Поль Дирак,
член Лондонского королевского общества,
профессор Кембриджского университета

Всего четыре века назад многие ученые мужи всерьез полагали, что для земных и небесных объектов действуют различные физические законы. Средневековые схоластики утверждали, что космическая гармония и порядок свойственны лишь движению небесных тел, а земные тела двигаются иначе — разнообразно и более хаотично, не имея каких бы то ни было строго определенных орбит. К счастью для науки и к несчастью для ученых схоластиков сэр Исаак Ньютон и плеяда других выдающихся философов XVII столетия доказали, что это совершенно не соответствует действительности. В наши дни всем известно, что если вывести земное тело на околоземную орбиту, то по отношению к земному наблюдателю оно начнет двигаться подобно Луне, а значит, законы движения всюду едины — и на земле, и на небе.

История науки тоже не стоит на месте, она тоже движется по отношению к земному наблюдателю. Мы видим, как всего за пару веков в математике и физике произошли огромные перемены. Человек вышел в космос, научился извлекать для своих нужд энергию атома из обогащенного урана, создал вычислительную технику, получил новые материалы, технологии и даже заглянул в Святая святых — в молекулярные структуры самой жизни. Да, это, действительно, немало. С точки зрения обывателя сравнивать современную науку с наукой средневековья не имеет никакого смысла. Разве социальные сети, электронная почта, телефоны, планшетники с двигающимися картинками, пластиковые карты, машины и тысячи других мелочей, составляющих быт нового человека, не являются доказательством прогресса? Ведь даже самая малая часть всего этого изобилия казалась недосягаемым чудом еще в начале XX века.

И все же существует еще одна система взглядов, согласно которой достижения современности не столь значительны, не столь смелы, не столь благородны как угодно думать потребителю всех этих революционных инноваций. Для первобытного охотника, оторванного от человеческой цивилизации, небывалым чудом могла показаться обычная ветряная мельница. Научно-технический прогресс позитивной науки поэтому всегда будет чудом относительным, по большей мере иллюзорным, подобно иллюзорному движению Луны на небосводе, которая движется лишь оттого, что движется земля, и светится лишь оттого, что светит солнце. Подлинным чудом и подлинным светом в этой системе взглядов является lumen rationalis, свет разума, которым обладает человеческая душа. Именно различные проявления разума воспринимаются чудом вне зависимости от того, в какой фазе находится развитие материальной культуры.

Даже в период полнолуния (пятнадцатый лунный день Змея), когда материалистический позитивизм и плотские влечения полностью вытесняют в человечестве воспоминания о духовности, когда звериное поведение и богохульный язык становятся всеобщей нормой, отражая самую суть происходящих в обществе метаморфоз, загадочные явления, необъяснимые совпадения пророчеств, мистические сновидения, продолжают будоражить наше воображение намного сильнее, чем сенсационные сообщения о научных открытиях, чем попытки создания искусственного разума или очередной панацеи от старения и неуклонно возрастающего числа недугов.

Мировая индустрия развлечений со всеми ее соблазнами и ультрамодными спецэффектами не может подавить в нас стремление к творчеству, к реализации тех способностей, которые заложены в нас очень глубоко и лежат в области подсознания. Каждый, кто хотя бы раз предугадывал маловероятное событие, кто переживал во снах ощущение полета, необычные состояния сознания, феномен дежавю, тот понимает разницу между подлинным и отраженным светом — настоящим и искусственным чудом, тот знает, что человеческий разум способен на большее. Точно такую же веру, точно такие же чувства люди испытывали тысячи лет назад. Она не зависит от эпохи, она не зависит от времени и места, а зависит только от самого разума, является его внутренним свойством, необходимым условием его существования.

Так что есть человеческий разум и сознание? Для нейрофизиолога это совокупность электрохимических сигналов, которые распознаются и интерпретируются в коре головного мозга с помощью определенных участков памяти, соответствующих различным понятиям, словам, символам. Из этих символов образуются динамические последовательности, генерируются матрицы сложных условных рефлексов, цепи ответных электрохимических сигналов и реакций. На самом деле эти общие слова не очень обнадеживают. Они мало чем подкреплены, ведь те цифровые и аналоговые схемы, с помощью которых пытаются создать нейрокибернетический разум ни в коей мере не повторяют удивительные способности сознания, они остаются всего лишь алгоритмами вычислительной машины. Робот может штамповать микропроцессоры, распознавать и произносить слова, его можно научить клонировать биологические организмы, но ни одна машина не научилась еще увеличивать производительность и устойчивость микропроцессоров, писать философские трактаты, осознавать и указывать на ценность открытий. Ни одна машина не может создать биологическую форму жизни по образу и подобию своему.

Почему искусственный разум столь примитивен? Почему нейрофизиологи подтверждают возможность излечения организма путем задействования неких «таинственных механизмов самовнушения», которые иногда включаются у малограмотного верующего человека, но не могут их даже мало-мальски объяснить, не говоря уже о том, чтобы повторить? Ответ прост. Кибернетики, нейрофизиологи, а также специалисты из других областей науки до сих пор ассоциируют человека с набором рычагов и шестеренок, с механизмом доктора Франкенштейна — тяжелое наследство механистической научной парадигмы, которую якобы создал геометр, алхимик и высшей степени религиозный человек Исаак Ньютон. Хотя известно, что в восприятии дифференциального исчисления победил формально-логический подход Готфрида Лейбница, против которого Ньютон неистово протестовал.

Благодаря Генриху Лоренцу и Анри Пуанкаре в конце XIX века появилась возможность переосмысления механистической парадигмы, но амбиции Альберта Эйнштейна, которому фактически было присвоено авторство теории относительности, отдельные положения которой формулировал еще Галилео Галилей, вновь привели к масштабной фальсификации в истории науки, к искажению ее прошлого. Как следствие — нас всех вернули к созерцанию схоластической картины мира, к двойственному описанию реальности. Так появились области макромира, где действуют ньютоновы законы, и микромира, где действуют законы квантовой механики, что онтологически соответствует разделению на мир земных и мир небесных объектов. Только если в средневековье ученые мужи утверждали, будто земные законы движения хаотичны, а небесные строго упорядочены, то теперь они утверждают, что строго упорядочены законы движения макромира, а для микромира квантовых объектов действуют соотношения неопределенностей Гейзенберга, то есть для них в принципе невозможно выполнение рациональных законов причинности.

Но это далеко не все. Лауреат Нобелевской премии физик Юджин Вигнер заметил существенный пробел в современной научной парадигме: «По не совсем ясным причинам на явление сознания в научных дискуссиях наложено табу… Вполне возможно, что те, кто отрицает реальность сознания, имеют в виду лишь одно: внешний мир можно описать и без ссылок на сознание… то есть сознание не оказывает влияния на движение материи (понимаемой в самом широком смысле слова), хотя движение материи явно влияет на сознание. [Согласно Эльзассеру] такой взгляд не является ни правильным, ни ошибочным — он бессмысленен. Живая материя в действительности подвержена влиянию сознания». Более того, Владимир Вернадский установил, что сознание как раз влияет на материю, понимаемую в самом широком смысле слова, вплоть до планетарных и космических масштабов, образуя совокупность ноосферических феноменов с характерными эктропическими, упорядочивающими процессами.

Вот это как раз и объясняет, почему на явление сознания наложено табу, ведь физиков интересуют лишь такие внешние процессы, в которых уровень энтропии не уменьшается. Они однажды решили, что, изучая лишь такие процессы, им откроется некая истинная картина мира. Мы даже можем точно указать время, когда именно они так решили — когда ньютоновы законы были подменены атеистическим мировоззрением или лапласовским детерминизмом, исключившим существование Разума в качестве объективной реальности. Возможно, во времена Лапласа такая упрощенная программа исследований была вынужденной и вполне оправданной. Благодаря ей физики довольно быстро описали некоторые явления внешнего мира, но с квантовыми явлениями все вышло иначе, для их описания пришлось воспользоваться языком статистики.

Что бы мы сказали о предсказателе, который зарабатывает себе на жизнь тем, что гадает на И-цзин или картах Таро, объясняя несоответствия своих предсказаний реальным событиям с помощью теории вероятности? Так, мол, и так — на этом участке карточного расклада произошла небольшая ошибка, но это не ошибка, а лишь предусмотренный в теории показатель, укладывающийся в расчетную погрешность. Поразительно! Но такого человека наши ученые-инквизиторы, например, из Комиссии по борьбе с лженауками, не задумываясь назовут опасным мошенником и шарлатаном, который пользуется доверчивостью своих жертв, хотя, по правде говоря, сами физики используют точно такие же статистические методы, ибо квантовая теория дает только вероятности. При этом жертвами научного обмана становятся не отдельные доверчивые граждане, а все налогоплательщики, корпорации и правительства, которые, впрочем, сами по себе выступают в роли крупнейших мошенников. Таким образом, даже вѣсь мїръ становится как бы обманут.

Забавно выходит: жрецы науки сами себе позволяют зарабатывать на жизнь с помощью вероятностных предсказаний, а гадателям на картах и составителям гороскопов нет. Единство и борьба противоположностей… Sic! Появление в Российской академии наук специальной Комиссии по борьбе с лженауками — это объективный фактор наличия конкуренции. Только вот почему, по каким независящим от воли ученых причинам современная наука выбрала себе в качестве основного конкурента не область передовых достижений позитивной науки, а идеи, казалось бы, утратившие для науки всякое гносеологическое значение, можно сказать, область ее истории?

Быть может, здесь все не так просто, как преподносится обывателю, который умеет пользовать гаджеты, но который почти разучился самостоятельно думать, ориентироваться во времени и пространстве, не говоря уже о таких вещах как умение отличать вечное искусство от ширпотреба. Возможно, наши жрецы науки отнюдь не случайно узрели для себя реальную опасность в тех же призрачных тенях прошлого, в которых видели для себя опасность средневековые схоласты, и объявили войну всякого рода мыслям, напоминающим эзотерические учения, из которых однажды вышли Джордано Бруно, Рене Декарт, Иоганн Кеплер, Исаак Ньютон. Ведь самый главный принцип герметической Изумрудной скрижали — и есть развернутый принцип диалектики, который вместо бесконечной сансарической борьбы двух начал предлагает переход в иное, триединое состояние адвайты или бесконечной гармонии или, дословно: «Quod est Inferius, est sicut quod est Superius, et quod est Superius, est sicut quod est Inferius, ad perpetranda miracula Rei Unius» (с лат. «Что есть Мир нижний, так же есть и Мир верхний, а что есть Мир верхний, так же есть и Мир нижний, для происхождения чуда Единого Делания»).

Наука, возникшая однажды как одно из чудес человеческого разума, объединившего законы движения земных и небесных тел, вновь обросла схоластическими догматами, воздвигшими непреодолимый барьер между законами движения макромира и микромира квантовых объектов. Нам непрестанно внушают, что ни один из доступных непосредственному опыту макроскопических объектов не обладает теми же свойствами, которые мы наблюдаем в движении квантовых объектов. Ведь это бы означало, что некое обычное тело, видимое даже невооруженным глазом, способно перемещаться со скоростью, с которой должна двигаться оболочка электрона, его так называемая гипотетическая «поверхность», многократно превышая предельную скорость распространения информации — скорость распространения света в вакууме! Подумать только, и физики открыто заявляют об этом нам, вполне реальным макроскопическим существам, которые почти каждую ночь переживают фазу быстрого сна, события которого проистекают в десятки, а иногда в тысячи раз быстрее, чем события, могущие произойти за то же время во внешнем мире. Так что за несколько минут такого сна можно пережить пару часов или даже дней, насыщенных самыми разнообразными, часто сливающимися между собой событиями.

Непредвзятый взгляд на положение дел убеждает совершенно в обратном: в макроскопическом мире не просто существуют тела, обладающие свойствами и способностями перемещаться подобно квантовым объектам, — такими телами являемся мы сами. Причем эти удивительные свойства оказываются напрямую связанными с нашим Сознанием и Разумом. Действительно, в точности так, как в квантовом мире существует эквивалентность волновых уравнений Шредингера и матричной формулировки Гейзенберга, в ментальном мире нашего разума электрохимические сигналы являются одновременно волнами и динамическими матрицами состояний, которые мы переживаем.

Внутренняя информация нашего разума позволяет нам совершать осмысленные движения во внешнем мире, когда мы находимся в состоянии бодрствования. И это ментальное поле никуда не исчезает во время, когда наше тело находится в состоянии покоя, ибо после пробуждения мы продолжаем ассоциировать себя с той же личностью, память об этой личности не исчезает бесследно, информация о ней сохраняется. Именно в таком состоянии, когда наше тело покоится, энергия ментального поля концентрируется и достигает экстремальных значений, сопоставимых с квантовыми эффектами. Концентрация ментальной энергии сознания может привести к квантовым эффектам и в состоянии бодрствования, когда человеческий разум попадает в стрессовую ситуацию либо находится под воздействием сильного эмоционального или интеллектуального возбуждения. Тогда к нему приходят неожиданные озарения — знания, которыми человек раньше никогда не обладал и не мог обладать в своем прошлом, которые, тем не менее, стремительно возникают у него в голове, становясь частью его памяти. Обретение этих знаний соответствует квантовому скачку, когда объект получает информацию не только и даже не столько из своего прошлого, а непосредственно из своего будущего состояния, в котором он уже располагает всем паттерном новой для себя информации.

Очевидно, что если бы не было данной возможности обретения новых знаний, то не было бы вообще никакой науки, не было бы видимого прогресса цивилизации, не было бы и разумной жизни. Всякая эволюция, всякое движение — и энтропическое, и эктропическое — были бы в этом случае невозможны. Мир безумен или в высшей степени разумен? Варианты ответа на этот вопрос могут быть разными. Все зависит от нас, от полноты наших знаний, от того, какой информацией мы обладаем, получая ее из учебников и внешних источников, и какой информацией хотели бы обладать.

формате PDF (549Кб)