Любовь — необъяснимое всепоглощающее переживание, основанное на глубинном природном «нравственном инстинкте» человека. Откуда возникает нравственность, почему человеческая нравственность именно такова? Чем является Любовь — безрассудным противоположением, аномалией здравого смысла или самым высшим проявлением целесообразности — целесообразности, оправдывающей самоё себя? Здесь предпринимается попытка дать правдоподобные ответы на эти вопросы.

Название данного сочинения соответствует духу (хотя и не определялось им) неприятия и стремления предоставить выбор стремящимся стать возвышеннее, здоровых духом, утонченным или интеллигентным натурам, которых пытаются оболванить низкопробными представлениями о истоках нравственности с подачи недалекого в своих пикантных инсинуациях, «великого психоаналитика». («На примере собственных страхов, снов, неврозов и многочисленных фобий Фрейду удалось создать учение…»). Предоставляю Вам возможность на основе нижеследующих рассуждений оценить справедливость подобного отзыва о Фрейде.

Посвящается Н.М.Т.,
роднику чистоты и жизнерадостности.

Мета-физика чуда

Многие мои рассуждения в предшествующей работе, названной «Мета-физика. Самоорганизация мета-реальности и природа нравственности», о том, каким путем человек эволюционировал в существо, стремящееся быть восторженным, умозрительны, так как ни опровергнуть, ни подтвердить предлагаемую картину развития психических проявлений высокоразвитого существа очень сложно – подобное можно сделать лишь косвенно. Но тем не менее этот процесс можно представить как восхождение (эскалацию) на новые уровни существования, со все более высокой целесообразностью, путем переходов в более абстрактные сферы мета-реальности и образованием в них обладающих объективностью самодостаточных "нуменов" -- неосязаемых самообусловленных устойчивых сущностей виртуальной природы. Эти нуменальные сущности все более и более высокого уровня определяют духовное восхождение человеческого существа.

Нужно заметить, что в этом тексте (как и в предыдущем) не учитывалось негативное влияние нравственности современной цивилизации на индивидуальность, то есть изложение показывает, какими должны быть проявления человеческого существа в идеале, от природы. Здесь нет объяснения причин, почему реальный человек отличается в худшую сторону от предполагаемых ему свойств (хотя автору эти причины известны).

Из названной в начале работы следует, что важным проявлением духовной сущности человеческого существа, вызванным стремлением к совершенствованию, является восторженность. Когда впервые я приходил к ниже изложенным идеям и представлениям, мои объяснения, хотя и стремились к рациональности, имели сильную, из-за непосредственного восприятия, эмоциональную окраску (но и говорить только в приземленном рациональном стиле о Любви – значило лукавить самому себе). Однако, из эмоционально окрашенного видения родились новые оригинальные представления, которые мне кажутся существенно оправданными.

Что предполагалось? Стремление к совершенствованию вызывает состояние восторженности. Восторженность возникает от желания видеть и предполагать во всем совершенство и загадочность, тайну. Желание и непрагматичное стремление к тайне, к чуду, желание жить с ожиданием чуда — неосознаваемое глубинное свойство, основа человеческой природы. (Такой вывод сделан из того, что говорилось в предложенном выше сочинении.) Оно выражается в стремлении познавать неизведанное и получать удовлетворение от этого. Естественно было предположить, что это стремление развилось постепенно и предопределялось необходимостью живым существам, когда они были примитивными, осваивать мир. Стремление к восторженной тайне, к ее переживанию – главная сущность живой человеческой души, главная цель, средство и содержание ее.

Мне, соглашаясь с одним средневековым философом, казалось очевидным, что природная духовная и психическая организация человека вызывает потребность ощущать удовлетворенность. Высшая удовлетворенность — это переживание такого состояния, когда чувствуешь что становишься совершенней, когда стремишься стать совершенней и следуешь этому стремлению.

Совершенствование проявляется в познании природы, смысла бытия и в более утонченных проявлениях духа. Проявления духа, и это каким-то образом предопределено, лучше всего совершенствуются в любви, через её духовную сторону. В то же время, проявлением познания, стимулирующим совершенствование духа, не в последнюю очередь, является познание предмета любви.

(Рациональное в любовных отношениях связано не только с этим: содержание многих из проявлений можно описывать с помощью отвлеченных "формальных" логико-смысловых структур – нуменов, которые задают целесообразность. При этом нуменальные образования не только служат основой, но и стимулируют – к этой целесообразности – объединяемое в нумен содержание.)

В предыдущем сочинении было сказано, что человек радуется, оптимистичен, и находится в приподнятом настроении, вдохновенен, когда он совершенствуется: познает, осваивает, творит. При этом чувство радости и оптимизма, и это кажется естественным, должно быть нескончаемым у того, кто совершенствуется. Значит можно, как делалось в предшествующей работе, сформулировать, в том числе, и для этого случая замыкание "логической" структуры, в очередной сфере или "измерении" мета-реальности, с возникновением объективного самодостаточного нумена:

"тот, кто стремится совершенствоваться должен получать нескончаемое чувство удовлетворения. А испытывая чувство удовлетворения, он неизбежно будет стремиться самосовершенствоваться".

(Напомню, что каждая новая сфера или измерение мета-реальности образуется при замыкании циклической детерминации, соответствующей замкнутому причинно-логическому кругу.) В духовно определяемой любви тоже проявляется много видов зависимости подобной замкнутому кругу. Один, своеобразный и даже парадоксальный нумен выражается в том, что влюбленное существо, стремясь всецело "обладать" предметом своей любви, считая или "неся" его "внутри себя", и находя в этом предмете – и ощущение благоденствия, и все желаемое для своего удовлетворения – полагает себя в то же время его частью. Иными словами обладатель видит себя частью обладаемого и, через него и в нем совершенствуясь, стремится сделать совершенней предмет обладания.

Человек —  творящая  духовно-интеллектуальная сущность, "прикованная" к прозаическому телу.

Итак, (не жертвуя рациональным пониманием) было предположено, что духовная сущность человека развивается дальше – выше стремления испытывать состояние удовлетворения и выше стремления к интеллектуальному совершенству и, перекрывая их, обретает способность испытывать такие чувства, пребывать в таких состояниях, как признательность и восторженность.

Признательность — тому или такому, кто, или что, доставляет или предоставляет возможность ощущать себя нескончаемо оптимистичным жизнерадостным, то есть, тому, что обладает чем-то еще непознанным или до конца непознаваемым, загадочным и потому притягательным; так как дает ему чувство неизбывности и полноты жизни от познания и причастности к совершенному и таинственному. А восторженность – оттого, что можно, даже лишь потенциально, выразить признательность, за то, что встречающееся непознанное – загадочно притягательно; за то, что дает ему возможность радоваться при встрече с сокровенным, таинственным, неизведанным. Восторженность, чтобы жаждать и быть готовым столкнуться с неизведанным.

Предполагается очевидным, что духовная сущность у человека может быть настолько развита, что позволяет ему переходить в состояние положительной – благотворной созидательной возбужденности — когда он теряет понятную остальным связь с привычным миром и выглядит отрешенным и внешне "безумным" и кажется, что его душа существует независимо от бренного тела, главенствует над ним и устремлена в какие-то неосязаемые высокие сферы. Возможно, это состояние и называется «вдохновением», или чем-то ещё более сильным. Это также и состояние, когда хочется верить в невозможное, наделять таинственностью, загадочностью каждое явление и ждать, что эти иллюзии разрешатся для тебя желанным образом, способны разрешиться желанным образом. Такое состояние души и называется восторженностью, ожиданием чуда. (Это состояние – постоянного ожидания, когда чувствуешь, что рано или поздно тебя унесет сладкая жуть чудес!)

Состояние восторженности (как бы это ни казалось нелепым) — естественное состояние человеческого духа, так же, как и вместе с ним, состояние жизнерадостной безмятежности и умиротворенности. Обратите внимание на детей — нас восхищает и умиляет в них: восторженность, наделение мира таинственностью, стремление к чудесам и неразгаданным тайнам и их неподдельные переживания, связанные со всем этим, невыразимая приподнятость духа маленьких существ и их умиротворенность. Это — истинно человеческие существа, такие, какими мы и должны быть от природы. Или обратите внимание на портреты одухотворенных женщин, на лицах которых запечатлены умиротворенность, жизнерадостность, безмятежность.

Как теперь ясно, человек, особенно в детстве и молодости, представляет собой от природы восторженное существо. В нас есть "голос", который призывает нас все время стремиться к неизведанному, погружаться в тайны, – "обещая" захватывающее наслаждение и восторг. Каждый предмет, каждое явление, каждое одушевленное существо, для неискаженного человеческого существа потенциально загадочно, и он способен восторгаться в душе всем необычным и новым для него. Особенно, когда это новое и необычное одновременно таинственно и естественно; таинственно — в своей естественности и естественно в своей таинственности.

(Продвигаясь далее, трудно обойтись без "возвышенного слога"...)

Человек, "покидая" детство, взрослеет. В определенный момент жизни он встречает, или замечает в давно ему знакомом, восторженное, жизнерадостное и безмятежное существо, которое естественно и загадочно в своем невыразимом совершенстве! В глазах этого существа он видит завораживающую тайну, которую страшно разгадать: она как бездна. Это таинственно и непостижимо как чудо. Он восторжен и заворожён. Он чувствует, что эта Тайна его не отпустит: он «хочет» разгадать ее... — и не хочет, стремясь чтобы очарование не исчезло. Он "взвинчивается", одухотворяясь, от причастности к этой сокровенной тайне тайн, предчувствует и трепет и наслаждение оттого, что может быть причастен к ней.

«Мета-физика Любви»

Как известно, человек испытывает положительные эмоции когда удовлетворяет жажду, голод, когда отдыхает, двигается или играет, но высшее удовлетворение он способен испытывать, когда следует природой заложенному стремлению к совершенствованию своей духовной сущности. Не вызывает сомнений, что совершенствование духа может заключаться также в совершенствовании способов вызова эмоциональных состояний и настроений, которые бы приводили духовную сущность к воплощению стремления к совершенствованию, к ощущению состояния "созидательности". Например, необычные впечатления от путешествий, созерцание природы, игры, требующие изобретательности, общение с детьми, с одухотворенными жизнерадостными людьми, лирическая и возвышенная музыка и т. п.

Цель существования разумного существа и его высшее предназначение, как уже говорилось — совершенствование духа. Говоря просто, сущность человека выражается в неограниченном творчестве — и в интеллектуальном, и в духовном — как самоцели. Теперь, после этих рассуждений, достаточно просто понять появление такого психологического состояния (состояния души) как Любовь.

Но, как мы знаем, любовь — нетривиальное явление, предмет тонкий и неуловимый. Всякий подобный феномен заключает в своей основе взаимосвязанные процессы, какую-то неочевидную структуру взаимодействующих начал и тонких сущностей. Любовь, как можно предположить, есть в то же время самодостаточный нумен, – мета-физическая реальность, наполненная нетривиальными переживаниями. В любви, и это безусловно, присутствует предмет любви – то, что, скрываясь за простым влечением, притягательно, что содержит загадку, сокровенную тайну, неисчерпаемую возможность познавать, совершенствоваться, творить; творить, что, может быть, важнее, в себе. Предметом любви при этом может быть неодушевленный предмет, живое существо, сфера интересов, увлечение искусством, музыкой, творчество, идея, Бог.

Любовь — это очевидно — взаимодействие влюбленного, прямое или мысленное, с предметом своей Любви и при этом взаимодействии духовная сущность, душа влюбленного имеет возможность, что собственно и важно, становиться совершенней. (Сейчас, как кажется, это не совсем понятно.) И, как можно предположить, за эту возможность (в высшем понимании): приобщиться к тайне, к чуду, за возможность познавать и творить — влюбленный стремится выразить признательность своему предмету; из-за взаимной признательности, когда она возникает, образуется самодостаточная взаимная зависимость стремления одного существа к другому.

Несомненно, что самый полноценный – притягательный и захватывающий вариант любви, – когда предметом является духовно равноценное влюбленному существо или существо противоположного пола, если влюбленные – человеческие существа. Это так, потому что:

- тайны духовной сущности человека нетривиальны и загадочны и, обычно, не лежат на поверхности;

- если, тем более, он -- предмет любви -- не себялюб, не эгоцентричен, то его душевный мир напрямую связан бесчисленными нитями с природой, с "бездной" Мира и душевная сущность его от этого неизмеримо богаче;

- душа влюбленных под воздействием каждого из них друг на друга и внутреннего возвышенного состояния каждый день немного изменяется и влюбленному его предмет кажется неисчерпаемым (творчество одного в другом).

Отчего возникает влечение к предмету Любви

Сначала возникает нумен – замкнутый круг на мета-физическом уровне, в "мета-сфере" – круг взаимной признательности.

Влюбленный, как восторженное существо, когда выражает предмету любви признательность, желает доставить ему приятные переживания. Воспринимающий их предмет любви, когда признательность выражается искренне, предполагает, в связи с этим, что о нем, о его качествах, думают превосходно. Это вызывает приятные и возвышенные переживания в нем, в том, кому направлено выражение признательности, и возникающий ответный порыв порождает в нем желание выразить в ответ, тому кто вызвал в нем эти чувства, признательность и сделать это так, чтобы влюбленный в него почувствовал также себя возвышенно.

Влюбленный (тот, о ком говорится), в свою очередь, доставив приятные переживания предмету, желает увидеть, почувствовать – или просто представить в своем воображении – воздействие своей признательности. И он чувствует, что оттого, что смог успешно ее выразить, он становится совершенней в своих проявлениях, что дух его становится совершенен, и испытывает невыразимое удовлетворение. (К сожалению, наши рассуждения идеализированы: подразумевается, что влюбленные без изъяна малодушия и себялюбия, с совершенно неэгоистичными характерами.) Теперь мысленно поменяем "влюбленного" и его "предмет" местами… Предмет становится влюбленным, а влюбленный — его предметом и, в свою очередь, стремится проявить признательность своему предмету. Образуется взаимодействие влюбленных, – взаимодействие, порождающее, за счет признательного отношения к друг другу, новое внематериальное измерение, новый уровень "мета-физической" реальности, где образуется нумен – объективное основание неразрывности влюбленных. (Я не привлекаю сюда "энергоинформационный" аспект психической сферы, где степень зависимости, сила стремления друг к другу может быть существенно интенсивней, но нумен как логико-смысловая основа властвует над этой сферой и является определяющим и в этой сфере.)

Как и предполагалось изначально, каждый из влюбленных, превосходным образом воздействуя друг на друга, становится совершенней, изысканней и утонченней в проявлениях своей души – что соответствует сути и предназначению человеческого существа. Человек стремится испытывать чувство удовлетворения и, получая его, когда выражает признательность, стремится к тому, чтобы оно не исчезало, не покидало его. Значит, он будет стремиться к предмету своей любви, и будет стремиться восторженно высказать ему все, что в нем находит и предполагает найти в дальнейшем. Взаимное стремление, в дополнение к нумену неразрывности, образует "сопутствующий" нумен влечения. Можно усмотреть и еще один: признательность порождает влечение, а влечение порождает признательность (и еще некоторые связывающие образования такого же рода). Возникает власть самых желанных уз.

Эти узы – любовь – одни на двоих; они неразрушимы, потому что в их основе "самовоспроизводимый круг", находящийся, наличествующий в более высокой сфере реальности, — замкнутый круг зависимости друг от друга и стремления каждого друг к другу; и как формально было определено раньше, нумен взаимной желаемости воздействий влюбленных – самообусловленный, "заколдованный", круг взаимовозвышения, неразрывного воссоздания стремления к совершенству – подкрепляемый, в свою очередь, глубинным свойством души каждого влюбленного: стремясь стать совершеннее, он испытывает от этого удовлетворение, а желая получать удовлетворение, он стремится стать совершеннее. Это состояние и чувство неразрушимо ничем — пока человек забывает о себе, о своем "Я". И напротив, когда он влюблен в самого себя, — что, как известно, также практически ничем неразрушимо — он пренебрежительно относится ко всему на свете: потому что предмет любви находится в нем самом.

Вполне естественно, что такое взаимодействие влюбленных усиливается, становится всё более взаимообусловленным и неразрывным, всё выше и выше восходя в своем проявлении. Возникает особого рода взаимопонимание или "взаимочувствие", в образовавшемся – из-за возникшей сферы взаимосовершенствования – бесконечном «пространстве», мире, который сулит неисчерпаемость их самовыражения. Несомненно, что влюбленные всегда желают пребывать в этом пространстве восторженности и праздника, — там, где душа испытывает и самые таинственные и захватывающие превращения. Для них оно становится единственным, обладающим настоящей и желанной реальностью. Но свойство этого пространства таково, что оно создается ими обоими одно для двоих — если один не воссоздает в глазах другого взаимопонимание на высоком уровне, это пространство начинает растворяться, таять. (Влюбленному, между тем, отчаянно не хочется с этим завораживающим миром расставаться.)

Нумен самовозвышения и несвоекорыстный эгоизм.

Как теперь ясно, человек стремится испытывать чувство удовлетворения и, получая его от выражения взаимной признательности, стремится к тому, чтобы оно его не покидало. Можно сказать и так, что чувство удовлетворения и восторженности вызывает возвышенное состояние, а возвышенное состояние души не дает исчезнуть чувству удовлетворения — это нумен самовозвышения и человек, через предмет своей Любви, усовершенствует собственную сущность. Кстати говоря, этот неустранимый нумен мета-реальности есть также и обоснование безответной любви.

Однако, интересно во всем этом то, что каждый из влюбленных, собственно говоря, ни к чему больше не стремясь, желает удовлетворить лишь собственную высшую потребность — своеобразный незлонамеренный эгоизм любви: он жаждет превращений собственной души – восторга, необычайного блаженства, умиротворения, сказочного трепета. (Отсюда и всеми нами замечаемая "слепость" любви.) Но, несмотря на этот эгоизм, он "подразумевает", что предмет его любви может стать совершенней и чутко стремится уловить в нем это. (Несовершенства в предмете он относит за счет своих несовершенств, и для него сие неприемлемо, так как он при этом будет чувствовать себя несовершенным.) Он уверяется в этом, когда видит удовлетворение или радость от своего воздействия в предмете, и сам, в силу проявления или удовлетворения такого эгоизма, испытывает наслаждение. Вы можете понять теперь, почему мы готовы простить тому, кого мы любим, почти любой изъян его души и можем простить даже измену, если увидим, что он хочет измениться, меняется к лучшему, раскаивается или даже просто уверяет нас в том, что хочет стать лучше — опять же, если мы не себялюбивы. Поэтому мы можем любить далеко несовершенных существ, даже понимая это.

Из сказанного выше о незлонамеренном "эгоизме", необходимо вытекает, что искренне любящее существо должно жаждать, чтобы его душа была востребована, подвергалась возвышению и превращениям.

Возможная «формула» возвышенной содержательной любви, составленная на основе этих рассуждений и собственных восприятий, выражает "своекорыстную" устремленность и одновременно высшую "философию" влюбленного, точнее, влюбленных, каждого со своей стороны.¹ Для самого влюбленного эта философия неочевидна, — она формируется из глубинной его природы и для него это, нечто невыразимое словами. В этой формуле подразумевается и сам влюбленный, и предмет его любви, и стремление творить и совершенствоваться:

Я часть Моего сокровища и неисчерпаем (неисчерпаема) в Нём!

Я жажду, чтобы оно сделало свою судьбу во мне.

"Сокровище" понимается здесь, исходя из одного единственного – субъективного – представления индивидуума.

Это и есть выражение парадоксального неразрывного замкнутого круга, который образует нумен умиротворенности, возвышенности, томления и вдохновенности, который изнутри "превращается" сам в себя: я часть того целого, которым владею; подвластен(-тна) ему, вобрав, вмещая его в себе. Этот нумен можно назвать нуменом совершенства любви: он вытесняет, способен вытеснить, за счет обеспечения самодостаточности чувства влюбленного все страхи безнадежности, безответности и тоску разъединенности с предметом.

Предполагалось, что в этой формуле на месте влюбленного можно подразумевать одушевленное существо, конечно, не самое примитивное, а на месте «предмета» — от самого высшего (Бог), до любой неодушевленной сущности, которая ещё вызывает неподдельный интерес. При неодушевленной сущности со стороны любовь выглядит несколько ущербной, потому что подразумевается, что любовь должна быть взаимной, то есть, полноценной, а неодушевленное не может выразить взаимность. У одушевленных существ получается «странный» нумен воспроизводства неисчерпаемости — одно существо совершенствует другое, а то, второе, в свою очередь, совершенствует первое. (Как можно предположить, нумен служит не только основанием для проявления связанных им отношений, но и стимулирует участников.)

Для меня и раньше было очевидным, что мелодия песни: «I Will Always Love You», которую исполняет У. Хьюстон, содержит неотразимый духовный посыл, но оказывается, что она полностью созвучна и "формуле", — несет эмоциональное содержание, соответствующее её духу. (Тот, кому удалось воспринять эти рассуждения, а конкретно "формулу", может оценить это соответствие).

Очевидно теперь, что любовь – безудержное самовозвышение духовной сущности влюбленного, от которого ему невозможно отказаться. Он не только создает духовное сокровище в предмете своей любви, но и сам становится таким сокровищем для своего предмета. Вы можете утверждать, что такое может быть только в самом идеальном случае. Но этот идеал не получают в готовом виде. Нумен взаимного стремления не обеспечивает автоматически высокого взаимопонимания и совершенства влюбленных, он определяет только уровень целесообразности и стремление соответствовать этой "цели".

Понятно, что прийти к этому идеалу, может только совершенно неэгоистичный человек, который ни в чем к себе не проявляет жалости, и не способен увидеть себя хоть сколько-нибудь ущемленным от полной отдачи и бескорыстности к своему предмету. То есть человек, который способен попрать и умертвить собственное «Я». Который, заинтересовавшись предметом своего влечения, не боится разочароваться или раскаяться впоследствии. Найдет этот идеал, как ни странно, также только тот, кто не обольщается, что сможет изменить, подладить его к своим своекорыстным желаниям и привычкам. Меньшее приведет к компромиссам, неудовлетворенности и жалости к себе. Но – к сожалению – на такое способны только духовно сильные личности; они-то как раз и неэгоистичны.

Попутные мысли. Любовь – к неодушевленному существу, вещи, идее, предмету увлечения, творчеству, своему призванию, искусству менее требовательна к душевным качествам влюбленного, к их силе, глубине, изысканности и постоянству чувств, — не требует той полноты отдачи и самозабвенности, высочайшей ответственности и духовного труда, по сравнению с Любовью к женщине, поэтому современные мужчины склонны проявлять свою любовь больше ко всем этим вещам, чем бескорыстную любовь к женщине. (Бога, каждый, хотя и может любить по-своему, но он "прощает" неполноту отдачи.) Сначала, мужчины не умеют или боятся выбрать себе достойную подругу, а дальше – не до конца искренни, потому что как для первого, так и для второго требуется полная отдача, высокая ответственность и постоянное напряжение душевных сил, что современных мужчин пугает или "утомляет". Они находят себя в сферах, где духовная плата за достижение совершенства значительно ниже. Наверное, потому так мало настоящих мужчин.

В лирическом, возвышенном смысле, любовь – это состояние вдохновенности, когда душа переносится в свою сказочную ипостась, растворяется в чувстве умиротворения и восторженности от готовности выразить естественное чувство признательности предмету своей любви.

Любовь достигает своего высшего состояния, когда возможность совершенствования в себе уже не требует открытия или создания новых совершенств в предмете, а только лишь поддерживает ощущение неисчерпаемости, предполагающее возможность в любой момент открывать в предмете новые совершенства или неизвестную и восхитительную грань совершенства уже известного. Душа предмета твоей любви становится таинственной "манящей бездной" — и страшно в нее улететь, и невозможно от ее "призыва" отказаться. Это и есть захватывающие дух, сказочный трепет и непостижимое ощущение таинственности, признанное чудо.

Спасительное отречение от самого себя, забвения себя в пользу её предмета – как рациональное, метафизически реальное в любви – воспринимается как противоположение здравого смысла, как "глупость" или безрассудность влюбленного. Такое представление возникает потому, что, хотя подобное отречение свойственно каждому человеку, – не у всех душа свободна от своекорыстного лукавства, жалости к себе, малодушия или не сильна настолько, чтобы принести такую жертву.

Создать мужчину — может только женщина. Настоящего Мужчину.

(И женщина может превратить его в ничтожество – та женщина, которая своекорыстна и честолюбива.)

Мама любит ребенка из-за того, что он способен с необъяснимым интересом воспринимать мир, развиваться, и совершенствоваться, любит из-за того, что она видит это в его поведении, которое непосредственно, жизнерадостно, искренне.

Любить детей — это не просто умиляться, глядя на них, это желание быть для них верным и искренним другом.

Смысл жизни и Любовь.

Смысл жизни человека — в совершенствовании духа.

Призвание живого существа – испытывать блаженство, умиротворение стремящегося к совершенству духа.

Это призвание истиннее всего реализуется в Любви к женщине (мужчине), к Богу.

Любовь эксплуатирует человеческую изобретательность и призывает его на деяния, которые он стремится возложить к ногам предмета своей любви. А предмет – если это женщина, – своею благосклонностью, или – если это Бог, — благодатью, превозносит человека и усиливает любовь в нем. Это и есть гармония человеческого существования.

Но, к сожалению, человеческое бытие таково, что эта гармония может извратиться до неузнаваемости — представьте себе, что предметом любви для человека становится его собственная персона, собственное «я». Теперь, подразумевая это, прочтите об эксплуатации любовью человеческой изобретательности и деяниях, приносимых к ногам предмета своей любви. Причем, неизменно в ущерб всему остальному.

Это эгоцентризм. Мы плохо это сознаем, но себялюбие страшное и неизлечимое уродство!

И непонятно и жаль, что всё так неидеально…

Остается только надежда: желать себе быть несвоекорыстным, безмятежным и оптимистичным.

Послесловие. Фрейдизм должен почувствовать себя поверженным…

Я радуюсь оттого, что восторжен самой естественной, самой существенной вещью: тем, что восхищен женщиной.

…Представь, «в один прекрасный день» ты встречаешь человека, который способен дарить тебе необъяснимую восторженную тайну, дает возможность жить с ожиданием чуда. Это неочевидно, и невозможно понять, но это ощущаешь неведомым образом. Его душа делает тебя жизнерадостным и безмятежным; "зовет" туда, где так легко на душе. Где как в детстве, беззаветны радость и восторг, где ежедневно праздник для души... Где каждый день уверен, что можешь превзойти себя! Где счастлив просто оттого, что каждое утро встречаешь этот мир.

Человек, обладатель такой души, сам того не ведая, "обещает" тебе эту сказочную жизнь, "предлагает" вместе с ним все это испытать. От этого захватывает дух… и ты становишься "взведенным", одухотворенно-взвинченным; восторженным и умиротворенным.

Этот человек становится твоим желанным чародеем и волшебником и это дает ему над тобой Власть, которая не зависит ни от твоего сознания, ни от воли, ни оттого рядом ты с ним или далеко и безудержно влечет к нему. Эта власть заставляет тебя: думать о нем, служить ему, хотеть признаваться ему в том, как он на тебя воздействует — хочешь ты этого или нет, виноват или гадок ты перед ним, запрещаешь или нет себе делать это.

Твои признания усиливают эту желанную власть над тобой, потому что знаешь, что они ему приятны.

Сила этой власти не зависит ни от образования, ни от происхождения, ни от достатка, ни от положения в обществе. И только эту власть признает живая душа. Недостатки, действительные и мнимые, которые у него можно обнаружить или он себе может приписать, нисколько не уменьшают силу этой власти, а наоборот – эта власть заставляет обходиться с ними предупредительно и бережно как с высочайшими достоинствами, потому что иначе её сила, сила этой власти, в тебе уменьшится от разочарования, а это неприятно, это нежелательно – потому что разочарование, это крах… Самое разрушительное из несчастий — это разочарование в предмете своей Любви и мы всеми силами стремимся этого избежать.

Нам теперь понятно: высшее удовольствие, наслаждение – в восторженной жизни души. Жизнь души состоит из переживаний, переживания питаются чувствами. Двое влюбленных, соединяясь душами, создают свой особый мир, совершенствуясь в нем, и из этого мира, из этого совершенства создается новая жизнь.

Природа поступила мудро, подсказывая, что новая жизнь должна рождаться из совершенства. И если мы исключаем, забываем изначальное — восторженную жизнь души и сокровенность, а оставляем лишь вторичное, подчиненное: сексуальное взаимодействие, то безнадежно обкрадываем сами себя, становимся примитивнее.

¹ Интересно в этом смысле и неожиданно созвучно высказывание, замысловатого в своей логической глубокомысленности, философа Ф. Гегеля. «Любить – значит быть тем, что вне меня; я имею свое самосознание не во мне, а в другом, но это такое другое, в котором я только и удовлетворяюсь, в котором я обретаю мир с сами собою… это другое, поскольку оно именно таким образом находится вне меня, имеет свое самосознание только во мне, и оба суть только это сознание их внешнего по отношению друг к другу бытия и их тождества…» (Гегель. Философия религии, Т2. – сер. "Философское наследие". с230).