что из невидимого произошло видимое» (К Евреям, 11:3)

В предыдущей статье мной уже затрагивался вопрос субъективности времени. И действительно, если всё материальное – живо, а время является, как бы, продуктом его совместной жизнедеятельности, всё, что существует (находится во времени), является субъективным.

Напомню суть - совершая свой выбор, мы двигаем время, - все мы: от мала до велика, «от бозона до бизона». Выбор всегда субъективен, поскольку выражает намерение, волю субъекта.

Следовательно, наука, как и всё остальное – тоже субъективна. Попробую это прояснить на примерах.

Наука держится на познании окружающего нас мира, который она считает объективным. Но если зреть в корень, то можно понять, что без зерна веры никакого древа познания не может быть. Нетрудно понять, что сама наука держится на вере учёных и доверяющих им людей. Это можно увидеть на примере доказательства любой теоремы. Прежде чем приступить к её доказательству, нужно принять на веру одну или несколько аксиом. Аксиома – это «точка опоры» для дальнейших построений доказательств и умозаключений. Аксиома – утверждение, которое не требует доказательства в силу своей очевидности, то есть, уже принятое на веру.

В основе любого доказательства, в том числе и научной теории, в конечном итоге лежит аксиома. Без набора утверждений, принятых на веру (аксиом), невозможно совершенствовать, развивать знания. Просто не будет фундамента для строительства. Вот и получается, что в конечном итоге научные достижения опираются на веру. Многие могут возразить: научные знания получаются при помощи объективных научных инструментов и приборов, а значит они – объективны, поэтому и умозаключения, основанные на них, можно считать объективными.

Однако они не замечают ещё один момент, которым нельзя пренебречь: показания любых объективных научных приборов, прежде чем попасть в наше субъективное сознание, должны неминуемо пройти через наши органы чувств, которые тоже субъективны. Допустим, что существуют объективные результаты исследований, но, хотим мы того или нет, попав в наше сознание, они перестают быть таковыми, поскольку преломляются (анализируются, перерабатываются…) нашими органами чувств. «Не верь глазам своим» - говаривал Козьма Прутков по этому поводу.

Уже одного этого достаточно для того, чтобы иметь основания усомниться в объективности любого научного доказательства. А вера, на которой держатся, в том числе и аксиомы, есть отсутствие сомнения.

Я не говорю уже о том, что само наше сознание субъективно, какими бы объективными категориями оно ни оперировало. Стакан с водой всё равно одни будут считать наполовину полным, другие – наполовину пустым, даже если будут знать, наливали в него перед этим воду или наоборот выливали из него. При помощи демократического голосования в этом случае, как, впрочем, и в других, нельзя установить истину.

Любое научное открытие проходит три стадии отношения к нему. В начале – «этого не может быть», затем – «в этом что-то есть», и в конце - «это же так очевидно». Наука – не особенно-то открытая для мысли и весьма консервативная область. Новое знание должно всякий раз доказывать своё право на существование, преодолевая устоявшиеся «научные верования» (научные школы, направления и т.д.).

Каждое научное направление принимает ряд аксиом и утверждений, от которых отталкиваются дальнейшие исследования. Это фундамент и каркас здания науки. На нём прочно строится всё остальное. По мере накопления новых знаний, старые доказательства и аксиомы неизбежно устаревают, а, когда пришла пора, даже пересматриваются. Поэтому, вполне естественно, что здание науки время от времени подвержено разного рода потрясениям и перестройкам. Новые научные направления в начале освоения могут быть отнесены даже к области псевдонауки, или лженауки. Этого бояться не стоит. Псевдонаука – тоже наука, поскольку не всегда хватает критериев, чтобы отличить истинное от ложного. Не надо на это сетовать - таково уж свойство познания.

Судить о том, ложно оно или истинно, можно будет лишь только тогда, когда накопится достаточное количество дополнительной информации. А до того времени следует проявить максимум терпения и интуиции, чтобы невзначай не оказаться виновным в гибели перспективных исследований, а порой и самих исследователей, которые вложили в работу свою жизнь.

Саму же интуицию наука объяснить пока не может, хотя и активно пользуется ею.

В данном контексте я бы поменял понятие «истинность» на «достоверность». Согласен, что критерием достоверности может служить практика, но критерием истинности может быть только Истина, то есть Бог. Поэтому нет ничего удивительного или предосудительного в том, что ученый-исследователь верит в Бога, это естественно, поскольку эта вера приобщает, приближает его к Истине.

Утверждение, устоявшееся в материализме, о существовании «объективной реальности», т.е. реальности, не зависящей ни от какого сознания, отрицает не только наличие какого-либо сознания или воли, но и всякую возможность его существования и даже зарождения. Другими словами: «объективная реальность» – это абсолютно мёртвая реальность, не допускающая даже возможности жизни, поскольку живое порождается только живым, исключающая заодно и наличие учёного-наблюдателя. Кроме того, мёртвый объект не наделен никаким выбором, а, следовательно, он не может двигать (производить) время, в котором сам должен существовать. Другими словами – мёртвый объект не может поддерживать своё существование (во времени). Мёртвое по определению жить не может, а чтобы существовать во времени, нужно жить. По большому счёту время и жизнь – синонимы. Еще Козырев заметил наличие у времени жизненного начала.

А чтобы жить, нужно во что-то верить, ибо без веры жизнь не имеет смысла.

Существование всей нашей Вселенной имеет определенный смысл, я бы сказал Замысел, которого человеческое сознание вместить не в состоянии. Нельзя бесконечность заключить в ограниченном пространстве, «нельзя объять необъятное».

Вышеизложенное показывает, что всё сущее, в том числе и наука, – вещи весьма и весьма субъективные. А посему без веры любые доказательства и аргументы ничего не стоят. По-настоящему доказать что-то можно только самому себе, остальных можно уверить в своей правоте, да и то – лишь на какое-то время, например, при помощи рекламы или других способов массового или индивидуального внушения. И это единственный объективный факт, если можно так сказать, а кто в этом ещё сомневается, пусть попробует доказать обратное.

В свете этого, приведенное в эпиграфе изречение из «Нового Завета» приобретает ещё одно значение. Слово «видимость» можно трактовать и как «иллюзорность», а «видимое» как «иллюзорное». Следовательно, иллюзорное произошло из неиллюзорного (реального), что в наших глазах уже выглядит более привычно. Похоже, данная трактовка недалека от Истины, поскольку кажущийся нам прочным и понятным материальный мир, в конечном счёте, ни что иное, как преходящая иллюзия, которая поддерживается, лишь до поры, общепринятой коллективной верой. Стоит пропасть вере, и эта временная иллюзия может растаять как дым.

Вера – это то свято место, которое пусто не бывает.