Сесть за перо меня заставил буквально шквал обращений, звонков и писем по электронке в связи с последней статьей. Я не планировал ее продолжать, но сегодня сел писать совсем другое, а получилось вот это. Подчеркну, что открывая для себя новые документы и другие мнения, я понимаю, что мое нынешнее мнение – это личная интерпретация. Я пишу ее по свежим следам того, что прочел и пролистал день-два назад. Чтобы это смогли сделать и другие, я основные тексты вывесил на блоге.

* * *

Еще в хрестоматийном очерке «В.И. Ленин» Горький вспоминает о спорах Ленина с Богдановым на Капри и о приверженности как Богданова, так и молодого Луначарского идеям, весьма далеким от ортодоксального марксизма. При этом А.М. скоромно умалчивает, что и сам находился под обаянием этих идей и написал про эту стычку не только неплохую повесть «Исповедь» (она входит во все его собрания сочинений) но и ряд статей, которые ленинская газета под разными предлогами печатать отказывалась, поскольку они косвенно оправдывали линию Богданова. Ниже мы рассмотрим, почему. В результате Горький отошел от участия в политике на стороне большевиков. Но он делал это не один раз, поэтому на его «капризы художника» в партии не очень-то и реагировали. Напротив, это на его средства существовали школы рабочего актива в Италии, а идеологом этих школ был Богданов и его группа «Вперед». Из них, по крайней мере, идейно, и вырос потом Пролеткульт.

Ленин и его последователи впоследствии использовали эти богдановские кадры. Но использовали «впередовцев» лишь до того момента, когда начинается «великий перелом». Луначарский был одним из них, как и его заместитель, крупнейший ученый-историк Покровский (травля которого началась во второй половине 30-х). Характерна в этом отношении судьба А.В. Луначарского, который переметнулся от Богданова к Ленину.

После революции он получил наркомат, т.е. стал министром. Но наркому просвещения Луначарскому по иронии судьбы довольно быстро пришлось столкнуться с мощным влиянием богдановских идей на Пролеткульт, а шире – на весь левый авангард, в особенности на его новых теоретиков. Отсюда понятно, почему правительство Ленина несколько раз рассматривает вопросы, связанные с разрешением Богданову преподавать и печататься. У Ленина в кремлевской библиотеке и по сей день стоят все богдановские книги с пометками. Но уследить за такой масштабной фигурой, находясь при власти в ситуации войны и разрухи, Ленин уже физически не мог. Поэтому его подручные просто переиздавали время от времени куски его антибогдановской работы, дополняя их плехановскими текстами («Против А. Богданова»). Как и до революции, Ленину удавалось управлять простодушным Богдановым, поскольку он был человеком чести, в этическом плане бесхитростным и прямым. По этому критерию – отсутствию изворотливости и вероломства – он не годился в политические лидеры. Но он туда и не стремился.

Между тем его поразительное влияние и вес много раз пытались использовать другие – из цитат Богданова некие представители «Рабочей правды» составили компиляцию, в результате чего он был арестован заодно с ними. Спас его Дзержинский, к которому Богданов обратился лично – они беседовали больше часа. Но «делом» этой группы занимался еще и Сталин.

Кроме того, не слишком образованные идеологи и авторы Пролеткульта выдирали из богдановкой «Тектологии» цитаты, чтобы подтвердить свои архиреволюционные выводы о ликвидации культуры.

Но вернемся к Луначарскому. Ирония ситуации в культуре 20-х состояла в том, что Анатолий Васильевич Луначарский фактически идейно вырос в вологодской ссылке рядом с Богдановым. Луначарский жил в его доме, женился на его сестре и потом дружил с ним, вел переписку и вместе печатался: они отлично дополняли друг друга, поскольку Богданов обычно выступал как блестящий теоретик, а Луначарский – как популяризатор тех же идей и прекрасный оратор. По рекомендации Богданова Луначарский сошелся в эмиграции с Лениным и стал активно печататься в большевистской прессе. Но в 1917 году он уже понимал, что за участие в политике и во власти надо расплачиваться друзьями, поэтому пост наркома просвещения (о котором, кстати, тихо мечтал Дзержинский) был для него очень важен. Справедливости ради надо сказать, что в истории России он был далеко не худшим министром культуры и образования, хотя и у него были свои недостатки и «мелкие страстишки» о которых ехидно вспоминают его недоброжелатели в своих мемуарах. Тем не менее, расцвет авангарда происходит именно при нем, а Вхутемас-Вхутеин и прочие настоящие достижения 20-х всецело ему обязаны своим существованием. Характерно, что он смог продержаться на этом посту до самого перелома 1928 года, когда начинается свертывание и нэпа, и авангарда. Сохранившиеся киноматериалы демонстрируют, что он всегда был превосходным оратором с прекрасным голосом и отработанной жестикуляцией, слегка барственной. Но если судить по его текстам, морально к 1928 году он был совершенно раздавлен, хотя вскоре его изберут академиком АН СССР. Когда против Богданова началась травля, Луначарский возможно страдал и метался, но выхода так и не нашел – не он принимал те политические решения по ограничению его деятельности, не он публиковал антибогдановские книги и не он арестовывал его.

* * *

Вообще мотивы поведения Ленина по отношению к Богданову в период пребывания у власти можно объяснить только перестраховкой «политика об Бога». И это очень важный момент. Дело в том, что некоторые наши современники пишут в диссертациях, что Богданов – крупнейший теоретик, но никакой практик. Между тем в ситуации до 1909 года все было как раз наоборот. Богданов работал в России и за границей в самый мрачный период первой русской революции и реакции именно как практик и организатор и здесь он полностью превосходил Ленина, который в этой самой эмиграции мало что мог делать реально – об этом написано достаточно. Влияние Богданова именно как авторитетного организатора было куда выше. И решения, которые принял Богданов в ситуации 1908-09 годов тоже оказались верными. Никто как бы и не видит до сих пор, что избавившись от Богданова как от потенциального конкурента, Ленин тут же поменял лозунги на его лозунги. И при этом он же лишил Богданова возможности ответить ему в партийной прессе – и до конфликта, и особенно после. Блестящий антиленинский текст Богданова увидел свет только в нашем времени.

У Богданова в письме к Дзержинскому после ареста есть потрясающая фраза: «вы действуете на открытой арене истории, которая наш общий судья», т.е. мы с вами оба находимся на арене истории, и должны оценивать свои действия с этой позиции. Он в этой стране никто, младший врач, но он знает, что живет в другом временном масштабе – масштабе истории.

А вот в какой ситуации он продолжает работать при советской власти (опять же из письма к Дзержинскому 1923 года):

«Напомню о своем положении за последние три года. Я подвергался не десяткам, а, полагаю, сотням нападений со стороны влиятельных лиц, а то и влиятельных кругов, – в официальных документах, публичных выступлениях, в газетных, журнальных статьях, целых книгах. Я как-то сказал, что журнал «Под знаменем марксизма» издается наполовину против меня, бывший при этом Ш.М. Дволайцкий, сам один из ближайших сотрудников этого журнала, поправил меня: «Не наполовину, а вполне». Мои попытки отвечать не печатались; да и немыслимо было бы на все ответить. Вокруг меня создавалась отравленная, враждебная атмосфера...».

Назовите мне кого-нибудь, кто в такой ситуации травли в родной стране сидит в нищете и пишет – а пишет Богданов не что-нибудь, а второй том «Тектологии». Знатоки понимают, о чем речь.

Эта ситуация сопровождает его и дальше. Просвета ни малейшего, ни при жизни, ни после смерти. Его на Западе называют Красным Гамлетом, но куда там Гамлету до такой трагедии.

* * *

Здесь нельзя не коснуться основного противоречия в понимании задач, на котором разошлись Богданов и Ленин. Это вопрос об истине, ее абсолютности и относительности – но не вообще, а в идеологии и в историческом времени. Это основной вопрос стратегического менеджмента.

В схеме стратегического менеджмента есть ряд этапов. Первый – анализ ситуации. На этом этапе никаких истин нет, рассматривается всё (принцип паноптикума), и в этом отношении Богданов или равен Ленину или местами на голову выше его. При том, что оба они марксисты, знания и опыт Ленина другого рода – благодаря близости к Плеханову и его кружку это некая ортодоксия, чем Ленин и гордится. Установка Богданова изначально синтетическая и марксизм в ней фигурирует как одна из возможностей. Повторяю, на этапе анализа ситуации и последующего поиска альтернатив Богданов значительно интереснее Ленина. Весь вопрос состоял в том, когда нужно было переходить от веера альтернатив к выбору догмы – единственной альтернативы.

А вот Догма уже есть абсолютная истина. Для ее реализаторов.

«Догма» в стратегическом менеджменте – это одна из альтернатив, избранная (в результате взвешивания множества параметров) в качестве наиболее приемлемой в этой ситуации и при этих ресурсах. До этой точки выбора все равнозначно, все подвергается взвешиванию, после этой точки – никаких сомнений быть не должно. В истории большевиков это и есть та точка выбора, на которой они разошлись. Богданов считал, что ситуация не созрела и альтернативы еще надо анализировать и шаги выстраивать – выбирать еще рано, мало информации, мало рабочего класса чисто численно, у него нет культуры.

А Ленин уже принял решение.

Парадокс состоял в том, что в известной нам мифологической истории Ленина как бы совсем нет этого этапа множества альтернатив: у него изначально есть Догма и он весь посвящен ее реализации. И весь свой пыл и таланты он употребляет на ее защиту, а не на сравнение и обоснование альтернатив. Это такая мощная доминанта его характера, что когда в 1917 году Богданов называет апрельские тезисы Ленина бредом (авантюрой), Ленин может и понимает, что Богданов прав в масштабе истории, но от своего решения о захвате власти он не отступит. Для Богданова в 1917-м важно, что ситуация для пролетарской революции не созрела, и захват власти чреват морями крови. Для Ленина важно только одно – такая ситуация крайней слабости власти при малочисленности у большевиков сил и средств может вообще больше не повториться (партия занимала в тогдашнем «рейтинге» кажись аж 48 место).

Как проектировщик, я понимаю, что ни Ленин, ни тем более Сталин, ничего не смогли бы сделать, если бы не пришли к своей Догме и не удерживали ее. Ленин – более гибко, Сталин – доведя ее до абсолютизации.

Поэтому борьба Ленина с Богдановым пошла на другом основании: по принципу перехитрить его на политическом поле, заманить в ловушку ситуации, а потом оболгать, шокировать и не давать ответить. Его «Материализм и эмпириокритицизм» в философском отношении рядом не стоял с богдановскими работами, а возможности ответить своему оппоненту он не дал – в прямой полемике абсолютно точно победил бы Богданов, он это знал. Ленин же сформировал страшный и отрицательный имидж Богданова за счет того, что партийные СМИ и деньги были тогда в его руках – за этим он следил крайне тщательно. И Богданов пошел свои путем, создав группу «Вперед». Ее история мне пока непонятна, просто нет информации. Ее стерли в советское время. Какие-то обрывки плавают в интернете, и все.

Хорошо подготовленные и образованные «впередовцы» после революции активно использовались правительством Ленина, да и после его смерти, причем на самых высших постах; например, Дзержинского заменил бывший впередовец Менжинский. Вот почему в историческом измерении прав-таки оказался Богданов, которого Ленин обзывал множеством ругательных терминов за желание готовить актив партии за границей (экономия усилий), а не тратить силы и средства в России периода реакции, где им уже были расставлены многочисленные ловушки (и Дума была одной из них). Получается, что это Богданов, а не Ленин, первым в период крайней реакции перешел от работы в легальных органах в России к подготовке профессиональных революционеров в Италии. Ленин давненько не был в России и его явно ослепляла перспектива тех политических дивидентов, которых добились социал-демократы в немецком варианте Думы. Эти надежды, как показала история, оказались иллюзорными, т.е. и здесь прав был Богданов. А Ленину пришлось истратить немало чернил, чтобы черное превратить в белое. Разгромив отзовистов, он отозвал, ликвидировав ликвидаторов, он сам сделал то же самое, обругал за школу – сам сделал школу и т.д. Но с паузой.

Следует заметить, что немецкое и западное Ленину явно импонировало (кстати, структура построения фраз у него латинская – он в гимназии учил латынь). Речь не только о марксизме и прочих философах – прежде всего Гегеле, речь идет о немецком порядке, пунктуальности, исполнительности и стиле ведении политики. Ленин несколько раз пытался навязать России эти немецкие особенности («…Советская власть плюс прусский порядок железных дорог плюс американская техника и организация трестов…») – подобными лозунгами, призывами, а иногда и силой. И неизменно в конечном итоге следовал провал. В момент расхождения с Богдановым по поводу «отзовизма» он не просто выдавал желаемое за действительное, он мог вообще потерять актив у которого «крыша поехала» от диаметрально разных точек зрения двух лидеров. А когда Ленин уперся, уже понимая, что он не прав, для его огромного самолюбия пути назад не было. Но сводить все к психологии я бы тоже не стал, поскольку, скорее всего, проект устранения Богданова – это был один из проектов Ленина, которые он постоянно изготавливал и запускал на тактическом и оперативном уровне. Тут он был ас, и от природы, и по опыту. Интриги и ловушки – это у него получалось лучше всего, хотя и не всегда удачно, но он делал это снова и снова. Он просто жил всей этой политической игрой, он в ней купался. Его ПСС на две трети состоит из политики, а реально в его наследии еще больше.

Постоянно бывавший в России Богданов хорошо понимал, что у нас Дума есть просто псевдомеханизм, очередная имитация демократии, громоотвод и говорильня. Вскоре после его изгнания из партии и все остальные «бэки» это поняли. Но чего Ленин никогда не признавал, так это правоты Богданова, он действовал скорее наоборот, превращая свою брань в оголтелую и не прекращая ее многие годы. И не только в данной ситуации, но и в ряде других, тоже ключевых для истории партии. А тогда он просто присвоил достижение Богданова себе, создав невероятную дымовую завесу – так он поступал и впоследствии (кстати, это сугубо западный прием, описанный еще у Н.Я. Данилевского как существенная черта европейской психологии). Сталин потом только строго следовал ему в этом отношении, но делал это куда грубее. У Тургенева на этот счет есть такая фраза: «Ты сказал свое, да не вовремя; а я не свое, да вовремя» – это о них.

Еще пример: всячески расцвеченная в истории большевизма школа в Лонжюмо появилась только в 1911 году, через два года после богдановской в Италии и, разумеется, в противовес ей. И что, Ленин когда-либо признал первенство или правоту Богданова в этом вопросе? Да нет, скорее напротив, в Лонжюмо уже вовсю преподавал «впередовец» Луначарский, который постоянно метался между ними и всегда безошибочно ставил на победителя. А между тем его еще недавно называли «младшим братом» Богданова.

Итак, чтобы не потерять авторитет, в критической ситуации (а это он сам сделал ее «критической», она и близко такой не была) Ленину надо было избавиться от потенциального конкурента, и он от него избавился без малейших колебаний. Тактически он вроде как проиграл, поскольку к лозунгам «отзовиста» Богданова и его идее зарубежной школы Ленину пришлось вскоре вернуться – и он это сделал уже в своей интерпретации через год-два. Но Ленин выиграл этим ходом главное для политика: на троне вдвоем не сидят. Та же история в политике вечно повторялась и повторяется, тому есть масса примеров. Простецкий т. Брежнев называл это «спихнуть со скамейки» власти. Или почитайте «Братья Лаутензак» Л. Фейхтванглера.

Итак, Ленин использовал идеи и лозунги Богданова, блокируя его как политика, и даже переходя к откровенной дезинформации под прикрытием критических фанфар, и это теперь был его излюбленный прием. Он много раз впоследствии проделывал это и с другими своими сподвижниками, особенно если они его в чем-то превосходили. Обладая сильным природным обаянием и волей, в определенном отношении Ленин был уникальным организатором, которому удавалось удерживать рядом с собой взаимоисключающие и крайне амбициозные фигуры – он непрерывно отслеживал малейшие их движения и тут же находил комбинацию влияний на них для любой ситуации. Тут Дюма отдыхает на фоне реальности истории. И если что, Ленин умело «сбрасывал» их, уничтожая всякую возможность с их стороны оправдаться и ответить. Кстати, Сталин это понимал, наблюдал и учился у него сначала издалека, а потом уже вблизи. И научился всему этому до такой степени, что манипулировал людьми и историей в гигантских масштабах.

В доминантном мировоззрении Ленина Богданов был с тех пор дезавуирован, очернен в мнении партии и потому не слишком опасен как политик. И в то же время – он был очень полезен как наивный простак и генератор идей в области социал-демократической мысли. Это Богданов назвал раннюю советскую политику большевиков «военный коммунизм» (Ленин только повторил и развил этот его термин), это он ввел в обиход термин «научно-техническая революция», а про «культурную революцию» я просто промолчу. И вообще – Ульянов-Ленин ясно понимал, что этот особый человек, с которым его свела судьба, опередил ученый мир на полстолетия и больше; конкурировать с ним на ниве науки тов. Ильин никогда не собирался – не обладал для этого потенциалом. Мы сегодня едва-едва начинаем понимать настоящую величину Богданова, а Ленин – тот знал ему цену как ученому с самого начала. Но ученый – это одно, а политик – совсем другое. К сожалению, пересеклись они на политическом поле, где Ленин был сильнее.

Тут где место ученого – служебное. И Богданов это понял и принял.

Но вот что важно понять нам в управленческом плане: поле политики – это не стратегия, это максимум – тактика и все больше оперативность. В стратегическом плане Ленин проиграл Богданову, поскольку созданное им государство рухнуло по причинам, которые мы здесь и рассматриваем: скороспелости выбора и уверенности, что с этим можно потом что-нибудь сделать. Оказывается, можно и власть взять, и построить государство, но в масштабах истории оно окажется потом нежизнеспособным, поскольку не была изначально решена проблема культуры и развития человека. А это богдановская проблема, как я ее понимаю по большому счету. Ленин и Сталин строили социализм как цивилизацию – по западному образцу, и построили. Богданов ставил вопрос о построении пролетарской культуры – ему не дали. Тогда, работая на износ в невыносимой ситуации, он оставил нам и ее проект, и механизмы эффективной реализации. Это называется –отложенная проблема истории. Сейчас она как раз и «выстрелила».

Как Ленин отважился напасть на Богданова в своем «Материализме», так про это роман написать можно. Прежде всего, он полностью лишил его любых возможностей ответить, выбрал момент, подготовил людей, деньги и т.д. И зная впечатлительность Богданова, был уверен, что тот не скоро придет в себя от такого предательства. Во-вторых, он пиарил свою еще не написанную работу как величайшее произведение всех времен и народов – и этот пиар работает по сей день, его повторяли почти сто лет и все еще повторяют как стадо баранов. Половина текстов в интернете все еще советская, а там такого можно начитаться, словно мы все еще диамат с истматом сдаем в институте, а КПСС ведет нас в светлое будущее, правда-правда. А осваивать первоисточников самих авторов, как я убедился, наши магистры не способны в принципе – они читают краткий пересказ и в лучшем случае оглавление или критику. Ничего умного и доктора с академиками не выдали – частокол ленинских цитат. Даже уважаемый мною Ильенков, и тот… ну да ладно, спишем на время и место.

Поэтому талантливый ленинский пиар довольно слабой его работы – и единственной «философской» работы – все еще в ходу. Кстати, у него самого на счет этого текста никаких сомнений не было. Он знал, что работа эта только по виду «философская», а на деле – это политический памфлет ортодокса, и написана она в запале ради одного антибогдановского абзаца, все остальное в ней – нелепая бароккальная рама. Но у него разве были достойные рецензенты или критики – никогда. Еще тогда попасть под огонь его ругательств и влияния не хотелось никому.

Богданов, кстати, в очень умном разборе «Вера и наука» тоже иногда заражается этим ленинским памфлетизмом и откровенно язвит, что чуть портит его великолепную работу. Ее в перестройку и начали публиковать первой (кажись, в «Вопросах философии»), используя уже для дискредитации Ленина. При этом автор текста снова никого не интересовал, и снова его использовали, только с точностью до наоборот. Поразительно, что за тексты он писал, если их все время используют в совершенно противоположных целях!

При этом никто до сих пор так и не понимает, что Богданов после расхождения с Лениным не наукой занимался, а решал все ту же проблему, на которой они разошлись в 1908-09 годах: проблему альтернатив развития партии и взвешенности этих альтернатив с целью выбора наиболее экономичного пути в истории – без морей крови. Вот его слова, написанные в момент ареста о себе:

«Работник не изменял и не отдыхал; он тоже делал дело, по его полному и продуманному убеждению необходимое для мировой революции, для социализма; он тоже взял на себя задачи по масштабу сверх человеческих сил. И он не мог поступать иначе, потому что в этом деле, в этих задачах он был одинок, и некому было его сменить, некому его заменить». Последнее – невероятная правда, поскольку это правда и до сего дня. Он незаменим. Его груз – неподъемный.

Богданов недаром вплотную занялся вопросами пролетарской культуры, поскольку считал ситуацию в России не созревшей для социалистической революции, и он оказался прав: ведь именно на этом водоразделе произошла подмена. Более того, если почитать его переписку, он отчетливо понимал, что теперь будет делать (и сделает) Ленин – он захватит власть при первом же удобном случае и любой ценой.

И тогда Богданов усиленно взялся за заготовку решения этой проблемы отсутствия культуры в двух разных ситуациях – и в дореволюционной, и в послереволюционной: в его программе и текстах есть и методы подпольной работы, и методы работы легальной – все они были применены. Его теория культуры на основе организационной науки подходила для любого варианта. Хорошо бы какой-нибудь умник-аспирант раскопал фактически, на документах, чем именно занимался Богданов в Италии и потом с Пролеткультом в 1917-21 годах. Это очень важно для дня сегодняшнего, поскольку война миров откровенно переместилась в эту богдановскую сферу. Целенаправленное уничтожение нашей культуры идет уже 20 лет – другая не выдержала бы, и рухнула.

Вернемся к схеме стратегического менеджмента.

В момент столкновения с Богдановым, Ленин как тактик этот важнейший момент выкладывания, анализа и выбора альтернатив проскочил, отмел – и мы получили в истории то, что получили. Я понимаю, что за это заявление на меня начнутся нападки ортодоксов, но, тем не менее, я пока так думаю на основании анализа документов и новых текстов, которые я прочел. Поэтому «а Ленин видел далеко, на много лет вперед» – это ложь. Он не стратег, он блестящий тактик, иногда вообще гениальный манипулятор на оперативном уровне. Боюсь, что таковы вообще все «политики от Бога». Но в других конструкциях власти бывают и консультанты, и штабы – здесь этого нет.

Богданов проблему альтернативного пути решал всю жизнь, но он построил столь грандиозное сооружение, что освоить его сегодня по силам двум-трем десяткам людей (может чуть побольше). В комментариях к «Тектологии», которую вывесил один современный блогер, написано: голову даю на отсечение, что прочесть и понять это никто не сможет. Надо его с Субетто познакомить, пусть почитает его разбор. Шутки-шутками, но посмотрите сами: в 20-х и 30-х Богданова читали далеко не единицы, он издавался массово. Его так или иначе печатали и изучали в высшей школе, а Комакадемия он вообще сам инициировал, и она жила, в ней дискутировали, пока не пришел черед «Краткого курса»

В этом монолитном сталинском тексте, который фактически заменил собой эклектическую ленинскую доктрину (после захвата власти и особенно введения нэп ясной ее не назовешь), как раз все ясно и понятно. А это то качество, которым и должна обладать настоящая Доктрина в момент принятия решения о ее выборе – однозначность. Я как-то сравнивал ее появление со знаменитым Никейским собором, который должен был выработать догму христианства. Только с этого момента можно переходить к исполнению Догмы (программированию, проектированию и планированию), и Сталин сразу перешел именно к этому: запрет нэпа и ускоренная индустриализация любой ценой и т.д. Кстати, опять-таки, он использовал модели и мысли тех, кого сам только что политически уничтожил. А чтобы об этом забыли сами авторы, устроил внутренний террор.

Помню, я сдавал на первом курсе ХАИ (1970-й) такой предмет, как история КПСС. И у меня осталось устойчивое впечатление, что нам читают некий бессмысленный Ветхий завет, где ничего до Сталина понять невозможно, настолько текст состоял из одних неверных ходов, «умолчаний» и отклонений. Текст требовалось вызубрить и оттараторить без отклонений – никакой отсебятины, никаких дополнительных материалов. Но впечатление было бредовое: Богданов плохой – Ленин хороший, Троцкий плохой, Сталин – совсем плохой, Хрущев ошибался и перегибал, а Брежнев, видимо, еще только думает написать свою бессмертную трилогию, поэтому вместе с товарищами из Политбюро уверенно ведет партию и народ куда надо.

Кстати, про взаимоотношения Сталина и Богданова. Я вывесил на блоге одну диссертацию, где доказывается, что Сталин взял за основу «методологию СОО» Богданова. Это и так, и не так: проще сказать, что с момента перехода Сталина от отработки Доктрины к ее беспрекословному исполнению никакого другого способа ускоренного развития страны для Сталина и быть не могло – только рациональный богдановский и НОТовский, как его производное. На этом Сталин настолько разругался с Бухариным, что потом просто уничтожил его физически. А заодно и всех, кто имел другое мнение, даже если к тому времени они его больше не высказывали. Они не поняли, что произошло: принятая Доктрина больше не терпит никаких альтернатив, время альтернатив позади – и теперь эти люди не иначе как «враги народа» и их место на лесоповале. Дымовые завесы сталинской юстиции и пиара всего лишь продолжали ленинскую линию, отработанную на Богданове. Как ни страшно признать, эти омерзительные спектакли принимались в то время за чистую монету за счет невероятной интенсивности накачки.

Иосиф Джугашвили фанатично любил Ленина и был ему предан настолько, что после его смерти сам стал им. Фраза «Сталин это Ленин сегодня» – почти мистическая правда, эта «реинкарнация вождя» изменила даже облик Сталина – он совершенно другой до 1928 года. А уж после самоубийства жены в 1932 году он изменился полностью и окончательно. Характерно, что уже самоубийство его старого сподвижника Оржоникидзе он пережил холодно и расценил так же холодно как личное предательство непослушного Серго. Когда после войны Сталину был представлен на утверждение список памятников, которые намечалось возвести в Москве, он вычеркнул из него только Орджоникидзе. Не простил.

Для него уже больше не существовало всех тонкостей дореволюционных «измов» партийной борьбы (хотя он в ряде разборов он тогда участвовал), теперь был только один лозунг «кто не с нами, тот против нас». Но он помнил, что Ленин не просто так относился к Богданову двояко, он интеллектуально «доил» его работы, чему есть следы в его наследии. Другого генератора идей такого масштаба в его окружении никогда не было.

Богданов после ареста 1923 года и освобождения «висел в воздухе». А между тем Ленин умирал, и что могло быть потом – неизвестно, и потому Сталин использовал ход по его «задвиганию», который, вполне вероятно, начал еще Ленин – он поддерживал идею организации института перееливания крови. У Богданова был известный интерес к естественным наукам и к тому же он когда-то публиковал тексты о полезности переливании крови. В 1925 году Сталин начинает игры вокруг «Института переливания крови» (кстати, вместе с Бухариным и Семашко), в результате чего Богданов превращается в рядового низового администратора, а «на новенького» с испорченной партрепутацией тут же набрасывается местная свора шакалов – партячейка во главе с завхозом. Поэтому с большой вероятностью Богданов ставит опыты на себе от полной безвыходности. Его травля идет непрерывно, все 20-е годы и в этот момент снова активизируется. Но это – не более чем гипотеза, причем она не моя. Я разделяю ее наполовину, помня о том, что с 1915 года Богданов тяжело болел от нервного истощения. Потом он заболеет и от ареста. И постоянного изнурительного труда, непосильного, как он сам пишет, для человека. Но хуже всего травля плюс безысходность.

Сталин ничего не делает просто так, как и в случае с этим институтом. Потом даже с мертвым Богдановым он повторит политический трюк Ленина: использует его идеи и методы, а одновременно для отвлечения клевещет на него – как обычно чужими руками. Подлинник или текст нашумевшей «фундаментальной» книги 1937 года вряд ли кто сегодня обнаружит, но тут сам год важнее автора и текста. В этом тексте оказывается, что с «богдановщиной» всю жизнь боролся не только Ленин, но и Сталин. Ну это не удивительно, если учесть, что Сталин запросто приписал себе достижения Троцкого и Фрунзе, а потом Бухарина (Сталин – организатор Октября, Красной армии и т.д.). Через 10 лет преподавания в школах и вузах в этом никто уже и не сомневался. а кто сомневался, с теми уже давно расправились.

Любопытно, что друг и политический конкурент Сталина Николай Бухарин в 10-й главе книги «Экономика переходного периода» («Внеэкономическое принуждение») опирается на идеи Богданова. И эту зависимость бухаринской главы от «богдановщины» не преминул отметить Ленин в «Замечаниях» на эту книгу. Обруганные вождем рекомендации Бухарина 1920 года (а это военный коммунизм) реализуются на практике Сталиным в 1928-1934 годах. Ну и т.д.

Но на этом основании обвинять сегодня Богданова в том, что сделает Сталин – это верх неприличия. Мало того, что его постоянно травили при жизни, начиная от ссылок и тюрем в царское время, кончая ленинской травлей до революции и в советское время, да еще сталинской травлей после смерти (она продлилась до 90х годов и умерла только вместе с КПСС), современные умники пытаются перевести на него стрелки истории и повесить на Богданова всех собак всех этих «руководителей». Это уже настоящее иезуитство.

Суть в следующем: Ленин, оставляя свое авторство, использует идеи и ходы Богданова, а параллельно блокирует и очерняет его – головы поднять не дает своими «пулеметными очередями». Это доказывают его действия, о чем и шла речь выше, но сказать про это можно еще многое – оно описано в ряде книг, которые я вывесил на блоге, и в новых документах, которых полно теперь в интернете. При этом я вовсе не хочу сказать, что Ленин сам ничего не придумывает – конечно, это не так. Он тоже талантлив, местами очень ярок, но весь его талант обслуживает его политику и цели. Просто очень трудно отскоблить реального Ленина от советского имиджа Ленина. Мне так очень трудно, я сам писал статьи в его защиту в перестройку.

Но разговор по сути: Ленин – изначально ортодоксальный марксист, не допускавший никаких «усовершенствований» любимого учения. Сомнения есть только в глубине его проникновения в реальный марксизм, а главное – понятно, что марксизм был вершинным обобщением уровня знания времен Маркса. Но с тех пор утекло много воды, при споре Ленина с Богдановым от момента смерти Маркса уже прошло немало, так почему в науке о социализме не надо делать шагов вперед, неясно. Ведь это же и привело потом к тому догматическому застою, который загнал СССР в стагнацию – ну скажите, что это не так. Идеологическая мертвячина – вот вирус, поразивший мощную империю и разрушивший ее изнутри. Между тем я уже говорил, что Догма неизбежна и нужна на этапе создания организации, а тем более цивилизации. Например, христианской цивилизации, мусульманской, китайской и т.д. Советской тоже. Поэтому прав ученый Богданов, но по своему прав был и политик Ленин. Просто плохо, что столкнулись они на поле политики, где Богданов был историческим дублером. И второе – это все еще существующие сомнения в правильности выбора Лениным точки начала революции. Я-то не сомневаюсь, что выбрал он правильно.

Сомнения мои прежде всего ментально-циклические. Я много раз писал, что все процессы в циклах менталитета закономерны и потому неотменяемы. И точка кризиса в районе 1920 года порождает множество похожих авторитарных образований в мире. Видимо, Ленин это чувствовал. А то влияние, которым он реально обладал при жизни и после смерти говорит, что это был лидер эгрегориальный. Как и Сталин потом, принявший эту миссию на себя. И в этом измерении многое из оценок меняется. Тут вообще трудно говорить про наши оценки. Надо подумать над самой нашей возможностью оценки всей этой ситуации – ее моральности, научности и т.д.

Но вот что пишет в своей кандидатской диссертации В.В. Алексеев (Ижевск, 2007). Якобы Сталин после смерти Ленина «на вывеске оставил название «ленинизм», все конкретные ленинские идеи по строительству социализма (диктатура пролетариата, план построения социализма в одной стране, индустриализация, коллективизация, культурная революция), всю ленинскую терминологию. Но марксистско-ленинская методология оказалась замененной на концепцию СОО». «В результате никто и не догадывается, что именно на идеях изничтожаемого как ревизиониста и антимарксиста автора и на каких именно его идеях зиждется строительство социализма в СССР».

Нет ничего смешнее данного предположения, поскольку получается, что Богданов в итоге победил и в содержании, и в форме. Но вряд ли это так.

Во-первых, я хочу понять, что автор имеет в виду под «марксистско-ленинской методологией»? Я сдавал эту белиберду в двух институтах, потратив на это не худшую часть жизни, но понимаю только одно – это набор идеологических заклинаний. Методология политического влияния Ленина и Сталина – я ее только что описал. Методология Богданова – я готов ее разбирать, это и есть системная кинетика и генетика, как я ее понимаю, это и есть отсутствующая ныне теория культуры. Из нее вышел и А.К. Гастев с ЦИТ – это они подняли промышленность при одном проценте рабочего класса за десять лет, а не ленинцы. Это левые и крайне левые в лоне Пролеткульта и под прикрытием потворствующего им впередовца Луначарского сделали из русского авангарда мировое явление в истории культуры, а ленинцы-сталинцы его потом задушили своими АХХРАми и творческими Союзами. И т.д. Поэтому простой вопрос – есть такая методология? Предьявите!

Во вторых, все перечисленные в цитате «конкретные ленинские идеи по строительству социализма» – не его авторства. Хотите, пройдемся и посмеемся вместе. Я назову вам авторов, которых Вы, видимо, не знаете. Это Маркс, Троцкий, Бухарин, еще пара неглупых людей и увы – Богданов, «ревизионист и антимарксист». Ну Вы, наверное, марксист? Из тех о которых Маркс говорил – если они марксисты, то я точно не марксист.

Кстати, таковы же были и все лозунги большевиков-ленинцев перед революцией, включая их знаменитые первые декреты – я им тоже умилялся в школе. Они ворованные, все до единого. И ни один в итоге не был выполнен.

Так что все это игры ума современных интеллигентов, которые таковыми скорее всего и останутся. Подобные диссертации пишутся в поисках сенсационности, но не истины. Но у них тоже есть своя цель. Этими играми нас просто хотят отрезать от тех альтернатив, которые действительно есть у Богданова. Это, кстати, напомнило мне фильм «Шпион», я разбирал его на АТ, где делается такая же «подстава» – интерпретация и фантастика вместо истории – но зато формируется отношение на уровне подсознания. А поскольку мы выяснили, что чтением текстов Богданова наши современники никак не озабочены, разговор обычно идет на пальцах и на уровне общих мест. Даже в диссертациях, где все ссылки на месте, вот только из них ничего не следует: это всего лишь интерпретация диссертанта, докса, мнение. Почитайте его текст на моем блоге – я его вывесил. Зря вот только рекламирую.

Нынешняя ситуация чревата тем, что возникло умонастроение возрождения СССР, а опорные фигуры – это Сталин и Ленин, они уже сравнялись в популярности, и понятно почему: один без колебаний пошел на захват власти, второй ее удержал и развил. У них были ясные ответы в момент исторического кризиса и они не побоялись рулить, хотя рулить им приходилось в океанах крови. У них была (относительно) единая Догма, они от нее не отступали и потому в определенном отношении они уникальны. Но что они на самом деле реализовали? Один из вариантов тех альтернатив, которые обсуждали Богданов с Лениным в момент их расхождения. Нам пытаются даже доказать, что в итоге у нас реализовали идеи Богданова, причем оба лидера. И где же у Богданова все это написано? Специально буду вывешивать на блоге все его работы, и читать, пока не найду. Или кому-то кажется, что Сталин был настолько развитее Богданова, что успешно освоил его наследия втихаря, а потом еще и применил на практике его организационную методологию? Очень сомневаюсь, даже при всей его незаурядности.

Чем кончилась эта история? А диалектику знать надо: Гегель любил повторять, что каждая вещь гибнет от своей собственной односторонности, которая и образует ее специфику. Специфика – это тот сильный прием начала 1920-х, когда при культурно и политически незрелом пролетариате (Богданов отказывался признавать его самостоятельным субъектом исторического процесса, к тому же и процент самих пролетариев в стране после войн и революций был мизерным) роль лидера перешла к партии, а внутри партии – к номенклатуре и «органам» (сталинская идея «ордена меченосцев»). В перестройку эта номенклатура на основании проекта тех самых «органов» просто сбросила узы явно устаревшей Догмы (Ленина-Сталина и ревнительных охранителей Догмы, типа Суслова) и стремительно конвертировала малореальную власть в реальное золото. Рыжковская элита – советские директора предприятий – приватизировала заводы и экономически топила их, а колоссальные партийные деньги достались новым банкирам – секретарям горкомов, райкомов, бравым комсомольцам и т.д. Этот процесс я сам наблюдал с растерянным ужасом, не понимая, как можно переводить безналичку в наличку, минуя экономику и вообще здравый смысл. Но те, кто сообразил, уже лет 20 купаются в теплых морях.

Так что в ситуации 20-х ленинская «Догма» (избранная им единственная альтернатива) несомненно помогла ему взять власть в момент исторического кризиса. На Западе иногда издеваются, что она тогда просто под ногами валялась, и он ее подобрал. Сомневаюсь, что это так. На эту мысль наводит только то, что ни серьезных ресурсов, ни массового политического влияния большевики не имели. Но зато как организаторы, вожди и манипуляторы в той ситуации они не знали себе равных. Чего стоил альянс Ленина и Троцкого, с которым они великолепно сработались, как раньше с Богдановым. Не стоит забывать, что реальный организационный вклад Богданова в самый трудный для партии период признавали все старые большевики, хотя Ленин смог до какой-то степени отвернуть их от этого факта. Так и здесь, как и во многих других ситуациях, Ленин очень умело всех использовал для достижения своей цели. Кстати, все его ходы методологии политического манипулирования очень пригодились и он их иногда использовал как штамп. Например, история с Учредительным собранием, все его временные альянсы со всеми партиями и группами, которые он вовремя сбрасывал, это то, что на поверхности и документировано. А что было за кулисами – пока лучше промолчим. История высветит.

При этом с «научным предвидением», да и практической политической социологией – что приписывали Ленину в советские времена как величайшую заслугу – у него было туго: начало революции было для него полной неожиданностью. Как, кстати, и для Луначарского и многих других в эмиграции. Апрельские тезисы он лихорадочно сочинял в пути и многократно опробовал, не веря себе – это была удача, это был исторический шанс. И Богданов понял его действия первым, поскольку хорошо знал, с кем имеет дело. Он открыто среагировал, и надо понимать, взбесил Ленина.

И дальнейшие действия Ленина он характеризует уже с определенным отвращением: июльские события с гибелью массы людей он счел провокацией большевиков с привлечением уголовников.

Естественно, октябрьский переворот Богданов не принял. Но после взятия власти большевиками он замолчит как политик – интересы партии счел выше. И мотивы его молчания невероятно сложны. Ясно только, что в определенной степени он видит и свою ответственность за случившееся – начинали-то они вместе. Второе – от его критики ослабевшей стране не полегчает, а идти во власть, куда его очень звали, это взять на себя ответственность за ситуацию, которую не он создал, и в которой не он управляет. Поэтому его логика ухода в науку – это была логика человека, живущего будущим и ради него.

Когда я читаю Богданова, я чувствую в себе этот ток будущего. Значит, все не так безнадежно.