено жирным и подчеркнуто мной, - А.Н.).

То есть Аристотель признаёт, что сущность человека «составная». И что состоит она из трех вещей (как и у Пифагора: “все вещи состоят из трёх»). Первой частью он называет естественное материальное тело, имеющее форму, а второй - энтелехию этой формы, сущность которой двоякого рода – во-первых, как знание, и, во-вторых, опять же энтелехию, но уже как деятельность созерцания…

Здесь можно констатировать как факт, что термин энтелехия оказался камнем преткновения не только для философии. Википедия (детище научной мысли Запада) сообщает, что термин произвел неизгладимое впечатление на представителей теологии (начиная с Фомы Аквинского) и науки (Лейбниц, Гёте, Дриш, Мартиус, др.)...

В этом же трактате Аристотель приводит понятие энергия, так уравнивая его смысл с энтелехией, что даже Ф.Аквинский стал называть их синонимами. Это – тоже одно…

Так выходит, что душа и энтелехия – одно.

Что знание и деятельность созерцания – одно, и оно есть энтелехия.

Что энергия и энтелехия – одно.

Здесь вспомним Сократа с Платоном: они учили, что душа и разум – тоже одно.

Уже отсюда можно понять, почему и в богословии душа и разум – тоже синонимы. Как раз потому что за много лет до них Аристотель, главный антрополог и психолог всех времен, разбирая по косточкам сущность человека, четко обосновал «состав человека»: что материальное тело человека это одно состояние – одна форма, или одна энтелехия, но в этой форме-энтелехии – соединены ещё две энтелехии: знание и деятельность созерцания…

Этот факт дает нам право заключить: энтелехия как знание – хлеб для всеядной науки, а как деятельность созерцания – пища для религии и философии, которые, созерцая тело и энтелехию по Аристотелю, увидели в ней тело и душу и разум, которые для них «есть одно». Тысячелетнее созерцание этой «троицы» привело к тому, что они, узрев Творца и созерцая Его, наконец-то соорудили свой знаменитый знак Тринитарной формулы, который стал символом Святой Троицы. На зависть Науке…

Хорошо сказал в своей статье о символизме С.Магнитов: «Произведения, работающие над выявлением мировых закономерностей, формируют не просто образ, а устойчивый и убедительный во времени и пространстве образ явления, снимающий в себе частности, - символ…».

«Символизм есть безусловный признак “большого» искусства”…».

«Тринитарный символизм – эстетика состоятельности частей, которые могут породить эстетическое Целое. А знаком состоятельности произведения является его внутренняя и внешняя состоятельность, которая представляется высшим образным достижением – символом. Это значит высшее от Я, высшее от не-Я, и высшее от Я-не-Я входят в эту эстетику, становясь формой целостного эстетического бытия, тяготеющего к тому, что в древние времена называли мистерией…». 

«Тринитарный Символизм, отвергая приписывание авторов к школам, создает себе значительную трудность, обязуясь рассмотреть каждое произведение и дать классификацию по ним, а не по авторам. Но тем самым открывается новая версия истории эстетического сознания и знания. Что более ценно, чем приписывание авторов к школам, о которых они зачастую и не думали». 

В своей статье мы давали символическое изображение трех сфер, под воздействием которых происходит жизнь природы, общества и человека.

Теперь можно эти сферы упорядочить в соответствии с тремя «энтелехиями» Аристотеля, собрав их в один знак-символ, показав, что вместе они образуют жизнь (а) вообще и жизнь человека, который в своей потенции предстаёт как ничто, или нечто (б):

Рис 2.

Здесь нечто предстаёт как сущее, пребывающее в состоянии возможности (в том числе, эмбриона - плода любви человеческой) как некоей потенции, которой лишь предстоит развиться в человеческого индивда под влиянием воздействия трех сфер...

Теперь еще раз обращусь к академику А.Гуссейнову и приведу весьма непростое (в чем-то, возможно, спорное) заключительное слово в той самой его статье о человеке:

«Человек есть метафизическое существо. И именно в этом качестве он является предметом философии. Как физическое существо он – предмерт науки. Как метасущество – предмет религии. А предметом философии он является там, где эти концы, “мета” и “физика”, соединяются между собой софией. Поэтому, между прочим, философия работает как на материале науки, так и на материале религии. Тот факт, что в Средние века философия по преимуществу имела дела с религией, а в Новое время – с наукой, говорит только о последовательности в концентрации усилий: их нельзя рассматривать как менее зрелую и более зрелую стадии. На самом деле и религия, и наука – постоянные соседи философии. Она не может не иметь отношения с ними. Поэтому, кстати, ей трудно удержаться в своих границах, и она имеет тенденцию переходить то в науку, становясь научной философией, то в религию, становясь религиозной философией.

Мета-физичность человека (его укорененность в бытии, со-бытийность) означает, что его нельзя рассматривать только как производное, как часть, нельзя целиком выводить и объяснять из чего-то, вычерпать средствами науки, что одновременно с этим он также и изначален. Человек соразмерен миру и, будучи песчинкой в нем, одновременно является его основой. Это значит: человек свободен. Именно этим понятием обозначается изначальность (первосущность, первоосновность) человека. Свобода – то, что делает возможным сверхприродное существование человека. Если мы говорим, что бытие есть предел существования, то до этого предела мы доходим тогда, когда говорим о свободе. Свобода и есть тайна человека; её можно назвать посюсторонней потусторонностью» (с. 19).

То есть философ де факто дает нам возможность изобразить еще две диаграммы, в которых образ человека предстаёт как тринитарный символ (вспомним С.Магнитова) метафизического «образа и подобия божьего» (а), а в другой как символ физического существа, рожденного реальными отцом и матерью (б). После чего мы свободны строить свои гипотезы и теории как о человеке теоретическом, так и о человеке действительном.

Рис 3.

Совершив такое «грехопадение» с высот метафизики до физики человека, лично я почувствовал, что дальше ни о какой модели гармоничного человека сверх того, что сказано о человеке как образе и подобии божьем – одной стороны, и как социальной твари – с другой, способной к самоуничтожению, говорить уже не приходится. Здесь вполне уместно вспомнить предсмертное изречение академика И.Павлова: «С помощью науки я познал всё. Выше только Бог!».

Таким образом, можно говорить, что круг вновь замыкается, и всё приходит на круги своя – к Богу. Как учит Н.Александров: «Триадность держит целое, но она не разворачивает его». Однако в основе триадности лежит диалектика с её формулой: тезис–анититезис–синтез, - которая за сотни лет не предложила ничего более важного, чем закон единства и борьбы противоположностей и отрицание отрицания…

Как я понимаю, вот тут-то на помощь диалектической логике и приходит логика триалектики (П.Сергиенко), но не только в аппарате математики, а и в философии тоже. С опорой на логику Пифагора («все вещи состоят из трех»), Аристотеля («мир нуждается в совершенстве, но только три измерения способны его обеспечить»), Гегеля, Флоренского, Лосева. Здесь же, конечно, и Н.Брусенцов (1926-2014) – бывший главный конструктор первой и единственнй в мире троичной ЭВМ «Сетунь», которую оппоненты закопали, поскольку оказались пораженнными деменцией (а может, и полными идиотами)…

Теперь мы скажем так: триадность Гегеля держит целое, но троичность Пифагора, Аристотеля, образующая триалектический метод познания истины, разворачивает к ней путь через формирование и формулирование новых триад. Говоря иначе, мы, купаясь в своей свободе творить, предлагаем новые триады, в которых следует указать их реальные параметры. В меру физические и в меру метафизические:

Рис 4.

На наш взгляд, только тогда и можно будет затевать разговор о гармоничной Личности. А стало быть, здесь и следует искать Истину…

С любовью к истине…