Проблемы экологии и экологической политики государств мира находятся в центре внимания парламентариев, правительств, глав государств. Отражением сдвигов в политической ментальности стран мира в последние два десятилетия является появление министерств и министров, отвечающих за экологию. Проблемы экологии становятся постоянным фактором парламентских дебатов. Конференция ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (июнь 1992 г.) поставила перед государствами императивы выработки экологических политик, отвечающих различным соглашениям мирового сообщества, закрепленным в документах конференции. Важнейшим фактором явился вердикт, вынесенный на конференции ООН о том, что если развивающиеся страны, в которых живет 3/4 населения планеты, будут развиваться по модели развитых стран, то есть пойдут по пути классического капиталистического развития, имеющего громадные природорасхитительные последствия; особенно в период первоначального накопления капитала, то человечество ждет неминуемый крах уже в ближайшем будущем. К сожалению, идеологи монетарной экономической политики в России, да и в ряде стран СНГ, делают вид, что не знают об этой оценке. Именно вследствие «лукавства» ряда политиков России, находящихся у власти, происходит замалчивание части содержания документов ООН. Однако, несмотря на некоторое соглашение по поводу координации экономических политик стран Мира на Конференции ООН в Рио-де-Жанейро, проблема насыщения конкретным содержанием «модели устойчивого развития» (которая провозглашена как модель развития человечества в XXI веке) — не решена. Более того, остался под вопросом ключевой вопрос императива выживаемости человечества – вопрос совместимости частной собственности, как абсолютной ценности западной цивилизации, и стратегии выживания цивилизации в XXI веке. Анализ проблем эко-экономики и эко-цивилизации показывает, что механизмы частной собственности, свободного рынка или «невидимой руки» Адама Смита управляемой социоприродной революцией как единственной «альтернативы выживания», несовместимы. И в этом драма и, очевидно, трагедия человечества конца ХХ и начала XXI века.

Для того, чтобы правильно понять, почему идет речь об образовании как базовом факторе экологической политики в России и в странах СНГ, мы должны обратиться к цивилизационным сдвигам в развитии человечества на рубеже веков. Ниже формулируемая оценка опирается на оригинальные научные разработки автора, получившие признание в форме присуждения серебряной медали им. Н.Д.Кондратьева, Международного фонда Н.Д.Кондратьева и Российской академии естественных наук.

Изложим «теоретическую систему» тезисно, в форме положений.

Первое. В последней трети ХХ века произошла синтетическая революция в механизмах цивилизационного развития, которая представляет собой систему «цивилизационных революций» — системной (в ее структуре — скачок в технологической, экологической и информационной системностях и связностях мира в страновом и планетарном измерениях); человеческой (рост требований к системности и универсальности «внутреннего мира» личности и ее профессионализма); интеллектно-инновационной (в ее структуре – интеллектуальной, инновационной, креативной революций); квалитативной (революции качества); рефлексивной, методологической и образовательной революций. Главным итогом происходящих изменений явилось появление интеллектоемких, наукоемких, образовательноемких, квалитативных, быстроходных или «горячих» экономик, в которых происходит смещение доминант в регулировании экономического развития от «рынка» к плановому механизму, к управлению экономическим развитием, особенно на «длинных» кондратьевских экономических циклах. Развернулась жесткая «надтоварная конкуренция» между странами мира по качеству интеллектуальных ресурсов и качеству образования. Рост интеллектоемкости, наукоемкости и образовательноемкости экономик стран мира, особенно развитых стран, одновременно как тенденция означает рост интеллектоемкости, наукоемкости, образовательноемкости проблемы управления «качеством жизни» и экономической проблемы. «Высокие технологии», технологии в достаточной степени «экологически чистые», удовлетворяющие жестким экологическим стандартам, являются интеллектоемкими, наукоемкими, образовательноемкими. Последнее означает, что реализация «императива выживаемости», экологический императив требуют все более высокого образовательного ценза населения в странах мира. Если средний образовательный ценз фермеров в США 14,5 лет обучения, то в России такой же ценз сельского жителя — 8,5 лет обучения. Разрыв в образовательном цензе сельского населения в США и в России в 6 лет обучения, для России, оборачивается более безграмотным применением интенсивных технологий земледелия на химической основе, что соответственно влияет на более высокий уровень ухудшения состояния агроэкологии. Не случайно, что в ряде развитых стран мира принята стратегия на переход к всеобщему высшему образованию уже в начале XXI века. Очевидно, нижний уровень образовательного ценза населения в развитых странах под воздействием действия системогенетических законов «адекватности» составит 15-17 лет обучения уже к концу первого десятилетия XXI века. Без роста грамотности населения экологические проблемы государств будут находиться в тупике, а это означает, что образование становится базовым фактором экологической политики.

Второе. Конец ХХ века предстает даже не как глобальный экологический кризис, а как первая фаза уже состоявшейся глобальной экологической катастрофы, процессы которой развиваются стремительно. Ее индикаторами являются темпы сокращения биологического разнообразия, лесного покрова земли, земного депонария, пресных подземных и наземных вод, падения плодородия почвы и сокращения ареала продуктивных земель на поверхности земли. Глобальная экологическая катастрофа есть отражение Кризиса Классической, Стихийной Истории, Кризиса энергетической цивилизации ХХ века, когда энергоинформационная несбалансированность развития человечества достигла крайних пределов. Это означает относительное падение качества общественного интеллекта (совокупного интеллекта общества) и качества образования. Растущий экологический катастрофизм развития – мера неадекватности общественного интеллекта и образования, как механизма его воспроизводства, растущей техногенной и экогенной сложности среды обитания, экономики и социума в целом.

Данная оценка усугубляется двумя факторами: (1) сложившейся технократической асимметрией единого корпуса знаний, отставанием темпов роста научного знания о биосфере, живом веществе, человеке и его интеллекте, переходящими в космопланетарный технократизм и «кретинизм» политического истэблишмента, в его функциональную неготовность решать проблемы выхода человечества из глобальной экологической катастрофы; и (2) усиливающейся тенденцией роста негативов «информационного общества», появлением информационных загрязнений и информационной экологии, переходящей в негативные процессы падения качества управления на уровне общества. Императив выживаемости человечества включает в себя императив трансформации цивилизации «информационного общества» в цивилизацию «образовательного общества», в которой действует закон опережающего развития качества человека, качества общественного интеллекта и качества образовательных систем в обществе. Опережающее развитие систем образования с одновременной эдукологизацией экономики и социума (данная тенденция уже реализуется в рамках «синтетической революции») становится императивом выживания, основанием экологического императива.

Третье. Переход к цивилизации «управляемой социоприродной эволюции» есть переход к цивилизации «образовательного общества». Данное условие одновременно есть и условие становления эко-экономики и эко-цивилизации. Приставка «эко» означает коренные преобразования в механизмах цивилизационного развития, в которых образование, приобретая ведущую роль как социогенетического механизма воспроизводства общественного интеллекта, само трансформируется в эко-образование. Становление эко-образования означает экологизацию всего знания, трансформируемого на всех ступенях непрерывного образования (от «дошкольного» до «послевузовского»), усиление роли химической, биохимической, геологической, почвоведческой, географической, технологической, квалитологической подготовок, как базовых форм эко-образования.

Четвертое. Разворачивание экологической катастрофы в первом десятилетии XXI века начнет сопрягаться с глобальным ресурсным кризисом. Борьба за захват ресурсов среди развитых стран уже развернулась, в том числе за захват ресурсов в России, Казахстане и других стран СНГ, богатых ресурсами. Увеличилась опасность новой формы неоколониализма – экологического неоколониализма, в системе которого жесткие экологические стандарты под эгидой ООН, предъявленные к «добычным технологиям», встанут барьером возможности добывать свои собственные ресурсы, поскольку не хватит научного потенциала и интеллектуальных ресурсов решить эколого-технологические проблемы. Тенденции такого использования «экологической карты» на фоне вывоза «грязных инвестиций» в развивающиеся страны начинают оформляться, приобретать форму экологического мондиализма.

Пятое. Из этого следует, что Россия и страны СНГ, разрушая свое образование (плотность структуры которого и так ниже плотности образовательной сети в США в 7-10 раз) и научный потенциал, делая ставку (на волне монетарной экономической политики) для решения своих проблем за счет добычи и продажи ресурсов, окажутся в начале XXI века в «капкане» экологического неоколониализма, лишив себя возможности решать экономические проблемы в XXI веке.

Разговоры об экологической политике государства, вне понимания фундаментальной роли в «центре» такой политики – образовательной политики, предстают или как неадекватные реальным цивилизационным тенденциям, или как мифы конца ХХ века, или, что особенно страшно, так это фарисейство, «лукавство» политиков ведающих что делают, но делающих вид, что не ведают, что творят.

Образование становится главным фактором экономической политики государств и их национальной безопасности на стратегических горизонтах.

Написано в марте 1994 г.
Опубликовано
в материалах конференции