Любая область науки, в том числе и физики, представляет собою интеллектуальное производство специфического типа. В этом производстве есть свой «процесс», в котором участвуют специально подготовленные «работники», оснащенные всеми доступными, изготовленными «средствами» и совмещенные различными производственными связями, с одной стороны, и свой «результат». В качестве результатов выступают «новые знания», выраженные в специальных текстах, устных и письменных, с другой.

Если этими результатами усилий выступают новые знания, то предполагается процесс «изменения» знаний, переход от «менее удовлетворительного» к «более удовлетворительному» знанию.

Так как направленность ученых, т.е. «работников», связана с реализацией идеи прихода к «истинному знанию», то изменение состоит в переходе от менее истинного к более истинному знанию. Прежнее знание предстает как корректирующийся прототип истинного знания, как гипотеза, нашедшая повод для опровержения.

Но, новое, более истинное знание также готовится к его коррекции и потому предстает гипотезой, получившей подтверждение, но могущей быть опровергнутой в новых процедурах познания.

Иначе говоря, любой результат в науке имеет свое временное доказательное подтверждение, снятие статуса гипотезы и удел быть неподтвержденной.

Так как не подтверждение и опровержение редко носят «тотальный» характер, то устанавливается статус «относительной истины» и частичности опровержения.

Как правило, в исследовательской самоорганизации выявляется «проблема» как «место» для «нового знания», научной новизны с выделением сохраняемой части, не подвергаемой сомнению в пределах конкретной исследовательской программы.

Тем самым, можно считать и реально считается «нормальным» введение проблем, проблемного поля и готовности к типовым процедурам решения проблем, к опровержениям того, что было и к доказательству того, что вносит научная мысль. Здесь нет никакого кризиса и ученый без особой тревоги, с воодушевлением прилагает свои силы, интеллект, находит удовлетворение во временной победе, не тревожась временностью победы над «ложью».

Когда же возникает тревога, ощущение кризиса в науке?

Мера тревожности возрастает, если доля опровергаемого резко увеличивается или становится по своему масштабу приближающейся к зафиксированному объему совокупного знания в области науки.

Ускоряется процесс «обесценивания» прежних знаний, уходит ощущение надежности опор, фундамента знания, возрастает неопределенность и неизвестность того, что может стать надежным и опорным. Как писал Т.Кун, проблематизируется «парадигма», а не отдельные знания и методы их получения, проблематизируются, по И.Лакатосу, основания исследовательских программ. Радость опровержения, о которой писал К.Поппер, заменяется тоской по доказуемости.

В последнее время появляются материалы, в которых авторы утверждают, что возникла глобальная проблема перед Человечеством, проблема истинности научных знаний. Например, говорится о том, что основы теоретической физики содержат «логические ошибки», и физика, даже вся наука входят в величайший кризис. Такие утверждения можно понять лишь тогда, когда удается показать, что не локальные «неточности и ошибки» раздражают ученых, а исходные основоположения, как писал Фихте, обесценивание которых наносит принципиальный удар науке.

Конечно, вероятность слишком острого обесценивания и отхода от принятого всегда маловероятна, так как положительная роль локальных подтверждений нельзя принижать. Но главное, понять, в чем дело, чем определяется напряжения в оценке положения.

А говорится о том, что уже Эйнштейн отмечал не только успех теоретической физики и ее математического аппарата, но и скрытость жертв, которые для этого приходится приносить. Они превращаются в «глобальную проблему». В качестве жертв выступают «логические ошибки».

Иначе говоря, прагматизм успехов соседствовал с не критичностью по критериям истинности теоретических положений. Множество отдельных доказуемых в экспериментах, в практике положений еще не обеспечивает приходимость к истине, которая опирается на взаимосвязанное, системное видение сути явлений, источников отдельных проявлений и последствий в меняющихся условиях.

Процедура проверки на истинность, как главная в научном познании, не тождественна процедурам проверок возможности использовать, подтвердить отдельные положения, частные схемы и т.п. Идеальный объект, раскрывающий все проявления, не может быть состоящим из массы «полезных», хотя и обобщенно представленных элементов.

Легко показать, что в теоретическом мышлении при содержательном акценте использование критериев «процессуальности» недостаточно в случае познания «истины». За процессами должны быть выявлены элементы, структура, механизм, системные качества «объекта», типов его реагирования, связь сущностной основы, обладающей воспроизводимой константностью, с меняющимися состояниями. Иначе говоря, не вводя объектно-системные критерии, в отличие от структурных критериев.

Уровень надежности теоретической работы резко возрастает, если системные критерии заменяются метасистемными, мировоззренческого типа, сущностно-онтологическими¹.

Можно выдвинуть гипотезу, что некорректное исследование или не использование метасистемных критериев в теоретическом мышлении предопределяют появление недостатков в результатах теоретического конструирования.

Следует лишь добавить, что введение и системных, и метасистемных средств анализа невозможно вне специальной подготовки теоретиков, аналитиков. Требуется владение схемотехникой и логической культурой².

При этих условиях открывается перспектива овладения знаменитым «абсолютным методом» Гегеля ³.

В ходе реализации этих требований культуры мышления организованной может стать и работа по совершенствованию аксиоматической базы науки в ее теоретическом звене. А о готовности к таким изменениям и говорил А.Эйнштейн. Этим он предполагал возможность и необходимость «кризиса» науки.

В то же время многие пишут, что здание современной физики представляет собой не прочный, красиво обработанный фундамент, а нестабильное нагромождение. Теоретическая физика не содержит критерия истинности физических теорий и содержит много заблуждений, неясностей и логических ошибок, не содержит многих универсальных понятий, но содержит часто «бездумное использование математики» (Л.Больцман).

- Есть ли типовой путь решения этой проблемы, если на входе в процедуру мы имеем в качестве материала массив самостоятельных, хотя и имеющих проверку и доказательность, либо мало совмещенных «теоретических» положений?

С «технологической» точки зрения задача крайне типовая для теоретика, так как обобщение и сводится к построению замещающего текста и последующей проверке «сохранности» исходных содержаний, осознавая, что прямая сохранность в этих процедурах иллюзорна.

Поэтому нужно и сохранять, и замещая иначе выражать, приобретая более значимые для постижения результаты.

Необходим механизм решения задач подобного типа, который не сводился бы к стихийным или формалистическим операциям.

Но именно здесь, в этой «рутинной» работе с текстами теоретик и встречается со всеми технологическими проблемами в своем мышлении и с субъективными трудностями в своем мышлении, с субъективной самоорганизацией, о которой говорили еще Кант, Фихте, а затем подробно Гегель.

В решении подобных задач, но на материале текстов рефлектирующих мыслителей по любой теме, в любой области деятельности, мы применяли особый метод работы с текстами, созданный в середине 70-х г.г. ХХ века нами в связи с необходимостью снабжения студента универсальным условием понимаемости любого иного материала знаний⁴.

Сам МРТ выступал как инкубатор развития интеллектуальных механизмов, хотя и предопределял решение коммуникативных задач и проблем, включая понимание, критику, арбитраж и т.п. В методе совместились линии конспектирования, построение схематических изображений, следование требованиям логики и сопровождающая рефлексия, в том числе логико-семиотическая, субъективная и т.п. опыт применения МРТ показал, что он достаточен для процесса развития по критериям культуры и духовности ⁵.

В реальности этому уделяют мизерное внимание или стимулируют развитие весьма косвенно, помещая в культурное пространство, не выращивая культурно-духовный уровень субъективного механизма. Поэтому то, что легко человеку, прошедшему окультуривание, крайне тяжело стихийному участнику развития. Но нужно обратить внимание еще на один момент проблемы.

Нередко говорится, что основным признаком кризиса естествознания является то, что теория и методология фундаментальной науки все менее способна помочь прикладным наукам и методы фундаментальной науки стали объективным тормозом в развитии практики, производительных сил. Эти трудности порождаются склонностью к непониманию сути явлений, к внешнему описанию явлений, что ведет к появлению лоскутного одеяла физической картины мира.

При соотнесении теорий с новыми фактами появляются противоречивые положения, вводятся постулаты, их следствия, которые соотносят с новыми фактами, экспериментами и т.п.

Но факты могут объясняться различными теориями. Тем самым, соотнесения принципиально различных утверждений, идущих из своих источников (наблюдение, модельное наблюдение в эксперименте, с одной стороны, умоконструирование, языковые модели, с другой стороны) остается не завершаемым, не налаженным, осуществляемым вне требований культуры мышления.

Такие же трудности замечаются в любых сложных дискуссиях, в игромодельных взаимодействиях.

Поэтому мы, прежде всего, заботимся о налаживании механизмов мышления, особенно тех, от кого зависит судьба макросистем ⁶.

Именно владение культурой мышления и рефлексивной культурой ведет к устранению проблем вышеуказанного типа, переводу в задачно-технологический режим мышления. Развитый мыслитель сочетает все типы и режимы мышления, умеет работать со «знаниями» всех уровней абстрактности.

Следовательно, наиболее надежным путем выхода из «кризиса теоретической физики», как и теоретической социологии, политологии, психологии, культурологии и т.п. является овладение культурой мышления, культурой рефлексивной самоорганизации в их применении к решению задач и проблем в научных исследованиях, в научных взаимодействиях.

Кризис, о котором говорят, по сути, является не кризисом теоретической физики и т.п., а кризисом в «головах» теоретиков. Надо формировать другие «головы» и все войдет в докризисное, динамическое русло.

1Анисимов О.С. Схемы и схемотехника: путь в культуру мышления. – М., 2007. Т 1 и 2. Мышление и логика восхождения. – М., 2008. Мышление и технологические формы мышления. – М., 2009.

2 Анисимов О.С. Основы метааналитики. – М., 2007. Т. 1 и 2; Онтологии, системный подход и высшая мыслетехника. – М., 2008.

3 Анисимов О.С. Гегель: мышление и развитие.- М., 2000.

4 Анисимов О.С. методологическая парадигма (опыт ММПК). – М., 2007; Метод работы с текстами (МРТ). – М., 2008 (изд. 2-е); Методология: сущность и события. – М., 2007.

5 Анисимов О.С. стратегическое мышление и государственное управление. – М., 2006; Высшие формы профессионализма государственного мышления. – М., 2006.

6 Анисимов О.С. Стратегическое управление: единство интеллектуальных, нравственных и духовных оснований. – М., 2006