Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Дискуссии - Наука

Н.Н. Александров
Институционализм и эволюционная экономика

Oб авторе


Побудительным мотивом к этому материалу послужило чтение Интернета, где я наткнулся на новое для себя и очень активное направление российской «неоинституциональной экономики». В основном это доктор социологии С.Г. Кирдина и ряд сотоварищей из Института экономики РАН. Будучи человеком последовательным, я скачал и прочитал все ее статьи и книги и с удивлением обнаружил, что при крайней зыбкости общенаучных оснований из небольшой гипотезы «институциональной матрицы» пышно выросло огромное дерево научной школы при РАН. Поток публикаций просто фонтанирует, накрывая все темы современности. Да и автор хорош, поскольку обладает стилем, я охотно его здесь цитирую. Но вот ссылается эта школа в основном на импортных авторитетов, уделяя внимание своим на вторых-третьих ролях.

При этом я хорошо знаю, что в системогенетике, к которой я себя немного причисляю, основания для подобных моделей были заложены гораздо раньше (еще в 1980-е годы) и они гораздо мощнее, на порядок мощнее предъявленных в этой школе. Достаточно обратиться к работам д.э.н., д.ф.н. А.И. Субетто, как станет ясно, что пара понятий, лежащая в основании «институциональной матрицы» д.с.н. С. Г. Кирдиной – это не более чем частный случай одного из законов в его пакете законов системности и генезиса общества, и экономики – в том числе, поскольку он экономист. Ну и прочее, если говорить об обществоведческой основе и даже не хочется критиковать, хотя придется в этом немного разобраться. Вот здесь, в этом моменте оснований теории у г-жи Кирдиной – уровень реферата, или никак не выше аспирантского. А все остальное, как я уже говорил, местами даже талантливо по стилю и остроумно по выводам. Но небольшая ошибка в теории у экспертов такого уровня и статуса может вылиться нашему государству в большие неприятности.


1. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ


О понятии «институт» в философии и науке

Прежде всего, по отношению к институтам необходимо расставить исторические прерогативы. Первыми их начали изучать философы, затем социологи, и только позже – экономисты. Кстати, К. Маркс был одним из авторов, у которых социологическая и экономическая теории слиты до неразделимости, что и создает у большинства значительные трудности в освоении его работ. Экономистов и особенно историков экономики это синкретическое слияние просто бесит.

В целом этот процесс становления понятия шел достаточно долго и в нем можно отметить несколько качественно разных этапов. Будет время, разовьем это подробнее. Пока это просто материал для размышлений.


Философский этап

По Г. Гегелю, институты представляют собой транссубъектные и трансобъектные универсалии, задающие правила поведения людей и организаций. Вообще то, о чем говорит Гегель, проще всего охарактеризовать понятием «организованность», которая бытует в рамках современной общей теории деятельности. Речь идет об универсалиях, которые проявляется в функционировании тех или иных норм и алгоритмов (последовательностях действий). Они же проявлены в закономерностях поведения (поступках), неких формах отношений, они воплощаются в деятельности людей. Их признаком является постоянная воспроизводимость. Институты существуют, поскольку рациональны и целесообразны по известным или неизвестным нам причинам.

Институты, по Гегелю, задают правила общественной деятельности людей в государствах и составляют «прочный базис государства». Институты не есть лишь правила или обычаи, это средства организации совместной деятельности людей в государствах, которые обеспечивают координацию их действии.

Некогда возникнув и закрепившись, они регулируют в государствах не только совместную деятельность, но и распределения материальных факторов производства и социальной жизни. Понимание данной роли институтов особенно важно для экономистов.

Кроме того, институты представляют собой определенные социальные нормы, латентные стандарты социальной деятельности, сформировавшиеся в ходе истории. Являясь скрытыми «несущими общественными конструкциями», они присутствуют как в общественном сознании, так и в виде правовых норм, типах организационных структур и т.д. Следование этим «социальным норам» обеспечивало сохранение целостности государств и их развитие. Акцент на особой роли институтов в поддержании воспроизводства социальной жизни можно обнаружить и у К. Маркса в «Капитале». В этом смысле он последовательный гегельянец.


Социологический этап освоения понятия «институт»

Здесь достаточно много авторов и целая история с ветками, масса диссертаций и монографий по этому поводу. Мы же ограничимся словарным пониманием – нас интересует только специфика социологического ракурса.

Понятие института используется в социологии постоянно, хотя зачастую без точной детализации. Оно имеет массу ракурсов: это все ракурсы социологии как науки, поэтому различные социологические школы трактуют его по-разному. Функционалисты, например, могут рассматривать институты как удовлетворение «потребностей» индивидов или общества, в то время как феноменологи могут концентрировать внимание на способе, которым люди создают или адаптируют институты, чем отвечают им. Нас здесь интересует инвариантное основаие.

Институт (от лат. institutum – установление, учреждение) – как понятие широко используется для описания социальной практики (деятельности), которая регулярно, продолжительно повторяется, санкционирована и поддерживается социальными нормами, имеет большое значение в социальной структуре. Подобно роли, это понятие имеет отношение к установлению образцов поведения, но институт рассматривается как единица более высокого порядка общности, которая инкорпорирует множество ролей.

Например, школа как социальный институт охватывает роли ученика, роли учителя (которая обычно включает различные роли для младшего, старшего и руководителя учителей), роли родителей, инспекторов или методистов отделов образования при власти и т.д.. Школа как институт включает эти роли во всех школах, которые по совокупности образуют школьную систему данного общества.

В социологии выделяют преимущественно пять основных комплексов институтов или институциональных порядков.

1) Экономические институты служат для производства и распределения товаров и услуг. Это институты, организующие хозяйственную деятельность;

2) Институты власти (политические институты) регулируют использование власти и доступ к ней.

3) Семейные институты (институты родства) имеют дело с браком, семьей и социализацией молодых, они регулируют  половые  отношения,  рождение  и социализацию детей.

4) Культурные институты связаны с религиозной, научной и художественной деятельностью. Иногда особо выделяют религиозные – институты, организующие коллективное почитание богов.

5) Институты стратификации – детерминируют распределение положений и ресурсов.

К этому есть немало дополнений. Например, Ч. Миллс  выделяет в  современном  обществе  еще и военный  институт,  осуществляющий  защиту  членов  общества  от физической опасности.

И здесь, чтобы спорить о чем-то в типах (больше-меньше, какие именно базовые), нужно выложить основания.

С моей точки зрения все эти варианты сводятся к тому, что институты есть оформление и закрепление устойчивых типов деятельности. И потому типология институтов исходит из типов деятельности. Поскольку мы писали об этом в нескольких монографиях (например, «Звезда деятельности»), не будем углубляться в этот вопрос. Там есть ключевая схема, принадлежащая д.ф.н. Л.А. Зеленову: «институты – отношения – деятельность – потребности – способности». Институты фиксируют отношения, а общественные отношения отображают саму социальную практику, т.е. деятельность в ее типах.

Институционализация представляет собой процесс, посредством которого социальная практика становится достаточно регулярной и продолжительной, чтобы быть описанной в качестве института. Это представление является полезной поправкой с той точки зрения, что институты есть данные и неизменяемые сущности, указывая, что изменения в социальной практике и модифицируют существующие институты и создают новые формы. Это коррелят идеи в теории ролей, согласно которой люди обладают некоторой свободой в «создании ролей» в своих взаимодействиях с другими, а не действуют просто, исходя из предписанных им образцов поведения.

Понятие институт и «социальный институт» не одно и то же, первое понятие шире второго. Институт является системой социальных связей и совокупностью социальных норм, существующих в определенной области человеческой деятельности, реализуемых на практике.

Специальный социологический (обществоведческий) термин – социальные институты. Это исторически сложившиеся устойчивые формы организации совместной деятельности людей.

«Форма организации» и «совокупность норм» – это разное «одно и то же». Как и «социальная структура», «система социальных связей» и «общественные отношения» – одно и то же, разное по ракурсу.

Есть и третий термин в этом ряду, но он частный. В отличии от институтов, социальные организации являются структурно оформленными социальными общностями, реализующими функции социальных институтов в общественной жизни.

Термин "социальный институт" употребляется не только в самых разнообразных значениях, но и на самых разных уровнях. Говорят об институте семьи, институте образования, здравоохранения, институте государства и т.д. В целом же он системный, и система здесь – общество.

Отметим, что значение термина "социальный институт" есть реализация возможностей понятия «институт» – оно связано с характеристикой всякого рода упорядочения, формализации и стандартизации общественных связей и отношений. А сам процесс упорядочения, формализации и стандартизации – институционализация.

Институты могут различаться по множеству параметров: по времени своего возникновения продолжительности существования (постоянно действующие и кратковременные институты), жесткости применяемых санкций за нарушения правил, наличию или отсутствию бюрократической  системы управления, наличию или отсутствию формальных правил и процедур, по условиям существования и т.д.

Базовые институты определяются как глубинные, исторически устойчивые и постоянно воспроизводящиеся социальные отношения, как исторические инварианты, которые позволяют обществу выживать и развиваться, сохраняя свою самодостаточность и целостность в ходе исторической эволюции, независимо от воли и желания конкретных социальных субъектов. Понятие «базовых институтов», в отличие от более широкого понятия "институт", обособляет, выделяет из всего множества социальных отношений те из них, которые имеют исторически непреходящий характер и сохраняют неизменное внутренне содержание. Их функцией является регулирование основных общественных подсистем и поддержание целостности, интегрированности разных типов обществ.

В качестве его функционально различающихся однопорядковых подсистем у С.Г. Кирдиной рассматриваются экономика, политика и идеология. Отсюда ее главное понятиe «институциональной матрицы», которую употребляет уже целый ряд экономистов.

Рис 1. Схема институциональной матрицы.

Она определяется или как исторически сложившаяся система базовых институтов, регулирующих взаимосвязанное функционирование основных общественных подсистем – экономики, политики и идеологии. Институциональная матрица представляет собой устойчивую форму общественной интеграции.

И далее выделяется два идеальных типа качественно различных институциональных матриц, агрегирующих в себе реальное многообразие социальных связей общества – Х и Y-матрицы (в ранних вариантах «западная» и «восточная). Они отличаются комплексами образующих их базовых институтов (Рис. 2).


Рис. 2. Две основные институциональные матрицы.

Понимаю, это сборка в инвариант. Берем всю совокупность теорий локальных цивилизаций (культурно-цивилизационных групп), которые мы рассматривали и на нашем блоге в том числе, и применяем эту сборку к ним. Получаем специфику локальной цивилизации в институциональном выражении – это и будет «институциональная матрица», дуальная в своей основе. Первым это проделал Н.Я. Данилевский, и, признаюсь, проделал гораздо более убедительно. Ну и потом уж Питирим Сорокин, Николай Кондратьев и прочие русские титаны – их «недостатком» было только то, что они не налегали на экономический «институционализм» как ракурс, хотя и про институты и про социальный эволюционизм они-то все и сказали миру изначально. Это у них учились те, кого теперь нам представляют в качестве образцов для подражания – тот же Й. Шумпетер, хотя никто не спорит, что и он продвинулся в своем направлении. Что характерно, имя Н.Д. Кондратьева я ни разу не встретил в многочисленных публикациях этой школы.

Приводимое здесь общесоциологическое построение Кирдиной будет подвержено сомнению, если попытаться втиснуть в него реально существующие институты, инвариантные в истории. Кое-что из констант мирового развития (а речь ведь об этом) никак сюда просто не уместится. Например, многое из того, что перечисляют выше социологи: «культурные институты связаны с религиозной, научной и художественной деятельностью». Отнести ли их к базовым институтам идеологии, или, упаси бог, политики – не знаю. Тогда это «экономический институт» – всякие там разновидности «духовного производства»? И это вряд ли, поскольку автор настаивает не на производственной деятельности (отношениях и институтах), а на экономической. А тут рамки иные.

По этой причине мы представляем «институциональную матрицу» общества несколько иначе, в типологической схеме это четыре типа. У социологов-экономистов явно упущено производство нового, креация как особый институт. Надеюсь, никто не будет возражать, что он организован по своим нормам и имеет свои оформленности, т.е. формализован. Например, институт науки – никак не могу назвать его экономическим, политическим или идеологическим. А без него нет никакой инновационной экономики, да и развития в обществе вообще. Опять-таки, основанием у нас являются сам человек, его состав, и четыре типа деятельности, связанные с этим составом. В вольном терминологическом облачении это выглядит так:


Рис. 3. Четверка базовых институтов в нашей трактовке.

Что лежит в основании у экономистов нашей школы экономического институциализма – понять трудно. Во всех работах С. Г. Кирдиной фигурирует опорные авторы, вырабатывающие «новую методологию анализа с привлечением либо социально-богословских подходов (И.В. Можайскова), либо развивая культурологические традиции (А.С. Ахиезер и Н.И. Лапин)». Это интересные авторы, но они не совсем чтобы социологи, а между тем это направление было и остается полем самых оживленных дискуссий в обществоведении и системогенетике. Они же и не совсем экономисты, поэтому «маловато будет» в качестве основания для серьезного учения.

Чем чреват недостаток столь грандиозной теории в этом узком месте? Игнорированием всех этих видов духовного производства. Ведь эта теория, подтвержденная авторитетом РАН, уже вовсю растворяется во власти, превращаясь в цели, программы и документы государственной власти. А потом мы будем удивляться, как это мы могли забыть о науке, религии, искусстве и т.д. Если будет кому удивляться.


 

Экономический этап освоения понятия «институт»

«Институциональная экономика» в ее первоначальном виде

Один из наиболее ярких представителей данного направления – Ф. Лист, автор второй половины XIX века. По Листу, производительные силы – это способность создавать богатство нации. В состав производительных сил Лист включал различные институты, способствующие экономическому развитию, – от христианства и единоженства до почты и полиции безопасности. В учении Смита о непроизводительном труде и в ограничении предмета исследований лишь материальным богатством и меновыми ценностями Лист усматривал непонимание автором сущности производительных сил. Учению о разделении труда и принципу сравнительных преимуществ Лист противопоставил концепцию национальной ассоциации производительных сил, подчеркнув приоритет внутреннего рынка над внешним и преимуществ сочетания фабрично-заводской промышленности над земледелием.

На этого автора мы обращаем внимание, поскольку у него обостряется очень важный для нас аспект ассоциации. Ассоциация по национальному или территориальному признаку содержит очень сильное объединительно-кооперативное начало и в нашем времени – и об этом говори современный институционизм. Причем, тенденция интереса к ассоциации повторяется ровно век спустя. Это направление, по отношению к которому сегодня выстраивается любая государственная политика любого правительства или блока стран, – геоэкономика. Она естественным образом связана с геополитикой вообще и ее основными авторами, выразившими эту идеологию в середине и в конце XIX века.

На грани веков можно было наблюдать повышенный интерес к институтам в социологии, где и были введены многие положения,

Межой, после которой экономистам уже нельзя было больше игнорировать «институт» как экономическое явление, следует назвать труд Й. Шумпетера «История экономического анализа» (1954). Но это был такой прорыв, от которого долго шли самые разные волны. Так, Р. Нельсона и С. Дж. Уинтера в своей эволюционной теории экономики провозглашают Шумпетера в качестве своего прародителя. К их теории мы еще обратимся, а пока пройдем по этапам трансформации этой идеи в ХХ веке.


Новая институциональная экономика

Институциональная экономика берет на вооружение эволюционно-социологические методы. Основными направлениями изучения здесь являются:

– концепции конвергенции постидустриального, постэкономического общества;

– экономика глобальных проблем .

Именно теория игр сформулировала язык моделей новой институциональной экономики, хотя она является самостоятельным направлением в экономической науке (Дж. Фон Неймман, О. Моргенштерн, Дж. Нэш). С возникновением теории игр был нанесен удар по модели общего равновесия Вальраса – Эрроу – Дебре. Действительно, теория игр строится на том, что принципиально делает допустимыми следующие обстоятельства:

а) может существовать несколько точек равновесия;

б) точки равновесия не обязательно совпадают с точками оптимума, по Парето;

в) равновесия может не существовать вообще.

Допустимость перечисленного получила название в вариантах: «проблема координации», «проблема типа дилеммы заключенных», «проблема неравенства» и т.д.

Модель рационального выбора, бытовавшая в экономической теории до того, была подвергнута жесткой критике Г. Саймоном. Его теория неполной рациональности учитывает существование не только информационных издержек, но и когнитивных ограничений. В ней предполагается, что индивид не способен собрать весь объем информации о сделке и о ситуации на рынке, более того: он не способен и собранную информацию обработать оптимальным образом . Учет когнитивных ограничений требует пересмотра самого принципа оптимизации, лежащего в основе рационального выбора. Он заменяется на принцип удовлетворенности (satisfacing). Новая институциональная экономика ставит под сомнение экзогенный характер предпочтений и их стабильность.

Д. Норт акцентирует внимание на двухстороннем характере взаимодействия институтов и процесса восприятия индивидами собственных интересов. Институты задают рамки восприятию интересов, но в то же время индивиды способны изменить институциональные рамки .

В наиболее развернутом виде программа новой институциональной экономики приведена в работах представителей экономики соглашений (Л. Тевено, О. Фаро, А. Орлеан, Р. Буайе): это – достаточно молодое и развивающееся направление институционального анализа, которое сформировали в середине 1980-х годов во Франции представители неоклассики, социологии, постмарксистской теории регуляции и философии. В центре анализа сосредоточены соглашения как наиболее общие рамки взаимодействия между индивидами.

Если теория игр пытается анализировать стратегии рационального поведения в условиях неопределенности, то эволюционная экономика – стратегии нерационального или не только рационального поведения, по существу являясь полезным формальным подходом, преимущество которого заключается в том, что он помещает основную проблему принятия стратегического решения в условия, в которых успех зависит от реакции конкурентов.

Институты появились в поле зрения экономистов, как фактор, при помощи которого можно было трактовать вариативность проявления общих экономических законов в разных регионах, странах и ситуациях. Такое понимания роли институтов содержится у одного из лидеров неокейнсианства (пост-кейнсианства) Л. Пазинетти в 1990-х. Его теория экономической динамики была как бы двухшаговой: общие изменений в структуре общественного продукта в любой экономической системе, и затем анализ институтов на стадии конкретизации.

Сегодня изучение институтов уже стало признанной основой современного экономического анализа, благодаря нео-институционализму.


О термине «институт» и его наполнении

Как во всяком становящемся новом направлении, термин «институт» до сих пор не является однозначно понимаемым. Некоторые важные его грани возникли вне экономической теории. Мы обратим внимание на те свойства институтов, которые относимы и к экономическим институтам.

Перечисленные ранее особенности институтов показывают, что они, во-первых, существуют «вне» людей и организаций как внутренне рациональные отношения, во-вторых, они координируют общественную деятельность и распределение благ в социуме, и, в-третьих, институты в определенном смысле «непосредственно наблюдаемы» в реальности, а потому могут быть выявлены, описаны и научно проанализированы.

В экономических теориях предшествующих неоинституциализму, всячески учитывались законы человеческого поведения (отметим, не деятельности, а поведения). Новый подход сосредотачивается на свойствах институтов, воспроизводящихся независимо от того, какие люди живут в институциональной среде и пользуются ею.

Современные ученые, кроме признания инвариантной неизменности институтов, отмечают также способность институтов к изменениям. Это, например, Дж. Сёрль или П. Бергер и Т. Лукман, мы о них неоднократно писали. Таким образом, институциональная среда характеризуется одновременно и устойчивостью, и изменчивостью. Устойчивы «генетические» структуры экономических, политических и идеологических институтов, или институциональные матрицы. Изменчивы формы, в которых проявляют себя базовые институты этих матриц, их изменения подчиняется особым циклическим закономерностям. Итоговый вектор «развития» можно рассматривать как сочетание «устойчивости» и «изменчивости». Его функционирование в социальной реальности имеет ступенчатый характер, о чем говорил еще Ф. Энгельс, ну и так далее.


Рис. 4. Изменчивость и устойчивость как координаты развития.

А дальше всем желающим разобраться и получить на руки куда более продвинутое знание и в социологическом и в экономическом отношениях предлагаю почитать работы моего друга и учителя А.И. Субетто, опубликованные на сайте Академии Тринитанизма.


2. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ЭВОЛЮЦИОНИЗМ


Микромасштабная «эволюционная экономика» западного типа

В целом, если говорить об основаниях, эволюционизм разрабатывался в философии Г. Спенсером и в биологии – Ч. Дарвином и прошел в ХХ веке долгий путь. Здесь мы будем говорить только о приложении идей эволюционизма к анализу экономических процессов. В последние десятилетия по это актуальная тема: по ней публикуется обширная литература, издаются специализированные журналы и т.д. Созданы ассоциации и исследовательские центры, реализующие данный подход. Возникли и национальные школы, в частности у нас, о чем мы поговорим ниже.

Эволюционная экономика – научное направление, заявившее о себе в 1980-90-х годах. Р. Нельсон и С.Дж. Уинтер в своей эволюционной теории экономики провозглашают в качестве прародителя Й. Шумпетера. Эволюционизм опирается на три дарвиновских принципа: наследственность, изменчивость и естественный отбор. Эволюционная экономика, коль скоро она себя так назвала, опирается на эти же принципы. Она отвечает на вопросы: каковы механизмы наследования и изменчивости, а также – каковы критерии отбора наиболее жизнеспособных «особей».

Вот описание «наследственности» в рыночной экономике у Йозефа Шумпетера: "...в той мере, в какой речь идет о рыночном хозяйстве, для основ теории не имеет никакого значения, что представляет собой данное рыночное хозяйство: систему самого примитивного обмена между охотниками и рыболовами или сложный организм, который мы можем наблюдать сегодня. Основные черты, контуры полностью одни и те же, и здесь ничего не меняет Даже то обстоятельство, как ведутся народнохозяйственные расчеты: при помощи денег или без них.... Как бы значительно современное хозяйство ни отличалось от примитивного, по существу, как в одном, так и в другом, происходит одно и то же". Это "одно и то же" – инвариант структуры. Эволюционный подход подходит к экономике с позиций воспроизводства структуры, он постулирует, что исторические траектории закономерны и содержатся во внутренние механизмы наподобие того, как программа биологического развития организма вписана в его генетический код.

Среди предшественников экономических эволюционистов упоминают также Т. Веблена, который разрабатывал научные основы анализа экономики и эволюционного и институционального типа. Что касается интересующих нас здесь авторов-основателей Р. Нельсона и С.Дж. Уинтера, то они выдвинули ряд ключевых идей.

Перед нами – очевидная органическая аналогия, возникающая всякий раз, когда механические модели буксуют. Дальнейшие трактовки принципов поведения фирм – дело вкуса авторов и, опять же, научной моды. Так, состояние неопределенности, проистекающее из несовершенства предвидения и ограниченности человеческого знания, можно трактовать когнитивно-эпистемологически, но можно – и иначе. Авторы предпочли эпистемную трактовку, потому что она гораздо понятнее ортодоксальному течению экономической науки и связана со знаниевым потенциалом личности. Отсюда – их главный предваряющий тезис: фирмы интересуются распределением возможных и приемлемых, с их точки зрения, результатов, а в условиях несовершенного знания невозможно рассчитать оптимум, даже если он существует. Это уже очень далеко отстоит от Шумпетера, у которого фирмы занимаются максимизацией прибыли.

Таким образом, формулируется первый постулат: экономические агенты не обладают всей информацией и могут в лучшем случае находить локальный, но не глобальный экстремум.


Надсистема – отрасль – отбор

Представления о внешней среде – надсистемные, поскольку среда – активная действующая сила, которая отбирает фирмы, принявшие лучшие решения. Но это не простая, а двухъярусная надсистема. Она состоит из отрасли (надсистема) и рынка (наднадсистема).

Если есть особь, должна быть и первая объединяющая надсистема – популяция. В экономическом эволюционизме это – отрасль, которая определяется количеством и качеством фирм, действующих в ней. Важно, что и это тоже целое, т.е. своеобразный организм, а не абстрактное селектирующее образование, каким является образ рынка.

Взаимодействие между экономическими агентами происходит обычно в неравновесном состоянии, результаты этого взаимодействия могут быть удачными или неудачными в отношении как отдельных товаров, так и самих агентов.

Описание поведения первой надсистемы может быть проведено многими способами. Авторы выбирают так называемые марковские процессы, ведь в большинстве популяционные процессы (как утверждается) – марковские. В них «каждое последующее состояние зависит только от предыдущего, но не зависит от того, как оно было достигнуто». Например, численность населения в будущем году зависит только от численности и уровня рождаемости в предыдущем.

Формальная теоретическая точка зрения Нельсона и Винтера представляется авторам созвучной с некоторыми работами по теории отраслевой организации.

Селекционная среда организации – ансамбль факторов, воздействующих на благополучие организации и тем самым на ее рост. Селекционная среда определяется внешними – относительно фирм в данной отрасли или секторе экономики – условиями, например условиями спроса на продукцию и предложения факторов производства, наряду с ними учитываются характеристики поведения других фирм в отрасли или секторе экономики.

Эволюционные модели совместимы с теми же характеристиками равновесия и с теми же типами качественной реакции на изменения рыночной среды, что и модели, составленные из более ортодоксальных компонентов.

Эволюционные модели могут «предсказывать» эти типы реакции, объяснение которых, однако, иное, как и предположения, гипотезы, определяющие, при каких обстоятельствах можно ожидать подобных реакций.


Система – фирма (агент, особь)

Переходя в данной теории на уровень фирмы (агента, особи), мы рассматриваем механизмы, управляющие ее поведением. Как и в биомире, их – два: безусловные рефлексы (генный механизм) и условные рефлексы, приобретаемые в процессе жизни особи.

Разберем базисное для эволюционной экономики понятие рутины, о котором авторы высказываются однозначно – «рутины играют в нашей теории роль генов».

Фирмы реагируют на изменения внешних условий изменением сложившихся принципов своего поведения – так называемых рутин. Под рутиной понимается правило поведения, воплотившее накопленные навыки, приемы и методы.

В определенном смысле «рутина» и «институт» – две стороны одной медали. Различие здесь по интенции, по вектору: извне («институт») или изнутри («рутина»).

Это нормативное понимание системного инварианта: норма, содержащая в себе некий эволюционный опыт, руководит поведением «особи» – фирмы, агента. Это – типичный ген, поскольку все особенности рутинизированного поведения определяются нормой.

Изменения в окружающей среде могут вынудить фирмы рискнуть своим существованием при попытке модифицировать рутины. В отличие от генофонда, которым наделяет биологические особи природа, экономическая особь свободна в выборе набора рутин (впрочем, как всегда, относительно).

Дальше следует принцип различения, в живой природе не встречающийся. Фирмы – это люди, а люди имеют свободу выбора и могут поработать мозгами на поприще выживания. Если понятны внешние условия, остается подобрать наиболее подходящие для выживания в них нормы поведения фирмы.

Идея подбора норм была развита еще в теории организаций и организационном проектировании, но здесь совсем другой контекст. Речь идет не столько о нормах, сколько об эволюционном поведении: экономические агенты могут имитировать правила, которыми руководствуются другие, а также обучаться и создавать новые правила. Эти процессы имитации и инноваций имеют кумулятивный характер, и последующие шаги зависят от предыдущих, при этом возможны случайные события, нарушающие непрерывность.

Поиск рутин, наиболее адекватных внешним условиям, – это вопрос выживания фирмы, который решается в конкурентном взаимодействии с другими фирмами. Причем в этом взаимодействии отбираются как рутины, так и фирмы.

Когда выясняется, что есть два типа рутин (рутины стандарта и рутины поиска, ломающие стандарт), аналогия с миром живого становится полной: в параллели – безусловные и условные рефлексы, описанные в нормативных факторах, они обеспечивают функции сохранения и изменения, что в совокупности и представляет развитие .

1. Сохранение (аналог – безусловные рефлексы) фиксируется в утверждениях: «поведение фирмы управляется рутиной»; «рутины играют в нашей теории роль генов». Но при этом процесс не носит совершенно автоматического характера генного воздействия, полезную рутину в организацию нужно внедрять и контролировать ее функционирование, компенсировать старение и т.д.

2. Изменение (аналог – условные рефлексы) демонстрируют рутины поиска.

«Рутины поиска стохастически порождают мутации. Употребление термина «поиск» служит для обозначения всех видов деятельности организаций, которые связаны с оценкой текущих рутин и могут привести к их модификации, более радикальной замене или полной модификации».

Кроме общепринятых аналогий «устойчивость – изменчивость», «функционирование и развитие» в системогенетике применяются специальные понятия «функционального ответа» и «морфологического ответа» на эволюционный вызов. Их аналоги в эволюционной экономике экстра- или интро- ориентированы.

В ответ на изменение ситуации фирма может:

предложить новый продукт, найти новые рынки и новых потребителей своей продукции;

– начать изменения внутри себя, включая поиск новых организационных, технологических и прочих приемов и методов.

Если говорить о таких возможностях подробнее, то это весь арсенал «стратегического менеджмента».

Но следует учесть, что трактовка возможностей в эволюционной экономике не общесистемная, а человеческая, поэтому она сводится к знаниевой. «Эволюция промышленной структуры является эволюцией организации знаний и возможностей (способностей)».

Речь на самом деле идет о культуре личности (раздел общей теории деятельности), которая имеет три составляющие: знания, умения и установки. В парном виде это способности (знания и умения) и потребности. В этом моменте как раз и состоит предмет нашего интереса к данной теме.

Системное описание поведения фирм содержит две группы факторов: внешнее (эндогенное) давление и внутреннее (экзогенное), где важнейшим является индивидуальный выбор, трактуемый через знание. «Мы применяем эволюционную теорию к анализу эффекта автономных изменений, вызванных эндогенными инновациями. Наша теория и есть теория рыночных процессов».

На языке системогенетики, это – надсистемные (селекционная среда организации) и подсистемные (функциональные и морфологические изменения) группы факторов. В полном виде их – четыре:

– наднадсистемное давление рынка;

– надсистемное давление отрасли (конкурентной среды);

– подсистемные факторы функционального типа (другой продукт, изменение функций экономического агента);

– подсистемные факторы морфологического типа (изменение состава самого экономического агента).

Эволюционная экономика стремится рассматривать результаты индивидуального выбора и системного взаимодействия как равнозначные и взаимосвязанные. В итоге «рациональный выбор индивидов и давление системы вступают во взаимодействие и порождают необратимый динамический процесс развития».

* * *

Все остальное в этой теории интересно постольку, поскольку соединяет две тенденции: прагматическую ориентацию и компьютерное моделирование. Такое веяние, как компьютерные модели развития, к моменту появления эволюционной экономики перерастает во всемирную моду. Наибольшую известность приобрели, например, глобальные модели развития Римского клуба, предназначенные для лидеров государств. Эволюционная экономика, напротив, предлагала математически-компьютерные модели развития для фирм, которые потенциально повышали ее конкурентоспособность. За этим стоят многопараметрические математические модели, описывающие поведение экономической системы для фирмы.

«Наши модели содержат динамический анализ неравновесной динамики и четко указывают на некоторые ключевые факторы, определяющие структуру и функционирование отрасли в условиях шумпетерианской конкуренции: степень легкости имитации, уровень ограничений инвестиций крупными фирмами, характер режима технологических изменений».

«Эволюционная точка зрения полностью согласуется с позицией нормативного анализа, принятой ранее некоторыми экономистами: задача состоит в анализе и сопоставлении существующих институциональных структур и в разработке альтернативных вариантов, обещающих более результативное функционирование в реальной ситуации».

Главные ориентации эволюционной экономики – микромасштабные. Эволюция и прочие броские термины оказываются здесь не чем иным, как основанием для перехода к чисто личностным проблемам экономики. Эволюционизм XIX века, напротив, был объектным: он анализировал картину мира объектов снаружи. Эволюционизм начала XX века (и тот же Шумпетер) уже был субъектным, но все еще макромасштабным. Его лозунг «инновации или смерть на рынке» был еще пронизан все тем же духом детерминизма, хотя апеллировал к здравому смыслу предпринимателя. Авторы эволюционной экономики говорят уже только о способностях личности, да еще в знаниево-информационном ракурсе: «Эволюция промышленной структуры является эволюцией организации знаний и возможностей (способностей)». Это – «Шумпетер наизнанку».

Мир экономических реалий оказывается здесь «вывернутым» через человека и рассмотрен он изнутри человека. Такая картина складывается как раз на переходе к последней фазе века, и доминирует в ней. А акцент на знания, как и весь когнитивизм и эпистемологизм в науке, является не более чем признаком хорошего тона науки серединного цикла ХХ века. Но на это место может быть подставлено и много другое, присущее человеку.


Макромасштабная «эволюционная экономика» в русском варианте

1. Мне не хотелось бы вкратце повторять весь путь, который мы прошли с читателями АТ по поводу всех разновидностей эволюционизма в науке. Панорама философов, социологов, культурологов и экономистов дана в нашей работе «Генезис ментального хронотопа» (Книга 1. Генезис представлений о времени // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16795, 29.08.2011). Нам остается только дополнить это ряд парой авторов, к которым мы и так собиравлись обратиться впоследствии. А тут случай представился

Ниже мы охотно используем тексты г-жи Кирдиной, не особо заботясь о культуре цитирования. Нам надо понять суть дела, поэтому мы поработали ножницами и спрессовали эти тексты до тезисов. Но сначала – про наше общее отношение к этой тематике.

С наиболее общей точки зрения, течение «эволюционной экономики» можно рассматривать как прикладную разновидность общей системогенетики. Она очень близка по смыслу к такому разделу социогенетики, как экономическая генетика, и описывает в экономической генетике как в целом только рыночный этап развития экономики, причем, на уровне микроэкономики. Это – весьма существенные уточнения, ведь рынок выступает здесь как специальный тип селекционной среды: экономические агенты принимают решения в рамках рыночных правил и с учетом существующих норм и институтов. Поведение экономических агентов («особей») обусловлено селектирующими свойствами данной надсистемы, поскольку именно рынок осуществляет отбор наиболее приспособившихся к изменившейся ситуации. Но эти всеобщие положения мы можем обнаружить еще у А. Смита.


* * *

В рассмотренных выше зарубежных исследованиях эволюционный подход применен в микроэкономике. Наша «эволюционная экономика» предстает в теории долгосрочного технико-экономического развития С. Ю. Глазьева и в эволюционной макроэкономике В. И. Маевского. Их общей отличительной чертой является акцент на макроуровне экономики как эволюционно развивающейся системы.

Макроуровень понимается как система отраслей (подотраслей или макроотраслей), сгруппированных:

а) в технологические уклады (в теории Глазьева),

б) во множество макроэкономических подсистем, или макрогенераций (у Маевского).

В качестве основного элемента Глазьев выбирает "технологическую совокупность, или технологически сопряженные производства", а Маевский отмечает, что "представление макроуровня в эволюционном аспекте возможно в том случае, если макроуровень поддается структуризации в виде набора макрогенераций, обладающих единым генотипом и участвующих в процессе экономического "естественного отбора".

Что касается состава макроотраслей (сельское хозяйство, добывающая промышленность, обрабатывающая промышленность, строительство, транспорт, связь, финансы и т.д.), то он постоянен, но внутри каждой отрасли происходит постепенная смена технологий и видов отраслевой продукции. Как пишет В.И. Маевский, "неизменный состав макроотраслей можно рассматривать как своеобразный генотип макроуровня, который должен быть свойственен каждой макрогенерации и который она должна передавать "по наследству" новым поколениям макрогенераций".

Признаком «эволюции» здесь является рост степени сложности системы. Вообще с этим понятием «эволюции», как и понятием «развития», мы развирались специально и яснее всего наше понимание выражено в работе «Системогенетика ментосферы» («Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16449, 25.03.2011). Рост степени сложности системы – не единственный критерий эволюции, и натуральный подход – не единственно возможный в понимании развития и эволюции. А в экономическом эволюционизме он единственный.

По С.Ю. Глазьеву, "Одна и та же отрасль может существовать веками, в то время как набор составляющих ее технологических процессов радикально меняется".

Маевский так описывает динамику в экономике: возникают новые макрогенерации, представляющие собой кластер новых комбинаций, что обеспечивает фазу очередного экономического подъема и прирост ВВП. Старые макрогенерации, представляющие собой кластеры соответствующих старых комбинаций, в конкурентной борьбе отдают свои средства новым макрогенерациям и постепенно отмирают, вытесняются ими.

По Глазьеву, техническое развитие происходит путем последовательной смены технологических укладов. Отношения между одновременно существующими технологическими укладами сложны: с одной стороны, материальные условия каждого формируются в результате развития предыдущего. С другой стороны, между одновременно действующими укладами происходит конкуренция за ограниченные ресурсы, в ходе которой происходит замещение устаревшего технологического уклада новым.

Оба автора разрабатывают математические модели и опираются на численные расчеты, иллюстрирующие процесс смены макрогенераций и технологических укладов. Отсюда возникает динамическая модель распространения технических инноваций, описывающая закономерности этих процессов.

Полученные ими результаты моделирования используются авторами для анализа российских реформ и теоретического обоснования оценок проводимых мероприятий. Так, Глазьев провел сопоставительный анализ динамики технического прогресса в СССР и России с траекториями развития рыночных лидеров мировой экономики. Он определил, на сколько лет наша страна отстает в тех или иных областях, насколько запаздывает у нас наступление новых технологических укладов.

Не менее интересен был разбор политики правительства страны в 1992 году, выполненный Маевским. Его анализ ценообразования показал, что эта политика противоречила эволюционным законам. Инфляция призвана обеспечивать очистку экономического пространства от неэффективных производств, но здесь она не сопровождалась одновременным созданием новых макрогенераций, поскольку правительство не выполнило необходимой для этого функции новатора. Спад экономики неизбежно начался, поскольку произошло резкое сокращение ее бюджетного финансирования, исчезли возможности для создания необходимых новых макрогенераций.

Ограничение в использовании этих моделей связано с тем, что макроэволюционная экономика В.И. Маевского и теория долгосрочного технико-экономического развития С.Ю. Глазьева принимают во внимание в основном технико-технологические особенности развития экономики, хотя общий взгляд в них, конечно же, намного шире этого акцента.

Рассмотренные нами в монографиях теории Н.Д. Кондратьева, А. Тоффлера и А.И. Субетто дают и другие ракурсы этой проблематики. И, кстати, приводят к несколько иным выводам относительно того, что происходит в нашей сегодняшней российской реальности – и социокультурной, и экономической.

* * *

В методологическом отношении динамика есть постепенное обновление ряда элементов эволюционирующего объекта при сохранении других, задающих общую структуру, неизменными. Соответственно, в содержательном плане разделяются носители «наследственности» и источники «изменчивости». Внешним источником изменчивости является активность субъектов хозяйственной деятельности. Это дает возможность сосредоточиться на собственно институциональной структуре, которая развивается, сохраняя свою сущность и модифицируя формы проявления.

С точки зрения институционального и эволюционного подходов вместе, экономика может быть рассмотрена как система институтов, эволюционирующих во времени. Это и позволяет ставить вопрос о самоорганизации экономики как сложной социальной системы, хотя это уже про другое.

Происходит эта самоорганизация на основе дополнительности, как и все в этом мире. Если говорить об исследовательских возможностях, мы употребляем для этой цели модель двух спиралей (по типу ДНК), а также модель двух двойных спиралей (дополнительность дополнительного), но про это особый разговор. Про это можно почитать в моих книгах.

Рассмотренное здесь сочетание – несколько зыбкое основание теории (с моей, неправильной, точки зрения) плюс заимствование методологии отработанных западных идей «институционализма» и «экономического эволюционизма» представляется мне опасным, поскольку и студенты, и власть, и пресса смотрят на это как на последнее слово отечественной науки. Курсы, дисциплины, презентации, круглые столы, потоки публикаций и интервью – машина образования и СМИ тиражируют эту школу как никакую другую. Но что же тиражируется по сути дела, кроме чужих одежек, модных на западе не так давно, но уже изрядно поношенных?

Вот так, несколько неожиданно для меня, небольшая поначалу реплика выросла до статьи. И, я думаю, небесполезной.


ЛИТЕРАТУРА:

  1. Н.Н. Александров, Проблемы инновационного менеджмента // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16924, 31.10.2011
  2. Н.Н. Александров, Генезис ментального хронотопа. Книга 2. Генезис представлений о пространстве // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16806, 01.09.2011
  3. Н.Н. Александров, Генезис ментального хронотопа. Книга 1. Генезис представлений о времени // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16795, 29.08.2011
  4. Н.Н. Александров, А.И. Субетто, Системогенетика, 94. Раздел 2 // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16720, 03.08.2011
  5. Н.Н. Александров, А.И. Субетто, Системогенетика, 94. Раздел 1 // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16703, 31.07.2011
  6. Н.Н. Александров, Методология системно-генетического исследования общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16633, 13.07.2011
  7. Н.Н. Александров, Философия экономики. Рыночный период // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16624, 09.07.2011.
  8. Н.Н. Александров, Философские вопросы теории менеджмента // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16554, 09.06.2011.
  9. Н.Н. Александров, Деятельностная антропология // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16521, 21.05.2011
  10. Н.Н. Александров, Звезда деятельности // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16510, 14.05.2011
  11. Н.Н. Александров, Формула истории // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16506, 07.05.2011
  12. Н.Н. Александров, Системогенетика ментосферы // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16449, 25.03.2011.
  13. Кирдина С. Г. Институциональный подход к изучению социально-региональной структуры российского общества (Гл. 21). В кн.: Социальная траектория реформируемой России. Исследования новосибирской экономико-социологической школы. - Новосибирск: АО «Наука РАН», 1999, с. 455-478.
  14. Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России. (Изд. 2-е, перераб. и дополн.). Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001. - 307 с.
  15. Кирдина С. Г. Экономические институты России: материально-технологические предпосылки развития. // Общественные науки и современность. 1999. № 6, с. 36-45.
  16. Кирдина С. Г. Направления модернизации бюджетного федерализма в реформируемой политической системе России // Федерализм. 1999, № 4, с. 67-78.
  17. Кирдина С. Г. Об институциональных матрицах: макросоциологическая объяснительная гипотеза. // СОЦИС, 2001, № 2, с. 13-23.
  18. Кирдина С. Г. Теория институциональных матриц: в поисках новой парадигмы // Журнал социологии и социальной антропологии, 2001, № 1, с. 101-115.
  19. Кирдина С. Г. Позволяют ли новые институциональные теории понять и объяснить процессы преобразований в современной России? // СОЦИС, 2001, № 3, с. 136-140.
  20. Кирдина С. Г. Импорт концепций, прежние подходы или новые самостоятельные теории? (О состоянии фундаментальных исследований в российской социологии) // СОЦИС, 2001, № 8, с. 35-40.
  21. Кирдина С. Г. Спор ученого с поэтом, или социологическая теория институциональных матриц против утверждения о том, что «умом Россию не понять» // МОSТ (Журнал деловых людей МОСТ), 2001, июнь, № 46, с. 22-26.
  22. Кирдина С. Г. Система политических институтов российского общества: пределы трансформации. Общество и экономика: социальные проблемы трансформации. Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 1998. С. 35-50.
  23. Кирдина С. Г. Институциональная модель политической системы России. В сб.: Куда идет Россия? Кризис институциональных систем: Век, десятилетие, год / Под общ. ред. Т. И. Заславской. М.: Логос,1999, с. 79-85.
  24. Кирдина С.Г. Об институциональной матрице России. В сб.: Эволюционная экономика и «мэйнстрим» / Под общ. ред. Л. И. Абалкина. М.: Наука, 2000, с. 254-266.
  25. Кирдина С. Г. Некоторые особенности финансовой системы России в сравнении с Западной Европой: краткий исторический очерк. В сб.: История финансовой политики. Сборник статей. Спб.: СПбГУ-Факультет менеджмента, 2000, с. 206-232.

Н.Н. Александров, Институционализм и эволюционная экономика // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17179, 05.01.2012

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru